Клинико-психопатологические и кросскультуральные аспекты криминальной агрессии в судебно-психиатрической практике

Размещено на http://www.allbest.ru/

Клинико-психопато-логические и кросскультуральные аспекты криминальной агрессии в судебно-психиатрической практике

Н.Г. Батуева, А.Ю. Березанцев

Москва, ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского

Резюме: Обследованы 191 лиц с психическими расстройствами, совершивших агрессивные противоправные действия в Республике Бурятия и проходивших судебно-психиатрическую экспертизу, а также 97 человек без психических расстройств, совершивших аналогичные правонарушения. Описан характер психопатологических расстройств, их взаимосвязь с социально-психологическими факторами. Выделены два основных механизма социально-психологической личностной регуляции (опосредованных через когнитивную и аффективно-волевую сферы психической деятельности). Выявлена их различная представленность в двух этнических субпопуляциях (славянской и бурятской) и установлена их взаимосвязь с особенностями психопатологических расстройств, влияющих на социальную адаптацию лиц с психическими расстройствами.

психопатологический расстройство социальный этнический

Clinico-psychopathological and crosscultural aspects of criminal aggression in forensic-psychiatric practice.

N. G. Batueva, A. Yu. Berezantsev.

Abstract: 191 subjects with psychic disorders, who had commited aggressive unlawful actions in Bjurjatia Republic, underwent forensic-psychiatric investigation. 97 subjects without psychic disorders had commited analogous unlawful acts. The character of psychopathologic disorders and the correlations with socio-psychologic factors is described. Two main mechanisms of socio-psychologic personal regulation through cognitive and affective-willed sphere of psychic action are shown. Their different predominance in two ethnical subpopulations (Slavonic and Bjurjatic) is shown too. Their correlation with peculiarities of psychopathologic disorder which influence social adaptation of persons of persons with psychic disorders is ascertained.

Проблема криминальной агрессии находится на стыке биологии, психиатрии и психологии. Агрессивное поведение человека - это действия, базирующиеся на агрессивности и направленные на причинение физического, морального или иного ущерба людям или другим объектам окружающего мира, сопряженные с насилием против них [3]. Выделяются три основных научных направления: биологическое, психоаналитическое и социально-поведенческое. Социально-поведенческое направление оказалось наиболее востребованным применительно к задачам клинической психологии и психиатрии. Как указывают Р. Бэрон, Д. Ричардсон [1], агрессия - это «любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения». Особую проблему представляют агрессивные проявления у лиц с психическими расстройствами, поскольку в систему «личность-ситуация» вмешивается психопатологический фактор, который искажает систему личностной регуляции и может быть причиной совершения правонарушения. В последнее время научные исследования всё чаще обращаются к проблемам транскультуральной (кросскультуральной, этнокультуральной) психиатрии и психологии с целью уточнения роли этно- и социокультуральных факторов в регуляции психической деятельности и сохранении психического здоровья человека. Роль этнокультуральных факторов в формировании криминальной агрессии в настоящее время исследована недостаточно. В то же время они в значительной степени определяют морально-этическое отношение к возможности совершения агрессивных действий, потенциальную готовность к криминальной агрессии, понятие о её нормативности или ненормативности, принятые в данной культуре формы реагирования на стресс. Как уже указывалось, агрессию лиц с психическими расстройствами определяют не только психопатологические факторы, и в каждом случае необходим анализ тонких взаимосвязей личности и деятельности, составляющих функциональное, социально-психологическое и биосоциальное единство. Для обоснования мер предупреждения агрессивного поведения необходимы как анализ психопатологических, психологических, мотивационных сторон поведения субъекта, так и оценка роли макро- и микросоциальных факторов, влияющих на его противоправные действия [2, 3].

С целью изучения клинических особенностей психических расстройств у лиц, совершивших агрессивные общественно опасные действия (ООД) в Республике Бурятия (РБ), и разработки дифференцированных подходов к их профилактике с учетом этнокультуральных факторов были обследованы 191 человек с психическими расстройствами (в том числе в 159 случаях не исключавшими вменяемости) и 97 подэкспертных без психических расстройств, совершивших агрессивные ООД и проходивших судебно-психиатрическую экспертизу в РБ.

