Соревновательная тревога в спорте. Взгляд аналитического психолога

Размещено на http://www.allbest.ru/

Соревновательная тревога в спорте. Взгляд аналитического психолога

Наталия Федунина

ЦСТиСК Москомспорта

Аннотация

Успешность спортивной деятельности в соревновательной ситуации во многом определяется психологической готовностью, тем, как настроен психический аппарат спортсмена, насколько спортсмен способен справиться с вызовами соревновательной ситуации, психическими механизмами, которые спортсмен использует для совладения с тревогой. В статье ситуации соревновательных трудностей рассматриваются с точки зрения теории объектных отношений, микродинамических сдвигов во внутрипсихической реальности спортсмена. В ситуации повышения тревоги и сложностей ее переработки могут привлекаться примитивные психические защиты: расщепления, идеализации, проекции, отрицания внешней и внутренней реальности, проективная идентификация. Их наиболее типичными следствиями являются переживания неуверенности в себе, снижение точности понимания и антиципации действий соперника, ощущение мышечной скованности, недооценка/переоценка соперника, ухудшение количественных и качественных характеристик спортивного действия. В статье представлены два случая со спортсменами разной спортивной квалификации, на материале которых обсуждаются проявления и следствия действия этих примитивных форм защиты. Также описывается специфика позиции психолога в спорте, значимость понимания им психической реальности спортсмена, потребностей, стоящих за тревогой, а также необходимость помощи в интеграции «я», несмотря на преобладающую целевую ориентацию на быстрый результат.

Ключевые слова: спорт, соревнования, теория объектных отношений, идентичность

Abstract

Competitive anxiety in sports. The view of an analytical psychologist

Natalia Yu. Fedunina

Center of Sport Technologies

The success of sports activity in a competitive situation is largely determined by psychological readiness, how the athlete's mental apparatus is configured, how much the athlete is able to cope with the challenges of a competitive situation, the mental mechanisms that the athlete uses to cope with anxiety. In the article, the situations of competitive difficulties are considered from the point of view of the theory of object relations, microdynamic shifts in the intrapsychic reality of an athlete. In a situation of increased anxiety and the difficulties of its processing, primitive mental defenses can be involved: splitting, idealization, projection, denial of external and internal reality, projective identification. Their most typical consequences are feelings of self-doubt, a decrease in the accuracy of understanding and anticipation of the opponent's actions, a feeling of muscle stiffness, underestimation/ overestimation of the opponent, a decrease in the quantitative and qualitative characteristics of sports action. The article presents two cases of athletes of different sports qualifications, on the basis of which the manifestations and consequences of these primitive forms of protection are discussed. It also describes the specifics of the position of a psychologist in sports, the importance of understanding the mental reality of an athlete, the needs behind anxiety, as well as the need for help in integrating the “I”, despite the prevailing target orientation for a quick result.

Keywords: sports, competitions, the theory of object relations, identity

Ситуация соревнования связана со значительным и резким повышением социальной тревоги вследствие таких факторов, как социальная оценка, ответственность, конкуренция и пр. Понимание психических изменений в этой ситуации может служить, как в патологическом методе французских психологов XIX в., тем контекстом, в котором изучаемые явления предстают особенно ярко и рельефно, позволяя лучше понять внутрипсихические микро-изменения, то, как внешняя социальная ситуация соотносится с внутренней.

Психологические факторы, связанные с переживанием соревновательной тревоги, вносят коррективы в систему реализации сложной спортивной деятельности, психомоторного процесса ре-шения двигательной задачи, воздействуя даже на автоматизированные навыки. В.М. Аллахвердов вводит понятие неосознанного негативного выбора, согласно которому «ошибка порождается не помехами, а логикой работы перцептивного механизма. То, что ...испытуемый в других условиях предъявления считает ошибкой, является правильным решением в логике познавательного процесса» [Аллахвердов 1993, с. 76]. Можно предположить, что то, как спортсмен переживает соревновательную тревогу, во многом определяет эту логику, создавая особые настройки психического аппарата, способствующие или затрудняющие реализацию его потенциала.

