Детерминанты развития профессионально-личностных деформаций медицинских работников и педагогов, работающих в зоне техногенной катастрофы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Детерминанты развития профессионально-личностных деформаций медицинских работников и педагов, работающих в зоне техногенной катастрофы

А.Б. Леонова, Т.А. Злоказова, А.А. Качина

Проблема адаптации специалистов к содержанию и условиям реализации профессиональной деятельности в настоящее время является одной из центральных проблем, разрабатываемых в комплексе наук о человеке. Современные исследования в данной области связаны с выявлением факторов риска для эффективной работы, гармоничного развития и сохранности здоровья профессионалов. В рамках этих работ активно развивается направление, связанное с изучением особенностей формирования различных форм профессиональной дезадаптации и созданием программ психологического сопровождения деятельности специалистов в конкретных видах труда [Бодров 2006, Занковский 1991, Касл 1995, Cooper et al. 2001].

Доминирующее число исследований, проводящихся в этом направлении, посвящено анализу особенностей проявлений профессионального стресса и развития профессионально-личностных деформаций у представителей социономических профессий - врачей, педагогов, управленцев и др. [Баранов 1997; Величковская 2005; Качина 2006; Леонова, Багрий 2009;

Рыбина 2005; Ясько 2003 и др.]. Отличительная особенность данных видов труда состоит в том, что содержательные особенности деятельности предъявляют высокие требования не только к мастерству и качеству труда, но и к формированию у специалистов целого комплекса личностных характеристик, которые обеспечивают высокую психологическую устойчивость и препятствуют накоплению хронического стресса, ведущего к развитию професионально-личностных деформаций и болезней стрессовой этиологии [Зеер 2006; Леонова 2004; Леонова, Качина 2006; Реан, Баранов 1997; Ясько 2003].

В настоящей статье представлены материалы проведенного нами исследования, которое продолжает обозначенную линию научных разработок. Оно направлено на выявление факторов контекста и личностных предикторов, влияющих на формирование различных форм дезадаптации медицинских работников и педагогов, деятельность которых осуществляется в ситуациях повышенной напряженности.

Традиционно к основным формам психологического неблагополучия в деятельности представителей социономических профессий относят синдром профессионального выгорания [Величковская 2004; Водопьянова, Старченкова 2009; Ясько 2003; Cooper et al. 2001]. В то же время результаты исследований последних лет, выполненных на различных контингентах медиков и педагогов с опорой на комплексную методологию изучения профессионального стресса, свидетельствуют о наличии высокого риска развития и других форм выраженного психологического неблагополучия [Леонова 2000, 2004, 2007]. К ним в первую очередь следует отнести интенсивную симптоматику проявлений хронического утомления, психосоматических реакций, невротических сдвигов и др. [Багрий 2009; Величковская 2005; Качина 2006].

Факторы, вызывающие развитие названных форм профессиональноличностной дезадаптации, условно можно подразделить на внешние (содержание и условия трудовой деятельности, организационный и социально-экономический контекст ее выполнения) и внутренние (индивидуальные характеристики профессионала) [Величковская 2005; Ясько 2003]. Как показывает целый ряд психологических работ, деятельность представителей социономических профессий apriori является психологически напряженной с точки зрения ее содержания и условий реализации. Так, труд медицинских работников связан с повышенными рабочими нагрузками, интенсивностью межличностного общения, большими объемами перерабатываемой информации, а также профессиональной, социальной и юридической ответственностью за результаты лечения [Багрий 2009; Рыбина 2005; Никифоров 2000; Ясько 2003]. К числу наиболее значимых стрессфакторов в педагогических видах труда следует отнести многообразие выполняемых педагогом функций, специфику педагогического общения, сложность оценки результатов труда и, зачастую, неблагоприятный социально-экономический контекст выполнения профессиональной деятельности [Величковская 2005; Митина 1998]. В качестве наиболее существенных внутренних детерминант развития профессионально-личностных деформаций у этих категорий специалистов выделяют наличие определенных личностных качеств, особенности структуры трудовой мотивации и ценностных установок работников, удовлетворенность трудом, профессиональный опыт, степень овладения необходимыми знаниями и компетенциями [Величковская 2005; Водопьянова, Старченкова 2009; Реан, Баранов 1997; Носкова, Ясько 2004].

Среди этих работ самостоятельное место занимают исследования, посвященные выявлению особенностей совладающего поведения, рассматриваемых с точки зрения содержания и направленности используемых когнитивных и поведенческих стратегий преодоления затруднений, которые определяют специфику развития стресса и профессионального выгорания специалистов [Форманюк 1994]. Изучаются процессы актуализации внутренних ресурсов, которые определяют выбор стратегий совладания - как конструктивных, так и неадаптивных с точки зрения обеспечения высокой результативности деятельности, поддержания профессионального долголетия и сохранения здоровья.

