Регистрация и учет суицидального поведения

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФГБОУ ВО «Тюменский государственный медицинский университет» Минздрава России

ГБУЗ ТО «Областная клиническая психиатрическая больница»

ФГБОУ ВО «Тюменский индустриальный университет»

Регистрация и учёт суицидального поведения

П.Б. Зотов, Е.В. Родяшин, И.М. Петров, В.А. Жмуров, В.Э. Шнейдер, Е.В. Безносов, А.А. Севастьянов

г. Тюмень, Россия

Аннотация

Обсуждаются вопросы выявления, регистрации и учёта суицидального поведения. Отмечены сложности и основные организационные принципы работы в этом направлении. Обоснована организационная модель суицидологического регистра. В качестве примера приводится опыт работы суицидологической службы в Тюмени (Западная Сибирь). Показано, что открытие в регионе Суицидологического регистра способствовало повышению эффективности выявления, регистрации и учёта суицидальных попыток. Одним из критериев работы регистра выбрано соотношение числа завершенных суицидов и покушений. В первый год исследования (2012) число попыток превысило количество летальных случаев в 5,6 раза. В последующие годы на фоне совершенствования системы прослеживается тенденция увеличения разрыва, максимально отмеченная в 2014 г. (1 : 15,2) и 2017 г. (1 : 13,7). В среднем за 6 лет (2012-2017 гг..) это соотношение составило 1 : 8,5. Повышение числа выявлений суицидальных попыток способствовало увеличению контингента лиц, получающих необходимый объём психокоррекционной помощи. Это явилось фактором снижения показателей суицидальной смертности в Тюмени в 3,8 раза - с 25,2 в 2010 году до 6,6 в 2017 г. (на 100000 населения). В заключении авторы делают вывод о достаточной эффективности предложенной модели учёта и предлагают её более широкое использование в работе региональных суицидологических служб. Авторами так же разрабатывается и предлагается модель федерального суицидологического регистра.

Ключевые слова: суицид, самоубийство, суицидальная попытка, уровень самоубийств, учет суицидальных попыток, выявление суицидальных попыток, соотношение попыток и суицидов, суицидологический регистр, Тюмень, Западная Сибирь

Abstract

REGISTRATION AND ACCOUNT OF SUICIDAL BEHAVIOR

P.B. Zotov, E.V. Rodyashin, I.M. Petrov, V.A. Zhmurov, V.E. Shneider, E.V. Beznosov, A.A. Sevastianov Tyumen state medical University, Tyumen, Russia, Regional clinical psychiatric hospital, Tyumen, Russia Tyumen industrial University, Tyumen, Russia

Issues of detection, record and registration of suicidal behavior are discussed. Major complexities and basic organizational principles of work in this direction are noted. The organizational model of the suicidological register is substantiated. As an example, the work experience of the suicidal service in Tyumen (Western Siberia) is given. It is shown that the opening of the Suicidological Register in the region helped to increase the effectiveness of identifying and recording suicidal attempts. One of the criteria of the work of the register is the ratio of the number of completed suicides and attempts. In the first year of the study (2012), the number of attempts exceeded the number of lethal cases by 5.6 times. In the following years, along with the system's improvement, there is a tendency to widen the gap, which was maximum marked in 2014 (1: 15.2) and 2017 (1: 13.7). On average, in 6 years (2012-2017 гг..) this ratio has become to equal 1: 8.5. An increase in the number of cases of suicide attempts contributed to an increase in the number of people receiving the necessary volume of psycho-correctional care. This was a factor in reducing suicide mortality in Tyumen by 3.8 times - from 25.2 in 2010 to 6.6 in 2017 (per 100,000 population). In conclusion, the authors conclude that the proposed recording model is sufficiently effective and offer its wider use in the work of regional suicidal services. The authors also develop and propose a model of the federal suicidological register. Keywords: suicide, suicide attempt, suicide rate, suicide attempts record, suicide attempts detection, suicide attempts and suicides ratio, Suicidological register, Tyumen, Western Siberia

Самоубийство в рамках статистики общей смертности составляет немногим больше процента - 1,21% [1], значительно отставая от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний. Тем не менее, 20278 погибших в 2017 году - и это только учтённые [1], отражают количество жизней, которые можно было спасти. Суицид, являясь финальным этапом личной трагедии, обычно свидетельствует о крайней степени дезадаптации у человека в предшествующий период, выявление признаков которой и её коррекция потенциально возможны [2]. Это определяет важность профилактических мероприятий всех уровней. Однако превентивные меры наиболее эффективны лишь при глубоком знании контингента и максимальном приближении помощи на индивидуальном уровне.