В данной статье на материале случаев психологического консультирования спортсменов будет рассмотрен феномен соревновательной тревоги, ее психологических проявлений, которые могут лежать в основе реорганизации спортивной деятельности вследствие особенностей переживания и защиты от тревоги в рамках теории объектных отношений. М. Кляйн описывала психику как сцену, где разыгрывается внутренняя драма и актерами предстают внутренние объекты. Собственные психические состояния являются хорошим барометром того, что происходит в нашем внутреннем мире. Например, когда мы переполнены плохими объектами, мы более склонны чувствовать, что нас критикуют, не поддерживают, ругают [Lemma 2015, р. 40]. Можно предположить, что снижение спортивной эффективности и досадные ошибки, сопряженные с состояниями неуверенности, пустоты, растерянности, напряженности, зажатости и пр., связаны не только с особенностями самой соревновательной деятельности (прессинг, внешняя оценка, конкуренция, требование максимальной эффективности и пр.) или психофизиологическими изменениями (существенными колебаниями психофизиологической возбудимости), но и с идентификационными сдвигами, мощной динамикой, которая разворачивается во «внутреннем театре» личности спортсмена под влиянием ситуации. соревновательная тревога спорт психологический

Соревнование - это ситуация непредсказуемости, остроты требования пребывания «в здесь и теперь», в настоящем, что вызывает необходимость максимальной интеграции личности, «стягивания» всех нитей прошлого и будущего в актуальное действие. Тут не принимаются в расчет былые заслуги или просто интенсивность тренировочного процесса. Это ситуация, когда нужно собрать все и вложить в одно выступление, одно само-проявление «я».

В спортивной психологии обсуждается несколько категорий, отражающих способность спортсмена воспринимать спортивную соревновательную задачу как вызов, а не угрозу для личности: целевая ориентация на эго и на задачу, сущностная и динамическая установки [Potgieter 2011]. Ориентированные на решение задачи спортсмены способны лучше фокусироваться на процессе, на поиске с этой целью максимально эффективных и элегантных способов, а не фиксироваться на награде. Тогда как эго-ориентированные спортсмены нацелены на обретение результата ради утверждения себя, подтверждения своей ценности, защиты «я», своей личностной состоятельности.

В концепции Двека [Potgieter 2011] описываются два типа внутренней установки личности в отношении своих способностей - сущностная и динамическая. Сущностная смысловая установка выражает убеждение, что, если у человека есть способность или талант, то его наличие не зависит от приобретаемых умений или навыков. Динамическая же установка предполагает, что талант можно развивать и ошибки, которые спортсмен совершает, не отражают его сущностных качеств. Для спортсменов с динамической ментальной концепцией развития характерно более продуктивное совладание с ситуацией ошибки, восприятие неудачи как мотивирующего фактора. Напротив, среди спортсменов с сущностной установкой соревнование переживается как угроза, а ошибка или неудача может приводить к демотивации и выпадению из деятельности, поскольку ставит под сомнение сущ-ностные категории - таланта, способностей, ценности личности [Potgieter 2011].

С этими категориями соотносится и одна из наиболее популярных, абсолютно справедливых формул спортивного коучинга: фокусируйся на действии, а не на результате. Однако ее реализация затруднена у спортсмена, когда психическое пространство уплощается и решение спортивной задачи ускользает, уступая место куда более важным личностным задачам защиты «я».

