Социология толпы в работах Г. Лебона и Г. Тарда

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

на тему: "Социология толпы в работах Г. Лебона и Г. Тарда.»

План

Вступление

1. Лебон и Тард гении одной эпохи

2. "Психология народов и масс"

Характеристика толпы

Показатели жизнедеятельности толпы

Разновидности толпы

3. "Личность и толпа"

Особенности публики

Определение и разновидности толпы

Действия толпы и управление нею

Выводы

Вступление

Лебон и Тард едины в проблематике, которую исследовали, но не в подходах.

Тард верит в интеллектуальный прогресс, считает, что будущий ХХ век будет не веком толп, а веком космополитической публики - людей, опосредствовано соединенных средствами массовой коммуникации. В толпе - большой группе людей, взаимодействующих непосредственно, он видит лишь отрицательные стороны; поведение толпы иррационально, деструктивно.

Лебон - сторонник биологической детерминации психики, проповедник теории иерархии рас (национальностей). История для него - история смены культурного заимствования рас: она идет по кругу, и движущая сила революций - толпа, способная не только на разрушения, но также на героизм и самопожертвование. И здесь он полемизирует с Тардом.

1. Лебон и Тард гении одной эпохи

Жан Габриель Тард (1843-1904) - французский социолог и криминолог, один из основателей субъективно-психологического направления в западной социологии.

Биография четко делится на две неравные и неравнозначные части. Большую часть своей жизни он, согласно семейной традиции, делал карьеру юриста, занимаясь научной деятельностью лишь на досуге. Только последнее десятилетие жизни он смог полностью отдать своему истинному призванию, приобретя репутацию одного из ведущих социологов Франции.

Родился в небольшом городке Сарла на юге Франции в семье юристов: мать принадлежала к семье адвокатов, а отец работал судьей в родном городе мальчика. Первоначальное образование Тард приобрел в местной иезуитской школе, получив при ее окончании в 1860 степень бакалавра искусств. В дальнейшем он планировал продолжить образование на стезе политехнических наук, но из-за проблем со здоровьем был вынужден остановиться на изучении права в родном Сарла. Начав изучать юриспруденцию в своем провинциальном городке, он закончил свое юридическое образование уже в Париже в 1866.

После получения высшего образования возвратился в Сарла и продолжил семейную профессиональную традицию. В 1867 занял должность помощника судьи в родном городе, спустя всего два года стал временным судьёй Сарла, а с 1875 до 1894 был постоянным судьёй.

Помимо судебной практики успевал заниматься и наукой. С 1880 его работы регулярно публиковались в «Философском обзоре»; с 1887, параллельно с исполнением должности судьи, работал содиректором Архивов криминальной антропологии. Первые работы Тарда были посвящены криминологии. Видное место среди них занимают монографии «Сравнительная преступность» (1886) и «Философия наказания» (1890). Эти труды создали своему автору репутацию серьезного исследователя, известного далеко за пределами его родного городка. Помимо криминологии Тард начал заниматься и социологией. Свою оригинальную социологическую теорию Тард разработал еще в 1870-е, но долгое время не публиковал.

Однако только после смерти своей матери в 1894 Г. Тард смог полностью отдаться науке. Он покинул провинциальный Сарла и уехал в Париж, чтобы стать директором секции криминальной статистики Министерства юстиции Франции.

С 1896 началась его преподавательская деятельность, которая развивалась динамично. Г. Тард работал сразу в двух местах -- в Свободной школе политических наук и в Свободном колледже социальных наук. В 1900, после первой неудачной попытки, занял пост профессора и стал заведующим кафедрой современной философии в Коллеж де Франс. В том же году его избрали членом Академии нравственных и политических наук. В 1898 вышла из печати его главная книга -- «Социальные законы».

Преподавательская деятельность являлась основным его занятием вплоть до смерти. Умер 12 мая 1904 в Париже.

Научные взгляды. Исследование феномена толпы

Особой темой исследований Тарда было сравнительное изучение толпы и публики. Полемизируя с Г.Лебоном, Тард выступал против описания современной ему действительности как «века толпы». С его точки зрения, 19 век -- это, скорее, век публики. Противопоставляя эти два понятия, Тард подчеркивал необходимость тесного физического контакта между людьми в случае, когда речь идет о толпе, и достаточность умственных связей для возникновения публики. Такое духовное единство понималось ученым как общность мнений, интеллектуальная общность. Огромную роль в становлении «общества публики» играют СМИ, которые формируют в людях общность мнений вне зависимости от их месторасположения.

Другие научные интересы. В сфере внимания Г.Тарда находилась не только общая социологическая теория общественного развития, но и некоторые особые разделы обществоведения -- такие как политология (работа «Превращение власти»), экономика («Экономическая психология», «Реформа политической экономии»), криминология («Сравнительная преступность» и «Философия наказания»), искусствоведение («Сущность искусства»).

Гюстав Лебон Марн-ла-Кокет (1841--1931) -- знаменитый французский психолог, социолог, антрополог и историк, бесспорный основатель социальной психологии.

Гюстав Лебон родился 7 мая 1841 года в Ножан-ле-Ротру. В 1876 году получил степень доктора медицины, занимался археологией, антропологией и социологией. В своих трудах он стремился найти доказательства неравенства человеческих рас; физиологические, анатомические и психологические различия между народами ведут к непониманию между ними и конфликтам. Упадок цивилизации связывал с наступлением эры масс, когда все будет решать толпа, инициируемая отдельными вожаками. В труде "Психологические законы эволюции народов"(1894) пришел к выводу, что судьбы человечества решаются не с помощью институтов, созданных волей человека, а через общее сознание народов. Дальнейшее развитие эта тема получила в "Психологии революции" (1912) и обоснована теориями, изложенными в многочисленных изданиях его основного труда "Психология толпы" (1895). Среди других работ - "Психология социализма", "Психология воспитания", "Эволюция материи". Большое значение Лебон придавал религиям, считая их важным элементом любой культуры. Умер Гюстав Лебон Марн-ла-Кокет близ Парижа 15 декабря 1931 года.