Многочисленные исследования сегодня дают возможность объяснить причины и механизмы формирования суицидальной активности, выделить факторы и группы риска [3, 4, 5, 6 и др.], отмечая при этом, что суицидальное поведение - это стадийный и динамичный процесс, в большинстве случаев с отчётливыми этапами, имеющими достаточно характерные когнитивные и поведенческие проявления [7]. Имея такие данные, казалось бы, что проблема выявления потенциальных суицидентов, оказание помощи и предупреждение их гибели должна быть успешно решена. Тем не менее, ежегодная печальная статистика свидетельствует о невосполнимых утратах, сравнимых с потерями в военное время.

Среди возможных причин такого диссонанса можно указать отсутствие как системы выявления, так и системы учёта данного контингента. И речь идёт, прежде всего, о живых.

Система выявления лиц с суицидальной активностью - один из важнейших элементов суицидальной превенции. В её задачи должно входить как минимум:

Определение контингентов повыше н- ного риска.

Акцентное внимание специалистов к любым внутренним формам суицидальной активности (антивитальные переживания, суицидальные мысли, замыслы, намерения, суицидальный шантаж).

Внимание специалистов к любым формам аутоагрессии.

Внимание специалистов к отдельным формам девиантного (в том числе, рискового) поведения.

Выявление суицидальных попыток.

Данные литературы [3, 5, 6, 8], свидетельствуют о тесной взаимосвязи указанных выше элементов. Тем не менее, организационные подходы будут различны при выявлении внутренних форм суицидального поведения и покушений на суицид (внешние формы). Рассмотрим их отдельно.

Внутренние формы.

Инструменты их выявления достаточно хорошо разработаны, и помимо интервьюирования, могут включать анкеты, опросники, тесты и др. системы. Для клинической практики не менее важны другие, организационные вопросы - кто и где их может или будет обязан использовать (специалисты), какой профиль пациентов нуждается в реализации программы выявления (контингенты), как обеспечить и облегчить формализованный этап сбора и обработки информации врачом (специалисты) и др.?

Если рассматривать суицидологию как междисциплинарную науку [9], а предупреждение самоубийства - задача не только психиатров, то идеальным можно рассматривать вариант, когда специалист любого профиля и любого ЛПУ, ориентируясь на принцип «суицидологической настороженности», при выявлении отдельных признаков суицидальной активности, аутоагрессивного или рискового поведения, реализует более целенаправленный комплекс диагностических мер. При подтверждении диагноза он планирует и проводит индивидуально ориентированную коррекционную работу. Под этим так же подразумевается, что у врача имеются инструменты диагностики, доступ к системе учёта и возможность оказания помощи самостоятельно (при соответствующей подготовке) или направления к специалисту в области психического здоровья.

Опыт успешной реализации отдельных элементов такого подхода в России имеется. Так, разработанная профессором Н.А. Корне- товым «Мультиаспектная модель профилактики суицидов» [10] делала акцент на перенос диагностики суицидального поведения с психиатрического приёма на общее первичное звено городских и сельских ЛПУ. Врачи разных специальностей проходили плановую подготовку по профильной программе, где рассматривались вопросы постановки диагноза депрессивных расстройств и успешного их лечения, коморбидности соматических заболеваний и депрессивных расстройств. К работе были так же подключены специалисты социальных служб, психолого-педагогические работники. Результатом этой программы явилось значительное снижение показателей суицидальной смертности в г. Томске и Томской области.

Опыт сибирских коллег достаточно показателен, и хорошо согласуется с данными статистики, согласно которым большинство лиц, совершивших суицидальную попытку (6483%), ранее к психиатру не обращались и не лечились в связи с психическими расстройствами [11, 12], но могут быть регулярными посетителями врачей других специальностей. С другой стороны нельзя отрицать большую роль психиатров и психотерапевтов в системе суицидальной превенции. Именно специалисты этой службы чаще приходят на помощь в кризисных ситуациях.

