Аффективные нарушения у больных раком яичников

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

Аффективные нарушения у больных раком яичников

А.С. Белозер

Н.Н. Петрова

г. Санкт-Петербург

Аннотация

Представлены и обсуждены результаты клинико-психологического обследования 82 больных раком яичников (РЯ), находящихся на различных этапах лечения. Определена частота и выраженность аффективных нарушений у больных РЯ. Показано, что аффективные нарушения претерпевают изменения по мере развития заболевания: от психогенной реакции на этапе постановки диагноза к соматогенной депрессии с выраженным соматовегетативным и астеническим компонентами. В структуре аффективных расстройств у больных РЯ превалируют тревожно-фобические нарушения, формирующиеся преимущественно по психогенному механизму. Пациентки молодого возраста составляют группу риска развития аффективных расстройств. Показана необходимость проведения клинико-шкальной оценки больных РЯ для точного и своевременного вывления аффективных нарушений. Полученные модели факторов риска и взаимовлияния аффективных и соматических нарушений могут учитываться при выборе стратегии психокоррекционного воздействия. Предполагается, что проведение когнитивно-поведенческой психотерапии может стать эффективным методом работы с данными больными.

Ключевые слова: рак яичников, психические расстройства, аффективные нарушения, депрессия, тревога, психоонкология.

Abstract

Введение

В 2017 году в структуре заболеваемости злокачественными новообразованиями женского населения России на долю рака яичников приходилось 4,3% [3]. Среднегодовые темпы прироста заболеваемости составляют 0,95%. Средний возраст больных со впервые в жизни установленным диагнозом составляет 59,3 лет. Рак яичника стоит на втором месте в структуре смертности от онкогинекологических заболеваний (5,7%), занимая второе место после злокачественных новообразований молочной железы (16,4). Роль рака яичника как причины смерти женщин моложе 30 лет весьма существенна (3,4%). Несмотря на активные исследования в данной области и использование комбинированного подхода к лечению больных, абсолютное число женщин, умерших в 2017 г. от рака яичника, составило 7685 человек по сравнению с 7636 в 2007 г., что не позволяет говорить о положительной динамике. Выявление данного заболевания сопряжено с тяжелым психологическим дистрессом и формированием нозогенных расстройств. Обсуждается вопрос о том, что пациентки, страдающие злокачественными новообразованиями онкогинекологической сферы, испытывают аффективные нарушения на всех этапах болезни. Целью исследования явилось изучение частоты, структуры и характера аффективных нарушений у больных РЯ для индивидуализации психологической помощи этим пациенткам.

Материал и методы

Обследованы 82 пациентки, имеющие гистологически подтвержденный диагноз РЯ. По стадиям заболевания в соответствии с системой FIGO Система FIGO (Figo Staging) - классификация, разработанная Международной федерацией акушерства и гинекологии для определения степени распространения зло-качественных опухолей яичников, матки и шейки матки. выборка распределилась следующим образом: FIGO I - 25,6% больных (n = 21), FIGO II - 12,2% пациенток (n = 10), FIGO III - 48,8% обследованных (n = 40) и FIGO IV - 13,4% пациенток (n = 11). Средняя продолжительность заболевания составляла 524,7 дней (± 742,1). Среднее число рецидивов в группе 0,8 (± 1,1) свидетельствует о том, что для большей части пациенток течение заболевания имело рецидивирующий характер. Средняя продолжительность заболевания с момента экстирпации матки и придатков в группе составила 430,8 дней (± 747,2). Пациентки получили 6,4 (± 7,9) курсов химиотерапии, среднее число линий химиотерапии составило1,3 (± 1,4). Средний возраст участниц исследования составил 51,7 год (±1,4); большинство больных 70,7% (n = 58) имели высшее образование, среднее или незаконченное высшее образование на момент обследования имели 29,3% (n = 24) пациенток; число больных, проживающих в гражданском или законном браке, незначительно преобладало (63,4%; n = 52) над числом больных, не имевших постоянного партнера (36,6%; n = 30). Одного и более родных детей имели 80,5% (n = 66) больных. В 19,5% случаев (n = 16) пациентки не имели детей, что, как правило, было связано с молодым возрастом больных. На момент обследования большинство больных РЯ (61%; n = 50) продолжали работать, часть больных (39%; n = 32) прекратили трудовую деятельность либо до начала заболевания, либо в связи с необходимостью интенсивного лечения. В большинстве случаев инвалидность отсутствовала (76,8%; n = 63).

