В параграфе 4 "Формирования социологии воображения как новой социологической гранд-теории" дается обзор междисциплинарных теорий, на основании которых строится социология воображения. Особое внимание уделяется междисциплинарному научному кружку "Эранос", объединившему крупнейших ученых и интеллектуалов ХХ века (как гуманитариев, так и естественников), разрабатывавших те направления в науке, где рациональность тесно граничит с мифологией, религией, архетипами, символами и бессознательными психическими явлениями. Разбираются основные идеи участников семинара "Эранос" (М. Бубер, Г. Шолем, М. Элиаде, К. Кереньи, А. Корбен, Р. Отто, В. Вильгельм и др.), повлиявших на теоретико-методологическую систему социологии воображения. Исследования хасидической мистики М. Бубером, каббалы Г. Шолемом, изучение структур архаических культов М. Элиаде, реконструкция древнейших пластов греческой и средиземноморской мифологии К. Кереньи, концепция "имижиналя" А. Корбена, концептуализация понятия "сакральное" и "нуминозность" Р. Отто, разбор особенностей китайского мышления В. Вильгельмом - все эти теоретические разработки интегрируются в общий доктринальный корпус социологии воображения, формируя ее концептуальный инструментарий и методологический аппарат. Отдельно анализируется вклад в социологию воображения французского философа науки Г. Башляра, развившего теорию воображения в структуре научных открытий и социолога Жоржа Дюмезиля, обосновавшего трехфункциональную структуру индо-европейских обществ.

В главе II "Методологический потенциал социологии воображения в изучении социальной структуры общества" диссертант исследует структуру воображения и его основные сегменты, интерпретируемые как множества символов и архетипов, объединённых в три группы и два режима.

Параграф 1 "Антропологические структуры воображения и социологические импликации" посвящен описанию основных теоретических принципов и базовых концептов, из которых состоит собственно социология воображения. Французский социолог Жильбер Дюран, участник семинара "Эранос", представляется как ключевая фигура в разработке теоретико-методологического корпуса социологии воображения. В параграфе в научный оборот вводятся ключевые понятия "имажинэр", "антропологический траект", "мифос", "режим бессознательного", даются их определения, рассматриваются соотношения между ними в контексте общей методологии. Имажинэр в целом представляет собой матрицу коллективного бессознательного в ее чистом состоянии - до первых дифференцирующих процессов индивидуации и разделения на режимы и группы мифов. В социологии воображения имажинэр приравнивается к "структуре" и выступает как семантическая основа всего герменевтического процесса. Внутренняя структура имажинэра постулируется как образец для развертывания в дальнейшем всех возможных социальных структур, представляющих собой продукты работы базовых режимов воображения. Диссертант проясняет смысловые оттенки понятий ряда воображение-воображаемое-воображающее и подчеркивает синтетический, интегральный характер собственно имажинэра, обобщающего все эти семантические градиенты. Другой базовый концепт социологии --воображения "антропологический траект"; он представляет собой оригинальное социологическое и философское развитие теорий русских физиологов и рефлексологов (ленинградской школы М. Бехтерева), исследовавших механизмы формирования первых младенческих рефлексов на ранних стадиях развития. Траект обозначает матрицу восприятия и поведения, которая предшествует отчетливому формированию представлений о "внутреннем" и "внешнем", "субъекте" и "объекте" (то есть до "стадии зеркала"). Социология воображения возводит это явление в степень философского и гносеологического принципа, объясняющего дальнейшее развитие фиксированных когнитивных пар - познающий/познаваемое, актор/предмет и т.д. На первичности траекта по отношению к субъекту и объекту социология воображения основывает свой метод. Качественное содержание траекта совпадает с имажинэром, а совокупность этого содержания распадается на ряды мифов и мифем, составляющих топологическую область "мифоса". Траект становится той инстанцией, которая в последствии обнаруживается как первичная матрица социальности, содержащей в себе одновременно структуры "коллективного сознания" (Э. Дюркгейм) и "коллективного бессознательного" (К.Г. Юнг). Через введение такого теоретико-методологического принципа социология получает возможность для формирования оригинального и креативного новаторского подхода к изучению общества как цельного явления, голографически воспроизводящего базовую структуру траекта. Аналогом такого социологического подхода в области чистой философии является "Dasein", вводимый в философский дискурс Мартино Хайдеггером, помещаемый им как раз ни в сферу субъекта, ни в сферу объекта, но между ними.

