О вариантах репрезентации диссоциированного опыта у алкогольных аддиктов

Размещено на http://www.allbest.ru

Новосибирск, Государственный медицинский университет; Томск, ГУ НИИ психического здоровья ТНЦ СО РАМН

О вариантах репрезентации диссоциированного опыта у алкогольных аддиктов

А.А. Овчинников, Н.А. Бохан

Основная часть

Попытки создания интегративной модели алкоголизма до настоящего времени не увенчались успехами, что отражается в эклектичности практики терапии алкогольной зависимости. Доказано, что эффективность терапии алкоголизма напрямую не связана с используемой теоретической моделью. Большинство исследователей в области наркологии склоняются к мнению, что алкогольная зависимость представляет собой гетерогенное расстройство с мультифакторной этиологией. Однако модель «алкоголизм - болезнь» привела к существенной депсихологизации алкоголизма, поскольку результирующие эффекты алкоголя в рамках этой модели в основном объясняются с позиции длительной интоксикации этанолом (5). Проблемы возможной интеграции социально-психологических и медико-биологических теорий алкоголизма возможны при использовании такой категории, как диссоциация, поскольку данная категория имеет психологический и фармакологический контексты.

Согласно теоретическим положениям Эго-психологии, диссоциация как защитный психологический механизм функционирует на границах «Я» и способствует формированию «виртуальной» части личности, в которой пакетируется определенный опыт, в том числе и негативный, в ответ на запредельные психотравмирующие стимулы. Поскольку данный опыт тесно ассоциирован с измененным состоянием сознания, то его актуализация в «нормативном» состоянии практически невозможна (1, 3). Он актуализируется только специфическими стимулами. Психофармакологический аспект диссоциации заключается в том, что любое ПАВ инициирует измененное состояние сознания, ассоциирует его с аффективными, когнитивными и поведенческими компонентами, формируя фармакологический опыт и контейнирует этот опыт в отдельную личностную структуру - диссоциированную (2).

Исследование структурных и функциональных особенностей формирующейся и сформированной алкогольной зависимости с позиций функционирования защитных психологических стратегий (вытеснение, отрицание, проекция, рационализация) не дает возможности подобной интеграции. Например, вытеснение как глобальный защитный механизм вторичного порядка работает с таким психологическим содержимым, которое прямо или косвенно угрожает стабильности образа «Я». Однако концептуализация на этом уровне не привносит сколько-нибудь существенной ясности. Так, например, чем можно объяснить высокую специализированность поведения, его специфичность, а часто брутальность и реализацию агрессивных импульсов в состоянии алкогольного опьянения? Ведь вытесняемый материал удаляется в недифференцированное бессознательное, а значит, при определенных обстоятельствах его актуализация не должна быть специфичной, стереотипизированной и автономной. Вероятно, концептуализация на уровне диссоциации в данном случае более корректна и адекватна. Отторгаемые негативные аспекты самого себя должны быть пакетированы в конкретную личностную структуру, для того чтобы проявляться достаточно специфическим образом. Автономность и персеверационная активность не может быть объяснена только вытеснением, поскольку автономность означает дифференцированную личностную структуру со своим поведением (с приоритетами поведения), со своей стратегией восприятия самого себя и окружения, со своей стратегией эмоционального реагирования и со своей памятью. Учитывая, что подобная структура может формироваться только в особых условиях, в условиях либо кратковременного эмоционально значимого стрессорного воздействия или в результате частых длительных изменении состояния сознания, то понятно, что этим условиям более соответствует формирование дифференцированной личностной структуры. Эта структура обладает автономностью, стереотипностью проявления, персеверативностью. Эта структура обладает своими активностями, своей логикой (хотя бы и аффективной), своей памятью, своим специфическим, устойчивым поведением, восприятием своей константности и непрерывности. Этим характеристикам соответствует диссоциированная структура, которая дистанцирована и порой значительно от ядерной личностной структуры, т. е. личности - «хозяина» в терминах категории множественной личности. В первом случае мы говорим о сексуальном абъюзе, как правило, в детстве со стороны ближайшего значимого окружения, являющемся причиной развития в последующем типичной множественной личности. Во втором случае мы подразумеваем развитие диссоциированной (виртуальной) личности за счет многократных и длительных пребываний в измененном сознании за счет фармакотоксического действия алкоголя. В первом случае диссоциированная личность актуализируется латентными стимулами (4), во втором - алкоголем и амальгированными с его психоактивным действием стимулами.