Критериями исключения явились наличие другого острого или хронического соматического заболевания в стадии декомпенсации, выраженной неврологической патологии, психотического расстройства, расстройства личности или умственной отсталости, зависимости от психоактивных веществ, прием психотропных препаратов, психотерапия.

Единообразие сбора данных для дальнейшего анализа и статистической обработки обеспечивалось при помощи карты обследования, включавшей социально-демографические характеристики, анамнестические сведения, клинические данные о текущем состоянии, данные о химиотерапевтическом лечении и оперативных вмешательствах, вредные привычки. Для диагностики аффективного состояния использовались Госпитальная шкала тревоги и депрессии и Шкала Монтгомери-Асберг для оценки депрессии [7]. Оценка психического состояния выполнялась в два этапа: на первом этапе пациентки заполняли Госпитальную шкалу тревоги и депрессии для скрининговой оценки наличия тревоги и депрессии, затем выполнялась клинико-шкальная оценка депрессии с применением шкалы Монт - гомери-Асберг. Самооценка выраженности симптоматики выполнена при помощи опросника качества жизни EORTC QLQ-C30 с дополнительным модулем QLQ-OV28 для РЯ [9, 11]. Математико-статистическая обработка выполнена при помощи программного обеспечения R v3.4.3. Для сравнения групп использовались одновыборочный Т-критерий Стьюдента, критерий Краскела-Уоллиса с проверкой значений при помощи поправки Тьюки; оценка достоверности взаимосвязей выполнена с помощью корреляционного метод Спирмена; влияние предикторов оценивалось с помощью линейного регрессионного анализа.

Результаты исследования

При проведении клинической беседы 5% от общего числа пациенток сообщили о том, что обращались за психиатрической или психотерапевтической помощью ранее в связи с кризисной ситуацией (амбулаторно), лечение в психиатрическом стационаре не проходила ни одна из больных. Трое пациенток (4%) имели в прошлом мысли суицидального характера, не связанные с ситуацией болезни. Суицидальных попыток не выявлено. Более половины больных (59%; п = 48) пережили психотравмирующую ситуацию в течение 5 лет до начала развития онкогинекологического заболевания. Психотравмирующие ситуации были связаны с болезнью или смертью родственников, разводом или разрывом отношений, хронической стрессовой ситуацией на работе. В большинстве случаев пациентки не обращались за профессиональной помощью и справлялись с ситуацией без медикаментозной терапии. Почти все пациентки (93%) отмечали наличие поддержки со стороны семьи в ситуации болезни; 4% больных сообщили о том, что отношения в семье являются напряженными или конфликтными, причем у 2 из них было установлено состояние, соответствующее большому депрессивному эпизоду с коморбидным тревожным расстройством. 3% пациенток охарактеризовали отношения в семье как дистантные.

При описании реакции на постановку диагноза 19,5% больных (п = 16) определили ее как острую шоковую, с выраженным тревожным компонентом (страхом, отчаянием, нарушением сна). 9,8% (п = 8) пациенток испытывали депрессивные переживания в течение нескольких дней после получения информации о болезни (печаль, мысли о приближающейся смерти). 25,6% больных (п = 21) отметили, что первоначально отказывались верить в диагноз, считая, что такое событие не могло произойти с ними. В остальных случаях пациентки затруднились описать свою реакцию на установление диагноза. В большинстве случаев реакция имела непродолжительный характер (до 2 недель); как правило, переживания смягчались при начале терапии, формирование плана лечения и назначение дня операции придавало пациенткам уверенности в контролируемости ситуации.

По результатам скрининговой оценки при помощи Госпитальной шкалы 12% (п = 9) пациенток имели клинически выраженную депрессию и 19,51% (п = 15) - тревогу.

Таблица 1. Выраженность депрессии и тревоги у больных РЯ по Госпитальной шкале

Согласно клинико-шкальной оценке по шкале Монтгомери-Асберг частота депрессивных расстройств у больных РЯ составила 18% (п = 14).

