Темпоральные маркеры психологической безопасности субъектов поздних периодов жизни

Размещено на http://www.allbest.ru/

Темпоральные маркеры психологической безопасности субъектов поздних периодов жизни

Тылец Валерий Геннадьевич

Профессор международной кафедры «Ватель- РМАТ» Российской международной академии туризма, доктор психологических наук, профессор

Краснянская Татьяна Максимовна

Профессор кафедры социальной и этнической психологии

Иохвидов Владимир Вячеславович

Доцент кафедры педагогики и психологии Ставропольского государственного педагогического института

Аннотация

молодость старость темпоральный психологический безопасность

Практика повышения общего благополучия людей поздних возрастов связана с углублением понимания таких возрастных феноменов, как чувство молодости и чувство старости в их связи с психологической безопасностью личности. Авторы предполагали, что чувство молодости и чувство старости являются темпоральными феноменами, определяющими полюса психологической безопасности личности на поздних периодах жизни человека. Поисковое исследование выполнено на базе трех выборок испытуемых с возрастным диапазоном 40-43 года, 55-58 лет и 70-73 года. Выявлена четырехкомпонентная структура рассматриваемых феноменов, включающая «внутреннее Я», «внешнее Я», «мотиваторы Я» и «время Я». Установлено, что связь с психологической безопасностью чувства молодости обеспечивается внутренней свободой, психической стабильностью, оптимистичностью, позитивностью, душевной гармонией, интересом к жизни, увлеченностью делом, уверенностью в себе, стремлением к самореализации, наслаждением настоящим; чувства старости - тревожностью, уязвимостью, депрессивностью, стигматизированностью, сохранением привычного, недовольством настоящим, отрицанием и страхом будущего. Инвариантными маркерами психологической безопасности личности для чувства молодости обозначены внутренняя свобода и оптимистичность, для чувства старости - депрессивность субъекта. На эмпирическом материале доказано существование связи психологической безопасности личности с переживанием чувства молодости.

Ключевые слова: субъективное время, психологическая безопасность, чувство молодости, чувство старости, период жизни.

TEMPORAL MARKERS OF PSYCHOLOGICAL SAFETY OF THE ELDERLY PEOPLE

Tylets Valery G.

Professor at the “Vatel-RIAT” International Department, Russian International Academy for Tourism, ScD in Psychology, Full Professor

Krasnyanskaya Tatyana M.

Professor at the Department of social and ethnic Psychology, Moscow University for the Humanities, ScD in Psychology, Full Professor

Iokhvidov Vladimir V.

Abstract. The practice of improving the general well-being of elderly people is associated with the deepening of understanding of such age phenomena as a sense of youth and a sense of old in their connection with the psychological security of an individual. The authors suggestedthat the sense of youth and sense of old are temporal phenomena that determine the poles of psychological security of an individual in the late phases of human life. The search study was performed on the basis of three samples of subjects within the age range of 40-43 years, 55-58 years and 70-73 years. The four-component structure of the considered phenomena including «inner Self», «external Self», «motivators I» and «time I» is revealed.

Keywords: subjective time, psychological security, sense of youth, sense of old, period of life.

Введение

Актуальное для всего мира возрастание ценности человеческих ресурсов требует перестройки социальных стереотипов и научного переосмысления комплекса проблем, связанных с поздними периодами жизни человека [1] Жизненные трудности, разочарования и фрустрации способны психически истощить и сформировать фиктивное чувствожизненного финала, а с ним и ощущение старости уже к 30 годам. Данные процессы сопровождаются реальным ущербом мировосприятию человека, а с ним - его психологической, физической и социальной безопасности [2]. Наоборот, нередки случаи действенного сохранения потенциала жизненной активности людьми и после их 70-летия [3; 4]. Несмотря на внешние различия детерминации, истоком состояний, относимых к данным полярностям, следует признать субъективное восприятие времени жизни человека, его же, вероятно, можно использовать в качестве психологического средства продления активного социального долголетия [5] Вместе с тем многие значимые аспекты обозначенной проблематики до сих пор лишь частично входят в поле исследовательских интересов [6-8], не позволяя в полной мере осознать и использовать темпорально детерминированные ресурсы сохранения продуктивной деятельности человека на долгие годы его жизни.

Темпоральность органично входит в проблемное поле психологической науки. Обращение к параметру времени происходит при анализе процессов принятия решений, самоорганизации деятельности, структурирования жизненного опыта. Наряду с объективным, для психологии не менее (а в чем-то и более) интересно субъективное время, являющееся результатом восприятия его реальности конкретным человеком. Обращение к субъективной стороне времени также сделало объектом изучения, а затем базовой для возрастной психологии категорию «чувство взрослости».

