Подвержены ли отечественные наркологи эмоциональному выгоранию? Sententia personalis

Размещено на http://www.allbest.ru/

Подвержены ли отечественные наркологи эмоциональному выгоранию? Sententia personalis

Резюме

устойчивость синдром профессиональный выгорание

Приведены краткие сведения из истории изучения проблемы снижения психологической устойчивости человека в профессиональной деятельности. Указаны различные точки зрения на патогенетические механизмы, а также семантическое именование процесса, самым распространенным из которых является «синдром эмоционального выгорания» (СЭВ). Подчеркивается неопределенность самого понятия «синдром эмоционального выгорания» и его нечеткая дифференциация от других состояний, сопровождающихся аналогичной клинической картиной. Сообщается о разработке концепции деструктивного профессиогенеза, предлагаемого на смену синдрому профессионального выгорания. Проведен критический анализ исследований, посвященных синдрому профессионального выгорания у врачей, преимущественно наркологов. Рассмотрены некоторые личностные особенности людей, избирающих своей профессией медицину, а особенно профессии, связанные с охраной психического здоровья. Обосновывается неправомерность отнесения наблюдаемых у этих специалистов психологических и соматических проблем на счет СЭВ. Указано на наличие профессионалов, не подвергнувшихся «выгоранию», на необходимость изучения причин их «огнеупорности», а также проведения серьезных клинических исследований, состоятельных с позиций доказательной медицины.

Ключевые слова: профессиональная деятельность, стрессоустойчивость, терминология, синдром эмоционального выгорания, диагностические опросники, деструктивный профессиогенез, выбор медицинской профессии, врачи-наркологи

Are Russian Addictologists Susceptible to Emotional Burnout? Sententia Personalis

Abstract

Brief information is given from the history of studying the problem of reducing the psychological stability of a person in professional activity. Various points of view on the pathogenetic mechanisms, as well as the semantic naming of the process, are indicated, the most common of which is the "burnout syndrome". The author emphasizes the ambiguity of the concept of "Burnout Syndrome" and its fuzzy differentiation from other conditions accompanied by a similar clinical picture. Reports are given on the development of the concept of "destructive professiogenesis", aimed to replace the "syndrome of professional burnout". A critical analysis of studies devoted to the syndrome of professional burnout in doctors, mainly narcologists, has been carried out. Some personal characteristics of people who choose medicine as their profession, and especially the professions associated with mental health care, are considered. The issue of attributing psychological and somatic problems observed in these specialists to the "professional burnout syndrome" is raised. The presence of professionals who have not undergone "burnout1, the need to study the reasons for their "stamina", as well as to conduct serious clinical studies consistent from the standpoint of evidence-based medicine, are pointed out.

Keywords: professional activity, resistance to stress, terminology, burnout syndrome, diagnostic questionnaires, destructive professiogenesis, choice of a medical profession, addictologists

Вот каким образом высказались они [пифагорейцы] по этому вопросу, и относительно сути (вещи) они начали рассуждать и давать (ее) определение, но действовали слишком упрощенно. Определения их были поверхностны, и то, к чему указанное (ими) определение подходило в первую очередь, это они и считали сущностью предмета.

Аристотель. «Метафизика» [1, с. 22]

Появление большого количества работ по рассматриваемой проблеме объясняется, конечно, интересом к новой теме, но, может быть, не в последнюю очередь и относительно несложной методикой подготовки такого материала в отечественной науке. Modus operandi в этих случаях прост: дается более или менее подробное описание симптомов «выгорания», взятое из опубликованных ранее работ (нередко без ссылок на конкретные источники); далее приводятся результаты обследования ничем не обоснованного количества тех или других респондентов с использованием в основном опросника MBI, состоящего из 22 вопросов, достаточно незамысловатого в работе, не требующего сложных интерпретаций; сомнительный выбор контрольной группы, а часто и без нее; затем простая, иногда не совсем валидная статистическая обработка (а нередко и без нее) - и статья готова. Особенно это относится к студенческим работам. Складывается впечатление, что 4 белорусских медуниверситета соревнуются, где будет больше студенческих работ по рассматриваемой тематике, опубликованных в материалах многочисленных съездов, конференций, симпозиумов, но и попадающих в различные журналы, в т. ч. и рецензируемые Особенно опасным представляется нам то обстоятельство, что члены научных кружков при кафедрах психиатрии, проводящие в рассматриваемой ситуации тестирование среди студентов медуниверситетов, становящееся в дальнейшем основой для публикации, с самого начала не получают правильного представления о методологии научного исследования, у них складывается впечатление о весьма незамысловатой сущности этого процесса. Понятно, что подготовка научных кадров на студенческой скамье не является задачей медицинских вузов, но введение краткого курса медицинской статистики и доказательной медицины в образовательных программах представлялось бы нам целесообразным..

