Метод контекстного анализа в методологии контекстного подхода

Размещено на http://www.allbest.ru/

Метод контекстного анализа в методологии контекстного подхода

В.Г. Калашников

Аннотация

В статье раскрывается сущность метода контекстного анализа как основы методологии контекстного подхода в научном исследовании. Совокупность всех или выбранных для целей исследования конкретных контекстов данного явления образует матрицу контекстов. В статье описан также комплекс контекстов, который может служить основой для определения контекстов изучения психических явлений.

Ключевые слова: контекст, контекстный подход, контекстный анализ, матрица контекстов, методология.

Annotation

V.G. Kalashnikov

The method of contextual analysis in the methodology of contextual approach

The article reveals the essence of the method of contextual analysis as the basis of the methodology of the contextual approach in scientific research. The matrix of contexts is formed from the complex of all or selected for the purposes of studying specific contexts of this phenomenon. The article also describes a set of contexts, which can serve as a basis for determining the contexts of the study of mental phenomena.

Key words: context, contextual approach, contextual analysis, context matrix, methodology.

В настоящее время происходит трансформация всего социокультурного уклада жизнедеятельности общества. Это отражается и на науке, вследствие чего методологи констатируют смену общенаучной парадигмы, смену типа научной рациональности. В частности, М.К. Мамардашвили описывал эволюцию познания от «классической» к «неклассической» («расширенной») [14] как преодоление субъект-объектной дихотомии при переходе от изучения простых систем к изучению сложных (в том числе описываемых на основе принципа дополнительности). В дальнейшем В.С. Стёпин констатировал наступление этапа «постнеклассической» рациональности [19], изучающей сложные развивающие самоорганизующиеся системы, которые невозможно описать в единственной системе координат.

Эти этапы развития рациональности означают постепенное размывание границ между «объективным» и «субъективным» знанием с постепенной релятивизацией представления научной «истины», которая приобретает черты субъективной и контекстуальной. У многих исследователей это вызывает ощущение кризиса науки, поскольку происходит разрушение привычного способа мышления и действий, а получаемые в новых форматах знания плохо согласуются друг с другом. В частности, наличие множества концепций и декларация полипредметности психологии вызывает опасения невозможности поступательного развития психологического знания, которое распадается на академическое и практическое, при этом существующие внутри этих «двух психологий» подходы и направления также нередко выступают в качестве герметичных и самодостаточных систем, создавая впечатление «множества психологий» при фактическом отсутствии единой науки.

В этих условиях возникает необходимость создания методологии, которая в состоянии объединить разнородные концепции и практики на едином основании, не теряя при этом своеобразия каждой из них. В качестве такой методологии может выступать контекстный подход, развиваемый в научной школе А.А. Вербицкого. Изначально зародившись как методологический подход в психологии образования, он постепенно вышел в область общепсихологической методологии [7]. Этот подход опирается на категорию «контекст», которая выступает в двух аспектах: как психический семиотический механизм порождения значения и смысла психических содержаний путем их соотнесения с релевантным множеством других психических содержаний, а также как методологическая категория, указывающая на теоретические рамки истинности тех или иных концепций [5; 6]. Одним из важнейших принципов контекстного подхода является принцип дополнительности контекстов, который постулирует невозможность описания любого явления в контексте единственной концепции (согласно Н. Бору, К. Гёделю, А. Тарскому) и необходимость сочетания дополнительных описаний в различных теоретических контекстах. Основным инструментом при этом становится метод контекстного анализа.

Этот метод уже давно используется в лингвистике и культурологии. Он заключается в поиске в тексте тех фрагментов, которые в качестве контекста помогают прояснить значение слова (например, в случае омонимии), исключить его многозначность и неопределенность. Для этого собирается фактический материал связи изучаемого слова с другими в составе текстов и после установления устойчивых закономерностях определяется степень контекста, слово из которого служит индикатором для разрешения омонимии или синонимии слов [1-3].

