Семиодинамика и синергетика глобальных процессов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Современная теория саморазвития умеет предсказывать спектр новых возможностей, но механизм переключения пока оставляет во власти хаоса [1]. Ситуацию перехода из одного состояния в другое (окрестность точки бифуркации) можно рассматривать с позиций асимптотической математики [2] как преобразование асимптотик в переходном слое. При этом простая асимптотика, прежде чем снова стать простой, становится на время более сложной, переходной асимптотикой, включающей дополнительные параметры, которые и помогают выходить к новой простоте. Чтобы управлять механизмом переключения, нужно научиться расширять пространство действий на те измерения, откуда приходят спасительные параметры. При подходе к точке бифуркации процесс ускоряется, а коридор устойчивости сужается. Появляется образ затягивающей воронки. В синергетике это называется режимом с обострением. Чтобы избежать разрушительного коллапса, система должна суметь перестроиться. Для этого нужно найти тот дополнительный параметр, который обеспечит выход к оптимистической перспективе при достижении критического состояния. Интересно было бы установить класс биологических систем, для которых эта проблема решается на уровне наномасштаба.

Соображения о роли внутренней асимптотики в окрестности точки бифуркации созвучны словам Малинецкого о региональных инициативах и российских "доменах" (артелях). Проблема сидит в переходном слое к асимптотике внешней. Когерентность должна преодолеть бюрократию и коррупцию. Дело синергетики - найти подходящий нелинейный оператор, самобытный для России и Беларуси. В социальном переходном слое должно происходить не столько формирование новой внешней асимптотики, отличной от внутренней, сколько сохранение локальных источников, их рост и масштабное расширение. Управляющий параметр должен быть фрактальным. Масштабная инвариантность характерна для таких художников слова, как Л. Толстой, Н. Гоголь, Ф. Достоевский, М. Булгаков, В. Набоков, В. Шукшин, у каждого по- своему. Народные песни "Когда б имел златые горы", "Славное море, священный Байкал", "Из-за острова на стрежень" говорят о том, что русская идея должна корениться в душе, существенно отличаясь от абстрактных идей Гегеля и Канта. Николай Гоголь сжег второй том "Мертвых душ", так как сам не пережил того преображения, о котором пытался написать; Александр Пушкин стал изучать историю народных бунтов; Василий Шукшин вышел на жанр сказки. Переходный слой (не интеллигенция) заражает вирусом власти и наживы, которого в нашем народе, в глубине его души, - нет. Мы способны на жертву, как Иван Сусанин, и можем бросить ассигнации в огонь, как Настасья Филипповна. Но, очистившись душой, часто попадаем на гибельный аттрактор. Дмитрий Карамазов уходит на каторгу, а на тройке разъезжает Чичиков; Михаил Лунин и Герман Лопатин погибают.

Л.М. Карапетян, говоря о диалектике перехода от партократии к мератократии [3], отмечает, что партия - символ разделения, скорее механика, чем жизнь, и указывает на опасность подмены власти достойных властью "разума", уходящего в логику. Проблема наша сейчас в том, чтобы научиться выходить к достойным витальным аттракторам, преодолевая соблазны переходного слоя. Какой нелинейный оператор преобразует режим с обострением в устойчивый процесс нормальной жизни?!

Путь в будущее как коридор дальнейшего существования нашего мира с увеличением скорости эволюции сужается ("экологические ниши становятся все более узкими" [4, с. 50]), и надо найти тот дополнительный параметр, который спасет от коллапса. Эта проблема не проще, чем тонкое согласование фундаментальных физических констант в начальный период эволюции Вселенной, - а решать ее придется человечеству, прежде всего, силами своего Разума.

Экономика и политика обычно находятся в соотношении дополнительности. Однако общественная жизнь не ограничивается этими двумя поприщами. Существует еще сфера культуры, живущая по своим законам, избегающим жажды власти и наживы. И даже борьба за власть в информационную эпоху происходит на культурном поле. Целостность общества сохраняется благодаря культуре, по уровню которой история определяет рейтинг народов и государств. Дефицит культурного фактора в теоретических разработках современных политологов приводит к тому, что перспективы устойчивого развития получаются довольно мрачными. Для России такие сценарии далеки от реальности, так как здесь эмоциональный фактор является определяющим. В русской тройке коренная лошадка - эмоцио. Обеспечивая целостность социума, именно культура внушает надежды на качественное преображение человеческого общества. Объединяя науку, искусство и религию, культура, к сожалению, часто плутает в логических лабиринтах науки и спотыкается о догматические барьеры религии; и тогда искусство оказывается мерообразующим фактором в их примирении и совмещении. Не случайно Достоевский предрекал, что спасение мира придет через осознание красоты.

