Безработица в России и психическое здоровье

Размещено на http://www.allbest.ru/

Безработица в России и психическое здоровье

Гычев А.В.^** Гычев Александр Витальевич, к.м.н., научный сотрудник отделения эпидемиологии и социальной психиатрии. Тел.: 89059916864, e-mail: avg64@fromru.com, Артемьев И.А., Семке В.Я.

НИИ психического здоровья СО РАМН

634014, Томск, ул. Алеутская, 4

В статье представлены данные российских и зарубежных исследователей, отражающие негативное влияние безработицы на психическое здоровье населения на индивидуальном и популяционном уровнях. Показаны особенности формирования пограничных психических расстройств у безработных в условиях современной России.

Ключевые слова: психические расстройства, психическое здоровье, безработица.

Unemployment in Russia and mental health (literature review). Gychev A. V., Artemyev I. A., Semke V. Ya. Mental Health Research Institute SB RAMSci. 634014, Tomsk, Aleutskaya Street, 4. In article the data of Russian and foreign investigators reflecting negative influence of unemployment on mental health of the population at individual and community levels has been presented. Features of formation of borderline mental disorders in unemployed people in conditions of contemporary Russia have been.

Key words: mental disorders, mental health, unemployment.

Процесс формирования в России массовой безработицы имеет свою историческую обусловленность и динамику: от представлений о длительном отсутствии у нас безработицы как свидетельства неоспоримого преимущества социализма до нарастающего числа людей, которые потеряли и/или не могут найти регулярную оплачиваемую работу. В свою очередь, попытками понять суть нового и вызывающего тревогу социального явления были регулярные публикации основных статистических и социологических показателей роста и распространения безработицы. Проблемам, связанным с тенденциями развития рынка труда в России, с положением кризисных групп (безработных), посвящены широкомасштабные социологические исследования в различных регионах страны [7].

Анализируя проблемы незанятого населения, нельзя обойти вниманием понятие безработицы, которое достаточно многогранно и имеет различные определения. В своем исследовании Л. А. Гордон, Э. В. Клопов [6] используют определение, разработанное международными статистическими организациями, согласно которому безработными считаются лица, не имеющие работы и заинтересованные в ее получении. На основе данного подхода, в соответствии с которым статус безработного определяется посредством выборочных обследований рабочей силы, исходя из указанных критериев, рассчитывается показатель общей безработицы. Другим важным показателем, широко используемым в статистической практике различных стран, является показатель регистрируемой безработицы, который рассчитывается по данным службы занятости. В нашей стране между этими двумя показателями существовал и продолжает существовать огромный разрыв в силу целого ряда причин. Кроме того, официальный уровень безработицы отличается от реального.

Влияние безработицы на здоровье человека является относительно новой и недостаточно изученной проблемой в России, так же как до 30-х годов текущего столетия медицинские аспекты безработицы не являлись предметом научного интереса западных исследователей. В обзоре литературы, посвященном истории изучения этого вопроса W. Rees [41] указывает, что только в 1938 г. Eisenberg и Lazarsfeld подробно изучили с психиатрической точки зрения период безработицы, охвативший тогда западные страны. Они выделили характерный, с их точки зрения, для безработных психопатологический симптомокомплекс с тягостным чувством неполноценности и депрессией.

Фактор незанятости оказывает на человека выраженное многофакторное негативное влияние, увеличивая риск возникновения и отрицательной динамики патологической симптоматики. В ряде европейских стран (Норвегия, Швеция, Финляндия) безработица рассматривается как социомедицинский диагноз, а увеличение среди незанятого населения психической и психосоматической патологии превышает в 4--10 раз аналогичные показатели у лиц, участвующих в профессиональном труде [13].

Рассматривая первостепенные задачи, связанные с планированием охраны психического здоровья, M. Mahaffey [33] называет безработицу основным социально-экономическим фактором, негативно влияющим на психическое здоровье населения США. В ряде исследований отмечается, что потеря работы и безработица негативно влияют не только на психическое здоровье человека, потерявшего работу, но и на психическое здоровье членов его семьи [34].

Анализируя особенности психологического реагирования на потерю работы, E. Lahelma [28] отмечает, что общий эффект потери работы можно свести к возрастанию эмоциональной неустойчивости: люди становятся боязливыми, недоверчивыми, озлобленными, ощущают безнадежность, отсутствие цели в жизни, собственную неполноценность. Основными проблемами были апатия и лень. Автор делает вывод о том, что безработица связана с нарушениями психического здоровья, однако не уточняет, как именно безработица приводит к этим нарушениям.