2. "Психология народов и масс"

психологический толпа публика социологический

Характеристика толпы

Под словом "толпа" подразумевается в обыкновенном смысле собрание индивидов, какова бы ни была их национальность, профессия или пол и каковы бы ни были случайности, вызвавшие это собрание. Но с психологической точки зрения слово это получает уже совершенно другое значение. При известных условиях - и притом только при этих условиях - собрание людей имеет совершенно новые черты, отличающиеся от тех, которые характеризуют отдельных индивидов, входящих в состав этого собрания. Сознательная личность исчезает, причем чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты. Собрание в таких случаях становится тем, что называется, организованной толпой или толпой одухотворенной, составляющей единое существо и подчиняющейся закону духовного единства толпы.

Одухотворенная толпа после своего образования приобретает общие черты - временные, но совершенно определенные. К этим общим чертам присоединяются частные, меняющиеся сообразно элементам, образующим толпу и могущим в свою очередь изменить ее духовный состав.

Не легко изобразить с точностью душу толпы, так как ее организация меняется не только сообразно расе и составу собраний, но и соответственно природе и силе возбудителей, которым подчиняются эти собрания.

Некоторые психологические черты характера толпы общи у нее с изолированными индивидами; другие же, наоборот, присущи только ей одной и встречаются только в собраниях.

Каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности. «Одухотворенная толпа представляет собой временный организм, образовавшийся из разнородных элементов, на одно мгновение соединившихся вместе, подобно тому, как соединяются клетки, входящие в состав живого тела и образующие посредством этого соединения новое существо, обладающее свойствами, отличающимися от тех, которыми обладает каждая клетка в отдельности.»

Появление этих новых специальных черт, характерных для толпы и притом не встречающихся у отдельных индивидов, входящих в ее состав, обусловливается различными причинами.

Первая из них заключается в том, что индивид в толпе приобретает, благодаря только численности, сознание непреодолимой силы.

Вторая причина - заразительность или зараза - также способствует образованию в толпе специальных свойств и определяет их направление. В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу коллективному. Подобное поведение, однако, противоречит человеческой природе, и потому человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы.

Третья причина, и притом самая главная, обусловливающая появление у индивидов в толпе таких специальных свойств, которые могут не встречаться у них в изолированном положении, - это восприимчивость к внушению; а вторая причина служит лишь следствием этой восприимчивости.

Исчезновение сознательной личности, преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в действия внушенные идеи - вот главные черты, характеризующие индивида в толпе. Он уже перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует.

Таким образом, становясь частицей организованной толпы, человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации.

Толпа в интеллектуальном отношении всегда стоит ниже изолированного индивида, но с точки зрения чувств и поступков, вызываемых этими чувствами, она может быть лучше или хуже его, смотря по обстоятельствам. Все зависит от того, какому внушению повинуется толпа. Именно это обстоятельство упускали совершенно из виду все писатели, изучавшие толпу лишь с точки зрения ее преступности. Толпа часто бывает преступна - это правда, но часто также она бывает героичная. Толпа пойдет на смерть ради торжества какого-нибудь верования или идеи; в толпе можно пробудить энтузиазм и заставить ее, ради славы и чести, идти без хлеба и оружия, как во времена крестовых походов, освобождать Гроб Господен из рук неверных. Это героизм, несколько бессознательный, конечно, но именно при его-то помощи и делается история. Если бы на счет народам ставились только одни великие дела, хладнокровно обдуманные, то в мировых списках их значилось бы весьма немного.

В числе специальных свойств, характеризующих толпу, мы встречаем, например, такие: импульсивность, раздражительность, неспособность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преувеличенную чувствительность и т.п., которые наблюдаются у существ, принадлежащих к низшим формам эволюции, как то: у женщин, дикарей и детей.

1. ИМПУЛЬСИВНОСТЬ, ИЗМЕНЧИВОСТЬ И РАЗДРАЖИТЕЛЬНОСТЬ ТОЛПЫ

Различные импульсы, которым повинуется толпа, могут быть, смотря по характеру возбуждении, великодушными или свирепыми, героическими или трусливыми, но они всегда настолько сильны, что никакой личный интерес, даже чувство самосохранения, не в состоянии их подавить. Так как возбудители, действующие на толпу, весьма разнообразны и толпа всегда им повинуется, то отсюда вытекает ее чрезвычайная изменчивость. Вот почему мы видим, что толпа может внезапно перейти от самой кровожадной жестокости к великодушию и выказать даже при случае самый абсолютный героизм. Толпа легко становится палачом, но так же легко она идет и на мученичество. Из ее недр лились те потоки крови, которые нужны были для того, чтобы восторжествовала какая-нибудь вера. Незачем обращаться к героическому веку для того, чтобы увидеть, на что способна толпа именно с этой точки зрения. Толпа никогда не дорожит своей жизнью во время возмущения.

Толпа не только импульсивна и изменчива; как и дикарь, она не допускает, чтобы что-нибудь становилось между ее желанием и реализацией этого желания. Толпа тем менее способна допустить это, что численность создает в ней чувство непреодолимого могущества. Для индивида в толпе понятия о невозможности не существует.

В раздражительности толпы, в ее импульсивности и изменчивости, так же как и во всех народных чувствах, всегда проявляются основные черты расы, образующие неизменную почву, на которой развиваются все наши чувства. Всякая толпа всегда раздражительна и импульсивна - это вне сомнения. Но степень этой раздражительности и импульсивности бывает различна.