В последнее время наметилась тенденция миграции понятия «контекстный анализ» в область психологического исследования. Так, О.И. Щербакова дает следующее определение: «Контекст-анализ - это процедура организации и обработки результатов исследования, основывающаяся на учете различных внешних и внутренних контекстов, в которых может проявляться исследуемый феномен» [22, с. 41]. На основе данного понимания феномен конфликта рассматривается ею как в теоретическом, так и в эмпирическом аспектах в контекстах социальной группы, контекстах половозрастных и профессиональных особенностей, а также делается акцент на том, что одним из контекстуальных факторов эмпирического исследования является сам экспериментатор. Применительно к исследованиям психических явлений она выделяет: гендерный (полоролевой) контекст; возрастной контекст; контекст профессиональной деятельности; статусный контекст; этнический контекст; культурно-исторический контекст; ситуативный контекст; образный контекст; коммуникативный контекст, - и указывает, что каждое явление психическое должно рассматриваться в каждом из этих контекстов. В своих собственных исследованиях О.И. Щербакова реализовала контекстный анализ в процессах формирования конфликтологической культуры личности [8; 9; 22].

В свою очередь, А.В. Россохин и В.Л. Измагурова применяют контекстный анализ для изучения и целенаправленного структурирования процессов вербальной психотерапии, в языкознании, литературоведении и лингвопсихологии. Контекстный анализ позволяет выявить особенности функционирования слов с определенной семантикой в различных языках или в текстах различных авторов. Следовательно, контекстный анализ позволяет провести реконструкцию психического мира автора текста (писателя или пациента психотерапии) [7, с. 116-117].

Итак, контекстный анализ как метод исследования фактически уже признается необходимым инструментом не только в лингвистике, где возник сам этот метод, но и в других гуманитарных областях и в частности - в психологии. При этом необходимо конкретизировать этот метод применительно именно к психологическому исследованию с тем, чтобы обеспечить возможность его применения в теоретическом анализе и организации эмпирических изысканий. Опираясь на разработки контекст-анализа О.И. Щербаковой, можно сформулировать специфи- чески-психологическое определение метода контекстного анализа как метода психологического исследования. Контекстный анализ - это метод систематического выделения и описания контекстов изучаемого психического явления с целью дальнейшего описания этого явления в данных контекстах.

Необходимой основой для проведения такого анализа служит контекстная чувствительность (чувствительность к контексту).

С недавних пор ученые используют термин «контекстная/контекстуальная чувствительность» (англ. sensitivity to context), чтобы указать на необходимость учета контекста, в котором происходит исследование (как правило - эмпирическое, но при этом в расчет берется и его теоретический, концептуальный контекст). Так, Д. Силверман обозначает это требование к пониманию и организации исследовательской ситуации в социальных исследованиях «принцип контекстуальной чувствительности» и справедливо полагает, что значения социальных групп, институтов, идентичностей являются различными в разных контекстах. Сами же контексты, которые приравниваются автором к социо-ком- муникативной ситуации, создаются в ходе взаимодействия и общения людей, и поэтому исследователь должен быть предельно осторожен, чтобы не изменить их, что исказит получаемую картину [26].

В трактовке Д.А. Хорошилова методологический принцип контекстуальной чувствительности означает «включенность анализа изучаемого явления в диалогическое, социальное, языковое и культурное окружение» [21, с. 58], эти измерения реализуются в этнографических, дискурсивных и кросс-культурных типах качественных исследований. Л. Ярдли под контекстуальной чувствительностью понимает два аспекта: теоретический контекст (необходимость изучения литературы по теме исследования для понимания соотношения своих результатов с имеющимися концепциями) и коммуникативный контекст - социокультурное окружение и возможные этические сложности, а также личные интересы участников [27].

Независимо от этих исследователей в научной школе контекстного подхода О.И. Щербакова ввела термин «чувствительность к контексту» (ощущение контекста) как одно из проявлений формирования конфликтологической культуры личности и ее важной компетенции в области профилактики и разрешения конфликтов [22, с. 72]. В ее понимании чувствительность к контексту (ощущение контекста применительно к конфликту) предполагает:

осознание особого контекста ситуации, определяющих значение и смысл предпринимаемых людьми действий;

умение рассматривать ситуацию в более широком контексте, выходящем за пределы непосредственных потребностей субъекта, и на этой основе прогнозировать развитие событий и учитывать возможные последствия в настоящем;

понимание изменчивости/вариативности контекста взаимодействия, что означает понимание вариативности значения и смысла каждого элемента ситуации и обеспечивает гибкость позиции.

