О трудностях и истории толкования Песни песней

Размещено на http://www.allbest.ru

О трудностях и истории толкования Песни песней

Романенко В. И.

Песнь песней -- один из самых ярких примеров связи Ветхого и Нового Заветов, и эта связь проходит именно через аллегорический метод толкования, который христианские богословы, так же как и в иудейской традиции, на протяжении веков воспринимали как основной и обязательный для этой книги. Важнейшие иудейские ценности -- Господь и Его народ -- в христианской аллегории стали Христом и Его Церковью. Об этом уверенно писал св. Ипполит Римский (170-235) в своем «Толковании на Песнь песней» -- самой ранней сохранившейся христианской экзегезе, подчеркивая не только аллегории (жених -- Христос, невеста -- Церковь, окно -- пророки, лисы -- еретики), но прежде всего связь Ветхого и Нового Заветов, «Закона и Евангелия»Начало публикации см. в: Труды КДА. К., 2018. № 28. С. 87-101. Ипполит Римский, св. На Песнь песней -- «In Canticum Canticorum». In Hippolytus Werke, vol.1. Eds. H. Achelis et G. N. Bonwetsch. GCS 1 (1897): 343. TLG 2115.031.2.3.. песня аллегория иудейский господь

Значительный след в исследовании Песни песней оставил Ориген (185-254), который, кроме проповедей, составил 10 солидных томов комментариев, написанных им в зрелом возрасте (после шестидесяти) и, к сожалению, сохранившихся лишь наполовину, и то в латинском переводе. В отличие от своих Гексаплов Ориген здесь не использовал еврейский текст, а лишь Септуагинту и четыре перевода. Существует мнение, что Ориген является основоположником аллегорического метода толкования Песни: жених -- это Христос, а невеста -- Его Церковь или же человеческая душа, стремящаяся соединиться с Господом. На самом деле в комментариях он использовал все три своих метода: телесный (буквальный), душевный (аллегорический или моральный) и духовный (мистический и философский). Аллегория -- лишь один из его методов, совокупность которых иногда называют «мидрашистским и интертекстуальным подходом» Garrett Duane A. Song of Songs // World Biblical Commentary. Vol. 23B. Thomas Nelson, Inc, 2004. P. 89., правда, комментарии Оригена справедливо называют также «апогеем его аллегорического и мистического подхода к Священному Писанию, апогеем преодоления им всякого прямого и буквального смысла библейской книги о любви» Синило Г. В. Песнь песней в интерпретации Оригена и Иеронима Блаженного // Скрижа-ли. 2014. № 7. С. 14.. Всё же, с одной стороны, Ориген подчеркивает, что отталкивается от буквального метода (в отличие от его последователей), и в прологе указывает: «Песнь песней -- это именно брачная песнь (эпиталамий), написанная Соломоном в виде драмы» Origen. The Song of Songs Commentary and Homilies. Trans. R. P. Lawson // Ancient Christian Writers. Westminster, MD: Newman, 1947. Vol. 26. P. 21.. С другой стороны, страх, что неподготовленные читатели, используя буквальный метод, неправильно поймут Песнь, заставляет Оригена значительно умалить, если не полностью устранить, буквальное толкование -- так же, как «любовь к плоти, которая исходит от сатаны. Ведь есть еще одна любовь, принадлежащая духу, которая имеет свое происхождение в Боге; и никто не может быть одержим двумя видами любви... Если вы презираете все телесные вещи... тогда вы можете обрести духовную любовь» Цит. по: Pope Marvin. Song of Songs: A New Translation with Introduction and Commentary. NY: Doubleday, 1977. P. 115.. И это были не просто слова, но сама жизнь Оригена, оскопившего себя в молодом возрасте, возможно, слишком буквально восприняв слова Спасителя (Мф. 5:29-30; Мк. 9:42-47).

Как правило, первичная реакция человека на события или текст -- прямая, буквальная, лишь затем возникают аллегории, аллюзии. Но, по сохранившимся сведениям, буквальный (прямой, естественный, исторический) метод толкования Песни песней, который подразумевает явный смысл Писания, выведенный из логической и грамматической связи текста и из исторических данных, возник позже аллегорического. Обычно его связывают с Феодором Мопсуестийским (350-428), представителем Антиохийской школы -- оппонентом школы Александрийской, самым ярким руководителем (дидаскалом) которой был Ориген. Именно Феодорово толкование Песни называют лучшей иллюстрацией антиохийского метода толкования. Оно сохранилось в редких фрагментах, но и по ним можно заключить, что он использовал только текст Септуагинты, который является более однозначным по сравнению с ма- соретским текстом Песни. Феодор считал, что «Соломон взял в жёны дочь фараона. Но. она была черна... Евреи насмехались над ней. Чтобы избавить ее от насмешек. Соломон для нее одной построил дом из камней драгоценных. и пел ей Песнь песней, дабы почтить ее.» Феодор Мопсуестийский. Фрагменты -- «Fragmenta». In Commentare d'Isho'dad de Merv sur l'Ancien Testament, III. Livres des Sessions. Ed. C. Van Den Eynde. CSCO 229; Scriptores Syri 96 (1962): 219-220..

При всей прямоте и буквальности метода современные исследователи понимают его по-разному: драмой, вслед за Оригеном, называют Песнь

Марвин Поуп, Деннис Кинлоу, Тремпер Лонгман, хотя первые двое также отождествляют буквальный метод с культовым; Тремпер Лонгман вместе с Робертом Редфордом разделяют его на драматический и антологический. Сторонники подхода к Песни как к драме, кроме варианта с дочерью фараона, предлагали еще как минимум два: 1) с двумя героями: влюбленными Соломоном и Шуламит (Суламитой) (консервативный лютеранин Франц Делич и др.) и 2) с любовным треугольником, где Соломону отводилась негативная тираническая роль, но появлялся неназванный бедный возлюбленный Шуламит -- пастух (Георг Эвальд и его известный ученик Фердинанд Хитциг, Эндрю Харпер, Уильям Макдональд и др.). Некоторые современные богословы второй вариант оригинально использовали не только в буквальном толковании, но и в аллегорическом: невеста -- Церковь (или верующая душа); пастух -- Иисус Христос; Соломон -- соблазнитель, ведущий верующих в заблуждение Phillips J. Exploring the Love Song of Solomon. An Expository Commentary // John Phillips Commentary Series. Grand Rapids: Kregel, 2003. P. 18.. Понятно, что при втором варианте не могло быть речи о Соломоновом авторстве. Развернутую версию с тремя героями предложил лютеранин Иоганн Фридрих Якоби (1712-1791), а за ним ее подхватили и другие исследователи (Ренан, Ревилль, Гинзбург, Прован и др.).

