232

Размещено на http://www.allbest.ru/

Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности «Социальная работа»

Учебное пособие

Теория социальной работы

Под редакцией профессора Е.И. Холостовой

Москва, 2001

Рецензенты:

доктор истор. наук, профессор И.Г. Зайнышев, доктор филос. наук, профессор П.Д. Павленок

Авторский коллектив:

Бурлака Г.Ю., канд. социолог, наук (гл. 22); Григорьев С.И., д-р филос. наук (гл. 8, 11, 12, 21); Гуслякова Л.Г., д-р социолог, наук (гл. 1,4,8,9); Демина Л. Г., д-р социол. наук (гл. 9); Зимняя И А., д-р психол. наук (гл. 5); Мчедлов МЛ., д-р филос. наук (гл. 18); Орлова Э.А., д-р филос. наук (гл. 14); Панов AM., канд. пед. наук (гл. 6,22); Попов В.Г., д-р истор. наук (гл. 20); Сорвина А.С., д-р истор. наук (гл. 17); Топчий Л.В., канд. филос. наук (гл. 10, 15, 16); Холостова Е.И., д-р истор. наук (гл. 1,3,6,18,19,22); Шеляг Т.В., канд. искусствоведения (гл. 2,3,7,13,23); Ярская В.Н., д-р филос. наук (гл. 7).

Теория социальной работы: Учебник / Под. ред. проф. ТЗЗ Е.И. Холостовой. - М.: Юристь, 2001. - 334 с.

ISBN 5-7975-0060-4

Учебник содержит изложение основных вопросов и проблем учебного курса «Теория и методика социальной работы» и соответствует требованиям государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности «Социальная работа».

Учебник предназначен для студентов и аспирантов высших учебных заведений, для преподавателей, ведущих подготовку и переподготовку кадров по социальной работе; он может быть полезен специалистам по социальной работе.

УДК 364(075.8) ББК 65.272

ISBN 5-7975-0060-4

© «Юристь», 1998

© Коллектив авторов, 1998

Оглавление

1.1 Исторические корни развития социальной помощи в России

Для российской истории характерны причудливое сплетение традиций общинного самоуправления, совместной организации жизни крестьян и крайних форм крепостничества, самодержавное правление и извечная тяга к воле, последовательная централизация и устойчивое существование сообществ казачьей и беглой вольницы на окраинах огромного государства, религиозность и свободомыслие. Все это при разнообразии природно-климатических и хозяйственно-экономических условий жизни породило немало противоречивых форм социальной жизни и еще более противоречивых ее оценок, воззрений на то, как надо жить, какими средствами защищаться, поддерживать слабых и убогих. Долгие годы в народном сознании были широко распространены достаточно иллюзорные представления о действенности защиты интересов народа в действиях «благородных разбойников», позднее через практику заговоров «критически мыслящих личностей», готовых бороться с «тиранами» тираническими средствами. В таком настроении проявлялся не только потенциал стихийного социального протеста -- этому отдали дань многие отечественные мыслители (Желябов, Перовская, Бакунин, Лавров и др.). С другой стороны, достаточно сильна и длительна была традиция упования на благодетельное вмешательство царя-батюшки, доброго барина, на милосердие и благотворительность. Народничество, славянофильство, западничество, коммунизм -- эти социальные идеи и вытекающая из них практическая деятельность, зародившись в XIX в., во многом определили судьбу России в XX в.

При более детальном рассмотрении нетрудно заметить, что все эти идеи и теории группируются вокруг одного центрального блока проблем: условия формирования и осуществления жизнедеятельности человека; соотношение свободы и социальной обусловленности личности, социально оправданной (или неоправданной) меры этой свободы и возможностей ее реализации в обществе, вопросы социальной справедливости. В отечественной науке этими проблемами занимались Г. Плеханов, В. Ленин, П. Сорокин, Н. Бердяев и др. Так, в одной из своих работ П. Сорокин писал:

