"Трудные разговоры" в педагогических коллективах: этико-речевой аспект

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

«Трудные разговоры» в педагогических коллективах: этико-речевой аспект

Н.Е. Синичкина

Аннотация. В статье раскрывается понятие «трудные разговоры». Рассматривается специфика трудных разговоров профессиональной коммуникации в педагогических коллективах через призму профессионального моббинга. Анализируется этико-речевой аспект трудного разговора на примере деловой переписки педагогических работников вуза. Актуализируется технология ненасильственного общения М. Розенберга для практики управления конфликтами в педагогических коллективах. Формулируется проблема влияния коммуникативной деятельности педагога на его профессиональное здоровье.

Ключевые слова: трудные разговоры, профессиональныймоббинг, этико-речевые нормы, коммуникативная неудача, вежливость, речевые ошибки и недочеты, коммуникативная деятельность педагога.

"DIFFICULT TALKS" WITHIN TEACHING STAFF: ETHICAL AND SPEECH ASPECTS. N.E. Sinichkina

Abstract. The article considers the term “difficult talks” and analyzes its specifics in professional communications within teaching staff through the prism of professional mobbing. The ethical and speech aspects of a difficult talk are analyzed via examples of business correspondence between the employees of the higher education institution. M. Rosenberg's technology of non-violent communication is actualized for practical conflict management within teaching staff. The problem of the influence of communicative activity of a teacher on his professional health is formulated.

Keywords: difficult talks, professional mobbing, ethical and speech norms, communicative failure, politeness, speech mistakes and flaws, communicative activity of a teacher.

Трудный разговор» - это «разговор на любую тему, которую вам сложно обсуждать» [1, с. 17]. Такое определение было сформулировано авторами «Гарвардского переговорного проекта» в результате многолетних исследований с привлечением студентов и профессоров Гарварда. Целью проекта стала выработка новых подходов, направленных на улучшение взаимоотношений благодаря конструктивному обсуждению сложных проблем. Как показали данные исследования, наибольшие сложности вызывают разговоры на тему увольнения, разрыва взаимоотношений, общения с тещей или свекровью, порицания другого человека, прибавки к зарплате. Авторы сравнили трудные разговоры с гранатой, покрытой сахаром. Эта метафора очень точно отражает последствия трудных разговоров: независимо от того, насколько вы будете тактичны, добры и дипломатичны, «граната есть граната: она несет разрушение. И как ни старайтесь, никакой такт не убережет вас от последствий брошенной гранаты. Но метнуть ее рано или поздно вам придется. Уклоняться от трудного разговора, молчать о том, что вас гложет, - это все равно что держать в руке гранату с выдернутой чекой» [1, с. 20-21].

В данной статье мы сфокусируемся на специфике трудных разговоров в педагогических коллективах. По мнению учителей (данные были получены на курсах повышения квалификации в рамках программы «Эффективная речевая коммуникация в педагогическом коллективе»), наиболее трудным разговором в образовательных организациях является разговор об увольнении. Далее идут вопросы зарплаты, оценки деятельности коллег (прежде всего отрицательной, однако и похвала нередко вызывает затруднения, поскольку в такой ситуации возникают вопросы «Что об этом подумают другие и что в этой ситуации произойдет с нашими взаимоотношениями?») и вопросы «справедливости»(например, относительно качества проделанной работы, ее материального вознаграждения, сравнения с деятельностью коллег, принижения статуса вне зависимости от эффективности работы). Здесь важно подчеркнуть, что трудные разговоры пробуждают значительное число чувств - гнев, обиду, разочарование, превосходство, сожаление, чувство вины, печаль и даже отвращение, заставляя работать эмоциональную сферу в чрезвычайном по сложности режиме. «В этом заключается качественная специфика эмоциональной формы отражения действительности в отличие от познавательного отражения: эмоции отражают не сами объективные предметы и явления реального мира, а субъективные отношения, в которых предметы мира находятся к потребностям, целям и мотивам речевой деятельности человека» [2, с. 41]. Неудовлетворенные потребности реализовать себя, получить должную собственным представлениям оценку, в том числе материальную, быть частью коллектива нередко влекут за собой конфликты с выходом за пределы профессиональных отношений, когда затрагивается личность. В речевых ситуациях профессионального общения работников образовательной сферы обостренность чувств усиливается самой спецификой педагогической деятельности, а именно высоким уровнем экспертности, оценочности, «дидактизма». В этом случае собственно профессиональные умения общения в области «педагог - ученик» переносятся на общение с коллегами.