Вообще не сохранилось сведений, что после Феодора Мопсуестий- ского и до начала эпохи Реформации были попытки буквального толкования Песни. Один из ранних реформаторов Себастьян Кастеллио (1515-1563) не только настаивал на буквальном толковании, но и счел книгу похотливой и непристойной поэмой, недостойной места в священном каноне, и требовал ее исключения. Ему жестко оппонировал Кальвин, который считал, что хотя «Песнь и касается физической любви, но должна быть в каноне. Реформатор не считал неприличным связывать свадебное празднование с самым глубоким божественным проявлением любви» Phipps William. E. The Plight of the Song of Songs. Journal of the American Academy of Religion 42/1 (1974). P. 96.. Умеренными «буквалистами» можно назвать арминиан Гуго Гроция (1583-1645) и его современника Саймона Епископиуса, ряд других неортодоксальных протестантов. Именно буквальная интерпретация книги в виде протестантской реакции на крайности аллегорического толкования показала, что «буквальное понимание книги Песнь песней имеет свой смысл в истории» Олесницкий А. Книга Песнь песней и ее новейшие критики // Труды Киевской духовной академии. 1881. № 5. С. 77..

Но самый серьезный переворот в толковании Песни песней осуществил Иоганн Готфрид Гердер (1744-1803), который в оценке книги во многом был согласен с Кальвином, но более жестко осуждал неразумные аллегории. Гердер установил свои правила лингвистического анализа и в работах -- двухтомнике «О духе еврейской поэзии» (1782-1783) и комментированном переводе «Песни любви: древнейшие и прекраснейшие среди созданных на Востоке» (1778) -- предложил антологический подход к толкованию : Песнь песней -- это, мол, коллекция отдельных песен или баллад. Этот подход сразу же стал и до сих пор является очень популярным среди исследователей книги, правда, в большей части неортодоксальных протестантских и светских. Последние глубоко исследуют литературную форму книги, дают множество эротических объяснений, но не ищут ее духовную составляющую, а ведь это книга Библии. В то же время приверженцы буквального метода -- служители Церкви -- подвергались серьезным гонениям. Феодор Мопсуестийский был жестко осужден на V Вселенском Соборе: «Феодора мопсуестскаго все мы анафематствуем. Феодора и писания его все мы анафематствуем» Деяния Вселенских Соборов. СПб.: «Воскресение», 2008. Т. 3. V Собор. С. 340., правда, в первую очередь, за его следование Несторию и «свой богохульный символ веры». Себастьян Кастеллио -- один из образованнейших людей своей эпохи -- был гоним ортодоксальными кальвинистами как при жизни, так и после смерти (его тело достали из могилы, сожгли, а затем развеяли пепел по ветру), но, опять же, за защиту свободы совести и борьбу с церковной реакцией. Строгий аскет монах Иовиниан (ум. 405), причисляемый к приверженцам буквального метода интерпретации Песни и считающий, что пред Богом и в христианской общине девство и брак имеют равную ценность, был отлучен от Церкви за такую свою «эпикурейскую» позицию (его строго осудили блаж. Иероним в своих «Двух книгах против Иовиниана», блаж. Августин, свт. Амвросий Медиолан- ский и др.). Сторонники же фундаментализма в христианстве употребляли слово «буквалист» как ругательное, причисляя к ним не только упомянутых выше адептов теории о драме с тремя героями, но и того же антологиста Иоганна Гердера, протестантского богослова Фридриха Ум- брайта (1795-1860) и других. При этом версия «буквалистов» излагалась ими так живописно и утрированно, что иногда становится затруднительным уловить ее связь с библейской книгой См., напр.: Gaebelein Arno C. The Song of Songs // The Annotated Bible, Volume 4: Proverbs to Ezekiel. Bellingham, WA: Logos Research Systems, Inc., 2009. P. 88..

В период классической патристики отдельные работы с христианским толкованием или комментариями на Песнь песней были написаны Филоном Карпасием (ум. ок. 374 или в 1-й пол. V в.), свт. Григорием Нисским (335-394), Григорием Эльвирским (ум. 392), Аппонием (ум. нач. V в.), св. Нилом Анкирским (ум. в 1-й пол. V в.), свт. Кириллом Александрийским (376-444), пелагианином Юлианом Экландским (386-455), блаж. Феодоритом Кирским (393-457), свт. Григорием Великим (540-604), св. Бедой Достопочтенным (672-735).

Из сохранившихся после трудов св. Ипполита Римского и Оригена следующим по времени часто называют «Комментарии на Песнь песней» Филона, епископа Карпасии. Во многом он следовал за Оригеном, использовал только аллегорический подход и, по мнению некоторых исследователей, его комментарии значительно повлияли на свт. Григория Великого.

«Точное изъяснение Песни песней Соломона» свт. Григория Нисского -- труд, написанный под значительным влиянием Оригена, заключает в себе 15 бесед, но достиг лишь стиха 6:9. Тем не менее он стал большим из двух системных экзегетических трудов (второй -- «Точное истолкование Екклесиаста Соломона»), что говорит об особом значении и месте Песни песней в мировоззрении святителя. Автор полагался в большей мере на аллегорический метод, но в какой-то мере подготовил средневековую мистическую экзегезу, страстно нападая на любую возможность буквальной интерпретации книги (следовательно, такие попытки уже существовали к тому времени, хотя работа Феодора Мопсуестийского еще не была написана). «Если нет возможности с первого взгляда усмотреть смысл сказанного, то надлежит тщательно, сколько будет можно, исследовать предложенное» Григорий Нисский, свт. На Песнь песней (15 гомилий) -- « Canticum Canticorum (homiliae 15)». In Gregorii Nysseni Opera 6. Ed. H. Langerbeck. Leiden: Brill, 1960. TLG 2017.032. Бес. 3, 1:8.. В женихе святитель видел Христа, Логоса, а в невесте -- чаще человеческую душу, иногда -- Церковь.

Григорий Эльвирский, святой Католической Церкви, также под влиянием Оригена написал свои самые значительные экзегетические труды: «Пять книг на Песнь песней» и шестую -- «Толкование на Песнь песней».

Аппоний, категорически отрицая буквальный метод, использовал в своих обширных 12-томных толкованиях мистический и типологический подходы. Скрупулезно различая ветхозаветные образы и новозаветную Истину, их соединение он видел именно в Песни песней, где к «истинному Соломону» -- Христу стремится Его невеста -- человеческая душа.

