Истоки российской социологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. концепция культурно-исторических типов н.я. данилевского

Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) - естествоиспытатель, философ, социолог. Его основным трудом в области общественно-политической и культурологической мысли считается книга «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому» (впервые опубликована в журнале «Заря» за 1869-1871 годы; отдельным изданием впервые вышла в 1871 г.). В этой книге автор сформулировал теорию культурно-исторических типов. Предшественниками Данилевского по циклической модели динамики культуры были Д. Вико, И.Г. Гердер, Р.Ю. Виппер, Г. Лампрехт, но никогда эта теория не отстаивалась с такой страстью, с привлечением злободневного политического материала, как у Данилевского.

Данилевский исходит из того что нельзя противопоставлять Запад как полюс прогресса Востоку как полюсу застоя. Просто в любой части света есть страны «очень способные, менее способные и вовсе неспособные к гражданскому развитию человеческих обществ».

Анализируя историю развития человечества, Данилевский приходит к выводу, что «человечество» не является «естественной системой».Так, деления на древнюю, среднюю и новую историю или события, одинаково важного для всего человечества, попросту не существует. Все исторические племена имели свою древнюю, свою среднюю и свою новую историю.

Так русский ученый приходит к понятию культурно-исторического типа, то есть «формы исторической жизни человечества, как формы растительного и животного мира, как формы языков., как проявление самого духа, стремящегося осуществить типы добра, истины и красоты» Культурно-исторический тип, по Данилевскому, эволюционирует от этнографического состояния к государственному и от него - к цивилизации. Ход истории выражается в смене вытесняющих друг друга культурно-исторических типов (Законы развития исторических типов культуры, по Данилевскому, см. в вопросе 5.1). Общечеловеческой цивилизации не существует.

Выделяются следующие культурно-исторические типы (или самобытные цивилизации): 1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) ново-семитический, или аравийский, 10) германо-романский, или европейский, 11) мексиканский, 12) перуанский.

Последние два погибли насильственной смертью и не успели завершить своего развития .Основы цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются цивилизации другого типа. Период роста культурно-исторического типа неопределен. Период же его цветения и плодоношения краток. Последний период исчерпывает раз и навсегда жизненные силы культурно-исторического типа. За такие биологизаторские аналогии, а также противопоставление локально-исторических типов культуры внешнему миру Данилевского много критиковали, в частности Вл. С. Соловьев, Н.И. Кареев и др.Данилевский выделяет четыре разряда культурной деятельности: а) религиозная, б) собственно культурная (научное и эстетическое творчество), в) политическая, г) общественно-экономическая.

Существуют одноосновные культурно-исторический типы (цивилизации) - например, еврейский тип развил религиозную деятельность, греческий -культурную, римский - политическую. Германо-романский культурный тип является двухосновным: развил научную и промышленную культуру, то есть деятельность собственно культурную и общественно-экономическую. Славянский культурно-исторический тип имеет все возможности для того, чтобы стать первым четырехосновным культурно-историческим типом.

Отсюда - те упования, с которыми связывает перспективы славянского мира и в особенности России Данилевский. Россия должна стать центром Всеславянского союза. Поэтому иногда труд «Россия и Европа» называют «катехизисом славянофильства».

Помимо положительных культурно-исторических типов Данилевский выделяет народы - «бичи Божьи», играющие отрицательную роль в истории, помогая испустить дух борющимся со смертью цивилизациям (например, такую отрицательную роль играли гунны, монголы, турки). Иногда и положительная, и отрицательная роль достается одному и тому же племени (германцы, аравитяне). Также существуют племена (например, финские), которым не свойственна ни положительная, ни отрицательная роль; они не достигают исторической индивидуальности и составляют лишь этнографический материал для культурно-исторических типов.

Таким образом «человечество», по Данилевскому, - это абстракция, пустое понятие (так, интерес человечества не осознаваем никем, кроме одного Бога); народ, конкретно-исторический тип культуры - конкретная и существенная действительность. Значение культурно-исторических типов состоит в томя. что каждый из них выражает идею человека по-своему. Всемирное господство одного культурно-исторического типа было бы губительно для прогрессивного хода истории. Культурно-исторический тип - высший предел интересов, которые отдельный человек может понимать сознательно; это последний предел, до которого простирается подчинение частных интересов высшим.

2. Географическое направление в российской социологии. Социологические представления Л.И. Мечникова

Одним из весьма распространенных направлений натурализма в российской социологии было географическое. Это обстоятельство имело ряд причин. Главной среди них было, по всей видимости, геополитическое положение России. Рассмотрим основные позиции географического направления, или географического детерминизма, как его часто называют в литературе, на примере творчества Льва Ильича Мечникова (1838--1888).

Он родился в Петербурге, в дворянской семье, детство провел в Харькове. Получил медицинское образование, характерное для его семьи (брат Л.И. Мечникова, И.И. Мечников был знаменитым врачом и биологом). Знал более 10 иностранных языков. Служил переводчиком, торговым агентом в странах Ближнего Востока, что позволило ему детально изучить их историю и использовать полученные материалы при написании главного труда жизни -- "Цивилизация и великие исторические реки" (опубликована после смерти автора сначала на французском языке, почти через 10 лет -- на русском).

Мечников много путешествовал, участвовал в революционной борьбе гарибальдийцев в Италии. В течение двух лет жил в Японии, где занимался организацией университета (в этой стране до сих пор о нем вспоминают с благодарностью). Последние годы жизни провел в Швейцарии, в Невшательской академии, где преподавал сравнительную географию и статистику. Помимо названной выше книги, для социологии представляют интерес еще две его работы: "Вопросы общественности и нравственности" (1879) и "Школа борьбы в социологии" (1884).

