Социология права Георга Гурвича

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

УРАЛЬСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ

ИНСТИТУТ ПРОКУРАТУРЫ

КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ И СОЦИОЛОГИИ

ДОКЛАД

по предмету: «Юридическая социология»

на тему: «Социология права Георга Гурвича»

Выполнила:

студентка 309гр.

Копырина Д.И.

Екатеринбург 2012.

Введение

Правовая наука на современном этапе характеризуется пересмотром многих устоявшихся концепций и мнений, развитием новых взглядов на основные проблемы правоведения.

В особенности это относится к философско-правовой проблематике, изучение которой не может вестись в отрыве от роста и развития научного знания в целом. Поэтому в наше время - время кардинальных инноваций и пересмотра традиционных доктрин в праве - возникают альтернативные правовые учения, каждое из которых по-своему объясняет феномен права.

В связи с этим в современном теоретическом правоведении возникает вопрос о создании интегральной теории права, способной соединить в себе положения традиционно противопоставляемых друг другу учений. Одним из первых теоретиков, работавших над созданием такой интегральной и коммуникативной теории права, был русско-французский философ, социолог и правовед Георгий Давидович Гурвич (1894-1965). В западной науке Г.Д. Гурвича, вместе с Е. Эрлихом, Л. Дюги, Р. Паундом и М. Вебером, зачастую причисляют к создателям новой научной дисциплины - социологии права (учения о праве как о социальном феномене).

В истории правовой мысли XX века учение Г.Д. Гурвича о праве явилось одним из наиболее последовательных и аргументированных вариантов интегрального правопонимания. Правовое учение Гурвича представляет интерес для современного правоведения также потому, что в нем содержится методологическое обоснование самой возможности построения интегрального правового знания, что является одной из актуальнейших проблем современной юридической науки.

Основные цели и задачи: реконструкция всего комплекса основных идей, представляющих сложное и многоаспектное учение о праве Г.Д. Гурвича в контексте проблем современного правопонимания, раскрытие интегрального понятия права и права, как социального контроля. Достижение данной цели связано с решением ряда задач: анализом идеи правовой коммуникации (общения) в учении Гурвича; установлением общего значения учения Г.Д. Гурвича о праве для развития современного теоретического правоведения.

1. Основные этапы жизненного пути ученого

Георгий Давидович Гурвич (в международной научной традиции принята французская транскрипция имени Georges Gurvitch -- Жорж Гурвич) родился 27 ноября 1894 г. в Новороссийске. Получив классическое гимназическое образование, с 1912 по 1914 г. Гурвич продолжал обучение на юридическом факультете Дерптского (Юрьевского) университета, проходил стажировку в ведущих университетах Германии. В 1915 г. его работа. «"Правда воли монаршей " Феофана Прокоповича и ее европейские источники» была признана лучшей, а ее автор был удостоен золотой медали. Работа получила отличные отзывы со стороны преподавателей, в том числе и известного в дореволюционной России правоведа Ф. В. Тарановского, и была опубликована в «Ученых записках Юрьевского университета» за 1915 г. с предисловием Ф. В. Тарановского. Столь раннее научное признание, по свидетельству самого Гурвича, предопределило его академическую карьеру и сферу научных интересов, и уже в указанном сочинении были обозначены исходные моменты социальной философии автора, а именно: антииндивидуализм (в смысле признания за социальной действительностью самобытности, несводимости к сумме индивидов) и антиэтатизм (как отказ от сведения всех общественных явлений к одному из социальных институтов -- уже здесь закладывались основы критики гегелевской социальной философии).

В 1917 г. Гурвич направляется в Петроградский университет, где на юридическом факультете защищает магистерскую диссертацию «Руссо и Декларация прав. Идея неотчуждаемых прав индивида в политической доктрине Руссо», которая публикуется в Петрограде в 1918 г., и до 1920 г. работает здесь в качестве приват-доцента, ведет активную научную и педагогическую деятельность.

