Лингвоэкологическая профилактика вербальной агрессии в профессиональной коммуникации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Тверская государственная сельскохозяйственная академия

Tver State Agricultural Academy

Лингвоэкологическая профилактика вербальной агрессии в профессиональной коммуникации

Lingvoecological prevention of verbal aggression in professional communication

А.А. Романов

A.A. Romanov

В статье рассматривается лингвоэкологическая профилактика агрессивной коммуникации, благодаря которой представляется возможным избежать духовной деформации коммуникативной личности, а также не превратить человека в «управляемый в извне объект», подвергнутый эмоциональному воздействию на его сознание.

Ключевые слова: вербальная агрессия, профессиональная коммуникация, дискурс, поведение, эмоция

This article deals with lingvoecological prevention of aggressive communication that it seems possible to avoid spiritual deformation communicative personality and not turn the man into a "controlled out of object", which emotional impact is exposed to control on his consciousness.

Keywords: verbal aggression, professional communication, discourse, behaviour, emotion

Проблемы организации эффективной (согласованной) деятельности в сфере профессионального пространства (профессиональной интеракции, профессиональной коммуникации) в различных «жизненных сценариях» («сценариях жизнедеятельности», «формах жизни») индивидов приобретают в настоящее время особую актуальность в связи с негативными факторами влияния социальной среды, кризиса духовной сферы в общественных и производственных отношениях, кардинальными изменениями в экономической стратегии развития общества, обусловивших смену социальных норм и жизненных ценностей субъектов профессиональной деятельности, роста асоциальности и общего снижение уровня (в том числе и уровня речевой) культуры членов социума, которые (факторы) сопутствуют появлению кризисных и дискомфортных (стрессовых) ситуаций в структуре общественных отношений и которые неизбежно сказываются на состоянии и развитии системы производственных отношений в целом и профессиональной коммуникации в частности.

В этих условиях особую значимость в сфере межличностных отношений в условиях социально-производственного взаимодействия приобретает анализ механизмов влияния эмотивных вербальных средств, в частности агрессивных актов вербальной дискурсии, порождающих коммуникативный «архив» или систему деструктивных проявлений - от речевых актов прямых и косвенных угроз до импульсивных инвективных действий (инвектив) в виде оскорбления, презрения, резких выступлений и выпадов против кого-либо, негативных оценок до злых шуток, сплетен, обзываний, враждебных фантазий, угроз, бранных выражений и даже деструктивных форм поведения, например, подстрекательства, подначивания, передразнивания, подтрунивания, обусловливающих в результате эмоционального воздействия возникновение ситуаций неструктурированной (дискомфортной, стрессовой) диалогической интеракции между ее участниками в рамках определенного территориального пространства в процессе реализации одним из участников конкретных задач в сфере профессиональной деятельности. Представленная совокупность эмоциональных актов вербальной агрессии в виде множества (класса) простых и сложных агрессивных речевых действий или аффективных вербальных практик обозначается общим термином агрессивный вербальный дискурс (также: дискурс вербальной агрессии), маркируемый в ситуации профессионального общения агрессивными (эмотивными, аффективными) дискурсивными практиками, например: «То есть... все одно серая мышка-норушка... мышь поганая... крыса помойная!... сука тупая!!!... смахнет его хвостиком и раскокает вдребезги без понятия» (М. Веллер). Также:

- Челюсть! В стакане! Я увидел! И машинально! -- горячечно причитал архитектор.

- Пародонтоз! Стоматит! Возраст! Михаил Андреевич! - с точностью попал в унисон подчиненному Посохин, клацая и трясясь.

- Да вы все что - сумасшедшие? (М. Веллер). Или: «Еще попов в рясах под куполами развесьте! - негодующе пожелало правительство Москвы … А вы можете не выеживаться? (М. Веллер).