Таким образом, выявление внутренних форм суицидального поведения может и должно быть включено как в задачи работы психиатров, так и врачей других специальностей. Оптимально, если в основе будет лежать принцип «суицидологической настороженности». Однако, как показывают практика и данные литературы [3, 5, 13], даже психиатр, имеющий значительный опыт работы, не всегда и не у каждого пациента оценивает суицидальный риск, чему может быть масса и организационных, и личностных, и др. причин. Нередко лишь ретроспективный анализ ситуации после суицида больного, заставляет изменить взгляд на его жалобы, поведение и клиническую динамику в предшествующий период.

В этих условиях, возможным вариантом некой алгоритмизации поведения специалиста в отношении выявления суицидального поведения может выступать широко вводимый в клиническую практику электронный документооборот, в частности электронная медицинская карта (ЭМК) больного. Не вдаваясь в лишние подробности можно рассмотреть схематичный вариант и указать на отдельные ключевые принципы работы системы (пример для врача психиатра - см. Схема 1).

Базовые условия работы системы включают:

В окно оформления приёма ЭМК каждого пациента выносится отдельная кнопка «СП» - суицидальное поведение, инициируемая врачом самостоятельно, а при отсутствии «клика» перед выходом из приёма обязательно предъявляется системой активно. При подтверждении специалистом отсутствия СП приём завершается. Возможность игнорирования врачом кнопки «СП» должна быть исключена.

При наличии СП система актуализирует унифицированные варианты ответа для выбора. Врач отмечает предлагаемые системой варианты характеристики суицидальной активности и выбранной тактики.

Для получения минимально необходимой информации и облегчения работы врача в условиях лимитированного времени приёма, на наш взгляд, допустимо ограничиться небольшим количеством этапов («кликов») работы - в данном случае до 5. При необходимости количество оцениваемых факторов может быть изменено с учётом требований клиники (схема 1).

Схема 1 Схема работы системы учёта СП (суицидального поведения) на приёме врача-психиатра

Примечание: для упрощения схемы варианты аутоагрессии и других форм девиантного поведения, подлежащих учёту, не включены, но могут быть дополнены в рабочей версии для практического здравоохранения в соответствии с требованиями и уровнем работы клиники.

Например, для ЛПУ психиатрического и наркологического профиля вполне обосновано включение категорий по отдельным формам девиантного и/или делинквентного поведения. Для врачей общей практики могут быть так же предложены дополнительные варианты с учётом их специфики. Но в случае формирования федерального регистра необходим отбор минимального количества ключевых категорий, входящих во все системы выявления и учёта.

Данный подход по выявлению и учёту СП организационно достаточно прост и доступен практически для клиники любого уровня. Тем не менее, включение даже этой простой пятиуровневой схемы позволит создать электронную базу (регистр) данных внутренних форм суицидального поведения. Прямое следствие - возможность эпидемиологической, клинической, динамической и катамнестической оценки, а в случае совершения покушения или суицида - материал для ретроспективного анализа случая.

Практическая значимость данной системы учёта вполне обоснована. Программный продукт уже в завершающей стадии разработки (проф. Зотов П.Б., д.м.н. Петров И.М.), но перед рекомендацией для внедрения в клиническую практику считаем важным этап согласования и унификации клинических форм суицидального поведения, в том числе с профильными федеральными институтами. Внедрение принятой единой системы позволит получать сравнимые результаты по различным территориям, отдельным контингентам больных, этническим группам и др.

Внешние формы СП (попытки, суициды).

Наиболее полная база в России, конечно, по завершённым суицидам. Однако она включает лишь поло-возрастные показатели и способы. Имеются так же вопросы к качеству данного статистического материала [14].

Тем не менее, с позиций совершенствования системы профилактики, наиболее важным является работа с лицами, совершившими покушение на суицид. Выявление, учёт и адресная работа с этими людьми является одной из наиболее важных, так как известно, что значительная часть из них (по разным данным до 30%) способны повторить суицидальные действия в ближайший и отдалённый периоды, нередко предпочитая выбор более брутальных способов самоубийства [15, 16].

Несмотря на высокую значимость выявления этого контингента, в настоящее время единых официальных инструментов, позволяющих регистрировать суицидальные попытки, нет. В инициативных территориях учёт чаще всего проводится на основе данных по обращениям в Службу скорой медицинской помощи. При этом в качестве сравнительного контингента берётся число летальных суицидов, зарегистрированных в данной территории. Так, согласно данной методике, соотношение Суицид : Попытка в Одессе в 2001-2005 гг. составило 1 : 1,5 [17], а при, оценке в динамике на фоне внедрения системы контроля и учёта авторами было отмечено улучшение показателей до 1 : 2,69 [18].