Переживание ситуации соревнования как угрозы, а не как вызова, спорта как войны, а состязания как сражения приводят к колебаниям уровня психического и активизации тревог, связанных с самосохранением, к уплощению символической репрезентации спортивной деятельности, переходу на уровень конкретных действий и представлений. Спортсменка Д. говорит, что лучше всего выступает, когда ей удается удерживаться в ситуации игры, когда она, как кошка, может наблюдать за мышкой, играть с ней, а в нужный момент поймать. Способность удерживать соревновательную спортивную ситуацию как ситуацию игры дает возможность сохранять наблюдающую часть «я», не «смешиваться» с соперником, не переходить на уровень конкретного переживания, когда символический спортивный укол становится несущим опасность и выражающим реальность нападения. Сохранение пространства игры - это сохранение трехмерности психического пространства, в котором удерживается позитивной аспект соревнование и не ставится под удар и под сомнение ценность спортсмена. Как отмечал Винникотт, игра предполагает переходное пространство между внутренней фантазией и внешней реальностью, глубину пребывания в этом переходном пространстве и в то же время удержания «как бы». Если человек начинает принимать игру слишком серьезно, он утрачивает способность играть [Greif 2010].

Дуализм спортивной установки «выиграл (величие) или проиграл (ничтожество)» сводит трехмерное пространство к двумерному, для чего характерны совершенно иные феномены и механизмы функционирования [Athanassiou-Popesco 2015]. Опора на внутренние поддерживающие объекты, уверенность (как доверие к внутренним опорам, имеющимся у спортсмена), интериоризированные отношения подменяются более примитивным акцентом на внешние, поверхностные аспекты восприятия и реагирования. Наиболее типичные жалобы, связанные с происходящим в соревновательной ситуации переходом к двумерному пространству, касаются чувства неуверенности в себе, снижения точности понимания и антиципации действий соперника, ощущения мышечной скованности (когда чувство целостности удерживается не опорой на внутренний/внешний хороший объект, внешним защитным панцирем, второй кожей).

В ситуации роста тревоги и невозможности ее переработать приоритетным становится избавление от нежелательного психического содержания с помощью механизма проекции на соперников, тренера, судей, товарищей по команде, а также привлечения других примитивных защит: расщепления, идеализации, отрицания внешней и внутренней реальности, проективной идентификации.

Проективная идентификация связана с процессом расщепления эго, причем хорошая или плохая часть «я» изгоняется из эго и проецируется во внешние объекты, что приводит к слиянию спроецированных частей «я» с внешним объектом [Rosenfeld 1987]. Это вызывает параноидную тревогу: объект, в который спроецированы враждебные части «я», становится преследующим. В открытых видах спорта (единоборствах, игровых и др.) частым проявлением проективной идентификации являются по-пытки «думать за соперника», когда проективная идентификация используется как способ контроля опасного и непредсказуемого другого. Такое всемогущее внедрение в соперника приводит к смешиванию с ним, потере своей «игры», нарушению ясного видения ситуации, а также тревоге и специфическому переживанию пустоты, потери себя. Внедрение с целью получения контроля над «источником опасности» существенно затрудняет взаимодействие с внешним миром, утрате точности и скорости восприятия, понимания спортивной ситуации, взаимоотношений с соперниками и товарищами по команде. Спортсменка М. сетует, что, посмотрев после поединка запись, сразу видит, что сделала не так и что надо было делать в той ситуации, и удивляется, что это не пришло в голову во время соревнований. Такого рода проявления могут быть следствием действия проективной идентификации, приведшей к смешению с соперницей и затруднениям спортивного мышления, восприятия и анализа моментов соревнования. Ситуация, переживаемая во внутреннем мире, может заглушить восприятие внешней реальности. Тогда фантазия рискует восторжествовать над оценкой реальности и суждением. Избыточное расщепление и проективная идентификация, по Мельтцеру [Meltzer 1990], приводят к недифференцированной интроекции и недостатку интеграции «я», существенно ослабляют «я».