Под эмотивной дискурсивной практикой агрессивной направленности в профессиональной коммуникации понимается специфическая форма использования языка для производства речи, посредством которой осуществляется изменение концепта (модели) окружающей (в том числе и коммуникативной) действительности, приводящее к дискомфортной трансформации системы личностных смыслов участников общения. Сущность такой трансформации в профессиональной сфере общения состоит в изменении представлений находящегося под воздействием инвективных эмотивных выражений (ненормативных эмотивов, инвективных формул как агрессивных дискурсивных практик) говорящего субъекта (адресата, участника) о мире и себе самом, благодаря чему он не может, получив экспрессивный «заряд» агрессивного инвективного воздействия, приобретать новые конструктивные знания, применить приобретенные навыки и умения, вырабатывать продуктивные мнения, установки и формировать наиболее эффективные и удовлетворяющие его отношения к людям, вещам и событиям ответные действия. В этом плане любую дискурсивную практику агрессивной направленности можно рассматривать как устойчивую традицию особых способов оперирования языком в целях осуществления семиотических трансформаций коммуникативной и психической реальностей (ср. термин В.Н. Волошинова «общественная психология»), выступающей в качестве денотата (референта) дискурса (-ов) субъектов межличностного взаимодействия в пространстве профессионального общения.

В условиях современной (как обыденной, так и профессиональной) коммуникации проблема проявления вербального агрессивного (эмоционального, аффективного) поведения, а также проблема использования регулятивных (в том числе и прагмалингвистических) средств управления вербальным агрессивным поведением и осуществления контроля за проявлением вербальной агрессивности говорящего субъекта все в большей степени привлекает внимание исследователей самых разных специальностей: лингвистов, психологов, психоаналитиков, социологов, физиологов, философов и криминологов (ср.: Балл, 2009; Пилецкий, 2008; Романов, 2005; 2008; 2010; Шаховский, 1998; Щербинина, 2006 и др.). Рост интереса к изучению эмоционального компонента в актах вербальной агрессии (эмоционального агрессивного воздействия) связан с множеством «белых пятен» в концептуальном поле данного феномена и с потребностями прикладных исследований, например, в биологии, генетике, психологии, психоанализе, психотерапии, педагогике, криминологии, социологии, когнитивистике, психолингвистике и лингвистике (см.: Зинченко, 2008; Калина, 1999; Пилецкий, 2008; Пиотровская, 1994; Снетков, 2000; Шаховский, 1998 и др.).

В этой связи особое значение приобретают проблемы анализа агрессивного вербального поведения в виде конкретных агрессивных (инвективных, например) дискурсивных проявлений или практик в сфере профессиональной коммуникации, в частности, в конкретных производственных ситуациях необходимости принятия одним из коммуникантов решения, харак-теризующегося определенными специфическими параметрами его профессиональной деятельности и находящегося под влиянием факторов использования ненормативных / некодифицированных эмотивных вербальных выражений (эмотивов, «эмотивных агрессоров»), каузирующих (влекущих за собой и таким образом формирующих в качестве причины) появление условий дискомфорта, ибо, как полагает Г.А. Балл (2009: 3), «непрерывно возрастающее давление на природную среду и колоссальные трудности на пути разработки и реализации оптимальных стратегий социального поведения ставит на повестку дня вопрос о выживании человечества. Важнее поэтому не расхождения между мировоззренческими направлениями в понимании мира и человека в мире, а возможности взаимообогащающего диалога, который призван углубить это понимание, в его разных вариантах, и благодаря этому повысить его практическую значимость. Необходима разработка - с опорой на достижения разных философских и научных школ - оптимальных стратегий поведения людей и человеческих сообществ в современную эпоху».

Становится очевидным, что необходимость и значимость дальнейшего иссследования вербальной агрессии как формы «эмоционального, аффектного» воздействия обусловливают потребность в разработке модели такого воздействия и поиска оптимальных стратегий поведения людей в условиях дискомфорта своей профессиональной деятельности, так как механизм функционирования таких стратегий определяется «ключевой ролью эмоций, которую они играют в мобилизации и поддержании решающих стратегий» (Бек, Фриман, 1998: 37) жизнедеятельности человека как социального субъекта. Больше того, особую значимость эта проблема приобретает в плане формирования условий эффективного взаимодействия интерактантов с целью выработки приемов и методов «управления эмоциональными механизмами, подкрепляющими поведение, направленное на выживание» в институционально-профессиональной среде и «установление связей через ожидание и переживание различных типов эмотивного воздействия» на непосредственных участников профессиональной коммуникации, так как «аффекты и агрессивность, не имеющие внешнего выхода и клапана для их регуляции, могут не только вызывать страдания, но и приводят к общей слабости побуждений вплоть до пассивности и аспонтанности» (Риман, 1999: 53-54).