2. ПОДАТЛИВОСТЬ ВНУШЕНИЮ И ЛЕГКОВЕРИЕ ТОЛПЫ

Как бы ни была нейтральна толпа, она все-таки находится чаще всего в состоянии выжидательного внимания, которое облегчает всякое внушение. Первое формулированное внушение тотчас же передастся вследствие заразительности всем умам, и немедленно возникает соответствующее настроение. Как у всех существ, находящихся под влиянием внушения, идея, овладевшая умом, стремится выразиться в действии.

Блуждая всегда на границе бессознательного, легко подчиняясь всяким внушениям и обладая буйными чувствами, свойственными тем существам, которые не могут подчиняться влиянию рассудка, толпа, лишенная всяких критических способностей, должна быть чрезвычайно легковерна. Невероятное для ее не существует, и это надо помнить, так как этим объясняется та необычная легкость, с которой создаются и распространяются легенды и самые неправдоподобные рассказы.

Не обязательно толпа должна быть многочисленна, чтобы способность видеть правильно то, что происходит перед нею, была бы в ней уничтожена, и чтобы место реальных фактов заступили галлюцинации, не имеющие с ними никакой связи. Как только несколько индивидов соберутся вместе, то они уже составляют толпу, даже в таком случае, если они - выдающиеся ученые.

3. ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ И ОДНОСТОРОННОСТЬ ЧУВСТВ ТОЛПЫ

Каковы бы ни были чувства толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами являются односторонность и преувеличение. В этом отношении, как и во многих других, индивид в толпе приближается к примитивным существам. Не замечая оттенков, он воспринимает все впечатления гуртом и не знает никаких переходов. В толпе преувеличение чувства обусловливается еще и тем, что это самое чувство, распространяясь очень быстро посредством внушения и заразы, вызывает всеобщее одобрение, которое и содействует в значительной степени увеличению его силы.

Односторонность и преувеличение чувств толпы ведут к тому, что она не ведает ни сомнений, ни колебаний. Как женщина, толпа всегда впадает в крайности. Высказанное подозрение тотчас превращается в неоспоримую очевидность. Чувство антипатии и неодобрения, едва зарождающееся в отдельном индивиде, в толпе тотчас же превращается у него в самую свирепую ненависть.

Сила чувств толпы еще более увеличивается отсутствием ответственности, особенно в толпе разнокалиберной. Уверенность в безнаказанности, тем более сильная, чем многочисленнее толпа, и сознание значительного, хотя и временного, могущества, доставляемого численностью, дает возможность скопищам людей проявлять такие чувства и совершать такие действия, которые невозможны для отдельного человека.

Обладая преувеличенными чувствами, толпа способна подчиняться влиянию только таких же преувеличенных чувств. Оратор, желающий увлечь ее, должен злоупотреблять сильными выражениями. Преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями - вот способы аргументации, хорошо известные всем ораторам публичных собраний. Толпа желает видеть и в своих героях такое же преувеличение чувств; их кажущиеся качества и добродетели всегда должны быть увеличены в размерах.

4. НЕТЕРПИМОСТЬ, АВТОРИТЕТНОСТЬ И КОНСЕРВАТИЗМ ТОЛПЫ

Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям. Так всегда бывает с верованиями, которые установились путем внушения, а не путем рассуждения. Каждому известно, насколько сильна религиозная нетерпимость и какую деспотическую власть имеют религиозные верования над душами.

Не испытывая никаких сомнений относительно того, что есть истина и что - заблуждение, толпа выражает такую же авторитетность в своих суждениях, как и нетерпимость. Индивид может перенести противоречие и оспаривание, толпа же никогда их не переносит. В публичных собраниях малейшее прекословие со стороны какого-нибудь оратора немедленно вызывает яростные крики и бурные ругательства в толпе, за которыми следуют действия и изгнание оратора, если он будет настаивать на своем. Если бы не мешающее присутствие агентов власти, то жизнь спорщика весьма часто подвергалась бы опасности. Нетерпимость и авторитетность суждений общи для всех категорий толпы, но выражаются все-таки в различных степенях. Тут также выступают основные свойства расы, подавляющие все чувства и мысли людей. Верить в преобладание революционных инстинктов в толпе - это значит не знать ее психологии. Нас вводит тут в заблуждение только стремительность этих инстинктов. Взрывы возмущения и стремления к разрешению всегда эфемерны в толпе. Толпа слишком управляется бессознательным и поэтому слишком подчиняется влиянию вековой наследственности, чтобы не быть на самом деле чрезвычайно консервативной. Предоставленная самой себе, толпа скоро утомляется своими собственными беспорядками и инстинктивно стремится к рабству.

Изменчивость толпы выражается только поверхностным образом; в сущности же в толпе действуют консервативные инстинкты, столь же несокрушимые, как и у всех первобытных людей. Она питает самое священное уважение к традициям и бессознательный ужас, очень глубокий, ко всякого рода новшествам, способным изменить реальные условия ее существования.

5. НРАВСТВЕННОСТЬ ТОЛПЫ

Если под словом "нравственность" понимать неизменное уважение известных социальных постановлений и постоянное подавление эгоистических побуждений, то, без сомнения, толпа слишком импульсивна и слишком изменчива, чтобы ее можно было назвать нравственной. Но если мы сюда же причислим и временное проявление известных качеств, то толпа, медленно избивающая какую-нибудь беззащитную жертву, обнаруживает, конечно, очень подлую свирепость, но для философа в этой свирепости существует много общего со свирепостью охотников, собирающихся дюжинами для одного только удовольствия присутствовать при том, как их собаки преследуют и разрывают несчастного оленя.

Но если толпа способна на убийство, поджоги и всякого рода преступления, то она способна также и на очень возвышенные проявления преданности, самопожертвования и бескорыстия, более возвышенные чем даже те, на которые способен отдельный индивид.

