Учение Жана Кальвина о Евхаристии в контексте межпротестантской полемики 50-60-х годов XVI столетия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата богословия

Учение Жана Кальвина о Евхаристии в контексте межпротестантской полемики 50-60-х годов XVI столетия

Дробот Владимир Георгиевич

Москва - 2014

Диссертация выполнена на кафедре Систематического богословия и патрологии Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета

Научный руководитель:

доктор теологии протоиерей Валентин Васечко

Официальные оппоненты:

доктор теологии, кандидат богословия протоиерей Владимир Хулап

кандидат богословия, кандидат исторических наук Зудов Юрий Валерьевич

Защита диссертации состоится на заседании диссертационного Ученого совета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета по адресу: 115184, г. Москва, ул. Бахрушина, д.2/5, строение 3, зал Ученых советов.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета адресу: 115184, Москва, ул. Новокузнецкая, д. 23 Б.

Общая характеристика работы

Актуальность исследования

Актуальность темы исследования определяется, во-первых, значительным влиянием Жана Кальвина на развитие западного богословия, во-вторых, особым местом Евхаристии в богословии и практике основных христианских вероисповеданий, в-третьих, значимостью проблематики межпротестантской полемики 50-60-х годов XVI столетия для дальнейшего развития протестантского богословия Евхаристии.

В XVI столетии богословское понимание таинства и его роли в церковной жизни стояло на повестке всех дискуссий как между протестантами и католиками, так и между различными течениями среди протестантов. С начала 1550-х годов Кальвину пришлось активно полемизировать с лютеранами о богословском понимании таинства Евхаристии. Хотя Кальвин полагал, что смог создать учение, способное исцелить раскол в Реформации, восходящий к спорам М. Лютера и У. Цвингли, фактически в эти годы были зафиксированы различия между лютеранами и реформатами по отношению к таинству Евхаристии, а также сделаны шаги по консолидации реформатского направления протестантизма. Исследование этой полемики важно для осмысления общих черт и различий лютеранства и реформатства - современные протестанты нередко обращаются для этого к наследию реформаторов XVI столетия.

Полемический характер формирования позиции Кальвина во многом обусловил проблему понимания его евхаристического учения. Вопрос о том, был ли Кальвин последователем Лютера или Цвингли по отношению к Евхаристии часто сводится к вопросу о реальности причащения ко Христу в таинстве. Современные западные исследователи склонны в первую очередь обращать внимание на тему сакраментального соединения человека со Спасителем в богословии Кальвина. Для них важно подчеркнуть благодатное приобщение ко Христу в противовес распространенному среди современных реформатов взгляду на Евхаристию как на простое воспоминание. Через изучение богословия отцов Реформации они стремятся переосмыслить ценность этого таинства и упрочить значимость Евхаристии в церковной жизни. Данное диссертационное исследование обращается к актуальной теме современного западного богословия, избегая его одностороннего подхода.

Степень изученности темы

В отечественном богословии не встречаются работы, посвященные учению Жана Кальвина о Евхаристии в контексте межпротестантской полемики. Наиболее полные исследования жизни и учения Ж. Кальвина мы можем найти, прежде всего, в дореволюционных периодических изданиях. Также краткое изложение евхаристического учения Кальвина можно встретить в учебниках догматики и сравнительного богословия.

В довольно немногочисленных отечественных работах мы не находим единого взгляда на учение Кальвина о Евхаристии. Можно выделить следующие вопросы, характеризующие различия во взглядах:

Во-первых Богословие Кальвина сближалось с учением Цвингли в следующих работах: О Св. Таинстве Евхаристии против реформатов // Христианское чтение. СПб., 1860. Ч. 2. С. 55-86, 171-202, 215-224, 331-381. Рождественский А. Учение западных вероисповеданий о таинствах // ТКДА. 1911. № 2. С. 163-176. № 3. С. 317-334. № 7-8. С. 329-356.

В. Попов считал, что Кальвин богословски зависел от Лютера: Попов В. Кальвин // ТКДА. 1909. № 9. С. 112-133, №10. С. 312-333. №12. С. 551-192.

По мнению С. Назаревского Кальвин создал самобытное учение, заимствовав многое от Лютера и Цвингли: Назаревский С. Иоанн Кальвин - реформатор XVI века // Православное обозрение. 1878. № 5-6. С. 43-68. № 8. С.675-701. № 10, С. 222-45; 1879. №5-6. С.143-204, №9. С.44-78. №12. С. 635-713., это вопрос об истоках учения Кальвина: является ли он последователем М. Лютера или У. Цвингли.

Во-вторых Иногда позиция Кальвина излагалась упрощенно и сводилась исключительно к "воспоминательному" и символическому пониманию Евхаристии: Сильвестр (Малеванский), еп. Опыт православного догматического богословия. Киев, 1897. Т. 4. С. 538. Е. Успенский считал причащение Христу в учении Кальвина исключительно духовным процессом: Успенский Е. Обличительное богословие. СПб., 1895. С. 238. О соединении причастников с духом и телом Христа говорится в работах как дореволюционных, так и современных авторов: Назаревский. Иоанн Кальвин - реформатор XVI века. С. 673-674. Остроумов С., прот. Мысли о Святых Тайнах // Мысли о Святых Тайнах. Киев, 2004. С. 40. Шарапов В., прот. Что находится в чаше причастия? М., 2011. С. 42., каким образом понимал Кальвин вкушение Тела Христова. Воспринимал ли он его исключительно символическим образом или допускал некоторое соединение причастников со Христом?

Среди зарубежных исследований богословия Кальвина большинство работ принадлежат протестантским авторам. В качестве примера неоднозначного восприятия учения Кальвина о Евхаристии в XIX в. можно привести полемику между американскими реформатами Д. Невином Nevin J. W. The mystical presence. A vindication of the Reformed or Calvinistic doctrine of the Holy Eucharist. Philadelphia, 1846. и Ч. Ходжем Hodge C. Doctrine of the Reformed Church on the Lord's Supper // Hodge C. Essays and reviews. New York, 1857. P. 341-392., основным вопросом которой был характер приобщения Телу Христову в богословии Кальвина и его последователей.