Важность учета эмотивно-аффективного фактора воздействия на специфику профессиональной деятельности, например, высказанных оскорблений, ругательств, угроз, ненависти, ярости или, скажем, зависти, определяется тем, что названные факторы, во-первых, неизбежны в жизни любого человека вообще и в институционально-профессиональной деятельности, в частности, а во-вторых, они становятся «чрезвычайно опасными, когда накапливаются в неотреагированном виде и становятся основой для развития депрессии в будущем». Вызванные актами инвективной дискурсии «бессильная ярость, фрустрированная агрессивность, чувство ненависти и зависти», на которые участники профессиональной коммуникации вынуждены в процессе своей деятельности реагировать и каким-то образом «вынуждены подавлять», «делают» объектов инвективного агрессивного воз-действия как участников интеракции «депрессивными, подавленными, т. е. похожими на детей, которые не могут проявить себя из-за своей зависимости и беспомощности» (Риман, 1999: 53-54).

В этой связи становится очевидной необходимость предпринять попытку с лингво-психоэкологических позиций дать комплексный ответ на вопросы о том, как эмоционально-аффективные переживания, вызванные воздействием дискурсивных актов инвективной агрессии (дискурсов агрессивной направленности), вписываются в схему организации говорящей личности, каково их отношение к основным когнитивным структурам и стратегиям поведения участников профессиональной коммуникации, каков механизм выработки основных стратегий поведения в сфере социальной регламентации и гармонизации межличностных отношений, какова роль эмотивного (эмоциогенного) вербального фактора - в нашем случае естественно-языко-вых практик «бранного и оскорбительного слова» - в результативности и эффективности профессиональной деятельности участников деловой коммуникации, как проявляется и как сказывается инвективный агрессивный заряд, направленный на «центр переживаний» (Г.Г. Шпет) говорящего субъекта, насколько в замкнутом территориально - профессиональном пространстве «нейтрально» наше слово и насколько оно «прямо и непосредственно отражает и затрагивает нашу душевную жизнь» (Шпет, 1996: 361), определяет логику и программу намеченных в рамках настоящей работы исследований.

Очевидно, что комплексный характер проводимого исследования предопределяет опору на базовый принцип описания «отношения как коллективные переживания к продуктам культуры, к смыслу культурных явлений, к созданным духовным ценностям», сформулированный отечественным ученым, этнопсихологом Г.Г. Шпетом (1996: 361): «Все в одном, одно во всем», в котором, по словам В.П. Зинченко (2009: 9), «целостность описания явления - это одновременно идеал и цель, но также и путь, следуя которому только и можно получить заслуживающие внимания и доверия результаты», где «всякое новое понятие, относящееся к душевной жизни, отображает некоторую полноту. Например, слово, обозначающее какое-либо душевное явление: любовь, гнев и т.п., отображает или, по крайней мере, может отобразить его во всей полноте. И всякое новое понятие, относящееся к душевной жизни, отображает некоторую полноту. Но ведь всякое переживание у человека происходит из одного центра, центра переживаний, чувств, желаний, всякое порождено им. Безнадежность, любовь, страх, горе, внимание, образ, фантазия, рассудок - до бесконечности, все едино в едином. Не только всякое душевное переживание есть переживание Я, но и во всяком переживании последнее заключено целиком - возьмем самое «маленькое» раздражение человека: в нем весь человек. … Каждый психологический процесс отображает в себе все другие». Эти давние размышления Г.Г. Шпета, подчеркивает В.П. Зинченко (2009: 9), приведены, чтобы «показать необходимость и обязательность рассмотрения, например, чувств в контексте жизни, деятельности, сознания, личности человека. Благодаря практической ориентации основным орудием, инструментом … наконец (или вновь?) становится слово, которое прямо и непосредственно отражает нашу душевную жизнь. По выражению Г.Г. Шпета, слово - это самый надежный, самый могучий отобразитель наших волнений, мыслей и хотений; не хроноскоп, не тахистоскоп, не мнемометр, не энцефалограф или томограф, а слово». В слове не только смысл и мысль, а в нем есть энергия образа и действия. Слово не только сигнал, знак, символ, оно - само действие и чувство… слово выходит за пределы языка, сливется с переживанием, мыслью и действием, актуализирует свой внеязыковой потенциала». Перефразируя сказанное В.П. Зинченко, можно полагать, что именно на арене взаимодействия, интеракции двух, как минимум, людей, восстанавливается дискурс о нормальных человеческих взаимоотношениях (Зинченко, 2009: 9; курсив - А.Р.).