Для Мечникова социология была наукой, изучающей явления солидарности. Ее установление и развитие в обществе было основным критерием прогресса. Солидарность, по его мнению, выступала в различных формах кооперации в зависимости от того, была она добровольной или осуществлялась по принуждению. Отличие здесь имело место в связи с разной степенью свободы индивидов. Чем выше мера свободы, тем добровольней кооперация между людьми. Вместе с тем, добровольная кооперация обеспечивала более высокий уровень свободы человека.

Солидарность в обществе вытесняла борьбу за существование, характерную для живой природы. Солидарность рассматривалась Мечниковым в рамках теории эволюции и развития органического мира. Здесь он проводил определенные аналогии между солидарностью в обществе и солидарностью в живой природе.

Однако в целом российский ученый выступал против сведения социологических законов к законам природы и считал недопустимым основывать социологию на дарвиновском законе борьбы за существование -- точно так же, как немыслимо разрешить вопрос о солнечных пятнах на основании теоремы Пифагора. Использование биологических законов не дает возможности объяснить с их помощью социальные явления и процессы, равно как механические законы не позволяют понять особенности органического мира.

Мечников считается по праву создателем одной из наиболее оригинальных концепций географического детерминизма. Он стремился рассмотреть историю человечества в целом, а историю развития отдельных обществ -- сквозь призму влияния на них географической среды. Причем это влияние, по его мнению, имеет скорее опосредованный, чем непосредственный характер. Он не старался (как некоторые представители географического направления, например Г. Бокль или Ф. Ратцель) выявлять прямое воздействие географической среды на психологию и поведение человека. Смысл подхода Мечникова -- в показе этого влияния на социальную жизнь, в которой происходит формирование личности. Он считал, что "... различная физико-географическая среда оказывает влияние на судьбы народов, предоставляя некоторым из них верховенство над другими народами".

Среди многих факторов воздействия географической среды на эволюцию общества и его историческое развитие он выделял как наиболее значимый водный фактор, гидросферу. Все цивилизации в истории человечества возникали на берегу рек, морей и океанов. Они определяли развитие человеческой культуры, ее содержание и особенности. Мечников не пытался вывести черты человеческого характера из ландшафта, специфики водной среды и др. Но он доказывал, что эта среда приводит к необходимости солидарности между людьми, установления отношений кооперации, без чего ни одно общество не сумело бы выжить.

Жизнь вдоль рек (а затем на берегах морей и океанов) требовала от людей объединения их труда. Необходимо было возводить дамбы, рыть каналы, иначе люди столкнулись бы с большими проблемами. Реки, моря, океаны были кормильцами и врагами одновременно. Людям, а потом и странам нужно было объединять свои усилия, кооперироваться для использования всего положительного потенциала гидросферы и защищаться от действия стихийных факторов, с ней связанных.

Мечников выводит закон трех фазисов исторического развития. Первый связан с речной эпохой (четыре древнейших великих культуры -- египетская, ассиро-вавилонская, индийская и китайская -- возникли на берегах рек: Нил, Тигр, Евфрат, Инд, Ганг, Хуанхэ, Янцзы). Второй фазис связан с морской (или Средиземноморской) эпохой (финикийская, греческая, римская культуры возникли на морском побережье). Наконец, третий -- с океанической эпохой, являющей собой новое время. "Это разделение человеческой истории, -- пишет Мечников, -- представляющей в действительности единый процесс, вполне соответствует также и трем последовательным фазисам социальной эволюции и трем восходящим ступеням органической эволюции в природе".

В историю российской социологии Мечников вошел как ученый, попытавшийся на интересном и оригинальном материале связать развитие общества, его различных сфер (в первую очередь материальной) с воздействием на него географической (прежде всего гидрологической) среды. Несмотря на определенный натурализм и известную односторонность в трактовке социального процесса, выразившуюся в явном гипертрофировании роли одного его фактора, такой анализ позволил ему весьма своеобразно обосновать идею поступательности и эволюционности социального прогресса и выявить некоторые важные закономерности общественного развития.

сорокин плюралистический общесоциологический данилевский

3. Субъективная школа (Н.К. Михайловский, П.Л. Лавров)

Субъективная школа в социологии - теоретические взгляды на общественный процесс, в котором личность, а не группа или класс, является основной "единицей" общественной структуры и исторического развития. Основополагающие идеи этого направления были впервые сформулированы в знаменитых “Исторических письмах” П. Л. Лаврова. В центре внимания субъективной социологии стояли разработка учения об обществе в целом, выявление закономерностей и направленности его развития. Значительное внимание представители субъективной социологии уделяли разработке теории общественного прогресса. Лавров конструировал свою формулу прогресса: развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощении в общественных формах истины и справедливости - вот краткая формула, обнимающая, как мне кажется, всё, что можно считать прогрессом.

Сущность общественного развития, по Лаврову, состоит в переработке культуры, а именно: в переработке традиционных, склонных к застою общественных форм в цивилизацию, характеризующуюся гибкими, динамичными структурами и отношениями. Цивилизация истолковывается субъективными социологами как сознательное историческое движение. Это движение осуществляется, прежде всего, критической мыслью. Но поскольку мысль реально появляется только через действия личности, постольку, рассуждают они, главной движущей силой общественного развития выступают критически мыслящие личности, передовая интеллигенция.

Михайловский, конструируя субъективный метод, таким образом, отправлялся от исходного пункта, общего для обоих, - принципа социально-активной, преобразующе-созидательной деятельности личности. Михайловский выводил теорию, объясняющую причины активности личности из нравственного самосознания, хотя и не отрицал при этом огромного воздействия на неё социальной среды.