В параграфе 2 "Диурн/героические мифы как режимы "имажинэра" и социальные структуры" дается определение и подробное описание режима диурна и сопряженных с ним символов, мифов, сакральных сюжетов, сновиденческих ситуаций и соответствующих фигур рациональности и социального устройства (героизм, солярность, субъектность, дифференциация, рационализация, эксклюзия, воля к власти, маскулиноидность). Психический комплекс режима диурна соотносится с постуральнымм рефлексом младенца и первыми аудио-визуальным и физиологическими феноменами, связанными с процедурой вставания на первом году жизни. Психические аномалии патологического характера соотносятся в этом режиме с параноидальными расстройствами. Автор демонстрирует, что имажинэр, работающий преимущественно в этом режиме, является источником логических операций в мышлении, служит предполсыкой для рациональности и логоса. В социальной сфере именно к этому аспекту бессознательного относятся различные социальные структуры с вертикальной симметрией, а также подавляющее большинство социальных, политических и религиозных институтов публичного характера. Ключевую роль диурн играет в явлении социальной стратификации во всех типах общества от архаических до современных. Базовой операцией имижинэра, функционирующего в режиме "диурна", является "диайрезис", то есть осуществление четких и строгих дуальных дифференциаций, неустанная работа разделения, коренящаяся в глубинах бессознательного, но предопределяющая саму структуру логического мышления и переходящая в рациональность. Диурн на уровне иррационального ответственен за серию маскулинно-героических мифов, пэттернов, символов; на уровне рационального - за базовые операции разделяющего и упорядочивающего логоса. К особенностям режима диурна и развертыванию его пэттернов в социальном пространстве можно свести большинство известных социальных структур. Такое обобщение позволяет совершенно иначе взглянуть на базовые устои самых различных типов общества, архаических и современных. С научно-теоретической точки зрения, исследование режима диурна в контексте социологии воображения фундаментально обосновывает тезис социологов постмодернистского направления, утверждающих принципиальную гомологию между структурами обществ архаических, традиционных и современных.

Параграф 3. "Ноктюрн/мистические мифы и драматические мифы как режимы "имажинэра" и их социальные проявления" диссертант посвящает описанию режима бессознательного, названного Дюраном "ноктюрном". Эту сферу можно всецело отнести к области феминоидного начала. Даются параметры двух групп символов и архетипов, входящих в режим "ноктюрна", показываются различия между "драматическим ноктюрном" и "ноктюрном мистическим", включая характерные для них символические ряды, ситуации и установки, воплощаемые как в области мифов и сакральных сюжетов, так и в сфере социальных институтов, процессов, нормативов и установок. "Мистический ноктюрн" соотносится с нутритивным рефлексом - приема и поглощения пищи, и со связанным с ним комплексом первичных младенческих ощущений. Мистический ноктюрн и его символы тесно сопряжены с образами матери, тепла, уюта, с переживаниями внутриутробного состояния. В случае патологического развития эта группа психических архетипов может привести к шизофрении и шизоидным расстройствам. Развивается идея о стратегии эвфемизации как ключевой функции этого режима бессознательного. Режим мистического ноктюрна во всем противоположен режиму диурна. Режим диурна разделяет, режим ноктюрна связывает. Диурн выстраивает вертикальные симметрии, ноктюрн оперирует с симметриями горизонтальными. В диурне преобладает маскулиноидность, в ноктюрне феминоидность. Мистический ноктюрн в социологии воображения соотносится со сферой приватного, а не публичного. Предопределяет нормативы семейного быта и поведения внутри жилища. С ним связаны обрядовые стороны приготовления и приема пищи, воспитание детей, целый ряд хозяйственных женских практик.

Другой разновидностью режима ноктюрна является "драматический ноктюрн". Он трактуется как развитие копулятивного рефлекса, изначально выражающегося в ритмически повторяющихся движениях младенца. Его патологическое развитие чревато циклотимией. Даны ряды стратегий "бессознательного", сопряженных с драматическим ноктюрном и копулятивной функцией. Выделяется комплекс социальных практик, установок, структур и процессов, связанных с этой группой архетипов. Мифы, символы, ритуалы, практики и архетипы драматического ноктюрна определяют нормативное структурирование эротических отношений в обществе, роли и статусы гендеров, брачные обряды и предписания, этику взаимоотношения полов. Социальные структуры, построенные на деятельности имажинэра в контексте драматического ноктюрна, покрывают широкий спектр гендерной проблематики. Кроме того, драматический ноктюрн ответственен за различные формы горизонтальной мобильности, сезонные ритуалы, календарные обряды, культовые игры, а также лежат в основе древнейших и современных форм искусства. Все связанное с цикличностью и эротизмом, черпает свои первичные импульсы именно в этом режиме бессознательного. Преимущественным символом драматического ноктюрна в социологии воображения является фигура андрогина и графические или сюжетные образы, связанные с кругом, циклом, ритмом, повторением, дуальной симметрией право/лево.