Итак, если толпа часто подпадает под влияние низших инстинктов, то все же иногда она в состоянии явить примеры очень высокой нравственности. Если считать нравственными качествами бескорыстие, покорность и абсолютную преданность химерическому или реальному идеалу, то надо признать, что толпа очень часто обладает этими качествами в такой степени, в какой они редко встречаются даже у самого мудрого из философов. Толпа главным образом управляется бессознательными инстинктами и совсем не рассуждает. Если бы она рассуждала иногда и справлялась бы со своими непосредственными интересами, то, быть может, никакая цивилизация не развилась бы на поверхности нашей планеты, и человечество не имело бы истории.

Показатели жизнедеятельности толпы

ИДЕИ ТОЛПЫ

Эти идеи можно разделить на два разряда. К первому мы причисляем временные и скоропреходящие идеи, зародившиеся под влиянием минуты; преклонение перед каким-нибудь индивидом или доктриной, например; ко второму - все основные идеи, которым среда, наследственность, общественное мнение дают очень большую устойчивость, таковы прежние религиозные верования и нынешние социальные и демократические идеи.

Основные идеи можно представить себе в виде массы в какой-нибудь реки, медленно развивающей свое течение, тогда как преходящие идеи - это маленькие волны, постоянно изменяющиеся и возмущающие поверхность большой массы вод; эти волны не имеют действительного значения, но более заметны для глаз, нежели движение самой реки.

Идеи, доступные толпе лишь в самой простой форме, для того, чтобы сделаться популярными, часто должны претерпеть глубокие изменения. В области философских и научных, более возвышенных, идей в особенности можно заметить глубину изменений, которые необходимы для того, чтобы эти идеи могли постепенно спуститься до уровня понятий толпы. Изменения эти находятся в зависимости от категории и расы, к которым принадлежит толпа, но всегда имеют упрощающий и понижающий характер.

Нужно очень долгое время для того, чтобы идеи укрепились в душе толпы, но не менее времени надо и для того, чтобы они исчезли из нее. Поэтому-то толпа в отношении идей всегда отставала на несколько поколений от ученых и философов. Все государственные люди знают в настоящее время, как много ошибочного заключается в основных идеях, но так как влияние этих идей еще очень сильно, то государственные деятели вынуждены управлять согласно принципам, в истинность которых они сами уже не верят более.

РАССУЖДЕНИЯ ТОЛПЫ

Нельзя утверждать абсолютным образом, что толпа не рассуждает и не подчиняется рассуждениям. Но аргументы, употребляемые ею, и те, которые на нее действуют, принадлежат с точки зрения логики к такому разряду, что разве только на основании аналогии их можно назвать рассуждениями.

Рассуждения толпы, несмотря на свое невысокое достоинство, также основываются на ассоциациях, как и рассуждения более возвышенного рода, но они связаны между собой лишь кажущейся аналогией и последовательностью.

Суждения толпы всегда навязаны ей и никогда не бывают результатом всестороннего обсуждения.

Как у всех существ, неспособных к рассуждению, воспроизводительная способность воображения толпы очень развита, очень деятельна, и очень восприимчива к впечатлениям. Вызванные в уме толпы каким-нибудь лицом образы, представление о каком-нибудь событии или случае по своей живости почти равняются реальным образам. Толпа до некоторой степени напоминает спящего, рассудок которого временно бездействует и в уме которого возникают образы чрезвычайно живые, но эти образы скоро рассеялись бы, если бы их можно было подчинить размышлению. Для толпы, неспособной ни к размышлению, ни к рассуждению, не существует поэтому ничего невероятного, а ведь невероятное-то всегда и поражает всего сильнее.

Толпа, способная мыслить только образами, восприимчива только к образам. Только образы могут увлечь ее или породить в ней ужас и сделаться двигателями ее поступков.

К числу отдаленных факторов принадлежат такие общие факторы, которые встречаются в глубине всех верований и мнений толпы, это раса, традиции, время, учреждения и воспитание.

В традициях выражаются идеи, потребности и чувства прошлого расы; в них заключается синтез расы, всей своей тяжестью давящий на нас.

Народ - это организм, созданный прошлым, и как всякий организм, он может быть изменен не иначе, как посредством долгих наследственных накоплений.

Люди руководствуются традициями особенно тогда, когда они находятся в толпе, причем меняются легко только одни названия, внешние формы.

Таким образом, идеал каждого народа состоит в сохранении учреждений прошлого и в постепенном и нечувствительном их изменении мало-помалу. Но этот идеал очень трудно достижим. Древние римляне и современные англичане - единственные, реализовавшие этот идеал.

Время является единственным истинным творцом и единственным великим разрушителем. Достаточно вмешательства веков для того, чтобы какое-нибудь явление подверглось полному изменению.

Время способствует возникновению, развитию и уничтожению верований; время дает им силу и могущество, и время же лишает их и того, и другого. Время подготавливает мнения и верования толпы или, по крайней мере, почву, на которой они могут развиваться. Вот почему некоторые идеи могут быть осуществимы только в известные эпохи, так как они развиваются и возникают вовсе не внезапно и не случайно, и корни каждой из них можно найти в очень отдаленном прошлом.

Изучая воображение толпы, мы видели, что на него очень легко действовать, в особенности образами. Такие образы не всегда имеются в нашем распоряжении, но их можно вызывать посредством умелого применения слов и формул.

Не все слова и формулы обладают способностью вызывать образы. Бывает так, что слова, вызывавшие раньше образы, изнашиваются и уже более ничего не пробуждают в уме. Они становятся тогда пустыми звуками, единственная польза которых заключается в том, что они избавляют тех, кто их употребляет, от обязанности думать. Имея маленький запас таких формул и общих мест, заученных нами в молодости, мы обладаем всем, что нужно, чтобы прожить жизнь, не утомляя себя размышлениями.

Таким образом, когда после разных политических переговоров и перемен религиозных верований в толпе возникает глубокая антипатия к образам, вызываемым известными словами, то первой обязанностью настоящего государственного человека должно быть изменение слов. При этом он, разумеется, не должен касаться сущности вещей, так как эти последние слишком тесно связаны с наследственной организацией народа, чтобы их можно было изменить.