Механизм поддержания целостности осуществляется на основе принципа неопределенности-дополнительности-совместности (НДС) [5]. Так, в устойчивом социуме противоречия между законом и народом разрешаются через власть, между народом и властью - через закон, между властью и законом - через народ. Тринитарная структура необходима и достаточна для мониторинга целостности. Трехмерность оптимальна, потому что при меньшей размерности не могут возникать сложные структуры, а при большей такие структуры теряют устойчивость. Поэтому область семантической устойчивости системной триады максимальна [6]. И тринитарный подход находит все большее применение в исследованиях по социальной динамике [7] и информационной устойчивости политических систем [8]. Будучи предтечей синергетики, тринитарная теория знаковых систем сумела заложить основы структурной методологии, которая помогает синергетике определить свои берега и обрести подлинное русло. Обживаясь в нем, синергетика все больше осознает себя семиодинамикой [9].

Синергетика научилась сейчас определять спектр допустимых состояний, по которым идет саморазвитие [1]. Но этот спектр находится на основе некоторых уравнений, которые представляют собой все-таки модели. Асимптотики, как внешние, так и внутренние, тоже зависят от моделей. Теоретическое исследование неизбежно сопровождается моделированием, благодаря которому в нашем представлении формируется рациональный образ реального объекта. И если метод - способ воспроизведения в мышлении изучаемого предмета, то разнообразие методов порождает разнообразие моделей. Отражаясь в сознании нетождественно, объект, становясь моделью, изменяется творчеством мысли. Творение моделей - процесс, эволюция которого сопоставима с эволюцией организмов. Модификации соответствуют мутациям и... выживают (в ходе подгонки) наиболее "приспособленные". "Естественный" отбор выглядит ведущим фактором эволюции. Концепция дарвинизма (изменчивость-отбор-наследственность) поселяется в моделировании так же повально, как в биологии. И так же неизбежно встречается с проблемой номогенеза.

Пространство возможностей неоднородно. Оно населено аттракторами, втягивающими случай в ту или иную устойчивую целостность. Выстраивая модель как искусственную систему, мы тянемся к системе естественной как к объективному идеалу. Но этот идеал, если он претендует на естественность, должен изменяться, как всякий живой организм. Кроме того, в представлении о естественности всегда скрывается субъективный бесенок [10, с. 582], а спектр значений множествен. Проблема выбора остается, однако реальные возможности, хотя и подвижные, локализуются на ограниченной сети аттракторов. Номогенез сокращает обширное множество искусственных моделей до небольшого числа систем, приближающихся к естественным. Этот асимптотический процесс будет продолжаться, пока жив мир, вместе с эволюцией организмов, движением мысли и становлением бытия. Так что само моделирование, пройдя дарвиновский период отбора, должно докопаться до номогенетического архетипа в своей области.

Если модель допускает полное описание, то реальному объекту свойственна не полнота, а целостность, которая избегает полноты благодаря принципу НДС. В традиционной аналитической парадигме научное исследование шло к полноте описания изучаемого объекта через ступени приблизительных промежуточных представлений о предмете "в целом". В новой парадигме целью становится целостность, на пути к которой строятся промежуточные модели и достигается их по возможности полное описание. Вектор научной стратегии поворачивается тем самым на 180 градусов. Понятие архетипа находит в новой парадигме естественное место, поскольку, не поддаваясь жесткому моделированию, легко допускает асимптотический подход и характеристики целостности.

Заявляя себя как теория саморазвития, синергетика подразумевает, что ее предмет - саморазвитие - существует. Но если развитие действительно происходит само, то это означает внутреннюю способность материи к развитию, проявляющуюся через ее активность. Порождая новое, активная сила становится креативной. И творческий процесс должен идти во всех компонентах системной триады "вещи-структуры-смыслы". Структурный прогресс как раз и отражает путь номогенеза.

