Криминологическое значение теоретических положений социальной психологии, затрагивающих механизм функционирования феномена толпы, для повышения эффективности противодействия массовым беспорядкам

Размещено на http://www.allbest.ru/

Криминологическое значение теоретических положений социальной психологии, затрагивающих механизм функционирования феномена толпы, для повышения эффективности противодействия массовым беспорядкам

Алимпиев Алексей Александрович

В статье проводится анализ фундаментальных исследований в области массовой психологии и феноменологии толпы, обосновывается их криминологическое значение для прогнозирования массовых беспорядков, аргументируется целесообразность их применения в практике предупреждения деструктивного поведения толпы.

Ключевые слова: эффективность, противодействие, массовые беспорядки, криминологическое значение, теоретические положения, социальная психология, феномен, толпа.

The criminological meaning of theoretical provisions of social psychology concerning the mechanism of the crowd phenomena functioning in order to increase effectiveness of counteraction mass disorder

The article analyzes fundamental research in the field of mass psychology and crowd phenomenology, justifies criminological significance for predicting mass disorders, and argues the expediency of their use in the practice of preventing the crowd's destructive behavior.

Key words: efficiency, counteracting, mass disorder, criminological meaning, theoretical provisions, social psychology, phenomenon, crowd.

Протестные события в странах Европы, революционные перевороты, произошедшие в начале XX столетия, и воспроизводимые по их сценарию «цветные революции» XXI в. стали возможными вследствие упущений при проведении внутренней политики отдельных государств, высшее руководство которых игнорировало закономерности онтогенеза феномена толпы и массовой психологии.

К особенностям психологии протестующих толп можно отнести чуткость к сторонним внушениям, неспособность увидеть противоречие между провозглашаемыми целями и деструктивным поведением активно действующего ядра толпы, повлекшим трагические последствия.

В связи с этим можно сказать, что протест, независимо от изначально декларируемых целей, в большинстве случаев способствует эскалации массовых беспорядков.

Рассмотрев причины и условия их совершения сквозь призму исторических фактов и технологии реализации революционного бунта, обнаруживаем парадоксальное повторение ошибок прошлого в таких развитых европейских странах, как Франция, Германия и Англия.

Так, в частности, Франция, испытавшая на себе тяжелые последствия революционного террора в конце XVIII в. и позиционирующая себя в качестве эталона свободного выражения протеста, в 60-е гг. XX столетия столкнулась с беспорядками, совершаемыми студенческой молодежью, бунтами мигрантов из ее бывших колоний и их потомков, сегодня представляющих собой портрет среднестатистического француза, неустанно борющегося за расширение своих прав и свобод.

Немецкий г. Хемниц, ставший ареной печально известных столкновений, продемонстрировал утопичность политики мультикультурализма и интеграции в общественный «организм» Германии чуждых ей религиозных и национальных элементов [1].

Предваряя рассмотрение вопроса о значимости изучения поведения людей в толпе для повышения эффективности противодействия массовым беспорядкам, считаем необходимым обратиться к изысканиям классиков социальной психологии, исследовавших феномен толпы.

Одним из самых известных представителей социальной психологии является французский психолог и социолог Г. Лебон.

В целом мы разделяем взгляды ученого, изложенные в его труде «Психология народов и масс», и признаем, что большинство его тезисов и суждений о механизме функционирования толпы являются верными, в частности, положение о ее внушаемости и податливости к применяемым вожаками (толпы) такими способами воздействия на нее, как утверждение, повторение и «заражение» [2, с. 245].

Однако, на наш взгляд, ошибочным является утверждение автора об однородности толпы: «...каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каковы бы ни были их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности» [2, с. 162].

Данное высказывание противоречит как классификациям феномена толпы, сформировавшимся в социологической и социально-психологической отраслях знаний, так и его собственной типологии. Так, Г. Лебон разделяет толпы на «разнородные» - анонимные (уличные) и неанонимные (парламентские собрания) и «однородные», включающие секты (религиозные, политические), касты (военные, духовенство), классы (крестьянство, буржуазия) [2, с. 273].