Особенно ярко методологические ошибки в определении причин наблюдаемых процессов ad absurdum проявились в работе А.А. Кирпиченко и соавт. «Изучение синдрома эмоционального выгорания у врачей» [2]. В славном городе Витебске с помощью опросника MBI было опрошено 72 врача (хирурги, терапевты, стоматологи и 16 психиатров), работающих в государственных ЛПУ. «Среди обследованных врачей, - радостно сообщают urbi et orbi коллеги, - признаки формирования СЭВ, хотя бы в незначительной степени, присутствуют у 100% респондентов» (sic!). При этом возраст обследованных врачей - от 23 до 69 лет. Помилуйте! Что за «выгорание» может быть в 23 года, т. е. на первом же году работы, и какая может здесь быть, отмечаемая авторами как доминирующий симптом, «редукция профессиональных достижений», которых еще вообще не существует? В этой работе, как и в целом ряде других, совершенно не учитывается, что начальный период профессиональной адаптации неизбежно связан с осознанием молодым специалистом некоторой неадекватности своих знаний и умений требованиям практической деятельности. Это, естественно, обусловливает определенное усиление напряженности (психологический стресс) в отношении собственных успехов или достижений. Если подобное явление не учитывать, можно ошибочно интерпретировать у начинающих специалистов низкие баллы по шкале «Персональные достижения» как симптом выгорания [3]. А если описываемые нарушения действительно имеют место, то, как же сложится в будущем профессиональная деятельность такого врача? Не наблюдаем ли мы в данной ситуации проявление явной профнепригодности, которая еще на студенческой скамье может иметь маску СЭВ? Ведь одним из важнейших последствий истинного СЭВ является изменение отношения к пациентам, и, причем, далеко не в лучшую сторону. Будет ли в дальнейшем такой хирург при грыжесечении перевязывать заодно и семенной канатик? Станет ли такой стоматолог наряду с больным зубом экстрагировать и еще несколько находящихся рядом здоровых? Как нам оградить пациентов от таких «самовозгорающихся» и «огнеопасных» врачей? И другая сторона проблемы: этим студентам следует лечиться, ведь если не оказать своевременную помощь этим «погорельцам», то их дальнейшие профессиональные и жизненные перспективы представляются неблагоприятными.

Многие ведь принимают иные вещи на веру, и правильно поступают; примеру их следует немало других, которым нужды нет это делать, и только очень немногие дерзают заявить о своем несогласии с установившимся мнением.

Честерфилд. «Письма к сыну» [4, с. 120]

Позволим себе высказать осторожное предположение о том, что целый ряд развивающихся с течением времени и выявляемых у наркологов негативных изменений в психологическом и соматическом статусе не связаны с их прямой профессиональной деятельностью, являются не проявлениями СЭВ, а лишь иллюзорными корреляциями и представляют собой, прежде всего, акцентуацию уже имевшихся ранее личностных преморбидных особенностей Надеемся, что здесь не совершается «фундаментальная ошибка атрибуции» (англ. fundamental attribution error) - понятие в социальной психологии, обозначающее переоценку личностных и недооценку обстоятельственных причин при интерпретации поведения человека. Термин был предложен в 1977 г. американским социальным психологом Ли Россом., часть из которых бессознательно и повлияла на выбор данной конкретной профессии, в которой возможно в той или иной степени компенсировать свои дефекты и отыграть на пациентах свои комплексы. Данные многочисленных исследований выявляли имплицитные личностные, ситуационные и средовые проблемы, лишь внешне напоминающие симптоматику СЭВ, но имеющие иную этиологию Естественно, следует учитывать и прямые возрастные изменения личности.. Анализируя многочисленные работы по рассматриваемой тематике, отметим, что лишь изредка оценивался преморбидный статус респондентов [5-10].

Не учитывалась акцентуация с возрастом психопатологических черт личности. Ни в одной работе (!) не проведена дифференциальная диагностика не только с профессиональными деформациями, синдромом хронической усталости, возрастными изменениями в виде «усталости от жизни» [11], но и с посттравматическими, дисциркуляторными и (что уж тут скрывать!) токсическими энцефалопатиями Коллегам прекрасно известно, сколь много среди нас аддиктов, причем, согласно нашим многолетним наблюдениям, не подкрепленным пока исследованиями, безупречными с точки зрения доказательной медицины, лишь у некоторых из них зависимость сформировалась за время работы. В большинстве случаев они пришли в профессию, уже имея за плечами как минимум стадии а и в алкоголизма по классификации Е. Jellinek [12, с. 48-49; 13, с. 173]. Не правда ли, весьма интересный оксюморон - «зависимый нарколог»? Укажем в связи с вышеизложенным и на мнение К. Ясперса, который подчеркивал, что «психотерапевт, не видящий глубин собственной души, не может по-настоящему проникнуть в глубинные слои психической жизни своего пациента: ведь при любой попытке такого проникновения на психотерапевта действуют чуждые импульсы, которые ему необходимо понять. Психотерапевт, не способный помочь самому себе, не может оказать реальной помощи другому» [14, с. 968]., при которых может отмечаться аналогичная симптоматика. Мы не проводили исследования в других областях медицины, но, по нашему убеждению, все наблюдаемые у врачей-наркологов изменения, которые авторы называют проявлениями СЭВ, вполне можно (и нужно) объяснять другими причинами Аристотель открывает свою «Метафизику» следующим заявлением: «Кто хочет познавать, должен уметь сомневаться» [1]..

Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.