Доставлять людям надежды и иллюзии, без которых они не могли бы существовать, - вот назначение богов, героев и поэтов. Наука старалась выполнить эту задачу в течение пятидесяти лет. Но в сердцах, жаждущих идеала, ее погубило то, что она не осмеливается обещать больше и не умеет достаточно лгать.

Опыт является, наверное, единственным действительным средством для прочного укрепления какой-нибудь истины в душе толпы и разрушения иллюзий, сделавшихся чересчур опасными. Нужно, однако, чтобы опыт совершен был в широких размерах, и чтобы он повторился несколько раз.

Мы указали уже, что на толпу нельзя влиять рассуждениями, так как ей доступны только грубые ассоциации идей. Поэтому-то факторы, умеющие производить впечатление на толпу, всегда обращаются к ее чувствам, а не к ее рассудку. Законы логики не оказывают на нее никакого действия. Чтобы убедить толпу, надо сначала хорошенько ознакомиться с воодушевляющими ее чувствами, притвориться, что разделяешь их, затем попытаться их изменить, вызывая посредством первоначальных ассоциаций какие-нибудь прельщающие толпу образы. Надо также уметь вернуться назад в случае нужды, и главное - уметь угадывать ежеминутно те чувства, которые порождаешь в толпе.

В толпе людей вождь часто бывает только вожаком, но, тем не менее, роль его значительна. Его воля представляет то ядро, вокруг которого кристаллизуются и объединяются мнения. Он составляет собой первый элемент организации разнородной толпы и готовит в ней организацию сект. Пока же это не наступит, он управляет ею, так как толпа представляет собой раболепное стадо, которое не может обойтись без властелина.

Класс вожаков удобно подразделяется на две определенные категории. К одной принадлежат люди энергичные, с сильной, но появляющейся у них лишь на короткое время волей; к другой - вожаки, встречающиеся гораздо реже, обладающие сильной, но в тоже время и стойкой волей. Первые - смелы, буйны, храбры; они особенно пригодны для внезапных дерзких предприятий, для того, чтобы увлечь массы, несмотря на опасность, и превратить в героев вчерашних рекрутов. Такие вожаки могут выполнять свою функцию лишь при том условии, если ими руководят и возбуждают их постоянно, и если всегда над ними находится человек или идея, указывающие им их поведение.

Вторая категория вожаков, обладающих стойкой волей, не столь блестяща, но имеет гораздо большее значение. К этой категории и принадлежат истинные основатели религии и творцы великих дел: св. Павел, Магомет, Христофор Колумб, Лессепс. Умны ли они, или ограничены - все равно, мир будет всегда им принадлежать! Их упорная воля представляет собой такое бесконечно редкое и бесконечно могущественное качество, которое все заставляет себе покоряться.

Способы действия на толпу:

Ш простое утверждение, не подкрепляемое никакими рассуждениями и никакими доказательствами, служит одним из самых верных средств для того, чтобы заставить какую-нибудь идею проникнуть в душу толпы. Чем более кратко утверждение, чем более оно лишено какой бы то ни было доказательности, тем более оно оказывает влияние на толпу.

Ш появление заразы не требует одновременного присутствия нескольких индивидов в одном и том же месте; оно может проявлять свое действие и на расстоянии, под влиянием известных событий, ориентирующих направление мыслей в известном смысле и придающих ему специальную окраску, соответствующую толпе.

Идеи, распространяемые путем утверждения, повторения и заразы, обязаны своим могуществом главным образом таинственной силе, которую они приобретают, - обаянию.

Различные виды обаяния можно, однако, подразделить на две главные категории: обаяние приобретенное и обаяние личное. Приобретенное обаяние - то, которое доставляется именем, богатством, репутацией; оно может совершенно не зависеть от личного обаяния. Личное же обаяние носит более индивидуальный характер и может существовать одновременно с репутацией, славой и богатством, но может обходиться и без них.

Приобретенное или искусственное обаяние гораздо больше распространено. Уже одного того факта, что какой-нибудь индивид занимает известное социальное положение, обладает известным богатством и титулами, бывает зачастую достаточно, чтобы придать ему обаяние, как бы ни было ничтожно его личное значение.

Мнения, не связанные ни с каким общим верованием или чувством расы и, следовательно, не имеющие прочности, находятся во власти всяких случайностей, другими словами, зависят от малейших изменений среды. Возникнув под влиянием внушения и заразы, мнения эти всегда имеют временный характер: они нарождаются и исчезают, иногда с такой же быстротой, как песчаные дюны, наносимые ветром на берегу моря. В наши дни количество подвижных мнений толпы стало больше, нежели когда-либо, и это обусловливается следующими тремя причинами:

Первая причина - это постепенное ослабление прежних верований, которые все более и более теряют свою власть и не могут уже действовать на преходящие мнения толпы, давая им известное направление. Исчезновение общих верований предоставляет место массе частных мнений, не имеющих ни прошлого, ни будущего.

Вторая - это все возрастающее могущество толпы, которая встречает все менее и менее противовеса, и вследствие этого необыкновенная подвижность идей, наблюдающаяся в толпе, может проявляться совершенно свободно, не встречая нигде помехи.

Третья - печать, распространяющая самые противоречивые мнения и внушениями одного рода быстро сменяющая внушения другого рода. Таким образом, ни одно мнение не может утвердиться и осуждается на гибель прежде, чем оно успеет распространиться настолько, чтобы сделаться общим.

Все эти причины вызвали совершенно новое явление в истории мира и притом в высшей степени характерное для современной эпохи - это бессилие правительств руководить мнением толпы.

