Взаимосвязь проактивного совладания с трудными жизненными ситуациями и уровня осознанности: кросс-культурный анализ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Взаимосвязь проактивного совладания с трудными жизненными ситуациями и уровня осознанности: кросс-культурный анализ

Е.П. Белинская 1,

М.Р. Джураева 2

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова,

Российская Федерация, 119991, Москва, Ленинские горы, 1

Филиал МГУ имени М.В. Ломоносова в г. Ташкенте,

Республика Узбекистан, 100060, Ташкент, ул. Амира Тимура, 22

Аннотация

Современное понимание процессов совладания человека с трудными жизненными ситуациями, акцентируя в качестве их функции обеспечение субъективного благополучия, ставит вопрос о том, какие факторы обеспечивают итоговую эффективность стратегий копинга. Противоречивость имеющихся эмпирических данных относительно взаимосвязи личностных и ситуационных предикторов и эффективного совладания позволяет сделать предположение о наличии опосредующих переменных. Их поиск может быть сосредоточен как на включении в анализ параметров более высокого социокогнитивного уровня, так и на процессуальных характеристиках копинга, одной из которых выступает проактивность в совладании. Представляется, что конструкт осознанности удовлетворяет обоим этим требованиям. В статье представлены результаты предварительного и основного этапов эмпирического исследования взаимосвязи осознанности и стратегий проактивного совладания. В ходе предварительного этапа был адаптирован опросник "Шкала осознанности", соответствующий "западной" модели осознанности. В ходе основного этапа получены результаты взаимосвязи показателей осознанности согласно "восточной" и "западной" моделям со стратегиями проактивности на двух выборках (Москва - Ташкент), позволившие выявить определенные культурные различия. Результаты свидетельствуют о частичном наличии корреляционных связей между показателями двух опросников осознанности, что согласуется с имеющимися теоретическими представлениями и позволяет считать две модели осознанности стадиями единого процесса. Показано, что на обеих выборках показатели "западной" осознанности связаны с отношением к потенциальным трудностям как к источнику позитивного опыта и с рефлексией в случае их возникновения возможных вариантов поведения, когнитивной оценкой собственных ресурсов и прогнозом результатов, а также с такой стратегией проактивности, как поиск инструментальной поддержки. Межкультурные различия отмечались по шкале, соответствующей "восточной" осознанности: на выборке Ташкента она оказалась связана со стратегией проактивного совладания, а на выборке Москвы - с рефлексивным совладанием. Полученная взаимосвязь двух типов осознанности со стратегиями проактивного копинга позволяет сделать вывод о том, что осознанность обладает потенциалом метакогнитивной функции в структуре деятельности человека, особенно - в ситуации оценки им возможных жизненных трудностей.

Ключевые слова: совладание с трудными жизненными ситуациями, проактивное совладание, копинг-стратегии, личностные ресурсы совладания, осознанность. совладание осознанность проактивный

The relationship between proactive coping with difficult life situations and the level of mindfulness: A cross-cultural analysis

E. P. Belinskaya1, M. R. Djuraeva2

Lomonosov Moscow State University,

Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russian Federation

Branch of Lomonosov Moscow State University in Tashkent,

22, ul. Amira Timura, Tashkent, 100060, Republic of Uzbekistan

The modern understanding of the processes of coping with difficult life situations, emphasizing the provision of subjective well-being as their function, raises the question of what factors ensure the final effectiveness of coping strategies. The inconsistency of the available empirical data on the relationship between personal and situational predictors as well as effective coping allows us to assume the presence of mediating variables. Their search can be centered both on the inclusion of parameters of a higher socio-cognitive level in the analysis, and on the procedural characteristics of coping, one of which is proactivity in coping. The mindfulness construct seems to meet both of these requirements. The article presents the results of the preliminary and main stages of an empirical study of the relationship between mindfulness and proactive coping strategies. During the preliminary stage, the questionnaire "scale of awareness" was adapted to correspond to the "Western" model of awareness. During the main stage, the results of the relationship of mindfulness indicators according to the "Eastern" and "Western" models with proactivity strategies in two samples (Moscow - Tashkent) were obtained, which allowed us to identify certain cultural differences. The results indicate that there are partial correlations between the indicators of the two mindfulness questionnaires, which is consistent with existing theoretical concepts and allows us to consider the two models of mindfulness as stages of a single process. It is shown that in both samples, indicators of "Western" awareness are associated with the attitude to potential difficulties as a source of positive experience and with reflection in the event of the occurrence of possible variants of behavior, cognitive assessment of one's own resources and prediction of results, as well as with a proactivity strategy such as the search for instrumental support. Cross-cultural differences were noted on a scale corresponding to "Eastern" awareness: in the sample of Tashkent, it was associated with a strategy of proactive coping, and in the sample of Moscow - with reflexive coping. The obtained relationship between the two types of mindfulness and proactive coping strategies allows us to conclude that mindfulness has the potential of meta-cognitive function in the structure of human activity, especially in the situation of evaluating possible life difficulties.