В ряде работ было обосновано предположение о том, что возможным ресурсом совладания являются особенности эмоционально-смысловой регуляции деятельности на личностном уровне, характеризуемые в терминах анализа эмоционального интеллекта и структуры его компонентов [Люсин 2004; Полянина 2010; Ряжева 2010; Хазова, Вершинина 2010]. Следует подчеркнуть, что развитие эмоционального интеллекта - понимаемого как «способность распознавать свои и чужие эмоции и переживания, дифференцировать их и использовать в своем поведении» [Mayer, Salovey 1993] - относится к числу профессионально-важных личностных качеств у представителей социономических видов труда.

Описанная панорама проводимых исследований касается главным образом характеристики факторов, влияющих на успешность деятельности, сохранность здоровья и личностное благополучие медиков и педагогов в обычных/ «повседневных» условиях их деятельности. В то же время проблема эффективности психологической адаптации этих категорий специалистов при работе в «трудных» или экстраординарных ситуациях пока остается мало разработанной.

Вместе с тем подобные ситуации нередко возникают в их деятельности, а успешность трудового поведения и «цена» внутренних затрат является главным индикатором адекватности актуализации профессионального потенциала работников. Именно этим обеспечивается ожидаемая социумом надежность функционирования, а также снижение риска срывов деятельности и здоровья у представителей «помогающих профессий» в критических условиях.

Более детальной проработке содержательных аспектов этой проблемы было посвящено наше исследование, выполненное на репрезентативных выборках медицинских работников и педагогов, участвовавших в ликвидации последствий техногенной катастрофы. Предваряя детальное описание проведенного эмпирического исследования, необходимо специально остановиться на общей характеристике обследованного контингента. Данная выборка уникальна тем, что в ее состав вошли специалисты, непосредственно проживающие и работающие в зоне масштабной техногенной катастрофы на градообразующем предприятии - аварии на СаяноШушенской ГЭС.

Известно, что авария произошла в августе 2009 г., в результате погибло 75 человек. На момент проведения обследования после аварии прошло 2,5 месяца. Гибель большого числа людей в условиях маленького и географически замкнутого пространства, потеря чувства безопасности и стабильности существенно усложнили выполнение типичных профессиональных обязанностей как у медицинских работников, так и педагогов в указанный период времени. На их плечи легла необходимость оказания психологической помощи и поддержки населению. Резко возросли требования к психологической устойчивости профессионалов, готовности и способности к экстренной мобилизации ресурсов и гибкой перестройке деятельности, адекватной новым условиям.

Напряженная социальная и профессиональная ситуация, возникшая вследствие техногенной катастрофы, оказала сильнейшее негативное влияние на психологическое состояние обследованных. В связи с этим возрастала вероятность возникновения и/или обострения уже сложившихся форм психологической дезадаптации, проявляющихся в нарастании проявлений синдрома выгорания, психосоматических расстройств, невротических реакций и поведенческих риск-факторов. В то же время известно, что многим специалистам удается эффективно действовать в сложных обстоятельствах, сохраняя при этом высокую работоспособность и стабильное эмоциональное состояние без риска для срывов психического здоровья [Бодров 2006; Дикая 1999].

В соответствии с этим мы предполагали, что чрезвычайная ситуация, в ликвидации последствий которой участвовали обследованные специалисты, являлась своеобразным испытанием или «проверкой на прочность» индивидуальных адаптационных ресурсов. Это должно было проявиться в актуализации самых разных и даже полярных форм психологической адаптации к затруднениям - от явно деструктивных до полностью адекватных способов мобилизации адаптационного потенциала специалистов. Отражением этого является разная степень выраженности и качественное своеобразие формирующихся синдромов профессионального стресса [Бодров 2006; Леонова 2004; Леонова, Багрий 2009].

Соотнесение специфики этих синдромов с наиболее характерными для специалистов стратегиями совладающего поведения и их личностными особенностями (в частности, со стороны проявлений эмоционального интеллекта) позволяет выявить индивидуальные характеристики, определяющие эффективность «зоны риска» для полноценного использования адаптационных возможностей в разных профессиональных группах.

Отметим, что обследованные - как медики, так и педагоги - не владели специальными знаниями и навыками работы при осуществлении взаимодействий с пострадавшими и оказания им психологической помощи, а также приемами саморегуляции состояний для поддержки своей работоспособности в сложных ситуациях. Поэтому предполагалось, что именно индивидуально-психологические (и прежде всего, эмоциональноличностные) особенности и характерные модели совладающего поведения будут играть определяющую роль в обеспечении успешной адаптации специалиста к работе в экстраординарной ситуации.

Цель исследования состояла в анализе факторов развития и аккумуляции негативных эффектов профессионального стресса, вызванных сильным психоэмоциональным напряжением в течение трех месяцев интенсивной работы в зоне техногенной катастрофы.