Параграф 4 "Метод социологической интерпретации социальных структур через мифос" исследует соотношение двух параллельных дискурсов на уровне логоса (логика) и на уровне бессознательного (риторика), совокупность которых и формирует, по мнению диссертанта, двухуровневые структуры социальной реальности, где любые рациональные дискурсы и построенные на них социальные структуры сопровождаются бессознательными коннотациями, предопределяющими их семантический контент. Автор подробно останавливается на дуализме двух языковых систем, участвующих в речи на уровне логически и рационально структурированной грамматики (логика) и на уровне риторических фигур, которые, по мнению автора, представляют собой особый параллельный язык - язык мифоса. Тропы, основанные на смещение логических акцентов, а иногда на прямом нарушении логических связей и последовательностей, воплощают в себе речь режимов "бессознательного", которая может быть дешифрована, исходя не из логики, законы которой она нарушает, но из самих этих структур, обосновывающих и оправдывающих такие сбои отсылкой ко второй референтной половине говорящего - к сфере иррационального. Риторика, таким образом, может быть понята как косвенные проявления "проторечи", что часто и определяется как сущность "мифоса" (В. Топоров).

В параграфе 5 "Соотношение режимов бессознательного и фигур риторики в осуществлении социологической герменевтики" устанавливается связь между риторическими фигурами речи и режимами бессознательного, что существенно конкретизирует интерпретацию параллельного языка мифоса и несет в себе важный научный потенциал для новаторского метода интерпретации данных социологических исследований и контент-анализа речи. Кроме того, социология воображения предлагает методологию "риторического" анализа социальных структур, то есть их интерпретацию с позиции мифоса. В параграфе даются примеры того, как методология социологии воображения может применяться к интерпретации различных социальных и исторических явлений - как относящихся к традиционному обществу, так и сугубо современных. Социология воображения демонстрирует тем самым релевантность своих методов в сфере герменевтического анализа социальных структур с опорой на риторический анализ, в свою очередь, основывающийся на выделении в структуре бессознательного двух режимом и трех групп символов.

Второй раздел "Темпорально-спатиальные характеристики социальной структуры общества" полностью посвящен трактовке в духе социологии воображения того, что Кант называл "априорными формами чувственности" - то есть времени и пространства применительно к сфере социальных структур. Любые социальные структуры включают в себя темпорально-спациальные комплексы и представления, и сами располагаются в контексте темпорально-спациальной топики. Пространство и время рассматриваются как социальные явления, служащие основой для развертывания конкретных социальных систем, институтов, практик. Трактовке темпоральности и спациальности в контексте социологии воображения, то есть с привязкой к внутренней структуре имажинэра, и посвящен этот раздел. Обзор социальных структур в данном контексте проводится с учетом их трансформаций в рамках парадигмальных границах.

В первой главе "Темпорально-спатиальные характеристики обществ Премодерна и Модерна" автор диссертации анализирует различные представления о времени и пространстве в архаических обществах и традиционных цивилизациях и соотносит различные типы времени с тремя группами архетипов и двумя режимами имажинэра. Развивается идея о конститутивности отношения ко времени для базовой структуры "имажинэра" и о символической эквивалентности времени и смерти. Описываются три отношения антропологического траекта к феномену времени и пространству; показывается, как эти три отношения конституируют базовые разновидности темпоральности и спациальности как социального конструкта.

В параграфе 1 "Историческая трансформация социальных структур общества: логика смены социальных парадигм" вводится понятие "исторической синтагмы", то есть социологической модели, объединяющей в себе три исторические парадигмы, соответствующие трем типам общества -Премодерна, Модерна и Постмодерна. Автор диссертации показывает, как локализация того или иного общества в общей структуре данной синтагмы аффектирует ее социологическое содержание, предопределяя значение и функционирование основных социальных механизмов - включая социокультурные коды. Каждое из типов обществ (Премодерна, Модерна и Постмодерна) имеют свою семантику социальных структур, качественно меняющуюся при переходе от парадигмы к парадигме в рамках обобщающей синтагмы исторического процесса. Описываемая историческая синтагма (Премодерн-Модерн-Постмодерн) относится к темпоральности двояким образом: с одной стороны, она сама по себе представляет ось исторического (то есть содержательного, нагруженного смыслами) времени, а с другой, каждый ее элемент несет в себе собственные издания темпоральности и спациальности, предопределяющие базовые параметры преобладающих в них социальных структур.