О. Генри. «Дороги, которые мы выбираем» [15, с. 317]

В плане рассматриваемой проблемы следует особо подчеркнуть, что выбор профессии зависит в большинстве случаев не от случайных констелляций во внешнем мире, а в значительной степени предопределен Причины выбора профессий, связанных с медициной, подробно рассмотрены нами ранее [16].. Рассмотрим в связи с этим некоторые особенности людей, выбирающих в качестве профессии психиатрию и наркологию. По наблюдениям Richard Tillet, имеются данные, «позволяющие предположить, что многие люди выбирают медицинскую профессию в связи с тем, что их собственные психические расстройства делают их уязвимыми к психологическому стрессу - это так называемый «синдром медицинской профессии». Среди медицинских работников в целом отмечается повышенный уровень психиатрической заболеваемости, часто встречаются тревожные расстройства, депрессии, суицидальные попытки, злоупотребление алкоголем и наркотиками [17]. Malan (1979) описал «синдром обслуживающих профессий», при котором специалист «навязчиво дает другим то, что он хотел бы иметь сам, что приводит к выраженному нарушению эмоционального баланса» (цит. по [17]). Jacobs (1991) использует понятие «конструктивной мести», чтобы показать, что многие медицинские работники в своей профессиональной деятельности руководствуются желанием компенсировать вред, нанесенный в прошлом, сублимируя желание мести в сознательное желание возмещения эмоций (цит. по [17]).

«Потребность заботиться о других, - утверждает Richard Tillet, - в определенной мере возникает из нашей бессознательной идентификации с ролью пациента, на основе проекции наших собственных неудовлетворенных эмоциональных потребностей... Лица, у которых впечатления раннего детства особенно отклоняются от нормы, чаще имеют значительный невротический компонент в структуре своей профессиональной роли и представляют собой группу повышенного риска» [17]. Вообще же, по материалам американских исследователей, до 60% специалистов, занятых в сферах, связанных с «помогающими» профессиями, - врачи, психологи, социальные работники и другие члены «команд» лечебных центров - сами воспитывались в дисфункциональных семьях, которые в большинстве своем имели проблемы со злоупотреблением алкоголем и наркотиками. Как правило, «эти люди выполняют роли «героев» со всеми свойственными им типами психологических установок, паттернами мышления и поведения. Внутренние душевные раны, закрепленные в детстве, чувство вины толкают их в зрелом возрасте к попыткам решать свою зафиксированную внутреннюю проблему через оказание эффективной (прежде всего быстрой) помощи другим людям» [18]. Данная ситуация хорошо отражена в психоаналитической литературе и рассматривается как перенос и «комплекс спасителя».

В некоторых случаях выбор профессии врача - это типичный юнгеанский «комплекс спасителя» [19] Подробный анализ «помогающих» профессий с позиций классического психоанализа см. в статье Е.И. Терещук [20]..

Lief (1971) считал, что, по меньшей мере, треть студентов, избравших медицину в качестве профессии, руководствовались бессознательными невротическими побуждениями, неразрешенными конфликтами детского возраста. По мнению А. Адлера, нередко «выбор профессии является попыткой компенсировать комплекс неполноценности, возникший в детстве» (цит. по [21, с. 104]).

Многие авторы полагают, что выбор медицинской профессии может служить формой защиты против чувства тревоги и бессилия, которые возникают вследствие переживаний, связанных с болезнью или смертью членов семьи [22, с. 38]. Некоторые люди, по мнению Ирвина Ялома, «имеют высокую исходную тревогу смерти и именно поэтому, в поисках собственного облегчения, выбирают сферу психического здоровья» [23, с. 59]. «При ощущении обладания властью, - продолжает И. Ялом, - сознательные страхи смерти ослабевают, но более глубокие страхи, отчасти обусловившие выбор профессии, продолжают действовать. Когда ужас перед смертью особенно велик, он дополнительно нарастает еще и от того, что агрессивные импульсы не могут целиком трансформироваться в процессе мирной сублимации. Высокомерие и агрессия нередко проистекают из этого источника» [23, с. 144]. Аналогичное мнение высказывает и Герман Файфель: «Думаю, будет интересно проследить, как выбор профессии, главное в которой - «спасение жизни», связан с личным отношением врача к смерти. В своих исследованиях я столкнулся с неожиданным препятствием - с проблемой не пациента, а врача. Моя гипотеза, которая многократно подтверждалась, состоит в том, что многие врачи выбирают своей профессией медицину главным образом потому, что пытаются справиться со своим собственным повышенным страхом смерти» [24, с. 82].

Подтверждением описанной выше ситуации может служить выявленный проф. В.Д. Менделевичем поразительный факт: «Наркоманию в полном смысле слова признает болезнью лишь четверть отечественных наркологов - 24,3%, а значительное их число разделяет репрессивный подход к наркологическим больным и вместо того, чтобы лечить больного, пытаются «исправить» их неправильное поведение с помощью методов, несовместимых с профессиональной деятельностью врача и с этических позиций» [25]. «Использование власти в медицинской профессии, - отмечает известный швейцарский психиатр, экс-президент Международной ассоциации аналитической психологии Адольф Гуггенбюль-Крейг, - не несет в себе ничего положительного. Применение власти пропорционально снижению эффективности лечения» [26, с. 34]. Нам приходилось наблюдать коллег, которые испытывали чуть ли не удовольствие Данное наблюдение подходит под описанное М.А. Энгельгардтом «сладострастие жестокости» [27, с. 103]., назначая пациентам инъекции сульфозина Сульфозин (не путать с противомикробным препаратом сульфазином) представляет собой 1%-ный раствор серы в персиковом масле. Внутримышечные инъекции его вызывают значительный подъем температуры тела, чрезвычайно болезненны и могут привести к некрозу мышечной ткани. Сульфозин был любимым средством адептов «карательной медицины»..