«...благодаря слабому развитию социальных наук человечество до сих пор бессильно в борьбе с социальными бедствиями и не умеет утилизировать социально- психологическую энергию, высшую из всех видов энергий. Мы не способны глупого делать умным, преступника -- честным, безвольного -- волевым существом. Часто не знаем, где «добро», где «зло», а если и знаем, то сплошь и рядом не способны бороться с «искушениями». Если биологическая медицина еще далека от совершенства, то «социально-психической» медицины нет почти и в зародыше. Мудрено ли поэтому, что наша борьба с социальными бедствиями дает наглядную иллюстрацию истории человеческой глупости. Преступников мы лечим эшафотом и тюрьмами, душевнобольных -- домами сумасшествия, способными здорового делать идиотом, но не наоборот; общественные волнения мы исцеляем пулеметами и осадными положениями, ...нужду голодного -- смертью, разврат -- домами терпимости.

Более ярких доказательств нашего невежества нельзя и придумать. Положение дел может измениться лишь тогда, когда мы лучше будем знать закономерности и причинные отношения взаимодействия явлений. Тогда дана будет почва и для появления рациональной социальной политики. В отличие от бессодержательных, хотя и напыщенных «систем морали», большею частью представляющих набор елейных фраз, неспособных что-либо изменить и что-либо излечить, социальная политика, подобно прикладной медицине, должна быть системой рецептуры, указывающей точные средства для борьбы с социально-психическими болезнями, для рациональных реформ во всех областях общественной жизни (в экономической, политической, правовой, религиозной, научной, педагогической и т.д.), для наилучшего использования социально-психической энергии. Короче, она должна быть опытной системой индивидуальной и общественной этики как теории должного поведения» Сорокин П. Проблемы социального равенства. Пг., 1917; Сорокин П. Система социологии. М., 1993; Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992..

Историко-социологические, статистические, социально-экономические исследования второй половины прошлого века, как и те, что были проведены в текущем столетии, свидетельствуют о выходе социальной проблематики в число приоритетных, глобальных, ее возросшем влиянии на развитие экономики, политических и социокультурных процессов, жизнь человека в целом.

В России это прежде всего работы В. Л. Воронцова «Судьба капитализма в России» (1882), «Очерки теоретической экономии» (1895), «Наши направления» (1893); И.И. Каблица «Основы народничества» (1882--1885); С.И. Южакова «Социологические этюды» (1892--1895); П.А. Кропоткина «Взаимная помощь как фактор эволюции» (1907); П.Н. Ткачева «Закон общественного самосохранения» (1870); П.Л. Лаврова «Философия и социология»; Н.В. Михайловского «Что такое счастье?» (1872), «Герои и толпа» (1882); М.М. Ковалевского «Происхождение семьи, рода, племени, собственности, государства, религии» (1914) и др.

В этих работах рассматривались проблемы, связанные со структурой общества, взаимозависимостью его элементов, с выявлением факторов и общих закономерностей социального развития, законы общества, общественные идеалы и стремление личности к осуществлению своих идеалов, отношения между личностью и культурой и т.д.

Позднее, уже в XX в., все эти проблемы в той или иной степени стали объектом изучения разных социальных наук, которые исследуют определенные типы взаимодействия как внутри этих явлений, так и между ними. Но возникает целый ряд комплексных социальных связей (например, социальная помощь, социальная поддержка, социальная реабилитация, социальная коррекция, социальная адаптация, социальная защита и др.), в которых фиксируются некоторые социальные факты (явления, процессы) и которые не изучаются до сих пор специально ни одной из «официально» существующих социальных наук. Этот тип связей и является объектом изучения теории социальной работы.

1.2 Благотворительность в России как социальный феномен

Истоки социальной работы восходят к благотворительности, существовавшей на всех этапах развития общества. Историки находят корни сострадательного отношения к ближнему еще в обычаях восточнославянских племен. С.М. Соловьев отмечал, что в отличие от воинственных германцев и литовцев, избавлявшихся от «лишних, слабых и увечных» сородичей, истреблявших пленных, наши далекие предки были милостивы к старым и малым соплеменникам, а также к пленным, которые по прошествии известного срока могли вернуться в родные места или «остаться жить между славянами в качестве людей вольных или друзей». Они привечали и любили странников, отличались редким гостеприимством Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 1. История России с древнейших времен. М., 1988. Т. 1. С. 91-97..

