Общность коллективных представлений правового сознания в условиях дифференциации современного российского общества

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Актуальность темы исследования. Демократические преобразования конца ХХ - начала ХХI в. привели к необходимости совершенствования правовых условий формирования гражданского общества, при котором правовая система государства дает возможности и права всем членам общества для реализации своих законных интересов, обеспечения достойного уровня и качества жизни. Происходящие в стране социально-экономические и социально-политические изменения легитимируются в правовых институтах и актах, которые определяют реорганизацию правового пространства общества. Это, в свою очередь, чрезвычайно интенсифицирует роль правового сознания в трансформации социетальной системы общества в целом.

Энциклопедические словари трактуют правовое сознание (или правосознание) как совокупность взглядов, идей, ценностей и норм, выражающих отношение людей и социальных групп к праву, законности, правосудию, их представления о том, что является правомерным или неправомерным. В зависимости от своего содержательного наполнения правовое сознание оказывает существенное влияние на направленность развития общества и государства; в частности, оно может выступить основанием, как для укрепления институтов гражданского общества, так и для институционализации теневых паттернов поведения.

Выступая компонентом историко-культурного процесса конкретного общества, правовое сознание содержит в себе не только устоявшиеся, закрепленные на уровне коллективных представлений ценности, но и новые элементы, конституирующиеся в процессе современных социально-институциональных изменений. Правовое сознание, мотивируя правовые позиции людей, реализуется на широком социальном пространстве, модифицируясь на уровне социальных групп различной степени общности в определенные «сегменты» правосознания, имеющие свои специфические особенности. Эти особенности проявляются по-разному в различных социальных слоях и профессиональных группах.

Сам процесс социальной дифференциации правового сознания, а также принятия различными группами новых правовых ценностей и норм сложен и неоднозначен. Французская исследовательница правовой социализации Ш. Курильски-Ожвен относительно этого процесса в России замечает: «…одно остается не до конца ясным: какое значение будут придавать люди, привыкшие к другому типу общества, Праву и верховенству Закона, которые провозглашаются основным принципом?». Эта проблематичность формирования правового сознания, соответствующего принципам правового государства, объясняется иной по отношению к Западу культурной традицией. В России право не рассматривалось как приоритетная система регулирования: в дореволюционный период в российской культурной традиции мораль рассматривалась выше права; в советской традиции доминировала политика, по отношению к которой право и мораль занимали вторичные позиции.

Процесс утверждения нового содержания правового сознания в России требует углубленного социологического анализа. Он актуален как в теоретическом, так и в практическом отношении. Теоретико-методологическая актуальность темы определяется тем, что в условиях глубокого социально-экономического раскола общества, проявляющегося в децильном коэффициенте, резкой экономической и социальной дифференциации качества жизни различных слоев населения. А также аномии базовых социетальных ценностей существует настоятельная необходимость выявления общих ценностных представлений и ожиданий (особенно в сфере права) и их инвариантов в различных социальных группах. Рассмотрение этой проблемы предполагает систематизацию и сравнительный анализ классических и современных подходов к исследованию правового сознания, которые позволяют выделить адекватный методологический инструментарий для изучения правового сознания в массовом индивидуализированном обществе. Именно такой полипарадигмальный реляционистский подход обладает необходимым эвристическим потенциалом для объяснения разрыва теоретического (правовой идеологии) и повседневно-практического уровней правового сознания, который в настоящее время фиксируется в российском обществе.

Наряду с обозначенной теоретической актуальностью поставленной проблемы, можно выделить и практическую настоятельность ее анализа. Широко известно, что одним из социальных последствий рыночных преобразований в России стала теневизация общества. Это значит, что в обществе получили распространение и даже стали институционализироваться внеправовые практики, в которых проявляются модификации правового сознания различных групп населения. Оптимизация политики государства, направленной на повышение контроля над внеправовыми практиками, предполагает исследование, как факторов институционализации внеправовых практик, так и специфики дифференциации правового сознания по социокультурным группам населения.

Указанные теоретико-методологический и практический аспекты поставленной проблемы свидетельствуют о том, что формирование и оптимизацию правового сознания населения. Следует рассматривать в качестве фундаментальной проблемы развития российского общества, требующей постоянного изучения динамики его содержания - как в целом, так и его отдельных компонентов.

Таким образом, несмотря на то, что тема правового сознания населения является широко разработанной в отечественной и зарубежной литературе, в теории правового сознания остается немало нерешенных, дискуссионных и недостаточно разработанных вопросов. К ним, как было показано выше, относятся следующие: недостаточная методологическая оснащенность исследований правосознания населения России. Не в полной мере осмыслены и реализуются методологические идеи классических теорий правосознания; остается слабо разработанной проблема общего и особенного в ценностном содержании правового сознания различных социальных групп российского населения. Недостаточно полно интериоризуются отечественным обществознанием достижения зарубежных ученых, занимающихся изучением различных аспектов правового сознания; остается вне поля зрения социологов также проблема респонсивности власти и правовой системы общества.

Гипотеза исследования. В противовес распространенным концепциям о том, что глубокая социально-экономическая дифференциация российского общества проявилась также в сегментированности общественного сознания, мы предполагаем, что коллективные представления в области права, сформированные в историко-культурном процессе российского общества, в настоящее время сохраняют свою устойчивость, хотя и в модифицированном виде, во всех социальных группах. Именно они задают также и единство оценок правового порядка и правовых ожиданий стратифицированных групп в адрес политико-правовых институтов. Гипотеза предполагает также, что развернутая в настоящее время интенсификация государственной политики в сфере совершенствования правового регулирования, при опоре на позитивные интегрированные коллективные представления, оценки и ожидания, в перспективе повысит респонсивность правовой системы и тем самым сузит масштаб внеправовых ориентаций населения и усилит интеграционную функцию права.