Результаты исследования, проведенного М. Studnicka [48], подтверждают, что долгосрочные безработные (свыше 12 месяцев) в 8 раз чаще, чем занятое население, отмечают плохое психологическое или психическое самочувствие и в 5 раз чаще предъявляют жалобы на состояние физического здоровья

Высокую распространенность среди безработных собственно психической патологии обнаруживают подавляющее большинство исследователей [13]. Так, по данным Р. Garrido Rodrriguez [16], отношение различий распространенности (OR) психических нарушений среди безработных, измеренных посредством GHQ-28, сравнительно с работающими составляет: 16,02 - для безработных свыше 1 года и 8,62 - для лиц с вынужденной или неполной занятостью. Исследование, проведенное R. С. Bland (1988) [14] в Эдмонтоне с использованием шкал GHQ-30 и DIS, показало, что отсутствие возможности работать увеличивает распространенность психических заболеваний в 2,8 раза.

Несмотря на длительность изучения проблемы, ряд положений теории влияния безработицы на психическое здоровье населения до настоящего времени трактуется различными исследователями неоднозначно. Так, по сегодняшний день продолжается полемика относительно концептуального вопроса: заканчивается ли безработица психической болезнью или же психически нездоровые люди с большей степенью вероятности становятся безработными [35]. Являющийся предметом наиболее острых дискуссий феномен высокой распространенности психических заболеваний среди незанятого населения объясняется с точки зрения двух предположений: гипотезы селективности и гипотезы причинности [47]. Гипотеза селективности основывается на точке зрения о том, что изначально существующая психическая патология затрудняет последующее трудоустройство. Гипотеза причинности объясняет развитие психической патологии у безработных именно следствием психосоциального стресса потери работы.

И действительно, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что ряд психических заболеваний предполагает определенное социальное снижение больного, ограничение его работоспособности, профессиональную дезадаптацию. Отчасти высокий процент психической патологии среди безработных объясняется значительным уровнем незанятости больных с серьезной психической патологией, а именно: умственной отсталостью [44], шизофренией [36], шизоаффективными расстройствами [40], тревожно-фобическими расстройствами [31], социальными фобиями [53], паническими расстройствами [23], эпилепсией [20].

Вместе с тем оценка безработицы как психосоциального стрессового фактора, приводящего к развитию и формированию целого спектра психических расстройств, представляется тем не менее весьма весомой и убедительной. Так, большинство исследователей оценивают вынужденную незанятость как один из значимых факторов, определяющих развитие и продолжительность психической патологии. J. Deniel Rosanas [19] указывает на то, что при значительном преобладании в группе безработных людей с психическими расстройствами сравнение их с работающими (по уровню первичного обращения к психиатру) не выявляет существенных различий. Е. Lahelma [29], изучая взаимосвязь между безработицей и психическим здоровьем в Финляндии с помощью 12-й версии GHQ, приходит к выводу о достоверной связи между незанятостью и последующим развитием психических нарушений, оценивая влияние отсутствия работы как независимое и прямое.

Психические расстройства, развившиеся в ответ на утрату работы, полиморфны в своих клинических проявлениях и различны по степени выраженности. Наиболее характерными в данном случае являются депрессивные [26], тревожные [54], соматоформные [32], поведенческие расстройства [43], алкоголизм [31], злоупотребление другими психоактивными веществами [25], высокий суицидальный риск [49].

Montgomery (1999) [35] подтверждает, что отсутствие занятости является фактором риска развития депрессивных расстройств, в том числе и у лиц без изначальной к ней предрасположенности. Для недавней безработицы (до 12 месяцев) относительный риск развития депрессии (RR) составляет 2,30, а для долгосрочной (свыше 12 месяцев) - 2,04. Высокий уровень тревоги определяется у 41 % безработных и у более 50 % лиц, подлежащих увольнению (35]. По данным Т. Ytterdahl [56], соматоформные и тревожные проявления встречаются у безработных в 2, а депрессивные - в 3 раза чаще, чем у занятого населения. В. Claussen [17] посредством проведения клинической экспертизы обнаруживает депрессивные расстройства у 22 % безработных, тревожные - у 17 % и психосоматические - у 17 % (показатели в группе сравнения - 2, 2 и 4 % соответственно). Исследование распространенности депрессивной симптоматики у лиц, ищущих работу, проведенное J. M. Sanzo Ollakariz-keta [45] с использованием шкалы CES-D, оценивает ее как 44,68 % сравнительно с 29,37 % у занятых. При этом продолжительные депрессивные состояния наблюдались соответственно у 18,08 и 9,37 % обследуемых. Данные D. M. Fergusson [25] указывают на уровень тревожных расстройств и «большой депрессии» у безработных, в 1,5--5,4 раза превышающий таковой у занятого населения.