Смысл субъективного метода по Михайловскому: в естественных науках, прибегающих к объективным методам изучения стихийных материальных явлений, при строгом соблюдении приёмов сбора, описания, классификации и обобщения материала, возможно, получить общепризнанный истинный результат; в обществоведении в силу специфики изучаемых явлений (наличия в самих объектах сознательного и бессознательного элементов, объединяемого людьми в цели их поведения) требуются другие приёмы и методы, и результат получается более сложным. Эти приёмы и дают нам субъективный метод, который при сознательном и систематическом применении не просто вскрывает причины и необходимость исследуемого процесса, но и оценивает с точки зрения "желательности", "идеала".

Южаков выступает против словосочетания "субъективный метод", предложенного Лавровым и Михайловским, так как считал это обозначением некритичности. При этом он признавал важность соотнесения полученных результатов с нравственным идеалом, с оценкой с позиции "должного". Но никакого особенного метода он в этом не видел. Методы социологии носят объективный характер, но добытые с их помощью результаты должны получать нравственную оценку. На этом основании он заменил название "субъективная школа" на "этико-социологическая школа". Мораль - явление чисто социальное, которое является одновременно и условием, и результатом развития общества. Оценка относительной важности явлений на основании нравственного мировоззрения (идеала исследователя) и построение научной теории при помощи того же критерия - вот, по Южакову, отличительная черта, существенный признак субъективного метода.

Субъективная школа' в русской социологии, ее основные представители: П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский, Н.И. Кареев, С.Н. Южаков. Социологический субъективизм как методологический фундамент данного направления мысли. Учение о субъективном методе. Субъективный метод, его сущностные черты (исследовательские принципы как социально-нравственные идеалы). Отношение представителей субъективной школы к идейному наследию О. Конта. Теория 'сущего' и теория 'должного' в структуре социологического знания. Этико-критические мотивы в творчестве русских социологов - субъективистов.

Социологические воззрения П.Л. Лаврова. Персонализм как важнейшая содержательная характеристика системы концептуальных построений Лаврова. Определение целей, задач и предназначения социологической науки. Теория личности. Критически мыслящие личности, их место и роль в историческом процессе. Разновидности человеческих потребностей. Прогресс как процесс исторического совершенствования форм и структур солидарного человеческого общежития.

Социологическая концепция Н.К. Михайловского. Правда - истина и правда - справедливость: определение этих понятий. Борьба за индивидуальность и 'формулы прогресса. Теория общественного разделения труда. Исторический процесс разделения общественного труда и его негативные последствия. Типы и разновидности кооперации; проблема солидарности. Теория героев и толпы. Критика идейных оснований биологического редукционизма и социал-дарвинизма. Общий моральный пафос социологической теории Михайловского.

Социологические взгляды Н.И. Кареева (его 'этико-социологическая' концепция). Обоснование когнитивных притязаний 'субъективного метода', уточнение смысла этого понятия. Социология, ее место и положение в системе социально-гуманитарного знания.

Номологические и феноменологические науки. Разработка методологии исторических типов. Социологическая теория личности и социологическая теория прогресса. Кареев как историк русской социологии.

4. Марксизм (Г. В. Плеханов, В. И. Ленин)

Разочарование в народничестве, достигшее предельной остроты в 80-е гг. XIX в., разбросало деятелей этого движения по разным лагерям: одни, как Тихомиров, испросив повинную, переходили на сторону власти, монархии, другие, подобно Плеханову, оседали в европейской эмиграции и постепенно проникались идеологией марксизма.

Сущность этого учения кратко сформулирована в письме К.Маркса к И. Вейдемейеру от 5 марта 1852 г.: « Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты - экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов».

К этому следует добавить, что, согласно марксистской теории, установление диктатуры пролетариата совершается в результате социальной революции, которая носит объективный характер и вызывается несоответствием существующих производственных отношений достигнутому уровню развития производительных сил. Показателем этого несоответствия является «раскол общества» на немногочисленный богатый класс, который «задыхается в своем собственном изобилии», и громадную «пролетаризированную» массу трудящихся, едва защищенных «от самой крайней нужды». Классики марксизма допускали ослабление нищеты рабочего класса по мере универсализации капиталистического производства, но в то же время прогнозировали возрастание общей «необеспеченности» большинства трудящихся «работой и приличной оплатой труда», в связи с соответствующими демографическими процессами в их среде. Следовательно, по их мнению, всегда будет сохраняться и причина «волнений», революций пролетариата.

При этом совершенно исключалась возможность победы социалистической революции в одной отдельно взятой стране. «Освобождение пролетариата может быть только международным делом». Какая-либо одна страна может лишь подать «сигнал», который должны подхватить другие страны; например, «если Франция - может быть - подаст сигнал, то в Германии, стране, наиболее глубоко затронутой социализмом... будет решен исход борьбы, и все же еще ни Франция, ни Германия не обеспечат окончательной победы, пока Англия будет оставаться в руках буржуазии». Таким образом, для полного успеха социалистической революции необходим интернациональный « европейский ураган».

«Сигнал» мог исходить и из России, где, с одной стороны» в избытке «накопились революционные элементы», а с другой - сохранилась община, которая может стать «исходным пунктом коммунистического развития». Но для этого русская революция должна быть дополнена пролетарской революцией на Западе; без поддержки диктатуры международного пролетариата она не способна самостоятельно решить задачу социального возрождения России.

1. Ортодоксальный марксизм: Г.В.Плеханов (1856-1918). Оказавшись в 1880 г. в эмиграции, Плеханов не только приобщается к марксизму, но и создает первую русскую социал-демократическую группу «Освобождение труда». Он сразу берет на вооружение идею диктатуры пролетариата и обращает ее в орудие критики народничества.