Переживание другого, восприятие соперника - одна из ярких сфер, в которых проявляется микродинамика переключения с трехмерного на двумерное психическое пространство. Как отмечает Дж. Стайнер в книге «Психические убежища», одно из последствий проективной идентификации заключается в том, что «субъект относится к объекту не как к отдельной личности. Он может пренебрегать теми аспектами объекта, которые не соответствуют проекциям. ... Осознание отдельности приводит к чувству зависимости от объекта и таким образом к тревоге» [Стайнер 2013, с. 76, 78]. Аналогично А. Лемма подчеркивает, что внутренняя интеграция хорошего и плохого в другом и самом себе базируется на признании отдельности объекта [Lemma 2015, р. 46]. Попытки либо усиления контроля за соперником путем проективной идентификации, либо ухода в «психическое убежище», отдаление от ситуации связаны с переживанием тревоги вследствие отделенности и неконтролируемости другого (соперника).

В то же время соревновательная тревога затрудняет и благотворное проявление проективной идентификации, где проекция части себя в другого служит лучшему пониманию соперника и возможности использования этого знания в поединке, когда спортсмен способен и проецировать, и возвращать проекции. Жесткость границ «я», возникающая в ответ на соревновательную тревогу, глобальность «no-entry» системы снижает гибкость восприятия и понимания действий соперника, лежащих в основе процессов антиципации, возможности «прочитать» соперника, но не слиться с ним.

Работа депрессивной позиции позволяет преодолеть фантазии всемогущества, связанные с первичным нарциссическим использованием проективной идентификации, в которой «я» не может вынести своей малости и слабости, своей зависимости от объекта и использует магические средства достижения могущества, не признавая постепенности процесса взросления и возрастания. Когда «я» не может отказаться от своего всемогущества, оплакать его, и перед соревнованием оказывается доведенным до состояния того, кто ничего не узнал, ничего не приобрел.

Изгоняться могут не только плохие переживания и связанные с ними части «я», но и хорошие, чтобы сохранить в безопасности от того, что переживается как внутреннее плохое, от преследующих внутренних объектов [Klein 1946; Segal 1980]. Этим процессом обусловлены ситуации переоценки соперника, возможностей тренера и пр. Спортсмен К. рассказывает, что в значимые моменты боя он чувствует себя в тупике и начинает искать поддержки, всецело полагаться на подсказки тренера, как будто теряет себя. И в тоже время практически ничего из этих подсказок у него не получалось реализовать, так как они были ему «неудобны». В данном случае спроецированными оказываются хорошие части спортивного «я». В состоянии фрустрации спортсмен пытается «убежать» во внешний идеализированный объект. Эго чувствует себя подчиненным этому идеализированному объекту, теряя ощущение собственной ценности, компетентности, а также агентивные части «я», способные решать кон-фликты и находить выход из сложной спортивной ситуации. В подобном состоянии спортсмен не может использовать помощь и подсказки, так как тренер становится тем объектом, который «украл» активные и способные части, тем, кто контролирует его, враждебным, коварным внешним объектом, от кого невозможно принять помощь.

В ситуации переоценки соперника, приписывание ему или ей особых способностей, удачи, мастерства и пр. может быть связано с целым рядом феноменов - от проекции хороших частей «я» до пе-реживаний зависти к другому. Спортсмен Т. описывает, как робеет перед опытным соперником, тот для него является идеалом смелости, трудолюбия, стойкости, мастерства. Т. чувствует неловкость и даже считает недостойным выигрывать у Мастера.

Таким образом, ситуация соревнований резко усиливает напряжение конфликта требований, сомнений, возможностей в соревновательный период. Трудность выдерживать этот накал внутреннего конфликта, признать и интегрировать разные состояния такие, как нормальные тревоги и страх, может приводить к проекции наиболее сложных переживаний вовне, а, следовательно, и ослаблению эго в связи с проекцией состояний и связанных с ними частей «я» вовне. Меняются и ведущие защитные механизмы переживания тревоги. На первый план выходят всемогущество, проекция, проективная идентификация, идеализация, существенно искажающие реальность, меняющие восприятие и отношения с объектом (как с соперниками, так и с помогающей фигурой тренера, а помимо этого - возможностью видеть и принимать помощь). Кроме того, колебания психической организации вследствие ситуаций соревновательной ответственности и требований могут также активировать архаичное суперэго - критическое, осуждающее, наказующее, включенное в ситуацию внутреннего преследования, требующее совершенства. Требование совершенства, в котором «я» как бы приклеивается к своему идеалу и между ними не остается никакого зазора, приводит нас к двумерному пространству, где все, что не является совершенным, приравнивается к нулю, а «игра» цветов, нюансов и вариаций исчезает. Такое уплощение психического мира может свидетельствовать о невыполненной работе интеграции по-терь.