Расхождение результатов самооценки и клинико-шкальной оценки свидетельствует о том, что пациентки не всегда могли субъективно точно оценить наличие депрессии. Из девяти человек с клинически выраженной депрессией по Госпитальной шкале шестеро больных правильно оценили свое состояние (данные совпадали с экспертной оценкой по шкале Монт - гомери-Асберг).

Из 14 больных с клинически очерченной депрессией согласно клинико-шкальной оценке у половины (50%) также были выявлены тревожные нарушения, что позволяет говорить о высокой коморбидности тревожных и депрессивных расстройств у больных РЯ. Данное наблюдение подтверждается высокой корреляционной взаимосвязью между симптомами депрессии и тревоги (г = 0,54; р < 0,001).

Выраженность депрессивных расстройств в группе больных РЯ варьировалась от малого до большого депрессивного эпизода (табл. 2).

Больные с клинически очерченной депрессией (показатель по шкале Монтгомери-Асберг > 15 баллов) значимо (р < 0,05) отличались от больных РЯ без депрессивных нарушений по возрасту. Более молодые пациентки чаще имели расстройства депрессивного спектра по сравнению с больными РЯ старше 50 лет.

Таблица 2. Выраженность депрессии у больных РЯ по шкале Монтгомери-Асберг

Больные РЯ с депрессией имели следующие клинические характеристики: среднее число рецидивов заболевания составило 0,69 случаев; 29% больных находилось на I стадии заболевания, 7,1% - на II стадии, 57% - на III стадии, 7,1% - на IV стадии. Среднее число полученной химиотерапии составило 5,9 курсов, у 43% больных выявлено метастатическое течение процесса. У пациенток присутствовали следующие виды осложнения течения заболевания: асцит (43%), плеврит (7,1%), канцероматоз (29%), на основании заключения лечащего врача, отраженного в медицинской карте пациентки, астения выявлена у 7,1% больных РЯ с клинически выраженной депрессией. Анемия по результатам оценки клинического анализа крови (гемоглобин менее 120 г./л, гематокрит менее 36%) зарегестиро - вана у 64% больных; потеря веса не отмечалась ни у одной из больных, предшествовавшее оперативное вмешательство (пангистерэктомия) с удалением матки, придатков и яичников было выполнено у 85% пациенток данной группы, 43% больных находились в стационаре в связи с текущим рецидивом основного заболевания. Основное число больных группы с депрессивными нарушениями имело расстройства, соответствующие критериям малого депрессивного эпизода. Анализ социально-демографических и клинических параметров говорит о том, что больные с более тяжелой формой депрессивных расстройств дольше находились в ситуации болезни: при малом и умеренном депрессивном эпизоде средняя продолжительность заболевания составляла М = 1,48 лет, а при большом депрессивном эпизоде - М = 1,88 лет. У пациенток с умеренным или большим депрессивным эпизодом существенно выше среднее число курсов и линий ХТ, а также частота рецидивов заболевания. При малом депрессивном эпизоде среднее число курсов М = 1,1 / линий М = 0,25, при умеренном - курсов М = 13 / линий М = 3,3, при большом депрессивном эпизоде - курсов М = 8 / линий М = 1,66. Частота рецидивов заболевания при малом депрессивном эпизоде М = 0,4, умеренном эпизоде М = 1,5, большом депрессивном эпизоде М = 1. У преобладающего числа больных с депрессивными расстройствами умеренной степени и выше присутствовала клинически выраженная анемия (г = 0,27; р < 0,05).