Первый пункт его возражений касается крестьянской общины. Она, с его точки зрения, слишком узка, одностороння, чтобы стать основой для социалистической организации производства. Материальные условия жизни разобщают крестьянство, раздробляют его на мелкие хозяйственные единицы, препятствуя осознанию и пониманию необходимости «экономического переворота». Для этого нужен «развитой рабочий класс, обладающий политическим опытом и воспитанием, освободившийся от буржуазных предрассудков и умеющий самостоятельно обсуждать свое положение». Но появление его можно ожидать не раньше, чем рухнет старая общинная система. Пока же его еще нет, бесполезно верить «в близкую возможность социалистического правительства в России». Социализм, как твердо убежден Плеханов, есть прежде всего диктатура пролетариата.

В данной связи подробно разбирается ткачевская идея захвата власти революционной партией. Согласно Плеханову, это может быть лишь следствием неразвитости пролетариата, отсутствия в нем осознанного стремления к собственному освобождению. Созревший пролетариат не позволит захватить власть даже самым искренним своим «благожелателям». Он сам возьмет инициативу в свои руки, с тем чтобы, покончив со своими врагами, устроить общественную жизнь на началах «пан-анархии», т.е. всевластия. Анархия, по мнению Плеханова, неприемлема для рабочего класса, поскольку она «принесла бы ему новые бедствия», заново подчинив его деспотической власти.

Но допустим, рассуждает Плеханов, революционная партия благодаря стечению обстоятельств приходит к власти и создает собственное правительство. Что же может получиться в итоге? Одно из двух: либо оно «вынуждено будеторганизовать национальное производство», чему, естественно, «помешают как его собственная непрактичность, так и современная степень развития национального труда и привычки самих трудящихся», либо искать спасения в идеалах «патриархального и авторитарного коммунизма», внося в них лишь то видоизменение, что вместо племенных вождей и их чиновников «национальным производством будет заведовать социалистическая каста». «...При такой опеке, - прозорливо резюмирует Плеханов, - народ не только не воспитался бы для социализма, но или окончательно утратил бы всякую способность к дальнейшему прогрессу, или сохранил бы эту способность лишь благодаря возникновению того самого экономического неравенства, устранение которого было бы непосредственной целью революционного правительства».

Впрочем, Плеханов утешает себя тем, что «говорить о результатах захвата власти нашими революционерами» не имеет смысла, ибо «очень, очень мало вероятен» самый этот захват.

Неудивительно, что «октябрьский переворот» 1917 г. оказался для него полной неожиданностью, и ему не оставалось ничего другого, как горестно выразить свое сочувствие «обманутому» российскому пролетариату. «Нет, - писал он на третий день после революции, - наш рабочий класс еще далеко не может, с пользой для себя и для страны, взять в свои руки всю полноту политической власти. Навязать ему такую власть, значит толкать его на путь величайшего исторического несчастья, которое было бы в то же время величайшим несчастьем и для всей России». Увы, понадобилась целая эпоха, чтобы подтвердилась правота первого русского марксиста!

2. Большевизм: В.И.Ленин (1870-1924). Между Плехановым и Лениным изначально сложились те отношения, что и между Лавровым и Ткачевым: молодой марксист находил слишком «барской» позицию старого ветерана русской социал-демократии. Его не устраивало ни его «постепенство», ни желание исподволь, путем просвещения и воспитания, готовить рабочий класс к самостоятельным политическим действиям. И тем более - ждать, пока пролетариат составит большинство населения страны, без чего Плеханов не допускал и мысли о возможности социалистической революции. Все это неминуемо должно было обернуться расколом русского марксизма, и он действительно произошел на II съезде РСДРП, состоявшемся в Лондоне в июле 1903 г. Социал-демократическое движение разделилось на меньшевиков, сохранивших верность Плеханову, и большевиков, ставших на сторону Ленина. Теоретически Ленину было ясно: социализм может быть только «рабочим», т.е. пролетарским, и никаким иным. Он много и с удовольствием критикует «народнический социализм», повторяя, впрочем, аргументы Плеханова. Ошибкой этой идеологии он признает то, что она, исходя из веры в коммунистические инстинкты общинного крестьянства, именно в нем «видела... прямого борца за социализм...». В результате народники отходили от прямой политической деятельности и «шли в народ», чтобы агитировать его «на борьбу с правительством». Они мало обращали внимания на «политико-экономическую структуру деревни», а потому упускали из виду «разложение, раскрестьянивание наших крестьян и кустарей», т.е. превращение их в мелкого буржуа. Неудивительно, что вся их «теоретическая работа, направленная на изучение того института (общины. - А.З.), который должен был послужить основанием и оплотом для устранения эксплуатации, привела к выработке такой программы, которая выражает собой интересы мелкой буржуазии, т.е. того именно класса, на котором и покоятся эти эксплуататорские порядки». Таким образом, обобщает Ленин, народники просмотрели зарождение сельского пролетариата, сходного по своему положению с пролетариатом городским, промышленным, в силу чего и не сумели понять, что «не может быть и иного пути к социализму, как через рабочее движение».

Никто из русских социал-демократов в принципе не подвергал сомнению этот тезис. Вопрос заключался лишь в том, существует в России рабочее движение или нет?

