Личность как институт гражданского общества и правового государства

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Уфимский юридический институт МВД России

Кафедра социально-гуманитарных и экономических дисциплин

К.А. Даллакян, д. филос. н., профессор

Аннотация

Ключевые слова и словосочетания: личность, гражданское общество, правовое государство, свобода, справедливость, право, закон, власть, правосознание, достоинство.

Annotation

Personality as an institution of civil society and the rule of law

K.A. Dallakian, Doctor of Philosophy, Professor of the Chair of Socio-Humanitarian and Economic Disciplines of Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia

Keywords and phrases: personality, civil society, rule of law, liberty, justice, law, right, power, legal consciousness, dignity

Правовое государство, являясь не только политическим, но и сложным социокультурным феноменом, которое, как правило, традиционно исследуется вне конкретно исторической и социокультурной ситуации, продолжает вызывать бурные дискуссии. Одной из причин этого, на наш взгляд, является доминирование в исследованиях правового государства формационного подхода перед цивилизационным. Общепринятое понимание правового государства как формы организации политической власти, основанной на верховенстве закона, прав и свобод человека, подразумевает современный уровень развития западного либерально-демократического государства. Между тем, социокультурная специфика государства и права, типов правопони- мания и правосознания актуализируют необходимость методологической рефлексии конкретно исторического развития государства, права, гражданского общества и их институтов. Насколько правомерно расширять рамки понятий «государство», «правовое государство», «гражданское общество», применяя их к странам с совершенно различной культурой и типом цивилизации? Каков критерий демаркации правового государства и гражданского общества, и какую роль в этом играет личность? социокультурный правовой личность гражданский общество

Личность, по нашему мнению, является не просто элементом, но и важнейшим институтом правового государства. От сущностных характеристик личности, признания их значимости в том или ином обществе в определенной степени зависит характер гражданского общества, а значит и тип государства. Следовательно, государство должно уделять значительное внимание созданию условий становления и развития личности как гарантии собственной стабильности. Однако в тоталитарных государствах даже понятие «личность» сужается до социально значимых черт человека. В качестве сущностной характеристики личности, как правило, признается лишь когнитивно-социальная компонента, но отнюдь не морально-нравственная или волевая. Это в определенной степени обусловлено господством легистской парадигмы, рассматривающей государство в качестве аппарата насилия, который, как известно, в личностях не нуждается.

Сравнивая с понятиями «человек» и «индивид», обычно подчеркивают, что понятие «личность» имеет социальное содержание. Тогда чем личность отличается от человека, ведь конкретный человек становится человеком, тоже лишь пройдя социализацию? Как известно, дети, лишенные в самом раннем возрасте социальной среды, не только не обладают социальными навыками, но и после определенного возраста вообще не могут социализироваться.

Важнейшая роль социализации в становлении личности бесспорна, однако ни социализация, ни индивидуализация сами по себе не являются основной личность образующей причиной. Более того, они могут порой не только не способствовать, но и препятствовать процессу формирования личности. Необходимо говорить о характере социализации и воспитания. Одной из важнейших характеристик личности обычно признают самостоятельность в принятии решений и, вследствие этого, способность нести ответственность. «Личность (в узком смысле), - подчеркивают Л.Д. Столяренко и С.И. Самыгин, - это субъект решения проблем, выбора, способный самостоятельно и ответственно решать проблемы, это субъект культуры. Личность может проявиться там, где человек сталкивается с проблемами, конфликтами. Человек еще не личность, если не способен самостоятельно решать жизненные проблемы и нести за свои решения и поступки ответственность» [1, с. 10]. Ответственность за принятые решения выделяется в качестве субстанциального признака личности. Заметим, что именно такая ответственность превращает личность в политико-правовой феномен. Однако следует подчеркнуть, что выбор, принятие решения могут лишь казаться свободными, а на самом деле быть навязанными извне. Необходимо дифференцировать решения, продиктованные истинным «Я» личности, сущностью человека от решений ситуативных, обусловленных средой.

Порой под личностью понимают «систему усвоенных социальных ролей, где «роль» - это программа, которая отвечает ожидаемому поведению человека, занимающего определенное место в структуре той или иной социальной группы, это структурированный способ его бытия в жизни общества» [2, с. 118]. Однако ту или иную роль выбирает человек, исходя, как правило, из собственной сущности. Даже при навязывании роли извне, социальным окружением важна именно уникальность ее исполнения. Заметьте, что мы, как правило, не отождествляем гениальных актеров кино и театра с их ролями, сквозь которые почти всегда проглядываются их личности. Говорят, что личность характеризуется способом не только интериоризации, но и экстериоризации социального опыта [3, с. 127]. Это, действительно, так. «Личность - это интегрирующее начало, объединяющее воедино различные психические процессы индивида, его внутренний мир, самосознание, сообщающее его поведению (деятельности) необходимую последовательность и устойчивость» [4, с. 234].