Задачи исследования включали:

оценку доминирующих компонентов в синдроме профессионального стресса и выявление зон повышенного риска для здоровья, личностного благополучия и эффективности деятельности у обследованных контингентов специалистов;

выявление специфики стратегий совладающего поведения у специалистов с разным уровнем развития профессионального стресса;

анализ вклада отдельных компонентов в структуре эмоционального интеллекта и стратегий совладающего поведения как предикторов наличия риск-факторов для психического здоровья и успешности трудового поведения в группах обследованных специалистов - по показателям хронического стресса, синдрома выгорания и других профессионально-личностных деформаций.

Выборка. Всего в исследовании приняли участие 117 человек. В состав обследованной выборки вошли две профессиональные группы:

1. 40 медицинских специалистов - врачи и медперсонал среднего звена поликлиники поселка городского типа Черемушки, ведущие работу с пострадавшими и семьями пострадавших в результате аварии, а также с сотрудниками Саяно-Шушенской ГЭС, занятыми на восстановительных работах. Из них 38 женщин и 2 мужчин в возрасте от 27 до 66 лет (средний возраст - 46 лет), со стажем работы от 2-х до 44 лет (средний стаж - 25 лет).

2. 77 педагогов школьных и дошкольных учреждений поселка Черемушки, 2 мужчин и 75 женщин в возрасте от 23 до 60 лет (средний возраст - 43,5 лет) со стажем работы от 2-х до 40 лет (средний стаж - 23, 7 лет). Методы исследования. Для сбора данных и анализа результатов исследования был подобран комплекс методов, состоящий из трех стандартизованных психодиагностических тестов (табл. 1): 1) в качестве основного диагностического инструмента для детального анализа деструктивных проявлений профессионального стресса у обследованного контингента была использована диагностико-экспертная система «Интегральная диагностика и коррекция стресса» (ИДИКС) [Леонова 2006]; 2) для анализа доминирующих копинг-стратегий и моделей совладающего поведения применялась русскоязычная версия опросника SACS С. Хобфолла [Водопьянова, Старченкова 2003]; 3) для оценки индивидуальной способности к осознанию и регуляции чувств и эмоций, как собственных, так и других лиц, использовалась методика диагностики эмоционального интеллекта [Манойлова 2007].

Обработка результатов исследования осуществлялась на основе подсчета стандартных показателей по каждой методике с последующей статистической обработкой данных (дескриптивная статистика, межгрупповые сравнения по непараметрическим критериям Вилкоксона-Манна-Уитни и X2, регрессионный анализ) на базе компьютеризованного пакета программ SPSS (версия 17.0).

Таблица 1 Состав информативных показателей по отобранному комплексу диагностических методик

Общая характеристика синдрома профессионального стресса в группах медицинских специалистов и педагогов Данные, полученные по системе ИДИКС, показали, что в каждой группе обследованных специалистов наблюдается высокий уровень развития стресса, что свидетельствует о чрезмерной психологической напряженности как профессиональной, так и жизненной ситуаций (табл. 2). Значение индекса социальной желательности находится в диапазоне нормы, что свидетельствует о достоверности собранных результатов.

Таблица 2 Результаты описательной статистики показателей ИДИКС по группам медицинских специалистов (n=40) и педагогов (n=77)

Соотнесение данных, полученных по группам медиков и педагогов, с нормативными диапазонами основных шкал методики ИДИКС выявило существенное сходство профилей профессионального стресса у этих контингентов обследованных специалистов.

К числу основных источников стресса относятся оценки по шкалам, характеризующих наличие ярко выраженных в субъективном плане затруднений в профессиональной деятельности (шкала TV2) и неадекватного вознаграждения за труд (шкала TV3). Наиболее сильно выражены негативные оценки по следующим субшкалам:

низкая автономия / самостоятельность в работе (ТУ 2.4. - высокий / предельно высокий уровень): а) у медиков - отсутствие свободы при выборе средств решения трудовых задач, жесткая регламентация процесса ведения больного и работы с документацией, конфликт между регламентом и реальными условиями выполнения работы; б) у педагогов - отсутствие возможности проявить инициативу, самостоятельно планировать выполнение работы, необходимость строго следовать предписанным правилам и нормативам;

низкое разнообразие в работе (ТУ 2.1. - высокий уровень): а) у медиков - монотонность трудового процесса, обслуживание непрерывного потока пациентов, преобладание в работе однотипных задач, невозможность использования новых способов лечения; б) у педагогов - преобладание повседневной рутины, частота повторяемости одних и тех же задач, интенсивная учебная нагрузка;

сниженная сложность профессиональных задач (ТУ 2.2. - высокий уровень): в обеих группах - преобладание в

повседневной работе простых и хорошо знакомых задач, отсутствие возможностей для реализации творческого подхода и профессионального опыта, невостребованность новаторства и невозможность проявить инициативу;

недостаточное вознаграждение за труд (ТУ 3.2. - высокий уровень): в обеих группах - низкая оплата труда и недостаток одобрения или поощрений за достигнутые успехи, отсутствие перспектив для дальнейшего развития и карьерного роста;

отсутствие адекватной обратной связи о результатах труда (ТУ 3.3. - высокий уровень): в обеих группах - фактически полное отсутствие информации о качестве проделанной работы, получение сведений только о допущенных ошибках и просчетах, отсутствие возможности отслеживать результаты своей работы по ходу ее выполнения.