Объектом исследования является правовое сознание российского общества, взятое в его дифференциации на специализированное и массовое, где массовое представлено в многообразии ценностного содержания правосознания различных социальных групп.

Предмет исследования - универсальность коллективных правовых представлений, оценок и экспектаций, содержащихся в правовом сознании стратифицированных социальных групп современного российского общества.

Цель исследования: выделить общее содержание в правовом сознании различных социальных групп и слоев современного стратифицированного российского общества и определить социокультурный смысл универсальности правовых представлений, оценок и ожиданий населения.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) выделить теоретико-методологические идеи классических концепций правового сознания, которые задают социокультурный каркас его изучения применительно к России;

2) выявить базовый методологический принцип современных зарубежных теоретических моделей исследования правосознания;

3) определить эвристический потенциал современных зарубежных подходов к исследованию правового сознания массового индивидуализированного общества;

4) выявить коллективные правовые представления современных россиян и показать их социокультурный смысл;

5) выделить и эмпирически верифицировать соответствие доминантных ценностей правосознания и моделей массового правового поведения;

6) выявить наличие коллективных представлений в групповом сознании представителей правоохранительных органов в контексте массового правового сознания;

7) провести сравнительный анализ оценок правового порядка представителями различных социальных групп общества и экспертами в области права;

8) рассмотреть правовые экспектации социально дифференцированных групп российского общества в контексте формирования респонсивности правовой системы;

9) проанализировать интеграционный потенциал правового сознания и его макросоциальный смысл для российского общества.

1. Теоретико-методологические основания формирования социокультурного подхода к исследованию правового сознания

Посвящено выявлению эвристического потенциала, содержащегося в классических концепциях, необходимого для социокультурного исследования правового сознания населения современного российского общества.

Методологическое значение концепции позитивного и негативного правового сознания Гегеля как предпосылка социокультурного подхода.

Рассматривается концепция позитивного и негативного правового сознания, в рамках которой Гегель ставит проблему осознания права гражданами страны, из чего проистекает правильное или ложное отношение человека к государству и, соответственно, праву. Автор солидаризуется с М. Ремизовым относительно того, что гегелевское понимание государства и права не имеет ничего общего с прекраснодушным идеализмом, зато имеет много общего с адекватной социологией. Правовое сознание, по Гегелю, - это разумное осознание отдельными членами общества рациональности права как обязанности и закона, критерий отношения граждан к остальному обществу. В отличие от современных исследователей правосознания, различающих «развитое и неразвитое» правосознание, Гегель представляет его обширную палитру: от высоконравственного, позитивно относящегося к праву и государству правосознания до его негативного типа. Понимание негативного правового сознания Гегель формулирует в достаточно резкой форме - как враждебное отношение к государству. Негативное правовое сознание, отрицательно оценивающее нравственный порядок объективных юридических законов, может, согласно философу, наличествовать во вполне благополучном и стабильном обществе. Далее раскрывается актуальность мысли Гегеля относительно того, что негативное правовое сознание не способно их адекватно интериоризировать, оно воспринимает право «как мертвую, холодную букву, как оковы». В процессе осознания людьми права возможны искажения идеи права, подкрепляемые распространяющимися в стране произволом и неуважительным отношением к закону. Далее рассматривается положение о социальной опасности негативного правового сознания бюрократии (чиновников). В заключение параграфа резюмируется необходимость изучения отношения людей к правовым нормам, государственному нормотворчеству, правовой системе общества в целом с учетом дифференцированности правового сознания граждан. Только так можно понять детерминанты негативного правового сознания и получить «ключи» к устранению деформаций правосознания населения. Гегелевское определение правового сознания оказало значительное влияние на концепции правового сознания основоположников социологической мысли К. Маркса и М. Вебера, каждый из которых по-своему провел импликацию гегелевских тезисов в свою социологию.

Обоснование социально-групповой дифференцированности правового сознания К. Марксом и М. Вебером.

Посвящено анализу рассмотрения К. Марксом и М. Вебером проблемы дифференцированности правового сознания граждан. В марксизме углубляется предложенная Гегелем концепция правового сознания и анализируется обратное воздействие человеческого сознания на общественную жизнь (концепция опережающего отражения).

Оба социолога констатируют социокультурную дифференцированность правового сознания имущественно различающихся социальных слоев, что проявляется в одновременном сосуществовании в обществе нескольких форм правового сознания. По мнению К. Маркса и М. Вебера, между различными типами правосознания, функционирующими в обществе, возможны конфликты. Автор показывает, что Маркс на основе фактического материала обосновал, что препятствием в достижении консенсуса депутатами является их принадлежность к различным социальным слоям, каждый из которых обладает противоположными представлениями о праве. Маркс был уверен в возможности изменения правосознания путем целенаправленного воздействия на него. В заслугу Марксу следует поставить то, что его «Дебаты по поводу закона о краже леса...» являются вообще одним из первых прикладных социологических исследований правового сознания.

Сравнивая идеи К. Маркса и М. Вебера относительно правового сознания, диссертант констатирует следующее. К. Маркс ставит вопрос о доминировании ценностей и установок какого-то одного или двух социальных субъектов, причем последним вовсе необязательно обладать высокой степенью общности, то есть необязательно преобладать количественно. В отличие от него М. Вебер обосновывает более глубокую методологическую установку о разном «радиусе» действия различные видов правосознания, функционирующих в обществе, и их борьбе, обусловленной противоречиями материальных интересов их носителей. Исходя из концепции социального действия, Вебер утверждает, что любое человеческое общество на определенной экономической стадии нуждается в осознаваемых членами общества правилах, регулирующих социальные действия его членов.