Позиционируемый ключевым новообразованием подросткового периода жизни, соответствующий ей феномен детализирован обозначением ряда особенностей самопонимания и самовыражения, позволяющих человеку занять новое место в системе социальных отношений. Его несформированность к определенному возрасту рассматривается показателем отставания психического развития, отражающегося на состоянии психологической безопасности личности. Значительно менее распространенным (чаще контекстным) является научное использование подобных ей категорий «чувство молодости» и «чувство старости», обладающих между тем обширным объяснительным потенциалом для практики оценивания психологической безопасности личности в качестве ее маркеров на поздних этапах жизни человека.

Изучение соответствующей тематики на сегодняшний день поддерживается мощной теоретико-эмпирической базой психологии безопасности. Мы исходим из понимания психологической безопасности как сложного феномена, приобретающего субъективную значимость при негативных влияниях и обладающего высокой функциональностью для организации жизни человека [9; 10]

Образованный проекцией внешних и внутренних условий на психические структуры человека, в своей целостности поддерживающий переживание им чувства защищенности и способности к непрекращающемуся развитию, он определяется степенью субъективного контроля над этими условиями: утрата уверенности в своей способности управлять значимыми обстоятельствами приводит к падению уровня психологической безопасности личности [11].

Время является объективной реальностью, наименее управляемой человеком. Так, его необратимость является причиной невозможности возврата потерянных шансов и исправления неправильных жизненных выборов, что приводит к тяжелым душевным переживаниям возникших последствий даже в отсроченный период времени, а следовательно, к существенному ущербу психологической безопасности личности.

Поздние по времени возрастные этапы жизни человека характеризуются многими объективными и субъективными неудобствами, порождающими психическую уязвимость вплоть до предрасположенности к суицидальным действиям [12-14]. Однако, как любая реальность, преломляясь на уровне индивидуального сознания, время получает субъективное представление (например, в форме воспоминаний, надежд, ожиданий), потенциально обладающее мощными возможностями управления человеческим поведением. Его интеграция с самовосприятием на поздних этапах жизни продуцирует субъектные феномены чувства молодости и чувства старости, расходящиеся по своей способности воспроизводить позитивный настрой, «свежий» взгляд на мир, готовность к многогранной активности и т. п. [15; 16] Схожие по этиологии, они кардинально отличаются по запасу жизненности, а следовательно, могут рассматриваться маркерами полюсов психологической безопасности человека на поздних периодах его жизни. Отсутствие целостной научной информации об их особенностях определило эмпирическую часть нашего исследования.

Методы

Цель исследования - установить психологические особенности темпоральных маркеров психологической безопасности личности на поздних этапах жизни человека.

Понимание термина «поздние этапы жизни человека» в работе основывалось на сложившемся в современной практике ограничении периода молодости 35 годами, что определяет возможность отнесения к поздним периодам жизни человека всех следующих за ним возрастов. При этом мы учитывали социальную и психологическую неоднородность периода жизни за 35 годами, претерпевающую во времени определенные трансформации.

Поисковый характер исследования определил его двухэтапность.

В ходе пилотажного этапа исследования случайным субъектам, старше 40 лет, задавался вопрос об обладании ими чувством молодости или старости, при положительном ответе - об его содержании. Полученные ответы позволили установить, что поздний период жизни человека является неоднородной и вероятностной основой для возникновения рассматриваемых феноменов.

Формирование выборок проводилось с использованием критерия причастности человека к трудовой деятельности, как ведущей для значительного периода его жизни. Оптимальным темпоральным диапазоном по данному критерию обозначен период в 15 лет, позволивший сформировать три выборки (40-43 года, 55-58 лет и 70-73 года), соответствующие активной, переходной и пассивной стадии трудовой деятельности. В соответствии с критерием операциональной валидности в выборки включались только субъекты, обладающие изучаемыми феноменами. По итогам вводного опроса из представителей обозначенных возрастов общей численностью 747 человек отбирались субъекты, признающие факт переживания интересующих нас чувств и согласные на участие в обследовании. Отбор прекращался в момент, когда объем каждой из трех возрастных выборок достигал 100 человек. Итоговая численность отобранных для участия в обследовании субъектов, таким образом, составила 300 человек.

Соответствие выдвинутым условиям вхождения в выборку являлось основанием для выполнения субъектом заданий основного этапа исследования в форме метода субъективного шкалирования.

