Религиозные символы

«Жить на свете и страшно и прекрасно», -- записал А. Блок в своем дневнике 1911 года, и это ощущение красоты жизни во многом определило его дальнейший творческий путь, отход от крайностей модернизма, от тенденций антигуманизма и самоуничтожения. Слова А. Блока тоже символически афористичные, но это афоризм, опровергающий и отрицающий беспредельный пессимизм Жоржа Руо. Абсолютизация личностного мира четко выступает на уровне социальном и гносеологическом, но гораздо труднее обнаружить ее на эстетическом уровне, так как искусство всегда и необходимо фиксирует индивидуальность художника и вместе с тем оно -- целостный, в своей подвижности, феномен. В нем не так-то просто отделить зерна от плевел, структуры, базирующиеся на устойчивом художественном методе, от структур, покоящихся на организованной всего лишь в количественное единство системе. Реальная жизнь искусства внутренне противоречива и сложна и потому требует анализа, охватывающего важнейшие стороны его бытия. Поэтому, обращаясь к анализу современных исканий художественных символов, следует в первую очередь устанавливать содержательную доминанту этих исканий.

Так, формальные искания «pop-art» в абсолютном своем варианте представляют собой явное модернистское разрушение природы искусства, в то время как использование реальных жизненных форм в их содержательном аспекте с прогрессивных позиций способствует созданию современного художественного образного видения (противотанковые ежи как художественный символ обороны Москвы; танк, поднятый на пьедестал как символ освобождения, огонь на могиле Неизвестного солдата и т. д.). Принципы предельного формального символизма, деформации и метафоричности в сюрреализме ведут к разрушению искусства, но эти же принципы, включенные в метод некой монументальной живописной школы (Сикейрос, Ороско и др.) или современного реалистического экспрессионизма (Кэте Кольвиц, Эрнст Барлах, Ренато Гуттузо), становятся средствами прогрессивного, демократического искусства.

Сложен и противоречив, например, и современный символический экспрессионизм, но в главных своих тенденциях он являет протест против страдания человека; это обнажение страдания -- ради отрицания его, ради неприятия этого страдания. Как о впечатляющем образе гуманистического страдания пишет В. Катаев о памятнике О. Цадкина «Разрушенный Роттердам». «О, если бы кто-нибудь знал, какая мука быть железным человеком-городом с вырванным сердцем, обреченным на вечную неподвижность и безмолвие на своем бетонном цоколе...».

Нередко произведения символизма представляют собой плод трагического заблуждения или безысходного протеста, в котором подчас еще теплится надежда на спасение. В свое время Андрей Белый писал:

Лежу... Засыпан в забытье

И тающим и нежным снегом,

Слетающим -- на грудь ко мне,

К чуть прозябающим побегам.

Эти "чуть прозябающие побеги" свидетельствуют о том, что создание художественных ценностей еще возможно. Поэтому они небезынтересны и для целостного понимания истории художественной культуры человечества.

Таким образом, в процессе исторической жизни происходило все более тесное сближение между религиозной символикой, которая была статичной и догматически-неизменной, и художественным символизмом, который, развиваясь и трансформируясь, в своих крайних проявлениях шел по пути сближения с крайними тенденциями современного буржуазного модернизма.

Это глубоко почувствовал неотомист Ж. Маритен, увидевший близость религиозного символа к наиболее «духовным» течениям современного модернизма, хотя внешне он всячески открещивается от него, потому что он понимает искусство как символизацию трансцендентного. Ж. Маритен говорит о том, что искусство есть не только «мир вещей», но, главное, -- «мир знаков», тех знаков, которые невыразимы ни через научные истины, ни через идеи. Произведение искусства является двойным символом: во-первых, символом человеческого чувства и, во-вторых, символом сверхчеловеческих понятий, так как высшим смыслом произведения искусства является «знак чувств божественного бытия».

Один из буржуазных исследователей философии Ж. Маритена -- В. С. Симонсен подчеркивает именно это в маритеновском толковании символа: «...он не есть более единственный, конечный символ, который доминирует ... не символ, сопровождаемый ясным эпитетом, а рядом изменяющихся символов». Поэтому становится понятным утверждение Ж. Маритена о том, что формирование его эстетики происходило под влиянием творчества французских символистов, таких, как Рембо, Малларме, Верлен.

Ж. Маритен, поддерживая символизм в современном художественном модернизме, выдвигает принцип «обнаружения невидимых вещей через вещи видимые». Именно поэтому он не принимает сюрреализма, так как последний страдает от недостатка таинственного, мистического, «духовного». Но зато с восторгом отзывается Маритен о творчестве Жоржа Руо. «Философ смог бы изучать творчество Руо как область чистого искусства со всеми его обязанностями, тайнами и целомудрием... Он схватил для нас в реальном и фактическом брызжущий определенный свет, который никто еще не открыл. Его патетическое искусство имеет глубоко религиозное значение». С неменьшим восторгом Ж. Маритен отзывается о М. Шагале, который является истинным, по его мнению, художником. «...Евангельское чувство бессознательно у него самого и как бы околдовано, -- пишет Ж. Маритен. -- Шагал знает то, что говорит, но он не знает, вероятно, все принесенное тем, о чем он говорит».

Таким образом, Ж. Маритен требует довольно однозначного ответа на вопрос об истинных «духовных» ценностях, которые раскрываются только через символ, близкий к лучезарному свету божественного.

Но, как верно отмечает В. Днепров, «искусство наиболее стойко, чем любая другая идеология, оно сопротивляется давлению со стороны буржуазии...». И не только буржуазии. Именно потому, что в искусстве поиск нового всегда связан со стремлением отразить всю сложность духовной жизни общества, художник ищет новые формы, новые средства выражения эпохи. И поэтому «сами формы не виноваты. Любые формы могут понадобиться искусству и скульптуре...». Виноваты те социальные силы, в том числе и религиозные, которые требуют от искусства ограниченности и однозначности (при всем внешнем многообразии), необходимой для защиты их интересов. «В современных условиях, когда существенно углубился общий кризис капитализма, обострились его непримиримые противоречия...», особенно ясным становится неизбежность союза религии и крайних течений модернизма.

Список литературы

1. Васильев Л.С. История религий. Учебное пособие. -М., 2008

2. Васильев А.С. История религий Востока. М., 2000

3. Гонсалес Х.Л. История христианства: в 2 т./ Х.Л. Гонсалес. СПБ, 2002

4. Гуревич П.С. Религиоведение СПБ, 2005

5. Иванова Е.В. Религиозная мифология. Екатеринбург, 2011.

6. История религий. В 2 т. Учебник

7. История и философия религии Учебное пособие. Екатеринбург., 2000

8. Пивозаров Д.В. Онтология религий. СПб, 2009

Размещено на Allbest.ru