В X в. возник и долго существовал институт нищелюбия, который отождествлялся с человеколюбием. Главной христианской заповедью стала любовь к ближнему: «любовь к ближнему полагали прежде всего в подвиге сострадания к страждущему, ее первым требованием признавали милостыню», -- писал В.О. Ключевский Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М., 1990. С. 78-79..

Благотворительность в России с глубокой древности, по мнению различных исследователей, была «не ...вспомогательным средством общественного здоровья, как необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему». «При таком воззрении на благотворительность помощь бедным была, -- как отмечает Е. Максимов, -- делом отдельных лиц, проникнутых идеями христианской нравственности, а не включалась в круг государственных обязанностей». Позднее благотворительная деятельность духовенства стала обусловливаться соответствующими религиозными постановлениями. В частности, «в Церковном уставе 996 года упоминается об обязанностях духовенства по надзору и попечению за призрением бедных, причем на содержание церквей, монастырей, больниц, богаделен и на прием странных -- неимущих была определена «десятина», т.е. десятая часть поступлений от хлеба, скота, судебных пошлин и т.п.» Максимов Е. Историко-статистический очерк благотворительности в России // Антология социальной работы. М., 1994. Т. 1..

В этот период общественная помощь нуждающимся (постройка жилищ, выкуп пленных, обучение ремеслу и т.п.) не преследовала целей изменения устройства общества, однако она имела огромное воспитательное значение для формирования нравственного потенциала, который сохранялся многие годы в России.

При Иоанне Грозном в 1551 г. в Постановлении Стоглавого Собора «попечение о бедных признается делом общества, которое доставляет средства на него и в лице выборных целовальников, вместе со священниками, заведует ими». Собор признает необходимым регулировать обязанности общества «мерами государственными, путем царского повеления или, иначе говоря, законом».

Уже в этот период, как можно видеть, возникает необходимость выделения «адресной» помощи нуждающимся (что сегодня составляет один из основных принципов социальной работы). Так, прокаженные и престарелые должны были быть устроены в богадельни, где могли получать пищу и одежду, «здравые» должны питаться по дворам. Именно в этот период благотворительность в России из общественного феномена стала переходить в объект государственного призрения. Но, естественно, о систематической законодательной деятельности в этой области тогда не могло быть речи.

Общественное призрение оформилось в некоторую систему при Петре I, который, как пишет Е. Максимов, подробно останавливался на необходимости различать нуждающихся по причинам их нужды и определять помощь в соответствии с этой нуждой; указывал на предупреждение нищеты как лучшего способа борьбы с ней; выделял из нуждающихся работоспособных, профессиональных нищих и другие категории; принимал меры по урегулированию частной благотворительности, определял организационную помощь обществу, создавая органы призрения Максимов Е. Указ. соч.. Петр начал с указа «О забирании нищих, притворяющихся увечными, и о наказании их» (1691), где отмечалось, что «на Москве гуляющие люди, повязав руки, також и ноги, а иные глаза завеся и зажмурясь, будто слепы и хромы, притворным лукавством просят на Христово имя милостыни» Архангельский В.М. Филантропические начинания русского правительства XVIII века. Смоленск. 1910. С. 13.. Притворщиков наказывали, неисправимых ссылали на каторгу. Здоровых мужчин определяли для работы в «смирительные» дома.