Первый пункт заданий предлагал выбрать актуально присущее испытуемым состояние, чувство молодости или старости, и оценить соответствие ему (1 - min, 10 - max) набора смысловых позиций: безразличие к будущему, богатство замыслов, бодрость, болезненность, борьба за выживание, внутренняя свобода, гордость прошлым, демотивированность, депрессивность, душевная гармония, инертность, интерес к жизни, любознательность, наслаждение настоящим, недовольство настоящим, обеспокоенность судьбой потомков, ожидание нового, оптимистичность, ориентация на успех, осторожность, открытость, отрицание будущего, пассивность, переживание прошлого, подвижность, позитивность, поиск любви, признание окружающими, психическая стабильность, разочарованность в жизни, расширение влияния, ригидность, самокритичность, скрытность, слабость, смелость, сохранение привычного, стигматизированность, страх будущего, стремление к самореализации, тревожность, уверенность в себе, уверенность в будущем, увлеченность делом, удачливость, удовлетворенность настоящим, узость возможностей, усталость, уязвимость, энергичность.

На этапе обработки полученные матрицы индивидуальных оценок суммировались в групповую матрицу, подвергаемую далее процедуре факторного анализа для выявления неявной структуры рассматриваемых темпоральных феноменов. Следующим этапом анализа эмпирических данных явилось вычленение из общей матрицы оценок шести частных матриц - матриц оценок по трем стадиям позднего возраста, принадлежащих субъектам отдельно с чувством молодости и субъектам с чувством старости. Нахождение по ним средних значений и последующее проведение серий сравнительных действий позволило сделать вывод о смысловых доминантах рассматриваемых темпоральных феноменов на каждой стадии «позднего возраста» и об особенностях изменения каждого из этих феноменов при переходе к следующей стадии «позднего возраста».

Второй пункт заданий предлагал оценить по 10-балльной шкале уровень своей: а) стабильности, защищенности, уверенности в завтрашнем дне; б) готовности к изменениям, стремления к развитию, уверенности в своей перспективности. Среднее значение двух оценок, данных субъектом, рассматривалось в качестве субъективной оценки уровня его психологической безопасности. Процедура корреляционного анализа распределения оценочных значений каждой частной матрицы и уровня психологической безопасности субъектов ориентировалась на выявление скрытых связей изучаемых темпоральных феноменов и психологической безопасности их субъектов.

Эмпирическая часть исследования поддерживалась математическими методами: применялись простейшие статистики (нахождение средних значений по выборкам, процентного распределения, ранжирование), критерий Фишера ф*, корреляционный анализ по методу Пирсона, факторный анализ по методу Principalcomponents.

Результаты

Подготовительный этап формирования эмпирических выборок показал, что чувство молодости или старости обнаруживается на стадиях поздних периодов жизни неравномерно: выборку из 100 обладателей, находящихся на ее активной стадии, удалось сформировать по итогам опроса поисковой совокупности численностью 360 человек; на переходной стадии - 225 человек, на пассивной стадии - 162 человека. Сопоставление по критерию Фишера ф* численности поисковых совокупностей по смежным стадиям позднего возраста выявило статистически достоверные различия их объемов (360/225 - ф*_эмп = 4,095, р < 0,01; 225/162 - ф*_эмп = 3,377, р < 0,01, при ф₀₀₁ = 2,31). Следовательно, рассматриваемые феномены формируются на всех стадиях рассматриваемого возраста, но с разной частотой: можно предполагать, что старение увеличивает их вербализацию.

Внутри эмпирических выборок соотношение субъектов с чувством молодости и чувством старости неравномерно: в выборке испытуемых активной стадии оно представлено соотношением соответственно 68 и 32 человека (ф*_эмп = 5,204, ф_{0 01} = 2,31, р < 0,01), в выборке переходной стадии - 62 и 38 человека (ф*_эмп = 5,199, ф₀₀₁ = 2,31, р < 0,01), в выборке пассивной стадии - 48 и 52 человека (ф*_эмп = 0,566, ф₀₀₅ = 1,64, р > 0,05). Таким образом, притом что оба феномена встречаются на всех стадиях позднего возраста, исходное преобладание чувства молодости сглаживается на его третьей стадии за счет возрастания доли субъектов, признающих и, следовательно, принимающих чувство старости. Следовательно, чувство молодости и чувство старости присутствуют на всех стадиях позднего возраста, но динамика возраста изменяет их плотность. Это позволяет относить их к темпорально обусловленным феноменам.

Статистическая обработка по методу факторного анализа сводной матрицы оценок 50 х 300, полученных на основном этапе исследования по первому пункту заданий, привела к выделению четырех факторов, объясняющих собой 85,1% общей дисперсии (табл.).