Несмотря на то что обследованные подгруппы медиков и педагогов характеризуются в целом сходным уровнем выраженности основных причин и источников развития стресса, между ними был обнаружен ряд значимых различий по непараметрическому критерию Вилкоксона-Манна- Уитни:

условия труда (субшкала ТУ 1.1.) педагоги оценивают более негативно, чем медицинские специалисты (и= -3,28, р<0,01).

субъективная оценка профессиональной ситуации (шкала ТУ 2) у медицинских работников, по сравнению с педагогами, является более негативной (и= -2,45, р<0,05);

сложность профессиональных задач (субшкала ТУ 2.2.) - медики оценивают решаемые задачи как более простые, не требующие творческого подхода и дополнительных знаний (и= -2,50, р<0,05);

автономия исполнения (субшкала ТУ 2.4.) - деятельность медицинских работников характеризуется меньшей самостоятельностью и свободой в принятии решений (и= -4.31, р<0.01).

В целом картина стресс-факторов в обследованных группах специалистов свидетельствует о высоком уровне неудовлетворенности содержанием профессиональной деятельности. Текущие рабочие задания субъективно воспринимаются как простые и однотипные, а исполнение - как жестко регламентированное.

Как медицинские работники, так и педагоги испытывают недостаток поддержки со стороны руководства организацией и, что важно, отсутствием внимания и одобрения со стороны общества. Такая негативная оценка собственной работы, а также ограниченность перспектив своего дальнейшего развития могла обостриться на фоне сильно окрашенных эмоциональных переживаний в предшествующие месяцы. В частности, к этому приводит возникновение чувства «собственной некомпетентности» при ежедневном общении с пострадавшими и их родственниками при отсутствии необходимых знаний и умений по оказанию психологической помощи в чрезвычайной ситуации. Совокупность перечисленных стресс-факторов в итоге приводит к развитию целому спектру негативных стрессовых состояний. Они отражены в индексах всех шкал (ТУ4,ТУ5 и ТУ6), описывающих соответствующую симптоматику: 1) текущего состояния острого стресса; 2) устойчивых проявлений хронического стресса; 3) наличия деструктивных личностных и поведенческих изменений под воздействием длительного переживания стресса.

Актуальное состояние медицинских работников и педагогов (шкала ТУ4) характеризуется комплексом сильно выраженных проявлений острого стресса по субшкалам: а) общее самочувствие (ТУ 4.6 - предельно высокий уровень); б) затруднения в поведении / исполнении (ТУ 4.5 - высокий уровень). Картина наиболее часто отмечаемой негативной симптоматики отражает типичные признаки психологического истощения: общее самочувствие характеризуется слабостью, вялостью, плохим настроением, отсутствием желания что-либо делать. Наблюдаются ухудшения в работе основных когнитивных функций - внимания, памяти, мышления. Затруднено выполнение даже привычных действий и сенсомоторных координаций (заторможенность, несобранность и хаотичность движений, необходимость дополнительных усилий, чтобы сконцентрироваться на работе). Такая симптоматика свидетельствует не только о сниженной эффективности выполнения текущей деятельности, но и о более стойком истощении адаптационных ресурсов, что может быть причиной перерастания острого стресса в хроническую форму.

К наиболее характерным проявлениям хронического стресса (шкала ТУ5) у обследованных групп специалистов следует отнести:

нарастание общей тревоги (ТУ 5.1 - высокий уровень), проявляющееся в постоянном волнении, беспокойстве о будущем, чувстве неуверенности в себе; профессиональный дезадаптация совладающий поведение

устойчивая депрессивность (ТУ 5.3 - высокий уровень) -ощущение безнадежности происходящего, потеря смысла и видения перспектив в жизни, что отражается в постоянных переживаниях подавленного настроения и тоски; в оценках ситуации доминируют фатализм, апатия и чувство незащищенности;

астения (ТУ 5.4 - высокий уровень) - отмечается повышенная утомляемость, постоянное ощущение слабости, разбитости, возникновение чувства «наваливающейся усталости» уже в начале работы, трудности при завершении начатых дел;

психосоматические симптомы (ТУ 5.5 - высокий уровень) - наиболее часто отмечаются мигрени, приступы тошноты и головокружения, неприятные ощущения в области желудка, затрудненное дыхание, спазматические явления;

нарушения сна (ТУ 5.6 - высокий уровень) - жалобы на бессонницу, неустойчивый или «тревожный» сон, отсутствие ощущений полноценного отдыха после ночного сна, повышенная сонливость днем.