Далее диссертант показывает, что и Маркс, и Вебер считали право субъективной формой сознания. Но, по Веберу, она состоит из воспринимаемых или предполагаемых ожиданий действий других интерагентов. Отсюда и логика веберовского анализа различных форм правосознания. Он выявляет: 1) социальное положение носителя соответствующей формы правового сознания; 2) виды фиксации права в изучаемой стране; 3) дифференциацию исследуемого правового сознания на рациональные и иррациональные элементы; 4) радиус действия исследуемых видов правосознания в обществе; 5) степень формализации исследуемого права. Далее диссертант рассматривает веберовское понимание партикулярности права как ведущей тенденции его развития в европейских странах. Партикулярность - спецификация права на отдельной области социальной жизни - экономической, административной, муниципальной и т.д. Причиной партикулярности права, по Веберу, является углубление стратификации общества по профессиональному признаку. Очевидно, под влиянием марксистской традиции Вебер называет партикулярное право классовым, подчеркивая специфический характер правосознания детерминировавшего его четко обособленного от остального общества класса. Другой тенденцией развития права Вебер называет избегание формализованного отправления правосудия. В юридической практике это находит выражение в институтах мировых судей, народных заседателей, судах присяжных, то есть в органах правосудия, состоящих из непрофессиональных юристов, к чему он относится отрицательно. Автор отмечает, что Вебер оспаривает прогрессивность описанного Марксом пролетарского правосознания. Марксистский тезис об иррациональности буржуазного правосознания Вебер опровергает замечанием о том, что марксистское понимание права основано на одностороннем, этическом понимании его социального смысла, а именно смысла несправедливости права частной собственности. Далее констатируется, что для определения типов классового правосознания Маркс использовал протоколы заседаний Рейнского ландтага, а Вебер перепроверял гипотезу о взаимодействии религиозного и светского правосознания, опираясь на кодифицированные источники права.

Возникает вопрос: кто и как впервые проводил социологический опрос носителей правового сознания, как интерпретировал результаты и какие делал выводы? Этой фигурой является Е. Эрлих, научные идеи которого рассматриваются в третьем параграфе первой главы «Социокультурный характер концепции “живого права” Е. Эрлиха».

Австрийский ученый Е. Эрлих считается основателем социологии права. В диссертации рассматривается обоснование Е. Эрлихом положения относительно того, что существует спонтанный, независимый от формально действующего права социальный порядок, конституирующийся путем взаимного согласования (подчас конфликтно) индивидуальных или коллективных воль. Эрлих придавал большое значение правовому сознанию населения, констатируя эффективность «решений по справедливости». В центре его внимания оказывались вопросы правосознания, правоспособности, молчаливого волеизъявления и др. В диссертации обосновывается, что идеи Эрлиха являются социокультурными и плюралистическими: он ставил вопросы о различии права и нравов, о неэффективности нормы, рассматривал обычай как юридическое явление и разрабатывал методику его конкретно-социологического исследования. То, чем он занимался, Эрлих называл живым правом, причем категорию правового сознания считал ключевым понятием социологии права.

В диссертации анализируется логика критического отношения Эрлиха к веберовскому пониманию права как кодифицированного, «книжного» права. Эрлих обосновывает, что для изучения реального правового сознания «живого права» требуются другие правовые источники - не такие генерализированные, как общенациональные кодексы законов, а индивидуализированные источники юридической практики - судебные решения, нотариальные свидетельства, завещания и т.п. Правоведение может стать наукой только тогда, когда выработает свой метод наблюдения живого человеческого поведения в правовом смысле. Он полагал, что правовое сознание обязательно включает бессознательные элементы, присутствующие в любых современных правоотношениях.

В диссертации показано, что Е. Эрлих является одним из первых социологов, кто на основе конкретно-социологических исследований правосознания представителей разных этнических групп, населявших Буковину, установил тот факт, что они по-разному рефлектируют в своем сознании интерпретированное социальными институтами общенациональное австрийское право. Повседневное внутри- и межэтническое регулирование социальных интеракций в различных этнических группах происходит не с помощью австрийского права, а на основе иных норм их правосознания, являющихся гораздо более старыми, чем относительно «молодые» австро-венгерские законы. В параграфе раскрывается суть методики исследования Эрлихом правового сознания сельского населения. Причем важнейшей исследовательской задачей он полагал выявление элементов старого, исчезающего правового сознания. Диссертант видит связь этой идеи с учением Э. Дюркгейма о коллективных ценностных представлениях. Далее обосновывается актуальность идеи Эрлиха о том, что систематизация эмпирических данных о традициях и нравах, рефлектирующих древнее и новое право, в значительной степени проясняет генезис, структуру и конкретное содержание правосознания. Эрлих рассматривает право как непрерывный процесс смены одного вида правосознания другим, как процесс перехода от религиозного правосознания к светскому, при котором границы обоих типов правосознания подвижны и неустойчивы.