На важность ощущения контекста, позволяющего учителю и ученикам посмотреть на определенные ситуации с разных точек зрения, указывают К. Роджерс, Д. Фрайберг [17, с. 401]. К. Уилбер называет способность исследователя осознавать контексты восприятия изучаемого объекта и воспринимать этот объект в каждом из них термином «поликонтекстная восприимчивость» [20, с. 216, 220]. Только на базе подобной восприимчивости возможна реализация контекстного анализа, поскольку отсутствие контекстной чувствительности не позволяет говорить о возможности выделения даже единичного контекста, не говоря уже о многочисленных.

На основе изложенного можно предложить обобщенное определение контекстной чувствительности (чувствительности к контексту): это способность человека воспринимать ситуацию деятельности и социального взаимодействия как контекст, определяющий значение и смысл этой ситуации и все ее компонентов, а также осознавать изменчивость ситуации и возможность выделения в ней других контекстов, что приводит к трансформации ее значения и смысла, равно как значения и смысла любых ее компонентов. Это определение подчеркивает, что для развития контекстной чувствительности необходимы не только навыки критического (рефлексивного) мышления, но и знание основ методологии теоретических и эмпирических исследований, а также навыки собственно методологической рефлексии. Кроме того, необходимы определенные ориентировочные основы действия (П.Я. Гальперин) для организации подобной деятельности.

Применительно к методу контекстного анализа следует обратить внимание на его соотношение с методом триангуляции, применяемым в социогуманитарных науках с первой половины ХХ в. Обычно в методологии науки триангуляцией называют соединение в рамках одного исследования количественных и качественных методов для повышения качества данных, что именуют также «третий путь». В геодезии триангуляций (от лат. triangulum - «треугольник») называется способ определения положения определенного пункта на местности посредством соотнесения его положения с положением двух других пунктов в пространстве с помощью системы треугольников - триангуляционной (геодезической) сети [10].

Социолог П. Лазарсфельд в 1933 г. в работе «Принципы социографии» впервые обосновал необходимость применения метода триангуляции, метафорически перенося его из геодезии в стратегию совмещения методов исследования, использованную им в Мариентальском проекте. В дальнейшем в 1959 г. принцип методической триангуляции как способ совмещения различного инструментария при отказе от использования «изолированного метода» в психологическую науку привнесли Д. Кэмпбелл и Д. Фиске [24]. Д. Кемпбелл справедливо полагал, что данные, полученные из двух и более независимых источников, более достоверны, чем полученные из одного источника [23].

Наиболее полный анализ метода триангуляции впервые провел социолог Н. Дензин в учебнике по качественным методам исследования, рассматривая этот метод как способ валидизации таких исследований. В частности, он предложил типологию способов триангуляции в исследовании. Триангуляция данных - использование как можно большего количества доступных исследователю независимых источников и разных типов данных повышает достоверность результатов. Исследовательская триангуляция - привлечение нескольких исследователей для обеспечения взаимной компенсации возможного влияния на результаты их индивидуальных особенностей. Теоретическая триангуляция - рассмотрение предмета исследования с различных концептуально-теоретических позиций и с несколькими гипотезами одновременно, что дает возможность делать наиболее широкие обобщения. Методологическая триангуляция - это использование комплекса взаимодополняющих методов (что точнее называть «методической триангуляцией») [25].

Е.Ф. Тарасов описывает триангуляционный метод исследования следующим образом. «Суть его в том, что одна и та же проблема изучается с помощью различных теорий и методик и все результаты считаются относительно истинными. Они дополняют друг друга, никак не противоречат и не совмещаются друг с другом... Предполагается, что исследователь знакомится с результатами анализа различных подходов, изучает их и получает возможность для построения новых гипотез» [16, с. 17].

Наряду с этим С.А. Белановский предлагает термин «концептуальная триангуляция», понимая под этим соотнесение друг с другом разных систем взглядов (точек зрения, концепций). Причем эти системы взглядов могут принадлежать как обыденному, так и научному мышлению [4]. Это явное указание на дополнительность различных подходов и концепций при исследовании некоторого объекта для повышения полноты и системности его описания. Сходным образом О.И. Щербакова утверждает, что контекстный подход в обработке результатов заключается в анализе результатов исследования в различных контекстах [22, с. 41-42].