Устойчивые деструктивные последствия стресса нашли отражение в проявлениях личностных и поведенческих деформаций(шкала ТУ6) и связаны главным образом с развитием: а) признаков синдрома выгорания (ТУ 6.2 - высокий уровень); б) проявлений невротических реакций (ТУ 6.3. - высокий уровень).

Важно отметить, что в данном случае четко прослеживается «классический» путь развития синдрома выгорания - от потери важных компонентов в структуре профессионально-личностных компетенций к финальной депрессивной невротизации личности [Величковская 2005].

Обобщая приведенные данные, можно заключить, что наиболее существенными для дальнейшей подготовки коррекционных мероприятий для обследованных групп медицинских работников и педагогов являются две «целевые» группы симптомов. Во-первых, это сильнейшее психофизиологическое истощение, которое существенно ограничивает возможности человека поддерживать высокую работоспособность при решении текущих профессиональных задач и адекватно действовать в условиях напряженной ситуации. Кроме того, в крайних формах такой синдром переходит в разряд патологических состояний - астенического синдрома с выраженной невротизацией, что требует проведения специальных медицинских мероприятий. Во-вторых, это комплекс тревожно-депрессивных переживаний, деформирующих отношение человека к себе и к миру, поскольку в таком состоянии нарушается способность человека адекватно отражать и интерпретировать реальность (в медицинской терминологии, «состояние субдепрессии» [Никифоров 2000]).

Изменения в структуре синдрома профессионального стресса и доминирующих моделей совладающего поведения по мере нарастания стрессовой симптоматики Для анализа основных закономерностей развития стрессового синдрома и выявленных профессионально-личностных деформаций были выделены подгруппы обследованных с разным уровнем развития стресса по системе ИДИКС (по нормативным диапазонам индекса ТУ0). Как видно из приведенных в таблице 3 данных, около 2/3 в каждом из обследованных контингентов (62 % медицинских работников и 61 % педагогов) имеют высокий и предельно-высокий уровень стресса. Т.е. они не просто находятся в зоне риска, а относятся в области реальной угрозы срыва деятельности и нарушений здоровья - как физического, так и психического.

Таблица 3 Группы риска со стороны интенсивности развития профессионального стресса

На рисунке 1 представлены профили показателей стресса по системе ИДИКС для каждой из выделенных подгрупп специалистов.

А. Медицинские работники Б. Педагоги

Показатели: ТУ0 - общий индекс стресса; ТУ1 - условия и организация труда; ТУ2 - субъективный образ профессиональной ситуации; ТУЗ - социальный климат и вознаграждение за труд; ТУ4 - острый стресс; ТУ5 - хронический стресс; ТУ6 - личностные и поведенческие деформации.

В таблицах 4 и 5 приведены данные описательной статистики по каждой из подгрупп и результаты статистического анализа, указывающие на наличие достоверных различий между ними по основным диагностическим показателям. В группе медицинских работников по мере роста общего индекса стресса (ТУ0) характер профиля стресса не претерпевает существенных изменений.

Рис. 1. Профили стресса в группах повышенного риска

В этом случае происходит гомогенное нарастание значений индексов по всем основным шкалам (рис. 1А и табл. 4). Это указывает на интенсификацию переживаний напряженности ситуации, а также более яркую манифестацию деструктивных стрессовых состояний.

Достоверно усиливается симптоматика острого стресса (рост когнитивного напряжения, затруднений в поведении и ухудшение самочувствия, р<0,001). Наблюдается стойкая фиксация признаки хронического стресса (тревоги, депрессии, психосоматических реакций, р<0,001); нарастают проявления синдрома выгорания и общей невротизации (р<0,01).

В группе педагогов картина проявлений стресса несколько иная (рис. 1Б и табл. 5). Центральным компонентом, имеющим одинаково высокое значение во всех трех подгруппах, выступает субъективный образ затруднений в профессиональной ситуации (шкала ТУ2).

Однако такая исходно негативная окраска «образа работы» совсем не обязательно связана с повышенным уровнем проявлений стрессовых состояний во всех подгруппах.

Таблица 4 Различия показателей стресса в группах повышенного риска (медицинские работники)

Так, у педагогов с выраженным уровнем стресса (39 %) все остальные показатели по системе ИДИКС находятся в диапазоне умеренновыраженных значений, т.е. эти лица сохраняют способность относительно хорошо адаптироваться к профессиональным затруднениям.

В подгруппах с высоким и предельно высоким уровнем стресса наблюдается устойчивое нарастание негативной симптоматики, особенно со стороны проявлений острого и хронического стресса (р<0,001) и, как следствие, усиление симптоматики профессионально-личностных деформаций (р<0,01). Следует отметить, что выделенные подгруппы повышенного риска в обоих обследованных контингентах различаются не только масштабом переживаний негативных стрессовых состояний и деструктивных последствий стресса, но и частотой использования разных стратегий совладаю- щего поведения.