Далее диссертант солидаризуется с идеей Эрлиха относительно того, что предметом научного анализа социологии права выступают все общественные явления, прямо и косвенно связанные с правом, правовое регулирование социализации индивида, правоотношения на всех уровнях дифференциации общества, а также их социальное значение и предпосылки. В качестве таких предпосылок Эрлих называет правовое сознание, «обусловливающее и объясняющее данные явления» и являющееся, одновременно, «причинами самого права». Важной задачей социологии Эрлих считал выяснение мотивов неправового поведения, так как рефлектируются нормы права по-разному, в зависимости от социокультурных условий, обычаев, нравов. Диссертант отмечает, что Эрлих так же, как и Вебер, полагал, что правосознание профессиональных юристов отлично от «народного» правосознания. Но характерная для Вебера недооценка последнего, по мнению Эрлиха, - неправомерна. Автор подчеркивает важность для современных исследований правового сознания граждан одного из методологических положений Е. Эрлиха: правовое сознание способно изменяться во времени; правовое сознание постоянно имплицирует новые культурно-правовые элементы (в единстве рационального и иррационального компонентов). Вместе с тем, по мнению диссертанта, несмотря на огромное значение вклада Эрлиха в исследование правосознания, он не проводит глубокую социальную дифференциацию носителей правосознания «народов Буковины». Он не дошел до понимания того, что собственным видом правосознания могут обладать представители каждого отдельного общественного класса, как у Маркса, социального слоя или профессиональной группы, как у Вебера, или, как в современных концепциях правосознания, представители различных субкультур, противоположных полов и возрастных и профессиональных групп. Недостаточно раскрытым остается положение относительно того, что реальное правосознание отдельных этнических групп может быть причиной их реального и латентного правового поведения. Частично ответы на эти вопросы мы видим в современных и зарубежных концепциях правосознания. Если, как было обосновано выше, классические концепции правового сознания слабо интериоризованы в его отечественные разработки, то зарубежные исследования правового сознания зачастую базируются на методологических установках, содержащихся в работах философов-классиков. Поэтому логика исследования предполагает рассмотрение моделей правового сознания в современной социологии.

Учение о коллективных представлениях Э. Дюркгейма.

Обосновывается, что представления и мнения о праве, правосознание в целом формируются в историко-культурном процессе и представляют собой традиционные глубоко укоренившиеся в сознании населения установки, ценности, то есть - «коллективные представления» относительно права. Они включены подчас в нерефлектируемый мир повседневных взаимодействий. Здесь формируется отношение людей к объединяющим их в рамках общества деперсонифицированным символическим макросоциальным образованиям - праву, образованию, политике, власти. Э. Дюркгейм: «Такой видимый символ - это право. Действительно, там, где существует социальная солидарность, она, несмотря на свой нематериальный характер, не остается в потенциальном состоянии, но обнаруживает свое присутствие видимыми действиями». На формирование коллективных представлений «изнутри» влияют традиции, установки, предрассудки, социальные стереотипы, которые есть неотъемлемая часть коллективных представлений, различающихся в каждой культуре и оказывающих серьезное влияние на социальное поведение людей.

В диссертации показано, что учение о коллективных представлениях Э. Дюркгейма акцентуирует внимание на том факте, что их (коллективных представлений). Основы закладываются в повседневной жизни людей в своих мифологической, рациональной и иррациональной формах. Коллективные представления могут осознаваться или не осознаваться социальным субъектом, но они влияют на поведение людей и закрепляются в постоянном воспроизводстве социальных практик.

2. Теоретико-методологические подходы к исследованию дифференциации и единства правового сознания индивидуализированного общества

Содержит анализ концептов, где в центре внимания ученых - исследование и интерпретация содержания правового сознания с учетом социокультурной, профессиональной, гендерной, этнической и иной стратификационной дифференциации населения. В параграфе первом «Социально-психологические детерминанты правового сознания: соотношение ценностных экспектаций и ценностных возможностей» выявляется, что общим для психолого-поведенческих концепций является обоснование недостаточности использования в качестве объяснительного принципа человеческого поведения только внешних обстоятельств. Они базируются на личностно рефлектированных моделях сознания, получивших распространение в современной юридической психологии и в психологической криминологии. Диссертант отмечает важность для данного исследования положения, разрабатываемого в рамках психолого-поведенческих моделей правосознания, об интериоризации правосознанием «правозначимых явлений». Правозначимое явление - это такое явление, которое вызывает реакцию, выражающуюся в потребности разобраться в том или ином правовом установлении. Юридически состоятельная, но не удовлетворяющая субъективному понятию справедливости - оплата труда или оплата коммунальных услуг - может вызвать у социального субъекта отрицательное отношение к закону вообще. На этой основе конституируется система взглядов и идей, которые выражают отношение людей и социальных групп к праву и законности. Обосновано, что в этом положении фиксируется субъективность правосознания, так как в качестве правозначимых явлений выступают различные социальные факты, существенные для того или иного человека. Этот момент усиливает духовную составляющую правосознания, но уже на индивидуальном уровне. А сам подход не исключает социальную типизацию правозначимых явлений.

Психолого-поведенческое направление предполагает также исследовательский интерес к истокам внеправового поведения, с применением концепта «относительной депривации». В отличие от психологического понимания депривации как определенной ущербности сенсорных датчиков, социология использует понятие относительной депривации, восходящее к классической мысли американской социологии. Когда люди сравнивают свое положение с положением других людей, у многих возникает иерархизированная система суждений и ценностей, которые могут мотивировать их исключение (эксклюзию) из социальной жизни. В центре внимания при этом оказывается связь правового сознания с социальным самочувствием, его различными субъективными модификациями - от глубокой удовлетворенности до состояния относительной депривации. Таким образом, самосознание личности, ее социальное самочувствие являются тем фильтром, через который интериоризуются правовые представления, оценки, ожидания.

