Полисубъектность медиасреды и ее потенциальное влияние на социальный конфликт

Размещено на http://www.allbest.ru/

Полисубъектность медиасреды и ее потенциальное влияние на социальный конфликт

Елена Вартанова

Наряду с контент-стратегиями репрезентации конфликта, определяемыми его продолжительностью, интенсивностью, динамикой и результатами, долгосрочные социальные эффекты конфликта, возможности его прогнозирования, регулирования и разрешения в настоящее время все сильнее зависят от природы субъекта медиакоммуникационного пространства, освещающего этот конфликт. В результате цифровизации коммуникаций возросла интерактивность медийных репрезентаций как конфликта, так и других социальных явлений и процессов, что оказывает все более заметное воздействие на современную общественную жизнь. Трансформирующиеся характеристики цифровой медиасреды превращают прежде статичные и однонаправленные контентстратегии репрезентаций в динамичные, разновекторные и продолжительные процессы, усиливаемые вовлеченностью аудитории как нового субъекта медиакоммуникационного поля и усложняющие «жизненный цикл» конфликта (Ткачева, Вартанов, Дунас, Гуреева, 2016).

При анализе медиарепрезентаций любого социального конфликта встает множество вопросов, порожденных процессом цифровизации медиа. Среди них и такие:

• Как полисубъектная структура медиасреды, включающая институционализированные и неинституционализированные медиа, детерминирует стратегии освещения и развития конфликта этими противостоящими друг другу субъектами?

• К каким эффектам приходят (или стремятся) традиционные СМИ и социальные медиа, выполняя одновременно и схожие, и различые функции в общественных коммуникациях?

• Как аудитория, выступающая синхронно и пассивным, и активным потребителем медиа, реагирует на медиарепрезентации конфликтов «традиционными» и «новыми» участниками медиакоммуникационного процесса?

Факторы воздействия на стратегии медиарепрезентации конфликтов

Полисубъектная структура медиасреды (традиционные СМИ, новые медиа, активная аудитория) не позволяет прогнозировать стратегии репрезентаций социального конфликта, потенциал его эскалации или, напротив, регулирование и разрешение под воздействием медийного освещения с помощью традиционных подходов. Медиаэффекты освещения тех или иных конфликтов могут быть принципиально разными и часто непредсказуемыми, поскольку субъекты медиапространства имеют различную природу и выполняют разные роли, реализуя детерминированные противоречивыми интересами контент-стратегии.

Традиционные СМИ, ориентированные на достижение общественного баланса и стабильности (что заложено природой журналистики как результата неформального общественного договора), в большинстве своем освещают конфликт, опираясь на профессиональные принципы журналистики. В фокус внимания традиционных массмедиа в основном попадают конфликты социально значимого, государственного масштаба. Как показали недавние исследования, журналисты, формируя повестку дня, склонны воспринимать конфликт как новостную ценность (Толоконникова, Лукина, 2021). При этом, руководствуясь профессионально-этическими стандартами профессии, редакции СМИ и профессиональные журналисты выступают, скорее, нейтральными хроникерами или даже миротворцами, нацеленными на примирение конфликтующих сторон (Смирнова, Шкондин, 2021).

Конфликтогенный потенциал в большей степени присущ интернетсреде, в которой освещение конфликтов разного уровня, в том числе межличностных и локальных, отличается иным характером, ориентировано на принципиально иные цели и задачи. Здесь межличностные конфликты из-за анонимности, отсутствия общения «лицом к лицу», вследствие дистанционной и медийной опосредованности коммуникации чаще перерастают во враждебность членов сообществ по отношению к другим сообществам и друг к другу. Кроме того, важную роль играет и отсутствие общих этических принципов, разделяемых всеми субъектами цифровой медиакоммуникации (Bodrunova, Litvinenko, Blekanov, 2021; Жуйков, Каспаров, Нурахмедова, 2019).

Стратегии медиарепрезентации конфликтов существенно различаются и напрямую зависят от природы/типа субъекта медиасреды (см. рис.). К настоящему моменту еще не сформировано научное понимание того, на каких основах (профессиональных, политэкономических, аксиологических и т.п.) в условиях новой сложной структуры медиасреды функционируют ее субъекты. Уточняя эту мысль в контексте медиаконфликтологии, следует перейти к вопросам о том, почему социальные конфликты тем или иным образом освещаются институционализированными (традиционные СМИ) и неинституционализированными (социальные медиа, активная аудитория, принимающая на себя часть функций журналистов по созданию и распространению контента) субъектами.