В параграфе 2 "Структура темпоральности в обществах Премодерна и Модерна" анализируются структуры социального времени, качественные параметры доминирующей темпоральности и их связи с преобладающей группой архетипов или с их комбинациями. Автор показывает, что в социологии воображения режим диурна основан на "хронофобии", на отождествлении времени со смертью, и ориентирован на борьбу с обоими. Отсюда позитивная аксиологическая нагрузка в нем вечности, стремления к перманентности, к сохранению неизменности вертикальных социальных структур. Многие социальные, социокультурные и политические институты и установки выстраиваются в соответствии с этой вертикальной стрелой темпоральности. Стратегии организации темпоральных структур в контексте режима ноктюрна различаются: в случае драматического ноктюрна происходит релятивизация времени-смерти, осуществляется их инклюзия в логику циклических колебаний, что создает матрицы кругового (циклического) времени, мифы об умирающем и воскресающем боге, календарные обряды и т.д.; группа архетипов мистического ноктюрна подвергает время еще более радикальной эвфемизации и вкладывает в него (как и в саму смерть) позитивное значение, становясь на ее сторону. Тем самым происходит психологическое преодоление угрозы и тревоги, проистекающей из хрупкости и конечности человеческой экзистенции. Из сочетания различных сторон всех трех принципиальных темпоральностей в определенных ситуациях возникает концепция линейного времени, а позже - идея прогресса. Прослеживается модель трансформации концепции времени от традиционного общества к обществу современному. Архаическое и традиционное общества оперируют преимущественно с моделями циклического времени (соответствующего режиму драматического ноктюрна). На этой модели темпоральности основаны многие социальные структуры, институты, обряды и функциональные комплексы. Особым случаем является появление линейного времени в монотеистических религиях, где цикличность относительна, а история развертывается по принципу регресса (от "рая" к "царству антихриста"). При переходе к обществам Модерна доминантная модель темпоральности меняется на линейное время и на концепцию исторического прогресса. Это имплементирует социальные структуры в совершенно новую темпоральную топику, что придает им новый семантический смысл. В отношении интерпретации парадигмального перехода к обществу Модерна и параллельной трансформации темпоральных структур в социальном контексте социология воображения доказывают свою оригинальность и инновационный потенциал, так как описывает мифологические и иррациональные механизмы, лежащие в основе "логоцентрических" и "рациональных" концепций темпоральной необратимости и исторического прогресса.

В параграфе 3 "Структура спатиальности в обществе Премодерна и ее трансформация" осуществляется исследование социальной структуры пространства: его роли в имажинэре и формы проекций пространственных представлений на социальную сферу. Автор диссертационного исследования подробно останавливается на различиях между социологической функцией времени и пространства у имажинэра, подчеркивая связь пространства с базовыми представлениями о жизни, в отличие от времени, отождествляющегося со смертью. На этом основана асимметрия в отношении ко времени и пространству в глубинах коллективного бессознательного и в формируемых на его основе базовых реакциях и рефлексах. Опыт пространства есть опыт наличия бытия, тогда как опыт времени есть опыт тревоги и угрозы небытия. С этим связаны первичные функции неподвижного изображения и сама структура образа как пространственного явления. Масштабирование социологической функции пространства конституирует представление о пространстве в обществе - начиная от организации жилища до пространства селения, города и Вселенной. Гомология между качественно подобными, но количественно различными пространственными формами лежит в основе многих социальных и культурных явлений, и простирается на область политики, цивилизации, религии, идеологии. Особым значением обладает выделение психоаналитической функции пространства, что открывает новые горизонты использования пространственных факторов, как в практическом психоанализе, так и в социальной терапии и социометрических технологиях. Автор сосредотачивает внимание на моделях социологии пространства в архаических обществах и в религиозном видении мира. Социология пространства глубинно сопряжена с изначальным пространством мифа, проецирующим свои фигуры на социальную сферу. Понимание пространства в обществах архаических основано на тождестве окружающего мира с миром мифологическим - явления природы и культуры неразрывно связаны с сюжетами мифологических нарративов. Непрерывная связность ткани реального пространства с пространством мифологическим составляет существенную черту традиционных обществ и формирует структуры бессознательного восприятия пространства как сакрального явления. Автор показывает, как различные режимы воображения влияют на восприятие различных пространственных структур - вертикальных, горизонтальных, круговых, асимметричных. С точки зрения социологии пространства, анализируются различные религиозные символы (мандалы). Особое внимание уделяется трансформации представлений о пространстве при переходе от архаических, языческих обществ к обществам монотеистическим. Разбираются взаимосвязи между определенными теологическими догматами и восприятием пространства в религиозном мировоззрении. Социология воображения показывает, что социальные структуры и социальные институты изначально имеют пространственную природу и конституируются в соответствии с базовыми социальными представлениями о пространстве. При этом сами эти представления отражают различные режимы имажинэра. Вертикальная симметрия верх/низ соответствует режиму диурна (отсюда вытекает сам принцип социальной стратификации). Горизонтальные симметрии определяются режимом ноктюрна. Симметрия правое/левое выражает алгоритмы драматического ноктюрна; симметрия центр/периферия - ноктюрна мистического. Социальные структуры конституируются во всех своих топологических измерениях при участии всех режимов, что открывает научно-теоретический простор для применения практик социологии воображения применительно ко всеми типам социальных структур с точки зрения исследования их топологии. Наиболее наглядно это проявляется при изучении архаических и традиционных обществ (Премодерн), где спациализация общественных институтов эксплицитна.