Keywords: coping with difficult life situations, proactive coping, coping strategies, personal resources of coping, mindfulness.

Введение

Современное понимание процессов совладания человека с трудными жизненными ситуациями акцентирует в качестве их основной функции снижение стрессового воздействия и обеспечение субъективного благополучия [1]. Сам стрессор при этом может выступать и как объективно фиксируемый, имеющий очевидное социальное значение (потеря работы, тяжелая болезнь, утрата близкого человека и т. п.), и как субъективное событие, имеющее отношение исключительно к внутреннему миру человека, связанное с теми или иными его личностными смыслами. Способы преодоления субъектом столь широко понимаемых жизненных трудностей (копинг-стратегии) могут быть ориентированы либо на его работу с самой ситуацией, требующей совладания (проблемно-ориентированные стратегии), либо же - на регуляцию своего внутреннего состояния (эмоционально-ориентированные стратегии). Особое место при этом занимает стратегия поиска социальной поддержки, которая, будучи содержательно неоднородной, может реализовываться и в том, и в другом ракурсе: как поиск информационной и/или инструментальной помощи у Других при столкновении с трудностями или как желание получить от них эмоциональную поддержку, иметь возможность разделить с ними свои переживания. Очевидно, что значение, которое в итоге принимает для человека стрессор, и реализация по отношению к нему той или иной активности связаны между собой неоднозначно, а также являются следствием определенных когнитивных оценок, что и позволяет рассматривать копинг-стратегии не как константные личностные диспозиции, а как гибкий процесс когнитивной оценки, переоценки и эмоциональной переработки информации, которую человек считает релевантной трудной ситуации [2-4]. Соответственно, встает вопрос о том, какие факторы определяют эту когнитивно-аффективную "работу" и оказываются в итоге "ответственными" за эффективность/неэффективность стратегий совладания и, тем самым, за возможное психологическое благополучие субъекта.

Однако, несмотря на уже значительную историю изучения предикторов выбора копинг-стратегий, существующие эмпирические данные являются достаточно противоречивыми: исследователи отмечают отсутствие прямой взаимозависимости между личностными характеристиками и эффективностью совладания [5-7], а также неоднозначность влияния на процесс совладания ситуационных переменных [8; 9]. Это заставляет сделать предположение, что существуют переменные, опосредующие взаимосвязь личностных и ситуационных предикторов с эффективностью конкретных копинг-стратегий. Представляется, что поиск этого "опосредствующего звена" может идти в двух направлениях. Во-первых, через включение в анализ совладания параметров более высокого, социокогнитивного уровня, влияющих на сам образ трудной ситуации, который формируется у субъекта, и таковыми могут быть социальные переживания, социальные верования, аттитюды и пр., задающие характеристики субъективного образа социального мира в целом [10], а во-вторых - через обращение внимания на процессуальные характеристики копинга. В последнем случае в центре внимания неминуемо оказываются не только и не столько характеристики трудной ситуации или же личностные особенности, сколько стадии развития взаимодействия субъекта с трудной ситуацией: очевидно, что каждый конкретный акт совладания опирается на предыдущий опыт переживания человеком тех или иных трудностей, и потому эффективность/неэффективность различных выбираемых копинг-стратегий может быть связана с особенностями антиципации человеком трудных жизненных ситуаций. Собственно, именно на идее антиципации возможных трудностей основаны современные модели проактивного, ориентированного на будущее совладания [11; 12].

