Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

В современной России с новой силой звучат слова милосердие, человеколюбие, гуманность. Вспоминаются и восстанавливаются понятия и термины, раскрывающие содержание социальной помощи, разнообразие форм и методов социальной практики, использовавшихся государством, организациями и частными лицами в дореволюционный период.

Растущий интерес к истории благотворительности, меценатства, как и к социальной истории отечества вообще, дает основание обратиться к ним и осмыслить их сегодня, в условиях формирования и проверки временем при нынешнем системном кризисе новых концепций социальной политики России, когда в обществе утверждается новое социальное мышление и сознание.

Актуальность исследования заключается и в необходимости тематизации таких проблем как осмысление понятия благотворительность, как социальный феномен; законодательная база деятельности благотворительных организаций; возрождение благотворительности в современной России.

Благотворительность как форма помощи является ответом на непосредственные запросы жизни. В прошлом нет ни одной исторической эпохи, которая в той или иной мере не была знакома с бедностью, как недостатком средств существования, и нищетой, как полным отсутствием последних.

Основой благотворительности является самый элементарный непосредственный и добровольный акт помощи, который оказывают неимущим частные лица и общество. Современный отечественный исследователь М.В.Фирсов выделяет благотворительность как стадию исторического развития процессов помощи и взаимопомощи, характерную не только для отечественной, но и мировой практики.

Во Франции с ХI по ХVII в. деятельность по оказанию помощи определяется как «charite» - «благотворительность». С ХVIII по ХХ в. как «assistance» - «содействие», аналогичное значению «призрение». В первой половине ХХ в. происходит изменение понятия на «aide» - помощь, поддержка. И наконец, с середины 1950-х годов, как и во многих странах Западной Европы, данная деятельность получает унифицированное название «социальная работа».

Но благотворительность - это не только исторический феномен. Она существует и на современном этапе жизни общества и соседствует с такими формами помощи, как социальное обеспечение и социальная работа.

Специфика российской благотворительности в том, что она носит прерванный характер. В процессе становления советской власти и формирования системы социального обеспечения (1917 -1991 гг.) понятие благотворительность было исключено из обихода как пережиток буржуазного строя.

В современных условиях само понятие благотворительности как бы заново переосмысляется через устойчивые языковые формы: благотворительные мероприятия, благотворительные акции, благотворительные организации. Знание всего комплекса причин образования благотворительных фондов, механизмов взаимодействия частного и общественного секторов экономики позволит государству создать систему экономических и неэкономических стимулов. Которые будут способствовать интенсивному возрождению частной и общественной благотворительности и создадут, таким образом, условия для подъема экономики.

Благотворительность - сложное, многогранное явление. Изучение и осмысление феномена благотворительности находится на стыке нескольких наук: философии, этики, социологии, истории, социальной работы, менеджмента.

Разработкой этой темы широко занимались исследователи в конце ХIХ - начале ХХ вв. В настоящее время дореволюционные издания переиздаются и представляют большой исследовательский интерес. В работах авторы пытались осмыслить огромный путь, пройденный российской благотворительностью за Х веков, вывести закономерности развития явления. Так, в работе «Об общественном призрении» А. Стогом в 1818г. впервые рассматриваются стадии развития национальной системы поддержки и защиты нуждающихся, как проявление одной формы - общественного призрения, которая развивается в рамках российского законодательства. Е.Д. Максимов в «Историко-статистическом очерке благотворительности и общественного призрения в России» определил, что «общественное призрение» - это явление и понятие, исторически обусловленное. Он внес значительный вклад в его теоретическое осмысление и в непосредственную организацию и претворение в практику социальной жизни общества. В. И. Герье выводит стадии общественной поддержки из форм помощи: милостыни, благотворительных учреждений и попечительства, и этим способствует мультикультурному осмыслению феноменологии данного процесса. Герье В.И. Призрение общественное/ Энциклопедический словарь / Брокгауз Ф.А., Эфрон И.А. Т. ХХУ. Кн. 49 - Спб.,1898 - 720 с.

Таким образом, историография отечественной системы помощи в Х1Хв. развивается путем экстраполяции идей и подходов исторической науки: с периодизацией, точной хронологией и исторической событийностью. Также намечаются тенденции к выяснению научной исторической логики на основе динамики процесса помощи в национальном и общемировом аспекте.

К истории благотворительности обращались такие известные ученые, как В.О. Ключевский. Он затрагивал это явление в своих обобщающих трудах, а также в специальном исследовании «Добрые люди Древней Руси», посвященном допетровской эпохе.

Тенденция рассмотрения благотворительности как феномена с точки зрения истории прослеживается в настоящее время и в рамках науки социальная работа. Так, Е. И. Холостова в работе «Генезис социальной работы в России», Л.В. Бадя, В.Н. Егошина, Н.В. Елфимова «Исторический опыт социальной работы в России», М.В. Фирсов «Методологические проблемы историографии социальной работы» исследуют процесс становления и развития национальной системы помощи и взаимопомощи. Выделяют основные этапы в развитии церковной, государственной, общественной и частной благотворительности в России с древнейших времен до наших дней. Анализируют концепции и формы социальной работы на разных исторических этапах. Сравнение периодизаций процесса помощи затрудняет отсутствие единого категориального аппарата.

Источниковую базу исследования составляют нормативно-правовые акты, регламентирующие благотворительную деятельность в Российской Федерации на современном этапе, анализируются периодика и публицистика. Формирование законодательных основ благотворительности, начавшееся в 1990-х годах, ознаменовалась принятием в 1995 г. Федерального Закона, определившим понятие и формы благотворительности.