В начале XVIII в. Петр I расширяет так называемое закрытое призрение (т.е. содержание в различных учреждениях и заведениях благотворительного толка) новых для России категорий населения: незаконнорожденных («зазорных») младенцев, «неспособных вовсе к продолжению службы из престарелых, раненых и увечных офицеров, урядников и солдат», инвалидов из матросов и солдат, душевнобольных и «дураков» (безумных от рождения) и других. Появились новые типы заведений: «гошпитали» для сирот, инвалидные дома, поселки для пленных. Начали развиваться и формы «открытого призрения»: пенсии, кормовые деньги, обеспечение землей и промыслами. Главное начинание реформатора заключалось в ограничении роли церкви в социальной политике и устройстве призрения на новых началах с передачей заботы о бедных и немощных государственным структурам (городским и губернским магистрам, финансовому ведомству, старостам и сотским). Но это были только элементы создания системы социального призрения и обеспечения.

Лишь в середине XVIII в. при правлении Екатерины II складываются условия для реорганизации всей социальной благотворительности. В этот период создаются специализированные учреждения для воспитания и образования детей: воспитательные дома в Москве и Петербурге для подкидышей, незаконнорожденных, «законных детей, оставляемых родителями по бедности», госпитали для бедных рожениц с анонимным отделением, где можно было рожать в масках, ссудные и вдовьи казны (кассы) и т. д. Екатерина издала несколько указов, облегчивших участь арестантов и каторжников, отменила смертную казнь.

Губернская реформа 1775 г. породила совершенно новые для России учреждения: губернские приказы общественного призрения, сиротские ссуды, дворянские опеки. В 33 губерниях появились приказы, в чье ведение были переданы все медицинские и благотворительные учреждения, все категории населения, нуждающиеся в призрении и пенсионном обеспечении Ключевский В.О. Русская история: полный курс лекций. В 3 кн. Кн.З. Лекции LXXIX, LXXXI. М., 1993.. Подходы к формированию системы государственного призрения, заложенные Екатериной II, как показывает исторический опыт, анализ материалов и документов, соответствовали основным формам жизнедеятельности человека.

В середине XIX в. намечаются новые подходы в развитии российской благотворительности. Основные из них -- децентрализация социального призрения и обеспечения, индивидуализация (или «адресность») помощи, рациональный подход к формам и методам предупреждения обнищания людей. Земская (1864) и городская (1880) реформы возложили основную тяжесть социальной помощи нуждающимся на городское и земское (сельское) общественное самоуправление. В функции дум и управ, земских органов входили: «попечение о призрении бедных и о прекращении нищенства, устройство и заведывание благотворительными и лечебными заведениями, участие в мероприятиях по охране народного здравия... развитию средств врачебной помощи... попечение об устройстве общественных библиотек, музеев, театров и других подобного рода общеполезных учреждений» Пожитков К.А. Городское и земское самоуправление. СПб., б. г. С. 39..

В общих чертах эти формы призрения сохранились до конца XIX в. И хотя, как писал В. Ключевский, «никакими методами социологического изучения нельзя вычислить, какое количество добра вливала в людские отношения... ежедневная, молчаливая, тысячерукая милостыня, насколько она приучала людей любить человека и отучала бедняка ненавидеть богатого», в конце XIX -- начале XX в. все отчетливее проявляется потребность в систематическом изучении различных форм помощи нуждающимся, в том числе, конечно, в первую очередь, форм благотворительности как наиболее устоявшихся и распространенных. Так, в 1909 г. в России создается Союз учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению. Одной из главных задач этого общества было объединение всех организаций общественного и частного призрения на местах и во всей России с целью оказания методической помощи различным организациям по выработке примерных уставов, форм оказания помощи нуждающимся и т.д.

В разных секциях I съезда Союза рассматривались различные вопросы. Например, кто должен брать на себя обязанность призрения нуждающихся, кого следует призревать, каковы источники, из которых могут покрываться расходы по общественному призрению; как упорядочить деятельность частных благотворительных организаций; кто и как должен заниматься обучением детей в приютах и т.д.

В 1917--1918 гг. в России было принято специальное «Постановление об упразднении благотворительных учреждений и обществ помощи инвалидам и о передаче их дел и денежных сумм исполнительному комитету увечных воинов». Отказавшись от благотворительности как одной из форм помощи, новое правительство России основной акцент делало на государственную помощь в форме социального обеспечения и социального страхования.