Подобная ситуация характерная и для многих регионов Российской Федерации. Так, согласно данным, приводимым в литературе, отношение количества суицидов к числу покушений в Тамбовской области составляет - 1 : 1,4 [11], в Тульской области - 1 : 2,6 [12]. В Усть-Ордынском Бурятском автономном округе, относящемся к территориям со сверхвысоким уровнем суицидальной смертности, это соотношение составило 1 : 1,7-2,1 [19].

Между тем, принято считать, что на 1 суицид должно приходиться не менее 10 покушений, при этом в подростковом возрасте данный показатель может быть значительно превышен - до 50-100 [16, 20, 21]. С практической точки зрения знание этого соотношения достаточно важно, так как позволяет рассчитать примерное количество суицидальных попыток в территории, и соответственно оценить объём не- выявленного контингента. Сравнивая приведённые выше данные, можно сделать вывод, что при указанном механизме регистрации выявляется и учитывается в лучшем случае не более трети суицидальных попыток, а оставшиеся две трети суицидентов выпадают из поля зрения специалистов и не получают необходимую помощь.

В качестве примера решения данной проблемы может быть опыт Тюменской области, где с 2012 года на базе Областной клинической психиатрической больницы действует Суицидологический регистр, в основе работы которого лежит талонный принцип организации системы выявления, регистрации и учёта суицидальных действий [22, 23].

Первоначальным этапом задействования системы является заполнение «Талона первичной регистрации», который включает минимум необходимой информации: ФИО, пол, возраст, адрес, контактный телефон, способ и место суицидальных действий. После заполнения Талон высылается в Суицидологический регистр, где поступившая информация вносится в электронную базу, и далее передаётся участковому психиатру, в задачи которого входит осмотр пациента, определение тактики и предложение помощи (на основе информированного согласия).

Важным условием эффективной работы регистра является этап оформления талона, так как важна достоверность информации. В нашем случае функция оформления талона возложена только на медицинские учреждения и службы, впервые столкнувшиеся с суицидальными действиями. Считаем, что это оправданно, так как установление факта суицидальной попытки нередко затруднено, и даже в практике врачей Скорой медицинской помощи, чаще первыми оказывающими помощь при этих состояниях, возникают сложности в диагностике и дифдиагностике с другими очень схожими ситуациями - несчастный случай, повреждения с неопределёнными намерениями, попытка убийства и др. [24]. Перекладывание обязанностей на сотрудников образовательных, социальных или других учреждений не даёт никаких преимуществ, тем более что в случае реального покушения на суицид будут привлечены медицинские службы, в обязанности которых и входит оформление талона.

Ситуация неучёта совершённой попытки, конечно, так же реальна даже при эффективно действующей системе суицидологического регистра. Наш опыт показывает, что такие случаи есть, и, как правило, они присутствуют в малых (сельских) территориях, а основной причиной сокрытия является угроза стигматизации суицидента и его близких. Но количество таких случаев невелико, и они не опред е- ляют эффективность работы регистра в целом.

При разработке модели регистра мы выделили четыре основные задачи, которые должна была решать данная система:

Организация системного персонифицированного учёта случаев суицидальных попыток (первичный талон регистрации).

Координация помощи лицам, совершившим покушение на суицид (направление психиатра по месту жительства суицидента с целью осмотра, рекомендаций о необходимости и возможности коррекционной работы. Заполнение Вторичного уточняющего талона).

Организация персонифицированного системного учёта и анализа случаев летальных суицидов.

Координация и сверка персонифицированных данных покушений и летальных суицидов с другими базами медицинских данных.

Более подробно работа суицидологического регистра (как элемента территориальной системы суицидальной превенции освещена в наших предыдущих публикациях) [22, 25, 26]. Остановимся лишь на отдельных моментах, соответствующих теме данной статьи, в частности, системе учёта, и сравнению числа покушений с количеством самоубийств.

Таблица 1 Соотношение числа завершённых суицидов и попыток в г. Тюмени в 2012-2017 гг..

Данные о числе суицидальных действий в г. Тюмени в 2012-2017 гг.. приведены в таблице 1.

Можно отметить снижение частоты суицидов за исследуемый период более, чем в 2 раза (с 109 в 2012 г. до 49 случаев в 2017 г.). Динамика числа покушений в этот же временной интервал подвержена меньшей регрессии.