Первый фактор А (24,6% дисперсии) на одном из полюсов представлен следующими статистически значимыми компонентами (факторный вес > 0,70000) - внутренняя свобода (а₁), богатство замыслов (а₂), душевная гармония (а₃), бодрость (а₄), оптимистичность (а₅), психическая стабильность (а₆), смелость (а₇). На другом полюсе со статистически значимым весом содержатся усталость (а₁*), инертность (а₂*), разочарованность (а₃*), болезненность (а₄*), тревожность (а₅*), слабость (а₆*), депрессивность (а₇*), самокритичность (а₈*). Вес, близкий к статистически значимому весу, получил компонент «борьба за выживание» -0,6968. Содержательный анализ распределения компонентов по фактору позволил предположить, что они в большей мере характеризуют полюса внутреннего мира человека, с одной стороны - позитивный, развивающийся, с другой стороны - энергетически бедный, болезненный. На основании этого фактор обозначен как «внутреннее Я».

Второй фактор В (23,1% депрессии) на одном полюсе содержит в качестве значимых компонентов открытость (Ь₁), подвижность (Ь₂), удачливость (Ь₃), любознательность (Ь₄), энергичность (Ь₅), позитивность (Ь₆), уверенность в себе (Ь₇). По данному полюсу вес, близкий к статистически значимому весу, получил компонент смелость 0,6930. На другом полюсе фактора сосредоточились шкалы: уязвимость (Ь₁*), узость возможностей (Ь₂*), стигматизированность (ЬД пассивность (Ь₄*), осторожность (Ь₅*), скрытность (Ь₆*), ригидность (ЬД Исходя из содержания компонентов, данный фактор может характеризовать отношения человека с окружающим миром: открытые или стигматизированные. Выявленная смысловая оппозиция предопределила обозначение фактора как «внешнее Я».

Таблица Распределение по факторам шкал, набравших статистически значимый вес (> 0,70000)

Третий фактор С (19,8% дисперсии) представлен противопоставлением следующих групп статистически значимых по весу шкал: на одном полюсе - расширение влияния (с₄), ориентация на успех (с₂), стремление к самореализации (с₃), интерес к жизни (с₄), поиск любви (с₅), увлеченность делом (с₆); на другом полюсе - сохранение привычного (сД демотивированность (с₂*), признание окружающими (с₃*), обеспокоенность судьбой потомков (с₄*), борьба за выживание (с₅*). Обращаясь к смысловому наполнению полученных шкал, видим, что фактор объединяет полярные мотиваторы - потребности, стремления, интересы, субъектные ориентиры, характеризующие направленность поведенческой активности человека. На одном полюсе фактора содержатся побудители на экспансию, движение вперед, с другой стороны, - на консервацию стабильности, сохранение достигнутого. В силу заложенной в нем ключевой идеи фактор обозначен как «мотиваторы Я».

Четвертый фактор D (17,6% дисперсии) представлен следующими значимыми компонентами: на одном полюсе - ожидание нового (^), уверенность в будущем (й ₂), наслаждение настоящим (й₃), удовлетворенность настоящим (й₄), гордость прошлым (й₅); на другом полюсе - отрицание будущего (йД страх будущего (й₂*), недовольство настоящим (йД безразличие к будущему (й₄*), переживание прошлого (й₆*). Анализ содержания вошедших в фактор компонентов показывает, что они выражают варианты субъективного отношения ко времени - к прошлому, настоящему и будущему, то есть к временной транспективе жизни. Со смысловой точки зрения, он противопоставляет мироощущение субъекта во времени: позитивное и негативное восприятие себя во всех периодах жизни. Выявленные особенности послужили основанием наименования фактора как «время Я».

Таким образом, на основе факторизации была установлена структурная организация рассматриваемых феноменов чувства молодости и чувства старости, включающая «внутреннее Я», «внешнее Я», «мотиваторы Я» и «время Я». По каждому из названных факторов установлена внутренняя оппозиция позитивного и негативного, развивающегося и стагнирующего, прогрессивного и регрессивного начала. Предварительное сопоставление блоков характеристик, отнесенных к полюсам рассматриваемых факторов, с самоописаниями субъектов, позиционирующих свое состояние как чувство молодости или чувство старости, показало тождественность первого с их положительным, а второго - с отрицательным полюсом. Таким образом, обладая тождественной структурой, включающей оценку своего внутреннего состояния, внешних контактов, мотиваторов жизненной активности и временной транспективы, темпоральные феномены чувства молодости и чувства старости с высокой вероятностью различаются по своей модальности, соответственно, активной или пассивной, развивающей или стагнирующей, прогрессивной или регрессивной.

Предварительное обобщение было подтверждено на следующем этапе анализа эмпирических данных.