М.С. Гусельцева, анализируя метод триангуляции, приходит к мнению, что «в психологии триангуляция выступает как метафорический конструкт, связанный... с тем, что разнообразие подходов укрепляет общую конструкцию итогов исследования» [11, с. 3]. Такая полисеман- тичность дает возможность «изучать осмысляемую проблему с позиции смены оптик» [Там же, с. 3], а вариативность применяемых различных методов позволяет «более детально и точно рассмотреть изучаемое явление» [11, с. 9]. На этой основе исследователь делает вывод, что триангуляция задает новые критерии исследовательского мышления: недостаточность интерпретации феномена в рамках одной теории, способность менять ракурсы (методологические и концептуальные «оптики»), необходимость учитывать полисемантичность явления, а также возможность «полипарадигмального» анализа в рамках единого исследования. Это понимание триангуляции в психологическом исследовании совпадает с пониманием необходимости многостороннего исследования изучаемого предмета, которые декларирует и предлагаемый контекстный подход. психический триангуляция вербальный

Таким образом, триангуляция как вспомогательный метод повышения валидности результатов исследований разработана применительно к качественным методам в социологическом, этнографическом и культурно-антропологическом исследовании (а в последнее время применяется и в социальной психологии). Это стратегия для эмпирического исследования, где дополнительность методов или концепций является лишь вспомогательным приемом. При этом в ней отсутствует принципиальная установка на сохранение различных перспектив восприятия и исследования изучаемого предмета, что составляет принципиальную разницу с предлагаемой методологией контекстного подхода. По нашему убеждению, современная эпоха нарастающей сложности требует именно такого, многогранного представления каждого изучаемого объекта. Это можно реализовать лишь на основе понимания того факта, что всегда можно выделить несколько контекстов, в рамках которых предмет исследования будет отличаться от другого, но относиться при этом к единому объекту, обогащая его описание.

Упорядоченная в результате контекстного анализа совокупность контекстов, специфически соотносящихся с изучаемым объектом, может быть представлена как матрица контекстов (контекстная матрица). Такая матрица позволяет систематически упорядочить все контексты, определяющие значения и смыслы изучаемого объекта (будь то знание о некотором фрагменте действительности, действие в определенных условиях и т.п.). Матрица контекстов - это многомерная система контекстов, «конструирующих» данное явление для воспринимающего его субъекта как многогранную совокупность значений и смыслов. Мерность этого пространства задается количеством оснований, по которым выделены контексты; в настоящее время для психологии это условное двенадцатимерное пространство. Причем необходимо учитывать как внутрипсихическую субъективную репрезентацию изучаемого объекта, задаваемую собственно психологическими контекстами, так и контексты объективного научного описания в рамках той или иной психологической теории или философской концепции, а также динамику изучаемого явления.

Для системного и возможно более полного описания психического явления следует указать все возможные (известные на данный момент) контексты его существования и проявления. Этот способ описания может стать альтернативой устаревшему способу членения целостной психики на отдельные процессы, состояния и свойства, который подвергается обоснованной критике со стороны В.М. Аллахвердова, В.П. Зинченко и некоторых других методологов психологии. Такое разделение приводит к возникновению искусственных барьеров, замыкаясь в рамках которых, психология теряет объект и предмет своего изучения, превращаясь, по выражению В.П. Зинченко, в «психологию без человека». Вместо фиксированного приписывания психического явления к одной группе феноменов можно рассмотреть его в контексте каждой из подобных групп. Это делает картину психики более текучей, децентрирован- ной, когда каждый ее фрагмент может быть рассмотрен в контексте каждого другого.