У некоторых наших коллег отмечалась потребительская ориентация в отношении других членов коллектива, больных и вообще работы, т. е., как верно подметил В.М. Волобаев, «подход к трудовой деятельности не как к призванию, а как к работе» [28]. Для них принадлежность к профессии, профессиональной группе позволяла ощущать свою значимость даже тем, кто, по выражению Э. Фромма (1994), «...сам по себе мало что значит и не имеет особых оснований гордиться своей персоной» [29, с. 252]. С участием бессознательных механизмов возможность руководить другими людьми укрепляет самоуважение некоторых сотрудников, что является одной из причин патернализма. Но укрепление собственной личности не за счет саморазвития, а за счет унижения и подавления другой личности, низведения ее до объекта воздействия и манипуляций приводит к противоположному результату - профессиональной деформации. Чем ниже уровень профессионального развития, тем больше подвержен врач профессиональной деформации и профессиональной фрустрации. В этом случае их экзистенциальные потребности удовлетворяются через профессиональную идентичность.

Многие наши коллеги, как и в случаях, описанных ранее Литвиненко В.И. [30], отличались повышенной конфликтностью и амбициозностью, у них отмечались личностные особенности в виде неспособности вчувствоваться в переживания больного, а также прямолинейность и безапелляционность, излишняя директивность, деспотичность, холодность и равнодушие, фамильярность, неосознанное стремление ограничить время контакта с больным. По нашим наблюдениям, многие коллеги еще с начала своей трудовой деятельности в наркологии отчетливо демонстрируют проявления квиетизма - безучастного, пассивного, созерцательного отношения к окружающей жизни, к действительности. И говорить здесь о каком-либо «выгорании» нет оснований. Вообще, в семантическом пространстве русского языка понятие «выгорание» подразумевается как результат «горения» Обращаемся к читателям журнала с призывом. Ау, коллеги! Если кто-то слышал о наркологах, которые «горели» на работе (а это облигатный признак СЭВ!), а теперь «выгорели» или хотя бы «обгорели» именно по той причине, что они работают наркологами, а не, к примеру, гинекологами, или видел таких специалистов, просим сообщить автору этой статьи или в редакцию журнала..

У некоторых из наших коллег пессимизм и терапевтический нигилизм в отношении лечения аддикций приводил к увлечению фармакологическими методами лечения в ущерб психо- и социотерапевтическим мероприятиям Медико-центристская (патерналистская, манипуляционная) терапевтическая модель, явное преобладание ее над биопсихосоциальной (клиент-центрированной, развивающей) ведет к однобокому развитию системы наркологической помощи - в ущерб пациентам, их здоровью, их будущему [18].. Проводимая психотерапия сводилась в основном к рассказам о токсическом действии алкоголя на различные органы и системы человеческого организма, да большего, впрочем, и нельзя было требовать от врачей, не имеющих никакой подготовки в области психиатрии, медицинской психологии и, конечно же, психотерапии Лучший отклик на такую психотерапию встретился нам у поэта Игоря Губермана:

О том, что водка разрушает печень,

Твердят нам доктора в глухие уши.

Но печень мы при случае подлечим,

А трезвость иссушает наши души..

Экстенсивное развитие системы специализированной помощи зависимым пациентам на начальных этапах существования наркологии повлекло за собой рекрутирование в эту систему большого числа слабо подготовленных специалистов, главным образом из числа врачей-непсихиатров. Так, имея за плечами 10-15-летний стаж работы гинекологом или травматологом, дерматологом или инфекционистом и т. п., не сумев утвердиться в своей профессии, сменив из-за конфликтов с пациентами и коллегами несколько мест работы, можно было одним росчерком пера руководителя органа здравоохранения стать наркологом Автору кажется, что он сам в этой почетной компании оказался исключительно по причине случайного стечения обстоятельств. Приведем при этом и мнение Рене Генона: «То, что люди называют случайностью, есть не что иное, как их личное неведение относительно причин случившегося. Если понимать выражение «это произошло случайно» в смысле «это не имело никакой причины», мы придем к явному противоречию» [31].. На нашей памяти вовсе не выходящий за рамки обычной практики случай, когда в Минском городском наркодиспансере заведовать новым стационарным наркологическим отделением был назначен врач, работавший ранее в течение 15 лет патологоанатомом и имевший, соответственно, несколько своеобразный опыт общения с пациентами. Хорошо иллюстрирует сложившуюся в то время в наркологии ситуацию, как нам представляется, мнение Н.А. Зорина (отдел информатики и системных исследований Московского НИИ психиатрии), хотя и высказанное по другому поводу: «Психоанализ, который и раньше рекрутировал в свои ряды не самых здоровых людей, пополнился изрядным количеством перверзных и по-иному патологических или примитивных личностей, которым уже не чинило препятствий сколько-нибудь профессиональное сообщество и которым аналитическая практика позволяла вымещать их собственные комплексы на анализируемых, нередко принося прямой вред» [32].