Ранжирование по убыванию средних оценок массива категорий, образовавших переживание чувства молодости, привело к получению последовательности: оптимистичность (a5), подвижность (b2), богатство замыслов (a2), ориентация на успех (c2), ожидание нового (d1), позитивность (b6), интерес к жизни (c4), бодрость (a4), смелость (a7), уверенность в себе (b7), наслаждение настоящим (d3), открытость (b1), энергичность (b5), стремление к самореализации (c3), поиск любви (c5), внутренняя свобода (a1), увлеченность делом (c6), удовлетворенность настоящим (d4), расширение влияния (c1), психическая стабильность (a6), удачливость (b3), любознательность (b4), уверенность в будущем (d2), осторожность (b5*), душевная гармония (a3), недовольство настоящим (d3*), тревожность (a5*), гордость прошлым (d5), стигматизированность (b3*), усталость (a1*), разочарованность (a3*), уязвимость (b1*), сохранение привычного (c1*), безразличие к будущему (d4*), узость возможностей (b2*), слабость (a6*), признание окружающими (c3*), страх будущего (d2*), самокритичность (a8*), борьба за выживание (c5*), демотивированность (c2*), болезненность (a4*), ригидность (b7*), инертность (a2*), скрытность (b6*), переживание прошлого (d6*), обеспокоенность судьбой потомков (c4*), депрессивность (a7*), пассивность (b4*), отрицание будущего (d1*).

Как видно на рис. 1, в первую половину списка, упорядоченного по убыванию частоты своего появления, вошло больше шкал, отнесенных к положительному полюсу рассматриваемых факторов, а во вторую его половину - к его отрицательному полюсу.

Та же операция, проведенная в отношении оценок субъектами категорий, характеризующих чувство старости, позволило выстроить последовательность: разочарованность (a3*), усталость (a1*), отрицание будущего (d1*), обеспокоенность судьбой потомков (c4*), сохранение привычного (c1*), узость возможностей (b2*), признание окружающими (c3*), страх будущего (d2*), безразличие к будущему (d4*), стигматизированность (b3*), болезненность (a4*), уязвимость (b1*), недовольство настоящим (d3*), борьба за выживание (c5*), слабость (a6*), пассивность (b4*), переживание прошлого (d6*), депрессивность (a7*), инертность (a2*), ригидность (b7*), демотивированность (c2*), скрытность (b6*), психическая стабильность (a6), самокритичность (a8*), осторожность (b5*), внутренняя свобода (a1), открытость (b1), тревожность (a5*), гордость прошлым (d5); позитивность (b6), расширение влияния (c1), интерес к жизни (c4), любознательность (b4), душевная гармония (a3), смелость (a7), ориентация на успех (c2), уверенность в себе (b7), удовлетворенность настоящим (d4), удачливость (b3), увлеченность делом (c6), оптимистичность (a5), уверенность в будущем (d2), подвижность (b2), бодрость (a4), энергичность (b5), поиск любви (c5), стремление к самореализации (c3), наслаждение настоящим (d3), ожидание нового (d1), богатство замыслов (a2).

Исходя из графического распределения, представленного на рис. 2, в первую половину списка, упорядоченного по убыванию частоты своего появления, вошло больше шкал, отнесенных к отрицательному полюсу рассматриваемых факторов, а во вторую его половину - к его положительному полюсу.

Рис. 1. Количественное распределение рандомизированных характеристик, образующих переживание чувства молодости, где a, a*-шкалы 1-гофактора; b, b*-шкалы 2-гофактора; c, c*-шкалы 3-гофактора; d, d*-шкалы 4-гофактора

Рис. 2. Количественное распределение рандомизированных характеристик, образующих переживание чувства старости, где a, a*-шкалы 1-гофактора; b, b*-шкалы 2-гофактора; c, c*-шкалы 3-гофактора; d, d*-шкалы 4-гофактора

Исходя из графического распределения, представленного на рис. 2, в первую половину списка, упорядоченного по убыванию частоты своего появления, вошло больше шкал, отнесенных к отрицательному полюсу рассматриваемых факторов, а во вторую его половину - к его положительному полюсу.

Полученные распределения подтверждают, что каждый из выделенных факторов содержит компоненты, значимые для субъектов, переживающих чувство молодости илистарости. Следовательно, установленная структура в полной мере характеризует оба феномена, и они структурируются по общей логике, включающей осмысление человеком своего внутреннего состояния (фактор А), внешних проявлений (фактор В), мотиваторов активности (фактор С) и времени жизни (фактор D). Смещение компонентов рассматриваемого состояния по средним оценкам и их распределение по полюсам полученной факторной структуры позволяет их дифференцировать: все компоненты a1-7, b1-7, c1-6 и d 1-5 - отнести к чувству молодости, а все компоненты a*1-8, b*1-7, c*1-5 и d*1-5 - к чувству старости.