Показательно, что при классификации видов толпы социальные психологи, принадлежащие к различным направлениям изучения данного феномена, придерживаются близких подходов.

Например, представитель американской социальной психологии Г. Блумер предлагает следующую классификацию: «случайная» толпа (собравшаяся в магазине или на рынке, наблюдающая за каким-то происшествием), «обусловленная» (собравшаяся для просмотра спортивного матча), «агрессивная» (революционная толпа, линчующий сброд) и «экспрессивная» (религиозная толпа) [3, с. 541-542].

Введенное Г. Блумером понятие «круговая реакция», характеризующее коллективное поведение толпы, пересекается и отчасти совпадает с понятием «заражение» Г. Лебона.

Круговая реакция, по мнению Г. Блумера, состоит во взаимной передаче чувств и эмоций между индивидуумами, находящимися в толпе [3, с. 530]. При этом интенсивность и протяженность возбуждения зависят от уровня социального беспокойства, переходящего в стадию «социальной инфекции» [3, с. 533537].

Психолог и социолог Г. Тард выделяет такое свойство преступной толпы, как эмоциональная заразительность. В поиске общих черт, характеризующих психологическое состояние толпы, ученый приходит к выводу о том, что «.ненависть в отношении заразительности вообще берет перевес над любовью, злословие - над похвалой. и отрицательные убеждения - над положительными» [4, с. 405].

При рассмотрении указанных выше тезисов сквозь призму подходов к классификации видов толпы и механизмов ее формирования не может не настораживать наличие ресурсных возможностей по созданию целевой аудитории потенциальными организаторами массовых беспорядков, для которых современные информационные технологии являются средством достижения поставленных целей.

Развитие научно-технического прогресса привело к появлению новой модифицированной разновидности толпы - «сетевой», которую можно организовать посредством интернет-ресурсов на основе общих интересов и тем самым спровоцировать уличные столкновения. В данном случае организаторы протестных движений и «цветных революций» могут выступить манипуляторами и архитекторами, преобразующими один вид толпы в другой, т. е. катализировать трансформацию экспрессивной массы в агрессивную общность.

Рассматривая целесообразность использования теоретических положений классических трудов по социальной психологии для определения причин массовых беспорядков и способов противодействия им, большой интерес представляют волевой и интеллектуальный аспекты в действиях лиц, составляющих толпу.

В связи с этим предлагаем рассмотреть освещаемый вопрос с позиции критического осмысления психологии масс Г. Лебона.

Главной чертой, характеризующей индивида в толпе, является исчезновение его собственной воли, приводящее к совершению им неосознаваемых действий: «...в изолированном положении он может был бы культурным человеком; в толпе это варвар, т. е. существо инстинктивное. человек в толпе чрезвычайно легко подчиняется словам и представлениям, не оказавшим бы на него в изолированном положении никакого влияния, и совершает поступки, явно противоречащие и его интересам, и его привычкам» [2, с. 167].

Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод о том, что в интеллектуальном отношении изолированный индивид стоит намного ступеней выше того массового образования, частью которого он является.

Г. Тард, в свою очередь, также утверждает априорность «.умственного и нравственного упадка индивидов в толпе», признавая, что в толпе у человека чувства преобладают над разумом [4, с. 407].

В контексте поиска причин совершения массовых беспорядков необходимо ответить на вопросы о том, насколько реальный или потенциальный участник деструктивной толпы доволен собственной жизнью, какие формы поведения он выбирает для того, чтобы реализовать свои цели.

Можно предположить, что участниками деструктивной толпы движет чувство неудовлетворенности жизненными обстоятельствами, что объясняет их агрессивное поведение.