Ученые XIX столетия были склонны считать, что богословие Кальвина строится вокруг одной основополагающей идеи, за которую принималось учение о предопределении или принцип божественного суверенитета. В XX в. на смену этому подходу, во многом благодаря К. Барту и его последователям, пришло представление о том, что не существовало никакой центральной идеи, из которой строго логически вытекало бы все богословие Кальвина. По отношению к Евхаристии эту идею развил в 30-е годы XX в. ученик К. Барта В. Низель Niesel W. Calvins Lehre vom Abendmahl. Mьnchen, 1935.. Позиция В. Низеля несет явное влияние диалектической теологии, ставящей в центр Христа, преодолевшего пропасть между человеком и Богом. Работы Низеля способствовали восприятию мистического соединению со Христом как важной составляющей учения Кальвина о Евхаристии. Среди протестантских исследований об евхаристическом учении Кальвина конца ХХ - начала ХХI вв. следует отметить работу Б. Герриша Gerrish B. A. Grace and gratitude. The Eucharistic theology of John Calvin. Eugene, 2002., утверждающего, что все богословие Кальвина "евхаристично", а сердцевиной его учения о Евхаристии является идея соединения со Христом и получения благ от Него. Многие современные богословы (например, Т. Дэвис Davis T. J. This is my body: the presence of Christ in Reformation thought. Grand Rapids, 2008., К. Мэтисон Mathison K. A. Given for you: reclaiming Calvin's doctrine of the Lords Supper. Phillipsburg, 2002., В. Янсе Janse W. Calvin's doctrine of the Lord's Supper // Perichoresis. Oradea, 2012. Vol. 10. N. 2. P. 137-163.) уверены, что именно взгляды Кальвина, а не Цвингли, на Евхаристию и приобщение Телу Христову выражают истинную реформатскую традицию.

Экуменическое движение середины XX в., подкрепленное межконфессиональной открытостью Второго Ватиканского Собора, содействовало появлению исследований богословия Кальвина со стороны католических авторов. Исследователи-католики обращают внимание на изучение истоков богословского учения Кальвина, проводят его сравнительный анализ с католической традицией, прежде всего обращая внимание на общие черты Ganoczy A. Le jeune Calvin. Wiesbaden, 1966. Tavard G. H. The starting point of Calvin's theology. Grand Rapids, 2000. Tamburello D. Calvin and sacramentality / John Calvin and Roman Catholicism. Zachman R. C., ed. Grand Rapids, 2008.. Монография К. МакДоннела McDonnell K. John Calvin, the Church and the Eucharist. Princeton, 1967. представляет собой фундаментальное исследование, в котором отражен диалектический характер евхаристического богословия Кальвина и подчеркнута его несводимость к единому принципу. Д. Тайленда обращает внимание на учение Кальвина о присутствии Тела и Крови Христа в Евхаристии и причащении им и находит в нем много общего с католической традицией Tylenda J. N. Calvin and Christ's presence in the Supper - true or real // Scottish Journal of Theology. Edinburgh, 1974. Vol. 27. N. 1. P. 65-75. P. 65.. А. Ганоци пишет о согласии с "кафолической" традицией представлений Кальвина о таинстве причастия и о его близости к богословию эпиклезы Восточных Церквей Ganoczy A. The young Galvin. Edinburgh, 1988. P. 11.. Ф. Эверсцумроде приходит к выводу о близости представления Кальвина о присутствии Христа в Евхаристии с католическим учением о пресуществлении Ewerszumrode F. Mysterium Christi spiritualis praesentiae: Die Abendmahlslehre des Genfer Reformators Johannes Calvin aus rцmisch-katholischer Perspektive. G?ttingen, 2012..

Как протестантские, так и католические современные исследователи обращают внимание именно на общие положения богословия Кальвина и других протестантов или католиков, что вполне естественно для контекста экуменических контактов, однако может приводить к упрощению и искажению. Также характерным является отрицание наличия какой-либо одной концепции в основании богословия Кальвина. С одной стороны это объясняет неоднозначность, и даже противоречивость некоторых положений евхаристического учения Кальвина (Б. Герриш, К. МакДоннел). С другой стороны становится затруднительным критическое рассмотрение его учения, поскольку страдает его целостность, а отдельные положения рассматриваются вне взаимного влияния. По изложенным причинам в современных исследованиях не уделяется достаточного внимания связи идеи суверенитета Бога с учением Кальвина о Евхаристии. Большинство богословов концентрируются на идее Кальвина о единении со Христом в таинстве Евхаристии, забывая про то, что радикальное противопоставление Бога и человека прослеживается во всех разделах его богословия.

Хронологические рамки исследования

Евхаристическая полемика XVI в. между протестантами, начатая в 1520-х годах М. Лютером и У. Цвингли, вновь усилилась после 1549 г., когда между церквами Женевы и Цюриха в лице их глав - Ж. Кальвина и Г. Буллингера - было заключено Цюрихское соглашение, выразившее общие богословские взгляды реформаторов двух городов. С одной стороны оно было воспринято с одобрением среди швейцарских протестантов. С другой стороны сам Кальвин оказался объектом критики, поскольку некоторым лютеранам казалось, что он ранее разделял их позицию и изменил свои взгляды. Он ответил на выпады лютеран в трудах, написанных в 1550-х - начале 1560-х годов, целью которых было показать, что его учение может быть принято также и лютеранами. Именно этот период определил тему данного исследования. богословие христианский кальвин

Источники

Источники, использовавшиеся в данной работе, можно разделить на три основные группы.

I. Труды Ж. Кальвина.

Основные труды Кальвина определяются темой исследования - это его полемические трактаты, написанные в 1550-60-е годы, а также последние два издания "Наставлений в христианской вере" (1559 и 1561 гг.). Кроме того в работе использовались комментарии Кальвина на Евангелия и апостольские послания, написанные в разные годы.