Рассмотрим два случая соревновательной тревоги у спортсменов разной спортивной квалификации.

Случай 1. Под гнетом идеальности

Кирилл, 15 лет, КМС. Обратился со сложностями деятельности в ситуации соревнования. «Тренер говорит, да я и сам чувствую, что во время игры я не могу получать кайф, чувствую себя скованно, боюсь ошибиться все время, боюсь, что у меня не получится, очень расстраиваюсь, если ошибаюсь, а уж если это фатальная ошибка, то все... раньше плакал из-за этого, теперь нет, но все равно чувствую себя полным ничтожеством». В контр-пе- реносе при работе с Кириллом я чувствую, что должна показать свою супер-эффективность, я должна задавать хорошие вопросы, оптимально разрешить все проблемы, быстро показать результат, соответствовать всем требованиям и оправдать возложенные ожидания. Это очень довлеющее, давящее переживание: «Ты идеально выполняешь свою работу, иначе ты ноль, никчемный психолог».

Дихотомия обнажает двумерность этой области психического пространства. В нем мало место для «я», которое хочет и готово учиться, постигать новое, а значит - ошибаться, падать, вставать и искать новые пути. Все блокируется требованием идеальности, требованием совершенного выступления и конкретностью достижения - медалью. Внутренние переживания удовольствия от игры, радости освоения и узнавания, общения чужды двумерной организации. Кирилл бредит медалями и кубками, он должен стать первым, аргументируя, что «медаль - это на всю жизнь», как то конкретное, что может стать гарантом, обеспечить признание и место, остановить мгновение.

Топология его внутреннего пространства - это топология разрыва, где есть высший уровень победы, первого места, и нижний уровень аннигиляции (слабости, поражения, неудачи, сведения к нулю). Всемогущество его вершин гласит: «Ты будешь гигантом, никто тебя не унизит, никто не посмеет тебя не заметить». Но как силен страх этого бесконечного падения с вершины. Любое переживание слабости, уязвимости, малости, не говоря уже о неудаче, служит напоминанием об угрозе падения и необходимости защиты и контроля, чтобы его избежать. Этот разрыв непрерывности внутреннего пространства ограничивает свойственную другой части личности Кирилла способность играть, проявлять терпение и упорство, продолжать работать, чтобы набираться сил и умений, для которой падение не является бесконечным и катастрофическим, которая может сказать: «Я падаю - я встаю». Страх спуститься - это не просто страх стать маленьким, а страх аннигиляции, исчезновения. С одной стороны, будучи все время идеальным, ему не надо работать, чтобы становиться большим, что дает начало ложной силе, так часто обозначаемой им на поверхности, но не переживаемой изнутри. А с другой стороны, оставляет его на растерзание преследующих при любой угрозе неидеаль- ности и слабости.

Такое внутренне расщепление и проекция частей «я» не просто ослабляет эго, но также нарушает точность восприятия реальности. Согласно М. Кляйн, ослабление чувства всемогущества связано с развитием чувства реальности [Кляйн 2008].