По мере развития советского общества вновь начинается возрождение общественных организаций, которые способствовали повышению форм социального обеспечения. В настоящее время роль неправительственных организаций в сфере практики социальной работы как в России, так и во всем мире является объектом самостоятельного исследования.

1.3 Развитие взглядов на социальную помощь в Европе и Америке

Как известно, XVIII в. для многих западных стран ознаменовался сильным влиянием идей просвещения, исходивших из Франции. Эти идеи коснулись и призрения бедных. В законодательстве разных стран появляется указание на то, что общество ответственно не только за нуждающихся в призрении (особенно вдов, старцев, больных и физически неполноценных людей), но также за трудоспособных безработных. В Англии в этот период вводится пособие по бедности, а в 1834 г. появилось специальное законодательство (Poor Laws) со строгим регулированием оказания помощи бедным.

В Швеции в середине XVIII в. в формах призрения бедных стали различаться два направления: призрение больных и помощь бедным. С 1862 г. церковный закон вменил в обязанность каждому церковному приходу в Швеции учредить больницы и дома для бедных. Но в оказании помощи не было системы; помощь оказывалась лишь в отдельных случаях; также могло быть принято решение о возврате помощи. В 1847 г. в Швеции принимается новое постановление о формах и способах призрения бедных. Муниципальные реформы 1862 г. отделили призрение бедных от церкви, и с этого времени оно становится муниципальным объектом. Постановление 1871 г. о призрении бедных ограничивало помощь бедным; основанием для оказания помощи стало служить отсутствие собственных средств, а также невозможность содержания другими лицами. В этот период четко проводилась граница между возможностью бедных зарабатывать на жизнь и желанием делать это. Только тот, кто документально подтверждал желание зарабатывать на жизнь, пользовался поддержкой общества.

В конце XIX в. во многих странах Европы, в том числе Швеции, возникают: специальные государственные формы помощи осужденным и освободившимся из мест заключения; специальные системы ухода за больными; специальная помощь слепым и глухим; обязательное государственно-муниципальное обучение населения; частное и муниципальное посредничество по обеспечению работой; профсоюзная касса помощи для больных, безработных и т.д.

Параллельно с государственной системой призрения бедных формировалась система благотворительных учреждений, направленных на оказание в первую очередь индивидуальной помощи клиентам. Так, в 1866 г. в Стокгольме создается организация «открытой благотворительности» -- Общественный Союз покровительства. В 1869 г. в Лондоне основывается Благотворительное общество (The Charity Organization Society) для координации оказываемой помощи (составляется центральный каталог ходатайствующих о помощи; обращающихся за помощью связывали с организациями, которые могли им ее оказать). Подобные организации создаются и в других странах мира. Таким образом, к концу XIX в. во многих странах существовали общественные организации для помощи бедным, различные формы благотворительности частных лиц и организаций, а также благотворительная деятельность церкви.

Научно-теоретическое осмысление форм помощи нуждающимся с самого начала группировалось по разным уровням практики социальной работы, в частности, на уровне индивида, группы и семьи, организации, общины и общества. Особую роль в развитии теории социальной работы на Западе при исследовании практики социальной работы на уровне индивида оказали теории 3. Фрейда, Б.Ф. Скиннера и Ж. Пиаже.

Зигмунд Фрейд (1856-1939) -- родоначальник теории психоанализа, которая выходит за рамки медико-биологических концепций психики. В работах «По ту сторону принципа удовольствия», «Психология масс и анализ человеческого Я», «Я и Оно» Фрейд анализирует механизмы функционирования социальных институтов, рассматривает основные стимулы человеческой деятельности,, развивает психоаналитическую концепцию личности.

Беррес Фредерик Скиннер (1904-1990) -- представитель бихевиоризма. В работах «Поведение организмов» (1938), «Наука и человеческое поведение» (1953), «Вербальное поведение» (1957), «Куммулятивная запись» (1961), «Обстоятельства подкрепления» (1969), «О поведении» (1974) и др. он рассматривает проблемы управления поведением людей. По его мнению, важно учитывать такие три фактора: во-первых, событие, которое вызывает определенную реакцию человека; во-вторых, саму эту реакцию (ее характер, форму и т.п.); в-третьих, последствия. Техника «обусловливания», разработанная Скиннером, получила широкое распространение в разных сферах социальной практики, в том числе и в социальной работе.