Методы - клинико-психопатологический, клинико-психологического. Кроме того, использовалась карта обследования, учитывающая социально-психологические и этнокультуральные факторы, а также психологические тесты, направленные на диагностику личностной агрессивности. В процессе планирования исследования была сформулирована и обоснована рабочая модель влияния социально-психологических (включая этнокультуральные) факторов на регуляцию правового поведения, в том числе на криминальную агрессию. Как указывает К. Лоренц [4], «общественное поведение людей пронизано культурной ритуализацией до такой степени, что именно из-за ее вездесущности это почти не доходит до нашего сознания». Согласно К. Лоренцу, групповые поведенческие стереотипы, формирующиеся в социальных общностях, носят адаптивный характер, способствуют социализации личности и служат фактором профилактики агрессии. Вместе с тем внешние нормативные требования, (правовые, общие для всех), несмотря на свою обыденность, требуют более осознанного отношения. Как указывает Х. Хекхаузен [7], чтобы стандарты самооценочного характера оказались действенными, на них должно быть направлено внимание субъекта, т. е. должно возникнуть состояние так называемой «объективации самосознания». По словам Б. Д. Парыгина [6], «за принадлежностью индивида к той или иной общности или группе общностей стоит определённая программа предписанного извне поведения, которое находит выражение в системе требований, норм, правил и шаблонов деятельности». Очевидно, что часть подобных правил и предписаний связана общими для всех социальными нормами, другая формируется в процессе развития в определенной этнокультурной среде и диктуется нормами поведения, принятыми в определенных общностях (включая этнические), хотя и связанными с широким социальным контекстом, однако обладающими определенной автономией. С. В. Лурье [5], касаясь иерархических составляющих этнокультуральной системы значений, выделяет традиционное сознание (представление о бытии, присущее членам данного этноса), культурные константы (бессознательные комплексы, складывающиеся в процессе адаптации и выполняющие в культуре роль основных регулятивных механизмов), и адаптационно-деятельностные модели. Последние задают определенный алгоритм действия, но в самой общей форме, не применительно к конкретным обстоятельствам. Таким образом, мотивационные детерминанты определяются, с одной стороны, внешними социальными влияниями, с другой - внутриличностными установками, формирующимися в процессе онтогенеза в определенной культурной среде и чаще носящими неосознаваемый характер. Эмоции и воля являются непременным компонентом управления человека своим поведением. Безусловно, эмоциональная сфера тесно связана и с когнитивным компонентом психики, однако очевидная роль аффективного фактора в генезе поведенческих расстройств, при совершении подавляющего большинства агрессивных правонарушений заставляет рассматривать эти две стороны психической деятельности в тесной взаимосвязи.