Христианский подвижник и писатель Нил Анкирский свое «Толкование на Песнь песней» создал под явным влиянием предшественников -- Оригена и свт. Григория Нисского, но считал, что «необходимо упражняться в применении к тексту всех толкований, и в отношении которого будет обнаружено, что оно ближе всего упало к любви и истине, то оно и должно быть признано точным» Нил Анкирский. На Песнь песней -- «In Canticum Canticorum». Ed. Marie-Gabrielle Guerard. SC 403 (1994). 264..

Из толкований двух великих представителей Александрийской (аллегорической) школы -- святителей Афанасия Великого (295-373) и Кирилла Александрийского -- сохранились малочисленные фрагменты, но и в них видна строгая приверженность аллегорическому методу, причем заметное влияние первого на второго. Иногда их объединяют в «новоалександрийское направление». Несмотря на крайне скудное количество текстов и сомнения в авторстве Афанасия, Марвин Поуп и другие библеисты (Эндрю Харпер и др.) делают вывод о многогранной аллегории в его толковании: «Книга Песнь песней в интерпретации святителя изобилует диалогами между Сыном Божьим и человечеством; но иногда между Христом и человеком, а также между Ним и Его древним народом; но бывает, что между Ним и языческой церковью, но иногда между язычниками и Иерусалимом; а иногда и между ангелами, служащими Господу, и людьми» Pope Marvin. Song of Songs. P. 118.. Сохранившиеся аллегории свт. Кирилла также любопытны: Соломоново ложе (одр, паланкин) (3:7) -- Крест Господень; серебряные столпцы в одре (3:10) -- тридцать сребренников Иуды (Мф. 26:15); пурпурные подушки в нём (3:10) -- Христова багряница (Мф. 27:28); венец Соломона (3:11) -- терновый венец Спасителя (Мф. 27:29). Примечательно, что представитель Антиохийской школы блаж. Феодорит Кирский, против которого свт. Кириллом были написаны его знаменитые «Двенадцать анафематизмов», лишь для толкования Песни и созвучного псалма 44 отказался от буквального, присущего «антиохийцам», метода и в своих «Изъяснительных словах на книгу Песни песней», в основном, следовал за Оригеном, осуждая при этом «безумство» коллеги-антиохийца Феодора Мопсуестийского (правда, не называя имени его): «Бывают некоторые... придумывающие россказни, негодные даже для старушек-пустомель, и дерзающие утверждать, будто премудрый Соломон это написал про себя и дочь фараона. или разумея изреченное плотским умом, (такие) впали в богохульство» Феодорит Кирский. На Песнь песней -- «Explanatio in Canticum canticorum». PG 81 (1864): 28-213. TLG 4089.025, 81.45.52-48.19.. Но это было исключение, направленное, в основном, на отстаивание богодухно- венности Песни. Блаж. Феодорит следовал в толковании книги не только за Оригеном, цитируя и других святых отцов, так что его интерпретацию до сих пор считают вполне традиционной иносказательной: он настаивает, что жениха и невесту не следует понимать буквально, они даже не государь и его народ, но Христос и Его народ, или бренный человек, или Церковь новозаветная; сосцы невесты -- праведное учение; истинные друзья Жениха -- пророки и апостолы, а ложные -- лжепророки: Арий, Евномий и др.

В Западную Церковь аллегорический метод в толковании Песни в значительной мере привнес блаж. Иероним Стридонский (342-420). Причем он настолько был восхищен оригеновской (александрийской) экзегезой («В толковании прочих книг Писания Ориген превзошел всех, в изъяснении книги Песнь песней он превзошел самого себя» Иероним Стридонский, блаж. Творения // Библиотека творений св. отцев и учителей Церкви западных, издаваемая при Киевской духовной академии. К.: типография Корчак-Но- вицкого, 1880. Кн. 11. Ч. 6. С. 137.), что, написав замечательные толкования на все книги пророков и книгу Екклесиаста, не осмелился интерпретировать Песнь песней. В своем напутствии о том, как правильно изучать Библию, он строго указывал такой порядок: книги мудрости (кроме самой Песни), Новый Завет, Пророки, Закон, исторические книги и только затем, «обогатив хранилище своего ума этими сокровищами... можно спокойно читать Песнь песней, но никак не раньше» Иероним Стридонский, блаж. Письма и избранные работы -- «Letters and Select Works». In 2nd series, vol. VI, Letter CVII. P. 194 // Nicene and Post-Nicene Fathers. Grand Rapids: Eerdmans, 1979.. Блаж. Иероним вслед за Оригеном указывал на три возможных метода толкования: буквальный, аллегорический и мистический, но на практике чаще объединял два последних (как бы переходя от трихотомии к дихотомии). Он подчеркивал необходимость, важность и даже первичность буквального метода, но как последователь Александрийской школы указывал, что, не отвергая исторический смысл, предпочитает духовное понимание. Блаж. Иероним «существенно скорректировал александрийский экзегетический метод за счет введения в него отдельных элементов антиохийского метода, таких как внимание к букве оригинала и историческому смыслу. типологию. отказ от злоупотребления аллегорией» Фокин А. Иероним Стридонский // Православная энциклопедия под редакцией Па-триарха Московского и всея Руси Кирилла. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2009. Т. 21. С. 363.. Его уважение к Оригену как к экзегету было настолько значительным, что он с большим трепетом перевел лишь две его гомилии на Песнь песней, а многократные обещания написать свое толкование так и не исполнил. Имея склонность к полемике (в догматических вопросах даже Оригена открыто называл еретиком), в трактатах он всё же использовал собственную экзегезу Песни песней: только в двух книгах против Иовиниана имеется 19 обращений к тексту Песни и их собственное толкование.

Два других отца Западной Церкви -- свт. Амвросий Медиоланский (339-397) и блаж. Августин Гиппонский (354-430) -- не составили комментариев на Песнь песней, но первый довольно оригинально представил возможные смыслы Писания: природный, то есть исторический, буквальный метод толкования; нравственный (тропологический); а третий назвал одновременно мистическим и разумным, рациональным. И именно этим третьим очень ярко, по его мнению, характеризуется Песнь песней. То есть разумная мудрость позволит человеку очистить свое душевное и духовное видение и мистически понять смысл книги.