Жан Пиаже (1896-1960) в своих ранних работах «Речь и мышление ребенка» (1926), «Детская концепция мира» (1929) и др. основной упор делает на проблемы, связанные с социализацией ребенка, считая ее главным фактором интеллектуального развития индивида. В 20-е гг. взгляды Ж. Пиаже на социализацию близки взглядам представителей французской социологической школы (Э. Дюркгейм, Л. Леви-Брюлъ и др.). На первых этапах развития практики социальной работы исследования Пиаже активно использовались социальными работниками.

Группа как специфический феномен также привлекает внимание специалистов из разных сфер социального знания. Ключевыми теориями в начале становления социальной работы как. науки были теории Курта Левина, Джоржа Хоуманса и Алвина Зандера. Эти теории оказали определенное влияние на ряд других современных теорий. Так, в частности, в своих ранних работах Г. Лебон («Толпа», 1910) и Г. Зиммель («Групповое объединение», 1955) проявили большой интерес к группе как специфическому феномену. А. Ч. Кули рассматривал «приоритет группы» как «ключ» от нового столетия («Социальные организации: изучение огромного разума», 1909). Каждая из этих теорий так же, как и более поздние дискуссии Ф. Хайдера -- американского социального психолога, оказали большое влияние на исследования групп в теории социальной работы. Проблема групповой работы до этого момента не была «узаконена» в социальных науках как исследовательская проблема, в то время господствовала психотерапия. Много лет существовала категория «групповая и восстановительная работа», объединяющая групповую работу с реабилитацией клиентов. Знание и изучение этих дискуссий, как нам представляется, является важным моментом в исследовании этапов становления социальной работы как научной дисциплины.

Курт Левин (1890-1947) был одним из первых, кто начал специально исследовать малые группы («Принципы топологической психологии» (1936), «Психология XV--XX столетий» (1946) и др.), являющиеся сферой интересов и тех социальных работников, которые понимали важность учета социально-психологических факторов при работе с клиентом. Работы К. Левина опираются на экспериментальное изучение внутригрупповых отношений, психологического климата в группе, роли лидера-организатора. Он исследовал также механизмы и способы разрешения конфликтов («Разрешение социальных конфликтов», 1948).

Работу Джорджа Хоуманса (1910-1989) «Человеческая группа» (1950) рассматривают как веху в социологическом подходе к группе, потому что в ней давалось рационалистическое объяснение многих предыдущих представлений о групповом влиянии. Социальные работники, изучавшие эту книгу, получили основание дли выявления контактов клиента с группой как определенного уровня социальной работы.

Алвин Зандер (р. 1913), как и К. Левин, разрабатывает проблемы, связанные с групповой динамикой («Развитие групповой эффективности», 1962). Он придает особое значение влиянию «группового феномена» на индивидуальную жизнь личности и на деятельность различных организаций. А. Зандер отмечает, что работа в «Т-группах» (тренинговых группах) развивает способности личности к работе в группе на рабочем месте Zander A. Making Groups Effective. San Francisco, 1962.. Позднее групповая динамика становится одной из методик терапевтической помощи, которая интенсивно развивается в конце XX в.

Относительно недавно в социальной работе была признана важность организационного уровня как самостоятельного уровня ее практики. Рассмотрение управленческих аспектов как определенной специализации в структуре социальной работы было связано с необходимостью подготовки специалистов в области управления, менеджмента, организации социальных служб. Эти моменты в теории социальной работы и раньше, и сейчас опираются на науки об управлении. Большой вклад в развитие этих наук внесли М.П. Фоллетт, Ф. Селзник, Р. Мертон, М. Залд, Е. Гоффман, Р. Кантер и др.