Случай 2. Сквозь пустоту

Схожим образом описывает переживаемые ею состояния Лика, 24 года, МСМК. «Я жутко переживаю, если что-то не получается. Я очень хочу выиграть, и все. Меня ловят на моих же ошибках. Если я ошиблась, я уже не могу думать, у меня какая-то паника начинается. И я как будто ничего не знаю и не умею, совершенно пустая. Такую ерунду начинаю делать... потом расстраиваюсь еще больше и уже вообще ничего не соображаю. Ну, и перед соревнованием уже за несколько дней совершенно разбитая была: сплошные мысли, что могу проиграть, что у меня не получится. И главное - я все это понимаю, но не могу ничего сделать, это происходит непроизвольно». Дж. Уильямс связывает состояние пустоты с ситуацией пациентов, у которых когда-то было контейнирующее пространство, но они утратили или отказались от него в качестве защиты от психической боли. Место, некогда занятое хорошим присутствующим объектом, не остается вакантным. Его занимают внутренние преследователи [Williams 1997].

Можно предположить, что садистическое, всемогущее, жестокое супер-эго, не знающее пощады, не видящее обстоятельства и ситуации, преследующее и карающее, приводит к бесчувственности к своим нуждам и состояниям, буквальному опустошению профессиональной идентичности, когда нет шансов использовать свое мастерство, реализовать свои возможности, получать удовольствие и радость от любимого дела. Невозможность пережить разочарование от ошибки, преследование и обесценивание приводит к неспособности сохранять хороший, обладающий потенцией объект внутри себя. Ситуация ошибки, переживаемая как ситуация потери хорошего объекта, влечет смену идентификации - на идентификацию с разрушенным, опустошенным объектом, подверженным массированным атакам, обесцениванию и временной потере свойств, связанных с идентификацией с мастером-спортсменом, обладающим опытом и необходимыми навыками.

Согласно А. Дубински, одно из самых распространенных расщеплений заключается в доминировании всемогущей части и отщеплении уязвимой части, которая изолирована от реальности и чьи возможности для роста, развития, взросления существенно ограничены [Dubinsky 1997], что приводит к нестабильности состояния личности, и, как следствие, снижению спортивной эффективности в ситуациях, связанных с повышением эмоционального возбуждения или воспринимающихся как угроза для всемогущей части/идентификации личности. Еще одна часть личности, занимающая понимающую позицию, осознающая происходящее, оказывается в позиции беспомощного наблюдателя, не способного использовать свое знание для регуляции внутренних процессов, осмысления и интеграции разных частей я и их возможностей. Я-нарциссическое чувствует угрозу, сталкиваясь с испытанием реальностью.

Лика говорит, что «упрощается» и из-за этого проигрывает соперницам, теряет в скорости, точности, видении спортивной ситуации. В связи с этим процессом интересно представление П. Жане, различавшего чувства (регуляторы действия) и эмоции (являющиеся следствием трудностей адаптации к ситуации, невозможностью справиться) и описывавшего ситуации трансформации, снижения уровня психического под влиянием эмоций [Janet 1926]. Чувства могут усиливать, временно затормаживать или останавливать определенное первичное действие. Другие действия разворачиваются в своем нормальном режиме. Эмоция же распространяет свое влияние практически на весь организм. Она представляет собой существенное изменение уровня психического, приводящее не только к потере синтетической функции и сведению к автоматическим формам поведения, что ярко видно в случаях истерии, но и к подавлению высших форм поведения и снижению психического напряжения до уровня низших реакций [Janet 1926]. Эти примитивные акты обладают огромным энергетическим зарядом. Для примитивного существа важны не совершенствования действия, не «излишества», но его сила. Эмоция, таким образом, «подменяет качество количеством» [Janet 1926]. Если чувства помогают регулировать действие, понять соперника, отслеживать собственное состояние, усиливать точность метакогнитивного мониторинга, то эмоции переводят поведение, всю систему психомоторной организации на более низкий уровень.

Специфичность позиции аналитического психолога в спортивной психологии

Ситуация соревнования - ситуация резкого повышения уровня тревоги, а следовательно, и переструктурирования уровня защит, совладания с тревогой, напряженной внутренней ситуацией - требования, сравнения, ответственности. Результат действия этих механизмов спортсмены описывают, как «начал думать за соперника», «знал, что надо делать, но почему-то делал другое», «пытался слишком сильно все контролировать, поэтому не получилось выступить свободно, как на тренировке», «весь зажался, стал как деревянный», «переоценил/недооценил соперников».