Разновидности толпы

Такая толпа составляется из индивидов, самых разнообразных по своей профессии и умственному развитию. Коллективная психология людей, образующих действующую толпу, отличается значительно от их индивидуальной психологии, и умственное развитие не препятствует этому. Толпа, состоящая из индивидов самых разнообразных, но одной и той же расы (например, англичан или китайцев), значительно отличается от толпы, в состав которой входят индивиды также всякого рода, но принадлежащие к разным расам. Латинская толпа, как бы она ни была революционна или консервативна, непременно обратится к вмешательству государства для реализации своих требований. Эта толпа всегда обнаруживает склонность к централизации и цезаризму. Английская же или американская толпа не признает государства и всегда будет обращаться к частной инициативе. Французская толпа больше всего стоит за равенство, английская - за свободу. Такие различия, существующие между расами, ведут к тому, что социализм и демократия представляют почти столько же разнообразных форм, сколько есть наций.

Душа расы вполне подчиняет себе душу толпы и имеет могущественную силу, ограничивающую ее колебания. Надо признать основным законом, что низшие свойства толпы выражаются тем слабее, чем сильнее в ней развита душа расы. Господство толпы означает варварство или же возвращение к варварству. Только путем приобретения прочно организованной души раса может избавиться мало-помалу от неразумной власти над ней толпы и выйти из состояния варварства.

Оставив в стороне расу, мы можем разделить разнородную толпу на два отдела: толпу анонимную, уличную толпу, и толпу неанонимную, к которой надо отнести все совещательные собрания, например, присяжных. Чувство ответственности, не существующее в толпе первого рода, развито в толпе второго рода и придает ее поступкам очень часто совершенно иное направление.

Толпа однородная состоит из трех категорий: сект, каст и классов.

Секта представляет первую степень организации однородной толпы. В ее состав входят индивиды различной профессии и воспитания, различной среды, причем единственной связью между ними служат верования. Таковы, например, различные религиозные, а также политические секты.

Каста представляет уже самую высшую степень организации, доступную толпе. В состав секты, как мы видели, входят индивиды различных профессий, воспитания и среды, связанные лишь общностью верований, тогда как в состав касты входят лишь индивиды одной и той же профессии, следовательно, происходящие приблизительно из одной и той же среды и получившие одно и то же воспитание. Таковы будут касты военная и духовная.

Класс образуется индивидами различного происхождения, собравшимися не вследствие общности верований, как это мы видим у членов какой-нибудь секты, не в силу общности профессиональных занятий, как это наблюдается в касте, но в силу известных интересов, привычек, образовавшихся под влиянием одинакового образа жизни и воспитания.

Общие черты преступной толпы такие же, как и всякой другой толпы: восприимчивость к внушению, легковерие, непостоянство, приоритет чувств, как хороших, так и дурных.

Общие черты преступной толпы такие же, как и всякой другой толпы: восприимчивость к внушению, легковерие, непостоянство, приоритет чувств, как хороших, так и дурных.

Толпа убийц состояла приблизительно из четырехсот человек и представляла собой самый совершенный тип разнородной толпы. За исключением небольшого числа профессиональных нищих, почти вся она состояла из лавочников и ремесленников всех разрядов: башмачников, слесарей, парикмахеров, каменщиков, чиновников, комиссионеров и т.д. Под влиянием внушения, все эти люди были совершенно уверены, что они совершают патриотический долг. Они выполняли двойную обязанность - судей и палачей - и вовсе не считали себя преступниками.

Проникнутые важностью своей миссии, они, прежде всего, образовали род трибунала, и в этом тотчас же выказалась вся односторонность суждений толпы и ее правосудия. Ввиду огромного числа обвиняемых было решено, что дворяне, священники, офицеры, придворные, одним словом, люди, одно звание которых служит уже достаточным доказательством их виновности в глазах доброго патриота, будут убиты гуртом, без дальнейших рассуждений и специальных решений суда. Таким образом, толпа удовлетворила требованиям своей примитивной совести и могла уже на законном основании приступить к убийствам, давая волю своим инстинктам свирепости, которые в толпе развиваются всегда в очень высокой степени.

Люди эти обладали экспансивной чувствительностью, характеризующей парижского рабочего. Один из федератов, например, узнал, что заключенных в государственной тюрьме оставили без воды на 26 часов. Он пришел в такую ярость, что готов был бы растерзать нерадивого тюремщика, если бы за него не заступились сами же заключенные. Когда импровизированный трибунал оправдывал кого-нибудь из заключенных, стража и убийцы обнимали его с восторгом, раздавались самые неистовые аплодисменты, а затем снова приступали к массовым убийствам. Во время самого совершения убийств не прекращалось веселье; танцевали вокруг трупов, устанавливали скамьи для "дам", желавших видеть, как убивают аристократов. При этом убийцы не переставали выказывать совершенно специфическое чувство справедливости. Один из убийц заявил трибуналу, что дамы, сидящие далеко, плохо видят, и что лишь некоторым из присутствующих выпадает на долю удовольствие бить аристократов. Трибунал признал справедливость этого замечания, и решено было осужденных медленно проводить между шпалерами убийц, которые будут бить их тупым концом сабли, чтобы продлить мучения. Они кромсали совершенно обнаженные жертвы в течение получаса и затем, когда все уже вдоволь насмотрелись, несчастных приканчивали, вскрывая им животы.

Но в другом отношении убийцы обнаруживали такую большую щепетильность и нравственность, которую трудно было ожидать у них. Они не брали, например, ни денег, ни драгоценностей, найденных у своих жертв, и все это в целости доставляли в комитеты.