Обращает внимание соотношение этих двух показателей. Уже в первый год системного учёта число попыток превысило количество летальных случаев в 5,6 раза. В последующие годы на фоне совершенствования системы прослеживается тенденция увеличения разрыва, максимально отмеченная в 2014 г. (1 : 15,2) и 2017 г. (1 : 13,7). В среднем за 6 лет это соотношение составило 1 : 8,5 (рис. 1).

Рис. 1. Соотношение числа самоубийств и покушений на суицид в г. Тюмени (2012-2017 гг..) и ряда других территорий России.

Даже первичный анализ этих данных позволяет сделать вывод о высокой эффективности действующей системы выявления, регистрации и учёта. Отмеченные показатели выявления суицидальных попыток в Тюмени, с другой стороны, так же свидетельствуют о значительном повышении числа лиц, получивших необходимую помощь в постсуицидальный период (вторичная профилактика). Это не могло не отразиться и на общих показателях суицидальной смертности. Можно отметить (табл. 1, рис. 2), что уже спустя 2 года после начала работы регистра количество случаев завершённых суицидов снизилось более, чем в 2 раза.

Рис. 2. Динамика показателей суицидальной смертности в г. Тюмени и Российской Федерации в 2010-2017 г. (на 100000 населения). Примечание: *предварительные данные.

В целом, в г. Тюмени показатель суицидальной смертности за 8 лет снизился в 3,8 раза - с 25,2 в 2010 году до 6,6 в 2017 г. (на 100000 населения).

Приведённые результаты работы региональной системы регистрации и учёта суицидальных попыток в условиях практического здравоохранения свидетельствуют о её достаточной эффективности. Данный опыт может быть положен в основу федерального суицидологического регистра, модель и программный продукт которого в настоящее время разрабатывается (проф. Зотов П.Б., д.м.н. Петров И.М.). Уточнения требуют: количество и объём учитываемых категорий - могут быть различия для регионального и федерального уровней; совместимость программного обеспечения и др.

Заключение

Система выявления и учёта суицидального поведения - важный элемент не только статистической оценки ситуации, но и всей системы суицидальной превенции. Обоснованной является работа на всех этапах суицидальной динамики - начиная с внутренних форм и заканчивая летальными случаями. суицидальный поведение превенция регистр

Литература

1. Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Диагностика суицидального поведения: Методические рекомендации, 1980. 14 с.

2. Войцех В.Ф. Клиническая суицидология. М.: Миклош, 2007. 280 с.

3. Положий Б.С. Клиническая суицидология. Этнокультураль- ные подходы. М.: РИО ФГУ «ГНЦ ССП им. В.П. Сербского», 2006. 207 с.

4. Юрьева Л.Н. Клиническая суицидология: Днепропетровск: «Пороги», 2006. 472 с.

5. Rozanov V. Stress and epigenetics in suicide. 1st Edition, Academic Press, 2017. 227 р.

6. Зотов П.Б. Вопросы идентификации клинических форм и классификации суицидального поведения. Академический журнал Западной Сибири. 2010; 3: 35-7.

7. Рахимкулова А.С., Розанов В.А. Взаимосвязь суицидального и рискового поведений у подростков. Академический журнал Западной Сибири. 2012; 5: 31-2.

8. Положий Б.С. Суицидология как мультидисциплинарная область знаний. Суицидология. 2017; 8 (4): 3-9.

9. Корнетов Н.А. Мультиаспектная модель профилактики суицидов. Тюменский медицинский журнал. 2013; 13 (1): 11-2.

10. Гажа А.К., Баранов А.В. Организация суицидологической помощи населению Тамбовской области. Суицидология. 2016; 7 (3): 63-7.

11. Чубина С.А., Любов Е.Б., Куликов А.Н. Клинико - эпидемиологический анализ суицидального поведения в Тульской области. Суицидология. 2015; 6 (4): 66-75.

12. Любов Е.Б., Зотов П.Б. Диагностика суицидального поведения и оценка степени суицидального риска. Сообщение I. Су- ицидология. 2018; 9 (1): 23-35.

13. Иванова А.Е., Сабгайда Т.П., Семенова В.Г., Запорожченко

14. В.Г., Землянова Е.В., Никитина С.Ю. Факторы искажения структуры причин смертности трудоспособного населения России. Электронный научный журнал «Социальные аспекты здоровья населения». 2013.