II. Труды протестантских современников Ж. Кальвина.

В исследовании использовались работы М. Лютера, написанные как до Марбургского диспута Диспут между делегациями немецких и швейцарских реформаторов, возглавляемых М. Лютером и У. Цвингли, явно показал невозможность полного преодоления их разногласий по поводу таинства Евхаристии. (1529 г.), так и после него: "О вавилонском пленении церкви" (1520 г.), "О словах Христа "Сие есть Тело Мое"" (1527 г.), "Исповедание о Вечере Господней" (1528 г.), "Краткое исповедание о Святом Таинстве" (1544 г.) и др.

Важным источником являются воспоминания участников Марбургского диспута, который проводился без протоколов. Они являются частью собрания сочинений М. Лютера Luther's Works / J. Pelikan, H. T. Lehman, eds. 55 vol. St.Louis, 1955-1976. Vol. 38. P. 38-90..

Среди трудов У. Цвингли наиболее важными в отношении темы исследования являются: "Комментарии к истинной и ложной религии" (1525 г.), "Бернские проповеди" (1528 г.) и "Объяснение христианской веры" (1531 г.)

III. Святоотеческие источники.

Из святоотеческих трудов в исследовании использовались, прежде всего, именно те, к которым обращался сам Кальвин в попытках обосновать свое учение. Это трактат "Против ересей" свщмч. Иринея Лионского, "Слово о воплощении Бога-Слова и пришествии Его к нам во плоти" свт. Афанасия Александрийского, "Беседы на Евангелие св. ап. Иоанна Богослова" и "Толкование на св. Матфея Евангелиста" свт. Иоанна Златоуста, "Толкование на Евангелие от Иоанна" свт. Кирилла Александрийского, "Беседы на Евангелие от Иоанна" блж. Августина и другие источники.

Объект исследования

Объектом исследования является межпротестантская полемика о Евхаристии 50-60-х годов XVI в.

Предмет исследования

Предметом исследования является богословское учение Жана Кальвина о Евхаристии, направленное на преодоление разногласий между современными ему протестантами.

Цель и задачи исследования

Цель данной работы - выявление ключевых положений богословского учения Жана Кальвина о Евхаристии, сформулированных им в контексте богословской полемики между немецкой и швейцарской ветвями Реформации середины XVI в.

Для достижения поставленной цели автор ставит следующие задачи:

1. Провести сравнение учений о Евхаристии Ж. Кальвина, М. Лютера и У. Цвингли в контексте межпротестантской полемики 1550-1560-х годов.

2. Исследовать влияние идеи абсолютного суверенитета Бога на евхаристическое богословие Ж. Кальвина.

3. Проанализировать особенности христологических взглядов Ж. Кальвина и их влияние на его позицию в евхаристической межпротестантской полемике середины XVI в.

4. Рассмотреть особенности символического понимания таинства Евхаристии Ж. Кальвином в связи с межпротестантской полемикой середины XVI в.

Теоретико-методологическая основа исследования

В данной диссертации при анализе учения Ж. Кальвина идея божественного суверенитета берется за основополагающий принцип, формирующий его богословие. Такой подход согласуется с традицией отечественных исследований реформатского богословия. Вместе с тем учитываются результаты работ современных западных ученых, показывающих наличие других важных идей, влияющих на ход богословской мысли женевского реформатора (например, соединение со Христом). Таким образом, принцип суверенитета рассматривается в данном исследовании не как аксиома, из которой дедуктивно следуют все положения учения Кальвина, а как некоторое богословское основание, не всегда явно заметное, но неизменно оказывающее влияние.

Сравнительный метод играет важную роль в исследовании, поскольку тема данной работы подразумевает сопоставление евхаристического богословия Ж. Кальвина и его современников-протестантов. Для сравнительного анализа учений М. Лютера, У. Цвингли и Ж. Кальвина были взяты за основу итоги Марбургского диспута: пункты, разделившие Лютера и Цвингли были использованы для определения генетического фундамента богословских идей Ж. Кальвина.

Использование в данной работе герменевтического метода обусловлено необходимостью понимания отдельных положений учения Ж. Кальвина о Евхаристии через все его богословие. Герменевтический круг - основополагающий принцип герменевтики, выражающий диалектику части и целого, - является очень важным методологическим подходом диссертации. Под целым имеется в виду богословское учение Ж. Кальвина о Евхаристии, а частями - отдельные его высказывания о Евхаристии. Поскольку язык Кальвина по отношению к Евхаристии допускает неоднозначность интерпретаций, при изучении евхаристического богословия Кальвина необходимо в совокупности рассмотреть все его части, чтобы достичь понимания в целом.

Научная новизна

Данная работа представляет собой первое в отечественной богословской традиции обращение к учению Ж. Кальвина о Евхаристии в контексте полемики между протестантами XVI в. Особенностью исследования является целостное рассмотрение евхаристического учения Кальвина, учитывающее как традиционные, так и современные подходы к изучению его богословия. Показано принципиальное влияние идеи божественного суверенитета на позицию Кальвина в межпротестантской евхаристической полемике. Анализ учения Кальвина о Евхаристии в связи с его христологическими взглядами позволил показать основы его символического понимания таинства причащения. В работе была предложена новая методика интерпретации евхаристического учения Кальвина.

Положения, выносимые на защиту

1. Ж. Кальвин предлагает решение разногласий между протестантами по поводу Евхаристии, развивая богословские идеи У. Цвингли. Учение о Евхаристии Жана Кальвина в своих основах не столько занимает промежуточное положение между взглядами М. Лютера и У. Цвингли, сколько согласуется с позицией последнего.

2. Учение Кальвина о таинствах отражает умаление реальности и значимости Боговоплощения в его богословском учении. Евхаристия наряду с Евангелием представляет собой знание о Христе, и ее ценность заключается в сообщении людям о замысле Бога по их спасению.