Во всех таких действиях можно наблюдать первичные формы рассуждения, характерные для души толпы. Так, перерезав от 12000 до 15000 врагов нации, толпа немедленно подчинилась новому внушению. Кто-то высказал замечание, что и в других тюрьмах, там, где сидят старые нищие, бродяги и молодые арестанты, много находится лишних ртов, от которых недурно было бы избавиться; притом ведь между ними, несомненно, должны существовать и враги народа, вроде некоей г-жи Делярю, вдовы отравителя. "Наверное, она взбешена, что сидит в тюрьме. Если бы она могла, то подожгла бы Париж; она, уж верно, говорила это, она сказала это! Еще один удар метлы!". Такие доводы показались настолько убедительными толпе, что все заключенные были перебиты гуртом, и в том числе около пятидесяти детей в возрасте от 12 до 17 лет, "которые ведь также могли со временем превратиться во врагов нации, поэтому лучше было отделаться от них теперь же.

После недели такого труда, когда все было закончено, убийцы могли наконец подумать и об отдыхе. Вполне убежденные в том, что они заслужили благодарность отечества, они явились к властям с требованием награды; наиболее же ретивые даже заявили притязание на получение медали.

3. "Личность и толпа"

Особенности публики

Одной из центральных проблем в работе Тарда, есть разделение толпы и публики. Возникновение публики он связывает с развитием журналистики, печати, распространением художественной, исторической, в общим не церковной литературы. Поскольку газеты читают все люди, не зависимо от места и времени, то это их объединяет в публику. Каждый номер газеты актуален в определенное время, а именно когда ее читают все, если же проходит несколько месяцев, то в одиночку индивид не будет читать статьи, которые содержатся в этом источнике, поскольку они становятся не актуальными с точки зрения объединения читателей в публику, ведь ее можно выделить при условии одновременного прочтения, и обсуждения вновь прибывшей информации. Тард, приводит пример того что в далеких глубинках, где отсутствуют газеты людям нечего обсуждать и они увлекаются обсуждением знакомых, соседей, а если в провинции случается какое-то чепе то это обговаривается с особым пристрастием. Так, например, с развитием газетного дела, произошел случай убийства мужем жены, если бы это было раньше, то поговорили и забыли, а поскольку об этом событии было оповещено в газете, то это стало пристрастным обсуждением публики.

Во второй половине 18 века нарождается и растет политическая публика, которая вскоре поглощает в себе всякого рода другие публики: литературную, философскую, научную. Однако до революции жизнь публики сама по себе остается довольно слабой и начинает иметь значение лишь вследствие жизни толпы, с которой она еще связана, благодаря крайнему оживлению салонов и кофейных.

Публика, пожалуй, не что иное, как род клиентуры в торговом мире, но клиентуры совсем особенной стремящейся превзойти всякую другую. Уже то одно, что люди покупают одинаковые вещи в лавках одного и того же рода, одеваются у той же портнихи или у того же портного, посещают один и тот же ресторан, устанавливает между ними известную социальную связь и предполагает взаимное сродство, подкрепляемое и подчеркиваемое этой связью.

Публика религиозная, научная, экономическая, эстетическая по самой своей сущности постоянно бывает международною.

Таким образом, каковы бы ни были свойства тех групп, на которые разбивается всякое общество, будут ли они характера религиозного, экономического, политического, даже национального, публика является до некоторой степени их конечным, последним состоянием, так сказать, привидению к общему знаменателю; к этой психологической группе непрестанно меняющихся состояний ума сводится обыкновенно все. И замечательно, что профессиональные агрегаты, основанные на взаимном извлечении пользы и приспособлений желаний и выгод, всего больше подвергаются этому цивилизующему превращению.

Публика и толпа взаимно отражают друг друга и сливаются вследствие своих врожденных или приобретенных сходств в какой-то простой и могучий унисон, в заражение одинаковыми мыслями и страстями, что впрочем не препятствует проявляться индивидуальными различиями. Ничего и говорить, что этот унисон несравненно полнее и сильнее в публике чем в толпе.

Различия преступлений публики и толпы, преступления публики:

Ш они не так возмутительны;

Ш в них меньше мести и насилия, и больше своекорыстия и коварства;

Ш их гнет гораздо обширнее и продолжительнее;

Ш для них больше обеспечена безнаказанность.

Определение и разновидности толпы

Толпа менее однороднее, чем публика: в ней заключается всегда много любопытных, примыкающих к ней лишь на половину; они очень быстро присоединяются к ней и вовлекаются в нее, но это же самое представляет не мало затруднений для общего руководительства столь бессвязными элементами.

Толпа это аморфная группа, зарождающаяся по видимому самопроизвольно, всегда на самом деле побуждается к бунту каким-нибудь социальным телом, один из членов которого служит для нее ферментом и придает ей свою окраску.

Принадлежность к толпе может быть только единичной, в отличие от публики, этим объясняется гораздо большая нетерпимость всякой толпы, а следовательно и всякой нации, среди которой преобладает дух толпы, потому что толпа захватывает в себя все существо человека и увлекает его с непреодолимой силой, не встречающей себе никакого противовеса.

Классификация:

Религиозные толпы - самые безобидные из всех; они бывают способны к преступлениям лишь в том случае, когда встреча с толпою разномыслящих и явно враждебных задевает их нетерпимость, одинаковую у них со всякими другими толпами, но ни как не более сильную. В самом деле, отдельные личности могут быть либеральны, могут отличаться терпимостью сами по себе, но собравшись в толпу, они становятся самолюбивыми и властолюбивыми, деспотичными. Это зависит от того, что всякие верования доходят до крайнего возбуждения при взаимном соприкосновении, и нет такого сильного убеждения, которое могло бы выносить противоречие.

Политические толпы - по большей части городские, бывают наиболее страстные и всего сильнее поддаются гневу, но к счастью они не постоянны и с крайней легкостью переходят от презрения к восхищению, к избытку веселости.

Толпы хозяйственные, промышленные - подобно деревенским, гораздо однороднее других, единодушнее и настойчивее других в своих требованиях; они массивнее и сильнее, но вообще, даже при крайней степени гнева, менее склонны к убийствам, чем к разрушениям.