15. Войцех В.Ф. Факторы риска повторных суицидальных попыток. Социальная и клиническая психиатрия. 2002; 3: 14-21.

16. Имеющиеся сегодня возможности электронного документооборота позволяют акцентировать внимание специалиста к данной теме при работе с больными групп риска. При этом допустимы различные, но сопоставимые по ключевым категориям оценки, варианты программного обеспечения для специалистов в области психического здоровья и врачей других специальностей.

17. Случаи покушений на суицид как категория с наибольшей витальной угрозой, требуют более системного подхода, в качестве которого может быть реализован вариант Суицидологического регистра. Имеющийся региональный опыт двухталонной системы учёта позволяет не только расширить выявленный контингент суицидентов, но и увеличить количество лиц, получивших необходимую помощь в постсуицидальный период (вторичная профилактика), что в конечном итоге ведёт к снижению числа самоубийств.

18. Разрабатываемые программы суицидологических регистров федерального и регионального уровней могут быть основой формируемой системы суицидальной превенции.

References

19. Ambrumova A.G., Tihonenko V.A. Diagnostika suicidal'nogo povedenija: Metodicheskie rekomendacii, 1980. 14 s. (In Russ)

20. Vojceh V.F. Klinicheskaja suicidologija. M.: Miklosh, 2007. 280 s. (In Russ)

21. Polozhij B.S. Klinicheskaja suicidologija. Jetnokul'tural'nye pod- hody. M.: RIO FGU «GNC SSP im. V.P. Serbskogo», 2006. 207 s. (In Russ)

22. Jur'eva L.N. Klinicheskaja suicidologija: Dnepropetrovsk: «Poro- gi», 2006. 472 s. (In Russ)

23. Rozanov V. Stress and epigenetics in suicide. 1st Edition, Academic Press, 2017. 227 р.

24. Zotov P.B. Identification of clinical forms and classification of suicidal behavior. Academic Journal of West Siberia. 2010; 3: 35-7. (In Russ)

25. Rahimkulova A.S., Rozanov V.A. Interrelation of suicidal and risky behavior in adolescents. Academic Journal of West Siberia. 2012; 5: 31-2. (In Russ)

26. Polozhy B. Suicidology as multidisciplinary field of knowledge. Suicidology. 2017; 8 (4): 3-9. (In Russ)

27. Kornetov N.A. Multi-aspect model of suicide prevention. Tyumen Medical Journal. 2013; 13 (1): 11-2. (In Russ)

28. Gaza A.K., Baranov A.V. The organization of the prevention of suicidal behavior in the population of the Tambov region. Sui- cidology. 2016; 7 (3): 63-7. (In Russ)

29. Chubina S.A., Lyubov E.B., Kulikov A.N. Clinical and epidemiological analysis of suicidal behavior in Tula region. Suicidology. 2015; 6 (4): 66-75. (In Russ)

30. Lyubov E.B., Zotov P.B. Diagnostics of suicidal behavior and suicide risk evaluation. Report I. Suicidology. 2018; 9 (1): 23-35. (In Russ)

31. Ivanova A.E., Sabgajda T.P., Semenova V.G., Zaporozhchenko V.G., Zemljanova E.V., Nikitina S.Ju. Faktory iskazhenija struktury prichin smertnosti trudosposobnogo naselenija Rossii. Jelektronnyj nauchnyj zhurnal «Social'nye aspekty zdorov'ja na- selenija». 2013.

32. Vojceh V.F. Faktory riska povtornyh suicidal'nyh popytok. So- cial'naja i klinicheskaja psihiatrija. 2002; 3: 14-21. (In Russ)

33. Chandrasekaran R., Gnanaselane J. Predictors of repeat suicidal attempts after first-ever attempt: a two-years follow-up study. Hong Kong J. Psychiat. 2008; 18 (4): 131-5.

34. Розанов В.А., Захаров С.Е., Жужуленко П.Н., Кривда Г.Ф. Данные мониторинга суицидальных попыток в г. Одессе за период 2001-2005 гг.. Социальная и клиническая психиатрия. 2009; 19 (2): 35-41.

35. Захаров С.Е., Розанов В.А., Кривда Г.Ф., Жужуленко П.Н. Данные мониторинга суицидальных попыток и завершенных суицидов в г. Одессе за период 2001-2011 гг. Суицидология. 2012; 4: 3-10.