Далее автор полемизирует с точкой зрения, согласно которой россиянам присущ «мазохистский» тип социального самочувствия, подтверждающийся инертностью и правовой индифферентностью значительной части населения России. Отмечается, что «загадки русской души» стали особым жанром некоторых зарубежных исследований, но недостаточно обоснованным. Однако диссертант не отрицает, что особенностью российской правовой культуры всегда являлась слабость как конкретных, так и абстрактных представлений об институтах права.

Следующий важный момент, рассматриваемый автором, - усиление влияния бессознательных процессов в кризисные периоды социальной жизни в силу дерационализации жизнедеятельности многих социальных фрагментов. Обращение к взглядам Э. Фромма позволило показать, что социальное бессознательное как вытесненные сферы, свойственные большинству членов общества, появляется оттого, что культура детерминирует степень осознания своих образцов в контексте условий человеческого существования. С проблемами реального правосознания в его негативном аспекте, побуждающем людей к деструктивным действиям любого рода, тесно связана проблема человеческого страха и тревоги. Далее, на основе обширного теоретического и фактического материала диссертант обозначает психологическую модель правосознания, воплощающую в себе отсутствие страха перед законом. Это отсутствие страха перед преступлением конституируется в России целым комплексом обстоятельств: от низкого уровня жизни отдельных слоев населения до имеющего место в ценностном сознании россиян индифферентного отношения или даже симпатии по отношению к правонарушителям.

В зарубежных психолого-поведенческих моделях правовое сознание, как правило, отождествляется с правовой совестью, понимаемой как следование правовым нормам. Диссертант подчеркивает, что такое понимание приводит не к категориальному определению права, а к констатации тождественности последнего с моралью, что созвучно с кантовским определением моральности права. Повторяющиеся у некоторого числа лиц «содержания правосознания» Райзер, отдавая дань психологии бессознательного К. Юнга, называет «коллективным правосознанием». Он требует отличать от правосознания установки личностей по отношению к праву. Личностные установки он считает не результатом знания правовых предписаний, а итогом бессознательного следования праву. В целом, психолого-поведенческие модели правосознания делают акцент на исследовании правовых экспектаций и интериоризации правозначимых явлений.

Правовое сознание в контексте гендерных различий.

Показано, что в условиях индивидуализированного общества, где индивиды действуют самостоятельно и якобы автономны по отношению к сложившимся социальным институтам, самостоятельно определяют траекторию собственной жизни, тем не менее, на «больших числах» наблюдаются различающиеся социально типичные модели поведения. К важным факторам такой социальной сегментации относится гендер - социальный пол, то есть те роли, которые закреплены в культуре общества за мужчиной и женщиной. Правовое сознание мужчин и женщин не идентично, так как социологией давно установлены механизмы скрытой дискриминации, а некоторые авторы полагают, что конституционная норма «мужчина и женщина имеют равные права» в реальной жизни не реализуется.

Диссертант полемизирует с выводом Е.Л. Омельченко, что ситуация закрепляется тем, что сами женщины разделяют «общее мнение» и принимают такие правила игры. На основе данных опроса, проведенного автором, делается вывод: женщины просто адаптируются к реальности, которую не могут изменить. Например, на вопрос «Считаете ли Вы справедливым, что женщины в среднем имеют более низкий должностной статус, чем мужчины?» ответили положительно 72 % мужчин и только 4 % женщин. Правовое сознание, несомненно, имеет гендерный характер, поэтому правовые юридические представления мужчин и женщин могут иметь серьезные специфические различия, изучение которых возможно лишь с учетом социокультурного контекста многообразных детерминант формирования правового сознания. Далее диссертант рассматривает методологические идеи Сандры Бем относительно того, что человек интериоризует знания о различных социальных процессах с помощью культурно сложившихся схем соответственно стереотипизированным стимулам. Диссертант отмечает, что в случаях наличия негативного правового сознания его детерминанты заложены в постоянно воспроизводящихся культурных схемах и стимулах. В работе отмечается, что в России наблюдается увеличение количества женщин - носителей негативного правового сознания. Статистика фиксирует рост числа зарегистрированных преступлений, совершенных женщинами. Их доля за 2000-2001 гг. выросла с 7,2 до 8,0 %. Особую тревогу вызывает увеличение доли тяжких и особо тяжких преступлений, причем самостоятельное место в преступности женщин занимает мошенничество, отличающееся хитроумностью и выдумкой, серийностью действий, размером наносимого ущерба, трудностью раскрытия и расследования.

Далее диссертант обращается к зарубежным разработкам вопроса. Интересно заявление Р. Лаутмана относительно дифференцированности рефлектирования права мужчинами и женщинами. Несмотря на то, что женщины в среднем совершают меньше правонарушений, чем мужчины, их правосознание является менее развитым и менее позитивным, нежели у мужчин, в силу меньшей включенности в систему производственных отношений, публичную жизнь страны. Эта мысль не противоречит данным Всероссийского опроса ВЦИОМ, проведенного 17-18 февраля 2007 г. У женщин выявлено более негативное отношение к реализации их прав и свобод, нежели у мужчин.

Зарубежные ученые полагают, что характерной для самых древних форм правового сознания женщин относительно исследуемого феномена являлась «редукция их правового сознания через их конформное поведение», в основе, которого лежали чисто мужские представления и ориентации. Далее в диссертации показано, что, по мнению отечественных и зарубежных ученых, женщинам свойственны негативные формы правового сознания, как в явной, так и в скрытой форме.

