Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Основные подходы к рассмотрению концепции демографического перехода

В настоящей работе мы действуем в русле концепции демографического перехода - ключевой, доминирующей и наиболее распространённой парадигмы в демографической науке. Главным же исследовательским моментом данной работы выступает сопряжение непосредственно теории демографического перехода и различных объяснений ценностных изменений - как отталкивающихся от теории демографического перехода, так и не связанных с ней. Это подводит нас к важности детального предварительного рассмотрения на теоретическом уровне самой теории демографического перехода как базовой для проводимого исследования. Данная теория - фундамент, подробное обращение к которому необходимо для понимания трансформаций демографического поведения и связанных с ними ценностных изменений в динамике. Последовательно разберём, как концептуализировалась теория демографического перехода у различных авторов.

Однако, прежде всего хотелось бы обратиться к такой работе как «Демографическая модернизация России: 1900-2000», которая является знаковой в области обобщения демографических исследований и демографических данных, касающихся России и в которой также можно обнаружить изложение базовой концепции демографического перехода: «Если сказать коротко, то демографический переход - это переход от извечного равновесия высокой смертности и высокой рождаемости к новому равновесию низкой смертности и низкой рождаемости. И по своей сути, и по своим последствиям он представляет собой подлинную революцию, которая кардинально обновляет, модернизирует тысячелетние социальные механизмы, управляющие воспроизводством человеческих поколений» [Демографическая модернизация, 2006, с. 9]. «По мере того, как успехи в борьбе со смертью заставляли ее отступать все дальше и дальше, приспособленные к высокой смертности институциональные формы, социальные и культурные нормы и правила все более утрачивали смысл, в лучшем случае, становились ненужными, в худшем - опасными» [там же, с. 10]. Это ключевое понятие демографического перехода, предполагающее переход от одного равновесия к другому, и вместе с тем - социальные трансформации, сопровождающие этот переход. Другим же важным и проливающим свет на историческое становление теории демографического перехода, что мы можем обнаружить в данной работе, является информация об основоположниках данной теории. В частности, ещё в 1920-х годах у советского демографа А. Хоменко и польского исследователя Л. Рабиновича было использовано понятие «демографической революции», однако оно выступало лишь в качестве метафоры и не являлось научным термином. Первым же, кто отметил «переходные» закономерности в демографических процессах, был американский демограф У. Томпсон [Thompson, 1929]. Он сгруппировал страны в три категории, в зависимости от значений общих коэффициентов воспроизводства населения: «группа А», в которую попали страны с низким значением ОКС и интенсивно снижающимся ОКР, и, в результате чего, стабилизирующейся, либо снижающейся численностью населения; «группа B» c интенсивно снижающимся ОКС и не снижающимся (или более медленно снижающимся) ОКР и, в результате, быстро растущим естественным приростом населения; и «группа С», в которую попали страны, где и снижение смертности ещё не началось, и сами процессы смертности и рождаемости, фактически, не находятся под контролем человека (в которую он отнёс наряду с большинством стран Азии, кстати, и Россию, которой он прогнозировал при сохранении тенденций выход на размеры численности населения, сопоставимые с таковыми у Индии и Китая к 2000-му году). И хотя в своей работе он не задавался глубинными причинами трансформаций, мы можем встретить там короткое упоминание контроля над рождаемостью и смертностью и использование средств контрацепции в качестве факторов, двигающих страны из одной группы в другую. Любопытно, что в то время как мировую известность своими работами А. Сови обрёл в середине и второй половине века, Томпсон ссылается на него уже в своей работе 1929-го года [Sauvy, 1928]: в этой небольшой работе Сови, которую нам удалось грубо перевести при помощи современных средств ПО, делается попытка спрогнозировать изменение численности населения Франции до 1956 года и показывается, что к 1956-му году численность населения даже снизится по сравнению с годом 1921-м, а возрастная структура населения существенно изменится, главным образом, двигаясь в направлении старения и снижения доли населения в репродуктивных возрастах и, в целом, перехода естественного прироста в естественную убыль населения. Однако же следующим важным шагом в развитии теории демографического перехода явилась работа А. Ландри «Демографическая революция» 1934 г. [Landry, 1987]. Именно здесь впервые появляется данный термин (который мы понимаем как синоним термина «демографический переход») в соотнесении с идеей исторического перехода из одного демографического состояния в другое. Но в то же время то, как происходит переход от одного равновесия к другому, содержательно раскрывается иначе, чем у Томпсона: он разделён на три паттерна, первый из которых («примитивный») предполагает базовое равновесие неконтролируемой рождаемости и флуктуирующей под действием различных факторов внешней природы смертности - население неконтролируемо умножается, пока не станет столь многочисленно, что ухудшившиеся под давлением этой многочисленности условия жизни не приведут к уровню смертности, полностью «съедающему» естественный прирост (рост же продуктивности труда и технологический прогресс всего лишь отодвигают равновесие, позволяя при том же уровня благополучия поддерживать бОльшую численность населения); суть второго паттерна заключается в том, что при росте размера семьи и увеличении в результате роста продуктивности труда и технологического прогресса как численности населения, так и доживаемости детей, индивид начинает стремиться к тому, чтобы его уровень благополучия в результате по своей сути неконтролируемой рождаемости не снизился - и снижение рождаемости достигается рациональным ограничением брачности; третий же паттерн возникает как результат того, что индивиды начинают осознавать, что осуществление контроля над рождаемостью даст им возможность не просто сохранить уровень благополучия, но повысить этот уровень, и они стремятся к этому повышению - нарушая демографическое равновесие, не стремясь к нему и лишая его смысла. Рождение детей, планирование их количества - становится рациональным действием, рациональным - и при этом различным для индивидов с различными ценностями и различными причинами для рождения детей. В приведённом нами по изданию 1987 года своём эссе 1933 г. (за год до известной книги) Ландри тонко подмечает тренд, который станет потом определяющим для эпохи: ценность индивидуализма («эгоизма» в его формулировке) приобретает для людей всё большее и большее значение, их растущие стремления (фактически - меняющиеся ценности) к удовольствиям и путешествиям, матерей - к самореализации в профессии - всё больше толкают людей к ограничению деторождения. Само вмешательство различных рациональных стратегий рождения детей приводит к тому, что в целом население перестаёт стремиться к демографическому равновесию (и даже перестаёт ориентироваться на смертность, которая в европейских странах, даже будучи низведённой до абсолютного минимума, не привела бы к положительному брутто-коэффициенту воспроизводства), но вместо того обретает множество индивидуальных стремлений, которые кроме того, что в целом приводят ко всё большему ограничению рождаемости, имеют перспективы влияния на будущее воспроизводство населения слишком трудные для прогнозирования. Когда остановится тренд к снижению воспроизводства населения (отсутствие конечного равновесия в котором Ландри и называет «революцией»), и остановится ли он вообще - вот тот вопрос, который Ландри ставит и оставляет без ответа, утверждая, что ответить на него невозможно. Это, в общем, и тот вопрос, к ответу на который в более широком смысле стремимся приблизиться и мы.