Так, независимо проведенные опросы показывают, что 23% педагогов «страдают от авторитаризма администрации» [3, с. 257]. По моим многолетним наблюдениям, в значительном количестве случаев педагоги испытывают эмоциональные и физические нагрузки при общении с коллегами в том числе из-за профессионального моббинга. Рассматривая феномен «психологического террора» на примере высшей школы, ученые из Адыгейского государственного университета констатируют, что, «как правило, в основе психологического террора лежит несколько причин, так как в моббинге задействована группа сотрудников вуза, связанных между собой сложным переплетением социальных процессов организации. Обвинения и унижения сотрудника могут быть спровоцированы напряженной психологической атмосферой, которая установилась в коллективе, а также тщеславием, озлобленностью или страхом» [4]. И здесь следует говорить не только о профессиональных и личных потерях самого работника, но и организации в целом: по сути, профессиональный моббинг истощает интеллектуальный и морально-нравственный потенциал педагогического коллектива, поскольку часто у работников, подвергнутых психологическому террору, снижается работоспособность, появляются психосоматические расстройства, они нередко увольняются (или увольняют их). Среди проявлений профессионального моббинга в вузах могут быть: ограничение доступа к служебной информации из-за «забывчивости»; поручение работы, которую заведомо нельзя завершить в необходимые сроки; порча «по неосторожности» важных документов, в том числе электронных. «В результате, игнорируя достижения сотрудника, его обвиняют в том, что работа сделана недостаточно качественно и быстро, занятия проведены не на должном уровне, более того, по его вине сорвано какое-то мероприятие или не подготовлен отчет» [4].

В качестве примера проанализирую деловую переписку вузовских работников (по этическим соображениям изменив их имена и место работы), которая продемонстрирует «вхождение» в трудный разговор и его завершение, проявления психологического террора, а также языковые средства, маркирующие данную речевую ситуацию как коммуникативную неудачу, а именно «полное или частичное непонимание высказывания партнером коммуникации» [5, с. 32].

Исходящее электронное письмо от профессора кафедры, доктора наук Н. С. Ивановой начальнику отдела аспирантуры, кандидату наук И. Л. Скворцовой.

8 сентября 2016 г.

Тема: Официальное письмо начальнику аспирантуры.

Уважаемая Ирина Леонидовна! В связи с Вашим письмом по моему запросу завкафедрой проф. Д. Н. Шевцову относительно моего авторства программ аспирантуры от 7 августа 2016 г. прошу Вас ответить на следующие вопросы. 1) Подтверждаете ли Вы факт, что в размещенных на официальном сайте материалах аспирантуры по направлению(указывается направление по гуманитарным наукам. - Н. С.) университета N использованы переданные мною тексты, а именно: учебный план и ООП (от 30 ноября 2015 г.) и списки литературы к ОП (от 26 ноября 2015 г.)? 2) Подтверждаете ли Вы факт, что исполнителем ООП по данному направлению(перечисляются разделы ООП и названия рабочих программ. - Н. С.) является профессор Ф. Н. Смирнов? Копию письма направляю проректору, проф. О. И. Светлову.

С уважением, проф. Н. С. Иванова

Входящее электронное письмо от начальника отдела аспирантуры И. Л. Скворцовой проф. Н. С. Ивановой.

14 сентября 2016 г.

Тема: Ответ на «официальное письмо».

Уважаемая Нина Сергеевна, поступая на работу в наш университет, Вы возложили на себя должностные обязанности (куда входит и разработка учебно-программной документации), которые категорически отказались выполнять, прислав мне сырые разрозненные обрывки каких- то материалов без начала, без конца и даже без названия и, конечно, без заключения кафедры об их использовании в программе аспирантуры. Извините, но к Вам в секретари я не нанималась, чтобы доводить какие-то Ваши фрагменты и запчасти до конечного продукта. Чтобы претендовать на авторство, нужно выполнять свою работу полностью и самостоятельно от первой до последней точки, отвечая за каждую букву в каждом слове в соответствии с требованиями ФГОС ВО. Когда Вы своим поступком оставили кафедру на произвол судьбы, то Вас не интересовало, кто бросит ей спасательный круг. А теперь, когда Вашу работу за Вас и за того «пожилого парня» (проф. Ф. Н. Смирнов, его имя было поставлено в качестве разработчика программ без согласования с ним. - Н. С.), которого Вы беспокоите своими звонками, выполнили другие (аспирант стороннего вуза. - Н. С.), то Вы решили предъявить претензии. Сохраняйте достоинство и ведите себя подобающе своей ученой степени, не опускайтесь до склок и сплетен. Работайте так, чтобы Вас ценили и уважали за Ваш труд, а не за размер гонорара, который Вы себе определили. Будьте любезны, не отвлекайте меня от работы и не вмешивайте в свои разборки и интриги.