В целом, гендерно-специфические модели правосознания, используемые в современной эмпирической социологии права, можно охарактеризовать как модели, акцептирующие гендерные различия в рефлексии норм права и деятельности правовых институтов. Несомненно, что гендерно поляризованное правовое сознание влияет на качественные параметры правового пространства. Дифференциация правосознания мужчинам и женщинам остается практически неизученной. Она принимается во внимание лишь в том случае, если это оговаривается задачами эмпирического исследования. Но, как выяснилось, такие исследования представляют собой большую редкость, как в нашей стране, так и за рубежом.

В третьем параграфе «Модель правового сознания как знания и мнения о праве» рассматривается распространенная в социологии права с 70-х гг. ХХ столетия модель, известная в англоязычных странах под названием «knowledge and opion about law (KOL)», которая в настоящее время интенсивно разрабатывается как отечественными, так и зарубежными учеными. Модель правового сознания как знания и мнения о праве основывается на концептуально-теоретических взглядах на правовое сознания Маркса, Вебера, Эрлиха и производных от них положениях. В данной модели актуализируется частноправовая сторона права, в отличие от публично-правовой стороны. Правосознание включается в эту модель как своеобразный результат объективного права. Российские ученые (С. Алексеев, В. Ксенофонтов) фиксируют неоднородность правового сознания в рамках тех или иных социальных общностей. Польские ученые (М. Боруцкая-Арктова, Б. Кучински, А. Подгорецкий) также обосновывают наличие различных уровней отношения к праву у представителей одних и тех же социальных групп с приблизительно одинаковыми уровнем и качеством жизни. Это, по мнению ученых, зависит от эмоционального состояния и психолого-характерологических особенностей людей, осознающих и усваивающих правовые идеи. Поэтому правосознание предстает как многоуровневый и разнокачественный феномен даже в масштабе различных субкультур, социальных слоев, профессиональных групп. Отметим, что этот ракурс исследования правосознания в отечественной социологии также не является достаточно разработанным.

Немецкие социологи (Р. Лаутман) более полно, по сравнению с польскими коллегами, исследуют неоднородность и содержательную дифференцированность правосознания, однако эти положения недостаточно обоснованы на эмпирическом уровне. Несмотря на это, идеи Лаутмана относительно того, что содержанием моделей правосознания KOL являются изменяющиеся во времени отношения между индивидуумом и правом, - обладают несомненной научной ценностью для исследований дифференцированности правового сознания. Отмечается, что характер этих изменений различен для разных социальных субъектов, занимающих в обществе различные позиции. Поэтому в любом обществе функционирует множество моделей KOL, познание которых возможно через следующие составляющие: «чувство права», «правовая этика», «правовое знание» (generale sense of justice). Это позволяет не только выяснить содержание той или иной модели KOL, но и представить уровень легитимности, авторитета права. Названные выше составляющие в значительной мере формируются идеологией, или, пользуясь терминологией Э. Дюркгейма, моральной атмосферой общества. И здесь возможны различные превращенные формы правосознания как знания и мнения людей о праве. На это обратил внимание российский ученый В.В. Кудрявцев. В последние годы, благодаря трудам Дж.Э. Колина, Я. Хомана, Л. Шелдона и др., лексикон моделей KOL пополнился понятиями и дефинициями типа: «опыт взаимоотношений с правовой системой», «действенность права», «правовая компетентность», «престиж права или доверительное отношение» (familarity) к праву и т.д. Эти понятия прочно входят в социологическую науку. В отличие от психолого-поведенческих, модели правосознания KOL указывают не на внутриличностные, а на интерактивные процессы, происходящие в системе права или имеющие к ней отношение. Далее в диссертации обобщаются результаты исследования по главе, где отмечается, что дихотомия теоретического и эмпирического ракурсов исследования правосознания снимается подходом, в основу которого положена современная дифференциация уровней социологического знания.

Четвертый параграф второй главы посвящен рассмотрению «Когнитивно-конструктивистской модели правового сознания Н. Лумана». Примечательно, что категория правового сознания Н. Лумана вошла в ткань эмпирических исследований зарубежных ученых и начинает учитываться некоторыми российскими учеными в сфере эмпирической социологии. Прежде чем имплицировать категорию правового сознания в свое учение о правовой системе общества, Луман подвергает основательному когнитивно-конструктивистскому «дизайну» ее теоретическую «предшественницу», социально-философскую категорию сознания. В диссертации рассматривается, как, находясь под влиянием феноменологических концептов, Луман важную роль отводит ориентации на другого в коммуникативном взаимодействии, в восприятии социальной реальности вообще и правовой системы в частности. Он выделяет в коммуникации три формы соотнесенности с ее смыслом: соотнесенность с предметно-смысловым содержанием реальности; с прошлым, будущим, а также социальное измерение (отсылки к социальности, отношению других лиц к тому же смыслу). Множественность значений коммуникации рассматривается как общественное мнение, способное вызвать отклик в функциональной системе политики и права. Функциональная система права оперирует бинарным кодом «право/неправо», распознавая таким образом «чужие» смыслы. Роль бинарного кода в коммуникации социальной системы права, по Луману, выполняет правовое сознание. Интересно, что в описании правовой системы вместо «правового сознания» социолог-конструктивист предпочитает употреблять категорию «коммуникация социальной системы права». Знание правового сознания имеет основную функцию - определять релевантность события для системы права и обеспечивать подключение системы права к другим социальным системам общества в интересах сохранения правовой системы и стабильности ее окружающей среды.

