Страх смерти у людей зрелого возраста с христианской самоидентификацией

А.А. Баканова1, И.А. Горьковая2

Аннотация

Одной из функций религии является ее способность восполнить дефициты в бытии человека и общества, среди которых важное место занимает осознание человеком своей смертности. В психологических теориях религия часто выступает как адаптивная стратегия, смягчающая страх перед смертью. Однако эмпирическая проверка связи религиозности и выраженности страха смерти получает как в отечественных, так и в зарубежных публикациях противоречивые данные, связанные с необходимостью учитывать большое количество переменных, а также нелинейную связь между религией и страхом смерти. В исследовании предпринята попытка изучить взаимосвязь христианской самоидентификации и осознаваемых компонентов страха смерти у 118 мужчин и женщин в различные периоды зрелого возраста (40-50 и 51-65 лет). Для изучения осознаваемых компонентов страха смерти использовалась методика «Страх личной смерти», а для изучения отношения к смерти использовалось феноменологическое интервью. Для обработки полученных данных применялся критерий Манна-Уитни, корреляционный анализ Пирсона и феноменологический анализ интервью. Установлено, что христианская религиозная самоидентификация в зрелом возрасте положительно взаимосвязана с осознаваемым страхом смерти, а также имеет возрастную и половую специфичность. В целом делается вывод о том, что для объяснения связи христианской самоидентификации с высоким уровнем страха смерти необходимо анализировать ту роль, которую выполняет религиозное мировоззрение в осмыслении человеком своего жизненного пути. На основе результатов исследования можно предположить, что ведущим мотивом в выборе христианской самоидентификации выступает не столько преодоление страха личной смерти, сколько поиск эффективных способов совладания с трудными жизненными ситуациями. Именно поэтому христианская самоидентификация не способствует снижению страха личной смерти, отвечая в большей степени на другие мотивы, связанные с необходимостью «совладать с жизнью». Показано, что религиозность не является универсальным инструментом, позволяющим однозначно снижать страх перед смертью.

Ключевые слова: религиозная идентичность, христианство, христианская самоидентификация, страх смерти, осознаваемые компоненты, совладание

Одним из предположений, существующих в философии и психологии в отношении религии, считается идея о том, что религия - это своеобразный ответ человечества на осознание своей смертности. Так, например, французский философ А. Бергсон считал, что религия, помимо функции, связанной с сохранением общества, выполняет более сложную задачу, выступая как «защитная реакция природы против созданного умом представления о неизбежности смерти» (Бергсон, 1994). Образ продолжения жизни после смерти уравновешивает, с его точки зрения, идею о неизбежности смерти. Недаром в ведущих мировых религиях, по словам С.А. Корнева и В.В. Смирнова, «смерть чаще понимается не как конец личного бытия, а как момент радикального ее изменения, за которым жизнь приобретает в таинстве смерти новую сущность и продолжается в иных формах» (Корнев, Смирнова, 2018).

Как пишет в этой связи современный исследователь Р.Ш. Сафин, «многие философские труды и научные исследования дают основание для вывода о том, что религиозное сознание и религиозная картина мира имеют свои особенности в вопросах восприятия человеком феномена будущей смерти, и религия может быть использована в качестве средства против страха смерти» (Сафин. Философские.., 2019а). О психотерапевтической функции религий говорил в своих работах К.Г. Юнг, обозначая их как «сложные системы приготовления к смерти» и как «системы психотерапии», позволяющие «из-бавить от страданий человеческое сознание» (Юнг, 2007). Несомненно, у религии гораздо больше функций, но в данной статье мы сосредоточимся именно на этой, которую известный российский религиовед И.П. Яблоков относит к компенсаторной, понимая под ней способность религии воспол-нить дефициты в бытии человека и общества (Яблоков, 2011).