В качестве источников использовались публикации в общественно-политической прессе. Однако, в основном, они носят несистемный характер. Чаще всего интерес к данной теме является лишь рекламным средством какой-либо компании, которая стремится такой деятельностью привлечь к себе внимание аудитории. Обращающиеся к этой тематике сотрудники общественно - политической прессы зачастую довольно слабо ориентируются в предмете, что приводит к поверхностному анализу современного состояния проблемы и ее исторического развития.

Определенный интерес представляют специализированные периодические издания, выпускаемые благотворительными и иными некоммерческими организациями, входящими в так называемый «третий сектор». Это журналы «Деньги и благотворительность», «R.A.R.-инфо», «Вестник Российского Фонда Милосердия», «На дне», «Вестник благотворительности». В них публикуются материалы, посвященные проблемам социальной сферы, правам граждан. Отражается информация об организациях, занимающихся благотворительностью, меценатством, спонсорством, социальными и гражданскими инициативами. Религиозный бюллетень «Самарянин» полностью посвящен деятельности благотворительной католической организации «Каритас».

В отличие от массовой общественно-политической, специализированная пресса имеет конкретную аудиторию и способствует не просто глубинному анализу проблем, но и распространению позитивного опыта их решения. Однако из-за довольно слабой финансовой и технической базы такая пресса зачастую имеет довольно малые тиражи и не всегда высокий уровень профессионализма. Приятным исключением является журнал «Вестник благотворительности». Здесь можно найти информацию о благотворительных фондах, организациях, как на общероссийском, так и на региональном уровнях, а также проводимые ими акции. Практически в каждом номере присутствует анализ российского дореволюционного опыта, опыта других стран, осуществляется правовой ликбез, обучение маркетингу и управлению некоммерческих организаций.

В связи с тем, что в России начали работу международные благотворительные организации, активно переводятся уже готовые рекомендации по организации благотворительной деятельности, используются в качестве образца уставы, формы документов. Например, «Каритас России» выпустила справочник «Методы самоуправления», который можно рассматривать как учебное пособие по вопросам управления, разработки стратегий развития и финансирования, разрешения конфликтов, проведения собраний работе с кадрами. Таким образом, можно говорить о том, что тема благотворительности рассматривается в рамках менеджмента.

В историческом развитии общества благотворительность существовала в различных формах: церковной, государственной, частной, общественной. В последнее время в связи с возрождением христианских традиций, усилился интерес к деятельности церковных организаций. На протяжении веков в России православная вера была религией большинства подданных государства. Поэтому, в основном, работы, посвященные церковной благотворительности, изучают деятельность Православной церкви. Например, одна из последних публикаций в данной области - это работа А. Д. Пашенцева «Благотворительная деятельность русской Православной Церкви во второй половине Х1Х - начале ХХ веков».

Однако приоритет Православной Церкви не служил основой для дискриминации представителей иных вероисповеданий. Российская империя поддерживала собственную целостность и предохранялась от межрелигиозной смуты с помощью иерархической конфессиональной системы. Так Римско-Католическая, Евангелистическо - лютеранская, Армяно-григорианская Церкви относились к категории покровительственных религий, целостность которых поддерживалась законодательно.

В Ставропольском крае эти христианские конфессии появились еще в Х1Х в. Таким образом, в конце ХХ века, с возрождением роли церкви в жизни общества представляет интерес организация благотворительной деятельности на общественном уровне.

Таким образом, объектом исследования является благотворительность как социальный феномен.

Предмет исследования - тенденции развития благотворительности как социального феномена.

Цель исследования - нравственно-этические аспекты благотворительности и спонсорства, а также современная деятельность на примере Ставропольского края.

Данная цель обусловила следующие комплексные задачи:

1) теоретически осмыслить содержание феномена благотворительности с духовно-нравственных позиций;

2) показать значение благотворительности в процессе становления гражданского общества в России в конце ХХ - начале ХХI века;

3) изучить структуру, принципы организации и направления деятельности благотворительных общественных некоммерческих организаций на территории Ставропольского края.

Гипотеза: в современном обществе, взаимодействие государства, благотворительных организаций и частных лиц, благотворно влияет на развитие благотворительности в стране

Новизна данной работы определена малой изученностью государственной благотворительной деятельности на современном этапе развития общества, недостаточной исследовательской работой в области действия региональных благотворительных организаций, а также полным отсутствием осмысления деятельности благотворительной некоммерческой организации «Фонд Поддержки гражданских инициатив Северный Кавказ».

Данная работа может быть использована для расширения базы данных и систематизации информации об общественных объединениях на региональном уровне, как практический материал к курсам истории социальной работы, теории и методики социальной работы, а также спецкурса по теме благотворительность.

Глава 1. Теоретическое осмысление понятия благотворительности

1.1 Содержание понятия благотворительности

Общественное развитие вносит свои коррективы в содержание и трактовку понятия благотворительности. Оно исторически меняется, как изменяются масштабы и формы практики. Но всегда неизменным остается понимание того, что порою человека постигают такие бедствия и немощи, с которыми он не в состоянии справиться самостоятельно. Поэтому потребность в помощи будет оставаться всегда.

Благотворительность -- деятельность, посредством которой частные ресурсы добровольно распределяются их обладателями в целях содействия нуждающимся людям, решения общественных проблем, а также усовершенствования условий общественной жизни.

Под нуждающимися в данном случае понимаются не только живущие в нужде, но и люди (гражданские активисты, специалисты, лица творческих профессий, учащиеся) и общественные (т.е. некоммерческие и неполитические) организации, которые испытывают недостаток в дополнительных средствах для решения индивидуальных, профессиональных, культурных и гражданских задач. В качестве частных ресурсов могут выступать как финансовые и материальные средства, так способности и энергия людей.