В дальнейшем декларировалось, что наркологом должен быть специалист, имеющий психиатрическую подготовку, но на практике все оставалось по-старому: врачи общей медицинской практики оформлялись на ставку нарколога, проходя в дальнейшем усовершенствование по психиатрии. Следует признать, что большинству из вновь обращенных удавалось в большей или меньшей степени справляться с выполнением весьма ограниченного набора обязанностей, предусмотренных должностными инструкциями В этих инструкциях не упоминается о главной задаче терапии аддикций - формировании у пациентов мотивации на лечение и трезвость, ибо ее реализация требует серьезной психотерапевтической подготовки и, как минимум, желания врача. Ни того ни другого у отечественных наркологов как не было, так и нет [33].. При этом они не ощущали никакой необходимости в получении и углублении своих знаний в новой профессии. Поразительная ситуация, которая не имеет аналогов в других областях практической медицины: «Сегодня, - констатирует в 2008 г. тогдашний директор Национального научного центра наркологии и многолетний главный нарколог Минздрава России член-корреспондент РАМН, проф. Н.Н. Иванец, - даже в нашем учреждении при наличии бюджетных мест в ординатуру по психиатрии-наркологии, к большому стыду, у нас поступил только один человек. Четыре места вообще пропали» [34].

Преимущества новой работы для этих врачей становились очевидными - настоящая синекура: более высокая заработная плата, намного более длительный, чем у врачей других специальностей, отпуск, никаких проблем с диагностикой Диагностика коморбидной патологии до сих пор является редким событием в практике нарколога. Некоторые причины и последствия такого положения рассмотрены нами ранее [35, 36]., ограниченный 10-15 препаратами арсенал применяемых лекарственных средств. Для описания состояния пациента в дневниковых записях во время прохождения курса как амбулаторного, так и стационарного лечения достаточно было одной фразы: «Влечение к спиртному отрицает». Столь обычные для врача-клинициста мысли и переживания, к примеру, о состоянии послеоперационного пациента, или пациента с острой сосудистой катастрофой, или тяжелого декомпенсированного и некурабельного больного, которого можно наутро не застать в живых, наркологам незнакомы. Здесь ситуация аналогична многим другим не связанным с медициной профессиям, когда после окончания рабочего дня о работе не вспоминают. Речи об ответственности врача за точность диагностики и результат лечения пациента в наркологии не идет Причины низкой результативности терапии зависимых пациентов в отечественной наркологии детально проанализированы нами ранее [37].. Да ее и не требуют родственники пациентов, имеющие опыт неоднократных безрезультатных обращений за помощью. Даже смерть зависимого пациента, причиной которой обычно называется острая сердечно-сосудистая недостаточность, не вызывает у родственников серьезных эмоциональных переживаний, и в большинстве случаев они не имеют никаких претензий к качеству лечения.

Считающиеся облигатными для СЭВ такие феномены, как морализаторство, стигматизация, пессимизм врача, создание стереотипов, пренебрежение, игнорирование и проч., действительно можно наблюдать у представителей рассматриваемой нами группы врачей, но причины их возникновения в данной ситуации, по нашему мнению, совершенно другие. Далее. Одними из ключевых симптомов СЭВ считаются высказывание суицидальных мыслей (или даже совершение определенных действий) и желание оставить работу. За время нашей многолетней работы в наркологии мы ничего подобного не наблюдали. Никто из наркологов «первого призыва» не только добровольно не ушел из жизни и не оставил работу, но и «уйти» его с работы через много лет после наступления пенсионного возраста - большая проблема для администрации.

Совершенно не думают о смене профессии и уходе на пенсию и особенно хорошо себя чувствуют морально и, что особенно важно, и материально те наши коллеги, которые с давних пор и по сегодняшний день принадлежат, по меткому выражению В.А. Галкина, к «своеобразному клану «врачей-похметологов», которые занимались исключительно попытками купирования абстиненции с помощью бесконтрольных вливаний («врач капельницу ставил» Некоторые причины широкого распространения столь любимых нашими пациентами и их родственниками так называемых капельниц рассмотрены нами ранее [38].) без учета ионного баланса, без элементарного определения хотя бы рН крови, а главное - без должной оценки психического и соматического состояния» [39] «Создается впечатление, - признается Л.Н. Благов, - что на уровне клинической практики работают одни специалисты, становящиеся, по существу, медицинскими ремесленниками, выполняющими простейшие функции детоксикации или практически реализующие довольно незатейливые по своему клиническому дизайну программы поддержки и самопомощи» [40, с. 86]. «Упрощенная методология, - считает автор, - может демонстрировать в лучшем случае фельдшерское, но никак не врачебное уровневое понимание рассматриваемой патологии» [41]..

Еще одна категория врачей, желающих работать в наркологии, появилась с развитием элементов капитализма на постсоветском пространстве и выбрала профессию нарколога исключительно по меркантильным соображениям. По признанию главного нарколога Минздрава Российской Федерации Е.А. Брюна, «работать к нам часто идут люди, которых куда больше интересуют деньги, чем пациенты» [42]. Незамысловатые процедуры в виде детоксикации, «подшивания», «кодирования» и т. п., применяемые как в рабочее время, так и вне его и не требующие от проводивших их особой квалификации, вполне позволяли этим специалистам удовлетворять свои материальные потребности Критический анализ применяемых в отечественной наркологии методов терапии проведен нами ранее в работе «Похметология» и «Кодирология» versus клиническая наркология, или Для чего нужен врач-нарколог?» [43].. Оглянись, читатель, вокруг себя! Большинство наших коллег-наркологов полностью удовлетворены своей профессией, прекрасно спят, имеют отменный аппетит, их modus vivendi вполне эпикурейский, и, более того, они пребывают в счастливом неведении, что диагноз-то им уже выставлен.

Пусть же каждый защищает мнение, которое ему по душе; а мы же будем держаться правила не сковывать себя никакими уставами одного учения, как это обычно делается в философии, а будем, как обычно, искать на каждый вопрос самого правдоподобного ответа.