Одним из таких значимых «дефицитов» в бытии человека является осознание своей смертности. Человек, сделавший, по словам французского философа В. Янкелевича, «попытку помыслить смерть», встречается со страхом. Страх - это естественный ответ на непознаваемость смерти, ее неотвратимость и неизбежность. Так, согласно теории управления страхом (Terror Manage-ment Theory, ТМТ), предложенной Т. Писжински, Дж. Гринбергом и Ш. Соломоном (1986) на основе работ культурного антрополога Э. Беккера, страх является единственным типом отношения к смерти. И для того, чтобы справиться с ужасом, возникающим при обращении к небытию, человек может задействовать два основных буфера: культурную картину мира и самооценку. «Культурная картина мира включает в себя представления о мире, принятые в данном обществе, включая религиозные представления и ценности. Разделение этих ценностей и представлений дает человеку чувство «символического бессмертия», в котором раскрывается идея о том, что после физической смерти человека он будет продолжать существование в виде смыслов и ценностей, принятых в данном обществе» (Дмитриева, 2021). По словам Т.А. Гавриловой, «самоуважение индивида рассматривается здесь как степень его соответствия тем или иным культурным нормам и мировоззренческим идеям» (Гаврилова, 2014).

В целом теория управления страхом выделяет пять основных переменных, которые могут помогать справляться со страхом смерти, среди которых - религиозные взгляды. Как пишет А.В. Ленько, ссылаясь на эмпирические исследования в рамках ТМТ, «чем больше религиозность и социальная поддержка, выше самооценка и социальный статус, тем меньше страх перед неизвестным» (Ленько, Скляднева, 2021). Эти результаты как будто подтверждают общую идею о религии как о буфере между личностью и страхом смерти. Но не стоит забывать при этом, что в научной литературе существует не меньше пяти направлений критики некоторых положений теории управления страхом, в том числе в отношении культурного мировоззрения и самооценки (Гаврилова, 2014; Щебетенко, 2010).

Говоря про отношение к смерти, необходимо отметить, что помимо страха человек может демонстрировать другие типы отношения к ней. Эта идея развивается в рамках теории управления смыслом (Meaning Management Theory, MMT), предложенной Полом Вонгом и соавт. (1994, 2007). Как пишет об этой теории Е.Л. Солдатова, она «базируется на экзистенциальногуманистических представлениях и фокусируется на положительных аспектах феномена смерти. Предметом исследований в этой теории являются механизмы смысловых процессов: поиск смысла, смыслообразование и его трансформация» (Солдатова, 2018). В своей теории Вонг описывает пять ти-пов отношения к смерти, среди которых три типа ориентированы на принятие смерти. Такой подход показывает, что человек может наполнять свою жизнь смыслом, несмотря на осознание смертности.

Таким образом, исследовательское поле отношения к смерти представлено теориями, базирующимися на разных методологиях, но в то же время позволяющих исследовать не только страх смерти, но также другие варианты отношения личности к этому феномену. Религиозные взгляды, как мы видели выше, могут рассматриваться как одна из «адаптивных стратегий, «обезвреживающих» смерть» (Корнев, 2018). В целом, как пишет Р.Ш. Сафин, «на протяжении большей части западной интеллектуальной истории предполагаемая связь между религией и страхом смерти характеризовалась двумя причинноследственными связями: во-первых, страх мотивирует религиозную веру, а во-вторых, религиозная вера смягчает страх» (Сафин. Позитивное.., 2019b). Эмпирической проверки второго положения посвящен ряд отечественных и зарубежных исследований, которые получают противоречивые данные про отношения религиозности и страха смерти.

Страх смерти и религиозность в эмпирических исследованиях

Наиболее известной работой в этом контексте остается для отечественных ученых теоретический обзор эмпирических исследований в области страха смерти и религиозности, подготовленный учеными из малазийского университета Л. Эллис и Э. Вахаб в 2012 г. Упоминание о нем можно встретить в статьях Д.М. Рогозина, А.В. Юревича и Р.Ш. Сафина (Рогозин, 2013; Юревич, 2018; Сафин. Позитивное.., 2019b). Также упоминается более ранний обзор по этой проблеме, выполненный Л. Нельсон и К. Кэнтрелл (1980).