В последние десятилетия, когда получили особенное развитие так называемые неправительственные организации, сложилось устойчивое представление о благотворительности не только как о денежных и имущественных пожертвованиях, но и как о безвозмездной (добровольной, «волонтерской»), общественной (т.е. некоммерческой и неполитической) деятельности в собственном смысле этого слова.

Благотворительность можно представить как оборотную сторону успешного бизнеса. Но одновременно она по своей природе противоположна

бизнесу. Бизнес стяжателен, сориентирован на извлечение прибыли, на накопление средств с целью их вложения и извлечения еще большей прибыли. Благотворительность или филантропия (греч. philia -- любовь, anthropos -- человек) бескорыстна, с ее помощью средства распределяются, прибыль расточается. Однако, кажущиеся противоположности предпринимательства и благотворительности снимаются тем, что в социальном плане они во многом представляют собой разные стороны одной медали. И не случайно практически во все времена филантропия, как и предпринимательство -- вызывала и жадный интерес, и скепсис, и подозрение, как безусловно нужное, но сплошь и рядом нечистое дело. С одной стороны, в благотворительности, несомненно, усматривалось большое благо и возможность помочь большому количеству неимущих. С другой -- в благотворительности видели источник социального и морального зла, «самообман нечистой совести».

Благотворительность как явление очень часто критикуют. Наиболее радикальной по негативизму является точка зрения, согласно которой благотворительность как таковая бессмысленна и безнравственна, поскольку она не исправляет, а только усугубляет положение бедных и обездоленных людей. Радикальные критики филантропии указывают на то, что благотворительность, организованная представителями высших классов, на деле может превратиться в разновидность бизнеса (порой весьма выгодного), может стать инструментом политического и идеологического влияния, а также средством организованного развлечения для богачей. Часто бывает, что организация филантропической деятельности стоит больших денег, чем те, которые идут на действительную помощь страждущим. При этом сами благотворительные мероприятия обставляются с такой помпезностью, что именно своей формой привлекают внимание.

Другие критики указывали на тесную зависимость между благотворительностью и властью. В частности, властью церкви, которая проповедует милосердие и настаивает на его пользе. Кто собирает милостыню, тот и распределяет ее и тем самым властвует.

О том, насколько существенна эта зависимость, можно судить по тому, что наиболее решительные в новой европейской истории революции, такие, как Великая французская и Октябрьская в России, рано или поздно накладывали запрет на благотворительную деятельность. Масштабы благотворительности резко ограничены в любом тоталитарном государстве. Запрещая благотворительность, государство стремится сконцентрировать в своих руках распределительные функции и увеличить тем самым собственную власть.

Справедливы ли и корректны ли подобного рода критические аргументы? То, что благотворительность может быть организована как развлечение, конечно, дурно, но значит ли это, что надо отказаться от благотворительности вообще, в том числе организованной как развлечение? Так же и то, что благотворительность используется с целью достижения власти, расширения влияния, хотя бы влияния на общественное мнение, еще не повод для того, чтобы осуждать благотворительность саму по себе и отказываться от нее.

Действительно, часто мотивом благотворительности и милосердия является желание заслужить похвалу современников, остаться в памяти потомков. «Гордость и тщеславие построили больше больниц, чем все добродетели вместе взятые».

К благотворительности нередко присоединяются и прагматические мотивы. Благодаря мудрости и рачительности законодателя, суммы, потраченные на благотворительность, не облагаются налогом. Если не ожидать, что благотворитель должен непременно представлять совершенный по добродетельности нравственный характер, то естественно будет признать: оттого, что социально положительное действие совершается по корыстным мотивам, социальная ценность самого действия и значимость благотворительности в целом нисколько не снижается.

Социальные критики благотворительности, и в частности марксисты, неоднократно указывали на то, что с помощью благотворительности имущие классы пытаются откупиться от эксплуатируемых ими трудящихся и снять остроту социальных антагонизмов. Благотворительность, в самом деле, направлена на ослабление социальных противоречий. Однако социальные (государственные и гражданские) институты и механизмы в любом обществе призваны «амортизировать» напряжения и конфликты. И благотворительность как общественный институт, а именно, институт социальной помощи, более или менее успешно выполняет эту социально компенсирующую роль. Если не предаваться утопическим мыслям об установления такого общественного порядка, при котором не будет нуждающихся, то нужно признать, что благотворительность (по крайней мере, не как способ улучшения общества, а как помощь конкретным людям) будет необходима всегда.

Негативистская критика филантропии, в частности марксизм, указывает на неискренность, лицемерие, двойственность филантропической деятельности. При этом не принимается во внимание, что приписываемая благотворительности двойственность не существенна для нее. Так, благотворительность, в чем бы она ни заключалась, может использоваться для камуфляжа частных интересов организаторов благотворительной акции. Но благотворительность сама по себе, например, оказание помощи больным и неимущим или поддержка молодых дарований, и камуфляж партикулярных и корпоративных интересов -- явления, по природе своей различные. Своекорыстие не становится возвышеннее от того, что оказывается прикрытым филантропией. Но и филантропия сама по себе возникает отнюдь не вследствие своекорыстия и не перестает быть филантропией, т.е. человеколюбием, по изначальным своим мотивам.

1.2 Социальные основы благотворительности

Благотворительность является деятельностью, посредством которой частные ресурсы добровольно распределяются их обладателями в целях содействия нуждающимся людям, решения общественных проблем, а также улучшения общественной жизни. Можно выделить следующие условия, при которых возможна данная деятельность:

Во-первых, существуют нуждающиеся люди, которым необходима помощь. Наряду с ними имеются общественные проблемы, которые необходимо начать разрешать.