К настоящему моменту классификация контекстов уже представлена в некоторых концепциях. Так, американский философ К. Уилбер в своей четырехсекторной модели познания утверждает, что восприятие человеком любых объектов возможно в четырех репрезентациях (которые можно понимать в нашей терминологии как контексты). Данные репрезентации упорядочены по осям «внутреннее» (субъективное) - «внешнее» (объективное) и «индивидуальное» (единичное) - «коллективное» (системное), в результате чего образуются четыре несводимых друг к другу способа представления мира, отображаемые в виде четырех секторов-квадрантов. Эти квадранты имеют следующие характеристики:

субъективная индивидуальная репрезентация мира - невыразимый во всей своей полноте вовне внутренний мир человека («верхний левый сектор» схемы), субъективная коллективная репрезентация - культура во всех ее формах социальных представлений и регулятивов («нижний левый сектор»);

объективная индивидуальная репрезентация - традиционное научное восприятие субъектом-исследователем изучаемого объекта со стороны, извне и в изоляции от других («верхний правый сектор»);

объективная коллективная репрезентация - системный подход к изучаемому объекту, понимание его собственного системного строения и встроенности в систему более высокого уровня («нижний правый сектор») [19].

С позиций своей концепции К. Уилбер осуществляет конструктивную критику ограниченности различных частных концепций, не учитывающих необходимость взаимодополнительного описания любых явлений мира. Подобный взгляд отражает сущность контекстного подхода к исследованию как построению многомерной картины объекта, рассматриваемого во всех поддающихся вычленению контекстах.

Один из идеологов и систематизаторов НЛП Р. Дилтс, основываясь на системе логических уровней Г. Бэйтсона, выделил шесть основных психологических уровней, которые вполне возможно отождествить с вложенными друг в друга «холонами» А. Кестлера: внешнее окружение, поведение, способности, убеждения и ценности, идентичность, духовность. В то же время в его интерпретации холон также можно отождествить с контекстом. В целях психологической помощи Р. Дилтс в первую очередь предлагает определить, относится ли затруднение человека к внешнему контексту (причина вовне) или причина затруднений отсутствии у субъекта необходимого типа поведения (внутренний, субъективный контекст) [12]. Так с помощью понятия «холон» в контекстуальном аспекте применительно к человеку переосмысливается зарубежными авторами хорошо известный в отечественной науке системноэволюционный подход.

Более широкий перечень контекстов (и именно под этим наименованием) содержится в концепции структурной психосоматики А.В. Мин- ченкова и Н.Б. Елпидофорова [15, с. 107-108]. Согласно их представлениям, каждый из контекстов предполагает субъекту набор когнитивных карт, обеспечивающих стратегию в соответствующих ситуациях и сферах жизни (семейной, этнической и т.п.). Основанием для классификации контекстов в их трактовке служат фенотипы, понимаемые как проекции генотипа на социальные общности разного уровня - от индивидного до планетарного - в их восприятия ситуации субъектом: «Я и ...». То есть каждый контекст в предлагаемой системе представляет собой круг жизненных ситуаций, осознаваемых субъектом («сколь широко распространяет конкретный человек свое поле осознания»). Даже находясь в сходной предметной ситуации, люди, тем не менее, могут существовать в различных контекстах, задаваемых их уровнями осознания («широтой сознания»).

При этом контексты классифицируются от наиболее простых до наиболее сложных, иерархически включающих в себя все предыдущие по типу концентрических кругов. По степени возрастания сложности и широты охвата сознания исследователи выделяют следующие контексты (а точнее - группы контекстов):

бытовые («Только Я»);

индивидуальные («Я и самые близкие»);

семейные («Я и моя семья»);

родовые («Я и те, кто со мной»);

этнические («Я и мой народ»);

человеческие («Я и человечество»);

планетарные («Я и весь мир»).

Сверх этого авторы выделяют «глобальный контекст», который ориентирован на Универсум. Каждый из контекстов предполагает набор когнитивных карт, обеспечивающих стратегию в соответствующих контексту ситуации и сфере жизни [15, с. 107]. При всех достоинствах этой работы, она содержит лишь плоскостное отображение соотношения психологических контекстов, описанных с единственной (внутри- субъектной) точки зрения, что противоречит самой сути контекстного подхода. С его позиций более перспективным представляется объемное структурирование всевозможных психологических контекстов в многомерном квазипространстве, задаваемом соответствующими основаниями классификации контекстов.