Однако же первым, кто стал использовать термин «демографический переход» в используемом нами и поныне смысле, был американский демограф Ф. Ноутстейн. К сожалению, мы не можем обратиться к оригинальной работе ввиду её недоступности для нас и невозможности её найти, и потому воспользуемся работой Д. Кирка [D. Kirk, 1996], пересказывающей и цитирующей ключевые моменты. В своём объяснении природы демографического перехода, а именно - в объяснении причин снижения рождаемости - Ноутстейн отметил ключевую роль урбанизации. Снижение рождаемости, по его словам, стало возможно только в городском индустриализованном обществе: городская жизнь избавила семью от огромного комплекса всевозможных функций, которые семье до этого приходилось выполнять, а также, дав индивиду большие возможности для мобильности и анонимности, значительно сократила социальное давление на человека его семьи и окружающего сообщества, позволив ему освободиться от традиционных норм, жёстко контролируемых в условиях сельской местности. Исключительно важными факторами также явились образование и обретение рационального мышления. В совокупности же всё это привело к тому, что издержки, связанные с рождением и, в принципе, с наличием детей, существенно выросли, а экономическая отдача - снизилась. Снижение смертности, в свою очередь, увеличило размер семьи и снизило стремление индивидов иметь большее количество детей, а эмансипация женщин, их освобождение от традиционных семейных и гендерных обязательств и примерение ими на себя новых экономических ролей оказались трудно сочетаемыми с рождением детей и уходом за ними. И хотя различные стороны теории, выдвинутая Ноутстейном, впоследствии критиковались, в своём общем виде как теория демографического перехода она стала базовой на долгие годы.