Параграф 4 "Трансформация спатиальных представлений и их влияние на социальную структуру общества Модерна" посвящен метаморфозам, которые претерпевает социальное представление о пространстве в Новое время. Автор диссертационного исследования интерпретирует научные концепции пространства как выражение глубинных социологических трансформаций, протекающих на уровне социальных парадигм при переходе от общества Премодерна к обществу Модерна. Предындустриальные общества строят свои социальные структуры на основе постоянных и неизменных спациальных рядов, замкнутых в локальном пространстве. И даже многократное увеличение социального объема не меняет базовой пространственной парадигмы, сохраняющей свою форму как в малых локальных обществах, так и в масштабе крупных государственных и даже имперских образований. Переход к Модерну и индустраильному обществу, напротив, радикальным образом трансформирует спациальность, размыкая пространство, делая его дробным, привнося новые пространственные представления, отличающиеся принципиальной асимметричностью. Пространство промышленнеого города или архитектура фабрики имеют принципиально иную парадигму, чем строение города Средневекового или сельского поселения. Пространство Модерна становится отчужденным, открытым, локальным (И. Ньютон), объективным, изотропным. В таком пространстве нарушается симметрия между социальными структурами и конфигурацией космоса. Прямые аналогии между субъектом и объектом упраздняются. Социальные структуры индустриальных обществ начинают мыслиться как механизмы, сконструированные в пустоте, а не как звено в циклической серии макрокосмических и микрокосмических аналогий (как в прединдустриальных обществах). Социология воображения интерпретируют эти спациолаьные трансформации как крайнюю форму развития диурнического мифа, экзальтирующего диайретическе свойства до предела. Рациональность дробит социальное и природное, субъектное и объектное, и даже отдельные атомы внутри социального (граждан) и внутри объектного (частная собственность). Так возникают новые социальные структуры, основанные на индустриальной парадигме спациального дробления. С точки зрения имажинэра, речь идет о "перегреве" диурна.

Глава вторая "Трансформации темпорально-спатиальных представлений и социальная структура общества Постмодерна" посвящена анализу трансформации социальных структур в их парадигмальных измерениях в ходе фазового перехода к постиндустриальдным обществам.

В параграфе 1"Социальное изменение темпоральных структур: циклы, структуры, социальные мифы" рассматривается один из самых сложных вопросов, стоящих перед социологией: каковы причины социальных изменений и социальных трансформаций? В этом параграфе излагаются идеи Питириа Сорокина о существовании ограниченного числа социокульутрных систем (идеационная, идеалистичсекая, чувственная) и о логике перехода от одной из них к другой по замкнутому циклу. Социология воображения соотносит эти социокультурные системы с тремя группами символов: идеационный тип - диурн, идеалистический - драматический ноктюрн, чувственный - мистический ноктюрн. Анализируются представления Ж. Дюрана о природе социальной динамики, которую он объясняет диалектикой сменяющих друг друга главенствующих мифов. Если в XVIII и XIX веках всеобщей значимостью был наделен миф о Прометее, то ко второй половине ХХ века в западном обществе стал преобладать миф о Дионисе. Социальные трансформации, согласно Дюрану, соотносятся с таким явлением как "изношенность мифа", что феноменологически проявляется в утрате мифом своей притягательности и привлекательности для широких масс и интеллектуалов. Преобладание того или иного режима воображения или того или иного мифа выступают в качестве метода анализа трансформации социальных структур, предлагаемого социологией воображения.