Среди отечественных эмпирических исследований в рамках данной темы можно встретить работы философов, социологов и психологов (например, Борисов, 2017; Забелина, Феньвеш, 2019; Макарова, 2014; Сафин. Философские.., 2019а; Сафин. Позитивное.., 2019b; Фоменко, Мошкович, 2013; Восковская, 2012 и др.).

Знакомство с указанными публикациями позволяет сделать следующие важные для осмысления предмета исследования комментарии:

1. Эмпирические исследования показывают, что можно выделить не менее четырех теорий зависимости страха смерти от религиозности. Среди них две теории, хорошо нам известные: теория управления страхом и теория принятия смерти, а также теории буферизации и криволинейности, которые показывают, соответственно, что религия может блокировать страх смерти, сокращая неопределенность будущего за счет веры в вечную жизнь, но если верующий сомневается в том, что будет происходить с ним после смерти, то его страх будет увеличиваться, несмотря на веру (Рогозин, 2013).

2. Связь религиозности и страха смерти опосредуется целым рядом дополнительных переменных, среди которых выделяют: «во-первых, веру в требовательного и карающего Бога (а не просто в Бога вообще); во-вторых, уверенность в реальности «жизни» после смерти; в-третьих, укорененность религиозного учения; в-четвертых, веру в божественное прощение» (Юревич, 2018). Эти переменные могут объяснять, почему, например, верующие по сравнению с неверующими в большей степени страшатся смерти. Как пишет Г. Фейфел, «религиозные же люди боятся смерти не только из-за прекращения земного существования, но и в связи с посмертными событиями («я попаду в ад», «я еще не искупил свои грехи»)» (Фейфел, 2001). Те же аргументы приводит и Р.Ш. Сафин, говоря о том, что страх смерти у верующего может быть связан с его установками в процессе религиозного воспитания, вызывая тревогу перед страшным судом и наказанием в аду (Сафин. Философские.., 2019а). А.В. Юревич, ссылаясь на Н.А. Бердяева, отмечает, что «нестерпимый, пре-дельный ужас не есть ужас смерти, а есть ужас страшного суда и ада, а стало быть, его испытывают только верующие, для которых вопрос о смерти неизбежно ведет к вопросу об аде» (Юревич, 2018).

3. В исследовании данной темы необходимо учитывать не только простую переменную религиозности, но и уровень религиозности верующих, который, к тому же, «является динамичным показателем и зависит от множества факторов, в том числе от уровня образования, возраста, жизненных обстоятельств, среды» (Сафин. Философские.., 2019а). Здесь же целесообразно вспомнить о внешней и внутренней религиозной ориентации, описанной Г. Олпортом, и лежащей в основе религиозного поведения (Олпорт, 1998). Как известно, Г. Олпорт выделял внешнюю религиозность, подразумевающую использование религии для нерелигиозных целей, и внутреннюю, основанную на глубокой внутренней работе. Примечательно в этой связи, что именно внешняя религиозность взаимосвязана с выраженной тревогой смерти.

4. Потенциал веры для решения проблемы страха смерти может зависеть не столько от религии, сколько от личности, так как «некоторые религиозные люди, даже в рамках одной религиозной традиции, более успешно, по сравнению с другими, применяют тот потенциал, который заложен в их вере, для решения проблемы страха смерти» (Сафин. Позитивное.., 2019b).

5. Религиозность может предоставлять два типа преодоления страха смерти: «1) через религиозное служение; 2) с помощью ухода от соответствующих вопросов. Первый характерен для глубоко верующих людей, второй - для неверующих» (Юревич, 2018).

Таким образом, пытаясь ответить на вопрос о взаимосвязи религиозности и страха смерти, необходимо учитывать достаточно большое количество переменных. Одна из этих «переменных» представляет собой наиболее широкий контекст и связана с конкретными религиозными воззрениями, традициями и ритуалами, составляющими суть той или иной религии. Каждый верующий относит себя к определенной конфессии, что в итоге определяет его религиозное сознание. Рассмотрим ниже основные представления о смерти в христианстве.