Продолжая, далее, отталкиваться от достаточно обширного и удачного, на наш взгляд, обзора эволюции теории демографического перехода у Д. Кирка, перейдём к следующему важному этапу в становлении этой теории: её усовершенствовании Э. Коулом [там же]. Коул заключил, что хотя в общем виде теория демографического перехода находит своё подтверждение как универсальная теория демографических модернизационных изменений, неизбежно охватывающих все страны, на более частном уровне она наталкивается на проблему невозможности точно спрогнозировать, как именно будет происходить снижение рождаемости. Однако можно выделить три фактора, категорически необходимых для начала такового: рождаемость должна быть результатом сознательного выбора индивида, снижение рождаемости должно восприниматься как являющееся выгодным, а также должны существовать эффективные техники снижения рождаемости. Масштабный Принстонский проект изучения рождаемости, инициированный Коулом, действительно, подтвердил существование демографического перехода и определённых универсальных его черт, но в то же время показал, что демографический переход может проистекать в самых разных социально-экономических условиях, а при определённых условиях - введении эффективных мер планирования семьи - и вовсе не требует модернизации. К другим выводам проекта касательно демографического перехода можно отнести факты того, что ограничение размеров семьи не практиковалось до самого начала снижения рождаемости, расширение практики планирования семьи и снижение брачной рождаемости являются необратимыми процессами, а культурные установки влияют на распространение снижения рождаемости независимо от социокультурных условий. Любопытна также информация об опыте европейских стран в историческом снижении рождаемости: в то время как в сельской местности Франции рождаемость снижалась уже в начале XIX века, когда смертность оставалась ещё на достаточно высоком уровне, в Великобритании эти процессы активно вступили в силу лишь с началом индустриализации, а в Испании в первой половине XIX распространению снижения рождаемости гораздо больше способствовала общность культурно-языкового пространства, нежели социально-экономические факторы. Подобная общность культуры на региональном уровне оказала влияние и на снижение рождаемости в России [Coale, 1984].

Обращаясь к влиянию снижения смертности на снижение рождаемости, Кирк приводит ряд ключевых этапов в снижении смертности. Самым первым значительно снизило смертность само возникновение государственного порядка. Возникновение и установление государственного устройства привело к фактическому прекращению местных, родовых и клановых войн, позволило развиваться транспортной и торговой инфраструктуре, сельскому хозяйству. Вторым знаковым этапом была революция в медицине, которая началась в большинстве развитых стран мира в конце XIX века и перед первой мировой войной и привела к победе над многими вирусами и болезнями. И, наконец, третьим этапом в снижении смертности было открытие антибиотиков в 1943 году и их распространение в мире в послевоенные годы. Все эти этапы в совокупности оказали колоссальное влияние на снижение смертности и также выступают важной компонентой демографического перехода, и необходимой причиной - для снижения рождаемости. Снижение смертности и заболеваемости приводит к росту качества жизни, что само по себе является фактором снижения рождаемости, но, возможно, ещё большим, как приводит Кирк, является психологический эффект от снижения смертности: индивиды обретают веру в то, что могут сами контролировать свою жизнь и управлять ею, сами решать свою судьбу. Осознание - благодаря снижению смертности - возможности менять поведение приводит к тому, что поведение на самом деле меняется. И случается отход от норм, которые раньше строго исполнялись. Автор приводит позицию известного экономиста С. Кузнеца, который считал снижение смертности исключительно необходимой предпосылкой для снижения рождаемости. С другой стороны, утверждает Кирк, влияние снижения смертности на снижение рождаемости в значительной степени осуществляется через экономический рост и рост продуктивности труда, хотя также, несомненно, и другими факторами.

Дж. Колдуэлл [Caldwell, 1976] подверг к тому моменту устоявшуюся и не претерпевшую с момента оформления Ноутстейном серьёзных изменений теорию демографического перехода некоторому пересмотру, оспорив ряд её положений. В частности, в своей работе он указал, что индивиды во всех допереходных обществах также обладали и обладают определённой - не обязательно понятной для европейцев - рациональностью, толкающей их на то поведение, которое они воспроизводят. Он также обратил внимание на то, что урбанизованность и промышленная развитость не являются необходимыми требованиями для того, чтобы демографический переход мог случиться: принципиальными, по его словам, являются общественные институты, которые зарождаются в промышленно развитых индустриальных образованиях, но могут затем быть успешно экспортированы и в аграрные сельские поселения, или даже не институты - но идеи и установки. Точно так же существуют и убеждения и установки, в значительной степени, удерживаемые религией, но опять же - в целях ответа на высокую смертность. Ссылаясь на различные исследования населения стран субсахарской Африки, он также привёл в своей работе утверждение о том, что важной частью демографического перехода является смена направления межпоколенческих трансфертов: если в допереходных обществах индивиды стремятся максимизировать число детей как экономически полезных работников домохозяйства, то в обществах, испытавших переход, направление потоков благ меняется на таковое от родителей к детям, что выступает фактором - безусловно, наряду с факторами установок и норм - снижения рождаемости. Общим же выводом его работы явилось то, что, с одной стороны, и допереходные общества обладают рациональностью, а с другой - что рождаемость детерминируется большой совокупностью факторов, в которую входят как экономические факторы, так и социокультурные.