Еще один из четырех отцов Западной Церкви -- свт. Григорий Великий (540-604), написавший 35-томное толкование (моралии) на книгу Иова, рассмотрел всего лишь первые восемь стихов Песни песней, хотя в тех же моралиях 47 раз обращался к этой книге. Следуя Оригену, святитель использует четыре метода (исторический, аллегорический, мистический и нравственный), но в экзегезе Песни больше настаивает на аллегорическом: «Аллегория, которая определяется Григорием как “своего рода машина” (quasi quandam machinam), может служить возвышению к Богу человеческой души, которая после изгнания человека из рая... отрезана от сокровенного знания Божественных истин» Murphy Roland E. The Song of Songs. Hermenia. Minneapolis: Fortress Press, 1990. P. 23.. И хотя «в этой книге (Песни песней) упоминаются поцелуи, грудь, щёки, бёдра. но лишь для того, чтобы по словам любви, которая ниже (плотской), душа была перенесена в любовь, которая выше (т. е. духовную)» Григорий Великий, свт. Толкование на Песнь песней -- «Expositiones in Canticum canticorum». CCSL 144; Tyrnholti: Brepols, 1963. 3-46. Par. 3..

Под значительным влиянием святителя Григория семь книг толкований на Песнь песней создал великий экзегет св. Беда Достопочтенный (672-735). Он также использовал четыре метода, но называл их немного по-другому, вслед за прп. Иоанном Кассианом: историческим, иносказательным, тропологическим, то есть моральным, и анагогическим. В образах жениха и невесты он видел Христа и Его Церковь (реже -- человеческую душу), многократно подчеркивал «единственность» Господа и Кафолической Церкви Беда Достопочтенный, св. На Песнь песней -- «In Canticum Canticorum libri VI». Ed. D. Hurst. CCSL 119B (1983): 165-375. Cl 1353, 4.6.395.. Толкование святого Беды оказало серьезное воздействие на средневековую католическую экзегезу Песни песней.

Однако первой латинской экзегезой книги можно считать «Мистическое толкование на Песнь песней Соломона» Юста Уржельско- го (ум. 527), где автор отбрасывает всякое буквальное толкование с первых же строк: «Призыв к поцелую -- это голос Церкви ко Христу, чтобы Он через Себя, Своим поцелуем примирил людей, противящихся до этого воле Бога Отца» Юст Уржельский. На Песнь песней Соломона -- «In Cantica Canticorum Salomonis». Explicatio Mystica. PL. Col. 963. No 1.. Во многом следуя восточной экзегезе, Юст заложил фундамент западного мистического толкования, которое сформировалось в XII в. А до этого времени только собранных в Patro- logia Latina толкований Песни насчитывается 32 -- против значительно меньшего количества интерпретаций большинства книг Библии.

Некоторые исследователи (Марвин Поуп) называют свт. Амвросия и даже прп. Ефрема Сирина родоначальниками мариологического подхода в интерпретации Песни, но ни первый, ни второй не написали отдельных работ по этой проблеме. А одним из самых ранних и заметных трудов, где был использован такой метод, являются «Комментарии на Песнь Соломона» в семи книгах бенедиктинского экзегета Руперта из Дойца (Дейцского) (1075-1129). Намереваясь представить Песнь как пророческое празднование воплощения Христа, автор под влиянием собственного мистицизма больше внимания уделил вдохновенным восхвалениям Богородицы, «отступая от них изредка, да и то под большим давлением» Littledale R. F. A Commentary on the Song of Songs: From Ancient and Mediaeval Sources. London: Masters, 1869. P. XXXVI.. Его современник и также бенедиктинец Гонорий Августодунский (1080-1156) так объяснял завоевавшую популярность на века мариологическую традицию толкования: «Эту книгу читают на празднике Пресвятой Девы Марии, поскольку она показывает тип Церкви, которая является девственницей и матерью... И поэтому всё, что сказано о Церкви, также можно сказать о Деве, понимаемой как невеста и как мать жениха» Цит. по: Garrett Duane A. Song of Songs. P. 70.. Католический богослов и мистик Денис Картузиан (1402-1471) пошел еще дальше: Иисус -- и жених, и младенец для Марии; поцелуи (1:1) -- это Иисус, сосавший Ее грудь. Христианский мистик и учитель Западной Церкви Иоанн Креста (1542-1591) особо трепетно относился к Песни песней -- даже просил прочесть ее вслух перед самой своей кончиной. Практически по ее мотивам он написал свою знаменитую «Духовную песнь», где пара влюбленных, хор, идиллическая природа, голуби, лилии настолько перекликаются с библейской книгой, что ее даже называли «бесплатной испанской версией Песни песней в то время, когда переводы Библии на народный (вульгарный) язык были запрещены». Следует сказать, что прямой перевод на испанский язык и буквальный подход к комментариям Песни песней привели известного испанского богослова и августинского монаха Луиса де Леона (1528-1591) на суд инквизиции и к тюремному заключению.

С развитием библейской критики мариологическая традиция толкования Песни стала терять свои позиции. Католические исследователи признают, что кажется весьма привлекательным относить, например, стихи 3:6; 4:7, 12 к Пресвятой Деве, да и другие стихи могут быть применены к Той, Которая больше, чем любая личность, заслуживает высокого признания и супружеской верности, однако настоящим тупиком были бы попытки делать это по отношению к каждому стиху книги Murphy Roland E. The Song of Songs. Hermenia. Minneapolis: Fortress Press, 1990. P. 27.. В XIX-XXI вв. интерпретация Песни как истории о человеческой любви стала находить все большую благосклонность у ведущих католических экзегетов. Этому способствовало и указание папы Римского Льва XIII в энциклике «Providentissimus Deus»: «Внимательно соблюдайте правило, разумно изложенное святым Августином, чтобы не отходить от буквального и очевидного смысла, кроме только там, где причина делает его несостоятельным или разрешает необходимость». Через 60 лет после этого, в 1953 г., кардинал Беа уверенно пишет: «Песнь -- это притча, а не аллегория, в которой каждая деталь имеет более высокий смысл. Даже отдельные детали в поэме не имеют никакого значения независимо от общей темы взаимной любви» Bea Augustinus. Canticum Canticorum Salomonis, Scripta Pontificii Istituti Biblici, 104. 1953. P. 8.. В католической библеи- стике XX в. также достаточно примеров как традиционной аллегорической, так и историко-аллегорической интерпретации (А. Фёйе, А. Роберт, Р. Турнэ и др.) (см. ниже).