Результаты и обсуждение. Подавляющее большинство подэкспертных как психически здоровых (56,7 %), так и лиц с психическими расстройствами (66,5 %) находились в возрастном диапазоне от 20 до 39 лет. В группе лиц с психическими расстройствами (191 чел.) в 32 случаях было принято решение о неспособности лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими во время совершения ООД. Остальные 159 чел. были признаны вменяемыми. Как среди психически здоровых, так и среди лиц с психическими расстройствами преобладали мужчины (76,3 и 88,5 % случаев). Среди лиц с психическими расстройствами, признанных вменяемыми (159 чел.), преобладали больные с органическими психическими расстройствами (ОПР) - 76 чел. (47,8 %), расстройствами личности - 41 чел. (21,8 %), умственной отсталостью - 22 чел. (13,8 %), психическими расстройствами, связанными с употреблением ПАВ - 20 чел. (12,6 %). Среди пациентов с ОПР значительную часть (66,4 %) составили лица с органическими расстройствами личности (F07.00 по МКБ-10), в 18,4 % ОПР квалифицировались как органическое эмоционально лабильное расстройство (F06.60), в 10,5 % - как посткоммоционный синдром (F07.20). Остальные ОПР диагностировались в единичных случаях. Практически у всех обследованных с ОПР выявлялась неврологическая органическая микросимптоматика, а у 5,0 % обнаруживались признаки текущего органического процесса. Клиническая картина и глубина психопатологических расстройств в данной группе отличались разнообразием. Исходя из синдромальной характеристики выявленных нарушений, наиболее часто на первом плане отмечались различные психопатоподобные состояния (40,8 %), проявлявшиеся раздражительностью, гневливостью, брутальностью, конфликтностью. Далее следовали психоорганические расстройства (38,1 %), проявлявшиеся некоторым снижением памяти, нарушением осмысления окружающего, иногда недержанием аффекта. Подэкспертные в некоторых случаях были бестолковы, рассеянны, у них выявлялось оскудение всех психических процессов. Аффективные расстройства непсихотического уровня отмечались у 15,8 % подэкспертных, в большинстве случаев ведущим был депрессивный радикал. В единичных наблюдениях отмечались дефицитарные состояния, которые характеризовались врожденной или приобретенной слабостью интеллектуально-мнестических функций вследствие перенесенных экзогенно-органических воздействий (в том числе перинатальных). Встречались также неглубокие резидуально-органические состояния, проявлявшиеся астеноневротической симптоматикой, и легкие резидуальные состояния вследствие перенесенного органического поражения мозга, не сопровождавшиеся заметным снижением интеллектуально-мнестических функций и другими синдромально очерченными психическими нарушениями. Таким образом, клинические проявления психических нарушений в данной группе подэкспертных значительно варьировали - от легких резидуально-органических состояний до выраженных психоорганических нарушений. Клиническую группу подэкспертных с расстройствами личности составили 41 чел. (25,8 % от числа лиц с психическими расстройствами, признанных вменяемыми). Более половины из них (31 чел.) составили лица с эмоционально-неустойчивым расстройством личности (импульсивный и пограничный типы, F60.30-60.31). Также отмечались смешанное, истерическое, диссоциальное расстройства личности (F61.00, F60.40, F60.20). В клинической картине в данной группе на первый план выступали поведенческие нарушения (раздражительность, вспыльчивость, конфликтность, оппозиционность), однако в единичных случаях встречались астеноневротические и субдепрессивные расстройства. У лиц с умственной отсталостью (F70.00--70.10) выявлялись дефицитарные расстройства в рамках данной нозологии и следовали психопатоподобные нарушения, в единичных случаях встречались церебрастенические расстройства. У пациентов с психическими расстройствами, связанными с употреблением ПАВ, преобладал синдром зависимости от алкоголя (F10.11) и в ряде случаев - полинаркомания (F19.21). Лицам с синдромом зависимости были свойственны изменения аффективной сферы в виде черт эмоциональной огрубленности по органическому типу, во многих случаях с явлениями морально-этического снижения и психопатоподобными проявлениями в виде раздражительности, вспыльчивости, возбудимости. У большинства пациентов когнитивные изменения были представлены конкретностью, обстоятельностью мышления, примитивностью суждений, эгоцентричностью, склонностью к непосредственным формам реагирования.