Мари Паркер Фоллетпт (1868-1933) занималась научным исследованием менеджмента. Ее работа «Динамика управления» (1940) является одной из первых в этой области. Она рассматривала вопросы, связанные с научной организацией рабочего места.

Филипп Селзник (р. 1919) в книге «Руководство в управлении» (1956), которая считается классической, одним из первых выступает с концепцией организационного управления и развития, в основе которой лежит принцип кооперации и сотрудничества. Социальные работники, являющиеся администраторами в социальных службах, активно используют эту книгу в своей деятельности.

Роберт Мертон (р. 1910) первым стал изучать негативные проявления бюрократии как уровня и института власти («Социальная теория и социальная структура», 1957). В своих работах он также рассматривает противоречия, возникающие между «желаемым» и «законным» у людей, находящихся на различных социальных ступенях. Социальные работники активно используют идеи Р. Мертона о том, что многие люди связывают свои интересы с общностью, в которой они проживают («Значение влияния: изучение внешнего влияния и коммуникативного поведения в локальном сообществе», 1949).

Эти идеи Р. Мертона получили развитие, в частности, в работах Д. Алински («Стратегия общинных организаций», 1979), М. Рокера («Понимание человеческих ценностей», 1960), Р. Клоурда и Л. Охлина («Правонарушения и благоприятные возможности», 1960).

Майер Залд (р. 1931) в работе «Политическая экономия общественных организаций» (1973) рассматривает перспективы социальных наук в исследовании функций сотрудников социальных служб. Взгляды М. Залда помогают социальным работникам ориентироваться в таких вопросах: каков механизм получения социального статуса, каким образом происходит использование имеющихся ресурсов и т. п.

Эрвин Гоффман (1922\1982) в книге «Представление себя в повседневной жизни» (1959) высказывает идеи о том, что «все в мире играют», что мы все постоянно «представляем» себя другим, а они нам -- себя. Ролевая теория, рассматриваемая в этой книге, вошла в лексикон социальных работников, а актуальные фразы стали даже профессиональными терминами (например, «совокупный институт»). В работе «Клиент» (1963) Э. Гоффман рассматривает проблемы гомосексуализма и лесбиянства. Эта книга получила известность среди социальных работников, клиентами которых являются представители этих групп риска. Наибольшую известность среди социальных работников получила книга Э. Гоффмана «Приют» (1961), где он изучает действенность «совокупных институтов» и высказывает идею о становлении движения «деинституализации» при оказании помощи людям, у которых возникают различные проблемы.

Розабед Кантер (р. 1943) в работах «Сотрудничество мужчин и женщин» (1977), «Смена хозяев» (1983) рассматривает «концепцию полового анализа», положенную в основу исследования изменений, происходящих в управленческих науках. Эти книги помогают социальным работникам в их стремлении изменить, расширить средства социальной работы, понять роль половой динамики в диспозиции членов группы, в частности семьи.

Исследователи, занимающиеся изучением структуры власти, социальных законов, подчеркивают важность влияния на социальную работу, наряду с социологическими и психологическими теориями, политических наук.

Социальные работники, занятые в сфере социальной политики и общественных организаций, проявляют большой интерес к проблемам социального законодательства, разработке социальных программ и действенной помощи через различные социальные службы представителям разных социальных групп. Особая роль в разработке этих проблем и их использовании в социальной работе принадлежит специалистам Чикагской школы. В Чикагском университете с 1900 г. осуществляется подготовка специалистов в области социальной работы и социологии. Объектом их научных исследований становятся бродяги (Андерсон Н. «Бродяги», 1923), трущобы (Зонбах X. «Золотой берег и трущобы», 1929). Их исследования позволили соединить различные концепции, теории и формы «вмешательства» в жизнь представителей групп социального риска. В дальнейшем в течение длительного периода это способствовало развитию практики социальной работы в этой сфере.