Рисунок. Репрезентация конфликта в цифровой медиасреде

Ответы на эти вопросы, по нашему мнению, детерминируются уже обозначенными в отечественной академической литературе подходами, анализирующими:

• во-первых, связь между типами субъектов медиасреды и типами медиарепрезентаций, а также специфику поведения аудитории различных субъектов медиасреды (Макеенко, Вырковский, 2021);

• во-вторых, особенности «жизненного цикла» медиарепрезентаций реальности в цифровой медиакоммуникационной среде, зависящие от таких факторов, как канал и платформа распространения медиаконтента, а также аудитория и связанные с ней группы интересов; причем именно аудитория становится не столько фактором, сколько инструментом развития информационных кампаний (Ткачева, Вартанов, Дунас, Гуреева, 2016);

• в-третьих, типы социальных эффектов, оказываемых каждым из субъектов медиакоммуникационной среды (и по отдельности, и в совокупности) на аудиторию в зависимости от специфики самой аудитории, особенно в ситуациях конфликта, социальных проблем, неопределенности (Aslanov, Kotov, 2022);

• в-четвертых, возможности прогнозирования и потенциального регулирования реакции аудитории на социальные конфликты в краткосрочной и долгосрочной перспективе (Шкондин, 2021).

Говоря о сложной природе медиарепрезентаций конфликта, следует иметь в виду, что медиа могут играть самые разные роли: информаторов, соучастников, регуляторов конфликта; инструмента распространения конфликта в широком коммуникационном пространстве; области его существования и порождения (Байчик, 2020). При этом, преодолевая традиционные границы сфер социальной коммуникации, организованных институционально, профессионально, социально-политически, цифровые медиакоммуникации позволили социальным субъектам в рамках конфликта напрямую вступать в коммуникацию, используя организационный и мобилизационный потенциал Интернета и новых технологических платформ (Mortensen, Eskjaer, Hjarvard, 2015). В последнее десятилетие ситуация усложнилась, поскольку в медиакоммуникационном поле, наряду с социальными сетями, появился новый влиятельный игрок - глобальные цифровые платформы, чья аудитория, формируемая прежде всего молодыми людьми, доверяет их содержанию больше, чем традиционным СМИ (Дунас (ред.), 2021; Chobanyan, Nikolskaya, 2021).

Таким образом, при рассмотрении взаимодействия социального конфликта и медиа возможно утверждать: медиакоммуникации стали и информационным пространством, в котором репрезентируются наиболее резонансные конфликты, и средой порождения и существования самого конфликта, в которую вовлечены старые и новые субъекты. Новую субъектность цифровой медиасреды формируют:

• институционально организованные СМИ, участвующие в создании новостной повестки дня для массовой аудитории, вне зависимости от того, действуют ли они в интересах национального государства или других политэкономических элит;

• социальные медиа, представленные «новыми профессионалами» (блогерами, инфлюенсерами, лидерами мнений);

• и самые разные репрезентанты аудитории - пострадавшие в результате конфликтов, его свидетели, наблюдатели, очевидцы, которые не вовлечены в конфликт напрямую, но имеют о нем представление, а также просто не знакомые с реальной ситуацией люди, которые и формируют мнение о конфликте на основе его медиарепрезентаций.

Конфликт как ценность и антиценность медиа

Анализ теоретического дискурса конфликтологии и медиаисследований показывает: вне зависимости от национальной, культурной и даже цивилизационной специфики общества, социальный конфликт возникает в любом общественном пространстве, хотя модели управления конфликтами при этом заметно отличаются по причине политэкономической и культурной специфики стран и регионов (Манойло, 2015). Несмотря на сохранение значительных различий в национальных традициях и культуре, во всех странах мира интенсивное развитие медиатехнологий, предоставляющих цифровые сервисы и платформы для многосторонних сетевых взаимодействий между социальными институтами и людьми, привело к схожим качественным изменениям и унификации социальной коммуникации в современных обществах (Кин, 2020; Дунас, 2020). Медиа превратились в среду, в которой возможны проявления множества конфликтов, производимых агентами разной природы и разной субъектности в контексте медиакоммуникационного процесса (Dorfman, Mattelart, 1975; Herman, Chomsky, 1988; Макеенко, Кугушева, 2019).

Картина современного мира создается медиарепрезентациями широкого спектра реальности, и в значительной степени она отражает разнообразные социальные конфликты - политические, экономические, межэтнические, межрелигиозные, вызванные противоречивым отношением к уязвимым социальным и культурным группам. Эффекты репрезентации конфликтов, как показывают исследования, весьма различны - от позитивных до крайне негативных. Воздействие медиарепрезентаций конфликта зависит во многом от того, как фреймируется конфликт, какими лингвистическими, жанровыми, стилистическими средствами происходит транслирование информации в сообщении (Nelson, Clawson, Oxley, 1997), какие элементы журналистского текста акцентируются, к какой интерпретации событий подводит аудиторию автор текста (Entman, 1993; Semetko, Valkenburg, 2000; Daalmans, Odink, 2019; Vyncke, van Gorp, 2020).