Известный российский психотерапевт А.В. Курпатов, рассматривая мотивы поведения человека, приходит к справедливому, на наш взгляд, заключению: позиция глубокой (ущербной) неудовлетворенности является главным признаком психологической дезадаптации. В развитие данной мысли автор подчеркивает, что процесс адаптации индивида происходит только путем выбора, совершенствования и закрепления нормированного стереотипа поведения, соответствующего реальным условиям его существования [5, с. 21].

Проанализировав приведенные суждения, видится логичным и верным то, что адаптация и совершенствование индивида произойдут успешно только при полном и безоговорочном принятии условий существования, а соответственно, наличии допустимого набора средств его преобразования.

Данный подход говорит об эволюционном развитии личности и общества в целом, отвергая деструктивный потенциал революционного метода как средства совершенствования общественного устройства.

Представляется, что успех революционных движений в начале XX в., произошедших практически одновременно и приведших к падению монархических режимов в России, Германии и Австро-Венгрии, был обусловлен грамотной консолидацией деструктивных элементов общества, так и не сумевших адаптироваться к новым социально-экономическим условиям жизни.

Возможно, абсурдной в связи с этим является логика протеста и массовых волнений накануне октября 1917 г., т. к. в тот период Российская империя активно развивалась, а показатели 1913 г. долгое время выступали ориентиром для экономики СССР.

При этом отсутствие массовых волнений и бунтов (за редким исключением) после Гражданской войны, в непростой период становления советской государственности, сопровождавшийся коллективизацией и голодомором, на первый взгляд, объяснить сложно.

Обращаясь к зарубежному опыту, находим такое же противоречие в логике эскалации массовых беспорядков и успеха государственных переворотов в Ливии и Украине, совершенных на фоне материального благополучия этих стран, и отсутствии подобных попыток в условиях финансового и производственного упадка.

Все указанные формы составляют поведенческий репертуар лиц, склонных к дезадаптивным, агрессивным и деструктивным действиям, которых значительно меньше, чем правопослушных граждан, но именно они являются активными участниками масштабных массовых столкновений.

Организаторы переворотов и революционных движений умело используют психологические особенности потенциальных участников деструктивной толпы.

Данный вывод сформулирован вследствие осмысления труда итальянского социолога С.И. Сигеле, положения которого, по нашему мнению, следует учитывать должностным лицам правоохранительных органов при разработке мер по противодействию деструктивным элементам общества.

Так, С.И. Сигеле относительно деструктивного потенциала преступных толп говорит: «В праве ли мы сказать, что народ, состоящий из честных крестьян и рабочих, может обратиться сразу в чудовище испорченности... нельзя ли с большей уверенностью утверждать, что к тому примешиваются, развращая его, все те индивиды... которые при каждом возмущении и мятеже выходят из кабаков и других подозрительных мест, где они обыкновенно скрываются, подобно тому, как от возмущения воды в пруде показывается на поверхности его вся, находящаяся на его дне, грязь» [6, с. 61].

Представляется, что революционные волнения - это тот момент, когда лица истерического и эпатажного типа могут реализовать свою индивидуальность именно в тех асоциальных формах, которые свойственны их психическому складу личности.

Люди, схожие по психотипу с известным участником националистического движения «Правый Сектор» А. Музычко, во время массовых беспорядков способны стать во главе толпы и личным примером сподвигнуть ее на активную деструктивную деятельность.

Поэтому неудивительно, что во время беспорядков в Киеве в 2013-2014 гг. произошло объединение представителей ультраправых радикальных националистических движений с футбольными фанатами. Аналогичная ситуация случилась в 2010 г. в Москве, когда смерть фаната «Спартака» стала фактором объединения болельщиков с националистическим движением [7].

Изучая особенности участников деструктивной толпы, как и потенциальных субъектов совершения массовых беспорядков, прежде всего следует обратить внимание на их умение адаптироваться к заданным социально-экономическим условиям и определять причины объединения подобных лиц в социальные группы.