Предтечей протестантской интерпретации Песни песней считают комментарии плодовитого французского экзегета францисканца Николая Лирского (1270-1349), который выступал против преобладающей аллегорической экзегезы. Он настаивал на основополагающем значении самого текста, то есть буквальном его толковании, которое, впрочем, может (или должно) служить основой толкования аллегорического, мистического или анагогического. Этой точки зрения чаще придерживаются и современные реформаторы: «Теологическо-экзегетическое задание касательно Песни песней только начинается, когда закончено обсуждение ее буквального смысла. Другими словами, буквальное толкование, несомненно, важно, но после него только и начинается настоящее толкование» Авраам Куйпер цит. по: Даума Й. Дорогами Ветхого Завета: в 5 т. Черкассы: Коллоквиум, 2012. Т. 3. С. 122. Luther. Ecclesiastes, Song of Solomon, Last Words of David, 2 Samuel 23 // Luther's Works, #15. Missouri: Concordia Publishing House, 1971. P. 196. Ibid. P. 201-202. Ibid. P. 217-218.. В толковании Николая Лирского невеста -- это единая Католическая Церковь, история которой охватывает оба Завета: первые шесть глав Песни повествуют историю Израиля от исхода до рождения Христа, а в последних двух главах изображена история Церкви от времени Христа и до скончания века.

Ясные и лаконичные выводы Николая Лирского значительно повлияли на экзегезу Мартина Лютера (1483-1546). Часто приводят поговорку, основанную на игре слов лира и лютня: «Si Lyra non lyrasset, Luther non saltasset» («Если бы Лира не сыграл на своей лире (лютне), Лютер бы не станцевал»). Отмежевавшись от «аллегории» Оригена и «эротичности» Феодора, он всё же использовал довольно традиционные аллегории: поцелуи (1:1) -- это слово Бога28; темная кожа, смуглость (1:5) -- это греховность Церкви29; фраза: Друг мой похож на серну или на молодого оленя (2:9), относится к слову Божьему, «прыгающему» из одного города в другой30; время пения настало, и голос горлицы слышен (2:12) -- это время для благочестивых людей, изучающих слово Божье Luther. Ecclesiastes, Song of Solomon, Last Words of David, 2 Samuel 23 // Luther's Works, #15. Missouri: Concordia Publishing House, 1971. P. 219.. Лютер также впервые «предложил теорию о том, что Невеста была счастливым и мирным государством под властью Соломона, а Песнь песней была гимном, в котором Соломон благодарил Бога за Божественный дар послушания. Таким образом, Лютер представил первую историко-политическую интерпретацию книги» Baildam John D. Paradisal Love: Johann Gottfried Herder and the Song of Songs. Sheffield: Sheffield Academic Press, 1999. P. 149.. Большинство протестантских библеи- стов придерживались традиционного аллегорического подхода, но тяга к буквальному методу породила не только упомянутое выше толкование Себастьяна Кастеллио, но также и комментарии голландца-арминиа- нина Гуго Гроция (1583-1645), который писал: «Соломон скрывал все интимные отношения любви под невинными словами, и именно это является причиной того, что древние евреи считали необходимым воздерживаться от чтения Песни» Grotius Hugo (de Groot). Annotata ad Canticum Canticorum, in idem, Annotata ad Vetus Testamentum (3 v.; Paris: S. and G. Cramoisy, 1644). Vol. 1. P. 541.. Иногда считают, что именно лютеранин Франц Делич (1813-1890) в своих комментариях на Песнь песней (1875) осуществил прорыв, который привел к доминированию не аллегорического, а буквального толкования. Однако прошло еще очень много времени, прежде чем буквальное понимание книги одержало верх Даума Й. Дорогами Ветхого Завета: в 5 т. Черкассы: «Коллоквиум», 2012. Т. 3. С. 165.. Но это мнение отдельного современного реформатского богослова Йохема Дау- мы (род. 1931), а в XIX в. в лютеранском богословии Франц Делич осуждал экзегезы Лютера и своего современника Карла Кейля (1807-1888) как излишне аллегорические; аллегорист Эрнст Генгстенберг (18021869), в свою очередь, осудил точку зрения Делича, на что последний не замедлил ответить вескими возражениями. Это было свойственно вну- трилютеранской дискуссии вокруг толкования Песни песней, но «воинственный характер братского диалога между лютеранами не отрицает существенного единства экзегезы в христологии, в Евангелии» Mitchell Christopher W The Song of Songs. St. Louis, MO: Concordia Publishing House, 2003. P. 476.. Уже тогда тот же Делич заявлял: «Никакая другая книга Писания не была так жестоко оскорблена ненаучным одухотворяющим и сверхнаучным недуховным обращением», и его поддерживали коллеги: «Истина, скорее всего, находится где-то посредине между двумя крайностями. Аллегорист дает свободу своей фантазии, что заканчивается нелепостями; буквалист закрывается в своем натурализме и лишается благословения Духа» Redford R., Caffin B. Song of Solomon // The Pulpit Commentary. Edited by H. Spence. London and NY: Funk & Wagnalls Company. P. XXIV.. Более глубокий и научный подход к такой точке зрения представил французский протестантский богослов Даниэль Лис (1924-2014), который свои комментарии назвал «Самой красивой песнью творения». Он считал, что крайние буквалисты вряд ли смогут объяснить, как Песнь попала в канон, а те, кто говорит об изначальной аллегории, приходят в замешательство от того факта, что ее пели на пирушках. Поэтому нужно объединить два подхода (но не выбрать что-то среднее!), ибо любовь единственна, и это еще одно доказательство богодухновенности и исключительности Песни: ведь в ветхозаветном обществе была распространена полигамия, а Песнь настаивает именно на единственности, моногамии. Дело не в том, чтобы находить середину или противостоять как буквальному, так и аллегорическому толкованию, а в том, чтобы утверждать духовный смысл Песни.

Такому подходу в определенной степени соответствует типологический (иногда его называют типическим или прообразовательным) метод толкования, который меньше всего подвергается критике (правда, прот. Геннадий Фаст, ссылаясь на аргументы, приведенные архиеп. Феофаном (Прокоповичем), профессорами Якимовым и Олесницким, считает, что «гипотезу типистов мы принять не можем» Фаст Геннадий, прот. Цит. соч. С. 74.). Данный метод называют третьим после аллегорического и буквального и даже вторым (Роланд Эльке, Рой Гингрич, Ллойд Карр), а иногда и не отличают от аллегорического. Поэтому Роберт Редфорд относит аллегористов Кей- ля и Генгстенберга к типологистам Redford R., Caffin B. Song of Solomon. P. XXII-XXIII., а прот. Геннадий Фаст -- к буквалистам Фаст Геннадий, прот. Цит. соч. С. 63.. При использовании типологии в толковании не дается иного смысла вместо буквального, но возникает дополнительное измерение смысла, уже присутствующего в тексте, причем не во всех деталях, а только в главных, что является значительным преимуществом перед аллегорическим методом. «Типологическая интерпретация подтверждает, что Песнь в ее буквальном смысле относится к любви между мужчиной и женщиной, но утверждает, что более широкий канонический контекст также устанавливает более возвышенное типологическое значение, которое изображает любовь, объединяющую Бога и избранных Богом людей... связь и соответствие между Ветхим и Новым Заветом» Murphy Roland E. The Song of Songs. Hermenia. P. 94.. Человек или событие в Ветхом Завете являются прототипом новозаветных образов и событий. Многие толкователи декларировали и применяли принципы типологии в своих работах, но редко кого из авторитетных экзегетов именно Песни песней можно считать чистым типологистом. Полагают, что первым определил типологию для Песни песней Гонорий Августодунский (см. выше), а из библеистов ХХ в. называют Афанасия

Миллера, Энн Астел. Прот. Геннадий Фаст также относит к типологи- стам упомянутых нами Луиса де Леона и Франца Делича, а также епископа Жака Боссюэ и некоторых других экзегетов XVI-XIX вв. Фаст Геннадий, прот. Цит. соч. С. 72.