Отрицательный ответ на него содержался в знаменитом «Credo» Е.Д.Кусковой (1869-1958), опубликованном еще в 1898 г. В нем ставились две важные проблемы: первая касалась «кризиса марксизма», вторая - вытекающих из этого новых задач русской социал-демократии. Автор представляет следующую картину. На Западе, с эпохи средневековья, сложился рабочий класс, включающий ремесленно-городской элемент, т.е., собственно, «мещанскую демократию», привыкшую «участвовать в организациях и кассах взаимопомощи, религиозных обществах и проч. >>. Она-то и составила ядро социал-демократических партий, из которых выделился «теоретический и практический марксизм». На первых порах в нем парламентская политическая борьба превалировала над экономической, «с перспективой захвата власти». Но по мере исчерпания энергии политической борьбы («медленный рост голосов» на выборах, «апатия публики на собраниях», «унылый тон литературы» и т.д.) марксизм переключился в сторону поддержки едва зародившегося и совершенно «дикого» фабричного пролетариата, «почти не поддающегося организации» и не имеющего никаких других стремлений, кроме экономических. Соответственно, марксизм эволюционирует от «Коммунистического манифеста» с его «примитивным», «слишком схематичным представлением классового деления общества», к бернштейнианству, т.е. экономизму, признанию реформистского пути развития общества. Тем самым налицо оказывается «кризис» революционного марксизма.

Отсюда - «вывод для России». Согласно «Credo», русский пролетариат так же далек от организованного рабочего класса Запада, как и тамошний фабричный пролетариат. Но он к тому же еще малочислен, слаб, поэтому его едва ли можно склонить к «политической деятельности». А значит, преждевременны и всякие разговоры о создании в России марксистской политической партии по революционному образцу, и все разговоры о ней «суть не что иное, как продукт переноса чужих задач, чужих результатов на нашу почву». Практика эта не только бесполезна, но и вредна, поскольку отвлекает от реальных дел, мешает «сосредоточить внимание на общественных проявлениях либерально-политического свойства», т.е. защите прав личности, собственности, общественного самоуправления. Только так можно воспитать «политическое чутье» русского рабочего, не получившего «в наследие организационного духа, каким отличались борцы Запада». Ввиду этого и русским марксистам следует отдать приоритет не политическим вопросам, а поддержке экономической борьбы пролетариата и участию «в либерально-оппозиционной деятельности», по крайней мере, до того момента, пока сам пролетариат не выдвинет собственных политических задач».

«Credo» Кусковой вызвало самую негативную реакцию Ленина. Он решительно восстает против объявления «кризиса марксизма» и сведения его к бернштейнианству, усматривая в этом попытку «сузить теорию марксизма», превратить революционную рабочую партию в реформистскую. Для него осуществление подобной программы равносильно «политическому самоубийству», предательству интересов пролетариата.

Однако Ленин не может не признать, что в России марксистская партия должна действовать иначе, чем на Западе. Она не может ждать, пока пролетариат достигнет «определенного уровня культуры», чтобы подняться до социализма, но должна сама внести идеи социализма в рабочее движение. И лучше всего это сделать «революционным путем», т.е. осуществив захват власти. Тогда партия как «авангард пролетариата», со всей прямотой пишет Ленин, не ограничивая себя «никакими законами, никакими абсолютно правилами» и опираясь только на насилие, «освободит эксплуатируемых от их рабского положения, улучшит их условия жизни немедленно за счет экспроприированных капиталистов». Затем, «в ходе острой классовой борьбы», совершится «просвещение, воспитание, организация самых широких трудящихся и эксплуатируемых масс вокруг пролетариата, под его влиянием и руководством, избавление от их эгоизма, раздробленности, пороков, слабости, порождаемых частной собственностью, превращение их в свободный союз свободных работников». Как видим, ленинский план социалистической революции почти дословно воспроизводит идеи ткачевского «Набата». Теперь мы знаем, что реально это привело к новому «закабалению» русского пролетариата, утверждению советской «сталинократии».

Как же представлял себе Ленин захват власти большевиками? Конечно, речь не шла об ожидании или ускорении «европейской бури»; все должно было свершиться в самой России, как одной отдельно взятой стране. К такому заключению Ленина подводит открытый народниками закон неравномерного развития мирового капитализма.

Так, например, В.В.Воронцов в своих экономических исследованиях отмечал: «...Россиязначительно отстала от других главнейших стран в развитии своей капиталистической промышленности», хотя по численности своего населения она «превосходит все прочие наиболее передовые государства », имея «вдвое больше жителей, чем Соединенные Штаты Северной Америки, в 2,5 раза больше, чем Германия, в три раза больше, чем Франция и Великобритания, в 4 раза больше, чем Италия».

Все это дало основание Ленину считать неравномерность экономического и политического развития «безусловным законом капитализма». Согласно его концепции, на рубеже XIX- начала XX в. старый промышленный капитализм уступает место финансовому капитализму, который разрывает рамки национальных государств и превращается в целую систему империализма. Начинается новый передел мира, усиливающий одни страны и ослабляющий другие. Тем самым нарушается равномерное развитие капитализма, обостряются противоречия в политической сфере. Теория марксизма не может обойти сложившуюся ситуацию. Борьба за социализм перестает быть интернациональным делом. «Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными». Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, приложит в свою очередь все усилия для борьбы с остальным капиталистическим миром, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них вооруженные восстания и поддерживая их в случае необходимости даже военной силой. Политической формой социалистического общества будет демократическая республика, «все более централизирующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализму». Ленин, подобно Пестелю, не приемлет никаких федеративных отношений, называя это «мещанским», т.е. буржуазным идеалом.