Цицерон. «Тускуланские беседы» [44, с. 299]

После изучения многочисленных публикаций по рассматриваемой тематике складывается впечатление, что от развития СЭВ никуда не деться. А ведь такой детерминизм узурпирует место свободы. Нигде и никто не указывает, что формирование СЭВ не фатально Пассивны ли наркологи в процессе «выгорания» или же могут противостоять этому, активируя волевыми усилиями дорсолатеральную часть префронтальной коры [45]?. Все ограничивается лишь констатацией сомнительных с точки зрения доказательной медицины и выявленных при помощи невалидных тестов изменений в психологическом или соматическом состоянии респондентов, совершенно произвольно относимых исследователями к СЭВ. Ни в одной работе не приводятся данные исследования тех врачей, которые проявляют завидную стойкость во всех перипетиях жизни, судьбы и действительно непростой профессиональной ситуации и у которых, несмотря на многолетнюю работу, нет и речи о проявлениях пресловутого СЭВ, хотя они работают бок о бок и в совершенно идентичных условиях с «выгоревшими». Никто не озадачился лежащими на поверхности вопросами: почему эти «выгорели», а те - нет? Кто же эти «огнеупорные» и «несгораемые» титаны? Сколько мы видим примеров, когда психиатры, много лет работающие с самыми тяжелыми пациентами, не поддаются новомодным течениям, остаются «несгораемыми» и продолжают облегчать муки страждущих. Яркие примеры отнюдь не пресловутого «выгорания», а наоборот активного творческого «горения» демонстрируют нам наши старшие коллеги и учителя.

Вот что написал о З. Фрейде в те времена, когда еще не было диагноза «синдром эмоционального выгорания», Стефан Цвейг: «За испытующим взором мыслителя

впервые распознаем мы и столь долго таившегося человека - Зигмунда Фрейда. Но сумрачен этот взор, всматривающийся теперь в лицо человечества; он потемнел, потому что видел слишком много темного. На протяжении полувека люди безостановочно шли к нему со своими заботами, нуждами, мучениями и расстройствами, жалуясь, задавая вопросы, спеша, истерически-возбужденные и неистовствующие - сплошь больные, подавленные, измученные, сумасшедшие, только меланхолической своей, недееспособной стороной безжалостно поворачивалось к нему человечество в продолжение всей его жизни. Замурованный в вечном подземелье своего труда, он редко видел другое, светлое, радостное, верующее лицо человечества - людей участливых, беззаботных, веселых, легких сердцем, благодушных, счастливых и здоровых; сплошь больные души, унылые, расстроенные, сумрачные. Он слишком долго был врачом» [46, с. 228]. Кто возьмется ретроспективно выставить пресловутый диагноз З. Фрейду, активно творившему до последних дней своей долгой и тяжелой жизни?

Окружающая действительность, и врачебная профессия не в последнюю очередь, дает нам многочисленные примеры истинно творческого отношения к деятельности, когда работа, какова бы ни была ее длительность и напряженность, приносит радость, удовлетворение и счастье. Об этом замечательно сказал Ирвин Ялом: «Не только наша работа дает нам возможность переступать через себя, изменяться и расти, быть осчастливленными ясностью видения истинной и трагической человеческой природы. Нам предлагается еще больше. Мы получаем интеллектуальный вызов. Мы становимся исследователями, погруженными в величественнейшую и самую сложную из всех целей - развитие и поддержание человеческого разума. Рука об руку с пациентами мы наслаждаемся радостью великих открытий: озарением, когда несоизмеримые воображаемые фрагменты внезапно гладко сливаются воедино... Наконец, меня всегда поражало, какая это исключительная привилегия - принадлежать к уважаемой и почетной организации целителей. Мы, терапевты, являем собой часть традиции, идущей к нам не только от наших ближайших психотерапевтических предков, начиная с Фрейда, Шопенгауэра, Кьеркегора, но также и Иисуса, Будды, Платона, Сократа, Галена, Гиппократа и многих других великих религиозных лидеров, философов и врачевателей, которые с начала времен лечили человеческое отчаяние» [47, с. 344].

P. S. Интересно отметить сложившиеся в некоторых коллективах ситуации, при которых отдельные специалисты, желая оправдать выявляемые в их работе недостатки, с настойчивостью, достойной лучшего применения, начинают отстаивать свое священное право «выгорать».

Литература/References

1. Aristotel' (1999) Metafizika [Metaphysics]. Rostov-on-Don: Phoenix. 608 p. (in Russian).

2. Kirpichenko A.A., Uselenok G.O. (2009) Izucheniye sindroma emotsional'nogo vygoraniya u vrachey [A study of burnout syndrome in doctors]. Psychotherapy and clinic. psychology, no 4, pp. 11-19.

3. Vodop'yanova N.Ye., Starchenkova Ye.S. (2009) Sindrom vygoraniya: diagnostika i profilaktika [Burnout syndrome: diagnosis and prevention]. SPb.: Peter., 336 p. (in Russian).

4. Chesterfild (1971) Pis'ma ksynu. Maksimy. Kharaktery [Letters to Son. Maxims. Characters]. L.: Publishing house "Science1, 351 p. (in Russian).