Во-вторых, в обществе есть люди, которые обладают частными ресурсами, и возможностью их свободно распределять;

В-третьих, у этих людей присутствуют частные ресурсы и желание добровольно помочь другим людям своими ресурсами.

Мы считаем, что только при наличии этих трех условий можно говорить о благотворительности как явлении. Основой благотворительности является помощь и взаимопомощь, которые издревле присущи человечеству. Рассмотрим взаимоотношение между благотворительностью и взаимопомощью.

М.В. Фирсов выделяет следующие этапы помощи и взаимопомощи в России: Фирсов М.В. Введение в теоретические основы социальной работы. - М.: Сварогъ НВФ СПТ,2013. - 224 с.

1) Архаический период. Родоплеменные и общинные формы помощи и взаимопомощи у славян до Х век.

2) Период княжеской и церковно-монастырской поддержки с Х по ХШ века.

3) Период церковно-государственной помощи с Х1У в. по вторую половину ХУП в.

4) Период государственного призрения со второй половины ХУП в. по вторую половину Х1Х в.

5) Период общественного и частного призрения с конца Х1Х в. до начала ХХ в..

6) Период государственного обеспечения с 1917 года по 1991 год

7) Период социальной работы с начала 90-х гг. по настоящее время.

Очевидно, истоки благотворительности надо искать на начальном этапе, в отношениях взаимопомощи и помощи по отношению к наиболее слабым и беззащитным, временно-нетрудоспособным членам общины. На каких принципах они строились?

Реконструировать архаическую парадигму помощи достаточно сложно. Анализ элементов структуры помощи возможно осуществить лишь по письменным источникам и этнографическим материалам (обряды, традиции, поверья, устные предания), а также при наблюдении за жизнью и бытом племен и народностей, которые и сегодня живут на стадии первобытно-общинного строя. Однако этих данных недостаточно, и они не отражают все возможно существовавшие связи и отношения. Тем не менее, путем сравнительно-описательного метода можно сделать вывод: архаическая парадигма помощи пронизана языческим миросозерцанием, мироощущением и миросуществованием, что проявлялось в способах помощи в древнейших человеческих общностях.

Для языческого миросозерцания и мироощущения были и остаются характерными пантеистические настроения. Человек не ощущает себя в обособленности и единичности, он не часть, а некое единство, заключающее в себе космическое пространство, одновременно являющееся его продолжением. Человек не противопоставляет себя природе и роду, а растворяется в них, становясь таким же целым, как они. Эта целостность - принадлежность достигается общинным существованием, обрядовой и трудовой деятельностью, которые органично вплетаются в контекст природы и космоса.

К общинно-родовым формам помощи и защиты в Древней Руси можно отнести общинную тризну, общинную милостыню, «справу», подаяние натуральными продуктами. Они выполняли функцию мирного перераспределения имущества и натуральных продуктов, выступали механизмом экономического равновесия, совместного потребления в условиях социального и экономического неравенства. Сюда можно также отнести круговую поруку, «вервь», которая была и древней формой гражданского права, и системой взаимоподдержки общинников.

По нашему мнению, подобные отношения родовой солидарности не могут быть отнесены к благотворительности в сегодняшнем понимании. При родовом строе человек не мог свободно распоряжаться своими частными ресурсами, не был волен выбирать, помогать ему соплеменнику или нет. Существовала стройная система ритуалов и предписаний на все случаи жизни, и за несоблюдение этих жестких правил он автоматически исключался из общины, что было равносильно смерти. «В условиях первобытнообщинного строя индивид в его следовании обычаям, традициям, ритуальным предписаниям, табуативным запретам отвечал перед социальными структурами (родоплеменными), которые выступали в качестве реальных инстанций, вменяющих ответственность за поведение. Поэтому она имела вполне конкретный характер как ответственность пред определенными коллективами людей».

Благотворительность предполагает добровольность, свободу распоряжаться собственными частными ресурсами и ненаказуемость за не соблюдение принципов гуманности и солидарности. Архаичное распределение излишков продуктов между соплеменниками еще не было свидетельством доброй воли человека. В ту эпоху человек еще не мыслил себя в качестве личности, он был индивидом, тесно связанным со своим родом и племенем. Личная неповторимость каждого еще не осознавалась. Экономические отношения также строились по принципу бартера, дарения и натурального обмена. Однако по мере углубления разделения труда и развития товарно-денежных отношений происходила социальная дифференциация общества, образованию враждебных друг другу классов и групп, отношения между которыми строились уже не на принципах родовой солидарности, а на насилии и эксплуатации чужого труда.

Благотворительность является одним из видов общественной жизни и тесно связана с основополагающими принципами общества и его происхождением.

Согласно марксистской точке зрения, все основные общественные институты - государство, религиозные организации, общественные классы и группы, культура, наука, системы здравоохранения и образования, обязаны своим существованием господствующему способу производства. «Способ производства надо рассматривать не только с той стороны, что он является производством физического существования индивидов. В еще большей степени - это определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни».

Характерной особенностью всех видов производства, начиная с разложения первобытно-общинного строя, является разделение труда, товарно-денежные отношения и отчуждение людей друг от друга. В результате, с одной стороны, мы наблюдаем постоянный рост материального производства, материальных и духовных благ, несомненный прогресс человека в науке и культуре. С другой стороны, кровно - родственные узы человека - отношение к родителям, близким и дальним родственникам, его семейные привязанности - отношение к жене. Детям, внукам, его душевно-духовные связи - отношение к друзьям, к своему поколению, к современникам вообще, наконец, его традиционно-культурные зависимости - отношение к более отдаленным предкам и потомкам, - все это утрачивает для него свое живое содержание: формализуется, принимает форму чего-то необязательного, если не чуждого и враждебного.