В основе социентального уровня социальной работы лежит структурно-функциональный подход, который предполагает понимание общественной жизни в виде множества взаимодействий людей, их бесконечных переплетений. Для анализа этих взаимодействий недостаточно указать на систему, в которой они происходят. Важно найти еще и устойчивые элементы в самой системе, определить аспекты, случаи «относительно стабильного в абсолютно подвижном», что должно быть рассмотрено в качестве структуры. Операции, роли этой структуры обычно и характеризуются как функции.

Социологически функции и структура несущих элементов конкретизируются как система действия. При этом в качестве структуры могут выступать устойчивые образцы поведения в системе, нормативные ожидания относительно действий (и ожиданий друг друга), которые имеют общепризнанную значимость. Для исследований в области социальной работы это, конечно, имеет очень важное значение. И не только потому, что здесь объектом исследования оказывается семья, малая группа, человек в макро- и микросреде обитания, в контексте многообразия его жизнедеятельности, дифференциации социального положения, но и в силу тех возможностей, что позволяют рассмотреть социальную работу в единстве ее организационных, структурных характеристик и функционирования учреждений соответствующего типа, а также специалистов различного профиля. Это обстоятельство тем более важно подчеркнуть, что структурно-функциональный подход в социологии опирался на концепции М. Вебера, Э. Дюркгейма, В. Парето, А. Маршалла, сыгравших в первой половине XX в. заметную роль в эволюции общественной мысли. Это было связано с их стремлением выявить элементы нового подхода, которые бы позволяли преодолеть утилитаристские и позитивистские интерпретации человеческого бытия в обществе.

Исследованием социальных изменений занимался К. Маркс. Марксистская социологическая теория опирается на известные положения об определяющей роли экономики, способа производства, экономического базиса в социальном прогрессе, в социальной дифференциации общества, на материалистическое понимание истории и характера самоорганизации общества. При этом движущей силой социально-исторического развития признается борьба классов, конфликт между которыми в силу различия их социально-экономического положения неизбежен, пока не будут взяты под контроль в интересах трудящихся стихийные силы конкуренции и эксплуатации, порождаемые частной собственностью на средства производства. Важнейшей целью справедливого преобразования общества в марксистской социальной философии и социологии признается построение общества без эксплуатации, где будет достигнута социальная однородность, возможность свободного всестороннего развития каждого человека.

Важную роль в развитии социальной работы во всем мире сыграли четыре женщины, представляющие два основных направления социальной работы: психосоциальную, или «клиническую», социальную работу, как ее называли раньше, и структурную социальную работу, или работу, ориентированную на социальное окружение клиента.

Джозефин Шо Лоуэлл (1843--1905) была членом благотворительной организации в Нью-Йорке. Будучи социал-дарвинисткой по своим взглядам, она считала, что причины бедности кроются в характере самих бедных людей. В связи с этим Лоуэлл занималась исследованием характера бедных людей. Много сил она отдала административной работе, изучала положение женщин, принимала участие в женском движении, движении «сеттельмента», которое она подробно описала.

Мери Ричмонд (1861--1928) занималась социальной работой с 1889 г. первоначально в благотворительной организации в Балтиморе. В 1917 г. она публикует свою книгу, ставшую впоследствии знаменитой: «Что такое социальная терапия». Ее часто называли «матерью социальной терапии»; разработанному ею методу социальной работы была суждена долгая жизнь.

Джейн Адамс (1860--1935) скептически относилась к благотворительности. Адаме символизировала «новую современную женщину». Ее работа в рамках движения «сеттельмента» была высоко оценена, и в 1931 г. она получила Нобелевскую премию.

Берта Рейнолдс (1883--1978) свою социальную работу начала в детском приюте в Бостоне, где было много цветных детей. Эта практика укрепила ее мнение, что менять необходимо не личность, а общество. Рейнолдс увлекалась марксизмом, подвергла сомнению существующую экономическую структуру общества. Она считала, что социальный работник -- это своего рода инструмент для социального контроля, он должен сохранять статус-кво. Рейнолдс относилась к поколению социальных работников, получивших специальную социальную подготовку. Она профессионально занималась психоанализом, в своей деятельности пыталась объединить теорию и практику.