Для группы медицинских работников в целом характерно преобладание моделей совладания, имеющих просоциальную и прямую направленность. Так, ими наиболее часто используются такие копинг-стратегии как «вступление в социальный контакт» (среднее = 24,38, 52 = 2,94), «поиск социальной поддержки» (среднее = 24,23, §2 = 3,83) и импульсивные действия (среднее = 19,97, §2 = 2,92).

Таблица 5 Различия показателей стресса в группах повышенного риска (педагоги)

Значения этих показателей по абсолютной величине находятся на границе среднего и высокого диапазонов по степени выраженности. При этом следует обратить внимание на относительно низкую представленность ассертивной модели копинг-поведения (среднее = 18,15, 52 = 2,20). По мере нарастания общего уровня стресса в подгруппах повышенного риска у медиков происходит трансформация репертуара используемых ко- пинг-стратегий (рис. 2А).

Так, между этими подгруппами были выявлены значимые различия по отношению к частоте использования модели асоциальных (%2=6,59, р<0,05) и агрессивных действий (%2=7,11, р<0,02). Это искажает адекватность профессионального поведения, предполагающего преимущественное использование позитивных форм социальных взаимодействий с пациентами и коллегами.

Группа педагогов в целом характеризуются достаточно широким спектром используемых моделей совладающего поведения. Наиболее часто ими применяются стратегии импульсивных действий (среднее = 18,89, §2 = 3,10) и избегания (среднее = 17,31, §2 = 3,83), оценки по которым находятся на границе высокого диапазона.

Рис. 2. Профили стратегий совладающего поведения в группах по-вышенного риска

Они также регулярно прибегают к использованию просоциальных копинг-стратегий - «вступление в социальный контакт» (среднее = 23,93, 82 = 7,54) и «поиск социальной поддержки» (среднее = 22,72, 82 = 4,71).

Как и в случае медицинских работников, по мере нарастания общего уровня стресса педагоги значительно чаще используют асоциальную и пассивную модели совладающего поведения (рис. 2Б). Чем выше уровень стресса, тем более выраженной у педагогов проявляется склонность к применению социально неодобряемых копинг-стратегии - агрессивных (х2=17,31, р<0,001) и асоциальных действий (х2=5,68, р=0,05). Кроме того, они начинают все активнее прибегать к пассивным моделям поведения - осторожным действиям (х2=5,12, р<0,08) и избеганию (х2=4,74, р<0,09).

Приведенные данные свидетельствуют о том, что к числу неадаптивных моделей совладающего поведения, приводящих к аккумуляции негативных проявлений стресса в обеих группах обследованных, относится нарастание частоты использования агрессивных и асоциальных копинг- стратегий. Другими словами, как у медиков, так и у педагогов с высоким и предельно высоким уровнем стресса начинает усиливаться обращение к копинг-стратегиям, направленным преимущественно на быструю аффективную разрядку (агрессивные действия) и своеобразное «обесценивание» интересов других людей как средства для достижения своих целей (асоциальные действия). По-видимому, эта тенденция обусловлена недостаточным развитием такой профессионально важной личностной компетенции, как умение разрешать сложные ситуации в процессе диалогического межличностного общения. Кроме того, можно предположить, что в группе педагогов ощущение неспособности справиться с нарастающим стрессом делает стратегию «ухода» от возникающих трудностей одной из типичных форм поведения (осторожные действия и избегание). профессиональный дезадаптация совладающий поведение

Особенности эмоционального интеллекта у профессионалов с разным уровнем развития стресса Характер изменений копинг-стратегий, выявленных при сопоставлении подгрупп медиков и педагогов с повышенным уровнем развития стресса, указывает на то, что они связаны с дефицитом ресурсов, обеспечивающих эмоционально-личностную регуляцию трудовой деятельности. Это ставит задачу проведения более тщательного анализа соответствующих интегративных личностных качеств, к числу которых относится эмоциональный интеллект. На основе данных, полученных по авторской методике М.А. Манойловой (2007), были проанализированы особенности эмоционального интеллекта отдельно по каждой из профессиональных групп (табл. 6). Результаты сопоставления с тестовыми нормами говорят о том, что и медики, и педагоги обладают достаточно хорошим эмоциональным интеллектом - оценки по общему показателю находятся на границе диапазонов средних и высоких значений. Достоверных различий между обследованными группами по отдельным компонентам эмоционального интеллекта выявлено не было. Для каждой из них характерны высокие оценки склонности к управлению собственными чувствами и эмоциями и немного ниже - к управлению переживаниями других людей. Существенно хуже развита способность к осознанию чувств и эмоций - как своих собственных, так и других лиц. Значения этих показателей находятся на границе низкого и среднего диапазонов.