Сходную мысль находим у В.Н. Волошинова по поводу «общественной психологии», которая «реально, материально дана как словесное взамодействие». Она дана не где-то внутри (в «душах» общающихся индивидов), а всецело во вне - в слове, в жесте, в деле». В ней нет ничего не выраженного, внутреннего - все с наружи, все в обмене, все в материале и, прежде всего, в материале слова. Общественная психология - это прежде всего та стихия многообразных речевых выступлений, которая со всех сторон омывает все формы и виды устойчивого идеологического творчества: кулуарные разговоры, обмен мнений в театре, на концерте, в различных общественных сборищаях, просто случайные беседы, манера словесного реагирования на жизненные и на житейские поступки, внутрисловесная манера осознавать себя, своё общественное положение и пр. и пр. Общественная психология дана по-преимуществу в разнообразных формах «высказывания», в формах маленьких речевых жанров, до сих пор совершенно не изученных. Эти речевые выступления сопряжены, конечно, с другими типами знакового обнаружения и взаимодействия - с мимикой, с жестикуляцией, с условными действиями и т.п. Эти формы речевого взаимодействия протекают в условиях, созданных социально-политическим строем и непосредственно производственными отношениями» (Волошинов, 2010: 488-490). «Слово - как бы «сценарий» того ближайшего общения, в процессе которого оно родилось, а это общение, в свою очередь, является моментом более широкого общения той социальной группы, к которой говорящий принадлежит. Чтобы понять этот сценарий, необходимо восстановить все те сложные социальные взаимоотношения, идеологическим преломлении которых является данное высказывание. … Ни одно словесное высказывание вообще не может быть отнесено на счет одного только высказавшего его: оно продукт взаимодействия говорящих, и шире - продукт всей той сложной социальной ситуации, в которой высказывание возникло. … То же, что характерно именно для данного высказывания: выбор определенных слов, определенная конструкция фразы, определенная интонировка высказывания - все это является выражением взаимоотношений между говорящими и всей той сложной социальной обстановки, при которой происходит беседа. Те же «душевные переживания» говорящего, выражение которых мы склонны усматривать в этом высказывании, на самом деле являются только односторонней, упрощенной и научно неверной интерпретацией более сложного социального явления. Это - особый род «проекции», с помощью которой мы вкладываем (проецируем) в «индивидуальную душу» сложную совокупность социальных взаимоотношений» (Волошинов, 1993: 78-79).

Если следовать предложенному направлению «проецирования в индивидуальную душу переживания говорящего субъекта» и с этих позиций подходить к описанию феномена агрессивной (деструктивной) коммуникации, то становится очевидным, что, несмотря на значительное количество работ, посвященных исследованию феномена вербального агрессивного воздействия в условиях обыденной и профессиональной коммуникации, приходится констатировать: хотя «изучение феномена человеческой агрессивности в целом имеет давнюю историю» и опирается на «многообразие и вариативность спектра постулатов, мнений и позиций религиозно-мифологического, биологизаторского и социологизаторского подходов» (Пилецкий, 2008: 51), тем не менее проблема словесной (вербальной) агрессии именно в профессиональной сфере коммуникативного взаимодействия в пределах «не только одной части этого поведения - словесных реакций человека» (Волошинов, 1993: 80) остается практически не изученной в отечественном и зарубежном языко-знании (ср.: Жельвис, 1990; Романов, 2006; Щербинина, 2006 и др.). В то же время в реальной жизни такая форма проявления вербальной агрессии не является редким исключением. Она не только препятствует реализации основных задач эффективного речевого общения в условиях профессио-нальной деятельности, но и ведет к возникновению существенных профессиональных и социопсихологических травм, проявлению негативных событий в жизни в виде различных расстройств личности, связанных с постоянным характером этих событий и реакции коммуникантов на них.