Формирование депрессивных расстройств у больных РЯ возможно на всех стадиях заболевания, однако можно отметить, что при повышении интенсивности лечения и развитии сопутствующих соматических осложнений выраженность расстройства повышается. Среди больных РЯ с депрессией чаще встречались жалобы на нарушения сна ф < 0,01), подавляющее число больных с клинически очерченной депрессией (п = 12) отмечали проблемы со сном от легких (п = 4) до существенных (п = 5) и очень сильных (п = 3). Жалобы отражали картину невротической депрессии с трудностями засыпания, поверхностным неглубоким сном, частыми пробуждениями, сновидениями угрожающего характера. Пациентки с депрессией более часто по сравнению с больными без депрессии предъявляли жалобы на упадок сил (р < 0,05), формулируемые как чувство усталости, слабости и потребности в дополнительном отдыхе. Эти жалобы не были подкреплены объективными статистически значимыми клиническими различиями по показателям выраженности астении и анемии между двумя группами. Тем не менее у больных РЯ астения была значимо взаимосвязана с анемией (г = 0,33; p < 0,01), а при наличии анемии обнаруживалась значимая взаимосвязь с клинически очерченной депрессией (г = 0,27; p < 0,05). Клинически выраженная анемия была значимо связана с прогрессированием стадии заболевания (г = 0,36; p < 0,001), развитием метастатического характера течения онкологического процесса (г = 0,28; р < 0,05), нарастанием симптомов периферической нейропатии (г = 0,33; р < 0,01), жалобами на тошноту и рвоту (г = 0,28; p < 0,05), потерю веса (г = 0,28; р < 0,01), общей выраженностью соматовегетативных жалоб (г = 0,28; р < 0,05) и ухудшением физического функционирования (г = -0,32; р < 0,01). Можно предположить, что ухудшение соматического состояния в процессе развития заболевания приводит к развитию астенической депрессии. Больные РЯ с депрессией испытывали больший дискомфорт в связи с симптомами периферической нейропатии (р < 0,05) с жалобами на слабость и покалывания в руках и ступнях. Периферическая нейропатия может возникать как острая реакция на введение химиотерапевтических препаратов, так и иметь хронический характер, усугубляясь с каждым последующим курсом ХТ. Полученные данные свидетельствуют, что жалобы на периферическую нейропатию были значимо связаны с рецидивом заболевания (г = -0,398; p < 0,01), метастатическим развитием процесса (г = - 0,271; p < 0,05), анемией (г = -0,349; p < 0,01), стадией FIGO (г = 414, p < 0,01) и количеством курсов ХТ (r = 273, p < 0,05).

В структуре депрессивных нарушений (по шкале Монтгомери - Асберг) у пациенток преобладали гипотимия, нарушения сна, трудности концентрации (рис. 1).

Структура депрессивных нарушений по шкале Монтгомери-Асберг у больных РЯ

аффективный рак психогенный депрессия

Обращает на себя внимание, что 43% больных с депрессивными нарушениями высказывали идеи самообвинения, которые укладываются в структуру признаков позитивной аффективности депрессивных больных. Идеи малоценности и виновности формулировались пациентками как чувство вины в связи недостаточно серьезным отношением к своему здоровью ранее, несвоевременным обращением за медицинской помощью, невнимательным отношением к родным. Отдельные больные считали, что совершили в прошлом некий аморальный поступок, последствием которого стало развитие смертельного онкологического заболевания. Болезнь воспринималась как расплата за негативные мысли или неправильные поступки. Суицидальные идеации присутствовали у 64% больных РЯ с выраженной депрессией.

Субклиническая тревога (8-10 баллов) выявлялась у 13,41% (п = 11) больных РЯ, клиническая выраженная тревога (> 11 баллов) - у 19,51% (п = 16) пациенток (табл. 3).

Таблица 3. Выраженность тревожных нарушений у больных РЯ по Госпитальной шкале

Сравнение групп показало, что присутствуют статистически значимые различия по частоте тревожных расстройств в зависимости от стадии заболевания FIGO (р < 0,05): больные I стадии в группе с тревожными нарушениями составляли 20%, II стадии - 27%, III стадии - 53%.