При анализе взаимодействий социального конфликта и медиа следует выделить несколько подходов. С одной стороны, речь идет о политологических и социологических подходах, рассматривающих конфликт как факт реальности, как необходимую и неотъемлемую часть общественного развития (Дарендорф, 1994). С другой стороны, очевидны иные - философские и медиаисследовательские - подходы, рассматривающие конфликт в ценностном аспекте - с позиций морали и этики. В этом случае конфликт представляет собой антиценность, ему противопоставляется достижение гармонии, согласия и благополучия. При этом теоретический медиадискурс зачастую упускает морально-этический аспект, рассматривая конфликт через призму его информационной ценности, потенциал создания инфоповода (Вартанова, Дунас, Гладкова, 2021).

Конфликту редко дается критическая оценка не только медиаисследователями, но и широким академическим сообществом, поскольку, согласно подходам современной конфликтологии, конфликт изучается как естественное проявление общественной жизни (Козлов, Левина, Эстрова, 2018) и как профессиональный стандарт журналистики, определяя информационную ценность контента СМИ (Лукина, Толоконникова, 2021). Сегодня теоретико-методологический дискурс конфликта (как медийный, так и конфликтологический) требует выработки новой нормативности, адекватной междисциплинарным подходам к его природе, нормам освещения с учетом потенциальных рисков. Целью может стать регулирование и разрешение конфликта, в связи с чем можно вспомнить предложенную Ю. Хабермасом (2006) модель коммуникационного процесса, эффектом которого является коммуникативное действие, основанное на моральном сознании (Вартанова, Дунас, Гладкова, 2021). конфликт коммуникационный социальный медиа

Немецкий философ считал, что в основе целеполагания любой коммуникационной модели - мораль, следовательно, целью коммуникации как социального действия должно быть согласие его участников по достижению совместных целей в определенной ситуации. Важно подчеркнуть, что такой подход противостоит традиционному пониманию конфликта как столкновения интересов и взглядов. Поэтому уход от конфликтных моделей коммуникации в пользу модели коммуникативного действия, по мнению Ю. Хабермаса, призван сформировать новые формы социального управления как коммуникационными потоками, так и обществом в целом. Такая философская трактовка процессов общественной коммуникации соответствует нормативной модели журналистики (Прохоров, 2011; McQuail, 2005), где соблюдение не только профессиональных, но и этических норм является основополагающим принципом профессии.

К сожалению, в медийном и академическом дискурсе в настоящее время фактически отсутствует осмысление конфликта как антиценности, препятствующей сбалансированному функционированию общества, всей социальной системы. В фокус внимания чаще попадает тот тип коммуникации, который ориентирован не на понимание позиции другого коммуниканта, а на утверждение позиции самого коммуникатора, тот тип коммуникации, который не ориентирован на получение гуманистических эффектов и общественного согласия.

Очевидно, что базовым предположением в анализе взаимодействия социального конфликта и медиа может быть постулат о том, что через информирование и коммуникацию медиа могут как предупредить и предотвратить многие социальные конфликты, так и спровоцировать и распространить их. Исходя из важности социальной ответственности журналистики, СМИ, медиа как влиятельного социального института, можно предположить, что в дальнейшем в научное осмысление проблемы следует включать основные драйверы деэскалации конфликта - этику и мораль, проявляемые на всех его уровнях и значимые для любых его видов и субъектов. Именно такой подход потребует дальнейшей теоретической проработки и концептуализации, поскольку регулирование и разрешение конфликта невозможно без прогнозирования медиарепрезентации конфликта на разных этапах ее «жизненного цикла».

Библиография

1. БайчикА.В. Массмедиа. Ценности. Конфликт. СПб.: Изд-во РХГА, 2020.

2. Вартанова Е.Л.,ДунасД.В., ГладковаА.А. Медиа и конфликты: исследование взаимовлияния в актуальном академическом дискурсе // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2021. № 4. С. 3-33.

3. Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования. 1994. № 5. С. 142-147.

4. ДунасД.В. Социализация и самореализация как ключевые мотивы медиапотребления (опыт исследования поколения Z в России) // Меди@льманах. 2020. № 5. С. 25-35.

5. Жуйков А.А., Каспаров А.Р., Нурахмедова А.А. Виртуальные конфликты в социальных сетях как угроза информационной безопасности // Вестн. Адыг. гос. ун-та. Сер. 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. 2019. № 2. С. 89-94.