Представления о смерти в христианстве

Как пишет С.В. Рязанова, «признание себя «:верующим» свидетельствует в данном случае об осмысленности религиозного выбора, а соотнесение себя с определенной конфессией указывает на конкретный религиозно-культурный «генотип», который в конечном итоге будет определять специфику сакрального отношения и путь развития религиозной культуры данного субъекта» (Рязанова, Михалева, 2011).

По словам О.А. Макаровой, «авраамические религии предлагают человеку только одну жизнь, после окончания которой он может достигнуть одного из двух посмертных состояний - вечного блага в раю или вечных мучений в аду. То или иное посмертное состояние зависит от земной жизни. Только ряд христианских конфессий протестантского толка отрицает жизнь души после смерти, веря в Воскресение мертвых» (Макарова, 2014). В целом смерть в христианстве является «лишь переходным этапом из одной жизни в другую. Верующий для Бога был всегда жив, находясь после смерти в Церк-ви Небесной» (Карнаухов, 2013).

В то же время необходимо отметить такую особенность христианского учения, как связь смерти и греха: в самом широком смысле смерть трактуется в христианстве как расплата за грех и в то же время как «временной способ прекращения греха - для всеобщего возвращения к святости и совер-шенству» (Солдатов, 2013).

Как пишут Е.Ю. Забелина и Т.А. Феньвеш, «в теории, христианство, как и вообще религия, определенными нормативами и сформированными мировоззренческими ориентирами является главным защитным механизмом от страха смерти и обеспечивает человека необходимой ему верой и надеждой, которая подкрепляется религиозными практиками и выражается в конечном счете в виде оформленного социального института» (Забелина, Феньвеш, 2019). А. Солдатов (2013), изучая разнообразные религиозные традиции, соотносит основные типы восприятия смерти (идея смерти как абсолютного конца, различные версии представлений о реинкарнации, смерть как переход в вечную жизнь, смерть как излечимая болезнь, смерть как переоформление жизни) и средства преодоления страха смерти в соответствии с религиозными воззрениями. В христианстве, где смерть понимается как переход в вечную жизнь, существует целый ряд традиций: исповедь, причастие, похороны на третий день после смерти подобно «тридневному погребению» Христа, отпевание. Подобный «сложный, детализованный погребальный ритуал, создающий ощущение управляемости со стороны участников ритуала процессами, происходящими с человеческой душой во время и после смерти» (Солдатов, 2013), является, по мнению автора, «эффективным способом совладания со страхом смерти. Описываемый ритуал уменьшает интенсивность всех трех типов страха смерти: «страх состояний после смерти», «страх самого акта смерти», «страх пресечения, утраты бытия» (Солдатов, 2013), которые подробно описаны с позиций философии А.С. Гагариным. Рассуждая об экзистенциале смерти в рамках философско-теологического христианского подхода, А.С. Гагарин (2001) пишет о том, что смерть должна быть освященной, публичной, так называемой правильной. Достигнуть этого возможно при соблюдении многослойных коллективных ритуальных процедур, что приводит к спасению и победе над смертью через принятую в европейской христианской культуре троичную модель: рай - чистилище - ад (Гагарин, 2001).

Подводя итог теоретическому обзору, можно отметить, что основными теоретико-методологическими основаниями нашего исследования выступают следующие позиции:

- во-первых, функциональный подход к объяснению религии, предполагающий наличие у нее ряда функций, в том числе компенсаторной, позволяющей человеку восполнять бытийные дефициты, одним из которых является осознание своей смертности;

- во-вторых, теория управления смыслом, выделяющая пять типов отношения к смерти, которые могут взаимодействовать друг с другом;

- в-третьих, наличие четырех основных теоретических подхода к объяснению зависимости между страхом смерти и религиозностью, что предполагает исследование именно дополнительных переменных религиозной самоидентификации (уровень религиозности, возраст, жизненные обстоятельства и др.);

- интерпретация представлений о смерти с учетом христианского понимания смерти как переходного этапа из жизни земной в жизнь вечную.