Необходимо, однако, отметить, что эмпирическое изучение взаимосвязей личностных ресурсов и проактивного совладания также свидетельствует о достаточно противоречивых результатах. Так, например, по ряду исследований можно говорить о наличии положительных корреляций между выраженностью проактивного совладания и оптимизмом [13], жизнестойкостью и самоэффективностью [14; 15] и, соответственно, о возможном влиянии таких взаимосвязей на эффективность совладания в целом. Однако одновременно на данный момент нет четких эмпирических данных о положительной взаимосвязи проактивности в совладании с уровнем субъективного благополучия. Так, в ряде исследований показано, что не все компоненты проактивного копинга положительно взаимосвязаны с высоким уровнем субъективного благополучия [12], а также не найдена взаимосвязь проактивных стратегий совладания с уровнем удовлетворенности жизнью [15]. Это заставляет расширять научный поиск в сторону новых личностных диспозиций, связанных с проактивностью. При этом представляется оптимальным, чтобы они косвенно включали в себя социокогнитивные параметры, отражающие специфику культуры. Представляется, что таковым мог бы стать высокий уровень осознанности (mindfulness). Почему?

Прежде всего отметим, что современные исследования осознанности эмпирически демонстрируют, что она оказывает позитивное влияние на эмоциональную сферу, когнитивные функции и в целом на психологическое благополучие субъекта [16], и одной из возможных причин этого может быть взаимосвязь осознанности с адаптивными (эффективными) стратегиями совладания [17; 18]. Также было выявлено, что такая неадаптивная копинг-стратегия, как избегание, отрицательно коррелирует с осознанностью, а люди с высоким уровнем осознанности оценивают свою повседневную жизнь как менее стрессогенную и быстрее восстанавливаются после переживания негативных эмоций [19]. По мнению исследователей, это может быть связано с тем, что высокий уровень осознанности предположительно содействует более адекватному оцениванию будущих угроз, что отчасти соответствует проактивному совладающему поведению, которое подразумевает антиципацию перспективных стрессовых событий и заблаговременную подготовку к ним [20]. Иными словами, в целом осознанность потенциально связана с проактивностью.

Однако представляется необходимым подчеркнуть, что, хотя понятие осознанности становится все более и более часто используемым в психологических исследованиях, трудность его однозначного определения связана с наличием двух культурно-специфичных подходов [21]. Восточная концепция осознанности базируется на философии буддизма и представляет осознанность как состояние переживания человеком настоящего момента без критики и оценок, процесс фокусирования внимания на своих внутренних ощущениях и их принятия. В западной концепции осознанности акцент стоит преимущественно на процессе обнаружения различий, когда внимание субъекта фокусируется на порождении новых категорий, открытости новому знанию, восприятии более чем одной точки зрения, вовлеченности, а в качестве основных предпосылок этого выступают когнитивная гибкость и чувствительность к контексту [22]. Взятая в таком ее понимании осознанность предоставляет возможность выбора в широком смысле: выбора способа реагирования, варианта интерпретации, оценки ситуации и т. д. Эта превентивная деятельность, очевидно, не только тесно связана с проактивным вариантом совладания с трудностями, но также может отражать в себе общие социокультурно обусловленные закономерности построения образа социального мира.

Поэтому представляется, что комплексное изучение взаимосвязи уровня осознанности со стратегиями проактивного совладания должно включать в себя и восточное, и западное ее понимание. Русскоязычная адаптация инструментария для измерения уровня осознанности в рамках "восточной" модели уже была проведена [23], поэтому задачей предварительного этапа исследования для нас стала адаптация методики Э. Лангер (E. Langer), созданной в рамках "западной" модели (см. Приложение) [24].Предварительный этап исследования: русскоязычная адаптация методики Э. Лангер "Шкала осознанности"

После отправки запроса автору методики и получения разрешения на русскоязычную адаптацию был сделан двойной перевод текста опросника с помощью профессионального переводчика, носителя английского языка. В результате анализа существующей литературы, посвященной валидизации опросника "Шкала осознанности", были подобраны методики для русскоязычной валидизации.

Методы и методики предварительного этапа. Для проверки конвергентной валидности опросника использовались следующие методики:

• пятифакторный опросник осознанности (ПФОО), соответствующий "восточной" концепции осознанности, в адаптации Н.М. Юмартовой и Н.В. Гришиной [23];

• опросник "Большая пятерка - 2" в адаптации Е.Н. Осина, Е.И. Рассказовой, Ю.Ю. Неяскиной, Л.Я. Дорфмана, Л.А. Александровой [25];

• шкала позитивного и негативного аффекта (PANAS) в адаптации Е.Н. Осина [26].