Важнейшими критериями личности является социальная значимость ее поступков и, особенно важно, степень проявленности в них сущности человека. Продиктован ли поступок личности ее сущностью или психофизиологическими импульсами, а может и манипуляциями извне. Личность, на наш взгляд, определяется, прежде всего, поведенческо-волевой составляющей человека, а не когнитивно-познавательной. В своих мыслях человек может быть императором, а в действительности всего лишь наполеонствующим Раскольниковым. «Как можно познать себя? - пишет Гете. - Только путем действия, но никогда - путем созерцания. Попытайся выполнить свой долг, и ты узнаешь, что в тебе есть» [5, с. 63]. Возможно, человек обнаружит, что является всего лишь марионеткой в чужих руках. Многие ли могут похвастать тем, что их действия являются результатом собственного свободного выбора, причем, продиктованы их сущностью? Именно правильно понятая свобода является важнейшим условием развития личности. Между тем, свобода, трактуемая вслед за Б. Спинозой, как осознанная необходимость, часто ничего общего со свободой не имеет. Слова Бенедикта Спинозы, вырванные из контекста, лишь мешают пониманию сущности свободы. Действия, принимающие во внимание необходимость, не означают, что свобода и необходимость - одно и то же. Свобода, включающая в себя осознание необходимости, представляет собой зависимость человека от собственного истинного «Я», от его сущности. Личность, на наш взгляд, является социальной реализацией сущности человека, мерой самореализации его сущности в социальной жизни. Поэтому говорят: «Кто может быть самим собой, пусть не будет никем другим!». В то же время для того, чтобы быть собой, надо иметь мужество быть личностью. Именно воля как самореализационная потенция духа, сущности человека, является основанием личности.

Личность существует параллельно в нескольких пространствах - внутриличностном, межличностном и пространстве социального взаимодействия. Характер взаимодействий внутри этих пространств влияет на эволюцию личности, равно как и тип личности, ее сущностные характеристики влияют на развитие гражданского общества и правового государства. В таком понимании личность выступает уже юридически-правовым феноменом.

Рассмотрение личности как социального института предполагает ее анализ как субъекта интернализации и экстернализации, то есть и того, что возникает в результате социализации внутри определенного типа социальных отношений, и того, что создает этот тип социальных отношений. Интернализация позволяет идентифицировать не только особенности личности, но и понять ценностную систему общества, его социальные значимости, которые личность интериоризует. Экстернализация, в свою очередь, проявляет сущностные характеристики личности.

Предваряя возможные возражения по поводу оправданности рассмотрения личности именно в качестве социального института, заметим, что институт (от лат. Institutum) означает установление, учреждение. Именно то, что является результатом становления. Хотя, на наш взгляд, оправданно рассмотрение института и как результата, и как причины становления социальной системы. В праве понятие «институт» применяется к системе правовых норм, регламентирующих поведение людей, то есть правил, конституирующих поведение социальных субъектов, а в социологии - к общественным отношениям, формирующим людей и общество в целом. Социальными институтами признаются государство, политические партии, церковь, армия, НКО, профсоюзы, трудовые организации, учреждения воспитания и образования, СМИ, семья, наука и т.д. Личность, как правило, в этом перечне не фигурирует, хотя, не трудно заметить, что в функционировании всех этих институтов важнейшую роль играют именно личности, личностные качества представителей этих институтов.

При множестве различных определений социальных институтов (Т. Веблен, Ж. Ренар, А. Грачи и др.) общим в них является подчеркивание, что социальные институты представляют собой социальные объединения (субъекты), выполняющие определенные общественные функции, в основном формирующие социум. В некоторых дефинициях подчеркивается, что основной функцией социальных институтов является обеспечение социального порядка [6, с. 43]. В этом пункте совпадают социологические и правовые учения, так как в правовом понимании социальный институт представляет собой систему правовых норм, обеспечивающих социальный порядок. Поэтому личность является не просто социальным институтом, а институтом общества определенного типа, именно гражданского общества, а, следовательно, и правового государства. В тоталитарном обществе личность, как то, что формируется «вопреки», а не «благодаря», социальным институтом не признается.

Иллюстрацией этого тезиса может послужить коэволюция общества, правопонимания и личности в Древней Греции, где из-за рабовладения свобода воспринималась в качестве важнейшего условия существования граждан. Возможность участия каждого взрослого мужчины в работе экклексии (народного собрания) свидетельствует о высокой степени политической активности и свободы граждан. Не случайно греки делили своих граждан на «хомо политикус» и «хомо идиотикус» в зависимости от степени участия человека в социально-политической жизни полиса. В связи с этим широко распространено некорректное, на наш взгляд, понимание слов Аристотеля о рабе, как «говорящем орудии», отражающих якобы негуманное отношения философа к рабам. Аристотель имел в виду не рабов по положению, а рабов по сущности. Ведь даже его учитель Платон оказался на некоторое время в рабстве, не говоря уже о Диогене и Эзопе. Говорящим орудием может быть тот, кто не имеет своей воли, «стержня», достоинства и смиряется с этим, а это не зависит от формального положения человека.