В приведенном выше примере видится сходство с таким явлением, как активная эпидемия, которая характеризуется общим воодушевлением масс и их восприимчивостью к внушению [8, с. 15].

Следует заметить, что воодушевление масс имеет разные знаки качества, последствия и исполнителей, претворяющих определенную идеологию в жизнь.

По нашему убеждению, нравственная идея по принципу действия сообщающихся сосудов связана с той массой или общностью, к которой она обращена. Поэтому не следует ставить знак равенства между идеологией экстремизма и патриотизмом, потому что первая несет деструктивное начало, а вторая - созидательное, вдохновляющее индивида на героический поступок во благо. В соответствии с этой логикой становится понятным, кто автор и кому предназначались такие лозунги, как «Грабь награбленное».

Поэтому социальное дно, представленное далеко не лучшими членами общества и маргинальными слоями населения, всегда поддержит идею бунта, а не созидательного строительства, предпочтет устанавливать свои порядки путем устрашения и насилия, сопротивления государственным институтам, подчиняясь только злой воле своих лидеров.

Для реализации функции криминологического прогнозирования массовых беспорядков необходимо минимизировать неопределенность в очерчивании круга социальных общностей, воспроизводящих из своей среды деструктивно настроенных членов, и установить общие типичные для них криминогенные свойства.

Практический интерес в противодействии массовым беспорядкам представляет социальная природа субкультуры, причем не только криминальные, но и иные ее проявления, не порицаемые обществом.

Так, например, защитный механизм сохранения государственности в советской коммунистической системе управления включал в себя высокие требования к морально-нравственному облику граждан и борьбу с возникновением субкультурных форм поведения. Благодаря этому советским правоохранительным органам до определенного момента удавалось сдерживать рост организованной групповой преступности несовершеннолетних и молодежи. Однако уже в первом десятилетии независимости России распространилась деятельность молодежных группировок, связанных с преступным сообществом, занимавшихся вымогательством и грабивших сверстников.

Опасность любого субкультурного объединения заключается не только в создании благоприятных условий для роста общеуголовной преступности, но и в том, что молодые люди, вступая в ряды уличной группировки либо хиппи, байкеров или панков, освобождаясь от культурных, моральных и социальных ограничений, перестают быть полноценными гражданами государства.

По сути, факт их идентификации с субкультурной общностью есть инициация отречения от государства, превращение в антигражданина, отстаивание интересов микрогруппы, а не национальных.

Акцентируем внимание на том, что управляемый хаос и демонтаж государственной системы, подразумевающие массовые беспорядки, могут быть реализованы только при помощи реакционно-протестных элементов.

Поэтому вполне логичным представляется выстроенный узурпаторами механизм управления, который посредством насаждения насильственных методов ограждает себя от тех, с помощью кого им удалось прийти к власти, не допуская никакого инакомыслия в стране.

Лимит насилия рядовых участников массовых беспорядков новой тоталитарной властью ограничивается, но в полной мере продолжает использоваться авторитарными диктаторами как инструмент подавления несогласных.

Приведем следующий пример. Мирное население Ирака и Ливии, часть которого выступала ранее против «диктатуры» Саддама Хусейна и Каддафи, в настоящее время готово терпеть сложные условия существования, безропотно соблюдать нормы шариата и подвергаться телесным наказаниям за их неисполнение, как и когда-то недовольное политикой «царизма» население Российской империи, став советскими гражданами, в условиях созданной системы исправительно-трудовых учреждений без возмущения терпело нужду, голод и всевозможные лишения.

Показательно, что известное изречение «Революция пожирает своих детей», произнесенное деятелем Великой французской революции Ж. Ж. Дантоном перед казнью, организованной для него бывшими соратниками, не теряет своей актуальности в современной мировой политической жизни, с детальной точностью воспроизводя схожий сценарий.