3. Противопоставление Бога и человека в богословии Ж. Кальвина, основанное на идее божественного суверенитета, не допускает преображение и обожение человеческой природы во Христе. Это приводит к исключительно духовному пониманию Евхаристии и отрицанию воздействия таинства на все духовно-телесное естество человека.

4. Ключом к толкованию учения Ж. Кальвина о Евхаристии является метонимия, выражающая смысловую или пространственную сопряженность Божественного и человеческого, но не их евхаристическое соединение.

5. В контексте рассматриваемой полемики Кальвин утверждал, что его учение соответствовало наследию древней Церкви. Для обоснования этого утверждения он применял метонимическое толкование высказываний отцов Церкви о Евхаристии.

Апробация работы

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры Систематического богословия и патрологии Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Отдельные положения диссертации были изложены на Ежегодной научной конференции слушателей и выпускников факультета дополнительного образования ПСТГУ в 2011 г. в докладе "Жан Кальвин о Евхаристии: символическая интерпретация святоотеческого учения".

Структура работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы.

Основное содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность, характеризуется степень научной изученности темы, задаются хронологические рамки исследования, дается описание основных источников, определяются объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи научной работы, теоретико-методологическая основа и новизна исследования, а также положения, выносимые на защиту, теоретическая и практическая значимость.

Первая глава - "Основные проблемы межпротестантской полемики о Евхаристии 1520-1560-х годов" - посвящена описанию историко-богословского контекста формирования учения о Евхаристии Ж. Кальвина. В ней проводится сравнительный анализ богословских взглядов на таинство причащения М. Лютера, У. Цвингли и Ж. Кальвина и делаются выводы о принципиальной генетической зависимости позиции последнего от школы швейцарских реформаторов.

В вводном разделе первой главы приводятся различные богословские взгляды на Евхаристию, существовавшие в католичестве в период позднего средневековья. Богословские воззрения на Евхаристию первых реформаторов с одной стороны представляли собой противодействие распространенным криптопелагианским воззрениям в современной им Католической Церкви, с другой стороны отразили в себе ее вероучительный плюрализм.

В первом параграфе первой главы - "Учение Мартина Лютера о Евхаристии" - рассматриваются богословские взгляды на Евхаристию великого немецкого реформатора. Показывается, что Лютер считал природу воздействия Евхаристии на человека исключительно духовной.

Божественное обетование являлось с точки зрения Лютера важнейшим основанием, на котором строилась его сакраментология. Лютер восставал против средневекового католического стремления изменить отношение Бога к человеку через совершение добрых дел. Это было чрезмерным возвеличиванием возможностей человека в ущерб величию Творца.

По мнению Лютера, Евхаристия тесно связана со Священным Писанием как носителем слова Божьего. Евангелие является, прежде всего, вестью о прощении грехов, а Евхаристия кратко выражает сущность этого послание, не добавляя по существу ничего нового. Проповедь Евангелия Лютер ставил выше таинств.

Отвергая пресуществление, Лютер развивал, в соответствии со своим пониманием обетования Спасителя, учение о присутствии Тела и Крови Христа в таинстве вместе с хлебом и вином. Буквальное, непосредственное вкушение устами (manducatio oralis) Тела Христова вместе с хлебом должно сопровождаться духовным вкушением, чтобы быть полезным и спасительным. Именно духовное вкушение Лютер связывал с действенностью таинства. Укрепление веры составляло истинное духовное вкушение - смысл и цель достойного причащения.

Во втором параграфе первой главы - "Полемика о Евхаристии между Мартином Лютером и Ульрихом Цвингли" - анализируются разногласия по поводу таинства Евхаристии, возникшие между основателями немецкого и швейцарского направлений Реформации.

В первой части второго параграфа рассматривается учение о Евхаристии У. Цвингли. Для раннего Цвингли Христос был нравственным примером для подражания, а основной акцент делался на внутреннее обновление человека и нравственное перерождение общества. Евхаристия для Цвингли в первую очередь служила указанием на совершившиеся евангельские события.

В начале двадцатых годов XVI в. в богословии Цвингли на первый план вышла идея божественного суверенитета. Его богословские идеи сближались с идеями Лютера и он признавал, что таинства помогают вере и поддерживают ее, поскольку они обуздывают чувства и подчиняют их вере.

Тело Христа, с точки зрения Цвингли, существует как бы отдельно от Божества и не может быть "полезным" для спасения. Все слова Христа о вкушении Своего Тела Цвингли интерпретирует как фигурально относящиеся к вечной жизни. Вкушение Тела Христова является фигуральным выражением, означающим веру во Христа.

Во второй части второго параграфа рассматриваются итоги Марбургского диспута (1529 г.), зафиксировавшего различия в понимании Евхаристии между немецкими и швейцарскими реформаторами. Показывается, что хотя Лютер и Цвингли существенно расходились с своих христологических взглядах, они оба фигурально понимали именование хлеба и вина Телом и Кровью Христовыми и считали духовным их вкушение.

Различие в учениях Лютера и Цвингли о присутствии Христа в Евхаристии основывается на различных представлениях о Теле Христа, которые в свою очередь зависели от того, как оппоненты понимали взаимодействие Божественной и человеческой природ Спасителя. Лютер утверждал истинное присутствие Тела и Крови Христа в Евхаристии вместе с хлебом и вином, основываясь на своем понимании свойств Его Тела, которое пребывало в Божьей славе и могуществе, то есть не находилось нигде конкретно и в то же время было повсюду. Цвингли полагал, что поскольку Тело Христа по своим природным свойствам тождественно телу любого человека, то оно ограничено в пространстве и занимает некоторую определенную область. Из этого следовало, что поскольку Христос телесно вознесся на небеса, то Его Тело не может присутствовать в Евхаристии.