Благодаря бинарным кодам использующая их система способна адекватно реагировать на изменения в окружающей среде и самосохраняться. По Луману, окружающая среда ни в коем случае не может соуправлять операциями по воспроизводству системы, а система не может осуществлять операции в своей окружающей среде; «аутопойэзис», «оперативная закрытость», «структурное соединение» - задают новые акценты в развитии системной теории. В социологии Н. Лумана появляется понимание относительной замкнутости системы. Автор полагает, что в этих положениях Лумана содержится идея о невозможности масштабных заимствований у иных социокультурных систем, поскольку сама система задает параметры своих изменений и модифицирует заимствованные элементы зачастую до неузнаваемости, порождая, говоря словами Мертона, латентные функции, способные дестабилизировать систему.

Далее диссертант анализирует принцип дифференциации, или раздифференцированности аутопойэтичных систем. Речь идет об их иерархической дифференциации, то есть стратификации. В информационных обществах дифференциация приобретает иную специфику - она становится функциональной. А.Ф. Филиппов отмечает, что понятие дифференциации у Лумана «означает, однако, совсем не то, что у Дюркгейма. У Дюркгейма люди выполняют определенные функции. У Лумана речь о человеке вообще не идет. Дифференцированы системы. Человек участвует в коммуникациях разных систем, но не входит ни в одну из них целиком. Понятие человека для Лумана не имеет научного значения». Диссертант полемизирует с А.Ф. Филипповым относительно того, что понятие человека не имеет для Лумана научного значения. На наш взгляд, Луман закрепляет в теоретической социологии весьма важную мысль: человек функционирует в различных социальных системах, он - полноправный агент многих социальных образований, которые от «перемещений» агентов не теряют своей целостности и способности к саморазвитию. «Исключение» человека из теории имеет огромное методологическое значение для рассмотрения многих социальных феноменов. Например, в настоящее время в российском обществознании тема кризиса идентичности, а также самоидентификации людей разрабатывается достаточно активно и связывается с кризисными явлениями во всех сферах современного российского общества. А может быть, идентификационные кризисы есть примета информационного общества, когда коммуникативное функционирование человека в различных аутопойэтичных системах чрезвычайно интенсифицируется? Этот момент, восходящий к методологии Н. Лумана, остается вне поля научных дискуссий и изысканий отечественных культурологов и социологов, несмотря на то, что интерес к творчеству Лумана в российском научном сообществе достаточно силен. В заключение параграфа анализируется и признается справедливой позиция Н. Лумана относительно права как пространства пребывания, легитимации и разрешения конфликтов. Налицо инвариантность отношений внутри правовой системы, а также инвариантность представлений о ценностях права, что характерно для понимания социологом-конструктивистом аутопойэзиса как сути всех социальных систем.

Модель правового сознания Лумана доказывает свою прикладную релевантность в моделях взаимодействия системы права с другими общественными системами, и даже, как показывает пример эмпирического изучения посттоталитарного правосознания Подгорецким, рассматриваемый в диссертации, демонстрирует свои концептуальные возможности в прикладных исследованиях. Вместе с тем генерализованность когнитивно-конструктивистской модели Лумана не позволяет учесть такие важные моменты правового сознания людей, как правовые ожидания и правовые возможности.

3. Проблема социокультурной дифференцированности правового сознания населения современной России

Посвящено выявлению диалектики массовизации и дифференцированности правового сознания, выявлению коллективных представлений, и основных установок правового поведения населения современной России.

Универсальность коллективных представлений правового сознания.

Показано, что в эпоху массового индивидуализированного общества ценности и представления формируется иначе, чем в эпоху раннего индустриализма, породившего массу как, с одной стороны, обладающую суммой однотипных представлений, а с другой - имеющую свои, отнюдь не однотипные конституты ценностного мира. Для выявления массовых коллективных представлений в сфере права диссертант использует в качестве эмпирического материала исторические факты и данные репрезентативных всероссийских опросов. На основе значительного эмпирического материала в диссертации выявляется комплекс противоречивых коллективных представлений, идентичных для всех социальных групп: «право - гарант общенародной и личной безопасности», «закон имеет право быть неправым», «представители закона могут и должны защищать интересы людей», «готовность подчиняться закону». В заключение параграфа делается вывод: описанные выше коллективные представления в сфере правового сознания населения России имеют глубокий социокультурный смысл. Во-первых, они способствуют интеграции населения, самоидентификации людей как граждан России; во-вторых, коллективные представления под влиянием социальных трансформаций, не теряя признака дифференцированности, имеют тенденцию постепенно модифицироваться в более позитивные смыслы. Это объясняется тем, что российское общество открыто переменам и оценивает качество своего функционирования объективно, с учетом ситуации, в которой находятся члены общества.

Доминанты правосознания и правового поведения на массовом уровне.

Правосознание рассматривается как отражение сложившегося в обществе института права, включающего в себя знания, представления и оценки. Показано, что в сознании человека постоянно происходит поиск «правильных» и «неправильных» моделей поведения по отношению к государству и его законам, позитивного отношения к государству и его праву. Но такое отношение должно быть мотивировано не столько идеологией, сколько реальной политикой в области правовых отношений, формирующей потребности, мотивы, ценностные ориентации людей. Опираясь на когнитивно-конструктивистскую модель правосознания Никласа Лумана, автор делает вывод, что доминантами правового сознания и правового поведения выступают потребности, мотивы, ценности. Сквозь призму этих доминант происходит распознание смысла и выбор правильной правовой ориентации на индивидуальном и групповом уровнях. В процессе социальных взаимодействий возникает конфликт интересов, влекущий за собой правонарушение. Это становится понятным при социологическом понимании потребностей не как состояния, а как конституирующегося отношения между социальным субъектом и объективными условиями его существования и развития. Именно такой является потребность любого человека в правовом обеспечении своей жизни и безопасности.