Ряд исследователей выделяют также метод исторической аллегории (Марвин Поуп) или историко-мистический (прот. Геннадий Фаст). Корни его они обнаруживают у блаж. Августина, однако он не оставил своего толкования на Песнь, а в «Граде Божьем» редко обращался к тексту Песни, лишь дважды подчеркнув аллегорию относительно Христа и Церкви, а в остальном предупредил: «Обходим многое молчанием, чтобы удержать настоящий труд в надлежащих границах» Августин Иппонский, блаж. О граде Божием. Кн. 17, гл. 20.. Действительные корни этого метода явно находятся в Таргуме и Мидрашах (см. выше), и на протяжении веков раввинские толкования не отклонялись от этого метода Garrett Duane A. Song of Songs... P. 61.. А в ХХ в. А. Фёйе, А. Роберт, Р Турнэ подчеркивали значительную политическую составляющую такого метода интерпретации: Песнь предназначена для евреев, чтобы побудить их вернуться на родину. А исторические аллегории предлагаются такие: двойной призыв жениха к невесте выйти (прийти) (2:10, 13) напоминает двойное повеление Господа Аврааму пойти (Быт 12:1; 22:2); красота невесты (1:7, 9, 14; 2:14 и далее) напоминает о прекрасном облике Сары (Быт 12:11). Таких примеров много. Следуя Таргуму, Р. Турнэ утверждает, что гора мирровая (4:6) напоминает о Храме и горе Мориа и т. д. В работе Л. Штадельмана, которая так и называется «Любовь и политика: Новые комментарии на Песнь песней» указывается: первоначальная неявность намеков в Песни продиктована политической осторожностью перед персидскими властями, а вообще, невеста -- это еврейский народ, а жених -- царь, идущий на холмы вокруг Иерусалима, чтобы восстановить еврейскую монархию Stadelmann L. I. J. Love and Politics: A New Commentary on the Song of Songs. New York: Paulist Press, 1992. P. 114, 115.. А далее автор развивает свою теорию на стыке истории, конспирологии и мистики, при этом сам признаётся, что код к такой версии понять сложно.

Иной метод, возникший на стыке истории, аллегории, антологии и мистики, называют культовым или культово-мистическим. В православной христианской экзегезе он вообще не рассматривается, так как признаётся языческим и нечестивым. О его корнях и родоначальниках нет единого мнения, но причиной его возникновения являются успехи исторических и археологических исследований XIX-XX вв., а также панвавилонская теория. Исследователи часто ссылаются на труды прусского востоковеда (но не библеиста!) Иоанна Ветцштейна (18151905) и описанные им сирийские свадебные торжества. Но скорее всего, первым такой метод интерпретации Песни предложил в 1906 г. Вильгельм Эрбт, считавший ее коллекцией пасхальных стихов ханаанского происхождения, описывающих любовь древневосточного бога Таммуза и Иштар, великой богини-матери. Схожую версию чуть позже изложил Феофил Мик, увидев корни Песни в аккадских мифах. Авторитетно поддержал его Самюэль Крамер (Симха Ной Крамер, родившийся в Жашкове в 1897 г.) -- легендарный шумеролог, но небесспорный исследователь Библии: «Есть веские основания сделать вывод о том, что по крайней мере некоторые из страстных и рапсодических песен любви, из которых состоит композиция (Песнь песней), являются культовыми по происхождению и пелись в ходе hieros gamos, или “священного брака”, между царем и Астартой, ханаанской богиней любви и деторождения, которой даже такой мудрый еврейский царь, как Соломон, поклонялся и обожал...» Kramer Samuel Noah. Cuneiform Studies and the History of Literature: The Sumerian Sacred Marriage Texts, from Proceedings of the American Philosophical Society, Vol. 107, No. 6. P. 490.. Исследователи предлагали и другие варианты пары богов: Ваал -- Анат, Осирис -- Исида, Адонис -- Афродита. Свою лепту в такой подход внес даже такой уважаемый библеист, как Марвин Поуп, который посчитал, что описания жениха в стихах 5:11-15 и невесты в 4:4 и 7:5 соответствуют идолам, фигурам (статуям) языческих богов Pope Marvin. Song of Songs. P. 465, 548., за что подвергся критике со стороны Тремпера Лонгмана. Роланд Мерфи, Дуэйн Гаррет и многие другие также не видели никаких оснований относить описания невесты к языческим богиням, не говоря уже о культе плодородия, который трудно увидеть в Песни, да и вообще «в Ветхом Завете нет никакого намека на брачный ритуал» Longman T. III. Song of Songs. NICOT. Grand Rapids: Eerdmans, 2001. P. 45..

Весьма любопытно, что большинство исследователей книги сначала указывали на два подхода к ее толкованию: аллегорический и буквальный, иногда -- три, добавляя типологический, иногда -- четыре, указывая и на нравственный. Но в большинстве случаев они строго не придерживались какого-то одного конкретного метода. Даже Оригена, вырывая из контекста всего толкования некоторые его мысли, при желании можно представить и буквалистом, и аллегористом, и мистиком. Тремпер Лонгман предлагает шесть вариантов интерпретации: «аллегория, любовная поэзия, драма, культовая поэзия, психологическая поэзия и мудрость » Ibid. P. 22.. Марвин Поуп и Дуэйн Гаррет, начав с двух вариантов, прибавили культовый, любовной поэзии, свадебный, похоронный, феминистический подходы. Поуп выделял еще монашеский (аскетический), мелодраматический, мистический, исторической аллегории, ма- риологический, гуманизационный, мистического брака и др. Оригинальный подход к классификации методов толкования Песни песней предложил видный немецкий протестантский богослов Отто Цёклер (1833-1906), который относил аллегорический метод именно к иудейской экзегезе, а в христианской делал разделение на мистико-духовный подход (Ориген, блаж. Иероним, св. Макарий Великий, Феодорит Кир- ский, Бернард Клервоский), мистико-доктринальный (сщмч. Киприан, свт. Афансий Великий, Иоахим Ланге, Рамбах), мистико-политический (блаж. Августин, Лютер), мистико-пророческий (Иоанн Кокцеюс), ми- стико-мариологический (свт. Амвросий, Руперт из Дойца, Денис Карту- зиан) и даже мистико-иероглифический Zцckler Otto. The Song of Solomon // Lange's Commentary on the Holy Scriptures. Bellingham, WA: Logos Research Systems, Inc., 2008. P. 26-27..