Для греков высшую ценность представляла не только свобода, но и справедливость как основание законности.

Это еще раз подчеркивает связь между либертарно-юридическим типом право- понимания и развитием свободной личности. В основу такого правопонимания легли идеи Платона, Аристотеля, а затем и Г. Гроция, Т Гоббса, Ж.Ж. Руссо, Дж. Локка, Ф. Лассаля, Г.В. Гегеля и других мыслителей о том, что целью государства должно быть обеспечение безопасности, нравственности, общего блага, свободы и справедливости. Заметим, что такое понимание характерно лишь для западной культуры. Легистский тип правопонимания, характерный для Восточного государства, был нацелен, в основном, на сохранение порядка и физического пространства властвования. Вопрос о политической свободе граждан там не стоял. Да и не могла идти речь о свободе граждан в государстве, понимаемом как «аппарат насилия». Поэтому, говоря о социальных условиях взаимного становления личности и гражданского общества, следует помнить, что рассматриваются реалии именно западноевропейской парадигмы правового государства.

Содержание понятия «гражданское общество» как совокупности негосударственных структур и организаций, созданных для контроля над деятельностью государства, как правило, не вызывает вопросы, разве что признание тех или иных элементов в качестве институтов гражданского общества, в то время как понятие «правовое государство» трактуется по-разному. Обычно отмечается, что современное правовое государство представляет собой верховенство права, которое порой отождествляется с законом. В этом, на наш взгляд, заключается одна из главных методологических ошибок. Право и закон отождествляются лишь в позитивистском толковании права. «Смысл права во многом как раз и состоит в том, чтобы реализовать предназначение цивилизации - обеспечить самоценность жизни человека, свободу людей и исключить из жизни людей хаос произвола, насилия, в современных условиях - право силы» [7, с. 196].

Этому должна способствовать эволюция гражданского общества, которое способствует развитию правового государства как «государства народа». Для создания и функционирования же настоящего гражданского общества нужны свободные личности, которые, в свою очередь, формируются развитым гражданским обществом. Личность как юридическо-правовой феномен обладает свободой и ответственностью, причем не только за собственное поведение, но и за социально-политические условия жизни общества, включая деятельность государства. Помня о принципе приоритета системы над элементом, формирование такой личности следует начинать с развития гражданского общества.

Развитие правового государства и гражданского общества имеет также и формационную специфику. Различают, например, правовое социалистическое государство, или правовое капиталистическое государство [8, с. 26]. Порой подчеркивается относительность понятия «правовое государство». «В реально существующих государствах, - пишет В.А. Четвернин, - власть в разной мере ограничена правом. Понятие же правового государства предполагает максимальное ограничение власти правом.... Представления о правовом государстве изменяются в ходе исторического прогресса государства. То, что считалось максимальным ограничением власти правом в Германии в первой половине XIX в., когда возникло понятие правового государства (Rechsstaat), сегодня уже таковым не считается. Знания о правовом государстве постоянно обогащаются. Так что правовое государство - это нормативная модель, предполагающая высокий уровень развитости права и государственности, отражающая уровень уже достигнутый в наиболее развитых странах» [9, с. 539]. Следовательно, степень соответствия государства «правовому» зависит от господствующего типа правопонимания.

Правовое государство понимается порой и вовсе в качестве идеолого-мифологического феномена. «Российское посттравматическое правосознание последнего десятилетия ХХ века, - пишет А.В. Поляков, - характеризуется завышенным требованием к правовому государству, имеет место мифологизация его образа. В силу специфики российского правового менталитета сама концепция новой модели государственности может получить социальное признание лишь при условии придания такому государству универсальных социальных качеств и сакрального значения. Выполняя компенсаторскую функцию, правовое государство воспринимается при этом как социальный идеал, неведомый и таинственный Китеж-град, отыскание которого разом решит все социальные проблемы и придаст смысл жизни общественному целому» [10, с. 572]. В таком понимании правовое государство представляется как недостижимая теоретическая модель.

Подчеркнем, что эволюция содержания понятия не означает его нереальность. Содержание многих понятий может меняться в зависимости от социокультурных и пространственно-временных условий, но это не означает, что от них следует отказаться. Правовое государство имеет свою социокультурную специфику, предполагая соответствие конкретно-исторического государства сущности права, как меры свободы и справедливости, возможное лишь при условии контроля деятельности органов власти со стороны гражданского общества.