Сходство эволюционных процессов в биологии и системологии не ограничивается внешними признаками. Эта аналогия представляет сущностный интерес, благодаря абстрагированию от предметного содержания систем. Моделями могут быть и теоретические концепции, и технические устройства, и информационные системы. Не случайно Б.И. Кудрин обратил внимание на техногенез [11]. Здесь широкое поле деятельности для семиотики, но поскольку речь идет о процессах, то надо иметь в виду семиодинамику [9]. Динамическая теория знаковых систем стремится преодолеть традиционный системный подход не только через учет развития. Подражая организму, модель обретает системность. А воплощая целостность, система становится все более естественной и все менее моделью [12]. самоорганизация саморазвитие семиодинамика синергетика

Смысл философского исследования всегда состоял в том, чтобы не только прояснить те мировоззренческие структуры, которые определяют образ мира и образ жизни людей в ту или иную историческую эпоху, но и, рефлектируя над этими (глубинными) структурами, предложить возможные варианты новых жизненных смыслов и новых ценностей.

Решая эти проблемы, философия выступает, с одной стороны, как критическое осмысление глубинных оснований культуры каждой конкретной исторической эпохи, а, с другой, как своеобразный проект ее возможных изменений [1, с. 51].

Философский анализ будущего цивилизации предполагает в первую очередь выявление тех смыслов универсалий культуры, которые образуют генотип современного цивилизационного развития.

Два последних столетия человеческой истории определяли прогресс техногенной цивилизации, которая активно завоевывала себе все новые социальные пространства. Этот тип цивилизационного развития сформировался в европейском регионе как мутация традиционных обществ.

Его часто называют западной цивилизацией. Но учитывая, что он реализуется в различных вариациях как на Западе, так и на Востоке, я использую для его обозначения понятие "техногенной цивилизации", поскольку ее важнейшим признаком является ускоренный научно-технический прогресс.

Технические, а затем научно-технические революции делают ее чрезвычайно динамичным обществом, вызывая часто на протяжении жизни одного-двух поколений радикальное изменение социальных связей и форм человеческого общения. Для этой цивилизации характерно наличие в культуре ярко выраженного слоя инноваций, которые постоянно взламывают и перестраивают культурную традицию.

Что же касается техногенной цивилизации, то в ней доминируют иные идеалы - возможность индивида включиться в самые различные социальные общности и корпорации. Человек становится суверенной личностью именно благодаря тому, что он жестко не привязан к той или иной конкретной социальной структуре, не сращен с ней, а может и способен гибко строить свои отношения с другими людьми, погружаясь в различные социальные общности, а часто в разные культурные традиции. В качестве четвертого важнейшего компонента культурной матрицы техногенных обществ отмечу особое понимание власти и силы к господству над природными и социальными обстоятельствами. В техногенном мире также можно обнаружить немало ситуаций, в которых господство осуществляется как сила непосредственного принуждения одного человека над другим. Однако отношения личной зависимости перестают здесь доминировать и подчиняются новым социальным связям, которые К. Маркс назвал отношениями вещной зависимости. Их сущность определена всеобщим обменом результатами деятельности, приобретающими форму товара [1, с. 56].

Успехи техногенной цивилизации в технико-технологических инновациях, в улучшении образа жизни людей, в ее победоносном шествии по всей планете порождали представление, что именно она является магистральным путем развития человечества. Еще пятьдесят лет назад мало кто полагают, что сама линия техногенного прогресса и ее система ценностей приведут человечество к критическим рубежам, что резервы цивилизационного развития этого типа могут быть исчерпаны.

Это обнаружилось только во второй половине нашего столетия, когда глубочайшие глобальные кризисы (экологический, антропологический и т.д.) заставили критически отнестись к прежним идеалам прогресса.

Человечеству, столкнувшемуся в конце XX столетия с новыми проблемами выживания, осталось немного времени на размышления. Оно не может продолжать свое развитие на прежних путях, заложенных в культурных матрицах техногенной цивилизации.