Завершая рассмотрение положений социальной психологии, связанных с механизмом функционирования толпы, в целях повышения эффективности противодействия массовым беспорядкам следует подчеркнуть их прикладное значение и сделать следующие выводы:

социально-психологические закономерности массовой психологии и механизма функционирования толпы учитываются и используются организаторами государственных переворотов и «цветных революций»;

отдельные изыскания классиков социальной психологии, изучавших феномен толпы, не могут быть приняты за истинные по причине определенного их несоответствия, по нашему мнению, реальным условиям событий, сопровождающихся массовыми волнениями и деструктивными действиями;

механизм функционирования толпы благодаря научно-техническому прогрессу приводится в действие посредством интернет-ресурсов. Сетевая разновидность толпы под провокационным воздействием агитаторов может трансформироваться из созерцающей массы в агрессивную, деструктивно настроенную общность;

с учетом того, что именно субкультурная среда является источником деструктивно настроенных элементов, в сфере криминологического прогнозирования массовых беспорядков представляет теоретический и практический интерес установление типичных для них криминогенных свойств;

в целях обеспечения общественной безопасности государства и предупреждения угроз эскалации социальных конфликтов необходимо разработать методологию измерения процентного соотношения деструктивных элементов в социальных стратах общества и, соответственно, внутри отдельных социальных групп.

Исходя из вышеизложенного предлагаем внедрить в практику правоохранительной деятельности методы математического моделирования поведения участников толпы и разработать оптимальные способы пресечения массовых беспорядков;

теоретические знания о психологических закономерностях функционирования деструктивной толпы и способах управления ею должны войти в набор профессиональных компетенций курсантов и слушателей, обучающихся в образовательных организациях МВД России.

Для реализации данного положения эффективной мерой может стать включение в учебные программы ведомственных образовательных организаций специальных курсов: «Психология деструктивной толпы», «Психология массовых беспорядков», «Психологические методы противодействия массовым беспорядкам» и т. п.

беспорядок революционный бунт

Литература

1. Взбунтовавшийся Хемниц. Германия пожинает плоды своей миграционной политики. (дата обращения: 28.03.2019).

2. Лебон Г. Психология народов и масс /пер. с фр. Э. Пименовой, А. Фридмана. М., 2017.

3. Райгородский Д.Я. Психология масс: хрестоматия. Самара, 2010.

4. Тард Г. Преступник и толпа. М., 2016.

5. Курпатов А.В., Аверьянов Г.Г. Руководство по системной поведенческой психотерапии. Ростов н/Д, 2013.

6. Сигеле И. С. Преступная толпа. М., 2013.

7. Массовые беспорядки в России в 20012013 гг.: досье. (дата обращения: 24.03.2019).

8. Почебут Л. Г. Социальная психология: учеб. Пособие для бакалавриата и магистратуры. 2-е изд., испр. и доп. М., 2018.

9. Биография Александра Музычко. (дата обращения: 29.03.2019).

10. The rebelled Chemnits. Germany reaps the fruits of its migrational policy. (date of access: 28.03.2019).

11. Lebon G. Psychology of the peoples and masses / trans from fr. by A. Pimenova, A. Freedman. Moscow, 2017.

12. Raigorodskiy D. Ya. The psychology of masses: Anthology. Samara, 2010.

13. Тард G. The criminal and crowd. Moscow, 2016.

14. Kurpatov A.V., Averjanov G.G. Sistematical behavior psicotherapy manual. Rostov-on-Don, 2013.

15. Sigele I.S. Criminal crowd. Мoscow, 2013.

16. Mass disorder in Russia in 2001-2013 years: a file. Enter from the site

17. Pochebut L.G. Social psychology: text. for bachelor and magistrate degrees. 2nd ed. rev. and suppl. Moscow, 2018.

18. The biography of Alexander Muzichko. (date of access: 29.03.2019).

Размещено на Allbest.ru