В группе подэкспертных, признанных невменяемыми, определялись следующие нозологические формы психических расстройств: шизофрения (53,1 %), ОПР (21,8 %), умственная отсталость (18,7 %), алкогольные психозы (6,2 %). Большую часть больных шизофренией составили лица с параноидной шизофренией - 12 чел. (F20.00). Остальные диагностические рубрики отмечались в единичных случаях: недифференцированная (атипичная) шизофрения (F20.30), шизотипическое расстройство (F21.00), простая форма шизофрении (F20.60), шизофрения неуточненная (F20.90). При клинико-психопатологическом обследовании у 6 чел. (35,3 %) наблюдалась острая психотическая симптоматика во время совершения правонарушения. У остальных в большинстве случаев отмечались негативно-личностные изменения различной степени выраженности - от умеренно выраженных изменений в виде эмоционального уплощения, некоторого снижения психической продуктивности до глубокого эмоционального опустошения с редукцией энергетического потенциала. В отдельных наблюдениях на первый план выступали психопатоподобные расстройства, также на фоне негативно-личностных изменений. Органические психические расстройства были представлены органическими бредовыми расстройствами (F06.20), органическими расстройствами личности (F07.02), в единичных случаях встречались слабоумие вследствие перенесенной черепно-мозговой травмы и раннее органическое расстройство личности (F02.80). Группа больных с умственной отсталостью составила 6 чел. Основную часть составили лица с умеренной умственной отсталостью с расстройствами поведения и без такового (F71.10). У данных пациентов отмечалось выраженное снижение интеллектуально-мнестических функций с примитивностью, облегченностью и конкретностью суждений, пассивностью, безынициативностью, выраженным огрублением и недифференцированностью эмоциональных проявлений, зачастую с эйфорическим фоном настроения, нарушением критических и прогностических способностей. Как указывалось, в единичных случаях диагностировались синдромы зависимости от алкоголя и нескольких психоактивных веществ (F10.20, F19.20).

Были изучены этнокультуральные особенности лиц с психическими расстройствами, совершивших агрессивные противоправные деяния. Исходя из сформулированной рабочей концепции и определения роли этнокультуральных факторов в регуляции правового поведения, все подэкспертные были разделены на две группы с учетом этнической принадлежности. Так, среди всего обследованного контингента русские составили 184 чел. (около 65 %), из них лица с психическими расстройствами - 124 (108 вменяемых и 16 невменяемых); буряты составили 104 чел. (35 %), из них лица с психическими расстройствами - 67 (51 вменяемый и 16 невменяемых). Из всех лиц с психическими нарушениями около 83 % были признаны вменяемыми (из них 68 % составляли славяне и 32 % - буряты). Далее проводился последовательный сравнительный анализ выделенных этнических групп. Сначала анализировались социально-психологические параметры (включая этнокультуральные) в выделенных этнических субпопуляциях независимо от наличия или отсутствия психической патологии, исходя из сформулированного положения об универсальном характере этнокультуральных механизмов регуляции. Далее проводился сравнительный анализ подэкспертных в этнических подгруппах с диагностированной психической патологией с целью уточнения роли психопатологических факторов в формировании агрессивного противоправного поведения в системе «синдром-личность-ситуация». Большинство обследованных лиц независимо от этнической принадлежности находились в возрасте 20--39 лет (61,8 %). Большую часть обследованных составили мужчины (88,5 %). Соотношение мужчин и женщин среди этнических групп практически не различается (7,8:1 у русских и 7,4:1 у бурят). Следует отметить, существенную разницу в образовательном статусе в этнических подгруппах. Так, отсутствие образования достоверно чаще отмечалось в русской субпопуляции по сравнении с бурятской (19,6 и 4,8 %, p<0,001). Неработающие составили более половины всех случаев в обеих подгруппах. Достоверно чаще буряты воспитывались в полных семьях по сравнению со славянами (75 и 59,2 %, p<0,01). Свою семью имели 32,7 % бурят и только 16,3 % славян (p<0,01). На момент правонарушения 72,6 % из всех обследованных лиц находились в состоянии алкогольного опьянения (без достоверных статистических различий в этнических подгруппах). Правонарушения были совершены впервые примерно в половине наблюдений в обеих этнических группах (42,9 % у русских и 53,8 % у бурят). Практически идентична структура правонарушений в обеих этнических группах. Так, убийства составили 55,7 % в славянской и 55,8 % в бурятской подгруппах. Отсутствовали достоверные различия и в характере других правонарушений в изученных этнических группах, а также в направленности криминальной агрессии. Уровень личностной агрессивности, оценивавшийся с помощью психологических тестов, также показал отсутствие достоверных различий в двух этнических субпопуляциях.