Область спортивной психологии, особенно применительно к задаче психологической подготовки к соревнованиям, является сферой, где преобладает острое давление результата, срочности, действия. (Впрочем, как и в ситуации консультирования, ориентированного на задачу «убрать» симптом.) И в этом плане, если психолог включается в ту же систему координат, он рискует потерять наблюдающую и понимающую функцию, которую и предполагает его роль.

Как отмечала М. Кляйн, аналитик должен стремиться «лишь анализировать и удерживаться от желания формировать и управлять психикой его пациента. Если тревога не будет препятствовать ему, он сможет спокойно ждать развития правильного исхода, и таким образом этот исход будет достигнут» [Растин, Растин 2020, с. 49]. Понимание психической реальности спортсмена, микродинамики его идентификационных процессов, хронотопа внутреннего мира, возможность не просто вернуть проекции, а интерпретировать их в контексте отношений, мотивов, характера тревоги и цели проекции [Segal 1980], сфокусироваться на потребности, которая стоит за тревогой [Alvarez 1992], может помочь спортсмену в интеграции «я», возвращении частей «я», усилении эго перед лицом тревоги и фрустрации, и как следствие - в повышении точности восприятия и реагирования на реальность соревнований. Аналитическая психология дает понимание связи переживаний спортсмена, его поведения, эмоциональных реакций/состояний и действий с внутренними объектами и интернализированными объектными отношениями. На сеансе в переносе может быть реконструирована внутренняя ситуация спортсмена, понимание и переработка которой способно изменить внутренний ландшафт психического и помочь спортсмену удерживать трехмерность психической реальности с ее плодами спонтанности, состояния потока, игры, антиципации, удовольствия и радости от соревнования.

Спорт с его сочетанием мастерства и красоты тела и духа в своем подлинном, зрелом воплощении может быть той сферой опыта изучения взаимосвязи телесного и психического, пребывания в настоящем благодаря каждодневному опыту обращения со своими возможностями и несовершенством, без отрицания человеческой неполноты, взаимозависимости и ограничений [Hansell 2010].

Литература

Аллахвердов 1993 - Аллахвердов В.М. Опыт теоретической психологии (в жанре научной революции). СПб.: Печ. Двор, 1993. 325 с.

Кляйн 2008 - Кляйн М. Развитие одного ребенка // Психоаналитические труды в 7 тт. Развитие одного ребенка. Т. 1 / Науч. ред. С.Ф. Сироткин, М.Л. Мельникова. Ижевск: ИД «ERGO», 2008. С. 11-81.

Растин, Растин 2020 - Растин М., Растин М. Читая Кляйн. М.: ИОИ, 2020. 347 с.

Стайнер 2013 - Стайнер Дж. Психические убежища. М: Когито-центр, 2013. 239 с. Alvarez 1992 - Alvarez A. Live company: Psychoanalytic psychotherapy with autistic, borderline, deprived and abused children. London: Tavistock/Routledge, 1992. 264 p.

Athanassiou-Popesco 2015 - Athanassiou-Popesco C. L'aquisation de la troisieme dimension psychique. France: Edition Popesco, 2015. 228 p.

Dubinsky 1997 - Dubinsky A. The apprehension of emotional experience // Psychotic states in children / Ed. by M. Rustin, M. Rhode, A. Dubinsky, H. Dubinsky. London: Duckworth, 1997. P 5-25.

Greif 2010 - Greif D. Revaluing Sports // Contemporary Psychoanalysis. 2010. Vol. 46 (4). P 550-561.

Hansell 2010 - Hansell J. Sports-Applied Psychoanalysis Par Excellence // Contemporary Psychoanalysis. 2010. Vol. 46 (4). P. 539-549.

Janet 1926 - Janet P. De l'angoisse a l'extase: Etudes sur les croyances et les sentiments. Les Sentiments fondamentaux. T. 1. Paris: Alcan, 1926. 532 p.