Ценность правового государства для его граждан в значительной мере зависит от специфики правосознания граждан, степени их социально-политического развития. «Правосознание, - отмечает Э.Ю. Соловьев, - это ориентация на идеал правового государства, который имеет безусловный характер и уже в данный момент определяет практическое поведение человека как гражданина. Это значит, что, хотя правового государства еще нет, человек начинает жить так, как если бы оно утвердилось. Он вменяет себе в обязанность следовать таким установлениям (или хотя бы декларациям), которые соответствуют понятиям суверенитета, права, и отказывается подчиняться тем, которые несут на себе явную печать неправового (патерналистского, и авторитарно-бюрократического) ведения государственных дел» [11, с. 189-190]. Это зависит от степени развития личности, превращения ее в социальный институт, от отношения государства к этому процессу. Прямой зависимости правосознания от правового государства, на наш взгляд, не существует. Не всякое правосознание есть правосознание гражданина правового государства. Существует все-таки и правосознание человека тоталитарного государства. Российским гражданам это известно не понаслышке.

Правовой нигилизм, порой присущий российским гражданам, отрицательно влияет на развитие личности, что может привести к таким негативным последствиям, как снижение личной правовой ответственности, правовому безразличию, росту преступности и т.д. Поэтому развитие правосознания и правовой культуры в целом является важнейшим фактором становления личности как института гражданского общества и правового государства.

У российских граждан наряду с недоверчивым отношением к закону, исторически всегда существовали вера во власть, стремление к правде и справедливости, которые, в определенной мере, объясняются религиозно-подданническим характером культуры, влияющей на формирование определенного типа личности. Исторически низкий уровень российского правосознания в значительной мере обуславливался этатистским, «чудо-ориентированным» типом сознания населения [12, с. 232]. Вместе с этим, коллективистский, общинный тип сознания исторически способствовал отрицательному отношению к неординарным личностям, приводя к «утопанию в безответственном коллективизме...» [13, с. 96]. Это до сих пор мешает созданию развитого гражданского общества и осознанию личности именно как его института, конституирующего гражданское общество и правовое государство.

Такому пониманию личности в значительной мере мешает недооценка свободы как фундаментальной характеристики права, замена ее понятием воли, фактически подмена понятия «liberty» понятием «freedom». Воля, как чисто физическая, не ограниченная социальными нормами и законом, свобода, представляет собой преимущественно стремление к «бегству от реальной свободы», а не к установлению общественного порядка. Поэтому, как только сила государственной власти в России ослабевала, наступало смутное время. Разгорался национальный сепаратизм, росла преступность, наблюдались апатия и растерянность, происходил общий упадок экономики, культуры, образования и в целом государственности.

Построение правового государства предполагает, прежде всего, акцентирование внимания на создание условий развития личности, обеспечение ее прав и свобод. Для этого необходимо понимание, что развитие личности как социального института - дело не столько индивидуальное, сколько государственное, ибо от этого зависит благополучие всего общества. Без развитой, свободной, образованной, юридически грамотной, социально ответственной, обладающей развитым чувством собственного достоинства личности не может быть полноценного гражданского общества как важнейшего условия формирования правового государства. Это предполагает принятие российским общественным сознанием цельности триады «личность - гражданское общество - правовое государство», каждый элемент которой, понимая эту взаимозависимость, должен относится к другому с уважением, доверием и заботой.

Литература

1. Столяренко Л.Д., Самыгин С.И. Психология личности. Ростов-на-Дону: Феникс. 2014. 576 с.

2. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат.1975. 304 с.

3. Выготский Л.С. Мышление и речь. М.: АСТ. 2019. 368 с.

4. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. СПб.: Питер. 2017. 288 с.

5. Гете И.В. Страдания юного Вертера. М.: Азбука. 2015. 192 с.

6. Коржевская Н. Социальный институт как общественное явление. (социологический аспект). Свердловск. Ур. ГУ. 1983. 173 с.

7. Алексеев С. Право на пороге нового тысячелетия. М.: Статус, 2000. 256 с.

8. Батурин Ю.М., Лившиц Р. З. Социалистическое правовое государство: от идеи к осуществлению. М.: Наука, 1989. 244 с.

9. Четвернин В.А. Проблемы общей теории права для особо одаренных студентов. М. 2010. 158 с.

10. Поляков А.В. Общая теория права. Феноменолого-коммуникативный подход. СПб.: Юрид. центр Пресс. 2003. 318 с.

11. Соловьев Э.Ю., И. Кант: Взаимодополнительность морали и права. М.: Наука, 1993. 216 с.

12. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политизд. 2010. 525 с.

13. Бердяев Н.А. Философия неравенства. М.: ИМА-Пресс, 2018. 394 с.

Размещено на allbest.ru