К.Маркс называет этот процесс отчуждением, «в котором от людей как членов тех или иных классов и общественных групп отделяются результаты их деятельности, она сама, а также те способности и силы, которые эту деятельность сделали возможной и реализовали. Продукты этого отделения приобретают относительную самостоятельность, выходят из-под контроля их создателей и обретают затем господство над породившими их человеческими силами».

1.2.1 Этические основы благотворительности

Благотворительность становится возможной лишь при наличии личной свободы и частной собственности. По мере разложения родовой общины и процесса выделения частных собственников, кризиса традиционных форм взаимопомощи исчезала обязательность помощи бедным соотечественникам. Одной из попыток преодолеть отчуждение и было целенаправленное воспитание граждан в духе человеколюбия и гуманности.

Мораль, право и нравственность в эпоху первобытно-общинного строя не разделялись. Поведение каждого члена общины можно было назвать глубоко моральным, но не свободным.

Как это ни странно, но глубоко моральное поведение становится возможным благодаря отчуждению людей друг от друга, когда каждый человек может позволить себе не соглашаться с любым количеством людей и при этом не быть исключенным из общества. Это становится возможным благодаря существованию классов с их подчас противоположной моралью и поведенческими установками, а также разделению морали и права. Аморальное поведение часто не преследуется в уголовном порядке. Моральные требования, хотя реально и формулируются представителями определенных социальных слоев, классов, “предъявляются” для исполнения как бы от имени всего человечества, выступающего в форме идеализации, и долженствовательно предписываются всем ныне живущим и всем могущим когда-либо существовать людям. Инстанция, вменяющая ответственность за соблюдение моральных требований, - все, идеально, в представлении индивида, существующее человечество. Объект, “адресат” вменения - опять-таки все люди, каждый из них.

Поскольку в вопросе о нравственной позиции моральный субъект вправе разойтись со сколь угодно большим коллективом, высшую меру моральной ответственности он несет перед тем человечеством, идеально существующим, где, все и каждый следуют морально должному.

Практически, он несет ответственность перед самим собой как существом, утверждающим норму поведения, которой в идеале должен следовать каждый. В самом деле нельзя практическим образом отвечать перед всем человечеством, да к тому же существующим в форме идеализации. Человек как носитель поведенческого несовершенства несет ответственность перед собою же, утверждая позиции морально должного.

Все это не означает оправдания морального произвола индивида, его права на полный моральный субъективизм. Личность как некоторое “сущее” отвечает за поведение перед внутренним нравственным “я”, которое тем не менее не есть нечто произвольно сконструированное самим индивидом и сообразующееся с его поведенческими “удобствами”. Скорее оно есть свое-образный личностный конденсат морально формирующих общественных воздействий. Содержание предписаний нравственного “я” в последнем счете социально-исторически обусловлено, задано. Но во внутриличностном измерении нравственная ответственность принимает форму ответственности перед требованиями собственного морального “я”, перед требованиями совести.

Поскольку нас интересует такое предписание морали, как моральный долг помогать бедным и немощным, то следует вспомнить, что в этике благо-творительность считается одним из проявлений милосердия, то есть сострадательного, доброжелательного, заботливого, любовного отношение к другому человеку.

Милосердие - сострадательная и деятельная любовь, выражающаяся в готовности помогать каждому нуждающемуся и распространяющаяся на всех людей, а в пределе - на все живое. В понятии «милосердие» соединяются два аспекта - духовно-эмоциональный (переживание чужой боли как своей) и конкретно-практический (порыв к реальной помощи). Истоки милосердия как нравственного принципа лежат в архаической родовой солидарности, строго обязывавшей ценой любых жертв вызволять из беды родича, но исключавшей «чужих». Недаром в английском языке слова «род» и «добрый» (kind) - однокорневые синонимы: кто моего рода, уже добр ко мне, вне рода же ожидать доброты не приходится. Правда, родовая солидарность могла частично распространяться и на тех, кто находится вне круга «своих», но как-то с ним связан (обязанности восточных народов к гостю, предписанное в Ветхом Завете отношение к несвободным лицам и «пришельцам» и т.д.). Однако ни эта древняя мораль регламентированных обычаев, обязанностей по отношению к жестко ограниченным категориям лиц (например, в античном мире) представление о похвальности соблюдения меры в расправе над побежденным врагом - еще не милосердие в собственном смысле слова.

О милосердии и благотворительности в сегодняшнем понимании можно говорить лишь тогда, когда все барьеры между «своими» и «чужими», если не в повседневной практике, то в идее и в отдельных героических моральных актах преодолены, и чужое сострадание перестает быть лишь предметом снисхождения. С проповедью такого понимания милосердия впервые выступили мировые религии, вышедшие за пределы этноцентрического мышления, буддизм и христианство.

Буддизм понимает жизнь вообще как страдание, а потому сострадание толкует как универсальный принцип отношения ко всему живому. Идеал буддизма - отшельник, который отдает себя самого на съедение, чтобы накормить голодного льва.

Христианство вносит специфическую мотивацию милосердия - личную любовь ко Христу, который как бы становится на место перед каждым нуждающегося в милосердии. Перед каждым верующим открывается возможность - оказать акт своего милосердия Господу (или отказать в этом акте). Греческий христианский мыслитель Иоанн Златоуст (ум. 407) говорит, что милосердие удивительнее чудотворства: совершая своей молитвой чудо, человек получает дар от Бога, что обычно, в акте же милосердия человек имеет возможность быть дающим по отношению к Богу, что невероятно.