Д. Ю. Уваров [12], изучая длительность периода незанятости и выраженность уровня стресса, симптомов тревоги и депрессии, распределил безработных на 5 подгрупп: подгруппа 1 - при постановке на учёт в Центре занятости и в течение первого месяца - 90 человек; подгруппа 2 - от 1 до 4 месяцев - 124 человека; подгруппа 3 - от 4 до 8 месяцев - 88 человек; подгруппа 4 - от 8 до 12 месяцев - 67 человек; подгруппа 5 - от 12 месяцев и выше - 62 человека. Сравнивая подгруппу с краткосрочным периодом безработицы (1) и подгруппу с длительной безработицей (5), он установил, что в первой подгруппе средний уровень стресса выявлен у 44,4±2,4 %, высокий уровень стресса - у 6,6±1,1 %. Всего повышение уровня стресса отмечено у 51,0±2,4 % безработных. Субклинически выраженная депрессия была выявлена у 4,4±0,9 %, клинически выраженная депрессия - у 2,2±0,7 %. Всего депрессивные симптомы отмечены у 6,6±1,1 %. Субклинически выраженная тревога выявлена у 8,8±1,3 %, клинически выраженная тревога - у 3,3±0,8 %. Всего симптомы тревоги отмечены у 12,1±1,5 %.

В подгруппе 5 средний уровень стресса выявлен у 61,2±2,3 %, высокий уровень стресса - у 17,7±1,8 %. Всего повышение уровня стресса отмечено у 78,9±1,9 %. Субклинически выраженная депрессия выявлена у 40,2±2,3 %, клинически выраженная депрессия - у 25,8±2,1 %. Всего депрессивные симптомы были отмечены у 66,0±2,2 %. Субклинически выраженная тревога выявлена у 62,8±2,3 %, клинически выраженная тревога - у 24,1±2,0 %. Всего симптомы тревоги отмечены у 86,9±1,7 %.

Сравнение данных подгрупп показывает, что через 12 месяцев незанятости подверженность стрессу у безработных увеличивается в 1,5 раза, депрессии - в 10 раз, тревожным расстройствам - в 7,2 раза (p0,05).

M. E. Ensminger, D. D. Celentano [21, 22], провели сравнительное исследование реакций на потерю работы и безработицу, а также субъективной оценки значения работы среди трудоустроенных безработных, работающих и безработных в зависимости от пола. Авторы пришли к выводу, что половые различия существуют и связывают их с различиями в социально-ролевой конфигурации. В соответствии с этим высказывается предположение, что занятость на постоянной работе в большей степени, чем семейное положение, может служить предиктором психического благополучия женщин [18]. В то же время, по данным E. Lahelma [29], безработица более негативно влияет на психическое здоровье мужчин, а не женщин.

Анализируя состояние психического здоровья безработных в зависимости от возраста, большинство исследователей отмечают наибольшую уязвимость к негативному воздействию безработицы лиц молодого и старшего возраста [48].

Нарушения психического здоровья у безработных чаще отмечаются у лиц, имеющих более низкое образование и не имеющих семьи [26, 47]. Так, по данным W. Sander [47], среди безработных мужчин больше разведенных и не вступивших в брак

Стресс. Многие исследователи отмечают высокий уровень стрессового напряжения у безработных. Изучение уровня стресса [43] показало, что у 47,5±2,4 % безработных выявлен средний уровень стресса, а у 9,7±1,4 % - высокий уровень стресса. Установлено, что в контрольной группе средний уровень стресса наблюдался у 18,5±1,8 %, высокий уровень стресса - у 1,7±0,6 % (p0,05). Повышение уровня стресса до среднего и тяжёлого уровней наблюдалось у 57,2±2,4 %, тогда как в контрольной группе - у 20,2±1,9 %.

Считается, что именно стресс обусловливает у безработных поведенческие нарушения асоциального типа, злоупотребление алкоголем и психоактивными веществами. Так, Р. Rowlands [43] делает выводы о высокой распространенности представляющего опасность для здоровья поведения, его асоциальной направленности, тенденциях к увеличению потребления алкоголя среди незанятого населения. A. D. Vinokur [51], исследуя поведенческие особенности в контексте семейных отношений, выявляет деструктивную направленность поведения безработных, которая зачастую приводит к снижению уровня взаимопонимания в семье, к повышению конфликтноcти, к обострению отношений в семье, а в конечном итоге - к разрыву.

Основной причиной ухудшения здоровья безработные считают хронический стресс (34,8 %), в группе работающих - 3,2 % (p0,05). За последний год 89,7 % безработных отмечают изменение состояния своего здоровья в худшую сторону. При проведении гендерного сравнения портрета психического здоровья установлено, что женщины в 1,3 раза чаще подвержены стрессу, в 1,6 раза чаще - депрессивным и в 1,3 раза чаще - тревожным расстройствам, чем мужчины. Качество жизни у безработных значительно ниже, чем у занятого населения, что в большей степени обусловлено нарушением психоэмоциональных возможностей.

C увеличением периода незанятости отмечается рост уровня стресса, симптомов тревоги и депрессии, причём максимум нарушений наблюдается после 6 месяцев безработицы. Через 12 месяцев незанятости подверженность безработных депрессивным расстройствам увеличилась в 10 раз, подверженность тревожным расстройствам увеличилась в 7,2 раза, подверженность стрессу - в 1,5 раза [12].