Таблица 6 Данные описательной статистики по показателям эмоционального интеллекта у медицинских работников и педагогов

Рис. 3. Показатели эмоционального интеллекта в группах повышенного риска

При сравнении подгрупп медиков с разным уровнем развития стресса были выявлены значимые различия как по общему показателю эмоционального интеллекта, так и со стороны его отдельных компонентов (рис. ЗА и табл. 7).

Таблица 7 Достоверность различий по комплексу показателей эмоционального интеллекта в группах повышенного риска у медицинских работников (п=40)

Обнаружено, что у лиц с высоким и предельно-высоким уровнем стресса оценки эмоционального интеллекта градуально снижаются. Эта тенденция отчетливо выражена в оценках общего показателя (р<0,05) и способности к осознанию чувств и эмоций (р<0,01). Кроме того, отмечается противоречивая динамика показателей эмоционального интеллекта в подгруппе медиков с предельно высоким уровнем стресса. Наряду с очень низкими оценками по показателям осознания эмоциональных переживаний (как своих, так и чужих), у них наблюдаются самые высокие оценки склонности к управлению эмоциями и чувствами других людей.

В группе педагогов разница в оценках эмоционального интеллекта между подгруппами повышенного риска выражена в меньшей степени (рис. 3Б и табл. 8).

Таблица 8 Достоверность различий по комплексу показателей эмоционального интеллекта в подгруппах повышенного риска у педагогов (п=77)

Значимые различия выявлены только по показателю осознания своих чувств и эмоций (%2=7,25, р<0,03). Это является отражением отличительной черты, проявляющейся у всей группы педагогов. Для них характерно нечеткое осознание чувств и эмоций - как своих, так и окружающих лиц. Однако при этом достаточно сильно проявляется ориентация на управление эмоциональными переживаниями других людей, что может говорить о наличии своеобразной профессиональной деформации (т.н. «авторитарно-указующий тип») у этой группы специалистов.

Полученные данные о наличии достоверных различий между подгруппами специалистов с разным уровнем выраженности стресса по ряду показателей эмоционального интеллекта, также как и изменений со стороны доминирующих моделей совладающего поведения (см. раздел 2), ставят вопрос о том, что же является причиной такой дифференциации.

Учитывая, что названные индивидуальные особенности являются относительно устойчивыми личностными образованиями, сформированными в процессе длительного накопления профессионального и жизненного опыта [Водопьянова, Старченкова 2009; Зеер 2006; Митина 1998; Mayer, Salovey 1993], можно предположить, что они могут выступать в роли «пусковых механизмов» или предикторов развития деструктивных форм стресса. Проверка этого предположения осуществлялась на заключительном этапе анализа данных.

Анализ индивидуальных предикторов развития хронического стресса и профессионально-личностных деформаций Для выделения тех индивидуальных характеристик, которые могут рассматриваться как предикторы интенсивного развития хронического стресса и формирования профессионально-личностных деформаций, был проведен регрессионный анализ данных (по методу пошаговой регрессии).

Для этого из имеющегося массива данных были отобраны показатели, содержательно соответствующие типу анализируемых зависимостей:

независимые переменные - (а) показатели, оценивающие

компонентный состав эмоционального интеллекта и (б) оценки степени выраженности копинг-стратегий, по которым были обнаружены значимые различия между подгруппами;

зависимые переменные - индексы по шкалам «Хронический стресс» (TV_5) и «Личностные и поведенческие деформации» (TV_6) системы ИДИКС.

Регрессионный анализ проводился для каждой из зависимых переменных отдельно по группам медиков и педагогов. В сводном виде полученные результаты представлены в таблицах 9 и 10. Как показывают данные, интенсивность аккумуляции симптоматики хронического стресса достоверно зависит от ориентированных «на себя» компонентов эмоционального интеллекта и использованием ряда неадаптивных копинг- стратегий (табл. 9).

В обеих профессиональных группах основным фактором, детерминирующим развитие хронического стресса, является сниженная способность к рефлексии собственных эмоций и чувств. В достаточно сильной степени это определяется также и нацеленностью на управление своими эмоциональными переживаниями, которая, однако, в группах медицинских работников и педагогов оказывает разнонаправленное влияние. Аналогичным образом, для каждого из обследованных контингентов характерно значимое влияние тех или иных моделей прямого и асоциального совла- дающего поведения.

Таблица 9 Предикторы уровня проявлений хронического стресса (результаты регрессионного анализа)

Так, в группе медицинских работников главными предикторами хронического стресса являются доминирование импульсивной стратегии сов- ладания с трудностями и сниженный контроль над собственными эмоциями и чувствами. У педагогов в число основных детерминант, обусловливающих накопление негативной стрессовой симптоматики, входят склонность к агрессивным действиям и снижение конструктивной направленности поведения (ассертивные действия). В отличие от медиков, усиление склонности к управлению своими эмоциональными переживаниями усиливает у них степень выраженности хронического стресса.