6. Кин Дж. Демократия и декаданс медиа. М.: ИД ГУ ВШЭ, 2020.

7. Козлов А.С.,Левина Е.В., Эстрова П.А. Конфликтология социальных групп и организаций. М.: URSS, 2018.

8. Лукина М.М., Толоконникова А.В. Конфликт в повестке дня российских информационных агентств: исследование в контексте конструктивной журналистики // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2021. № 5. С. 27-50.

9. Макеенко М.И., Вырковский А.В. Возможности влияния неинституционализированных производителей развлекательного и познавательного контента на аудиторию // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2021. № 5. С. 74-99.

10. Макеенко М.И., Кугушева А.А. Возможности использования политической экономии коммуникации в российской теории медиа // Медиаскоп. 2019. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2574

11. Манойло А.В. Убить котенка, или Как действуют технологии конфликтной мобилизации в социальных сетях // Конфликтология / nota bene. 2015. № 2. С. 197-202.

12. Медиапотребление «цифровой молодежи» в России: моногр. / под ред. Д.В. Дунаса. М.: Фак. журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2021.

13. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: учебник для студентов вузов. 8-е изд., испр. М.: Аспект Пресс, 2011.

14. Смирнова О.В., Шкондин М.В. Исследования медиа и журналистики в контексте конфликтологии: системно-теоретические аспекты // Вопросы теории и практики журналистики. 2021. Т. 10. № 1. С. 5-21.

15. Ткачева Н.В., Вартанов С.А., Дунас Д.В., Гуреева А.Н. К вопросу о теоретическом понимании новостей в цифровую эпоху: трансформация структуры, сил влияния, «жизненного цикла» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2016. № 3. С. 3-16.

16. Толоконникова А.В.,Лукина М.М. Конфликты в информационной повестке дня: к вопросу об объективности (на примере публикаций российских информационных агентств «Интерфакс» и ТАСС) // Меди@льманах. 2021. № 5. С. 74-85.

17. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб.: Наука, 2006.

18. Шкондин М.В. Медиасистема как фактор освоения мира социумом. М.: Фак. журн. МГУ, 2021.

19. Aslanov I., Kotov A. (2022) 'Waves' and 'flashes' of the Pandemic: How COVID-19 Metaphors in Russian Media Influence Reasoning. World of Media. Journal of Russian Media and Journalism Studies 2: 13-27.

20. Bodrunova S., Litvinenko A., Blekanov I. (2021) Incivility and Political Dissent: Multiple Roles of Aggressive Speech in Comments on Russian YouTube. In: Proceedings of the Weizenbaum Conference 2021. Berlin: Weizenbaum Institute for the Networked Society; The German Internet Institute, pp. 1-4.

21. chobanyan K., Nikolskaya E. (2021) Testing the Waters: TikTok's Potential for Televi-sion News. World of Media. Journal of Russian Media and Journalism Studies 3: 62-88.

22. Daalmans S., Odink M. (2019) Stereotyped but Liked? A Content Analysis of the Presence and Stereotypical Portrayal of Minority Groups in Award-Winning Commercials. Communication Research Reports 36 (3): 231-241. DOI: 10.1080/08824096.2019.1630605

23. Dorfman A., Mattelart A. (1975) How to Read Donald Duck. New York: International General.

24. Entman R.M. (1993) Framing: Toward Clarification of a Fractured Paradigm. Journal of Communication 43 (4): 51-58.

25. Herman E.S., Chomsky N. (1988) Manufacturing Consent. New York: Pantheon Books.

26. McQuail D. (2005) McQuail's Mass Communication Theory. 5^th ed. London: Sage.

27. Mortensen M., Eskj^r M. F., Hjarvard S. (2015) Conclusion. The Mediatization of Conflicts: Prospects and Challenges. In: Eskj^r M.F., Hjarvard S., Mortensen M. (eds.) The Dynamics of Mediatized Conflicts. New York: Peter Lang, pp. 205-211.

28. Nelson T.E., Clawson R.A., Oxley Z.M. (1997) Media Framing of a Civil Liberties Conflict and Its Effect on Tolerance. The American Political Science Review 91 (3): 567-583.

29. Semetko H.A., Valkenburg P.M. (2000) Framing European Politics: A Content Analysis of Press and Television News. Journal of Communication 50 (2): 93-109. Режим доступа: https://doi.org/10.1111/j.1460-2466.2000.tb02843.x

30. Vyncke B., van Gorp B. (2020) Using Counterframing Strategies to Enhance AntiStigma Campaigns Related to Mental Illness. Social Science & Medicine 258: 113090.

Размещено на Allbest.ru