Обобщая наш обзор концептуализации теории демографического перехода, подытожим ещё в общем виде:

· Демографический переход есть универсальное общемировое модернизационное движение из состояния равновесия высокой смертности и высокой рождаемости к состоянию равновесия низкой смертности и низкой рождаемости;

· Демографический переход запускается снижением смертности и не может быть повёрнут вспять или даже остановлен, но может проходить быстрее или медленнее под воздействием различных факторов самой разной природы, экономической и социальной, культурной и языковой;

· Демографический переход - суть не только изменение «сухого» демографического поведения, это также и огромная социальная трансформация, в ходе и под действием которой меняются нормы, установки, ценности людей, вся система социальных отношений и социального устройства общества, это переход в том числе из состояния одного единого общинного традиционного мира в множество индивидуализированных отдельных миров и жизненных стратегий, из состояния тотальной единообразной несвободы в состояние множества различных, но одновременно сосуществующих индивидуальных свобод и пространств;

· Демографический переход меняет не только демографические характеристики населения, но самой своей природой он открывает возможности для того, чтобы глубочайшие качественные изменения в социальном и экономическом устройстве общества могли произойти, чтобы само мышление населения могло кардинальным образом измениться;

· Демографический переход функционален и в макро-масштабе заключает в себе, вне зависимости от индивидуальной рациональности или нерациональности, движение всей системы к наиболее благоприятному для неё возможному состоянию.

2. Второй демографический переход и новейшая демографическая модернизация

В последние десятилетия в демографической науке сложилась и обрела определённую популярность концепция т.н. «второго демографического перехода», на которой нам в нашем обобщающем анализе концепции демографического перехода хотелось бы остановиться отдельно, ввиду её специфического, обособленного от теории «остального» демографического перехода положения, а также ввиду того, что она представляет для нас интерес своей ценностной компонентой.

Авторами данной теории являются Р. Лестег и Д. Ван де Каа, к работам которых в её изложении мы и будем обращаться. К несчастью, нам не удалось найти самую первую работу, посвящённую второму демографическому переходу («Two demographic transitions?», Lesthaege & Van de Kaa, 1986), однако в нашем распоряжении оказалась вторая [Van de Kaa, 1987]. В ней автор начинает с размышления о том, как в современной ему Бельгии неожиданно меняются репродуктивные нормы и ценности в уличной рекламе для водителей. И это изменение норм и ценностей оказывается ключевым в новом демографическом переходе, главной чертой которого оказывается снижение рождаемости ниже уровня воспроизводства (нарушая, таким образом, демографическое равновесие). Если в первом демографическом переходе, при его уже снизившейся рождаемости, нормы и установки продолжали оставаться ориентированными на семью и потомство, то во втором же они стали ориентированными уже на самореализацию самого индивида, ставящими его самого в центр его жизни. Ссылаясь на Лестега, Уилсона и Колдуэла, Ван де Каа обращает внимание на то, что в результате процессов урбанизации и индустриализации дети перестали быть источником дешёвой рабочей силы, но вместо этого стали сопряжены с большими издержками на своё воспитание, образование и, в принципе, содержание. Наряду с секуляризацией, освободившей человека от давления норм церкви, это, по его словам, выступило важным фактором снижения рождаемости. Но дальше - по мере того, как происходило накопление человеческого капитала, повышалось качество жизни и пары стали обретать возможность поддерживать высокое качество жизни в старости и без детей, а социальные нормы и ценности, предписывающие и толкающие на рождение детей, ослабли - полезность детей для родителей снизилась ещё сильнее. Для удовлетворения «эмоциональных» же потребностей стало хватать всего одного-двух детей. Всё более и более растущая ценность самореализации индивида, его стремление к независимости, к эмансипации от традиционных норм стали приводить к откладыванию многих действий демографического характера на более поздний срок. Анализируя последние тенденции в европейских странах, Ван де Каа приходит к мнению, что неотъемлемыми чертами второго демографического перехода, резко отличающими его от первого, являются снижение брачности и рост сожительств, а также доли детей в них рождённых, происходит сдвиг заключения брака и рождения первого ребёнка к более поздним возрастам, растёт интенсивность абортов, доля окончательно безбрачного и сознательно бездетного населения. Всё это вызывает большую озабоченность у пронаталистски ориентированной публики, которая не способна или не намерена понять, как индивиды могут предпочитать свою личную жизнь воспроизводству потомства.