Первую «пятерку» компонентов, наиболее характеризующих субъектов, переживающих чувство молодости, составили оптимистичность (здесь и далее - среднее значение 9.6 балла), подвижность (9,5 балла), богатство замыслов (9,3 балла), ориентация на успех (9,1 балла) и ожидание нового (9,1 балла); последнюю «пятерку» его характеристик - отрицание будущего (1,2 балла), пассивность (1,4 балла), депрессивность (1,5 балла), обеспокоенность судьбой потомков (1,5 балла) и переживание прошлого (1,7 балла). То, что компоненты, наиболее и наименее присущие субъектам, переживающим чувство молодости, относятся ко всем четырем факторам, может свидетельствовать о значимости для этих субъектов всех аспектов рассматриваемого состояния. Первую «пятерку» характеристик, наиболее характеризующих субъектов, переживающих чувство старости, образовали разочарованность (9,7 балла), усталость (9,5 балла), отрицание будущего (9,5 балла), обеспокоенность судьбой потомков (9,3 балла) и сохранение привычного (9,2 балла); в последнюю «пятерку» их характеристик вошли богатство замыслов (1,2 балла), ожидание нового (1,3 балла), наслаждение настоящим (1,3 балла), стремление к самореализации (1,4 балла) и поиск любви (1,5 балла). То, что в число компонентов, наиболее и наименее характерных для субъектов, переживающим чувство старости, не вошли компоненты, относящиеся к фактору В, позволяет предполагать снижение для них значимости оценки особенностей «внешнего Я».

Анализ оценок по второму пункту анкеты показал, что 268 (89,3% от 300 человек) испытуемых, охарактеризовавших свое состояние чувством молодости, обладают уровнем психологической безопасности личности «выше среднего» (более 7 баллов). Из них таким уровнем психологической безопасности обладают все 100 (100,0%) субъектов первой выборки (активная стадия позднего возраста), 82 (82,0%) субъекта второй выборки (переходная стадия позднего возраста) и 86 (86,0%) субъектов третьей выборки (пассивная стадия позднего возраста) с рассматриваемым состоянием. Анализ оценок, полученных на испытуемых с чувством старости, показал, что психологическая безопасность личности на уровне «выше среднего» проявилась у 64 (21,3%) субъектов. Из субъектов с рассматриваемым состоянием заданным уровнем психологической безопасности обладают 12 (12,0%) человек из первой выборки (активная стадия позднего возраста), 19 (19,0%) человек из второй выборки (переходная стадия позднего возраста) и 33 (33,0%) человека из третьей выборки (пассивная стадия позднего возраста). Незначительное снижение в первом случае и повышение во втором случае уровня психологической безопасности объясняется предположением, согласно которому для более позднего возраста переживание чувства старости немного более естественно, чем чувства молодости.

Сопоставление по методу корреляционного анализа оценок уровня психологической безопасности у испытуемых общей выборки и параметрами изучаемых у них состояний привело к установлению (при df = 300, г₀₀₅ = 0,113, г₀₀₁ = 0,149) статистически достоверных связей (р < 0,01) психологической безопасности личности со следующими параметрами: по фактору А - внутренняя свобода (г_эмп = 0,168), психическая стабильность (г_эмп = 0,157), тревожность (г_эмп = -0,172); по фактору В - позитивность (г_эмп = 0,159), уязвимость (т_эмп = -0,161); по фактору С - интерес к жизни (т_эмп = 0,155), увлеченность делом (т_эмп = 0,153); по фактору D - наслаждение настоящим (т_эмп = 0,152), недовольство настоящим (т_эмп = -0,154). Статистическую тенденцию к связи (0,01 < р < 0,05) с психологической безопасностью личности проявили следующие параметры изучаемых состояний: по фактору А - оптимистичность (т_эмп = 0,138), душевная гармония (т_эмп = 0,131), депрессивность (т_эмп = -0,141); по фактору В - уверенность в себе (т_эмп = 0,119), стигматизированность (т_эмп = -0,124); по фактору С - стремление к самореализации (т_эмп = 0,128), сохранение привычного (т_эмп = 0,122); по фактору D - удовлетворенность настоящим (т_эмп = 0,116), отрицание будущего (т_эмп = -0,135), страх будущего (т_эмп = -0,142). Полученные результаты подтверждают, что все структурные компоненты рассматриваемых феноменов чувства молодости и чувства старости, связаны с переживанием субъектами психологической безопасности. Следовательно, их можно рассматривать темпоральными маркерами психологической безопасности личности. Сопоставление компонентов, относящихся к чувству молодости и старости, получивших при этом статистически значимые корреляции (соответственно 11 : 8), является основанием для установления статистически значимой тенденции предопределению психологической безопасности чувством молодости.