Таблица 10 Предикторы развития личностных и поведенческих деформаций (данные регрессионного анализа)

Это может быть следствием типичной для педагогов направленности на гиперконтроль своего поведения, прерывающегося аффективными вспышками повышенной агрессивности. Влияние индивидуальных характеристик как предикторов развития личностных и поведенческих деформаций ярко выражено только в группе медицинских работников (табл. 10).

Наиболее существенный вклад в формирование этих устойчивых форм психологической дезадаптации (синдрома выгорания и невротических реакций) вносят доминирующее использование импульсивных и агрессивных стратегий совладания, а также такие показатели эмоционального интеллекта, как дистанцированная оценка переживаний других людей (коллег, пациентов) и стремление управлять их эмоциями и чувствами. Интересно отметить, что возраст медиков также вошел в объяснительную модель на завершающем этапе пошаговой регрессии, однако его значимый вклад составляет всего лишь 4 %.

В группе педагогов значимый вклад в развитие профессиональноличностных деформаций был выявлен только со стороны показателя частоты использования стратегии агрессивных действий (R =0,20; t=3,93, p<0.01). Вспыльчивость, преобладающая установка на конфронтацию с партнерами по взаимодействию является предиктором интенсивности проявлений синдрома выгорания и закрепления невротической симптоматики. Возможно, что такой редуцированный состав предикторов личностных и поведенческих деформаций, обнаруженный у педагогов, связан с их большим стажем работы по специальности (в среднем более 20 лет).

Известно, что для представителей этой профессии критичным периодом для формирования синдрома выгорания является период от 5 до 12 лет, а после этого негативные последствия стресса связаны главным образом с нарастанием частоты психосоматических расстройств и развитием астенического синдрома [Величковская 2005]. Достаточно большое число предикторов этого типа дезадаптационных нарушений у педагогов были выявлены по результатам регрессионного анализа по индексу хронического утомления.

Обобщая результаты проведенного исследования, важно подчеркнуть, что выявленные факторы повышенной напряженности деятельности и особенности нарушений психологической адаптации у медицинских работников и педагогов хорошо согласуются с современной системной методологией изучения профессионального стресса [Леонова 2000; Леонова, Багрий 2009; Cooper et al. 2001]. Даже в экстремальной ситуации, связанной с преодолением последствий техногенной катастрофы, потерей чувства безопасности и уверенности в будущем, специфика профессиональной деятельности задает генеральную линию развития и структуру проявления описанных синдромов стресса. Это подтверждает имеющиеся в специальной литературе данные о превалирующем влиянии содержательных особенностей и условий труда на характер развития профессионального стресса [Касл 1995; Леонова 2007; Леонова, Качина 2006; Никифоров 2000]. Высказанное утверждение можно конкретизировать следующим образом.

По результатам исследования был выделен ряд общих тенденций в развитии деструктивных форм стресса у представителей двух разных групп профессионалов - медиков и педагогов. К доминирующим компонентам в целостном синдроме профессионального стресса, которые являются риск-факторами для надежности деятельности и состояния здоровья этих специалистов, относятся чрезмерная степень выраженности состояний острого и хронического стресса, а также фиксация признаков профессионально-личностных деформаций, типичных для данных видов труда. Безусловно, такая яркая манифестация негативных эффектов стресса является следствием интенсивной работы в крайне напряженных с точки зрения трудовых и эмоциональных нагрузок условиях деятельности. Однако ситуация техногенной катастрофы скорее обострила те устойчивые проявления дезадаптационных состояний, которые накапливались у представителей этих профессий в течение всего времени работы по специальности. Характерные «сбои» в протекании процессов психологической адаптации нашли отражение в стойком истощении психофизиологических ресурсов, комплексе предельно выраженных тревожно-депрессивных переживаний, наличии отчетливых признаков синдрома выгорания и невротических сдвигов. Такой вектор нарушений не только ограничивает возможности специалистов адекватно реагировать на трудности, возникающие в ситуации повышенной напряженности, но и затрудняет выполнение привычных профессиональных обязанностей, деформирует отношение к себе и к работе в целом. В этом случае специалисты, вовлеченные в процесс оказания помощи населению в экстраординарных условиях, сами оказываются «группой повышенного риска» и нуждаются в квалифицированной психологической поддержке.

Анализ подгрупп специалистов с разным уровнем выраженности стресса позволил выявить динамику развития профессионального стресса, а также ряд факторов, обусловливающих степень адекватности используемых специалистами способов индивидуальной адаптации к напряженным условиям деятельности. Процесс формирования целостного синдрома стресса протекает по механизму генерализованного накопления негативной симптоматики [Леонова, Багрий 2009; Леонова, Качина 2006], но в то же время имеет свою специфику у разных профессиональных контингентов. В группе медиков пов...