Согласно проведенному анализу, контексты могут выделяться и изучаться в психологической науке и практике по 12 различным основаниям:

по соотношению с определенным логическим уровнем обобщения: метаконтекст - контекст суперсистемы; системный - контекст одноуровневых феноменов; субсистемный контекст, предполагающий выявление взаимоотношений между элементами;

по отношению к явлениям индивидуальной психики: внутренний контекст - субъективная (внутрипсихическая) реальность, внешний контекст - субъективная репрезентация объективной реальности;

по преимущественной ориентации исследования на объекты или процессы в изучаемом явлении: системно-структурный контекст - постановка акцента на вычленении частей психики как целостной системы; системно-процессуальный (динамический) контекст - акцент делается на процессах и связях в системе;

по отношению изучаемых психических явлений к сферам культуры: метакультурный (общекультурный или кросс-культурный, по Н.В. Жуковой) контекст - феномены, присущие всем культурам без исключения, культурный (частно-культурный) контекст - это изучение психических явлений в соотношении с конкретной культурой;

по соотношению психических явлений с явлениями социума: социальный контекст - предполагает изучение психических явлений в соотношении с социальными нормами и др. феноменами; групповой

контекст - зависимость психического явления от влияния той или иной конкретной группы; индивидуально-личностный контекст - рассмотрение психических явлений и процессов в соотношении с ценностями и установками личности;

по отношению психики к индивиду: трансперсональный контекст предполагает рассмотрение психики как части общего психического «поля», интериндивидный контекст охватывает пространство межличностных отношений, интраиндивидный контекст - это психологическое исследование с позиций локализация психики «внутри» индивида;

по отношению психического явления ко времени: исторический контекст - анализ психических явлений с учетом исторического процесса; биографический контекст - соотнесение психического явления с организацией личностью времени своей жизни; ситуативный контекст - соотнесение психического явления с данной ситуацией; диахронный контекст - сравнение отраженного в психике состояния объекта в прошлом-настоящем-будущем; синхронный контекст - рассмотрение объектов одномоментно;

по отношению психического явления к психическому «пространству»: пространственный контекст - сопоставление объекта с психической репрезентацией физического пространства, контекст телесности - это восприятие субъектом себя или ситуации в соотнесении с собственным телом, контекст психологической дистанции - субъективное оценка степени близости объекта или субъекта к себе;

по отношению психического явления к этапам онтогенеза: контекст жизненного пути - это соотнесение психического явления с жизнью человека как целостным явлением, охватывающим время от рождения до смерти; контекст эпохи жизни - это исследование психических феноменов на фоне значительного этапа жизни личности; контекст возраста (возрастного периода) - это рассмотрение психики и отдельных психических явлений в рамках этапа психосоциального развития;

по ориентации психического явления относительно гендера: метагендерный контекст - анализ психики при абстрагировании от гендерной специфики; гендерный контекст - учет социополовых особенностей психики;

по соотнесению с субъектом: объективный контекст - рассмотрение наблюдателем психического явления в соотнесении с теориями и концепциями в позиции извне психики; субъективный контекст - интроспективный, рассмотрение явления в соотнесении с внутренним опытом человека;

12) по основной цели исследования: контекст научный - соотнесение данного психического явления с описанными в науке с целью построения теоретической модели; контекст экзистенциальный - соотнесение психического явления с бытийными основаниями человеческой жизни; контекст духовный - это соотнесение психического явления со все более широкими сферами и основаниями бытия.

Несомненно, изложенную систему классификации контекстов можно и усовершенствовать, и расширять. В предложенном образце сделана первая попытка упорядочения психологических контекстов с целью продемонстрировать принципиальную возможность применения принципов контекстного подхода к «саморефлексии» психологической науки для совершенствования ее методологического аппарата, показать перспективное значение классификации контекстов в качестве специфического инструмента психологического и науковедческого анализа.

Итак, контекстный анализ, как процедура системная, приводит к формированию многомерной матрицы контекстов, определяющих смысл и значение данного явления для наблюдателя и исследователя. И хотя в каждой из подобных матриц задействуются далеко не все из возможных контекстов, их набор должен подбираться субъектом осознанно и целенаправленно, чтобы выявить более важные с его точки зрения аспекты изучаемого явления. Однако при этом необходимо в явной форме указать, почему предмет исследования рассматривается именно в данных контекстах и по какой причине другие контексты признаны нерелевантными цели и задачам исследования и отброшены. В результате подобной процедуры возрастает уровень методологической рефлексии исследования, научной дисциплины исследователя; становятся более явными ограничения интерпретации, предложенной автором, равно как и направления, в которых предложенное описание может быть дополнено. Это обуславливает методологическую ценность метода контекстного анализа в психологическом исследовании.