Изучение средних значений компонентов чувства молодости и чувства старости, связанных с психологической безопасностью, показало, что по частным выборкам лишь часть из них имеют значения «выше среднего» (более 7 баллов). При переживании чувства молодости на активной стадии позднего возраста высокую значимость обнаружили а₁, а₅ с₃, с₆, d₃; на переходной стадии - а₁, а₅, с₆; на пассивной стадии - а₁, а₅, а₃, Ь₆, с₄. При переживании чувства старости на активной стадии позднего возраста высокую значимость обнаружили а₇*, Ь₁* и d₂*, на переходной стадии - а₇*, с₁* и d₁*; на пассивной стадии - а₇*, с₁* и d₁*. Таким образом, константами чувства молодости, связанными с психологической безопасностью личности, выступают внутренняя свобода и оптимистичность; для чувства старости - депрессивность. Вероятно, эти субъектные характеристики могут выступать опорами при организации коррекционно-развивающего воздействия в связи с нарушениями субъектами психологической безопасности.

Заключение

Поздние периоды жизни человека характеризуются формированием субъективных феноменов чувства молодости и чувства старости, являющихся результатом разностороннего восприятия человеком себя в контексте жизненной транспективы в независимости от его биологического возраста.

По результатам исследования сделаны следующие выводы:

1. Чувство молодости представляет собой личностный феномен, обладающий высоким позитивом самовосприятия, энергоемкости, мотивированности и отношения ко времени жизни; чувство старости - феномен субъективного завершения жизненного пути, проявляющийся в построении негативного образа себя в личностном, поведенческом мотивационном и жизненном измерении.

2. Чувство молодости и чувство старости, определяя разные плоскости самовосприятия и самовыражения в период позднего возраста, задают полюса субъективной защищенности и предрасположенности человека к продолжению личностного роста, что позволяет рассматривать их темпоральными маркерами психологической безопасности личности.

3. Притом что переживание чувства молодости образует тенденцию к становлению психологической безопасности личности, переживание чувства старости - к ее нарушению, связь данных феноменов носит сложный характер, детерминируемый объективными (этап позднего периода жизни) и субъективными (особенностями мировосприятия) факторами.

4. Психологическими константами чувства молодости, связанными с психологической безопасностью личности, выступают внутренняя свобода и оптимистичность. Ведущей предпосылкой к нарушению психологической безопасности для субъектов переживания чувства старости является формирование у них депрессивности.

Список литературы

1. Козлова Т.З., Краснова О.В. Старшее поколение: гендерный аспект. М.: Ин-т социологии РАН, 2007. 220 с.

2. Краснянская Т.М., Тылец В.Г. Ресурсы психологической безопасности личности в зависимости от трудового статуса пенсионера // Успехи геронтологии. 2018. № 1 (31). С. 39-45.

3. Мелехин А.И. Траектории изменения модели психического в пожилом возрасте // Консультативная психология и психотерапия. 2016. № 1 (24). С. 24-43.

4. Lachman M.E., Teshale S., Agrigoroaei S. Midlife as a pivotal period in the life course: Balancing growth and decline at the crossroads of youth and old age // International Journal of Behavioral Development. 2015. № 1 (39). P. 20-31.

5. Полякова М. К., Стрижицкая О. Ю. Генеративность и временная перспектива в ранней и средней взрослости // Вестник СПбГУ. Психология и педагогика. 2016. № 2. С. 88-97.

6. Микеладзе Л. И. Восприятие времени при аффективных расстройствах в позднем возрасте: дис. ... канд. психол. наук. М.: МГУ, 2016. 195 с.

7. Context influences on the relationship between views of aging and subjective age: The moderating role of culture and domain of functioning / T. M. Hess, E. L. O'Brien, P. Voss [et al.] // Psychology And Aging. 2017. № 5 (32). P. 419-431.

8. A three-component model of future time perspective across adulthood / M. K. Rohr, D. T. John, H. H. Fung, F. R. Lang // Psychology and Aging. 2017. № 7 (32). P. 597-607.

9. Середа Е. И. Базисные убеждения личности как внутренний ресурс ее психологической безопасности // Фундаментальные и прикладные исследования: проблемы и результаты. 2013. С. 66-70.

10. Психологическая безопасность личности: имплицитная и эксплицитная концепции / Н. Е. Харламенкова, Н. В. Тарабрина, Ю. В. Быховец. М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 2017. 261 с.

11. Краснянская Т. М., Тылец В. Г. Психологическая безопасность в системе факторов санаторно-курортного оздоровления // Вопросы курортологии, физиотерапии и лечебной физической культуры. 2017. № 4. С. 26-30.

12. Бабакова Л. В. Повседневные неприятности и удовлетворенность жизнью в связи со стратегиями совладания в период старения (на примере Болгарии): дис. ... канд. психол. наук. СПб.: СПбГу, 2017. 215 с.