Средний возраст пациенток с клинически выраженной тревогой составил 48,2 лет, продолжительность заболевания в группе составила в среднем около двух лет, все пациентки имели в анамнезе хотя бы один рецидив основного заболевания. Больные с тревожными нарушениями получили в среднем 6,5 курсов ХТ при этом в связи с резистентностью предшествующему лечению происходила смена линий (M = 1,2); в ряде случаев течение болезни было отяжелено метастазированием опухоли (33%) и такими осложнениями, как асцит (47%) и канцероматоз (40%). Двоим пациенткам (13%) лечащим врачом был выставлен диагноз астения, у двоих больных (13%) по результатам клинического анализа крови выявлена анемия. Большинству пациенток (80%), имевших клинически выраженную тревогу, была выполнена пангистерэктомия; зачастую больные (33%) находились в стационаре в связи с текущим рецидивом онкологического заболевания. Тяжесть симптомов тревоги достоверно значимо отрицательно коррелировала с возрастом больных (г = -0,29; р < 0,05); высокая выраженность тревоги была взаимосвязана с более высокой выраженностью сома - товегетативных нарушений (г = 0,33; р < 0,01) в целом. Больные с выраженной тревогой предъявляли жалобы на нарушения сна (г = 0,43; р < 0,001) и потерю аппетита (г = 0,38; р < 0,001), запоры (г = 0,32; р < 0,01), абдоминальные и гастроэнтерологические боли (г = 0,39; р < 0,001), дискомфорт в связи с симптомами периферической нейропатии (г = 0,34; р < 0,01) и побочными симптомами ХТ (= 0,31; р < 0,01). Как и в случае депрессивных нарушений, при наличии тревоги больные РЯ значимо чаще высказывают недовольство своим когнитивным функционированием (р < 0,05), предъявляя жалобы на ухудшение памяти и неспособность удерживать внимание.

В рамках исследования представлялось важным ответить на вопрос, каков механизм формирования аффективных нарушений у больных РЯ. С этой целью клинические и социально-демографические характеристики, а также широкий спектр соматических жалоб были проанализированы как факторы (возможные предикторы) депрессии и тревоги. Было обнаружено, что формирование клинически очерченной депрессии может быть описано двумя типами моделей, подтверждающими друг друга. Первая модель, объясняющая 41% дисперсии (Я² = 0,41; р < 0,01), была сформирована жалобами на усталость, нарушение сна, диарею и констипацию; при этом обращает на себя внимание, что при включении в модель только жалоб на усталость и нарушения сна дисперсия снижается до 30% (Я² = 0,30; р < 0,01). Вторая модель была составлена для анализа только объективных клинических данных и показала, что анемия объясняет 10% дисперсии (Я² = 0,10, р < 0,05). Регрессионный анализ не выявил значимых клинических предикторов формирования тревоги. Негативное когнитивное прогнозирование, а именно страх в связи с предстоящим лечением и перспективами развития заболевания, оказывает наиболее значимое влияние на развитие тревоги и объясняет 33% дисперсии (Я² = 0,33; р < 0,01). Полученные данные позволяют предположить, что тревожные нарушения у больных РЯ формируются преимущественно по психогенным механизмам, в то время как в развитии депрессии существенная роль принадлежит соматогенным факторам.

Обсуждение

Аффективным нарушениям у онкологических больных уделяется достаточно много внимания [2, 6]. Проводятся исследования, направленные на выявление особенностей психических расстройств у женщин с опухолями женской репродуктивной системы [5]. Полученные при проведении исследования результаты, говорящие о значительной частоте аффективные нарушений у больных РЯ (18-19%), подтверждают данные о распространенности депрессии и тревоги у больных злокачественным новообразованием яичников [4]. Обращает на себя внимание высокая коморбидность тревоги и депрессии (50%). Тревожно-фобические симптомы превалируют в структуре аффективных расстройств больных РЯ, что заставляет некоторых исследователей рассматривать аффективные нарушения больных РЯ в рамках ПТСР [1]. Однако полученные результаты говорят о том, что аффективные нарушения у больных РЯ ближе к картине смешанных тревожно-депрессивных расстройств с тревогой, формирующейся по психогенному типу, и соматогенной депрессией с астенической и соматовегетативной симптоматикой. У больных РЯ ведущим компонентом в структуре аффективных нарушений является гипотимия. Имеющиеся в литературе данные носят противоречивый характер, тем не менее работы говорят о том, что вне зависимости от этапа лечения уровень тревоги выше уровня депрессии [12]. Необходимо отметить, что тревожные нарушения выражены у больных РЯ. В целом к признакам позитивной аффективности у больных РЯ можно отнести выраженный тревожный компонент с внутренним напряжением и ожиданием беды, идеи малоценности и виновности, суицидальные идеации, выводимые из ситуации тяжелой угрожающей жизни болезни. Признаки негативной аффективности у пациенток обнаружены не были.