Депрессия. Подавляющее большинство авторов, изучавших психогенное влияние безработицы, в своих исследованиях указывают на высокую распространенность среди лиц, утративших работу, психогенно обусловленных депрессивных и тревожных расстройств. В ответ на одни и те же стрессовые жизненные события неработающие выявляют достоверно большую степень депрессии, нежели лица, участвующие в профессиональном труде [15]. Различные исследования свидетельствует о том, что безработица является фактором риска развития таких нозологических состояний, как тревожные расстройства [35], генерализованная тревога [53], «большая» депрессия [44], дородовые депрессивные состояния [15].

М. Valera Novo [50] называет депрессивные, тревожные, фобические, деперсонализационные, поведенческие, ипохондрические, соматоформные болевые расстройства. В группе молодых людей автор отмечает преобладание депрессивных и фобических состояний, а также расстройств по типу анорексии/булимии. Для возрастной группы пациентов 35--50 лет характерны депрессивные, ипохондрические и деперсонализационные нарушения. У лиц старше 50 лет ведущее место занимают расстройства ипохондрической направленности.

Большое значение в развитии депрессивных и невротических расстройств у безработных имеют социально-демографические факторы. Большую устойчивость женщин к формированию депрессивных расстройств выявляет R. H. Price [39]. Вместе с тем женщины с большей частотой могут обнаруживать состояния, характеризующиеся тревожными нарушениями. По данным J. С. Lai [30], у 54 % безработных женщин в Гонконге определяется симптоматика тревожного регистра.

Австралийские ученые [24] обнаружили явное влияние безработицы на появление депрессивной симптоматики. Использовалась известная шкала измерения степени депрессии Бека. Было установлено, что после длительного периода безработицы (более 6 месяцев) люди склонны обвинять себя в случившемся. Находясь в состоянии «усвоенной беспомощности», они часто ощущают свою неспособность повлиять на причины, лежащие в основе их безработицы. По данным L. T. Young et аl. [55], большинство из 581 впервые обратившегося в Консультативный центр Института психиатрии Кларка были безработные. Основные причины обращения: депрессия, суицидальные мысли, суицидальные попытки и семейные проблемы. Наиболее частыми диагнозами, которые выставлялись этим пациентам, были приспособительные реакции и депрессивные расстройства.

Тревога. Данные современных научных исследований, посвященных изучению психического здоровья безработных, в подавляющем своем большинстве свидетельствуют о том, что уровни заболеваемости и болезненности в контингенте незанятого населения значительно превышают таковые в среднем по популяции. Отчасти это объясняется тем, что лица, страдающие психической патологией, с большей интенсивностью подвергаются увольнению и испытывают большие затруднения при повторном трудоустройстве по сравнению со здоровыми. Однако в основном высокая распространенность среди безработных расстройств психического здоровья обусловливается воздействием интенсивного психосоциального стресса, связанного с последствиями потери работы. В качестве наиболее характерных для этой социальной группы психических расстройств называются депрессивные, тревожные, соматоформные, поведенческие расстройства, злоупотребление психоактивными веществами, уровень заболеваемости которыми у незанятого населения выше по сравнению с работающими в несколько раз. На этом основании целесообразно рассматривать безработных как популяционную группу риска развития пограничных, связанных со стрессом психических расстройств, которая обнаруживает высокую потребность в специализированной психиатрической помощи.

При исследовании выраженности симптомов тревоги установлено, что у 34,1±2,2 % безработных выявлена субклинически выраженная тревога, у 10,2±1,4 % - клинически выраженная тревога. В контрольной группе субклинически выраженная тревога наблюдалась у 7,0±1,2 %, клинически выраженная тревога - у 1,7±0,6 %. Всего симптомы тревоги у безработных отмечались у 44,3±2,4 %, тогда как в контрольной группе - у 8,7±1,3 %. Из этого можно сделать вывод, что среди незанятого населения симптомы тревоги встречаются в 5 раз чаще, чем среди работающего населения [12].

Литературные данные, касающиеся клинических проявлений нарушений психического здоровья у безработных, свидетельствуют, что клиническая структура нарушений психического здоровья у безработных представлена нервно-психическими расстройствами различного уровня - от донозологических, предболезненных нарушений преимущественно астенического и аффективного спектра до нозологически очерченных аффективных, аддиктивных, личностных расстройств; распространенность нервно-психических расстройств среди безработных значительно выше, чем у работающих.