Цвингли считал, что хлеб и вино служат знаками и только называются Телом и Кровью Христа, поскольку на них переходит название обозначаемого предмета. Лютер полагал, что Христос, указывая на хлеб и называя его Своим Телом ("сие есть Тело мое"), утверждал соприсутствие Тела и хлеба и именовал целое (Тело и хлеб) через свою часть (Тело). Как Лютер, так и Цвингли фигуральным образом понимали присутствие Христа в Евхаристии, хотя Лютер все же не был столь радикален, и в его богословии сохранилось некоторое стремление приблизиться ко Христу не только духовно, но и всей природой человека.

По учению Лютера душа человека вкушает Тело Христа не телесным образом, но духовным под видом хлеба и вина, когда слышит слово Божье. В учении Цвингли вкушение Тела Христова являлось метафорой, выражающей веру в Бога и прощение грехов. Цвингли придерживался исключительно духовного понимания Евхаристии. Лютер принципиально следовал тому же принципу духовного вкушения, но был не столь последователен, поскольку допускал присутствие Тела Христа в Евхаристии. Хотя это внушало некоторую надежду на полноценное приобщение к прославленному человечеству Сына Божьего, в действительности речь шла только об укреплении веры и как следствие приобщении к вечной жизни.

В третьем параграфе первой главы - "Учение Жана Кальвина о Евхаристии" - дается обзор взглядов на таинство причащения великого женевского реформатора. В нем проводится сравнение евхаристических учений Лютера, Цвингли и Кальвина и подводится итог первой главы.

В первой части третьего параграфа рассматривается участие Ж. Кальвина в межпротестантской полемике о Евхаристии и анализируются различные взгляды на его позицию в спорах, представленные в научной литературе.

Проведенный анализ русской богословской литературы XIX - начала XX веков и трудов современных западных исследователей показывает, что особенности формирования учения Кальвина обусловили отсутствие единомыслия в интерпретациях его евхаристического богословия. Представители разных кругов считали Кальвина тяготеющим либо к лютеранству или даже католичеству, либо к отрицанию реализма таинства в духе Цвингли. Стремление Кальвина к синтезу неизбежно приводило к совмещению различных взглядов на Евхаристию в одном учении, и давало повод в дальнейшем находить у него желаемые идеи в зависимости от конфессиональной принадлежности или богословских взглядов читателя.

В основании евхаристического богословия Кальвина лежит диалектика земного и небесного, включающая в себя противопоставление знака и реальности, духа и материи, Божества и человечества. На одном полюсе находится трансцендентный и суверенный Бог, на другом - тварный и беспомощный человек.

Далее во второй, третьей и четвертой частях третьего параграфа рассматриваются взгляды Кальвина на три основных вопроса, поднятых на Марбургском диспуте: свойства Тела Христова, присутствие Христа в Евхаристии и причащение Его Телу и Крови.

Как и Цвингли, Кальвину важно подчеркнуть, что Тело Христа сохраняет такие человеческие свойства, как ограниченность формы и локализованность в пространстве. Предполагать присутствие Тела Христова на земле для Кальвина равносильно приписыванию его человечеству бесконечности и вездесущности. Тело Христа сохраняет свои человеческие свойства, но не преображается и не обоживается, поскольку Кальвин не мог допустить реального соединения трансцендентного Бога с человеческой природой.

По его мнению, после Вознесения Христос духовно присутствует в Церкви Своей животворящей силой, и ее усиление на земле связано с распространением вести о Его учении после Воскресения. Тем не менее, он не просто утверждал, что Христос присутствует в Евхаристии, но и называл это присутствие "телесным". Это выражение создает видимость согласия его учение с учением Лютера о вездеприсуствии Тела Христова. На самом деле "телесное" присутствие Христа является еще одним фигуральным выражением, подчеркивающим реальность духовного соединения с находящимся на Небесах Господом.

Для Кальвина, как и для Цвингли, фигурально понимаемое присутствие Христа в Евхаристии в свою очередь обусловливает фигурально понимаемое вкушение Его Плоти. Кальвин утверждал, что результат причащения Тела Христова является исключительно духовным, однако он, в отличие от Цвингли, делал больший акцент на укреплении в вере как цели вкушения - в этом он вполне согласен с Лютером. Главное отличие Кальвина от Лютера во взгляде на характер причащения - это отрицание manducatio oralis ("вкушения устами" Тела Христова). В этом Кальвин стоял полностью на стороне Цвингли. Поскольку Христос присутствует в таинстве только фигурально, вкушаются в прямом смысле слова только знаки таинства: хлеб и вино.

Во второй главе - "Христология Ж. Кальвина в связи с его учением о Евхаристии" - рассматриваются взгляды Жана Кальвина на Боговоплощение и их влияние на его учение о Евхаристии. Основополагающей идеей, лежащей в основе как христологии, так и сакраментологии Кальвина является принцип божественного суверенитета. Бог превосходит творение и не вступает с ним в подлинное единство, поэтому Кальвин умаляет Боговоплощение, как акт вселенского масштаба, открывший для людей путь к спасению. Следствием этого же принципа является невозможность подлинного соединения причастников со Христом в Евхаристии.

В первом параграфе второй главы - "Христология Ж. Кальвина" - исследуется общие представления Жана Кальвина о Христе и Его земном служении.

В первой части первого параграфа рассматриваются взгляды Кальвина на образ существования природ Спасителя. В его христологии важным является представление о том, что Христос по Своему Божеству и после Воплощения оставался на Небесах, хотя одновременно обитал в человеческом естестве Христа Для обозначения этой идеи используется термин extra calvinisticum, возникший в лютеранской среде в XVII в.. Это утверждение служит для Кальвина обоснованием того, что Тело Христа не только сохраняет свою сущность, но и не преображается и не обоживается. Божество и человечество Христа соприкасаются, но не взаимодействуют, поэтому очень важным элементом его учения о Евхаристии является утверждение о полном сохранении физических свойств Тела Христа. Хотя Жан Кальвин традиционно подозревался в склонности к древней ереси несторианства, начало чему было положено еще при жизни Кальвина его лютеранскими оппонентами, современные авторы предпочитают осторожные формулировки, констатирующие некое противопоставление, но не разделение человечества и Божества Христа в его богословии. Тем не менее, было бы неправильно считать, что обвинения были беспочвенны и богословие Кальвина не несет не себе никаких следов несторианства. В евхаристическом богословии Кальвина проявляются стремления разделять Божественность и человечество Христа через разделение евхаристических знаков и Тела и Крови Христовых. Необходимо признать, что во всем его богословии проявляются заметные тенденции к разделению и противопоставлению не только природ Христа, но Божественного и человеческого, духовного и плотского.