Параграф 2 "Постмодернистские концепты темпоральности: эон, хронос, пост-история, дромократия" описывает постмодернистские модели темпоральности, основанные на применении общей постмодернистской социологической и философской методологии к проблеме социального времени. Анализируются такие концепты как пост-история, процесс рециклирования экстравгантных фргаментов прошлого в новых комбинациях (Ж. Бодрияр), эон/хронос (Ж. Делез, Ф. Гваттари), феномен моды и дромократии (П. Вирильо). Постмодерн стремится выйти за рамки классических представлений о темпоральности, свойственных как традиционному обществу, так и эпохе Модерна. Конструкты постмодернистской темпоральности строятся на преодолении привычных социологий времени всех типов - от циклического времени до линейного и прогрессивно-исторического. Пессимистическая реконструкция пост-истории у Бодрияйра сводит содержание времени к повторению случайных комбинаций фрагментов прошлого, то есть к пролиферации темпоральных симулякров. Делез и Гваттари выделяют два типа темпоральности - эоническую, (состоящую из прошлого и будущего, организованную в форме вертикальной семантической симметрии) и хроническую (состоящую из а-рационального настоящего, совпадающего с чистой телесностью). Эти две темпоральности Делез/Гваттари предлагают проецировать на инстанцию ризомы, клубня, как нового сетевого актора, имеющего чисто горизонтальную природу (клубневые растения растут параллельно поверхности земли). Хроническая темпоральность берется как основа новой модели постмодернистского времени, а эоническая мыслится как произвольная игровая личная история, способная воссоздаваться и исчезать по прихоти ризомы (пролиферация игровых идентичностей, иллюстрируемая никами и сокет-паппетами в компьютерных сетях). Модели Поля Вирильо вводят новую модальность, "третий горизонт", который обнаруживается при работе со скоростями, превышающими скорость света, а процессы, которые здесь развертываются, выходят за рамка представления о классической темпоральности (как впрочем, и о классической спациальности). Социальные структуры, выстраиваемые постмодернистами на основе таких теорий темпоральности, приобретают причудливый экстравагантный характер. Работы с ними как с виртуальными объектами требует особых приемов, которые и предлагает в этом случае социология воображения.

Параграф 3 "Трансформации спатиальности и социальная структура общества Постмодерна: виртуальность, сеть, ризома" заключает в себе исследование трансформаций пространственных представлений на фазовом переходе от парадигмы Модерна к парадигме Постмодерна. На этом этапе ньютоновское пространство классической науки уступает место пространству сетевому и виртуальному, что отражает новую социологическую ситуацию. Дается описание социологических концепций сетевого общества в их связи с пространственными представлениями. Анализируются теории пространства Лумана, Кастельса, Делеза, Вирильо. Теория "сетевого общества" М. Кастельса представляет новую модель общества Постмодерна, основанную не на фиксированных социальных структурах, вписанных в спациальный контекст, но "пространство потоков", постоянно меняющих свое местонахождение, и по сути, классическое пространство (как дистанцию) снимающих. Скорость распространения информации в сети делает дистанции иррелевантным фактором, и любые географические точки планеты оказываются "соседними". Это создает новое виртуальное пространство, которое предопределяет геометрию новых - подвижных, динамических, постоянно меняющихся - социальных структур, основанных на обратной связи и постоянной многовекторной коммуникации. Ж. Делез вводит понятие "карты", которое он противопоставляет "кальке" (воспроизводству одних и тех же пространственных пэттернов и симметрий в социальных структурах). "Карта" в его понимании есть открытое поле для производных пространственных конфигураций, которые строятся всякий раз по свободному творческому замыслу, чтобы исчезнуть и раствориться по мере исчерпанности внимания. Это создает эфемерную архитектуру "гладкого пространства", представляющего собой "поверхность", по которому в произвольном направлении катится "тело без органов". Это "гладкое пространство" противопоставляется Делезом "изборожденному пространству", которое вызывает (как ответный ход адаптации живого организма) "тело с органами", являющегося базовой матрицей пространственных представлений архаических и индустриальных обществ. Автор диссертационного исследования анализирует эти постмодернистские концепции спациальности в контексте социологии воображения.

Раздел 3 "Социальная структура российского общества в контексте социологии воображения" посвящен применению методов социологии воображения к российскому обществу, рассмотренному в исторической перспективе. В этом разделе общие принципы, приложенные к конкретному обществу и его социальным структурам, демонстрируют релевантность социологии воображения как гранд-теории.

Глава 1. "Социальная структура российского общества: трансформация социальной темпоральности" рассматривает социальные структуры российского общества и их трансформации с точки зрения представления о социальном времени.