Содержательную и информативную таблицу, позволяющую качественно сопоставить первый и второй демографический переход, можно обнаружить в статье Р. Лестега о втором демографическом переходе в энциклопедии издательства Basil Blackwell [Lesthaeghe, год неизвестен]:

демографический модернизация социальный

Обзор основных различий первого и второго демографического переходов в Западной Европе

Отметим также, что в демографической литературе можно неоднократно обнаружить критику теории второго демографического перехода (её приводит и сам Лестег в упомянутой выше работе) как перехода, являющегося лишь продолжением первого, но не самодостаточным переходом. Другим моментом выступает замечание, что теория демографического перехода не находит подтверждения во всемировом масштабе. Эти замечания, на наш взгляд, хотя и оппонируются Лестегом с приведением ссылок на соответствующие работы, не лишены оснований. Действительно, можно заметить, что корни второго демографического перехода имеют ту же природу, что и таковые первого. А Ландри в рассмотренной нами работе утверждает вещи, чрезвычайно близкие таковым у авторов теории SDT (SDT - second demographic transition, сокращение от «второй демографический переход»), также обращая внимание на небывалый уровень индивидуализма, снижения ценности детей и рождаемость ниже уровня воспроизводства. Он же также отметил и растущую значимость ценности экономической автономии женщин, и растущие намерения людей в области самореализации, путешествий.

Таким образом, действительно, на наш взгляд, имеет смысл рассматривать теорию второго демографического перехода как непосредственное дальнейшее естественное и закономерное продолжение первого, лишь ещё дальше уходящее в реализации намеченных ещё в первом демографическом переходе трендов роста индивидуальной автономии, гендерной симметрии, эмансипации человека от давления на него различных социальных институтов. С течением времени неизбежно происходит накопление человеком капитала, как материального, так и нематериального, в результате естественного хода научно-технического прогресса и его распространения, диффузии инноваций повышается качество жизни, растёт благополучие, расширяется осведомлённость человека о предоставляемых ему жизнью возможностях - в совокупности позволяя человеку реализовать то, к реализации чего он всегда стремился. Человек, фактически, победил смерть, но смерть была не единственным, что ограничивало человека: обретая к тому всё больше возможностей, человек избавляется от всё больших ограничителей, от которых хотел освободиться всегда, но смог - лишь в самое новейшее время. Ценностные изменения, утверждаемые во втором демографическом переходе, были неизбежны из-за самой природы первого: человек наконец-то принципиально получил контроль над своей жизнью, вопрос остался лишь за осознанием этого. Осознание же, вкупе с изменившейся эмпирической реальностью вокруг, приводит к переосмыслению ценностей и норм, которые - в соответствии с природой перехода - однажды начав меняться, в широком масштабе уже не могут вернуться на прежнее положение: мир, который предписывал то их состояние, уже не существует.

Механизм, каким как демографический переход запускает социально-экономические и ценностные трансформации, на наш взгляд, может быть грубо представлен следующим образом: снизившаяся смертность дала человеку принципиальную возможность управлять своей жизнью - осознание этой возможности привело к переосмыслению ценностей и, как следствие, к изменению поведения - изменение поведения изменило всё социальное и экономическое устройство (в т.ч. запустив процессы урбанизации и индустриализации), дав человеку новые возможности для управления своей жизнью, которые, в свою очередь, привели к новому переосмыслению ценностей и норм, которые опять изменили поведение и т.д.