Толпы эстетические - исключительный образец верующей толпы. Они наиболее нетерпимы, именно по причине произвольности и субъективности провозглашающих ими мнений, зависящих главным образом от вкуса. Они чувствуют непреоборимую потребность видеть широкое распространение своего энтузиазма по отношению к тому или иному художнику.

Для толпы нет середины между проклятием и благоговением, презрением и восторгом, между криками "да здравствует" и "на виселицу"

Всякие толпы, возникают ли они в начале вследствие общности желаний или общности верований, могут представлять только 4 существенные разновидности, соответствующие их разным степеням активности или пассивности. Они могут быть: выжидающими, внимающими или заявляющими о себе и действующими.

Ожидающая толпа - Люди собравшиеся в театре перед поднятием занавеса или окружающие гильотину перед прибытием осужденного. такова же толпа собравшаяся посмотреть на прибытие короля, с которым должен приехать какой-то знаменитый гость, любопытство в такой публике достигает максимума, хотя достаточно часто бывает не обосновано. Вообще стоит заметить, что ожидающие толпы всегда более терпеливы чем конкретный человек в такой же ситуации.

Толпа внимательная - это толпа, теснящаяся около кафедры проповедника или наставника, вокруг трибуны, подмостков или перед сценой, где разыгрывается какая-нибудь патетическая драма. Ее внимание - а также невнимательность - всегда сильнее и упорнее, чем они могли бы быть у каждого из составляющих ее индивидов без присутствия всех остальных. В толпе, очарованной каким-нибудь зрелищем или речью, лишь очень не многие хорошо видят или слышат, многие же видят и слышат только на половину или даже совсем ничего не видят и не слышат и однако, как бы небыли плохи их места и как бы дорого эти места не стояли, они довольны и не жалеют ни времени, ни денег.

Толпы манифестирующие - отличаются 2 чертами, в которых проявляется что-то женственное: замечательно сильным символизмом, соединенным с большой бедностью воображения по части изобретения этих символов, всегда тех же самых и повторяющихся до пресыщения. Носить в процессиях флаги и замена, статуи, реликвии и иногда отрубленные головы, насаженные на пики, оглашать воздух виватами или другими криками, петь гимны или песни - вот почти все, что такие толпы могли произвести для выражения своих чувств. Но если у них мало мыслей то они крепко за них держаться и им не надоедает повторять одни и те же крики и возобновлять свои шествия.

Толпа действующая - умеет все портить и разрушать, но что такое она может производить, создавать при свойственной ей бессвязности и беспорядочности усилий? Корпорации, секты, организованные ассоциации одинаково способны как производить так и разрушать. Между действующими толпами нужно различать толпы, проникнутые любовью, от проникнутых ненавистью. Но даже любовно настроенные толпы - на какую действительно полезное дело они обращают свою деятельность? Трудно сказать, что хуже: ненависть или любовь, негодование или восторг толпы. Когда она ревет охваченная каннибальским бешенством, она конечно ужасна; но когда она, в своем обожании, валяется в ногах какого-нибудь из своих человеческих кумиров, впрягается в его карету или несет его на своих плечах, то предметом поклонения является какой-то мещанский зверь.

Общее или почти общее правило: за преступной толпой стоит еще более преступная публика, а во главе публики - еще более преступные публицисты.

Общественное мнение, разговоры, письма формируют общения между отдельными индивидами. Развитие журналистики, печатаной литературы, газет, телеграфа, железной дороги, позволило отказаться от такого эпистолярного жанра, как письма, изначально они зарождались, как возможность обмена информацией, новостями, которые происходили в разных видах публики, но с развитием газет, новости гораздо быстрее облетали все глубинки Франции, и надобность в письмах отпала. Только с близким человеком, ты можешь себе позволить помолчать, а в общении с чужими людьми ты такой привилегии не имеешь, именно по этому, газеты стают самыми популярными темами для обсуждения.

Действия толпы и управление нею

Всякий раз когда какой-нибудь народ переживает проблемные моменты, то прибегает к монархии с парламентским строем. Таким образом, любому объединению людей требуется лидер, человек который будет руководить и командовать, управлять толпой, сектой, публикой.

Если объединить людей случайно оказавшихся в одно время в одном месте, то это будет просто совокупность индивидов с определенными интересами, ценностями, проблемами, ориентирами. Но если же этих индивидов объединить одной целью, то именно на этом этапе и сформируется первая ступень ассоциации, которою мы называем толпу. По целому ряду ступеней этот зародыш переходит от кратковременного бесформенного агрегата к той организованной, обладающей иерархией, прочной и правильно устроенной толпой, которую можно назвать в самом обширном смысле слова корпорацией. Самым ярким выражением религиозной корпорации является монастырь; образцами же светской корпорации могут служить полк и мастерская.

Везде, видимо и невидимо, но непременно существует ведущий и ведомые, которых необходимо различать по отношению к ответственности. В самом деле бывают толпы без всякого видимого вожака. В известной местности наступил голод и вот со всех сторон поднимается голодный народ, требуя хлеба. Здесь по видимому нет никакого вожака; его место занимает самопроизвольно возникшее единодушие. Рассмотрите, однако, этот случай поближе. Все эти восстания вспыхнули не одновременно; они двигались друг за другом, как воспламенение по насыпанной дорожке пороха от первоначальной искры. Первый бунт произошел в местности, где-нибудь сильнее пострадавшей, или среди более беспокойного населения. Затем соседние местности последовали тому же побуждению и новым агрегатам пришлось меньше трудиться, благодаря работе их предшественников. И наконец когда народный ураган разнесся, далеко за пределы голодующих областей, появилась идея стихийности, и безуправства толпой.

Часто бывает, что толпа возбуждается к действию кучкой горящих людей, превосходит их своей стремительностью, увлекает их за собой и, сделавшись безголовою, по-видимому остается без вожака. Роль вожаков тем больше и виднее, чем толпа действует дружнее, последовательнее и толковее, чем более напоминает она нравственную личность или организованную ассоциацию.

...