Следует отметить недостаточную изученность вопросов клинической структуры и динамики нервно-психических нарушений у безработных в условиях общероссийской безработицы, имеющей свои отличительные особенности. Рассматривая психопатологическое реагирование на бедность и безработицу, нельзя не учитывать менталитет российского населения, исконные особенности российского характера, три из которых, как считает Б. Т. Величковский [2], являются особенно важными: коллективная традиция, долготерпение и особенное восприятие слова. Имеются данные и о культурно детерминированных различиях в психологических реакциях преодоления. Сравнительный анализ результатов исследований американской и российской популяций показал, что если при переживании стресса наиболее распространенной реакцией преодоления для американцев является «подход» и прямое преодоление, то для россиян - «избегание» и непрямое (внутриличностное) преодоление [5].

В сравнительном международном исследовании трудовых ценностей жителей бывшего СССР и стран «большой семерки» за период 1991--1997 гг. было показано, что существенным отличием (статистически достоверным) жителей бывшего СССР (вне национальных отличий) является очень высокая распространенность среди населения ценностей долговременной приверженности организации с ориентацией на максимизацию заработка и минимизацию трудовых затрат при безразличии к инициативным трудовым достижениям и личной ответственности [9]. Анализируя проблемы формирования работника как самостоятельного агента рыночной экономики в современной России, Б. Д. Бреев [1], подчеркивает, что решение задач переходного периода предполагает выделение двух аспектов: «вещественного» (изменение форм собственности и все вытекающие отсюда социально-экономические последствия) и личностного. Последний подразумевает изменение трудовой мотивации, которая у 70--80 % ныне занятых сформировалась в доперестроечный период и базируется на идеологии паттернализма в отношении к труду.

T. Parsons [37], исходя из психоаналитических формулировок, показывает, что воспитательная практика в американской семье направлена на «тренинг независимости» и на создание возможностей для индивидуальных достижений. В советском обществе, напротив, воспитание было направлено на развитие коллективизма и избегание индивидуальной ответственности, что в условиях социального давления поощряет регрессивное поведение в виде принятия социальной роли больного.

Анализ влияния отечественной безработицы на здоровье населения за десятилетний период (1992--2002) показал следующее (использовался коэффициент ранговой корреляции Спирмена): безработица не оказывает влияния на заболеваемость населения (все болезни), отсутствует связь в развитии безработицы, алкоголизма и алкогольных психозов, не влияет она на число выявленных совершенных преступлений, в том числе гражданами без определенных доходов, не влияет она и на масштабы самоубийств [1].

По данным Г. Н. Гончаровой [4], больными считают себя 87,7 % лиц, не имеющих возможности найти работу. В ситуации увольнения в 6,7 % случаев у безработных развиваются ситуационно обусловленные невротические расстройства с преобладанием депрессивного регистра [10]. У остальных безработных выявлены обострения хронически протекающих (включающих основные синдромологические разновидности) невротических расстройств. Обострения начинались через 1 неделю после увольнения и продолжались в течение 1--3 недель. В период обострения хронических невротических расстройств происходила смена ведущего синдрома. Имела место трансформация смешанных тревожных и депрессивных, недифференцированных диссоциативных и соматоформных расстройств в диссоциативные расстройства моторики и соматоформные вегетативные дисфункции. безработица тревога депрессия невротический

Результаты изучения психического здоровья 160 безработных (57,5 % женщин и 42,5 % мужчин) представлены в исследовании Т. И. Ивановой, М. Г. Усова [8]. Длительность периода безработицы составила: до 6 месяцев - 68 человек (42,5 %), от 6 до 12 месяцев - 74 (46,25 %), более 12 месяцев - 18 (11,25 %). Хронические соматические заболевания отмечались у 32,2 % обследованных, чаще всего встречались язвенная болезнь, ишемическая болезнь сердца, тиреотоксикоз, хронический бронхит. Жалобы на состояние своего здоровья предъявляли 73,3 % обследованных, большинство из них подчеркивали тяжесть своего состояния и неспособность, в связи с этим активно заниматься поиском «достойной» работы. В структуре жалоб превалировали боли в сердце и ощущение перебоев - у 36,8 %; частые головные боли и головокружение - у 29,4 %; боли в желудке - у 13,2 %; нарушения стула (в виде поносов или запоров) - у 10,2 %. Пограничные нервно-психические расстройства (ПНПР) отмечались в 45,5 % случаев, субклинические нарушения психического здоровья (СКНПЗ) - в 25 %, практически здоровыми оказались 29 % обследованных. Анализ синдромологической структуры ПНПР показал, что наиболее распространенными синдромами являются депрессивный (F32.0, F32.1) - 40,7 %; тревожно-депрессивный (F41.2) - 26,3 % и соматизированное расстройство (F45.0) - 33,0 %. Наиболее часто отмечались СКНПЗ с астенодепрессивной симптоматикой (54,2 %), реже - соматоформной (30,6 %) и тревожной (15,2 %). Эти данные подтвердились при анализе профилей ММPI с использованием кодировки по G. Welsh.