3. Трансформация рождаемости в странах, прошедших демографический переход

Как уже было нами рассмотрено выше, демографический переход в сфере рождаемости в общем виде означает снижение уровня рождаемости с неконтролируемо высокого до контролируемо низкого, близкого к уровню воспроизводства или ниже такового. Определяющую роль в снижении рождаемости во время демографического перехода играет снижение смертности, и особенно детской смертности: исторически, человеческая популяция сложилась таким образом, что неизбежно высокая смертность требовала для того, чтобы популяция не вымирала, соответствующе высокой рождаемости - соответствующим образом в ходе становления человечества были выработаны и нормы, жёстко защищающие и удерживающие высокую рождаемость, дабы уберечь популяцию от вымирания. Снижение смертности, однако, стало приводить к резкому увеличению семьи, создавая той большие осложнения экономического и социального характера, которые быстро стали осознаваться как нежелательные и в ответ на которые стали меняться и сами нормы демографического поведения. На примере России этот процесс детально разбирается в «Демографической модернизации» [Демографическая модернизация, 2006]. Таким образом, определяющим толчком к снижению рождаемости было снижение смертности, но то, как происходило снижение рождаемости в различных странах, и каких пределов оно в них достигало, определялось уже значительным количеством факторов, что ныне выражается в том, что не только между различными регионами Европы рождаемость может существенно различаться (итоговая рождаемость на уровне 2,0 во Франции и 1,4 в Италии), но даже между, казалось бы, близкими странами с обществами со близкой (в координатах ценностных факторов Р. Инглхарта) системой ценностей (Германия и Швеция).

Рисунок 1. Итоговая рождаемость женщин 1930-1970-х годов рождения, достигших возраста 40 лет

Рисунок 2. Снижение рождаемости в различных странах Европы и в Японии, общий коэффициент рождаемости, 1862-1984 г.

Рисунок 3. Коэффициент суммарной рождаемости в более развитых (more developed) странах и различных странах Европы, 1950-2010 гг.

Как можно заметить, ранее всего снижение рождаемости началось во Франции, а также в странах Северной Европы, уже в конце XIX века общий коэффициент рождаемости опустился там ниже 30-ти - значения, до которого в остальных странах Европы этот коэффициент опустился только в период после Первой мировой войны, а в странах Южной и Восточной Европы - только в 1940-х годах XX века. Если до ВМВ в странах Европы ещё существовали существенные различия в уровне ОКР, то в послевоенный период они стали крайне невелики. К сожалению, в нашем распоряжении не оказалось данных по итоговой рождаемости европейских женщин поколений до 1930-го года рождения, но отталкиваясь от известной динамики КСР и тех данных об итоговой рождаемости, которые есть по поколениям 1930-го г.р. и моложе, можно сделать вывод о том, что, несмотря на более низкие значения ОКР и КСР в рассматриваемый период, страны, ранее вступившие на путь демографического перехода, испытали более плавное снижение итоговой рождаемости, и смогли удержать её даже на более высоком уровне, чем те страны, что оказались затронутыми демографическим переходом позднее - и испытали более резкое снижение рождаемости, до уровней, более низких, чем достигли страны, у которых снижение рождаемости началось раньше. Можно предположить, что позднее начавшееся - и от того более скоротечное - прохождение демографического перехода заставляет общество испытывать стресс от чрезмерно быстрых трансформаций, а также создаёт определённые осложнения тем, что само общество не успевает адаптироваться к столь быстрым изменениям. И потому в обществах, позднее ступивших на путь снижения рождаемости, закономерным образом рождаемость опускается или должна опускаться до более низких значений, чем в обществах, которые были первопроходцами в снижении рождаемости. Мы также можем заметить, что, как бы ни колебались ОКР и КСР, итоговая рождаемость, пусть и несколько волнообразно (и волна здесь - «золотой век брака» в послевоенный период, явившийся, в определённой мере, эхом войны, а не закономерным этапом), но тем не менее направлена в своём движении исключительно вниз, что говорит о том, что был прав А. Ландри, когда утверждал, что рождаемость исключительно и до уровня ниже уровня воспроизводства снижается и её снижение неуклонно приведёт население к естественной убыли в долгосрочной перспективе. Что само демографическое равновесие, если рассматривать страны, прошедшие демографический переход, как закрытые системы (ввиду того, что по мере дальнейшего продвижения демографического перехода в мире и социально-экономического развития мира рождаемость во всех странах снизится до уровня ниже воспроизводства и мир в целом представляет собой закрытую систему), в сущности, условно - потому что получившееся состояние, когда оно охватит весь мир, означает, всё же, депопуляцию, а не стабильность. Но, однако, речь в данном случае идёт уже о столь отдалённом будущем, что невозможно знать, не наступит ли искомое равновесие по снижении численности населения мира до определённой отметки и не является ли это конечным эквилибриумом демографического перехода, а нынешняя многомиллиардная численность населения - нарушением такового.