Прот. Геннадий Фаст в своем глубоком исследовании (754 страницы, библиография 145 наименований) предложил 21 концепцию толкования Фаст Геннадий, прот. Цит. соч. С. 86-92.. При этом он попытался сформулировать православный подход к интерпретации Песни, назвав его духовным, таинственно-аллегорическим. Применив свои собственные семь прочтений книги (буквальное, историко-мистическое, мессианско-эклезиологическое, духовно-психологическое, духовно-аскетическое, мариологическое и христологиче- ское), автор лишь последнее назвал таким, «после которого нет иного прочтения», а буквальный, типологический и чуждый (т. е. не святоотеческий) аллегорический методы посчитал «бесплодным блужданием человеческого ума и чувств» Там же. С. 54, 77, 80, 570.. При этом все семь прочтений, -- считает российский богослов, -- можно найти у святых отцов Там же. С. 108.. А из православных библеистов о. Геннадий наиболее полно раскрыл и использовал в своей работе фундаментальный труд Акима Олесницкого «Книга Песнь песней и ее новейшие критики» (1881), посмертно изданную работу Ивана Якимова «О происхождении книги Песнь песней» (1887) и комментарии Александра Глаголева в Толковой Библии под ред. Александра Лопухина (1908). Из работ современных православных авторов, использующих аналогичный подход, можно назвать «Беседы на книгу “Песнь песней”» (2008) иерея Даниила Сысоева, «Толкование Песни песней» (2007) Юрия Зайцева. Все указанные авторы строго придерживаются святоотеческой экзегезы, аллегорического (таинственного) подхода к толкованию книги. Протоиерей Геннадий Фаст неоднократно подчеркивает угрозы, сопряженные с отступлением от святоотеческого толкования и скатыванием к протестантской теологии, а современный американский лютеранин Кристофер Митчел указывает, что, к сожалению, «общим моментом в современных комментариях является представление Песни как долго подавляемой и неверно истолкованной книги, которая, к счастью, теперь освобождена от оков традицион- ного христианства и иудаизма...», на самом же деле целью толкования должно быть именно водружение Песни песней на законное почетное место, где она находилась с самого начала Mitchell Christopher W. The Song of Songs. St. Louis, MO: Concordia Publishing House, 2003. P. 455.. В предложенном христо- логическом прочтении российский православный библеист ссылается на мнения святых отцов Мефодия Патарского, Афанасия Великого, Кирилла Иерусалимского, Иоанна Златоуста, не оставивших собственных толкований Песни (из экзегезы святых Афанасия и Кирилла сохранились единичные фрагменты). И это не удивительно: ведь многих ранее живших авторитетных исследователей можно подразделить на две группы: 1) меньшая -- те, у которых интерпретация Песни песней занимала особое, а иногда исключительное место в их трудах и жизни: Ориген, свт. Григорий Нисский, Григорий Эльвирский, Бернард Клервоский и др.; 2) те, кто, безмерно почитая книгу, так и не дерзнули написать собственные толкования: кроме указанных о. Геннадием, это все четыре отца Западной Церкви (святые Августин, Иероним, Амвросий и Григорий) и многие другие. Фома Аквинский незадолго до смерти имел видение Бога и понял, что всё, что он написал за свою жизнь, было ничем в сравнении с его будущей интерпретацией Песни, но так и не успел продиктовать ее.

Действительно, Песнь песней -- особая книга, Святое Святых -- по твердому убеждению самых разных достойных людей: не только древнего равви Акибы, но и современного «неверующего анахорета» Гвидо Черонетти: «Это Святое Святых, это Писание, обжигающее руки» Ceronetti G. Il Cantico dei Cantici. Milano, 1986. P. 125.. Она -- часть Священного Писания, но она и единственная книга Библии, полностью посвященная любви и женской красоте.

Мудрые исследователи писали, «что каждый из подходов отражает некоторую правду, но у каждого также есть и свои недостатки. Очевидно, что Песнь Соломона не может втиснуться ни в один из методов. На протяжении веков Песнь парила над всеми попытками комментаторов свести ее к тому или иному литературному жанру» Ehlke Roland C. Ecclesiastes. Song ofSongs // The People's Bible. Milwaukee, WI : Northwestern Publishing House, 1988. P. 141.. Не существует и дилеммы: буквальное или аллегорическое, плотское или духовное, сексуальное или священное; говорит ли книга плотскими словами о Боге или же библейским языком о любви. Действительно, это книга, где чаще всего в Библии воспевается, например, красота женских грудей, но число аллегорий этого двойственного образа удивительно: Моисей и Аарон; две скрижали Закона; Ветхий и Новый Заветы; первые распространители Евангелия; заповеди любви -- к Богу и к ближнему; Кровь и Вода; единство и полнота Церкви; христианские пастыри и многое другое. При этом едва ли не самый авторитетный современный экзегет Песни Марвин Поуп уделяет настолько много внимания исследованию описания интимных мест женского тела не только в Песни, но и в других древневосточных источниках, что рассуждения его молодого коллеги Марка Бретлера (род. 1958) о сексуальном сленге в этой библейской книге начинают казаться не такими уж кощунственными. Однако в таком случае невольно сам становишься приверженцем иудейского запрета на прочтение книги до тридцатилетнего возраста, дабы действительно «не осквернить самое чистое и священное пламенем похоти» Мэтью Г. Толкование книг Ветхого Завета. Dutch Reformed Tract Society, 2007. С. 931.. С одной стороны, нельзя приступать к чтению и изучению Песни неподготовленным; с другой -- практически в каждом толковании указывается на угрозу иной, чем предлагаемая данным комментатором, интерпретации великой книги. При этом исследователи -- чаще светские -- вопрос единства и целостности Песни выносят на первое место Эйделькинд Я. Песнь песней. Перевод и филологический комментарий к главам 1-3. М.: РГГУ, 2015. С. 48., называя его одним из самых сложных в библейских исследованиях Brettler M. Unresolved and Unresolvable: Problems in Interpreting the Song // Scrolls of Love: Ruth and the Song of Songs. Ed. by Peter S. Hawkins and Lesleigh Cushing Stahlberg. NY: Fordham University Press, 2006. P. 186.. И они же чаще всего уверены, что «почти все современные комментаторы отвергают идею о том, что Песнь песней -- это единая композиция» Carr G. Lloyd. The Song of Solomon. Tyndale Old Testament Commentaries. Downer's Grove: InterVarsity, 1984. P. 47.. Правда, их гипотезы чаще приводят к противоположному результату: «вместо того, чтобы разбивать книгу на отрывки, способствуют к утверждению ее единства. Они доказывают, что Песнь песней во всяком случае есть одно цельное произведение и что этого не может не признать всякий, кто только прочтет книгу без предвзятого взгляда» Олесницкий А. Книга Песнь песней и ее новейшие критики // Труды Киевской духовной академии. 1881. № 7. С. 318..