Параграф 1. "Специфика русского коллективно-бессознательного и его влияние на социальную структуру российского общества" дает анализ специфики структур русского имажинэра через его проявления в культуре, религии, фольклоре, политике, социальных структурах. Коллективная психологии русских трактуется в контексте режимов воображения. Автор диссертационного исследования приходит к выводу о том, что специфика антропологического траекта в русским обществе организована в соответствии с преобладанием режима мистического ноктюрна, тяготеет к горизонтальным симметриям и предилекциям феминоидного типа над маскулиноидным (вечная женственность). Нормативный статус патриархальных структур исторически связан с государственными формами, которые изначально привносили в русский имажинэр чуждые мотивы (связанные со спецификой социальной структуры политической элиты - от варягов до большевиков). Выводы о ноктюрнической структуре русского имажинэра подкрепляется анализом материалов социологического исследования, проводившегося среди молодежной аудитории по методике "АТ.9". Тесты свидетельствовали о более высокой частотности ноктюрнических сюжетных и символических комплексов по сравнению с диурническими (что существенно отличается от статистики аналогичных исследований, проводившихся в европейских странах психологом и социологом И.Дюраном).

Параграф 2 "Темпоральные слои российского общества и их синхронический анализ" ставит своей целью проанализировать социальные концепции темпоральности, присущие исторически разным формам русского общества - от древности до нашего времени. При этом автор диссертационного исследования подчеркивает сложную синхроническую модель суперпозиции этих темпоральностей, которые соприсутствуют на разных слоях общества, трансформируя ту семантику времени, которая принята как нормативная модель. Это позволяет разделить на слои темпоральные структуры и связанные с ними культурные комплексы. А это, в свою очередь, помогает иерархизировать пласты социальных структур российского общества, складывающихся из различных пропорций проявлений тех или иных режимов воображения. Российское общество живет одновременно сразу в нескольких "социальных темпоральностях", что и объясняет ряд свойственных ему семантических парадоксов. Учет этого фактора позволит глубже понять определенные процессы, протекающие в российском обществе с точки рения социологии воображения.

Параграф 3 "Темпоральные парадигмы традиционного российского общества в контексте православной культуры и версии "народного времени"" обращается к истокам формирования социальных темпоральностей в русской истории на основании православной традиции и народно архаических воззрений на структуры времени. Наложение этих двух темпоральных топик создает уникальный комплекс восприятия времени в русской культуре, которое в свою очередь предопределило общее восприятие русскими национальной истории вплоть до настоящего момента. Автор диссертационного исследования обращает особое внимание на "мессианское" время, состоящее в ожидании "возвращения золотого века", что в народном сознании подготовило почву для специфической рецепции вполне модернистских теорий - таких как коммунизм, проинтерпретированный широкими народными массами в эсхатологическом ключе. Православная религия со своей эсхатологией подготовила для этого почву, получившая особое насыщенное развитие в среде народных ересей.

Параграф 4 "Темпоральность и государственность в России" исследует взаимоотношение пластов народной темпоральности с представлениями о структуре исторического времени, с которыми оперирует государственная машина с древности до настоящего времени. "Государственное время" сопряжено с официальной государственной идеологией России, менявшейся на разных этапах, а также с властной иерархизированной и высоко стратифицированной топикой государства как такового. Диалектика темпоральности, нормативно утверждаемой Государством (вплоть до системы государственного образования), и темпоральности или темпоральностей, укорененных в народной культуре (включая религиозное измерение), составляет предмет изучения этой части диссертационного исследования. Автор приходит к выводу, что эта диалектика состоит в сложном переплетении и наложении друг на друга различных режимов воображения. Дисгармонизм, вытекающей из этого наложения и начинающий преобладать на определенных этапах национальной истории, вызывает к жизни явление "археомодерна", то есть несогласованного и болезненного сосуществования в обществе разрозненных элементов противоречивых и не скоординированных между собой семантических полей.

Глава 2 "Социальная структура российского общества: трансформация социальной спатиальности" посвящена социальным представлениям о пространстве, преобладающим на разных этапах русской истории, а также обзору постоянных и переменных факторов в общей структуре российского общества.

Параграф 1 "Особенности социальной спатиальности в российском обществе" разбирает представления и пространстве, традиционно свойственные русскому обществу и предопределявшие базовые взгляды русских на место народа и государства в общем контексте миропорядка. Анализируется понятие "широты" как преобладающей характеристики в семантической интерпретации русскими пространства, предопределяющей целый ряд исторических, культурных и политических особенностей русского общества. В контексте социологии воображения анализ спациальных закономерностей русской культуры и построенных на их основании социальных структур еще раз подтверждает преобладание горизонтальных симметрий над вертикальными (а следовательно, ноктюрнический характер русского имажинэра). Соотношение народных представлений о горизонтальности (широте) пространства с религиозной трехчастной вертикальной моделью и столь же вертикально структурированной топикой государства дополняет общую картину социальной спациальности в контексте русского общества и его социальных структур.