Без учета акцентуации личности по Леонгарду 29,3 % обследуемых имели профиль, характерный для здорового человека. В 53,2 % случаев отмечаются пики профиля на шкалах невротической триады (Т более 70 баллов по шкалам Hs, De, Hy). В структуре невротической триады превалируют депрессивные расстройства (48,8 %), а именно депрессивный эпизод легкой степени тяжести (F32.0) код 2''3 - 84 % и депрессивный эпизод умеренной степени тяжести (F32.1) код 2''3'…9 - 16 %. Соматизированные расстройства (F45.0) код 1''3 («конверсионная пятерка») составили 34,2 %. 17 % профилей характеризовались тревожно-депрессивной симптоматикой (F41.2) код 1''2'. В 9 % наблюдений был отмечен пик профиля на шкале Ма (Т более 70 баллов), что свидетельствует о повышенном беспокойстве и ажитации. В сочетании с подъемом на других шкалах у 36 % исследуемых профилей отмечалось падение количества баллов по шкале 4 Pd (T менее 50 баллов), что характерно для личностей, обнаруживающих высокий уровень идентификации со своим социальным статусом и тенденцией к сохранению постоянных установок, интересов и целей. Повышение на шкале Pd, обнаруженное у 38 % обследуемых, характеризуется состоянием социальной дезадаптации как реакции на стресс с повышенной возможностью злоупотребления алкоголем. В 28 % случаев отмечается наличие фактора R (повышение значений шкал 1, 2, 3 при понижении по шкале 9), что характеризует признак плохого самопонимания, нерационального подхода к преодолению проблем с тенденцией к уходу от решения жизненных задач, социальной зависимости.

О. А. Голдобина [3], анализируя влияние социальных факторов на патоморфоз экзогенно-органических заболеваний головного мозга за 1989--1999 гг., отмечает, что более трети (39,6 %) пациентов с выраженными клиническими формами ЭОЗГМ были безработными. Автор приходит к заключению, что в современных условиях имеет место значительная трансформация психогенных факторов, значимых для больных ЭОЗГМ, - уменьшение доли семейно-личностных конфликтов и увеличение объема воздействий социально-экономического характера.

Была установлена тесная прямая зависимость между болезненностью и заболеваемостью невротическими расстройствами среди подростков и численностью безработных в популяции Приморского края за период 1991--2001 гг. [11]. Авторы объясняют это хроническим социальным стрессом, дефицитом социальных связей и депривацией, являющимися закономерным следствием трансформации экономической системы. Кроме того, в исследовании выявлена связь между болезненностью шизофренией среди подростков и численностью безработных в популяции. Предполагается, что для населения с низким социально-экономическим статусом характерен дефицит социальной поддержки семье, что провоцирует проявление шизофрении в детском и подростковом возрастах.

При исследовании выраженности симптомов депрессии Д. Ю. Уваровым [12] было установлено, что у 18,5±1,8 % безработных имеются субклинически выраженные симптомы депрессии, у 10,0±1,4 % - клинически выраженная депрессия. В контрольной группе обследованных субклинически выраженная депрессия наблюдалась у 2,9±0,8 %, клинически выраженная симптомы депрессия - у 2,2±0,7 %. Всего нарушения психического здоровья депрессивного характера в категории безработных отмечались у 28,5±2,1 %, тогда как в контрольной группе - только у 5,1±1,1 %. Из этого можно сделать вывод, что среди незанятого населения депрессивных расстройств встречаются в 5,6 раза чаще, чем среди активного населения.

Таким образом, вышеизложенное может свидетельствовать о том, что при изучении влияния такого социального феномена, как безработица, на популяционное и индивидуальное здоровье принципиально важным является следующее. Установление формально-статистических (например, корреляционных) закономерностей, и тем более причинно-следственных связей (например, потеря работы как детерминанта формирования пограничных психических расстройств) требует, чтобы изучаемая выборка была репрезентативной не только в количественном, но и в содержательном плане. В частности, она должна учитывать все многообразие адаптивных практик людей, выбывших из сферы занятости. Разработка форм и методов психопрофилактической помощи безработным должна проводиться на основе комплексного подхода и системного анализа состояния их здоровья, в том числе и его психической компоненты. Кроме того, анализ медико-социальных проблем безработицы позволит сформулировать концептуальную модель охраны здоровья в системе мер политики занятости и реформ здравоохранения, имеющих цель индивидуального и дифференцированного подхода к организации медицинской помощи и профилактических мероприятий этой категории экономически активного населения.

Литература

1. Бреев Б. Д. Безработица в современной России. - М.: Наука, 2005. - 271 с.

2. Величковский Б. Т. Опора на национальный характер может ускорить развитие экономики и сохранить здоровье населения // Реформы и здоровье населения страны (пути преодоления негативных последствий). - М., 2001. - С. 36.

