Моральная ценность "доверия" и его функционирование в институционализированных сферах (философско-социологическая дескрипция)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Моральная ценность «доверия» и его функционирование в институционализированных сферах (философско-социологическая дескрипция)

Господство в определенных границах и мере доверия, выступает основой и существенным компонентом социального порядка и устойчивых общественных отношений. Необходимость концептуализировать и дать философско - социологическую дескрипцию термина «доверие», размытый смысл которого обязательно присутствует в правилах и предписаниях рыночных отношений и распределения благ, определяется важностью его функционирования фактически во всех общественных установлениях. [1, с. 7].

Постановка проблемы. Исследование фундаментального понятия «доверие» на пороге ХХІ столетия может показаться чересчур обширным и претенциозным, между тем, оно позволяет высветить ряд актуальных проблем, например, о соотношении формирования гражданского общества и функционировании общественного и межличностного доверия в целостной системе социального взаимодействия.

Обращение к этой теме также продиктовано необходимостью анализа доверия как переплетения связей, пронизывающих отношения между гражданами, семьями, добровольными общественными организациями, гражданскими ассоциациями и т.д. Конкретизируя этот тезис, следует особо выделить универсалистскую основу «доверия» к власти и правительству, поскольку его кризис выступает источником моральной ориентации и условием формирования воли членов общества к социальной борьбе за изменение общественного порядка.

Актуальность данной проблемы состоит в том, что раскрытие сущности доверия дает возможность определить способ социальной регуляции, упорядочения человеческих отношений, в последней инстации которых находится индивид с его понятиями обязательств, выходящих за рамки семейных и дружеских уз. Индивид, как автономная личность, выступает как агент социального взаимодействия, как носитель генерализованного доверия в современном демократическом обществе; он становится востребованным с распадением примордиальных связей и вступлением человечества в эпоху «современной солидарности» и «взаимного доверия», без которых невозможна прогрессивная трансформация общественных и правительственных институтов.

Анализ последних исследований и ранних публикаций по исследуемой проблеме еще не стал предметом глубокого философско-социального осмысления. Хотя проблема моральной ценности «доверия» и его функционирование в обществе привлекала к себе внимание еще с античных времен, однако, предметом внимательного анализа стала преимущественно в XVII-XVIII и последующих столетиях. С. Пуффендорф и Г. Гроций, Дж. Локк и Т. Гоббс, Д. Юм и И. Кант, рассматривая вопросы обязанности исполнения обещаний, уважения к чужому волеизъявлению, «категорического императива», утверждали, что осознание проблемы установления генерализованных форм социального доверия объединяет нас в моральное сообщество.

Теоретики ХІХ столетия, такие как Ф. Теннис,

О. Конт, Э. Дюркгейм, разрабатывая проблемы морального сообщества веры и, следовательно, взаимного доверия, уповали на совесть каждого индивида, на которой, по их мнению, должен зиждиться индивидуализм, и вся человечность в коллективных взаимоотношениях.

Современные зарубежные и отечественные социологи Г. Зиммель, Т. Гувье, А. Рих, Дж. Ролз,

Э. Донаган, Р. Апресян, С. Левинас, А. Гусейнов, Г. Глезерман, А. Хоннет, В. Фурс, Э. Томпсон, А. Чаплыгин, В. Бакиров и др. понятия «уверенность» и «доверие» часто редуцируют к индивидуальному психологическому состоянию, обобщенному ожиданию, что другой исполнит обещания и обязательства. Все эти точки зрения и подходы привязываются к опыту начальной социализации индивида, что, в конечном итоге, проблему доверия увязывают с определенной эмоциональной и психологической ориентацией.

Цель статьи. В связи с вышеизложенным, целью данной статьи является рассмотрение моральной сущности доверия в персонализированных и институционализированных отношениях, когда европейские страны вступили в эру постмодернизма и в эпоху формирования гражданского общества.

Основной материал. Обращение к данной тематике обусловлено специфической похожестью терминов «уверенность» и «доверие», которые часто употребляются как синонимы. Едва основательно закрепились в словарях и учебниках определения «доверие»¹ и «уверенность»², как наметилось

определенное беспокойство, поскольку многие авторы обычно объединяют эти два понятия в моральнофилософском дискурсе и в социальных институтах. Особенность этой ситуации состоит еще и в том, что в повседневной практике обыкновенные люди, не пользуясь выводами фундаментальных многографий, давным-давно различают эти способы взаимодействия.

Методологическая неосвоенность социальноэтической проблематики доверия проявляется как в том, что необходимо различать доверие к людям (индивидам), так и в том, что при дальнейших попытках анализа проблем социального существования неизбежно возникают трудности, вызванные особенностями нормативного характера по определению доверия к институционализированным личностным связям и доверия к абстрактным системам.