В целом, как мы видим, религиозность не является универсальным инструментом, позволяющим однозначно снижать страх перед смертью: слишком много различных переменных могут участвовать в этом процессе, оказывая влияние как на индивидуальные способы совладания со страхом смерти, так и на религиозные представления верующих. Эти противоречия позволяют описать конкретную научную проблему - роль религиозности в переживании и совладании со страхом смерти. Стоит отметить, что эта формулировка является частью фундаментальной проблемы - роли отношения к смерти (и в частности, страх смерти) в становлении личности.

Программа исследования: цель, материалы и методы

Результаты и обсуждение

Страх смерти и христианское учение

Корреляционный анализ показал, что общий уровень страха смерти (г = 0,22; p < 0 ,05), а также шкала «Последствия для личных стремлений» (г = 0,23; p < 0,05) положительно взаимосвязаны именно с христианской самоидентификацией, в отличие от таких вариантов религиозной идентичности, как «атеизм», «агностицизм» и даже «верующий, но не религиозный», которые вообще не имеют значимых взаимосвязей со шкалами осознаваемого страха смерти. Эти результаты могут говорить о том, что у людей зрелого возраста осознаваемый страх смерти и, в частности, страх исключения из процесса жизни, разрушения планов и замыслов коррелирует с христианской само-идентификацией. Интересно в этой связи, что принадлежность к другим конфессиям (иудаизм, буддизм и ислам) имеет в нашем исследовании отрицательные взаимосвязи как как с общим уровнем страха смерти (r = -0,23; p < 0,05), так и со шкалой «Последствия для личности» (r = -0,22; p < 0,05). Из-за малочисленности представителей этих конфессий в нашей выборке мы не можем в рамках данного исследования провести «межконфессиональный» сравнительный анализ, однако полученные результаты представляются нам интересными и во многом совпадающими с уже имеющейся эмпирикой. Такое «особое положение» христианства на шкале страха смерти отмечается и в других исследованиях (например, Гаврилова, 2001). Оно может говорить как об особом взгляде христианства на смерть, который, возможно, затрудняет фасилитирующее воздействие этого учения на переживание страха личной смерти, так и о специфических психологических характеристиках людей, выбравших христианство в качестве своей религиозной идентичности.

Особенности страха смерти у христиан

Рассмотрим результаты сравнительного анализа различных компонентов страха смерти у мужчин и женщин 40-65 лет в зависимости от их религиозной идентичности. Так как нормативных значений по методике «Страх смерти» для изучаемого возрастного диапазона в русскоязычной литературе нет, приведем описательную статистику по данной методике (табл. 1).

В табл. 2 представлены результаты сравнительного анализа по критерию религиозной идентичности: сравниваются результаты по методике «Страх смерти» у тех, кто выбрал ответ «христианство», с другими вариантами ответов.

Как видно из представленных данных, люди зрелого возраста с христианской самоидентификацией демонстрируют более высокий уровень страха смерти по сравнению с людьми, относящими себя к другим вариантам религиозной идентичности и, в частности, имеют более выраженный страх смерти в связи с исключением из процесса жизни (шкала «Последствия для лич-ных стремлений»), а также из-за неизвестности, которая ждет их после смерти (шкала «Трансцендентные последствия»). Можно предположить, что эти страхи объединяет страх небытия: смерть в этом случае воспринимается как отрыв от привычной жизни без каких-либо ответов на вопросы о возможности последующего существования. Примечательно, что в данном случае религия не дает определенности в посмертном существовании, тем самым не снижая осознанный страх перед смертью.

Рассмотрим далее различия в страхе смерти у мужчин и женщин (табл. 3). Сравнивая между собой женщин с христианской и другими религиозными идентичностями, мы не обнаружили значимых различий в осознаваемых компонентах страха смерти. Это может говорить о том, что у женщин страх смерти в меньшей степени подвержен «влиянию религии», чем у мужчин, выступая относительно устойчивой характеристикой. В качестве гипотезы можно предположить, что выбор христианской идентичности у мужчин и женщин определяется разными мотивами, что требует дополнительных исследований: возможно, страх смерти является более вероятным пусковым механизмом для выбора христианской религиозной идентичности у мужчин; женщины же больше ждут от религии утешения в мирских заботах, нежели инструментов для совладания со страхом смерти.