Как этическое понятие в европейской культуре милосердие восходит к Пятикнижию, в котором древнееврейское слово "hesed", (т.е. "любящая доброта") выражало принцип отношения Бога к людям, а также то, что Он ждал от людей в их отношении друг к другу: доверительность и верность. В добиблейской греческой литературе соответствующее "hesed" слово "eleos" обозначало чувство, которое возникало при виде незаслуженных страданий. У Аристотеля это чувство противоположное гневу: сочувствие, жалость, сострадание. Вместе с тем аристотелевское определение дружбы (точнее, определение дружеской любви "philein") частично пересекаются по смыслу с христианским пониманием милосердия как "caritas", которое означает также благотворительность. В греческом тексте Нового Завета милосердие передается главным образом словом "agape", одним из четырех греческих слов, обозначавших любовь; в христианстве "agape" приобретает узкий смысл милосердной любви.

Милосердие предполагает некую способность, усилие воли, дар души. Оно осуществляется в дарении, т.е. в отдавании. Именно потому, что милосердие есть преодоление - себя как самости, своего стремления к покою и себя как обладателя благ, своего стремления к сбережению, своей жадности, - милосердие непросто, оно представляет собой трудную личную задачу.

Атеистически настроенный человек может выставить аргумент, что милосердие, традиционно освященное Божеской заповедью, невозможно при убеждении, что Бога нет. В продолжение тезиса он может добавить, что и для верующего человека милосердная любовь, как правило, неискренна, поскольку это не любовь вовсе, а наложенная на себя в порядке самоотречения обязанность. Но и верующий человек может испытывать серьезные затруднения в любви - из-за ощущения недостатка веры. Милосердие - деятельно. И поэтому для того, чтобы начать быть милосердным, не надо ожидать каких-то особенных внутренних состояний. Достаточно начать делать то, что можешь. Так что возможность милосердной любви - не в воззрениях, не в вере, не во внутреннем настрое, а в практическом действии, и без надежды на скорый успех; поскольку деятельная любовь требует, по словам Достоевского, "работы и выдержки", а то и "целой науки". Последовательное милосердие предполагает не только самоотверженность и не просто доброжелательность, но и понимание другого человека, сострадание ему, а в совершенном своем выражении - деятельное участие в жизни другого. Отсюда следует, что милосердие опосредовано служением. И этим оно возвышается над подаянием, услугой, помощью. Не материальность милосердия особенно выражается в том, что и мысленное искреннее пожелание добра, выражение сердечного попечения иной раз может быть благодеянием не меньшим, чем действие (физическое), которое принято считать добрым поступком. Заповедь, милосердия трудна и потому, что ее исполнение требует определенных внутренних условий. Одним из таких условий является, как уже говорилось, изменение себя через противодействие себе.

И. Кант говорил: "Когда говорят: полюби своего ближнего, как самого себя, то это не значит, что ты должен непосредственно (сначала) любить и посредством этой любви (потом) сделать ему добро, а наоборот - делай своим ближним добро, и это благодеяние пробудит в тебе человеколюбие (как навык склонности к благодеянию вообще)".

Таким образом, в вопросе о разграничении понятий милосердия и благотворительности, мы соглашаемся с мнением В.Н. Ярской, которая считает, что милосердие обозначает сущностью возможность, интенцию к сочувствию и готовность к оказанию материальной помощи, поддержки, а благотворительность выступает производным понятием, фиксирующим социальное действие по реализации определенных общественных или частных усилий этой помощи, поддержки.

Еще одним трудным вопросом милосердия является вопрос о человеческой способности к состраданию, сопереживанию, сочувствию.

Иными словами, не следует ли способность действовать в порыве сострадания, сочувствия отнести к ранним, первичным формам проявления нравственности?

Существенным признаком морального поведения сравнительно с действиями, основанными на сострадании, является его вменяемость. Сострадательное поведение не вменяемо. С позиций морали можно вменить индивиду, в каких-либо обстоятельствах не переживающего уместного здесь сострадания, поступить так, как в таких же или схожих обстоятельствах поступает без применения моральных санкций побуждаемый состраданием субъект. Но само переживание сострадания не может быть вменено.

Государство нередко пыталось вменить человеколюбие и благотворительность в юридическом порядке. Вменить подобное поведение юридически можно лишь путем насилия, при этом благотворительность перестает быть добровольной деятельностью и становится обязанностью, разновидностью подати или налога.

Благотворительность считалась одним из первых добродетельных качеств человека уже в древнеегипетском обществе и в законодательных системах хеттских царей. В кодексе Хаммурапи содержатся оригинальные свидетельства, раскрывающие такой социальный феномен помощи того времени, как благотворительность, касающаяся не только богатых и знатных людей. Древневавилонский царь Хаммурапи издал законы (1750 г. до н.э.), целью которых было регламентировать жизнь царства. Характерно, что уже тогда были законы, обязывающие соотечественников в дни тяжелых испытаний помогать друг другу. Появление аналогичного социального явления в Европе на уровне законодательства отмечено лишь в XIV столетии.

Таким образом, социальная жизнь воспроизводит различие, обособленность и противоположность интересов индивидов как членов сообществ. Благотворительность является одним из способов, с помощью которого милосердие пытается преодолеть по существу обособленность и соединить интересы индивидов. Эта задача трудна, если не сказать невозможна. Существующий порядок вещей, и различные виды отчуждения постоянно разделяют и обособляют людей, а попытки с помощью государственного аппарата вменить добровольную деятельность по помощи малоимущим в обязательную деятельность свидетельствуют о кризисе традиционных механизмов «реципрокации» и «редистрибуции» и социальном неравенстве людей.