Доверие к отдельнным личностям как демонстрация индивидуального морально-культурного капитала используется для достижения частных целей, желаний, общения, выполнения обещаний. Определенное понимание доверия как процесса разворачивающейся конфигурации системнокультурной деятельности рассмотрено Д. Юмом через категорию «выполнение обещания». Он анализирует обещание как хитрое изобретение общества для упорядоченности социальной жизни. В своем произведении «Трактат о человеческой природе, или попытка применить основанный на опыте метод рассуждения к моральным предметам» Д. Юм отмечает, что «.обещание - человеческое изобретение, имеющее своим источником нужды и интересы общества» [4, с. 675]. Далее он подчеркивает, что «.обещаниям не свойственна естественная обязательность и что они являются лишь искусственными установлениями, имеющими в виду удобства и преимущества общества» [4, с. 682].

Существенные потенциальные возможности доверия заложены в дружбе как особой форме социальной интеграции, существующей независимо от корыстных расчетов и рыночных законов. Дружба выступает социальной ареной доверия, духовной близости индивидов, типом моральных связей, на которые указывал еще Аристотель.

В «Никомаховой этике» он сформулировал понимание дружбы и выделил пять типов этих отношений: родство, польза, удовольствие, эгоизм, истинная дружба. Последний тип приближается к нашему наиболее современному пониманию дружбы как идеала. В аристотелевском понимании подобную дружбу следует рассматривать с точки зрения общности моральных добродетелей друзей - ведь именно эти добродетели служат матрицей их интеракции. М. Монтень, комментируя Аристотеля и формулируя свои взгляды на дружбу, отмечал, что «. хорошие законодатели пекутся больше о дружбе, нежели о справедливости. Ведь высшая ступень её совершенства - это и есть справедливость. Ибо, вообще говоря, всякая дружба, которую порождают и питают наслаждение или выгода, нужды частные или общественные, тем менее прекрасна и благородна и тем менее является истинной дружбой, чем больше посторонних самой дружбе причин, соображений и целей примешиваются к ней» [5, с. 233-234]. В этой философской позиции М. Монтеня явно видно, что отправным пунктом его рассуждений послужила мысль Аристотеля о неписаной ценности и моральности дружбы, поскольку она предпочтительнее денег (избыток дружбы и избыток друзей более предпочтительны, чем деньги) [6, с. 401]. Такая методологическая установка по отношению к дружбе, является характерной для членов досовременных социальных систем, начиная с античности и до конца XVIII столетия. Феномен дружбы в партикуляристских обществах, роли в которых распределяются в соответствии с семейной, родственно-родовой и этнической принадлежностью, исключают наличие зазоров в системе, и дают возможность многим исследователям утверждать, что доверие, проявление доверительных отношений, естественной симпатии, основанных на ритуализованной дружбе, порождают такой феномен как уверенность.

Современное общество понятию дружба придает совершенно иную динамику, чем та, что прослеживается в традиционных (досовременных) системах. Усиление развития разделения труда, системной дифференциации, преумножение ролевого разнообразия, изменение статусных позиций³, создает условия формирования определенного набора поведенческих стереотипов, в которых дружба выступает частным случаем доверия. Указанные процессы ведут к необходимости взаимоприспособленности ролевых ожиданий. А увеличение неопределенности и взаимоприспособляемости ролевых ожиданий увеличивает вероятность возникновения доверия как формы социальных отношений. Таким образом, при переходе к эпохе модерна, представление о том, кто вносит вклад в осуществление новых связей, индивидуализируется: определение моральной ценности доверия ориентируется не на коллективистские установки традиционных обществ, а на индивидуальные доверительные коммуникации [7, с. 164]. Можно предположить, что доверие представляет собой разновидность веры в добрую волю другого, принимая во внимание непрозрачность намерений и расчет другого.

«Непрозрачность намерений, - отмечает А. Селигмен в своём исследовании проблемы доверия,

- есть следствие присутствия в поведении другого некоторых аспектов, не являющихся частью ролевого поведения: в противном случае, действия другого не были бы для нас загадкой, их можно было бы «просчитать», исходя из определяющей их системы ролевых ожиданий; такие действия были бы выражением уверенности, а не доверия.» [1, с. 43]. Таким образом, доверие существует за пределами системы, в её зазорах, в неопределённых «пространствах», существующих между его ролевыми дефинициями.

Подытоживая рассуждения о сущности доверия, можно выделить те характерные особенности, которые присущи ему:

- доверие представляет собой разновидность веры (вера заменяется (замещается) в секуляризованном обществе доверием);

- доверие несводимо к выполнению ролевых ожиданий, относимых к субъекту как участнику определённой системы;

- доверие выступает формой социальной солидарности, определённой «смазкой» общественных отношений;

- честь, совесть и милосердие как внутренний фокус личностных качеств и сознания личности, имеют решающее значение для преобразования права, нравственности и доверия как факторов морализации отношений в обществе нетрадиционного развития;

- человеческая деятельность и сам индивид как её источник являются главным фактором формирования доверия; стоит изъять понятие деятельности - и любое представление о доверии превращается в потенциальную форму человеческих взаимоотношений;

- доверие связано с риском, оно его предполагает, смягчает, принимает определённые санкции; риск в процессе деятельности индивидов есть не что иное как качество, неотъемлемо во взаимоотношениях индивидов, поскольку, если бы все действия были «как бы запрограмированы, то речь шла бы вовсе не о риске, а об уверенности или отсутствии таковой⁴;

- этикетные нормы вежливости, великодушия выступают свидетельством доверительного взаимообмена и самодостаточности личностей в их взаимодействии;

- доверие тесно связано со свободой деятельности другого и с духовной близостью с ним (свобода другого означает не что иное, как возможность не зависеть в своём поведении от социально предписанных ролей); духовная близость проявляется в способности приписывать другому собственные сильные оценки.