С благодарностью, Ирина Скворцова

Исходящее электронное письмо от проф. Н. С. Ивановой начальнику отдела аспирантуры И. Л. Скворцовой.

8 сентября 2016 г.

Тема: Обратная связь.

Ирина Леонидовна, мы по-разному видим и оцениваем данную ситуацию, и каждый из нас имеет на это право. Спасибо Вам за обратную связь.

С уважением, Н. И.

Итак, попытка войти в трудный разговор обернулась для профессора, создавшего авторский продукт, психологическим террором со стороны начальника аспирантуры. Тактика прояснения фактов относительно материалов, использованных и размещенных без согласия профессора на сайте университета, оказалась коммуникативной неудачей, поскольку спровоцировала ответ с нарушением этико-речевых норм и вежливости (по мысли Н. И. Форманов-ской, «деловые отношения вне вежливости невозможны. <...> В общем виде вежливость - это проявление уважительного отношения к другому. <...>Уважать кого-либо - значит признавать за ним определенные достоинства, придавать ему соответствующую социальную роль, на которую он вправе рассчитывать» [6, с. 12, 13]). Все это повлекло за собой возникновение у профессора чувства гнева, отчаяния, разочарования и, в конечном итоге, намерение прекратить сотрудничество с университетом (эти данные были получены в личной беседе с проф. Н. С. Ивановой; впоследствии она благодаря коллегам-единомышленникам все же не стала увольняться).

Что в высказывании начальника отдела аспирантуры с точки зрения речевой культуры привело к неразрешенному конфликту?

Прежде всего, в данном письме эксплицитно и имплицитно высказана отрицательная оценка работы адресата, его личностных качеств и личности профессора, ставшего невольным участником конфликта. Так, присланные материалы, - это «сырые разрозненные обрывки каких-то материалов без начала, без конца и даже без названия», «фрагменты и запчасти».Сам профессор - человек безответственный: «Когда Вы своим поступком оставили кафедру на произвол судьбы, то Вас не интересовало, кто бросит ей спасательный круг», подала материалы «конечно, без заключения кафедры»; корыстный: «работайте так, чтобы Вас ценили и уважали за Ваш труд, а не за размер гонорара, который Вы себе определили»'; интриганка: «не опускайтесь до склок и сплетен», «не вмешивайте в свои разборки и интриги», «А теперь, когда Вашу работу за Вас и за того "пожилого парня", которого Вы беспокоите своими звонками, выполнили другие, то Вы решили предъявить претензии».

Кроме того, письмо содержит целый ряд речевых недочетов. В целом данное высказывание являет собой пример вульгаризации речи, что подразумевает «использование стилистически сниженной и нелитературной лексики, а также слов с негативной эмоционально-экспрессивной окраской, которое не может быть оправдано контекстом или ситуацией высказывания и представляется неэстетичным или нарушающим этико-речевую норму» [7, с. 394]. Например, употребляется арготизм разборки, активно вошедший в общеупотребительную лексику в 1990-е гг.: первоначально - то же, что разбор в значении 'сходка преступников для выяснения отношений и обсуждения споров, а также действий уголовников во время совершения преступлений'[8, с. 776]; просторечное выражение «к Вам в секретари я не нанималась»в значении 'делать мне больше нечего'; неуместные аллюзии в адрес видного ученого, пожилого человека: «когда Вашу работу за Вас и за того "пожилого парня"»(песня к кинофильмам «Минута молчания» и «В бой идут одни старики»). Используется канцелярит: «нужно выполнять свою работу полностью и самостоятельно от первой до последней точки, отвечая за каждую букву в каждом слове в соответствии с требованиями ФГОС ВО»- стилистически не мотивированное употребление лексики нормативных документов образовательной сферы; речевые штампы: «Когда Вы своим поступком оставили кафедру на произвол судьбы, то Вас не интересовало, кто бросит ей спасательный круг». Письмо содержит неуместную вежливость, которая вступает в конфликт с общим замыслом высказывания и усиливает его негативную эмоционально-экспрессивную окраску: «Будьте любезны, не отвлекайте меня от работы», «С благодарностью, Ирина Скворцова»(очевидно, последнее - автоматическая подпись, созданная с помощью настроек электронной почты, однако ее использование без учета речевой ситуации может привести, как в данном случае, к усилению негативного впечатления от данного высказывания).