Полученные данные совпадают с результатами исследований, свидетельствующими, что более молодые больные РЯ испытывают более высокий уровень дистресса [13]. Молодые пациентки, сталкивающиеся с угрозой предстоящей калечащей операции (экстипация матки и придатков), нарушением социальных взаимосвязей и высокой вероятностью раннего летального исхода, нуждаются в более пристальном внимании со стороны медперсонала. Помимо социально-демографических характеристик, важным предиктором развития аффективных нарушений у больных РЯ является соматическое состояние. По мнению некоторых авторов, это имеет даже большее значение, нежели стадия лечения [10]. Результаты регрессионного анализа показали, что депрессивные нарушения у больных РЯ определяются на 41% такими симптомами, как усталость, нарушение сна, диарея, констипация и анемия. Можно предположить, что диагностика депрессии может быть затруднена, поскольку симптоматика как относится к самому онкологическому заболеванию, так и является частью расстройств депрессивного спектра. Как было продемострировано в данном исследовании, нейротоксические осложнения способны вносить значимый вклад в формирование депрессии больных РЯ. В то же время, своевременная диагностика и коррекция аффективных нарушений, возникающих у больных РЯ при прохождении комбинированного лечения, может улучшить качество жизни пациенток и существенно повысить их комплаентность, эффективность лечения и подолжительность жизни [8]. Полипрофессиональный подход с применением психологических интервенций представляется перспективным для повышения качества медицинской помощи больным РЯ. «Мишенями» психологических вмешательств могут служить прежде всего чувство вины в связи с болезнью, суицидальные мысли, что позволяет предположить целесообразность применения когнитивно-бихевиоральной терапии.

Литература

1. Генс Г.П., Олейникова И.Н., Коробкова Л.И. Посттравматическое стрессовое расстройство у больных раком яичников // Медицинский совет. - 2014. - №2. - С. 93-97.

2. Иванов С.В. Депрессивные расстройства в онкологии (обзор) // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. - 2012. - Т. 112, №11 (2). - С. 104 - 109.

3. Злокачественные новообразования в России в 2017 году (заболеваемость и смертность) / под ред. А.Д. Каприна, В.В. Старинского, Г.В. Петровой. - М.: МНИоИ им. П.А. Герцена. - 2018. - 250 с.

4. Олейникова И.Н., Генс Г.П., Сирота Н.А. [и др.]. Качество жизни и дистресс у больных раком яичников // Паллиативная медицина и реабилитация. - 2017. - №2. - С. 25-27.

5. Самушия М.А., Баринов В.В. Аффективные расстройства у больных раком органов женской репродуктивной системы (к проблеме соматореактивной циклотимии) // Журнал неврологии и психиатрии. - 2013. - №4. - С. 13-17.

6. Смулевич А.Б., Андрющенко А.В., Бескова Д.А. Психические расстройства в онкологии (результаты мультицентровой программы «Синтез») // Психические расстройства в общей медицине. - 2009. - №1. - С. 4-11.

7. Смулевич А.Б. Депрессия в общей медицине. - М., 2001. - 256 с.

8. Щербакова И.В., Барденштейн Л.М., Аверьянова С.В. Подходы к диагностике и лечению тревожных и депрессивных расстройств у онкологических больных // Российский медицинский журнал. - 2015. - №21 (2). - С. 46-50.

9. Aaronson N.K., Ahmedzai S., Bergman B. The European Organization for Research and Treatment of Cancer QLQ-C30: A quality of life instrument for use in international clinical trials in oncology // Journal of National Cancer institute. - 1993. - Vol. 85. - Pp. 365-375.

10. Boscaglia N., Clarke D.M., Jobling T.W. [et al.] The contribution of spirituality and spiritual coping to anxiety and depression in women with a recent diagnosis of gynecological cancer // Int. J. Gynecol Cancer. - 2005. - Vol. 15, №5. - Pp. 755761.

11. Fayers P., Aaronson N., Bjordal K., Sullivan M. EORTC QLQ-C30 Scoring Manual // EORTC Study Group on Quality of Life. - Brussels, 1995. - 50 p.

12. Mielcarek P., Nowicka-Sauer K., Kozaka J. Anxiety and depression in patients with advanced ovarian cancer: a prospective study // J. Psychosom. Obstet. Gynaecol. - 2016. - Vol. 37, №2. - Рp. 57-67.

13. Norton T.R., Manne S.L., Rubin S. [et al.] Prevalence and predictors of psychological distress among women with ovarian cancer // J. Clinical Oncology. - 2004. - Vol. 22, №5. - Pp. 919-926.