При анализе собственно этнокультуральных характеристик изучаемых групп оценивались отношение подэкспертных к своему родному языку, религии, характер воспитания, семейных взаимоотношений и приоритетных ценностей. Так, лишь 48,1 % бурят знают и считают родным язык своего народа, что подтверждает данные этнографов. Отношение подэкспертных к религии показало, что самоидентификация с религиозными конфессиями отмечалась у 66,3 % русских и 85,6 % бурят (p<0,01). Предпочтение у славян в вероисповедании отводилось православной церкви, у бурят - буддизму. Доля подэкспертных, соблюдающих все религиозные каноны, у бурят оказалась выше в 2,7 раза (p<0,0001). Это свидетельствует о большей ортодоксальности и традиционности бурятских народов и перекликается с данными этнопсихологических исследований, указывающих на такие особенности характера, присущие бурятской этнической группе, как сдержанность, покорность, спокойствие, что, несомненно, связано с буддистской традицией. Некоторые различия выявлены у поэкспертных сравниваемых национальностей в зависимости от возрастной иерархии (отношение к родителям и старшим) в семье. В русской субпопуляции выше удельный вес уважительного, но не подчиненного отношения к старшим (64,1 и 31,7 %, p<0,0001). У бурят, напротив, преобладает количество семей с уважительно-подчиненным отношением к родителям и старшим (65,4 % против 20,7 % у русских, p<0,0001). Данные показатели подтверждают традиционный уклад воспитания в бурятских семьях, беспрекословное подчинение и уважение старейшинам рода, почтение людям старшего возраста. Взаимоотношения в собственных семьях подэкспертных более чем в 40 % случаев были доброжелательными, более 30 % - конфликтными с отдельными членами семьи в обеих этнических группах. В славянской группе был выше показатель формальных отношений в семье (19,6 % против 3,8 % у бурят, p<0,001). Особое внимание было уделено воспитанию подэкспертных в их родительских семьях. Именно в воспитании наиболее четко прослеживаются национальные традиции и стереотипы. Выявлено, что в родительских семьях бурят основной стратегией воспитания детей было беспрекословное подчинение старшим (51 % против 16,4 % в славянской подгруппе, p<0,0001). В русских семьях чаще отмечался формализм в воспитании (29,5 % против 6,7 %, p<0,0001). Изучение ценностных установок личности выявило основную приоритетную ценность обеих этнических групп, чем явилась семья и брак (51,9 % у бурят и 37,5 % у русских, p<0,05). В то же время в славянской подгруппе к приоритетным ценностям в большей степени относилось материальное благополучие (36,4 % против 10,6 %, p<0,0001), а у бурят преобладали ценности, связанные с образованием и профессией (25 и 7,1 %, p<0,0001). Также необходимо отметить повышенную мистическую настроенность бурят (54 и 28,2 %, p<0,0001), а также достоверное предпочтение, отдаваемое бурятами религиозным методам лечения, что еще раз подтверждает более высокий процент религиозности среди данной субпопуляции.

При сравнительном анализе этнических подгрупп с диагностированными психическими расстройствами (124 подэкспертных русской национальности и 67 бурят) следует отметить значительное число больных органическими психическими расстройствами (более 40 % в обеих этнических группах). Далее следуют расстройства личности (23,4 % у русских и 16,4 % у бурят), умственная отсталость (16,9 % у русских и 11,9 % у бурят), психические расстройства, связанные с применением ПАВ (12,1 % у  русских и 6,0 % у бурят), в основном страдающие синдромом зависимости от алкоголя.