Во второй части первого параграфа, посвященной анализу воззрений Кальвина на земное служение Христа, в фокусе внимание находится понятие личности Посредника (persona Mediatoris) - "личности Христа, в которой проявились Бог и человек". Служение Посредника, который являет собой "как бы промежуточную ступень между Богом и нами", продолжается до Страшного Суда, после чего Его "миссия" будет исполнена. "Личность Посредника" не тождественна ипостаси Бога Слова, а является некоторым временным субъектом, созданным ради спасения человечества. Личность (persona) в этом контексте выступает в своем изначальном значении театральной маски или роли, а не ипостаси. Понятие "личность Посредника" весьма близко к понятию "лицо единения" Нестория, которое только казалось единым, скрывая за собой раздвоенность Бога и человечества.

Наличие у Христа человеческой природы выполняет для Кальвина формальную вспомогательную функцию в деле искупления. Необходимо, чтобы Искупитель являлся и подлинным Богом и подлинным человеком, поскольку так предвечно постановил Творец. Абсолютно трансцендентный Бог Кальвина не может полноценно соединиться с человеком, поэтому Христос для него представляет собой некое промежуточное существо, которое обладает двумя природами, но не объединяет их.

В третьей части первого параграфа рассматриваются взгляды Кальвина на Христово Вознесение. Гораздо большее значение по сравнению с воплощением Кальвин придает славе Христа, которую он приобретает после вознесения. Вместе с тем Кальвин говорит о подчиненном положении Христа после вознесения по отношению к Отцу. Нахождение одесную Отца Кальвин понимает, как поручение Христу быть господом неба и земли и управлять ими. Эту возможность Христос, по мнению Кальвина, получает от Отца, а не обладает по Своему Божеству. Пребывание Христа на небесах представляет собой продолжения миссии посредничества между Отцом и человечеством.

Христология Кальвина делает бессмысленным вкушение Тела Христова. Хотя Христос вознесся на Небеса и получил бессмертие по своему человечеству, сама по себе его Плоть все равно не несет людям спасение. Она не преображена Божеством, поэтому ее вкушение является с точки зрения Кальвина близким к антропофагии, а значит близким к абсурду.

Божественное откровение в богословии Кальвина основано на символизме материальных объектов и событий, которые передают Божью волю или свидетельствуют о Божьем присутствии. Воплощение Бога Сына выступает в роли события, призванного напоминать об обетовании спасения через веру в Иисуса Христа. Его вознесшееся Тело предстает символом и залогом воскресения, чтобы христиане укреплялись в вере, вспоминая и размышляя о нем. Тело Христа, а точнее, его человечество, служит таким же приспособлением к человеческому скудному пониманию Божественной правды, как и другие символы, в частности, таинство Евхаристии.

Во втором параграфе второй главы - "Умаление Боговоплощения в учении Кальвина о таинствах" - объясняется, как представления Кальвина о Боговоплощении, обозначенные в предыдущем параграфе, выражены в его учении о таинствах и, прежде всего, о Евхаристии.

В первой части второго параграфа показывается отождествление таинств Ветхого и Нового Заветов в богословии Кальвина. Кальвин использует весьма широкое определение: таинством является материальный знак, связанный с обетованным Богом благодатным воздействием. Ему удовлетворяют не только установленные Христом церковные таинства, но и многие ветхозаветные события и обряды: древо жизни, данное Адаму и Еве в залог бессмертия (Быт 2. 9, 3. 22), радуга для Ноя (Быт 9. 13), обрезание, жертвоприношения, омовения. Основное отличие ветхозаветных и новозаветных таинств заключается в том, что "первые предваряли образ обетованного Христа ещё до его пришествия; вторые же свидетельствуют и представляют Христа, уже явившегося в земном облике". Этим они отличаются не по существу, а лишь по степени воздействия на приступающих к ним.

Смысл сакраментальных знаков и обрядов для Кальвина заключается в оказываемом ими побуждении мысленно обратиться к Христу и уверовать в Него. Поскольку главным являются именно размышления о подвиге Христа, не так важно, происходит это до или после Боговоплощения и Голгофы. Поэтому Кальвин считает, что крещение св. Иоанна Предтечи ничем не отличалось от крещения во имя Христа. Евхаристию по ее действию Кальвин приравнивает ко всем остальным таинствам. В ней приступающие с верой получают те же самые духовные дары, что и евреи, вкушавшие манну в пустыне или утолявшие жажду из источника в скале (Исх 16. 4; 17. 6). Евреи получали ту же духовную пищу, еще до того, как Сын Божий облекся в человеческую плоть. Для каждого конкретного человека более важным было знание о Христе, а не само Богоявление как космическое событие, преображающее мир и несущее в него благодать.

Таким образом, по мнению Кальвина, воплощение Бога Сына и установление таинства Евхаристии не принесли людям новых благ. Можно сказать, что изменился лишь образ свидетельства о спасении, которое стало более доступным для понимания через евангельскую историю и новые таинства, но Бог не стал ближе лично для каждого человека.

Во второй части второго параграфа анализируется связь между таинством Евхаристии и Священным Писанием в богословии Кальвина.