В целом, говоря о том, какие трансформации претерпевает рождаемость в странах, прошедших демографический переход, нужно отметить, помимо снижения числа детей, также и рост возраста рождения ребёнка: в наиболее «передовых» в демографическом плане странах Европы средний возраст при рождении ребёнка уже перешёл отметку в 30 лет, а средний возраст при рождении первого ребёнка - отметку в 28 лет.

Рисунок 4. Динамика среднего возраста матери при рождении детей по некоторым странам Европы

Рисунок 5. Динамика среднего возраста матери при рождении первого ребёнка по некоторым странам

Косвенно изменение возраста рождения первого ребёнка также говорит нам о ценностной стороне рождаемости: более высокий возраст при рождении первого ребёнка является отражением, во многом, сдвигов с направлении повышения ценностей самореализации и индивидуализма: нормы уже не заставляют людей заводить детей как можно скорее, но сами индивиды стремятся, с одной стороны, инвестировать свою жизнь в собственную самореализацию, собственный человеческий капитал, «пожить для себя», а, с другой стороны, осознают необходимость иметь накопленным достаточное количество капитала прежде, чем заводить детей (осознают необходимость инвестирования в детей больше, чем раньше).

Подводя итог данной главе, отметим, что феномен демографического перехода является уникальным для человечества: приводятся в действие колоссальные по своим масштабам процессы модернизации, в ходе которых вся социальная реальность претерпевает огромные изменения. Меняются состав и численность населения, меняется поведение и само мировосприятие людей, их ценности, коренным образом трансформируется социальное устройство обществ и социально-экономическое и политическое устройство всего мира на всей планете. Демографический переход не существует в вакууме, но будучи однажды запущен, приводит и сопровождается масштабнейшими изменениями в абсолютно всех сферах человеческого бытия. Стартовав в наиболее «передовых» странах сотни лет назад, он и поныне несёт изменения не только развивающимся странам, но эхом продолжает менять и общества развитых, отзываясь в брачном поведении, гендерных нормах и ценностях, взаимодействии с социальными институтами, ознаменовывая собой всё большее движение человека к свободе, самореализации и индивидуализму.

Список литературы

1) Aassve A., Billari F.C., Pessin L. Trust and fertility dynamics. - «Carlo F. Dondena» Centre for Research on Social Dynamics (DONDENA), Universitа Commerciale Luigi Bocconi, 2012. - №. 055.

2) Anderson B.A. Projecting Low Fertility: Some Thoughts about the Plausibility and Implications of Assumptions. - 2014. URL: http://www.psc.isr.umich.edu/pubs/pdf/rr14-815.pdf.

3) Billari F., Kohler H.P. Patterns of low and lowest-low fertility in Europe //Population studies. - 2004. - Т. 58. - №. 2. - С. 161-176.

4) Boehnke M. Gender role attitudes around the globe: Egalitarian vs. traditional views //Asian journal of social science. - 2011. - Т. 39. - №. 1. - С. 57-74.

5) Brewster K.L., Rindfuss R.R. Fertility and women's employment in industrialized nations //Annual review of sociology. - 2000. - С. 271-296.

6) Caldwell J.C. Toward a restatement of demographic transition theory //Population and development review. - 1976. - С. 321-366.

7) Coale A.J. The demographic transition //The Pakistan Development Review. - 1984. - С. 531-552.

8) Duvander A.Z., Andersson G. Gender equality and fertility in Sweden: A study on the impact of the father's uptake of parental leave on continued childbearing //Marriage & Family Review. - 2006. - Т. 39. - №. 1-2. - С. 121-142.

9) Hoem J.M. Why does Sweden have such high fertility? //Demographic research. - 2005. - Т. 13. - №. 22. - С. 559-572.

10) Inglehart R. Modernization and postmodernization: Cultural, economic, and political change in 43 societies. - Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997.

11) Kalwij A. The impact of family policy expenditure on fertility in western Europe //Demography. - 2010. - Т. 47. - №. 2. - С. 503-519.

12) Kohler H.P., Billari F.C., Ortega J.A. The emergence of lowest?low fertility in Europe during the 1990s //Population and development review. - 2002. - Т. 28. - №. 4. - С. 641-680.