5. Malygin V.L., Pakhtusova Ye.Ye., Iskandirova A.B., Shevchenko D.V. (2012) Vliyaniye lichnostnykh osobennostey i emotsional'nogo intellekta na rasprostranennost' i strukturu sindroma emotsional'nogo vygoraniya u vrachey psikhiatrov-narkologov [The influence of personality traits and emotional intelligence on the prevalence and structure of burnout syndrome in psychiatrists-narcologists]. Mental health, no 10, pp. 31-37.

6. Larentsova L.I., Bardenshteyn L.M. (2009) Sindrom emotsional'nogo vygoraniya u vrachey razlichnykh spetsial'nostey: psikhologicheskiye aspekty [Burnout syndrome in doctors of various specialties: psychological aspects]. M.: Med. book, 142 p. (in Russian).

7. Pakhtusova Ye.Ye. (2015) Lichnostnyye osobennosti i klinicheskiye proyavleniya sindroma emotsional'nogo vygoraniya u vrachey psikhiatrov-narkologov [Personal characteristics and clinical manifestations of burnout syndrome in psychiatrists-narcologists] (PhD Thesis). Moscow State University of Medicine and Dentistry A.I. Evdokimova, 22 p. (in Russian).

8. Yakimenko M. (2015) Svyaz' mezhdu sindromom vygoraniya i osobennostyami lichnosti [The connection between burnout syndrome and personality traits]. S.S. Korsakov Journal of Neurology and Psychiatry, vol. 115, no 2, pp. 4-10.

9. Malygin V.L. (2008) Vliyaniye lichnostnykh osobennostey i koping-strategii pri sindrome emotsional'nogo vygoraniya u vrachey psikhiatrov i narkologov [The influence of personality traits and coping strategies in burnout syndrome in psychiatrists and narcologists]. Applied information aspects of medicine, vol. 11, no 3, pp. 76-83.

10. Makarov V.V. (2016) Sindrom emotsional'nogo vygoraniya u psikhiatrov-narkologov. Sravnitel'nyy analiz vygoraniya vrachey psikhiatrov i psikhiatrov-narkologov [Emotional burnout syndrome in psychiatrists-narcologists. Comparative analysis of burnout of psychiatrists and psychiatrists-narcologists]. Narcology, no 4, pp. 44-48.

11. Lebed' Ye.I., Yur'yev G.P., Pronin M.A. (2006) Sindrom zhiznennogo istoshcheniya: algoritm diagnostiki i korrektsii [Syndrome of life exhaustion: an algorithm for diagnosis and correction]. Psychic. health, no 12, pp. 44-45.

12. Kondrashenko V.T., Skugarevskiy A.F. (1983) Alkogolizm [Alcoholism]. Minsk, Belarus, 288 p. (in Russian).

13. Mendelevich V.D. (2007) Rukovodstvopo addiktologii [Guide to Addictology]. SPb.: Speech, 768 p. (in Russian).

14. Yaspers K. (1997) Obshchayapsikhopatologiya [General Psychopathology]. M.: Practice, 1053 p. (in Russian).

15. Genri O. (1987) Rasskazy [Short stories]. Tashkent: Ukituvchi, 336 p. (in Russian).

16. Plotkin F.B. (2021) K probleme vybora professiy, svyazannykh s meditsinoy [On the problem of choosing professions related to medicine]. Healthcare, no 9, pp. 31-42.

17. Tillet R. (2004) Bol'noy vnutri nas: psikhicheskiye rasstroystva u spetsialistov meditsinskogo profilya [The Patient Within Us: Mental Disorders in Medical Professionals]. Review of modern. psychiatry, no 2, pp. 23-30.

18. Terkulov R.I., Kuznetsov A.V., Leonova L.A., Tsetlin M.G. (2000) Eticheskiye problemy organizatsii terapevticheskogo protsessa v narkologicheskikh uchrezhdeniyakh [Ethical problems of the organization of the therapeutic process in narcological institutions]. Vopr. narcology, no 1, pp. 65-70.

19. Yung K.G. (2004) Psikhologiyabessoznatel'nogo [Psychology of the unconscious]. M.: Science, 320 p. (in Russian).

20. Tereshchuk Ye.I. (2010) «Pomogayushchiye» professii: determinaty vybora i postoyannaya podverzhennost' stressu ["Helping" professions: determinants of choice and constant exposure to stress]. ARS medica. The art of medicine, no 12, pp. 4-11.

21. Yur'yeva L.N. (2004) Professional'noye vygoraniye u meditsinskikh rabotnikov: formirovaniye, profilaktika, korrektsiya [Occupational burnout in healthcare workers: formation, prevention, correction]. К.: Sphere, 272 p. (in Russian).

22. Larentsova L.I., Bardenshteyn L.M. (2009) Sindrom emotsional'nogo vygoraniya u vrachey razlichnykh spetsial'nostey: psikhologicheskiye aspekty [Burnout syndrome in doctors of various specialties: psychological aspects]. M.: Med. book, 142 p. (in Russian).

23. Yalom I. (2004) Ekzistentsial'naya psikhoterapiya [Existential psychotherapy]. M.: Independent firm "Class", 576 p. (in Russian).

24. Fayfel' G. (2005) Smert - neobkhodimaya peremennaya v psikhologii [Death is a necessary variable in psychology]. Existential psychology: collection of articles. Art. Lviv: Initiatives; M.: Institute of General Humanitarian Research, pp. 72-88. (in Russian).

25. Mendelevich V.D. (2010) Etika sovremennoy narkologii [Ethics of modern narcology]. Kazan: Medicine, 218 p. (in Russian).