Если обратиться к стилистической окраске письма, то здесь обращает на себя внимание интонация морального кодекса строителя коммунизма, который проповедовал в том числе непримиримость к тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству. Так, высказывание «Сохраняйте достоинство и ведите себя подобающе своей ученой степени, не опускайтесь до склок и сплетен. Работайте так, чтобы Вас ценили и уважали за Ваш труд, а не за размер гонорара, который Вы себе определили»,на мой взгляд, отсылает к советским лозунгам «Раньше думай о Родине, а потом о себе», «Заслужите похвалу!», «Мир крепи трудом своим!»и др. И это в каком-то смысле снимает напряжение от последствий речевой агрессии, пронизывающей письмо, поскольку сегодня многие советские лозунги стали арт-объектами и часто используются в качестве языковой игры в профессиональной деятельности: например, плакат «В пору рабочую пашут и ночью» можно встретить на кафедрах, где коллеги таким образом пытаются нейтрализовать последствия регулярной перегрузки. Ведь во многом перегрузка педколлективов становится триггером трудных разговоров, в которых человеческим отношениям с соблюдением этико-речевых норм порой не остается места.

Завершая предварительный анализ деловой переписки, отмечу, что, как и для коммуникативно-речевой ситуации начала трудного разговора, в качестве «выхода» из трудного разговора профессор выбрал стратегию, которую можно охарактеризовать через «эго-состояние взрослого» (модель Э. Берна): «Состояние "Взрослый" необходимо для повседневной жизни. Для эффективного взаимодействия с окружающей средой индивид должен перерабатывать информацию и рассчитывать вероятности. Он учится на собственных неудачах и хорошо знает, что доставит ему удовольствие» [9, с. 18]. Языковыми и речевыми маркерами состояния «взрослого» являются вопросительные слова как, что, когда, почему, кто, где, что позволяет прояснять фактическую сторону дела, вводные слова и конструкции возможно, вероятно, по моему мнению, я полагаю как приглашение к диалогу. Интонация и манера общения высказываний из позиции «взрослого» - без высокомерия, по-деловому, нейтрально, спокойно, без страстей и эмоций, ясно и четко. Если же квалифицировать письмо начальника аспирантуры согласно модели Берна, то в нем и выбор языковых средств, и стилистика, и интонация указывают на эго-состояния «критикующего родителя» и «капризного ребенка» [10, с. 191-198]. Несмотря на то что в описанном случае диалог для обеих сторон выглядит как коммуникативная неудача, на первое место все же выходит осознанность в выборе стратегии общения через позицию «взрослого», поскольку это позволяет не только сохранить достоинство (в том числе и достоинство другой стороны), проявить уважение, но и оставить «приоткрытую дверь» для продолжения профессионального общения в будущем.

Сложность анализа описанных коммуникативно-речевых актов во многом связана с этическим моментом. «Сор из избы» выносить не принято, особенно в тех коллективах, где профессиональное общение - часть профессиональной деятельности специалистов. Уровень профессиональной компетенции педагога определяется в том числе его способностью и готовностью к эффективной речевой коммуникации как с обучающимися, так и с членами педколлектива. Это сложная и болезненная тема. Но как иначе создать условия для изменений, если не обращаться к реальным примерам коммуникативных неудач в профессиональном общении?..

И в этой связи хочу актуализировать один из самых прогрессивных методов (помимо уже указанного в начале статьи Гарвардского переговорного проекта) - метод «ненасильственного общения» выдающегося психолога Маршалла Розенберга. М. Розенберг на протяжении десятилетий исследовал природу конфликтов по всему миру: «Изучая факторы, влияющие на нашу способность сочувствовать другим, - пишет Розенберг, - я был поражен важностью роли языка и того, как мы его используем. <...> Ненасильственное общение предлагает осознать то, как мы выражаем свои мысли и слушаем других. Наши слова из обычного, автоматического реагирования превращаются в осознанную речь, основанную на твердом понимании того, что мы ощущаем, чувствуем и хотим. Мы начинаем выражаться искренне и ясно, отвечая окружающим уважительным и сочувственным вниманием. При общении нам становятся понятны как собственные, так и чужие важнейшие потребности. Ненасильственное общение учит нас внимательно и заботливо определять стиль поведения и условия, которые на нас влияют. Мы учимся выявлять и внятно формулировать именно то, что нам необходимо в данной ситуации. Это просто, но очень действенно!» [11].