На основе данных мониторингово эмпирического исследования, участником которого являлся автор, показано, что в своем поведении в сфере права люди в большинстве своем руководствуются законами страны (РФ) (2005 г. - 44,1 %; 2007 г. - 31,1 %) и собственными представлениями (2005 г. - 20,7 %; 2007 г. - 38,7 %). Как видим, удельный вес «собственных представлений» увеличивается. Далее рассматриваются в самом общем виде формы правового участия населения, особенности его вовлеченности в правовую деятельность. Делается вывод, что такие доминанты правового поведения, как правовые мотивы, потребности и ценности, в значительной мере формируются в сфере повседневных отношений. Существенную роль при этом оказывают СМИ. Эти выводы опирается также на интерпретацию результатов телефонного социологического опроса, на тему «Права человека и милиция», проведенного автором в марте-апреле 2007 г. в г. Ростове-на-Дону. Выявлено, что далеко не у каждого респондента даже в случае крайней необходимости возникнет мотивация обращения в органы милиции. Но, несмотря на имеющиеся негативные оценки деятельности милиции, для многих респондентов (75 % от числа опрошенных) милиция является реальным и единственным способом обеспечения безопасности. Показано, что особенности сегодняшнего духовного производства, неравный доступ групп населения к духовным и материальным ценностям могут привести к ограничению спектра потребностей людей и их мотиваций, концентрации интересов в потребительской сфере жизнедеятельности. Далее автор полемизирует с позицией, согласно которой в современном российском обществе диагностируется «хаос», «беспредел», «упадок», «кризис» и пр. Автор обосновывает, что в этом «хаосе», в котором проявляются динамические изменения общества, содержатся устойчивые тенденции в сфере правового сознания и правового поведения. На основе данных «Мониторинга правового пространства и правоприменительной практики как формы диалога власти и общества» показано, что вопросы развития законодательства глубоко волнуют общество, что законы и их исполнение или неисполнение воспринимаются населением России как жизненно важный институт осуществления или ущемления прав и свобод. Так фиксируются новые тенденции в развитии общественных настроений.

Систематизация теоретических исследований позволяет выделить и эмпирически верифицировать противоречие доминант правового сознания и реальной модели правового поведения, присущее всем социальным слоям российского общества. С одной стороны, фиксируется низкий уровень доверия к правовым институтам, несовпадение идеала восстановительного права и признание его реально репрессивного характера, а с другой - выявлена готовность к законопослушному поведению. В массовом сознании формируется мнение о том, что законодательные начала постепенно теснят чуждые праву способы государственного управления.

Коллективные представления в специализированном правовом сознании и восприятие населением правоохранительных органов.

Диссертант, анализируя различные эмпирические исследования, предметом которых выступаю профессиональные практики работников правоохранительных органов, показывает, что в системе ценностей этой профессиональной группы присутствуют в модифицированном виде ценностные коллективные представления, свидетельствующие о наличии позитивных и негативных элементов правового сознания, что практически идентично состоянию правового сознания других социальных групп российского общества. Характерным, с этой точки зрения, выступает понимание правоохранителями такой практики как взятка. 35,8 % респондентов ее трактуют как «традиционный способ решения всех проблем», «вынужденную необходимость, вымогательство». Другим индикатором выступает отношение к содержанию и способам дополнительных заработков сотрудников ОВД. Выяснилось, что работа по дополнительному заработку осуществляется, в основном, в рабочее время, а её структура содержит косвенную, но однозначную информацию о возможности нарушения закона работниками правоохранительных органов.

Сравнивая ответы респондентов по различным вопросам, диссертант показывает амбивалентность правового сознания представителей правоохранительных органов: идеалы правового государства представляют для них большую ценность, но, защищая собственные представления о справедливости, они готовы преступать норму закона. Характерна в этом отношении и оценка респондентами-правоохранителями степени идентичности милиционеров-героев сегодняшних детективных телесериалов реальным работникам органов правопорядка. Обратим внимание при этом на то, что половина респондентов не захотели отвечать на этот вопрос, а среди ответивших большинство отдали предпочтение «простым парням».

Но именно эти герои демонстрируют в своих повседневных профессиональных практиках отступление от норм закона в пользу реализации собственной интерпретации «справедливости». Диссертант показывает, что у работников правоохранительных органов наряду с осознанием высокой ценности «закона и порядка», наличествуют универсальные для российского общества коллективные представления: «закон не всегда справедлив и прав», «закон имеет право быть неправым», «представители закона используют служебное положение в корыстных, коррупционных целях», «закон не всегда действует в интересах своего народа». Эти представления реализуются в практиках их повседневной профессиональной деятельности, что является одной из причин низкого рейтинга правоохранительных органов в массовом сознании. В работе приводятся результаты многочисленных опросов, убедительно свидетельствующих об устойчивости негативной оценки населением основных правоохранительных институтов общества. Данные собственных исследований позволяют автору утверждать, что респонденты, представляющие работников правоохранительных органов осознают, что значительная часть населения испытывают к ним недоверие. Соглашаясь с исследователями Всероссийского центра исследования общественного мнения, диссертант считает, что источником теневых практик правохранителей являются не только коллективные представления, но и сложившийся механизм перераспределения ресурсов. В заключение параграфа делается вывод относительно того, что мотивация работников правоохранительных органов в их профессиональной деятельности негативными правовыми представлениями, вызывает укрепление негативных оценок правоохранительных органов и правопорядка в целом в массовом сознании.