Указанные нозологии были представлены в этнических подгруппах без статистически значимых различий. Больные шизофренией достоверно преобладали в бурятской подгруппе (16,4 и 4,8 %, p<0,01). По ведущему психопатологическому синдрому на период совершения правонарушения выявились существенные различия в двух этнических подгруппах. Психопатические и психопатоподобные синдромы достоверно преобладали в славянской субпопуляции (33,9 и 16,4 %, p<0,01). В бурятской этнической группе достоверно чаще встречались больные с психоорганическим синдромом (26,9 % против 14,5 %; p<0,05), и галлюцинаторно-бредовыми расстройствами (10,4 и 1,6 %, p<0,01). В целом можно было констатировать более тяжелый регистр психопатологических расстройств в бурятской субпопуляции. Таким образом, структура психопатологических расстройств у лиц, совершивших агрессивные противоправные действия, оказалась различной в двух этнических субпопуляциях при идентичном уровне личностной агрессивности, характере и направленности криминальной агрессии. Исходя из предположения, подтверждаемого многочисленными эпидемиологическими исследованиями о приблизительно одинаковой структуре основных психиатрических нозологий в различных этносах, а также опираясь на сформулированную выше рабочую концепцию, данные различия можно интерпретировать в контексте влияния ведущего этнокультурального механизма регуляции. Как уже указывалось, существуют два уровня регуляции, которые выполняют сдерживающие функции в плане проявлений агрессии - поведенческие нормы и стереотипы («культурные ритуалы»), складывающиеся внутри определенных социальных общностей и групп, носящие преимущественно неосознаваемый характер и нормативные стандарты, не связанные с общинной идентификацией и требующие даже в критической жизненной ситуации «объективизации самосознания». В ходе исследования выявлены достоверные различия в характере жизненного уклада, в воспитательных семейных практиках, в системах их взаимоотношений и жизненных ценностей в двух этнических группах.

Заключение. Таким образом, представленность двух основных механизмов этнокультуральной личностной регуляции - механизма, связанного с внешними макросоциальными факторами и опосредованного через когнитивное звено регуляции (способность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий), и механизма, связанного с микросоциальными факторами, опосредованного через аффективно-волевое звено регуляции (способность руководить своими действиями) - оказалась различной в двух этнических субпопуляциях. В славянской субпопуляции преобладал этнокультуральный механизм, связанный преимущественно с когнитивным звеном регуляции, в бурятской субпопуляции - преимущественно с аффективно-волевым звеном регуляции. Этнокультуральные механизмы регуляции носят адаптивный характер и имеют существенное значение для профилактики агрессивных противоправных действий. Социальная декомпенсация в виде совершения агрессивных противоправных действий в славянской субпопуляции происходила при ослаблении (нарушении) вследствие психического расстройства преимущественно эмоционально-волевого звена регуляции - способности руководить своими действиями (при психопатических и психопатоподобных синдромах). Социальная декомпенсация в виде совершения агрессивных противоправных действий в бурятской субпопуляции происходила при ослаблении (нарушении) вследствие психического расстройства преимущественно когнитивного звена регуляции - способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (при психоорганических и бредовых синдромах). Выявленные различия в клинической и этнокультуральной структуре изученных контингентов подэкспертных позволяют обозначить направления первичной и вторичной профилактики агрессивных противоправных действий лиц с психическими расстройствами с учетом этнокультуральных факторов. В бурятской субпопуляции первостепенное значение имеют своевременное обращение за психиатрической помощью и терапевтическое вмешательство. В славянской субпопуляции профилактический характер будут носить поведенческая терапия, реконструктивно-личностная коррекция с акцентом на формирование традиционных ценностей, работа с семьями пациентов.

Литература

1. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. - СПб. : Питер, 1999. - 32 с.

2. Дмитриева Т. Б., Положий Б. С. Этнокультуральная психиатрия. - М., 2003. - 448 с.

3. Дмитриева Т. Б., Шостакович Б. В. Агрессия и психическое здоровье. - СПб. : «Юридический центр Пресс», 2002 - 464 с.

4. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло). - М. : Амфора, 2001. - 349 с.

5. Лурье С. В. Психологическая антропология: история, современное состояние, перспективы. - М. : Академический проект, Деловая книга, 2005. - 624 с.

6. Парыгин Б. Д. Социальная психология. - СПб., 1999. - 591 с.

7. Хекхаузен Х. Агрессия // Мотивация и деятельность. - М., 1986. - Т. 1. - С. 365--405.

Размещено на Allbest.ru