1.3 Эффективность благотворительной деятельности

Требованием милосердия предписывается оказание заботы и помощи каждому нуждающемуся, тем более просящему о помощи. Не отказать в просьбе о воспомоществовании, подать милостыню -- есть всего лишь учтивость, проявление человеческой взаимопомощи. Благотворительность же, воплощая милосердие в действии, представляет собой другое явление.

Рассуждая о счастье и независимости человека в счастье, Сенека специально оговаривал, что мудрец не станет отказываться от богатства, если оно зарабатывается или обретается праведным образом. Не откажется еще и потому, чтобы иметь возможность дарить -- благотворительствовать. Но он не будет одаривать всякого: «Он будет дарить хорошим людям или тем, которых сможет сделать таковыми. Он будет дарить с величайшей осмотрительностью, выбирая наиболее достойных, так как он помнит о необходимости отдавать себе отчет как в расходах, так и в доходах. Он будет дарить по вполне уважительным соображениям, потому что неудачный дар принадлежит к числу постыдных потерь. Его карман будет доступен, но не дыряв; из него много выйдет, но ничего не выпадет».

Сенекой, по сути дела, первым была поставлена проблема критериев «отбора кандидатов» для помощи. Он отошел от сугубо моральной, нормативно-универсальной точки зрения, согласно которой помогать, конечно, нужно всем. Он поставил вопрос в прагматическом ключе: если всем все равно не хватит, тогда -- кому?

Особенно актуальной проблема эффективности социальной помощи и распределения благотворительных средств стала в новое и новейшее время. Процессы индустриализации и модернизации приводили к появлению массы обездоленных и невозможности обеспечения помощи им традиционными методами (типа милостыни или прямой передачи материальных ресурсов). Благотворительность перестала носить индивидуальный -- от лица к лицу -- характер, встал вопрос о социальных последствиях, социально-экономических составляющих и, в конечном счете, о справедливости благотворительной деятельности.

В благотворительности своеобразным образом проявляется милосердие. Благотворительность в той мере, в какой она становится фактором общественных процессов и отношений, должна проверяться на соответствие справедливости, т.е. принципу, который, в частности, регулирует баланс отданного и полученного. Трезвый прагматический расчет потребовал внести коррективы в практику благотворительности: благотворительные акции не должны нарушать равновесие обмена, снижать ценность распределяемого блага и способствовать безделью обездоленных.

Посредством благотворительной деятельности, во-первых, осуществляется право любого нуждающегося на помощь. Но, во-вторых, благотворительностью провоцируется появление надежды на помощь и формирование привычки получать помощь. Известная конфуцианская мудрость гласит, что лучше подарить голодному сеть и научить ловить рыбу, чем все время кормить его рыбой, спасая от голода. Тем самым будет удовлетворено право каждого человека на помощь, а одновременно будет дана каждому надежда на решение его проблем собственными силами.

Благотворительность, конечно, необходима нуждающимся. Вместе с тем она должна способствовать тому, чтобы число людей, нуждающихся в посторонней помощи, сокращалось. Однако именно благотворительность, организованная как профессиональная и широкомасштабная деятельность, порождает слои населения, которые обречены на иждивенчество, которые не способны, не умеют и не желают себе помочь. Поставленная на поток благотворительность обусловливает появление групп людей, которые живут за счет того, что организуют помощь бедным. Неявная заинтересованность в сохранении бедности и бедных оказывается составной частью их профессиональной мотивации. Такая общественная помощь, решая одни текущие проблемы, порождает другие, более серьезные: живущие за счет помощи в любом случае оказываются униженными, чувство зависимости порождает раздражение, становится источником дополнительного социального напряжения.

С особой остротой эта проблема встала во второй половине нашего столетия в так называемых обществах благосостояния, развернувших широкие программы социального обеспечения. Экономически развитые страны столкнулись с фактом появления массового и самовоспроизводящегося слоя иждивенцев, живущих только на пособие по бедности и ни на что другое не способных, как на получение социальной помощи.

С общесоциологической точки зрения, посредством благотворительности решаются две важные социальные функции: во-первых, функция сохранения и воспроизводства общества и, во-вторых, функция развития общества, к которой относится поддержка социально перспективных инициатив и начинаний, даже частичное осуществление которых оказывается невозможным из-за отсутствия средств.

В этой второй функции благотворительность должна иметь четкие критерии и иметь единственной целью поощрение людей в их начинаниях, а не потворствование им в их иждивенчестве. Проблема, строго говоря, заключается в том, чтобы предоставление максимальной необходимой помощи в минимальной степени поощряло людей к тому, чтобы они особенно на нее полагались. В таком виде эту проблему сформулировал Дж. С. Милль. Ее теоретическое осмысление может способствовать определению критериев принятия филантропических решений, с одной стороны, и оценке эффективности филантропических действий -- с другой.

Очевидно, что помощь не всегда развращает. Помощь может стимулировать инициативу, активность, изобретательность. Но для этого, за исключением случаев, когда необходимо обеспечить удовлетворение элементарных потребностей людей, сама помощь должна строиться таким образом, чтобы именно тонизировать, а не расслаблять нуждающегося, чтобы внешняя помощь не заменяла необходимости самопомощи. В этом должен состоять главный критерий любых благотворительных программ. Дж. С. Миллем было сформулировано своеобразное «прагматическое правило» благотворительности: «Если помощь предоставляется таким образом, что положение лица, получающего ее, оказывается не хуже положения человека, обходившегося без таковой, и если к тому же на эту помощь могли заранее рассчитывать, то она вредна; но если, будучи доступной для каждого, эта помощь побуждает человека по возможности обходиться без нее, то она в большинстве случаев полезна».