Действительно, и многовековая традиция, и современные авторитетные исследователи Песни видят, как минимум, еще два системных подхода к толкованию: 1) Песнь -- это целостный исторический рассказ или драма; 2) «это унифицированная композиция, которая, правда, не имеет хронологически упорядоченной истории... но создающая настроение любви в различные времена и с разных ракурсов» Brug John F. Commentary on Song of Songs. Milwaukee, WI: Northwestern Publishing House, 1995. P. 11.. О последнем подходе изящно высказался Майкл Фокс: «Песня берёт единую романтическую историю и вращает ее на все стороны, как драгоценный камень, демонстрируя различные грани » Fox Michael V. The Song of Songs and the Ancient Egyptian Love Songs. Madison: University of Wisconsin, 1985. P. 10.. Споры относительно целостности и единства книги поддерживаются еще и сугубо «техническим» вопросом разделения книги на части, на главы. Действительно, устоявшееся и сохранившееся деление Библии на главы, предложенное в начале ХІІІ в. английским священником Стефаном Лэнгтоном (позже ставшим архиепископом Кантерберийским), именно для этой книги до сих пор вызывает у большинства (или даже у всех) исследователей неприятие, хотя канонически оно не оспаривается ни в христианском, ни в иудейском богословии. А уже внутри глав многообразие удивительно:

текст подразделяется только на стихи (предлагаемый русский Синодальный перевод, но также Библия короля Иакова (KJV), Complete Jewish Bible (CJB), Jubilee Bible (JUB) и др.);

подразделение глав на стихи и абзацы (американские версии AV, ASV, RV, RSV и др.).

Кроме того, в некоторых изданиях даже Синодального перевода явную прямую речь берут в кавычки, а весь текст поэмы разделяют не только на главы, но и на шесть песен.

Но эти приемы не решают значительной трудности в понимании некоторых книг Ветхого Завета (в первую очередь Псалтири и Песни песней), а именно: кто говорит и кому. «Комментатор Песни должен стараться отличать быстро меняющихся адресатов, которых действительно очень трудно идентифицировать, а переводчики часто замалчивают эти трудности» Keel Othmar. The Song of Songs. // A Continental Commentary. Minneapolis: Augsburg Fortress, Publishers, 1994. P. 40..

О разделениях и примечаниях, способных разрешить эти проблемы, основатели расширенной американской версии Amplified Bible (AMP) утверждают так: «Свой перевод мы усилили с помощью объяснительных альтернативных прочтений, расширений, заглавий и надписаний тех, кто говорит, для того чтобы помочь читателю понять, что на самом деле вещает Писание, хотя этого нет ни в еврейской Библии, ни в Сеп- туагинте, но это отражает древнюю традицию, представленную в некоторых рукописях». Надписание героев Песни присутствует в большинстве переводов, их называют: «жених» и «невеста» (NASB, GW), «мужчина» и «женщина» (наиболее распространенный вариант, напр., СЕВ, CSB, GNB, GNT, MEV, NCV), «он» и «она» (ЊV, ERV, ESV), «молодой человек» и «девушка» (NLT), «любовник» и «возлюбленная» (NET, WEB) и наоборот -- «возлюбленный» и «Шуламит» (NKJV), «пастух» и «пастушка», «мужчина» и «служанка» (LEB), «пастух-царь» и «Шуламит» (TPT), «Соломон» и «Шуламит» (NIRV, SCH) и т. д. В некоторых переводах применяют сразу несколько надписаний: «невеста, Шуламит» и «жених, любовник, Соломон» (АМР). Третий участник надписывается как «хор», или «дочери Иерусалима», или «подруги невесты», или «женщины», или просто «другие». При этом количество реплик этого коллективного героя в Песни колеблется в различных переводах от трех (CEB, MSG) до семи (ESV). Иногда к стихам 8:8-9 надписывают еще одного героя, обозначая его как «братья женщины» (HCSB), «друзья», «их друзья» и т. д. (NLT). В ряде авторитетных переводов надписывается не только говорящий, но и о чём и кому он говорит (NET, LEB и др.). В Новом английском переводе (NET) на 17 стихов первой главы дано 16 надписаний!

Что уж говорить о комментаторах?!

Большинство из них предлагают делить книгу на 5-7 поэм, пролог и эпилог. Но довольно сложно найти хотя бы двух исследователей, которые абсолютно одинаково делили бы эту книгу. Известные библеи- сты Грэм Огден и Лайнел Зогбо в своей работе привели пример видения структуры поэмы восемью авторитетными исследователями, такими как Голдер, Роберт, Шей, Эксам, Уэбстер, Мерфи, Турнэ, Гинзбург Ogden Graham S., Zogbo Lynell. A Handbook on Song of Songs. NY: United Bible Societies, 1998. P. 5.. Количество предлагаемых ими структурных частей Песни -- от 5 до 14. А значимых совпадений в их делениях нам удалось найти только два (разделы, состоящие из стихов 3:6--5:1 и 5:2-6:3) и то лишь у четырех комментаторов. Для библеистов, которые рассматривали книгу как драму, определяющим фактором для выбора структуры являлся предлагаемый ими вариант сюжета: Соломон и его свадьба с дочерью фараона, история взаимной любви Соломона и Шуламит или же любовный треугольник. Проанализировать же варианты структуры поэмы у сторонников антологического метода представляется крайне затруднительным. А отрицание ими общей структуры как системы отсчета для интерпретации книги их противники называют банальной профанацией Fischer Stefan. What's turning the wheel? The theological hub of Song of Songs // Acta Theologica. 2011. № 1 (31). P. 62..