По схеме Ленина, далее, выходило, что наиболее слабым звеном в империалистической цепи является Россия. На Западе капитализм развивается с опорой «на все завоевания современной культуры и техники», поэтому «там подняться труднее, там рабочая революция растет несравненно медленнее».17 Россия в другом положении. Она всецело подавлена империалистическими монополиями и не может на равных участвовать в переделе мира. Это усиливает гнет русского пролетариата, ввергая его в состояние «возбуждения и вспышек», создавая «революционное положение», что, с одной стороны, позволяет ему занять положение «бесконечно более высокое, чем его доля в населении страны», а с другой - перемещает центр мировой революции из Европы в Россию, ставит Россию «вперед любой Англии и любой Германии». И вот, наконец, навеянный все тем же Ткачевым итоговый большевистский постулат: «Революция может быть начата и весьма малой партией и доведена до победного конца». Под победным же концом разумеется будущее, и притом весьма отдаленное, «уничтожение государства, т.е. всякого организованного и систематического насилия, всякого насилия над людьми». Произойдет же это, когда социализм перерастет в коммунизм, такой общественный строй, в котором не будет больше надобности «в подчинении одного человека другому», и люди сами, без всякого принуждения, «привыкнут к соблюдению элементарных условий общественности».

Ленин забывает только добавить, что для выработки «коммунистических привычек» вовсе не обязательна насильственная революция, а достаточно обычного правового развития народа в буржуазном состоянии. Впрочем, после «октябрьского переворота» он довольно скоро убеждается, что одним захватом власти невозможно построить даже социализм, без предварительного «развития капитализма», хотя бы «под контролем и регулированием пролетарского государства». Так была развеяна радикалистская иллюзия минования капиталистической системы, возвещенная некогда «русским социалистом» Чернышевским. Жаль, что это осталось только личным разочарованием Ленина и никак не затронуло умы советских продолжателей его дела.

5. Плюралистическая теория М.М. Ковалевского

Многофакторный подход к изучению общества связан с творчеством Максима Максимовича Ковалевского (1851-1916). По его мнению, социология является обобщающей теоретической наукой, интегрирующей в себе результаты различных общественных наук. Цель социологии состоит в том, чтобы вскрывать причины покоя и движения человеческого общества, устойчивости и развития порядка в разные эпохи в их преемственности и причинной связи. Центральное место во взглядах М. М. Ковалевского занимает учение о социальном прогрессе, сущность которого он видел в развитии солидарности между социальными группами, классами и народами. Он разработал плюралистическую концепцию социальной причинности, согласно которой в историко-социологическом исследовании следует исходить из взаимосвязи различных факторов - экономического, политического, психологического, культурного и др. М. М. Ковалевский считал, что в различные исторические эпохи ведущее место в общественной жизни могут занимать совершенно различные факторы.

Опираясь на учение о прогрессе, М. М. Ковалевский рассматривал революцию как случайное и патологическое явление, хотя и признавал, что революции двигают общество вперед, но это движение происходит в противоестественной форме. Революция не есть историческая необходимость, а есть следствие ошибок правительства. Нормальный исторический процесс основан на гармонии, а если эта гармония нарушается, тогда появляется почва для революции. Социологию определял как науку об организации и эволюции человеческого общества Предмет социологии - изучение биологических, психологических и экономических факторов прогресса, выступает как синтез результатов, полученных конкретными общественными науками.

Содержание прогресса рассматривается как расширение солидарности и рост "замиренной сферы" (на основе примирения противоположностей). Универсальным социальным законом развития общества с его точки зрения является закон "роста человеческой солидарности". А такие явления, как классовая борьба, социальная революция - отклонение от нормы. Ковалевский считает, что природа общества должна выражаться в социальной гармонии - социология должна объяснять прошлое и настоящее, разнообразие форм человеческой солидарности и ее природу.

Солидарность возникает из влияния множества причин, нельзя выделить какой - либо отдельный фактор и отдать ему предпочтение. Анализирует вопросы взаимосвязи социологии с историческими науками, многофакторную основу общества, разрабатывает и использует социально- исторический метод исследования. С именем Ковалевского связано понятие генетической социологии, задачи которой -анализ образования основных общественных институтов. Общие тезисы:

1 С - наука, исследующая формы проявления усиления и ослабления солидарности между сознательными и органическими особями. Предмет С включает четыре элемента: 1) животные, общества, в которых выработалось индивидуальное сознание; 2) существующие формы человеческого общежития; 3) общественные идеалы; 4) практические задачи.

2 Рассматривая О мы выделяем 3 общих закона функционирования социального тела: 1) общебиологический закон 2) общий социальный закон 3) общеполитический закон. Предметом С было учение о борьбе за индивидуальность, в ней охватываются и объясняются для меня все когда-либо интересовавшие меня соц. факты и вопросы.

3 Центральной категорией С явл. понятие прогресса как расширения солидарности и роста замиренной сферы. Предмет С - проблема прогресса в его организации и эволюции.

4 Всесторонне рассматриваются 3 соц проблемы 1) основные начала О, содержания и места эк. интереса в жизни людей 2) социальный прогресс 3) роль политической власти революционного меньшинства в историческом развитии соц законы явл. продуктом человеческой воли и чел расчета, они возникают и уничтожаются вместе с обществом.

Вывод: Социология - наука об организации и эволюции человеческого общества. Предмет социологии - изучение биологических, психологических и экономических факторов прогресса. Социология осуществляет синтез результатов, полученных конкретными общественными науками. Придавал большое значение взаимосвязи социологии и истории. Создал своеобразную концепцию социального прогресса: содержание прогресса: расширение солидарности и рост замиренной сферы; универсальный специальный закон - закон роста человеческой солидарности.

6. Неокантианство, бихевиоризм (П.А. Сорокин)

Основные методологические установки социологического неопозитивизма.

А.С. Звоницкая: концепция социальной связи. В.М. Бехтерев: основные идеи его коллективной рефлексологии. Базовые принципы социологической теории К.М. Тахтарева и их характеристика.