26. Guggenbyul'-Kreyg A. (1997) Vlast'arkhetipavpsikhoterapiii meditsine [The power of the archetype in psychotherapy and medicine]. Textbook. allowance for add. education. SPb.: B.S.K., 120 p. (in Russian).

27. Engel'gardt M.A. (2006) Progress kakevolyutsiyazhestokosti [Progress as the Evolution of Violence]. Minsk: BelEn., 608 p. (in Russian).

28. Volobayev V.M. (2008) K voprosu o funktsional'nom diagnoze sindroma emotsional'nogo vygoraniya [On the functional diagnosis of burnout syndrome]. Psychotherapy, no 11, pp. 25-29.

29. Fromm E. (1999) Anatomiya chelovecheskoy destruktivnosti [Anatomy of Human Destructiveness]. Mn: Poppuri LLC, 624 p. (in Russian).

30. Litvinenko V.I. (1995) Terapevticheskaya sreda psikhiatricheskogo statsionara [Therapeutic environment of a psychiatric hospital]. Poltava, 114 p. (in Russian).

31. Genon R. (2008) Krizis sovremennogo mira [The crisis of the modern world]. M: Eksmo, 784 p. (in Russian).

32. Zorin N.A. (1996) Skromnoye obayaniye psikhoanaliza [The Discreet Fascination of Psychoanalysis]. Independent Psychiatrist. zhurn., no 3, pp. 66-71.

33. Plotkin F.B. (2018) Kak motivirovat'addiktivnogo patsiyenta na lecheniye? Ratsional'naya psikhoterapiya i yeye modifikatsii kak bazovyye metodiki v lechenii bolezney zavisimosti [How to motivate an addictive patient for treatment? Rational psychotherapy and its modifications as basic methods in the treatment of addiction diseases]. Message 1. Narcology, vol. 17, no 1, pp. 58-72. Message 2. Narcology, vol. 17, no 2, pp. 72-83.

34. Ivanets N.N. (2008) Kak nam reformirovat' narkologiyu? [How do we reform drug addiction?]. Narcology, no 10, pp. 12-14.

35. Plotkin F.B. (2013) Kprobleme komorbidnostipripsikhicheskikh ipovedencheskikh rasstroystvakh [On the problem of comorbidity in mental and behavioral disorders]. Proceedings of the republ. scientific-practical conf. "Organizational and legal aspects of providing psychiatric care". Minsk, pp. 100-102. (in Russian).

36. Plotkin F.B. (2010) Kognitivnyy dissonans kak prichina nestabil'nosti remissiy pri alkogol'noy zavisimosti [Cognitive dissonance as a cause of remission instability in alcohol dependence]. Narcology, no 3, pp. 91-99.

37. Plotkin F.B. (2019) Polipragmaziya v terapii addiktsiy v otechestvennoy narkologii: prichiny i sledstviya [Polypharmacy in addiction therapy in Russian narcology: causes and effects]. Message 1. Psychotherapy, no 7, pp. 88-100.

38. Plotkin F.B. (2009) O nekotorykh osobennostyakh primeneniya terminov v addiktologii [On some features of the use of terms in addictology]. Narcology, no 4, pp. 93-97.

39. Galkin V.A. (2004) Narkologiya - razdel psikhiatrii ili samostoyatel'naya meditsinskaya distsiplina? [Narcology - a branch of psychiatry or an independent medical discipline?] Narcology, no 1, pp. 67-68.

40. Blagov L.N. (2008) Aktual'nyye problemy psikhopatologii addiktivnogo zabolevaniya [Actual problems of psychopathology of addictive illness]. M.: NTsSSKh im. A.N. Bakuleva RAMS, 344 p. (in Russian).

41. Blagov L.N. (2011) Metodologicheskiye aspekty klinicheskoy diagnostiki v psikhiatrii-narkologii [Methodological aspects of clinical diagnostics in psychiatry-narcology]. Narcology, no 7, pp. 90-100.

42. Bryun Ye.A. (2010) Nasha rabota slozhnaya [Our job is difficult]. Narcology, no 8, pp. 12-19.

43. Plotkin F.B. (2014) «Pokhmetologiya» i «Kodirologiya» versus klinicheskaya narkologiya, ili Dlya chego nuzhen vrach-narkolog? [«Pochmetology» and «Codirology» versus clinical addictology or what for physician-addictologist is needed?]. Psikhiatriya. Psikhoterapiya i klinicheskaya psikhologiya, no 4, pp. 96-108; 2015: no 1, pp. 139-151.

44. Tsitseron Mark Tulliy (1975) Tuskulanskiye besedy [Tuskulan Conversations]. Selected works. M.: Art. lit., pp. 207-357. (in Russian).

45. Frit Kris. (2012) Mozg i dusha: Kak nervnaya deyatel'nost formiruyetnash vnutrenniy mir [Brain and Soul: How Nervous Activity Shapes Our Inner World]. M.: Astrel: CORPUS, 335 p. (in Russian).

46. Tsveyg S. (1992) Vrachevaniye ipsikhika. F Mesmer,M. Beker-Eddi,Z. Freyd [Medicine and psyche. F. Mesmer, M. Becker-Eddy, Z. Freud]. SPb: TSOO "Gamma", 240 p. (in Russian).

47. Yalom I. (2010) Darpsikhoterapii [Gift of psychotherapy]. M.: Eksmo, 352 p. (in Russian).

Размещено на Allbest.ru