Для проверки дискриминативной валидности опросника использовалась методика ПФОО [23].

Для проверки критериальной валидности опросника использовалась Шкала психологического благополучия К. Рифф (K. Riff) в адаптации Л.В. Жуковской и Е.Г. Трошихиной [27].

При статистической обработке полученных результатов использовались следующие методы: показатели описательной статистики (среднее, минимум, максимум, стандартное отклонение, асимметрия, эксцесс); критерий проверки нормальности распределения Шапиро - Уилка; коэффициент надежности а Кронбаха; коэффициенты корреляции Пирсона и Спирмена; структурное моделирование (конфирматорный факторный анализ, тест множителей Лагранжа); критерий разности у-квадратов для сравнения согласованности модели; критерий Манна - Уитни.

Выборка предварительного этапа. На данном этапе исследования в нем участвовал 221 респондент (159 женщин и 62 мужчины). Распределение возраста по тесту Шапиро - Уилка было ненормальным как на женской, так и на мужской выборках (p < 0,0005) и имело положительную асимметрию, превышающую две стандартные ошибки, что говорит о сдвиге к более молодому возрасту. Тест Манна - Уитни не выявил существенных возрастных различий между мужчинами и женщинами (р = 0,059). Практически половину от всей выборки (48,5 %) составили студенты и учащиеся старших классов школ, самую малую часть (13,1 %) - работники учреждений образования, в число оставшихся 38,5 % входили респонденты разных профессий (менеджеры, бухгалтеры, экономисты, юристы, домохозяйки и пенсионеры).

Для сбора данных были использованы Google Forms и бланковые версии опросников. Ссылка на Google Forms распространялась в социальных сетях, бланковые версии - в организациях. Опрос проходил в один этап, ограничений по времени заполнения методик не ставилось.

Результаты предварительного этапа. Проведение данного этапа исследования позволило получить следующие результаты.

Во-первых, была доказана надежность-согласованность краткой версии опросника Э. Лангер, состоящей из 14 утверждений и включающей три шкалы - "Вовлеченность", "Порождение новых категорий", "Открытость новому знанию" (а Кронбаха = 0,67-0,79). Далее с помощью структурного моделирования была более полно доказана надежность-согласованность шкал; оказалось, что все нагрузки пунктов на факторы соответствуют ключу и являются высоко значимыми (р < 0,0005), при этом наименьшая стандартизированная нагрузка составляет 0,47, остальные нагрузки достигают 0,73.

Во-вторых, была подтверждена факторная валидность опросника, то есть значимая нетождественность компонентов осознанности, выделяемых согласно "западной" модели (вовлеченность, порождение новых категорий и открытость новому знанию). Для этого использовался метод структурного моделирования - были сконструированы четыре дополнительные модели: в первой модели корреляции между всеми факторами (F1 - "Открытость новому знанию"; F2 - "Порождение новых категорий"; F3 - "Вовлеченность") были приравнены к 1, во второй - за 1 была принята связь между факторами "Открытость новому знанию" и "Порождение новых категорий", в третьей - между "Открытостью новому знанию" и "Вовлеченностью", и в четвертой - между "Порождением новых категорий" и "Вовлеченностью". Все различия в согласованности моделей обладают высокой значимостью (р < 0,0005) и подтверждают, что шкалы опросника нетождественны, обладают различиями.

В-третьих, была подтверждена конвергентная и критериальная валидность опросника. Оказалось, что, согласно полученным результатам, высокие показатели осознанности по адаптируемой методике прямо связаны:

• с открытостью новому опыту, экстраверсией и сознательностью по шкалам "Большой пятерки - 2" (г = 0,31-0,59, p < 0,05);

• c наблюдением и описанием по шкалам ПФОО (г=0,13-0,36, p < 0,05);

• c позитивным аффектом по шкале позитивного и негативного аффекта (г=0,34-0,37, p < 0,05).

Критериальная валидность была доказана наличием значимых связей со всеми параметрами психологического благополучия по соответствующей шкале К. Рифф (г = 0,19-0,53, p < 0,05).

Тем самым представляется, что "Шкала осознанности" может быть использована как надежный и валидный инструмент для основного этапа исследования.

Основной этап исследования: кросс-культурный анализ взаимосвязи уровня осознанности и проактивного совладания с трудными жизненными ситуациями