Благотворительность, безусловно, должна спасать от голода и нищеты. Но благотворительность теряет всякий смысл, если подрывает индивидуальное трудолюбие и способность человека к самообеспечению.

Переосмысление роли благотворительности в жизни общества подготовило интеллектуальную почву для смены принципиальных и прагматических приоритетов благотворительности, для изменения взгляда на благотворительность как элемент и фактор общественной жизни.

В сознании современного общества происходит радикальный перелом. Благотворительность все менее рассматривается как способ раздачи благ бедным; ее задача усматривается в улучшении состояния общества в целом. В частности, признается, что благотворительность призвана обеспечивать людей не предметами потребления, а средствами, с помощью которых они могут сами себе помочь; помощь, таким образом, совершенно определенно усматривается в том, чтобы нуждающиеся перестали быть зависимыми и смогли стать ответственными за свою жизнь. Но для этого сама благотворительность как целенаправленная деятельность должна была стать иной: просвещенной, научной, технологичной, контролируемой.

В отличие от старой филантропии, несшей в себе дух патернализма, новая филантропия должна стать деятельностью, имеющей в виду планомерное развитие общества и широкомасштабное улучшение жизни людей. Методология нового подхода к благотворительной помощи заимствована из социальной инженерии. Она заключается в формулировке проблемы в терминах объективно фиксируемых критериев; определении поддающихся контролю целей и подборе средств по реализации этих целей и достижению конструктивных практических результатов.

Примечателен в этом плане опыт известного промышленника и впоследствии одного из крупнейших в XX в. филантропов Дж. Форда. В духе своего времени он исходил из принципа, что действительная помощь нуждающимся заключается в том, чтобы предоставить им самим возможность зарабатывать себе на жизнь. Как и Сенека, Форд выступал не против благотворительности, а против расточительности: расточительно, оказывая организованную помощь, занимать физически и психически здоровыми работниками рабочие места, на которых можно использовать частичный и неквалифицированный труд.

Примером частного решения проблем в Детройте, где находились заводы Форда, была организация на коммерческой основе бесплатной специальной профессиональной школы для детей рабочих и рабочей молодежи. Форд практически взялся реализовать совет, предложенный Конфуцием, - учить ловить рыбу, а не раздавать ее.

Но проблема не так проста. Как быть с организацией работ, например, в условиях экономического спада и роста безработицы. Стоит ли в таких условиях вкладывать благотворительно собранные деньги в обучение и создание рабочих мест, когда денег, как всегда, очень мало (скажем, хватает только на организацию краткого курса обучения, но не на предоставление работы по профессии), и надо выбирать между оказанием конкретной помощи конкретно нуждающемуся человеку и созданием условий для того, чтобы нуждающийся сегодня не нуждался завтра. Понятно, что первое требует несоизмеримо меньших материальных и организационных средств, чем второе.

Однако поворот в деле благотворительности не следует трактовать односторонне: отказаться от раздачи не обеспеченных трудом благ и организовать обучение и переквалификацию нуждающегося населения. Сама проблема организованного оказания помощи неоднородна по своим задачам. Вопрос не стоит таким образом, что надо перестать раздавать продукты и деньги и начать раздавать знания и умения. Кому-то не хватает денег, чтобы организовать выставку тропических бабочек, а кто-то не знает, чем накормить своего ребенка. Стало быть, формы помощи должны быть различными как в плане объекта (кому помогают) и предмета (чем помогают) помощи, так и в плане социальных функций самой помощи (какие задачи решаются благотворительной помощью).

Сегодня развитые индустриальные общества могут позволить себе содержание больших масс малообеспеченных людей. Современные благотворительные проекты предусматривают не только поддержание достаточного жизненного уровня неимущих, но в широком масштабе -- финансирование различных научных, образовательных, социально-культурных, экологических и т.п. программ. Однако нереалистично было бы полагать, что с их помощью действительно можно разрешить социальные противоречия даже в развитых обществах «золотого миллиарда» человечества. Более того, благотворительность сама по себе -- и как система перераспределения благ, и как сфера специальной деятельности -- остается источником серьезных проблем социально-этического, нравственного порядка.

Этическая критика благотворительности производит сдвиг в рассуждении с прагматических вопросов на ценностные и нормативные и подводит тем самым к более специфическим и человекоориентированным темам. Этическое рассуждение о филантропии стремится выявить ее нравственный смысл с точки зрения заповеди любви. В ходе такого рассуждения проясняется и само человеколюбие.

В этой связи представляют интерес размышления Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского о благотворительности. По сути дела, исторически они относятся к тому же времени, когда в Западной Европе и в Америке происходит радикальное переосмысление социальной миссии благотворительности. В России в то время не было условий для прагматизации принципов и методов филантропии. Но осознание того, что принципы и методы филантропии должны отвечать нравственным критериям, несомненно, было.

Л.Н. Толстой всерьез задумался о проблемах благотворительности, когда решился на осуществление грандиозного благотворительного проекта, целью которого должно было стать избавление Москвы от нищеты. Переехав незадолго до этого в Москву, Толстой столкнулся с вопиющей нищетой городских низов и крайней безысходностью их положения. В ходе переписи населения 1882 года, по его мнению, можно было бы составить точное представление о жизни бедноты и размере необходимой помощи. Однако, он не встретил понимания ни среди попечителей филантропических организаций, ни у депутатов городской Думы, где он выступил со своим проектом. К началу переписи он располагал лишь теми средствами, которые смог выделить сам и которые получил от частных лиц. Он сам стал переписчиком в одном из бедных районов Москвы, где, в частности, располагался крупный ночлежный дом «Ржановская крепость».