Сейчас в мире идет напряженный поиск новых путей развития, новых человеческих ориентиров. Поиск осуществляется в различных областях человеческой культуры - в философии, искусстве, религиозном постижении мира, в науке. Речь идет о фундаментальных основаниях человеческого бытия, о выработке новых ценностей, которые призваны обеспечить стратегию выживания и прогресса человечества. Необходим пересмотр прежнего отношения к природе, идеалов господства, ориентированных на силовое преобразование природного и социального мира, необходима выработка новых идеалов человеческой деятельности, нового понимания перспектив человека.

Предпосылки для новой мировоззренческой ориентации создаются сегодня внутри самой техногенной цивилизации, на переходе ее от индустриального к постиндустриальному развитию.

Можно выделить две основные точки роста нового отношения к миру, который диктуется ситуациями современных социальных изменений. Первая из них связана с глобализацией человечества, возрастающей целостностью и взаимозависимостью отдельных стран и регионов, образующих человеческое сообщество. Локальные истории отдельных народов, стран, религий постепенно сливаются в единый поток всемирной человеческой истории. В условиях интеграции и возрастающего разнообразия мира сталкиваются и вступают в диалог различные культурные традиции. Перед лицом глобальных опасностей человечество ищет новые стратегии социализации человека и его воспитания в духе толерантности, уважения к достижениям различных культур. Возрастает роль консенсуса, поиска согласия при решении конфликтных проблем, ибо локальные конфликты, если они втягивают все расширяющиеся противоборствующие силы, чреваты перерастанием в глобальный конфликт.

Современная наука и техника, сохраняя общую установку на преобразование объективного мира, втягивает в орбиту человеческого действия принципиально новые типы объектов. Это - сложные, саморазвивающиеся системы, в которые включен сам человек.

Саморазвивающиеся, "синергетические" системы характеризуются принципиальной открытостью и необратимостью процессов. Взаимодействие с ними человека протекает таким образом, что само человеческое действие не является чем-то внешним, а как бы включается в систему, видоизменяя каждый раз поле ее возможных состояний. В этом смысле человек уже не просто противостоит объекту как чему-то внешнему, а превращается в составную часть системы, которую он изменяет. Включаясь во взаимодействие, он уже имеет дело не с жесткими предметами и свойствами, а со своеобразными "созвездиями возможностей". Перед ним в процессе деятельности каждый раз возникает проблема выбора некоторой линии развития из множества возможных путей эволюции системы. Причем сам этот выбор необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан. Поэтому в деятельности с саморазвивающимися "синергетическими" системами особую роль начинают играть знания запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия.

С такого типа системами человек сталкивается сегодня в самых различных областях научно-технического прогресса. Они начинают постепенно занимать центральное место среди объектов научного познания и не только в гуманитарных, но и в естественных науках [1, с. 57-58].

Литература

1. Князева, Е.Н. Основания синергетики / Е.Н. Князева, С. П. Курдюмов. - СПб., 2002.

2. Андрианов И.В. Асимптотическая математика и синергетика: путь к целостной простоте / И.В. Андрианов, Р.Г. Баранцев, Л.И. Маневич. - М., 2004.

3. Карапетян, Л.М. Диалектика перехода от партократии к мератократии // Вопросы философии. - 2010. - № 4. - С. 22-34.

4. Анатомия кризисов. / А.Д. Арманд, Д.И. Люри, В.В. Жерихин [и др.] - М., 1999.

5. Баранцев Р.Г. Принцип неопределенности - дополнительности - совместности в тринитарной методологии // Научные труды РИмЭ. - Рига. - 2001. - Вып. 5. - С. 91-95.

6. Баранцев Р.Г. Становление тринитарного мышления. - М.-Ижевск, 2005.

7. Опрятная О.Н. Социальная динамика: тринитарный подход. - М., 2004.

8. Шевченко А.В. Информационная устойчивость политической системы. - М., 2004.

9. Чайковский Ю.В. Активный связный мир. - М., 2008.

10. Баранцев Р.Г Семиодинамика как русло синергетики // Математика. Образование. Материалы XV Международной конференции. - Чебоксары, 2007. - С. 18-21.

11. Кудрин Б.И. Основания постнеклассической философии техники: философия технетики. - Вып. 36 "Ценологические исследования". - М., 2007.

12. Шрейдер Ю.А., Шаров А.А. Системы и модели. - М., 1982.

Размещено на Allbest.ru