Кальвин ставит на первый план психологическую значимость как обрядов, указывающих на события, так и самих событий Божественного домостроительства. Для Кальвина важно обратить внимание на знание, которое Евхаристия несет людям, отсылая к соответствующим событиям евангельской истории. Евхаристия в меньшей степени является самостоятельной реальностью, а в большей степени свидетельством о жизни и смерти Христа. Кальвин приходит естественным образом к сближению для верующих значения Евхаристии и Писания. Проповедь Евангелия, которая освящает таинство, воздействуя на разум слушающих, и запечатлевается в сердцах, обязательно должна иметь место при совершении Таинства. Более того, сама Евхаристия не несет ничего, что верующий человек не мог бы получить при чтении или проповеди Евангелия. Сам Кальвин называет способ приобщения в Евхаристии лишь "более очевидным", по сравнению с "благовествованием". Такое представление о таинстве Причащения, установленное самим Спасителем, умаляет Боговоплощение как независимое и значительное событие, и подменяет его свидетельством о нем, то есть простой передачей знания об искуплении и прощении грехов.

Третий параграф второй главы - "Приобщение ко Христу в Евхаристии" - посвящен анализу богословских представлений Кальвина о возможности соединения людей со Христом и их отражению в его учении о Евхаристии. Проводится сравнение воззрений Кальвина на приобщение ко Христу с православным учением об обожении и показывается их несовместимость.

В богословии Кальвина абсолютная власть Бога, не нуждающаяся ни в каком содействии, делает невозможным какое-либо человеческое участие в своей собственной судьбе. Все божественные установления играют роль орудий, которые Бог использует для исполнения Своего замысла. Кальвин отводит Евхаристии роль одного из таких орудий. Человек может получить через нее спасительные духовные дары, но он может пользоваться благодатными дарами настолько, насколько ему позволяет всемогущий Бог.

В трудах Кальвина можно встретить слова о некоем уподоблении Богу после всеобщего воскресения. В будущей жизни богоподобие для него является синонимом преображения, но такое преображение закрыто людям во время жизни на земле. Главной причиной этого является противопоставление Бога творению, а духа - телу. В соответствии с богословским учением Кальвина человечество самого Христа не обожено, хотя и принадлежит Богу Сыну. Поскольку даже Христос не обожен по своему человечеству, то и человек не может быть обожен. Причастие Христу, вкушение Его плоти в таком случае, во-первых воспринимается символически, а во-вторых никак не может быть средством обожения человека.

В третьей главе - "Символизм евхаристического учения Ж. Кальвина" - рассматривается учение Кальвина о вкушении Тела Христова и показывается его символический характер. Также рассматривается его символическая интерпретация учения о Евхаристии отцов Церкви, к авторитету которых он прибегал во время полемики с лютеранами для подтверждения своих взглядов. В главе показывается, что Кальвин развивает учение о вкушении Тела Христова, которое наполнено фигуральным содержанием. Кальвин пользуется концепцией духовного вкушения Тела Христова, основанной на разделении Божества и человечества Христа, чтобы предложить свою интерпретацию реалистичных высказываний о Евхаристии, наполняя их исключительно символическим содержанием.

В первом параграфе третьей главы - "Учение о вкушении Тела Христова в евхаристическом богословии Ж. Кальвина" - показывается, что реалистичные высказывания Кальвина по отношению к вкушению Тела Христова, необходимо понимать фигурально.

В первой части первого параграфа рассматривается смысл и значение понятия о вкушении Тела Христова в учении Кальвина о Евхаристии. В ней показывается, что слова Кальвина о вкушении необходимо понимать с помощью метонимии, которая выражает особенность его богословия, заключающуюся в разделении Божества и человечества Христа. Плоть или Тело Христа в контексте вкушения следует рассматривать как метонимию, указывающую на получаемые от Христа духовные дары. Кальвин имеет в виду не само Тело Христа, а дары Его Божественности, когда говорит о вкушении Плоти или приобщении Христу.

Кальвин не признает объективного изменения хлеба и вина, которые по православному вероучению прилагаются в истинные Тело и Кровь Христовы наитием Святого Духа. Тем не менее, он утверждает, что в Евхаристии хлеб и вино претерпевают "изменение (conversio), о котором упоминают древние церковные писатели". Это "изменение" Кальвин понимает в духовном и субъективном смысле. Хлеб и вино не изменяются сами по себе, но начинают восприниматься причастниками как символы Тела и Крови. Кальвин также говорит об "освящении" даров, но понимает его как возвышенное отношение причастников к дарам, вызванное искренним восприятием проповеди Евангелия.

Соединение небесного и земного Кальвин объясняет действием Святого Духа, который таинственным образом сокращает расстояние между душой причастников и Христом, вознесшимся и пребывающим одесную Отца, чтобы верующие могли получить от Его Плоти духовные блага. Действие Святого Духа в Евхаристии Кальвин низводит до роли "канала" или "проводника", соединяющего со Христом. Кальвин относится к Нему как к инструменту, совершенно внешнему по отношению к человеку, не преображающему и не наполняющему его, а передающему словно больному по капельнице некую дозу лекарства от Христа.

Подобным же образом Кальвин называет Тело Христово "каналом", по которому от Христа передается жизнь. Кальвин называет его источником жизни, поскольку в нем обитал Сын Божий, настоящим же источником жизни является Сам Бог. Тело Христово несет в себе благодать как сосуд, который не преобразуется содержимым и не соединяется с ним, а только призван сохранить его. Говоря о Плоти Христа в контексте вкушения, Кальвин имеет в виду не само Тело Богочеловека Иисуса Христа, а таинственный "канал", связывающий Бога и человека, поэтому выражение "вкушать Плоть Христа" относится к получению духовных благ от Бога.

Во второй части первого параграфа анализируются представления Кальвина о евхаристических благах, получаемых человеком в результате достойного причащения Телу и Крови Христовым. Здесь мы снова видим проявление уже хорошо знакомой нам метонимической связи, в данном случае выраженной в обозначении благодатных даров таинства именем Христа. Этот прием создает видимость более тесного сообщения со Спасителем. Хотя Кальвин описывает реальность соединения с Ним с помощью ярких образов (Христос "передаёт нам свою жизнь, как если бы Он Сам вошёл в нашу плоть и наши кости"), подобные выражения являются ничем иным как метафорами, и их нельзя воспринимать буквально. Причащение Христу является соединением с Ним таким образом, чтобы возможно было получать через этот "канал" благодатные дары. Рост и укрепление веры являются главным даром Евхаристии.