3. Голдобина О. А. Клиническая трансформация экзогенно-органических заболеваний головного мозга как показатель динамики психического здоровья // Актуальные вопросы психиатрии и наркологии: материалы X отч. науч. сес. НИИ ПЗ ТНЦ СО РАМН. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. - Вып. 10. - С. 29.

4. Гончарова Г. Н., Тихонова Н. В. Медико-социальная и психологическая характеристика безработных. - Красноярск, 1996. - 56 с.

5. Гордон Л. А. Социальная адаптация в современных условиях // Социологические исследования. - 1994. - № 8--9. - С. 3--15.

6. Гордон Л. А., Клопов Э. В. Социальные эффекты и структура безработицы в России // Социол. исследования. - 2000. - №1. - С. 24--33.

7. Дорофеева З. Е. Незанятые в современной России // Социол. исследования. - 2008. - № 2. - С. 127--134.

8. Иванова Т. И., Усов М. Г. Актуальные вопросы психического здоровья безработной части населения // Акт. вопр. психиатрии и наркологии: материалы X отч. науч. сес. НИИ ПЗ ТНЦ СО РАМН. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. - Вып. 10. - С. 40.

9. Магун В. С. Структура и динамика трудовых ценностей российского населения // Россия: трансформирующееся общество / под ред. В. А. Ядова. - М.: Канон-пресс-Ц, 2001. - С. 430--448.

10. Мыльникова Н. В., Пичугина Ю. А. Особенности клиники невротических расстройств у лиц, оказавшихся безработными // Акт. вопр. психиатрии и наркологии: материалы XI науч. отч. сес. НИИ ПЗ ТНЦ СО РАМН. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. - Вып. 11. - С. 63--66.

11. Окунь Е. Н., Генайло С. П. Факторы, влияющие на динамику распространенности невротических, личностных расстройств и шизофрении среди подросткового населения Приморского края в период социальных перемен // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2004. - № 2. - С. 76--80.

12. Уваров Д. Ю. Социально-гигиеническая характеристика психического здоровья безработных (на примере Хабаровского края): автореф. дис.... канд. мед. наук. - Хабаровск, 2007. - 23 с.

13. Шпикалов А. Ю. Современные данные о состоянии психического здоровья незанятого населения (аналитический обзор литературы) // Российский психиатрический журнал. - 2001. - № 2. - С. 63--68.

14. Bland R. С., Stebelsky G., Newman S. С. // Acta Psychiatr. Scand. - 1988. - Suppl. 338. - P. 72--80.

15. Bolton W., Oatley K. A. longitudinal study of social support and depression in unemployed men // Psychol. Med. - 1987. - May. - Vol. 17 (2). - P. 453--460.

16. Carrido R. P., Castillo Herra'n I., Benavides F. G. Preret I. II // Gac. Sanit. - 1994. - Vol. 8, N 42. - P. 128--132.

17. Claussen В., Helmert If. // Gesundheitswesen. - 1998. - Bd 60, N 3. - S. 143--147.

18. Cochrane R., Stopes-Roe M. Women, marriage, emloyment and mental health // Brit. J. Psychiat. - 1981. - V. 132. - November. - P. 373--381.

19. Deniel Rosanas J., Bosch Molas M., Cuiri Borr'as N., Olmeda Brea C. // Aten Primaria. - 1996. - Vol. 18, N 7. - P. 379--382.

20. Elwes R. D., Marshall J., Beattie A., Newman P. K. // J. Neurol. Neurosurg. Psychiat. - 1991. - Vol. 54, N 3. - P. 200--209.

21. Ensminger M. E., Celentano D. D. Gender differences in the effect of unemployment on psychological distress // Soc. Sci. Med. - 1990. - Vol. 30 (4). - P. 469--477.

22. Ensminger M. E., Celentano D. D. Unemployment and psychiatric distress. - P. social resources and coping // Soc. Sci. Med. - 1990. - Vol. 27 (3). - P. 239--247.

23. Ettigi P., Meyerhoff A. S., Chirban J. T. et al. // J. Nerv. Ment. Dis. - 1997. - Vol. 185, N 6. - P. 368--372.

24. Feather N. T. Unemployment and its psychological correlates // Austr. J. Psychol. - 1983. - Vol. 34. - P. 309--323.

25. Fergusson D. M., Horwood L. J., Lynskey M. Т. // Psychol. Med. - 1997. - Vol. 27, N 2. - P. 371--381.

26. Hall E. M., Johnson J. V. Depression in unemployed Swedish women // Soc. Sci. Med. - 1988. - Vol. 27, N. 12. - P. 1349--1365.

27. Kaplan G. A., Roberts R. E., Camacho T. C., Coyne J. C. Psychosocial predictors of depression. Prospective evidence from the human population laboratory studies // Am. J. Epidemiol. - 1987. - Feb. - Vol. 125 (2). - P. 206--220.

28. Lahelma E. The patterning of responses to unemployment: deprivation and adaptation // WHO Reg. Publ. Eur. Ser. - 1994. - Vol. 54. - P. 5--22.