13) Kravdal Ш., Rindfuss R.R. Changing relationships between education and fertility: A study of women and men born 1940 to 1964 //American Sociological Review. - 2008. - Т. 73. - №. 5. - С. 854-873.

14) Landry A. Adolphe Landry on the demographic revolution //Population and Development Review. - 1987. - С. 731-740.

15) Lesthaeghe R. The second demographic transition in Western countries: An interpretation //Gender and family change in industrialized countries. - 1995. - С. 17-62.

16) Lesthaeghe R. The unfolding story of the second demographic transition //Population and development review. - 2010. - Т. 36. - №. 2. - С. 211-251.

17) Levin V., Besedina E., Aritomi T. Going Beyond the First Child: Analysis of Russian Mothers' Desired and Actual Fertility. Доклад на XVI Апрельской международной научной конференции «Модернизация экономики и общества» 7-10 апреля 2015 г., НИУ ВШЭ, г. Москва. URL: http://regconf.hse.ru/uploads/6212bafd6b22c6976340eb48e33037992d64e870.pdf

18) Miettinen A., Basten S., Rotkirch A. Gender equality and fertility intentions revisited: Evidence from Finland //Demographic research. - 2011. - Т. 24. - №. 20. - С. 469-496.

19) Neyer G., Lappegеrd T., Vignoli D. Gender equality and fertility: Which equality matters? //European Journal of Population/Revue europйenne de Dйmographie. - 2013. - Т. 29. - №. 3. - С. 245-272.

20) Notestein F.W. Population: the long view. - 1945.

21) Olбh L.S., Bernhardt E. Sweden: Combining childbearing and gender equality //Demographic Research. - 2008. - Т. 19. - №. 28. - С. 1105-1144.

22) R. Lesthaeghe. Second Demographic Transition, Basil Blackwell. URL: http://www.vub.ac.be/SOCO/ron/final_textSDTBasilBlackwellEncyclop.doc

23) Ray R., Gornick J.C., Schmitt J. Who cares? Assessing generosity and gender equality in parental leave policy designs in 21 countries //Journal of European Social Policy. - 2010. - Т. 20. - №. 3. - С. 196-216.

24) Rothstein B., Stolle D. How political institutions create and destroy social capital: An institutional theory of generalized trust // 98th Meeting of the American Political Science Association in Boston, MA. - 2002. - С. 1-39.

25) Sauvy A. La population franзaise jusqu'en 1956. Essai de prйvision dйmographique //Journal de la sociйtй franзaise de statistique. - 1928. - Т. 69. - С. 321-327.

26) Schleutker E. Determinants of Childbearing: A Review of the Literature //Zeitschrift fьr Soziologie. - 2014. - Т. 43. - №. 3. - С. 192-211.

27) Sobotka T. Overview chapter 6: The diverse faces of the second demographic transition in Europe //Demographic research. - 2008. - Т. 19. - №. 8. - С. 171-224.

28) Thompson W.S. Recent trends in world population //Amer. J. Sociology. - 1929. - Т. 34. - С. 959-979.

29) Van de Kaa D.J. Europe's second demographic transition //Population bulletin. - 1987. - Т. 42. - №. 1. - С. 1.

30) World Contraceptive Patterns 2013. United Nations Population Division, Department of Economic and Social Affairs, 2013. URL: http://www.un.org/en/development/desa/population/publications/pdf/family/worldContraceptivePatternsWallChart2013.pdf

31) ESS Round 5: European Social Survey Round 5 Data (2010). Data file edition 3.2. Norwegian Social Science Data Services, Norway - Data Archive and distributor of ESS data.

32) Абушенко В.Л. Ценность / В.Л. Абушенко // Социология: Энциклопедия / Грицанов А.А., Абушенко В.Л., Евелькин Г.М. и др. Мн.: Книжный дом, 2003.

33) Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: «Медиум», 1995.

34) Вебер М. Избранные произведения / Макс Вебер. М.: Прогресс, 1990.

35) Демографическая модернизация России 1900-2000. Под ред. А.Г. Вишневского. М.: Новое издательство, 2006.

36) Итоговая рождаемость женщин 1930-1977 годов рождения. Промышленно развитые страны мира. Demoscope Weekly - Приложения. URL: http://demoscope.ru/weekly/app/app40ctfr.php

37) Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Г. Риккерт. М., 1998.

Размещено на Allbest.ru