П.А. Сорокин (российский период творчества). Истоки и основные компоненты общесоциологических взглядов Сорокина: Преступление и кара, подвиг и награда. Теория нормативной регуляции общественной жизни. Разновидности социальных норм. Формы и механизмы социальной регламентации человеческого поведения. Мораль и право как институты (и инструменты) социального контроля.

Цели и задачи социологической науки по Сорокину. Основные разделы социологии (социальная аналитика, социальная механика и социальная генетика). Социальное взаимодействие как элементарная структурная составляющая предмета социологического анализа. Теория проводников взаимодействия. Социальная механика как физиология общества. Описание и классификация основных факторов, определяющих логику протекания социальных процессов (космические, биологические и социально-психические факторы социальной детерминации).

Социология революции' Сорокина. Характеристика причин, вызывающих революционный взрыв'. Описание 'технологии' (механики) протекания революционного процесса. Последствия и результаты социальных трансформаций революционного типа. Голод и идеология общества. Отношение Сорокина к большевистской революции.

7. Российская социология в советское время

Первое десятилетие советской власти в целом характеризовалось продолжением тех традиций социологической мысли, которые сложились на предшествующем этапе развития, с той лишь поправкой, что марксистская школа стала постепенно претендовать на ведущую роль. Под влиянием Н.И.Бухарина (1888-1938) исторический материализм стал отождествляться с социологией. И хотя Бухарин впоследствии был репрессирован, эта точка зрения восторжествовала до такой степени, что исторический материализм вообще вытеснил социологию, превратив этот термин на долгие годы в нежелательное, запрещенное слово.

Социология получила поддержку в известной степени и потому, что это была официальная позиция, выраженная В.И.Лениным в его проекте развития Социалистической академии, в котором он ставил вопрос о развитии социальных исследований. Были созданы институты, занимающиеся различной социологической проблематикой. Директором одного из них стал К.М. Тахтарев.

В 20-е годы серьезное развитие получили отдельные отрасли социологического знания. В области социологии экономики и труда плодотворно работали С.Г.Струмилин, А.К. Гастев, П.М. Керженцев.

В этот период были широко известны исследования Е.О. Кабо, Б.Б.Когана и М.С. Лебединского по изучению быта рабочих, А.И. Колодной по проблемам молодежи, А.Б. Гайстера, П.А. Анисимова по социологии села, И.А. Загорской и А.В. Трояновского по социологии культуры, Л. Паперного и Б. Смулевича по социологии города, Е.Н. Анциферова по социологии искусства.

Справедливости ради следует сказать, что социология в этот период была представлена не только марксистами; труды П.А. Сорокина, В.А. Чаянова, Н.Д. Кондратьева, Н.И. Кареева, С.Н. Булгакова, А.С. Звоницкой, В.М. Хвостова и др. развивали социологию в других ракурсах и на других основах, что, будучи глубоко обоснованным, послужило базой для становления принципиально новых подходов в этой науке.

В эти годы проводились крупные социально-экономические, этнографические и социально-психологические последования, среди которых особо хотелось бы отметить комплексный труд академика В.Н.Большакова “Деревня. 1917-1927 гг.”, в котором дана живая и весьма противоречивая картина происходящего в советской деревне.

С конца 20-х годов наступил перерыв в развитии социологической мысли. До конца 50-х годов социологию игнорировали и причисляли к “буржуазным” наукам, к ложным теориям, якобы уводящим от достоверного знания. В этой связи интересно отметить, что преследованию подверглись не только точные и естественные науки - кибернетика и генетика. Социологии же нанесли сокрушительный удар почти на два десятка лет раньше, на грани 20-30-х годов.

Справедливости ради (это отмечено в исследованиях Г.С. Батыгина) следует сказать, что слово “социология” не было полностью запрещено. В работах и выступлениях академика Г.Ф.Александрова можно встретить его неоднократно. Это объясняется принадлежностью академика к высшей иерархии советско-партийной элиты и возможностью высказываться более свободно по этому вопросу, хотя это (и другое) кончилось для него плачевно.

Конкретные методы изучения действительности были запрещены, ибо данные этих исследований “портили” или “могли портить” картину официальной идеологии, а приравнивание социологии к историческому материализму позволяло произвольно трактовать якобы на научном уровне некоторые социальные проблемы развития общества.

Начиная с конца 50-х годов социология стала возрождаться, хотя этот процесс происходил не без серьезных изъянов и издержек. Крепло убеждение в необходимости организации социологических исследований, первые шаги сделало социологическое образование. Все большее признание получали методы социологии в экономике, политике, в исторических и правовых науках, в языкознании, искусствоведении, литературе.

В конце 50-х годов была создана Советская социологическая ассоциация и некоторое время спустя первое социологическое подразделение в рамках Института философии - сектор труда и быта рабочего класса.

Однако официальное признание социологии в конце 50-х годов не сразу прояснило суть дела. Хотя были предприняты различные попытки определить специфику и место социологии в системе общественных наук, в конечном счете ей отказывали в суверенности, в относительной независимости, т.е. в том, что присуще любой науке об обществе.

Но не прекращалась интенсивная разработка теоретических и методических проблем социологии. Особенно плодотворны были результаты в разработке методологических и методических основ социологии. Уже в конце 60 - начале 70-х годов появились работы Г.М. Андреевой, А.Г. Здравомыслова, Ю.А. Левады, Г.В. Осипова, В.А. Ядова, посвященные программе, инструментарию, процедуре и организации социологического исследования. На основе или в связи с ними возникли многочисленные интерпретации исходных документов для подготовки и проведения научных исследований. Часть из них (например, “Человек и его работа”, “Рабочая книга социолога”) была рассчитана на высокопрофессиональное изучение объективной реальности с помощью социологических методов.