Параграф 2 "Государство, наука и модернизации в российском обществе в контексте социальной спатиальности" представляет собой рассмотрению процессов модернизации пространственных представлений в российском обществе по мере внедрения парадигмы Нового времени и сопряженных с ним естественно-научных и исторических представлений. Анализируется роль государства в связи с изменением базовых семантических полей социальных структур и модели трансформаций коренных бессознательных представлений народной культуры в ее связи с режимами бессознательного. Автор прослеживает как научная картина мира и представление о изотропном пространстве постепенно вытесняет архаические представления, и как это сказывается на преобладающих социальных моделях и социальных структурах. Принцип "археомодерна" применяется в данном случае применительно к спациальным аспектам общества.

Параграф 3 "Константы и переменные в социальной структуре российского общества" завершает рассмотрение социальных структур российского общества с помощью теоретико-методологического инструментария социологии воображения и предлагает систематизацию основных узлов трансформации этих структур на разных этапах российской истории. Автор диссертационного исследования выделяет наиболее постоянные факторы в социальных структурах российского общества, остающиеся неизменными, и прослеживает логику трансформации тех факторов, которые, напротив, подвержены переменам. Предлагается сводная схема герменевтической топологии российского общества, построенная на основании базовых процедур социологии воображения: каждый принципиальный элемент общественной системы рассматривается одновременно на двух уровнях - на уровне социального логоса (чаще всего выраженного через государство и политическую идеологию) и на уровне социального мифоса, где сосредоточены глубинные и архаические представления о темпорально-спациальных нормативных структурах (в них мы имем дело с имажинэром и его режимами непосредственно). Этим анализом автор диссертации завершает пример применения методологического инструментария социологии воображения к конкретному случаю - к изучению социальных структур российского общества и их трансформаций.

В Заключении автор излагает основные выводы диссертации, подводит окончательный баланс идеям, теориям, методам и герменевтическим операциям, выявленным и проанализированном в процессе исследовательской работы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях

1. Дугин А.Г. Социология русского общества. М.: Академический проект, 2011. - 32 п.л.

2. Дугин А.Г. Этносоциология. М.: Академический проект, 2011. - 40 п.л.

3. Дугин А.Г. Археомодерн. М.: Кафедра Социологии Международных Отношений социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, 2011. - 5 п.л.

4. Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки. М., 2002 - 12 п.л.

5. Дугин А.Г. Четвертая политическая теория, СПб, 2009 - 18, 48 п.л.

В изданиях Перечня ВАК Минобрнауки России

1. Морфология социального пространства в традиционном обществе //Научная мысль Кавказа. 2010. №2 (62). 0,5 п.л.

2. К структуралистской топике социологической науки: классическая социология и ее лимиты/Вестник Московского Университета. 2009. №3. - 0,8 п.л.

3. К структуралистской топике социологической науки: психология глубин и ее импликации/Вестник Московского Университета. 2009. №4. - 0,8 п.л.

4. Методологические основы структурной социологии //Социология№1-2. 2009 - 0,8 п.л.

5. Проект империя /Философия права. №3. 2009 - 1,1 п.л.

6. Дугин А.Г. Социум в истории. Разновидности социального времени // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 11. 0,5 п.л.

7. Консерватизм как явление: возможна ли общая теория?// Философия права. №4. 2009 - 1,0 п.л.

8. Дугин А.Г. Человек в социологии воображения // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 7. 0,5 п.л.

9. Социологические и философские аспекты "Четвертой политической теории": субъект, структура, критика, содержание// Этносоциум. № 7. 2009 - 1, 4 п.л.

Другие издания

1. Дугин А.Г. "Цивилизация" как идеологический концепт//Цивилизация. Вызовы современности, СПб, 2009, 1.0 п.л.

2. Дугин А.Г. Гетеродоксальная экономика//Консерватизм: социально-экономические учения, СПб, 2009, 1,3 п.л.

3. Дугин А.Г. Методологические основания структурной социологии// "Материалы IV Всероссийской научной конференции Сорокинские чтения "Отечественная социология: обретение будущего через прошлое. Южный Федеральный Округ.""Ростов-на-Дону, 2009 0,9 п.л.

4. Дугин А.Г. Россия и Запад: что нас разделяет?// Материалы научного семинара "УХНЕСГЙБ. Цивилизационный контекст и ценностные основания российской политики". Выпуск №7 (16) 2009, 1,2 п.л.

5. Дугин А.Г. Структура русского социогенеза//Материалы научного семинара "УYNEPГIA. Цивилизационный контекст и ценностные основания российской политики". №4 2009 - 1 п.л.

6. Дугин А.Г. Четвертая политическая теория, консерватизм и монотонный процесс/ Консерватизм: перспектива или альтернатива? СПбЖИз-во Санкт-Петербургского Государственного Университета, 2010. 1.3 п.л.

Размещено на Allbest.ru