Хотя Кальвин считает возможным говорить о "телесном" присутствии Христа в Евхаристии и утверждать Его животворное воздействие на причастника, эти слова также не следует понимать буквально. Животворящее Тело Христово в контексте вкушения обозначает жизнь и бессмертие, поданные от Бога. Благодатные дары получает душа христианина, обитающая в его теле, и поэтому можно сказать, что животворится также и плоть. Кальвин не имеет в виду какого-либо преображения или исцеления тела конкретного причастника.

В третьей части первого параграфа рассматривается точка зрения Кальвина на значение таинства Причащения в церковной жизни. Кальвин относился к Евхаристии с большим почтением, чем "средний уровень последующего протестантизма" (Н.С. Арсеньев). В частности, в отличие от Цвингли, он призывал к причащению не реже одного раза в неделю. Отношение Кальвина к Евхаристии обусловлено благоговением и трепетом перед Божьим величием. На практике он постоянно подчеркивает важность и особенность Евхаристии, но это вступает в противоречие с его теоретическим учением, согласно которому в данном таинстве причастник не получает никаких духовных благ, отличных от получаемых верой вне его.

Необходимость частого причащения плохо согласуется с учением о спасении только верой. Участие в Евхаристии фактически становится действием, приближающим к спасению. Кальвин не считает достаточным словесно объяснить процесс приобщения ко Христу и укрепления веры, который символизируют земные символы таинства. Он призывает всех христиан лично участвовать в таинстве и делать это с регулярной частотой. Совершить и почувствовать означает больше чем просто понять. Человеческие поступки и действия фактически начинают играть существенную роль в спасении, что плохо согласуется с принципом божественного суверенитета. Как пастырь Кальвин проявляет рвение, которое не может обосновать как богослов.

Во втором параграфе третьей главы - "Символическая интерпретация учения о Евхаристии отцов Церкви" - исследуются особенности изложения Кальвином учения о Евхаристии, позволяющие ему совместить собственное духовное понимание с реализмом древнего церковного учения. Под реализмом понимается утверждение о том, что хлеб и вино после преложения являются подлинными Телом и Кровью Христа.

В первой части второго параграфа дается общая характеристика обращения Кальвина к отцам Церкви в контексте его учения о Евхаристии. Ссылки на творения святых отцов постоянно встречаются на страницах трудов Кальвина, однако он приводит не так много прямых цитат из них, поскольку он и не пытается полностью строить и развивать свое евхаристическое богословие на наследии древних отцов Церкви. Их авторитет и традиции древней Церкви не являлись для Кальвина настолько же значимыми, как Писание.

С точки зрения православного христианина некоторые цитаты из отцов, которые приводит Кальвин, не только не подтверждают его учение, но опровергают его. Это нельзя объяснять необразованностью Кальвина или сознательным искажением. Известно, что Кальвин тщательно изучал творения отцов и во многом искренне соглашался с их учением. Он не замечает противоречий, поскольку смотрит на отцов через призму собственного фигурального восприятия Евхаристии. Кальвин считает свое учение согласованным с учением отцов первых четырех веков, поскольку он интерпретирует их высказывания предпочтительным для себя образом.

Во второй части второго параграфа рассматриваются конкретные цитаты или упоминания отцов Церкви, которые Кальвин проводит для подтверждения своего евхаристического учения. В качестве основы берется полемический трактат против лютеранина Тилемана Гесгузия (1561 г.), дополненный материалом из последнего издания "Наставлений в христианской вере" (1561 г.) и других трудов Кальвина этого времени. Исследуются ссылки Кальвина на труды следующих святых отцов: блж. Августина, св. Иустина Философа, св. Иринея Лионского, св. Афанасия Александрийского, св. Василия Великого, св. Григория Богослова, св. Иоанна Златоуста, св. Кирилла Александрийского, преп. Иоанна Дамаскина.

Кальвин интерпретировал учение отцов древней Церкви, основываясь на принципах фигурального толкования. Он был уверен, что они понимали Евхаристию символически и духовно. В основе интерпретации Кальвина лежит метонимическое понимание высказываний о Евхаристии, выражающее смысловую или пространственную сопряженность между символами Тела Христа и самим Телом. Спасение, благодатные дары возможно только непосредственно от Самого Бога, поэтому все материальные символы, в том числе и Само Тело воплотившегося Сына Божьего, только фигуральным образом указывают на суверенного и отделенного от мира Творца. Кальвин пользуется концепцией духовного вкушения Тела Христова, основанной на обособленности Божества и человечества Спасителя, чтобы предложить свою интерпретацию реалистичных высказываний о Евхаристии Например: "Сие есть Тело Мое", "освящение хлеба и вина", "вкушение Тела Христова", "присутствие Тела Христова в Евхаристии", "животворящее Тело Христово", "тела причастников, животворимые Плотью Христовой"., наполняя их исключительно символическим содержанием.

В Заключении диссертации подведены основные итоги работы в соответствии с положениями, выносимыми на защиту.

1. С начала 1550-х годов и до конца своей жизни Жан Кальвин прикладывал существенные усилия для преодоления раскола между немецкой и швейцарской ветвями Реформации, стремясь убедить лютеран в возможности компромисса с реформатами. Кальвин имел некоторые основания считать, что ему удалось создать общепротестантское учение о Евхаристии, поскольку его собственное евхаристическое богословие было построено на фундаменте, заложенном первым поколением реформаторов. На материалах Марбургского диспута в диссертации показано, что разногласия между М. Лютером и У. Цвингли по поводу Евхаристии можно свести к различиям в христологии и понимании вкушения Тела и Крови Христовых. Проведенное в данной работе исследование евхаристического богословия Кальвина, на которое существенное влияние оказала межпротестантская полемика XVI в., показывает, что он стремился разрешить конфликт между лютеранами и реформатами, следуя в своем учении идеям У. Цвингли.