Lemma 2015 - Lemma A. Introduction to the practice of psychoanalytic psychotherapy. Second edition. Chichester: Wiley, 2015. 344 p.

Meltzer 1990 - Meltzer D. The Claustrum. London: Karnac Books Ltd., 1990. 195 p.

Klein 1946 - Klein M. Notes on some schizoid mechanisms // The International journal of psycho analysis. 1946. Vol. 27. P 99-110.

Rosenfeld 1987 - RosenfeldH. Impasse and interpretation. New York, London: Tavistock, 1987. 324 p.

Potgieter 2011 - Potgieter R. Goal orientation, the growth mindset and coping strategies for success and failure in competitive sport: Ph.D. dissertation. Pretoria: Sciences University of Pretoria South Africa, 2011.

Segal 1980 - Segal H. Introduction to the Work of Melanie Klein. New York: Basic Books, 1980. 154 p.

Williams 1997 - Williams J. Internal landscapes and foreign bodies: Eating Disorders and Other Pathologies (Tavistock Clinic Series). New York: Routledge, 1997. 158 p.

References

Allakhverdov, V.M. (1993), Opyt teoreticheskoi psikhologii (v zhanre nauchnoi revolyutsii) [The experience of theoretic psychology], Pech. Dvor, St. Petersburg, Russia.

Alvarez, A. (1992), Live company: Psychoanalytic psychotherapy with autistic, borderline, deprived and abused children, Tavistock/Routledge, London, England.

Athanassiou-Popesco, C. (2015), L'aquisation de la troisieme dimension psychique, Edition Popesco, France.

Dubinsky, A. (1997), “The apprehension of emotional experience”, in Rustin, M., Rhode, M., Dubinsky, A. and Dubinsky, H. (ed.), Psychotic states in children, Duckworth, London, England, pp. 5-25.

Greif, D. (2010), “Revaluing Sports”, Contemporary Psychoanalysis, vol. 46 (4), pp. 550561.

Hansell, J. (2010), “Sports-Applied Psychoanalysis Par Excellence”, Contemporary Psychoanalysis, vol. 46 (4), pp. 539-549.

Janet, P (1926), De l'angoisse a l'extase: Etudes sur les croyances et les sentiments. Les Sentiments fondamentaux. Tom 1, Alcan, Paris, France.

Klein, M. (1946), “Notes on some schizoid mechanisms”, The International journal of psycho-analysis, vol. 27, pp. 99-110.

Klein, M. (2008), “The development of a child”, in Sirotkin, S.F. and Mel'nikova, M.L. (ed.), Psikhoanaliticheskie trudy v 7 tt. Razvitie odnogo rebenka. Tom 1 [Psychoanalytic works in 7 tomes. The development of a child. T 1], ID «ERGO», Izhevsk, Russia, pp.11-81.

Lemma, A. (2015), Introduction to the practice of psychoanalytic psychotherapy, 2nd ed., Wiley, Chichester, England.

Meltzer, D. (1990), The Claustrum, Karnac Books Ltd., London, England.

Potgieter, R. (2011), Goal orientation, the growth mindset and coping strategies for success and failure in competitive sport, Ph.D. dissertation, Sciences University of Pretoria South Africa, Pretoria, South Africa.

Rosenfeld, H. (1987), Impasse and interpretation, Tavistock, New York, London, USA, England.

Rustin, M. and Rustin, M. (2020), ChitayaKlyain [Reading Klein], IOI, Moscow, Russia. Segal, H. (1980), Introduction to the Work of Melanie Klein, Basic Books, New York, USA. Stainer, J. (2013), Psikhicheskie ubezhishcha [Psychic retreat], Kogito-tsentr, Moscow, Russia.

Williams, J. (1997), Internal landscapes and foreign bodies: Eating Disorders and Other Pathologies (Tavistock Clinic Series), Routledge, New York, USA.

Размещено на Allbest.ru