Следует заметить, что сами оценки (по мнению Тейлора), подразделяются индивидом на слабые и сильные. Сильные оценки требуют употребления оценочного термина («хороший», «отличный», «надежный»). В данном случае доверие оказывается не чем иным, как доверие сильным оценкам другого, не сводимого ни к вере, ни к уверенности. Общим знаменателем для сильных оценок является духовная близость.

Обратимся к социологическим исследованиям по вопросу доверия. В качестве примера возьмем близких родственников. Динамика уровня доверия к указанным категориям с 1994 по 2004 год выглядит следующим образом (Таблица 1).

Как видно из таблицы 1, духовная и родственная близость создают условия полного доверия (более 60%) в течение длительного времени. Факт родственно-духовной близости указывает на наличие сильных оценок, общности моральных принципов, разделяемых членами семейных сообществ.

Доверие к абстрактным системам (учреждениям, власти, партиям и организациям) имеют фактически противоположную картину. Во многих профессиях крайне ценным качеством выступает способность распознавать ложь и правду в реальном потоке общений с различными организациями и их представителями. Недоверие к ним формировалось на протяжении длительного времени, когда общество существовало в атмосфере лжи и полуправды, распространяемых с помощью изощрённой «новоречи» (Дж. Оруэлл). Признаков недоверия как таковых не существует, и чаще всего человеку доступно только наблюдать его печальные результаты. Однако учёные-психологи (П. Экман) выделяют некоторые признаки, которые сами по себе не связаны с содержанием лжи, но по ним можно заключить, что слова плохо продуманы или что переживаемые эмоции не соответствуют словам.

Эти признаки обеспечивают утечку информации (оговорки, тирады, уклончивые ответы, позы и запинки, междометия, изменения высоты и тембра голоса под влиянием скрываемого волнения, особые выразительные движения и позы и т.п.). Всё это выступает одним из важных факторов «функционирования» в обществе недоверия. [8, с. 88].

Современные институционализованные системы порождают отсутствие уверенности установления доверия во взаимоотношении между сторонами общения. И хотя на сегодняшний день ощущается явный дефицит фундаментальных эмпирических исследований по проблемам доверия, тем не менее, определённые данные дают возможность оценить поведение представителей некоторых организаций. Рассмотрим данную ситуацию на примерах отношения граждан к милиции и партиям. (Таблица 2).

Сравнивая данные таблиц 1 и 2 по общему показателю (средний балл), можно отметить, что уровень доверия к семье и ближайшим родственникам в два раза выше, чем к общественным системам. В отношении доверия к партиям статистические данные за десять лет практически не менялись (1994 - средний балл доверия к партиям составлял около двух, в 2004 - 2,2).

Приведенные результаты незначительно отличаются от исследований, которые проводятся в последние годы. Таким образом, частично подтверждается гипотеза, что у населения способность к доверию не является врожденной; она приходит вместе с жизненным опытом, причем самооценка к способности доверия у школьников и подростков гораздо выше, чем у взрослого населения. Следовательно, манипулировать населением в возрасте до 20 лет гораздо легче, чем населением старшего возраста⁵. Исходя из этого, можно было бы рекомендовать проводить среди школьников и студентов тренинги по развитию способности отличать правду от лжи и, тем самым, не проявлять излишнюю доверчивость к институционализованным системам.

межличностный доверие гражданский социальный

Таблица 1 - Какой уровень доверия семье и родственникам? (в процентах)

Суммируя всё изложенное, можно сделать такой вывод: доверие в частной сфере определяется через оценку индивида, составляющего сущность частной сферы.

В системе социальных отношений (в публичной сфере) доверие обесценивается, утрачивает свою моральность и поэтому возникает вопрос: удастся ли доверию сохраниться и поднять свой уровень в ХХІ столетии?

Нерешенные вопросы и перспективы дальнейшего решения данной проблемы лежат, по нашему мнению, в определенных масштабных трансформациях всей цивилизации, способной затронуть глубоко понятие «доверие», благодаря чему действительность пройдёт этап нового Возрождения моральных отношений. В противном случае, мир может стать ещё более жестоким, и противостояние между доверием и недоверием обернётся крахом тех институциональных структур, на которых основаны публичные выражения доверия. Следовательно, доверие, функционирующее в социальном пространстве, имеет многовариантное проявление, и дальнейшее изучение его проявления требует новых исследований и исследователей.

Размещено на Allbest.ru