References

1. Gens G.P., Oleinikova I.N., Korobkova L.I. Posttravmaticheskoe stressovoe rasstroistvo u bolnykhrakom yaichnikov [Post-traumatic stressful frustration at suffering from cancer ovaries]. Meditsinskii sovet [Medical council.]. 2014. №2. Pp. 93-97. (In Russ.)

2. Ivanov S.V. Depressivnye rasstroistva v onkologii (obzor) [Depressive frustration in oncology (review)]. Zhurnal nevrologi i ipsikhiatrii im. S.S. Korsakova [Magazine of neurology and psychiatry of S.S. Korsakov]. 2012. Vol. 112. №11 (2). Pp. 104 -109. (In Russ.)

3. Zlokachestvennye novoobrazovaniya v Rossii v 2017 godu (zabolevaemost' i smertnost') [Malignant new growths in Russia in 2017 (incidence and mortality)]. Eds.: Kaprina A.D., Starinskogo V.V., Petrovoi G.V. Moskva. 2018. 250 p. (In Russ.)

4. Oleinikova I.N., Gens G.P., Sirota N.A. [et al.] Kachestvo zhizni i distress u bol'nykh rakom yaichnikov [Quality of life and a distress at suffering from cancer ovaries]. Palliativnaya meditsina i reabilitatsiya [Palliative medicine and rehabilitation]. 2017. №2. Pp. 25-27. (In Russ.)

5. Samushiya M.A., Barinov V.V. Affektivnye rasstroistva u bol'nykh rakom organov zhenskoi reproduktivnoi sistemy (k probleme somatoreaktivnoi tsiklotimii) [Affective disorders at suffering from cancer bodies of a female reproductive system (to a somatoreactive cyclothymia problem)]. Zhurnal nevrologi i ipsikhiatrii [Magazine of neurology and psychiatry]. 2013. №4. Pp. 13-17. (In Russ.)

6. Smulevich A.B., Andryushchenko A.V., Beskova D.A. Psikhicheskie rasstroistva v onkologii (rezul'taty mul'titsentrovoi programmy «Sintez») [Mental disorders in oncology (results of the multi-center «Synthesis» program)]. Psikhicheskie rass - troistva v obshchei meditsine [Mental disorders in general medicine]. 2009. №1. Pp. 4-11. (In Russ.)

7. Smulevich A.B. Depressija v obshhej medicine [A depression in the general medicine]. Moskva. 2001. 256 p. (In Russ.)

8. Shcherbakova I.V., Bardenshtein L.M., Aver'yanova S.V. Podkhody k diag - nostike i lecheniyu trevozhnykh i depressivnykh rasstroistv u onkologicheskikh bol'nykh [Approaches to diagnostics and treatment of disturbing and depressive frustration at oncological patients]. Rossiiskii meditsinskii zhurnal [Russian medical magazine]. 2015. №21 (2). Pp. 46-50. (In Russ.)

9. Aaronson N.K., Ahmedzai S., Bergman B. The European Organization for Research and Treatment of Cancer QLQ-C30: A quality of life instrument for use in international clinical trials in oncology. J. of National Cancer institute. 1993. Vol. 85. Pp. 365-375.

10. Boscaglia N., Clarke D.M., Jobling T.W. [et al.] The contribution of spirituality and spiritual coping to anxiety and depression in women with a recent diagnosis of gynecological cancer. Int. J. Gynecol. Cancer. 2005. Vol. 15. №5. Pp. 755-761.

11. Fayers P., Aaronson N., Bjordal K., Sullivan M. EORTC QLQ-C30 Scoring Manual. EORTC Study Group on Quality of Life. Brussels. 1995. 50 p.

12. Mielcarek P., Nowicka-Sauer K., Kozaka J. Anxiety and depression in patients with advanced ovarian cancer: a prospective study. J. Psychosom. Obstet. Gynaecol. 2016. Vol. 37. №2. Pp. 57-67.

13. Norton T.R., Manne S.L., Rubin S. [et al.] Prevalence and predictors of psychological distress among women with ovarian cancer. J. Clinical. Oncology. 2004. Vol. 22. №5. Pp. 919-926.

Размещено на Allbest.ru