Библиографический список

1. Амосова Н.Н. Английская контекстология. Л., 1968.

2. Амосова Н.Н. Основы английской фразеологии. Л., 1963.

3. Арнольд И.В. Основы научных исследований в лингвистике: Учеб. пособие. М., 1991.

4. Белановский С.А. Индивидуальное глубокое интервью: Учеб. пособие. М., 2001.

5. Вербицкий А.А., Калашников В.Г. Категория «контекст» в психологии и педагогике: Монография. М., 2010.

6. Вербицкий А.А., Калашников В.Г. Контекст как психологическая категория // Вопросы психологии. 2011. № 6. C. 3-14.

7. Вербицкий А.А., Калашников В.Г. Контекстный подход в психологии // Психологический журнал. 2015. Т. 36. № 3. C. 5-14.

8. Вербицкий А.А., Щербакова О.И. Конфликтологическая культура личности специалиста: контекстный подход. М., 2010.

9. Вербицкий А.А., Щербакова О.И. Конфликтологическая культура личности. Формирование в контекстной образовательной среде: Монография. Saarbrьcken, 2012.

10. ГОСТ 22268-76. Геодезия. Термины и определения. М., 1981.

11. Гусельцева М.С. Триангуляция как метафорический конструкт: история и методологические перспективы // Вопросы психологии. 2014. № 5. C. 3-14.

12. Дилтс Р. Изменение убеждений с помощью НЛП / Пер. с англ. М., 1997.

13. Калашников В.Г. Контекстно-ориентированный подход как методологический принцип в психологии // Контекстное обучение: теория и практика. Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2 / Под ред. А.А. Вербицкого, Т.Д. Дубовицкой. М., 2005. C. 29-39.

14. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. Тбилиси, 1984.

15. Минченков А.В., Елпидифоров П.Б. Методы структурной психосоматики. СПб.; М., 2001.

16. Московская психолингвистическая школа: истоки, становление, результаты. Интервью c профессором Евгением Федоровичем Тарасовым // Вопросы психолингвистики. 2010. № 2 (12). C. 15-18.

17. Роджерс К., Фрайберг Д. Свобода учиться / Пер. с англ. М., 2002.

18. Россохин А.В., Измагурова В.Л. Личность в измененных состояниях сознания в психоанализе и психотерапии. М., 2004.

19. Стёпин В.С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации // Вопросы философии. 1989. № 10. C. 3-18.

20. Уилбер К. Интегральная психология: Сознание, Дух, Психология, Терапия / Пер. с англ. М., 2004.

21. Хорошилов Д.А. Критерии валидности качественного исследования в социальной психологии: Дис. ... канд. психол. наук. М., 2012.

22. Щербакова О.И. Контексты в конфликтологии: Монография. М., 2006.

23. Campbell D. Factors relevant to the validity of experiment in social setting // Psychological Bulletin. 1957. № 3. P. 297-312.

24. Campbell D.T., Fiske D.W. Convergent and discriminant validation by the multitraitmultimethod-matrix // Psychological Bulletin. 1959. № 56 (2). P. 81-105.

25. Denzin N. The research act: A theoretical introduction to sociological methods. New Brunswick, NJ, 2009.

26. Silverman D. Interpreting qualitative data: Methods for analyzing talk, text and interaction. London, Sage, 2006.

27. Yardley L. Demonstrating validity in qualitative psychology // Qualitative psychology: A practical guide to research methods / Ed. by J.A. Smith. London, Sage, 2008. Р. 235-251.

Об авторах

Калашников Виталий Григорьевич - кандидат психологических наук, доцент; доцент кафедры экономики и управления экономического факультета, Стерлитамакский филиал Башкирского государственного университета

Kalashnikov Vitaly G. - PhD in Psychology; associate professor at the Department of Economics and Management of the Faculty of Economics, Sterlitamak branch of Bashkir State University

Размещено на Allbest.ru