29. Lahelma E. Unemployment and mental well-being: а elaboration of the relationship // Int. J. Health Serv. - 1992. - Vol. 22 (2). - P. 261--274.

30. Lai J. C., Chan R. K., Luk C. L. // Psychol. Rep. - 1997. - Vol. 81, N 2. - P. 499--505.

31. Lean A. C., Portera L., Weissman M. M. // Br. J. Psychiat. - 1995. - Suppl. 27. - P. 19--22.

32. Lester D. // Psychol. Rep. - 1996. - Vol. 79, N 1. - P. 150.

33. Mahaffey M. Planning for mental health: The immediate agenda // Amer. J. Orthopsychiatry. - 1986. - Vol. 56, N 1. - P. 4--13.

34. McLoyd V. C., Jayaratne T. E., Ceballo R., Borquez J. Unemployment and work interruption among African American single mothers: effects on parenting and adolescent socioemotional functioning // Child. Dev. - 1994. - Apr. - Vol. 65 (2 Spec No). - P. 562--589.

35. Montgomery S. M., Cook D. G., Bartley M. J., Wadsworth M. E. // II Int. J. Epidemiol. - 1999. - Vol. 28, N 1. - P. 95--110.

36. Mtkulska-Meder J. // Psychiatr. Pol. - 1992. - Vol. 26, N 1. - P. 97--103.

37. Parsons T. Definitions of health and illness in the light of American values and social structure // Patients, Physicians and Illness / Ed. by E. Yaco. - Glencoe, Ill., 1958.

38. Patel V., Rodrigues M., DeSouza N. Gender, poverty, and postnatal depression: a study of mothers in Goa, India // Am. J. Psychiatry. - 2002. - Vol. 159. - P. 43--47.

39. Price R. Н., van Ryn M., Vinokur A. D. // J. Hith Soc. Behav. - 1992. - Vol. 33, N 2. - P. 158--167.

40. Priebe S., Wamer R., Hubschmid Т., Eckle I. // Schizophr. Bull. - 1998. - Vol. 24, N 3. - P. 469--477.

41. Rees W. L. Medical aspects of unemployment // Brit. J. Psychiat. - 1981. - Vol. 289, N 630. - P. 1630--1631.

42. Richardson S. A., Holler H., Katt M. // Am. J. Ment. Retard. - 1988. - Vol. 92, N 6. - P. 483--491.

43. Rowlands P., Huws R. // Int. J. Soc. Psychiat. - 1995. - Vol. 41, N 1. - P. 21--25.

44. Roy A. // Can. J. Psychiat. - 1997. - Vol. 42, N 3. - P. 307--309.

45. Samo Ollakaridceta J. M. // Gac. Sanit. - 1990. - Vol. 4, N 17. - P. 55--59.

46. Sander W. Unemployment and marital status in Great Britain. // Soc. Biol. - 1992. - Fall-Winter. - Vol. 39 (3--4). - P. 299--305.

47. Schaufeli W. В. // Adolescence. - 1997. - Vol. 20, N 3. - P. 281--292.

48. Studnicka M., Studnicka-Benke A., Wogerbauer G., Rastetter D., Wenda R., Gathmann P., Ringel E. Psychological health, self-reported physical health and health service use. Risk differential observed after one year of unemployment. // Soc. Psychiatry Psychiatr. Epidemiol. - 1991. - Mar. - Vol. 26 (2). - P. 86--91.

49. Van Heeringen К., Vanderplasschen W. // Int. Arch. Occup. Environ. Hith. - 1999. - Suppl. 72. - P. S43--S45.

50. Valera Nowo M. // Ibid. - P. S14--S15.

51. Vinokur A. D., Price R. H., Cop/an R. D. // J. Pers. Soc. Psychol. - 1996. - Vol. 71, N 1. - P. 166--179.

52. Whelan C. T. The role of income, life-style deprivation and financial strain in mediating the impact of unemployment on psychological distress - evidence from the Republic-of-Ireland //J. Occ. Org. Psychol. - 1992. - Vol. 65. - Dec. - P. 331--344.

53. Wittchen H. V., Beloch E. // Int. Clin. Psychopharm. - 1996.

54. Yelin E., Mathias S. D., Buesching D. P. et al. // Soc. Sci. Med. - 1996. - Vol. 42, N 7. - P. 1069Ї1075.

55. Young L. T., Hood E., AbbeyS. E., Malcolmson S. A. Psychiatric consultation in the eastern Canadian Arctic: II. Referral patterns, diagnoses and treatment // Can. J. Psychiatry. - 1993. - Feb. - Vol. 38 (1). - P. 28--31.

56. Ytterdahl Т. // Int. Arch. Occup. Environ. Hith. - 1999. - Suppl. 72. - P. S38--S39.

Размещено на Allbest.ru