Метод Розенберга прост, но вместе с тем требует значительных усилий не только в процессе его усвоения, но, главное - в необходимости признать, что наше собственное общение не настолько эффективно, как нам часто кажется. Именно эту задачу - осознание этико-речевых норм применительно к собственному общению в профессиональной среде - мы ставим на первое место в программах дополнительного профессионального образования педагогов. Ведь педагог испытывает повышенные (а порой экстремальные!) речевые нагрузки, а значит, его коммуникативная деятельность находится в группе риска, являясь одним из главных механизмов процесса профессионального выгорания. Этот факт, по нашему глубокому убеждению, должен стать предметом пристального внимания как самих педагогов, так и специалистов, управляющих образованием. И тогда «трудные разговоры» в педагогических коллективах станут значимым и ценным инструментом, который вернет к тем далеким для многих из нас временам, когда профессиональная педагогическая деятельность приносила нам радость и вдохновение.

Литература

профессиональный моббинг конфликт педагогический

1. Стоун Д., Пэттон Б., Хин Ш. Трудные разговоры / пер. с англ. П. А. Самсонов. - Минск: Попурри, 2004.

2. Шаховский В. И. Лингвистическая теория эмоций: моногр. - М.: Гнозис, 2008.

3. Колесникова И. А. Коммуникативная деятельность педагога: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений / под ред. В. А. Сластенина. - М.: Изд. центр «Академия», 2007.

4. Моббинг как вид деструктивного поведения в организациях высшего образования / Л. В. Шелехова, А. В. Нагоев, З. У. Блягоз, В. А. Тешев, К. А. Глебова // Интернет-журнал «Мир науки». - 2016. - Т. 4, № 3.: https://mir-nauki.com/PDF/35PDMN316.pdf (дата обращения: 26.09.2018).

5. Ермакова О. П., Земская Е. А. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского языка) // Русский язык и его функционирование: коммуникативно-прагматический аспект. - М., 1993.- С. 90-157.

6. Формановская Н. И. Русский речевой этикет: нормативный социокультурный контекст. - М.: Рус. яз., 2002.

7. Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / под ред. А. П. Сковородникова. - М.: Флинта: Наука, 2005.

8. Грачев М. А. Словарь тысячелетнего русского арго: 27 000 слов и выражений. - М.: РИ- ПОЛ КЛАССИК, 2003.

9. Берн Э. Игры, в которые играют люди. - М.: АСТ; Минск: Харвест, 2006.

10. Гойхман О. Я., Надеина Т. М. Речевая коммуникация: учебник / под ред. проф. О. Я. Гойхмана. - М.: ИНФРА-М, 2003.

11. Розенберг М. Язык жизни. Ненасильственное общение. - URL: http://avidreaders.ru/download/yazyk-zhizni-nenasilstvennoe-obschenie. html?f=pdf (дата обращения: 26.09.2018).

References

1. Stone D., Patton B., Hin Sh. Difficult conversations / translated from English by P. A. Samsonov. - Minsk: Potpourri, 2004.

2. Shakhovsky V. I. Linguistic theory of emotions: monogr. - M.: Gnosis, 2008.

3. Kolesnikova I. A. Communicative activity of a teacher: textbook. manual for higher education students. study. institutions / edited by V. A. Slastenin. - M.: Publishing house of the center "Academy", 2007.

4. Mobbing as a type of destructive behavior in higher education organizations / L. V. Shelekhova, A.V. Nagoev, Z. U. Blyagoz, V. A. Teshev, K. A. Glebova // The Internet-the magazine "World of science". - 2016. - Vol. 4, No. 3.: https://mir-nauki.com/PDF/35PDMN316.pdf (date accessed: 26.09.2018).

5. Ermakova O. P., Zemskaya E. A. the construction of a typology of communicative failures (based on natural Russian language) Russian language and its functioning: communicative-pragmatic aspect. - M., 1993.- S. 90-157.

6. Formanovskaya N. I. Russian speech etiquette: normative socio-cultural context. - Moscow: Rus. yaz., 2002.

7. Encyclopedic dictionary-reference. Expressive means of the Russian language and speech errors and shortcomings / ed. by A. P. Skovorodnikov. - M.: Flinta: Nauka, 2005.

8. Grachev M. A. Dictionary of the millennial Russian argot: 27 000 words and expressions. - M.: RI - FLOOR CLASSIC, 2003.

9. Berne E. Games people play. - Moscow: AST; Minsk: kharvest, 2006.

10. Goikhman O. Ya., Nadeina T. M. Speech communication: the textbook / under the editorship of Professor O. J. Goichman. - M.: INFRA-M, 2003.

11. Rosenberg M. The language of life. Non-violent communication. - URL: http://avidreaders.ru/download/yazyk-zhizni-nenasilstvennoe-obschenie. html?f=pdf (date accessed: 26.09.2018).

Размещено на Allbest.ru