13. Стрижицкая О. Ю. Эмоции и старение: современные парадигмы и актуальные направления // Современная зарубежная психология. 2017. № 3 (6). С. 71-76.

14. Nilsson H., Bulow P. H., Kazemi A. Mindful Sustainable Aging: Advancing a Comprehensive Approach to the Challenges and Opportunities of Old Age // Europe's Journal Of Psychology. 2015. № 3 (11). P 494-508.

15. Borg I., Hertel G., Hermann D. Age and personal values: Similar value circles with shifting priorities // Psychology And Aging. 2017. № 7 (32). P. 636-641.

16. McGue M, Skytthe A., Christensen K. The nature of behavioral correlates of healthy ageing: a twin study of lifestyle in mid to late life // International Journal оf Epidemiology. 2014. № 3 (43). P 775-782.

References

1. Kozlova T.Z., Krasnova O.V. Starshee pokolenie: gendernyy aspekt. Moscow: In-t sotsi- ologii RAN, 2007. 220 p.

2. Krasnyanskaya T.M., Tylets V.G. Resursy psikhologicheskoy bezopasnosti lichnosti v zavisimosti ot trudovogo statusa pensionera. Uspekhi gerontologii. 2018, No. 1 (31), pp. 39-45.

3. Melekhin A.I. Traektorii izmeneniya modeli psikhicheskogo v pozhilom vozraste. Konsultativnaya psikhologiya i psikhoterapiya. 2016, No. 1 (24), pp. 24-43.

4. Lachman M.E., Teshale S., Agrigoroaei S. Midlife as a pivotal period in the life course: Balancing growth and decline at the crossroads of youth and old age. International Journal of Behavioral Development. 2015, No. 1 (39), pp. 20-31.

5. Polyakova M.K., Strizhitskaya O.Yu. Generativnost i vremennaya perspektiva v ranney i sredney vzroslosti. Vestnik SPbGU. Psikhologiya i pedagogika. 2016, No. 2, pp. 88-97.

6. MikeladzeL. I. Vospriyatievremenipriaffektivnykhrasstroystvakhvpozdnemvoz- raste. PhD Dissertation (Psychology). Moscow: MGU, 2016. 195 p.

7. Hess T.M., O'Brien E.L., Voss P., Kornadt A.E., Rothermund K., Fung H.H., Popham L.E. Context influences on the relationship between views of aging and subjective age: The moderating role of culture and domain of functioning. Psychology and Aging. 2017, No. 5 (32), pp. 419-431.

8. Rohr M.K., John D.T., Fung H.H., Lang F.R. A three-component model of future time perspective across adulthood. Psychology and Aging. 2017, No. 7 (32), pp. 597-607.

9. Sereda E.I. Bazisnyeubezhdeniyalichnostikakvnutrenniyresurseepsikhologiches- koybezopasnosti. In: Fundamentalnye i prikladnye issledovaniya: problemy i rezultaty. Pp. 66-70.

10. KharlamenkovaN. E., TarabrinaN. V., Bykhovets, Yu. V., Vorona, O. A., KazymovaN. N., DymovaE. N., ShatalovaN. E. Psikhologicheskayabezopasnostlichnosti: implitsit- nayaieksplitsitnayakontseptsii.Moscow: Izd-vo "In-t psikhologii RAN", 2017. 261 p.

11. Krasnyanskaya T. M., Tylets V. G. Psikhologicheskaya bezopasnost v sisteme fakto- rov sanatorno-kurortnogo ozdorovleniya. Voprosy kurortologii, fizioterapii i lechebnoy fizicheskoy kultury. 2017, No. 4, pp. 26-30.

12. Babakova L. V. Povsednevnye nepriyatnosti i udovletvorennost zhiznyu v svyazi so strategiyami sovladaniya v period stareniya (na primere Bolgarii). PhD dissertation (Psychology). St. Petersburg: SPbGU, 2017. 215 p.

13. Strizhitskaya O.Yu. Emotsii i starenie: sovremennye paradigmy i aktualnye naprav- leniya. Sovremennaya zarubezhnaya psikhologiya. 2017, No. 3 (6), pp. 71-76.

14. Nilsson H., Bulow P H., Kazemi A. Mindful Sustainable Aging: Advancing a Comprehensive Approach to the Challenges and Opportunities of Old Age. Europe's Journal of Psychology. 2015, No. 3 (11), pp. 494-508.

15. Borg I., Hertel G., Hermann D. Age and personal values: Similar value circles with shifting priorities. Psychology and Aging. 2017, No. 7 (32), pp. 636-641.

16. McGue M., Skytthe A., Christensen K. The nature of behavioral correlates of healthy ageing: a twin study of lifestyle in mid to late life. International Journal of Epidemiology.No. 3 (43), pp. 775-782.

Размещено на Allbest.ru