В диссоциированной личности пакетируются в основном негативные аспекты образа «Я», как недифференцированные, так и строго специфические, которые в свое время на фоне состояния алкогольного опьянения могли дискредитировать личность. Кстати, этим обстоятельством некоторые авторы объясняют такой феномен как палимпсест и тотальные формы опьянения. Напомним, что палимпсест традиционно объяснялся механизмами кататимного вытеснения, а тотальные формы опьянения на более поздних этапах алкоголизма - органическим поражением головного мозга. Не отрицая значения кататимного вытеснения и органического поражения головного мозга (нарушения памяти) за счет токсических эффектов алкоголя, тем не менее, последнее обстоятельство диссонирует с фактами, когда в состоянии опьянения алкогольный аддикт демонстрирует более высокие показатели психометрических тестов. Данные обстоятельства иллюстрируют актуализацию виртуальной личности, у которой есть своя память и свое высокоспециализированное (ассоциированное с алкоголем) поведение и прочие активности. Известный бытовой пример, когда алкоголик в состоянии опьянения «вспоминает», где он, будучи в опьянении спрятал спиртное, то, о чем он совершенно не помнил в трезвом состоянии. Подобный факт объяснить органическим поражением ЦНС затруднительно (ухудшение памяти!)

Признание факта проявления активности в контакте виртуальной составляющей диктует иные подходы к клиническому интервьюированию, тем более, психотерапевтической работе. Ранее обсуждалось, что диссоциированная субличность руководствуется не рациональной аргументацией, но аффективной разрядкой (6). Это обстоятельство объясняет неэффективность рациональной психотерапии для алкогольных аддиктов. Второй, не менее важный момент, сам механизм диссоциации, относящийся к первичным защитным механизмам, участвующий в формировании виртуальной субличности аддикта, работающий на периферии, на границе «Я» с таким аффективным содержанием, как тревога. Конечно, аффективная составляющая диссоциированной субличности постепенно и постоянно ассоциируется с повседневным когнитивным содержанием, с фармакологически модифицированным поведением. Так формируется аддиктивный опыт, содержащий аффективный, когнитивный и поведенческий компоненты. Этот опыт практически не используется ядерной личностью и не корригируется рациональными аргументами. Поэтому возникает вполне естественный вопрос: каким образом можно получить доступ с диссоциированному опыту алкогольного аддикта?

Многие практикующие наркологи замечали в своей работе тот факт, что при вопросе о первом опыте алкогольного опьянения их клиенты могли без особого труда описать состояние эйфории, релаксации, оживление в сфере коммуникаций и соответствующий ассоциированный с текущим опытом опьянения стимульный материал (события, обстановка, окружающие люди и контекст). Согласно данным ряда авторов, сохраняющаяся память на подобные события является возможным предиктором алкогольной зависимости в будущем. Впрочем, существует и негативные репрезентации на подобный опыт.

Заключение

диссоциация опыт алкогольный зависимость

По мере формирования алкогольной зависимости можно наблюдать специфические изменения в организации мнестического опыта, его структурирования и функциональных особенностях извлечения у лиц с алкогольной зависимостью, это многочисленные формы спонтанного опьянения. К ним относятся: 1) рефлекторное опьянение, значительно опережающее резорбцию алкоголя в организме, 2) ситуационно-психологическое опьянение и его вариант имитационное опьянение, связанное с пребыванием с людьми, принимающими алкоголь, 3) сухое опьянение», описанное McGuary, 4) переживание опьянения во сне. Подобные формы репереживания прошлых опытов опьянения проявляются под влиянием каких-либо стимулов (физиологических, психологических и социально-ситуационных) и указывают на актуализацию сформировавшегося у алкогольного аддикта диссоциированного опыта.

Литература

1. Janet P. Autobiography, in A history of psychology in autobiography / Edited by C. Murchinson. - Worcester, MA, Clark University Press. - 1930. - V. 1. - P. 128--142.

2. van der Kolk B. A., van der Hart O. Pierre Janet and the breakdown of adaptation in psychological trauma // Am. J. Psychiat. - 1989. - V. 146. - P. 1530--1540.

3. van der Kolk B. A., van der Hart O. The intrusive past: The flexibility of memory and the engraving of trauma // Am. Imago. - 1991. - V. 48. - P. 425--454.

4. Braun B. The BASK model of dissociation // Am. Psychiatric Association. - 1988. - V. 1. - P. 4--23.

5. Guze S. B. Secondary depression: Observation in alcoholism, Briquet's syndrome, anxiety disorder, schizophrenia, and antisocial personality: A form of comorbidity? // Psych. Clin. N. Am. - 1990. - V. 13. - P. 651--659.

6. Овчинников А. А., Красильников Г. Т., Бохан А. Н. Виртуальная субличность как результат алкогольной диссоциации // Акт. вопр. совр. психиатрии и психотерапии : сб. науч. тр. регион. научно-практ. конф. «Коммуникативные технологии в психиатрии, наркологии и психотерапии» . - Новосибирск, 2002. - С. 69--73.

7. Размещено на Allbest.ru