36. Ворсина О.П. Суицидальное поведение населения, проживающего в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе. Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 2009; 3: 101-2.

37. Амбрумова А.Г., Гилод В.М., Серпуховитина Т.В. и др. Клинико-статистический анализ суицидальных попыток по г. Москве за 1996 г. Социальная и клиническая психиатрия. 1998; 8 (2): 76-81.

38. Kerkhof Ad J.F.M. Attempted suicide: patterns and trends. In: Suicide and attempted suicide / K. Hawton, K. van Heeringen (eds.), N-Y: J. Wiley and Sons, 2000. Р. 49-64.

39. Зотов П.Б., Ряхина Н.А., Родяшин Е.В. Суицидологический регистр: методологические подходы и первичная документация суицидологического учета. Суицидология. 2012; 1: 3-7.

40. Зотов П.Б., Уманский С.М., Уманский М.С. Необходимость и сложности суицидологического учета. Академический журнал Западной Сибири. 2010; 4: 48-9.

41. Прокопович Г.А., Пашковский В.Э., Софронов А.Г. Принципы организации психиатрического лечения лицам с умышленным самоотравлением, поступившим по скорой помощи в многопрофильный стационар. Скорая медицинская помощь. 2013; 14 (1): 24-7.

42. Зотов П.Б., Родяшин Е.В. Суицидальные попытки в г. Тюмени. Тюменский медицинский журнал. 2013; 1: 8-10.

43. Зотов П.Б., Родяшин Е.В., Кудряков А.Ю., Хохлов М.С., Юсупова Е.Ю., Коровин К.В. Система суицидальной превенции в Тюменской области. Суицидология. 2018; 9 (1): 72-80.

44. Chandrasekaran R., Gnanaselane J. Predictors of repeat suicidal attempts after first-ever attempt: a two-years follow-up study. Hong Kong J. Psychiat 2008; 18 (4): 131-5.

45. Rozanov V.A., Zaharov S.E., zhuzhulenko P.N., Krivda G.F. Dannye monito-ringa suicidal'nyh popytok v g. Odesse za period 2001-2005 gg.. Social'naja i klinicheskaja psihiatrija. 2009; 19 (2): 35-41. (In Russ)

46. Zaharov S.Ye., Rozanov V.A., Kryvda G.F., Zhuzhulenko P.N. Suicide attempts and completed suicides monitoring in Odessa in 2001-2011. Suicidology. 2012; 4: 3-10. (In Russ)

47. Vorsina O.P. Suicidal'noe povedenie naselenija, prozhivajushhego v Ust'-Ordynskom Burjatskom avtonomnom okruge. Sibirskij vestnik psihiatrii i narkologii. 2009; 3: 101-2. (In Russ)

48. Ambrumova A.G., Gilod V.M., Serpuhovitina T.V. i dr. Kliniko- statisticheskij analiz suicidal'nyh popytok po g. Moskve za 1996 g. Social'naja i klinicheskaja psihiatrija. 1998; 8 (2): 76-81. (In Russ)

49. Kerkhof Ad J.F.M. Attempted suicide: patterns and trends. In: Suicide and at-tempted suicide / K. Hawton, K. van Heeringen (eds.), N-Y: J. Wiley and Sons, 2000. R. 49-64.

50. Zotov P.B., Ryahina N.A., Rodyashin E.V. Suicidological register: methodological approaches and primary accounting documentation. Suicidology. 2012; 1: 3-7. (In Russ)

51. Zotov P.B., Umansky S.M., Umansky M.S. The need and complexity of suicidal accounting. Academic Journal of West Siberia. 2010; 4: 48-9. (In Russ)

52. Prokopovich G.A., Pashkovskij V.Je., Sofronov A.G. Principy organizacii psihiatricheskogo lechenija licam s umyshlennym samootravleniem, postupivshim po skoroj pomoshhi v mnogoprofil'nyj stacionar. Skoraja medicinskaja pomoshh'. 2013; 14 (1): 24-7. (In Russ)

53. Zotov P.B., Rodyashin E.V. Suicide attempts in Tyumen. Tyumen Medical Journal. 2013; 1: 8-10. (In Russ)

54. Zotov P.B., Rodyashin E.V., Kudryakov A.Yu., Hohlov M.S., Yusupova E.Yu., Korovin K.V. The system of suicide prevention in Tyumen' region (West Siberia). Suicidology. 2018; 9 (1): 7280. (In Russ)

Размещено на Allbest.ru