Другая часть адаптировала эти документы к решению экономических, политических и культурных задач. Третьи носили сугубо утилитарный, прикладной характер и были нацелены в основном на решение неотложных производственных или учебных проблем. В целом эти издания частично удовлетворяли “голод” в литературе, давали возможность повысить квалификацию, лучше ориентироваться при подготовке и проведении конкретного исследования.

Одновременно шел трудный и сложный поиск ответов на фундаментальные вопросы социологической науки, ее связи с другими научными дисциплинами. При всей спорности обсуждаемых идей социология открывала новые грани предмета, объекта и направлений исследования. Постепенно начали складываться и формироваться специалисты как по теоретическим и методологическим проблемам социологии, так и по отдельным отраслям социологического знания. С конца 60-х. до начала 80-х годов значительный вклад в исследование по самым различным вопросам социологии был внесен. Что касается теоретических проблем, то публикации этого периода свидетельствуют о том, с каким трудом отпочковывалась социология от исторического материализма, что нашло отражение в исследованиях В.П. Давыдюка, В.Я. Ельмеева, А.К. Уледова, Д.И. Чеснокова.

Истории зарубежной и отечественной социологии посвятили свои работы И.И.Антонович, Г.К. Ашин, Д.М. Гвишиани, З.Т. Голенкова, И.А. Голосенко, Ю.Н. Давыдов, В.И. Добреньков, Ю.А. Замошкин, Л.Г. Ионин, В.П. Култыгин, Л.Н. Москвичев, С.И. Попов, А.В. Шестопал, Б.А. Чагин, С.И. Эпштейн и др. В них дан анализ как общих, так и конкретных проблем развития социологических теорий. Несмотря на специфику ряда публикаций, обусловленную обстоятельствами времени, они содержат в себе информацию, которая вполне может быть использована и в современных условиях.

Сложились и активно развивались исследования в области труда и управления (Н.А. Аитов, Н.И. Дряхлов, Н.И. Лапин, И.М. Попова, Г.Н. Соколова, Ж.Т. Тощенко, С.Ф. Фролов, О.И. Шкаратан), социологии города (А.В. Дмитриев, С.В. Успенский, О.Н. Яницкий), социологии села (Т.И. Заславская, И.В. Рывкина, И.М. Слепенков, В.И. Староверов), социальной структуры (Л.А. Гордон, Э.В. Клопов, М.Н. Руткевич), демографии и миграции (А.Г. Вишневский, Ж.А. Зайнчковская, В.И. Переведенцев, Н.М. Римашевская, ЛЛ. Рыбаковский), этносоциологии (Ю.В.Арутюнян, Л.М. Дробижева, В.Н. Иванов), молодежи (В.Т. Лисовский, В.И.Ч упров, В.Н. Шубкин и др.), образования (Ф.Р. Филиппов, В.Н. Турченко, Л.Г. Борисова), общественного мнения и средств массовой информации (Б.А. Грушин, В.П. Коробейников, В.К. Горшков, Б.М. Фирсов, В.Э. Шляпентох), культуры (Л.Н. Коган, Е.М. Бабосов, Л.Г. Ионин), семьи (АТ. Харчев, А.И. Антонов, М.С. Мацковский и др.), религии (Д.М. Угринович, В.И.Г аражда, И.Н. Яблоков, Р.А. Лопаткин), общественной активности (Ю.Г. Волков, В.Г. Мордкович, Е.А. Якуба), социологии науки (Г.Н. Волков, А.А. Зворыкин, С.А. Кугель, В.Ж. Келле, О.Г. Яновский).

Значительный интерес представляют работы, посвященные проблемам надежности, обоснованности, репрезентативности и методике социологических исследований. В них (Г.С. Батыгин, И.А. Бутенко, В.И. Волович, В.Г. Гречихин, Б.З. Докторов, А.П. Куприян, О.М. Маслова, В.И. Паниотто, В.О. Рукавишников, Е.П. Тавокин, Ю.Н. Толстова, В.Е. Хмелько и др.) были рассмотрены вопросы, касающиеся повышения качества эмпирического исследования различных общественных процессов, проанализированы типичные ошибки, выявлены те ограничения, которые влияют на полноту и достоверность выводов. Важность этих работ трудно переоценить, так как они, с одной стороны, преодолевали среди самих социологов некую болезнь, связанную с погоней за фактическим материалом в ущерб теории, с другой стороны, брали на себя нелегкую миссию доказать научную значимость особым образом организованной информации, полученной по специальным методикам в процессе социологических исследований.

Эти работы рассеивали скепсис по отношению к эмпирическим данным и в то же время не скрывали просчетов, огрехов и ошибок на пути социологического познания.

Большую роль сыграли научные публикации, посвященные методам социологического исследования, а также сбору, обработке, хранению и использованию социологической информации. Работы В.Г. Андриенкова, Э.П. Андреева, Ф.М. Бородкина, Г.Г. Татаровой, Г.И. Саганенко, В.Ф. Устинова и других пропагандировали и разъясняли те принципы, на основе которых союз социолога и математика серьезно обогащает социологическую науку, повышает качество и надежность ее результатов. Особая ценность этого союза проявилась в создании банков социологической информации, ибо это ознаменовало переход социологии от описательных методов к широкому внедрению сравнительных (повторных, панельных и т.п.) исследований. Банк социологической информации позволяет совершенствовать методику и организацию социологических исследований, выявлять пробелы в получаемой информации, корректировать и на новых основах группировать данные. И что особенно важно, такой способ хранения и использования информации обогащает и дополняет систему государственной и международной статистики.