Гурвич принял «более чем активное» участие в революционных событиях 1917 г. в России. Вначале его позиция была несколько неопределенной: он симпатизировал меньшевикам, эсерам, отчасти большевикам, был лично знаком с В.И. Лениным и И.В. Сталиным. Однако после прихода к власти большевиков Гурвич занял самостоятельную, критическую позицию к проводимым преобразованиям и в 1920 г., после резкой критики Брест-Литовского мира, «с набросками будущих книг о социальном праве и идеями о новых подходах к социальной действительности»Гурвич был вынужден эмигрировать из Советской России. С 1921 по 1925 г. он работает на юридическом факультете Русского института в Праге вместе с такими выдающимися российскими правоведами, как П.И. Новгородцев, Н.Н. Алексеев, Б.П. Вышеславцев, издает ряд научных работ и статей. Основное внимание Гурвич уделяет немецкой философии («Философия права Отто фон Гирке» (1922), «Конкретная этика у Фихте» (1924), публикует интересную работу на русском языке «Введение в теорию международного права» (1923).

После переезда в 1925 г. в Германию Гурвич детально изучает современную ему немецкую философию, лично знакомится и поддерживает отношения с ведущими немецкими философами того времени, читает открытые лекции по современной немецкой философии в ведущих университетах Франции. После широкого успеха этих лекций Гурвич получает приглашение работать во Франции, которое принимает, и в 1929 г. становится гражданином Франции. В 1932 г. в Сорбонском университете Гурвич блестяще защищает докторскую диссертацию «Идея социального права», которая получает широкую известность в научных кругах Франции того времени. В этой программной для Гурвича работе и вышедшей одновременно с ней книге «Идея социального права и современность» автор пытался «показать, что социология права, с одной стороны, обладает приоритетом по отношению к приемам юридической техники, принятым в рамках определенного режима, но в то же время социальное, не государственное право (как правило, игнорирующееся правоведами), которое порождается всяким Мы, всякой социальной группой, всяким социальным классом либо спонтанно, либо через прецеденты, обычаи, практики обладает особой движущей и взрывоопасной силой». Социология права Г.Д. Гурвича // Правоведение. 2003. № 2. - 1,5 п.л. В этой и последующих работах по правовой тематике Гурвич широко использует идеи Л.И. Петражицкого, учеником которого он был в период обучения в Петроградском университете.

В 1935 г. Гурвич занимает освободившуюся после Марселя Мосса кафедру социологии Страсбургского университета, где ведет научно-преподавательскую деятельность до 1949 г., исключая период вынужденной эмиграции в США в годы Второй мировой войны. Он принимает участие в основании журнала «Архивы философии права и юридической социологии» (1931--1940), совместно с Джоржо делль Веко и Гансом Кельзеном работает в Международном институте философии права и юридической социологии. В послевоенные годы Гурвич ведет активную научную деятельность, основывает Центр социологических исследований (Centre des recherches sociologiques), руководит журналами «Cahiers internationaux de Sociologies («Международные социологические тетради») и «Archives de Sociologie Juridique» («Архивы юридической социологии»). В 1949 г. Гурвич занимает основанную Дюркгеймом кафедру социологии ведущего во Франции Сорбонского университета.

Необходимость объяснения непредвиденных изменений в культурной и правовой жизни, свидетелем которых Гурвич стал в период мировых войн, двух российских и немецкой революций, во многом определила направленность его социологической теории.Наблюдение за спонтанным образованием новых форм социальной действительности в результате двух российских революций привело Гурвича к построению собственной социологической теории, способной объяснить происходящие перемены, и заставило его сделать ряд выводов, о чем он пишет в своем дневнике: «Существуют глубинные уровни социальной действительности, имеющие собственную иерархию и находящиеся в диалектическом взаимодействии; первичным элементом социологического анализа является не только индивид, но и социальная группа как микрокосм общества; социальные классы и глобальные общества реально существуют и оказывают непосредственное воздействие на развитие социальных групп; социальное право рождается спонтанно и независимо от государства и его юридических конструкций; существует возможность общественного устройства на основе коллективного планирования экономики и федералистской концепции». Эти положения Гурвич более или менее последовательно развивал на протяжении всей своей научной карьеры.

Исследования Гурвича получили широкое признание во Франции и за ее пределами еще при его жизни, а представленные в них идеи и методологические разработки оказали влияние на последующее развитие французской социологической мысли. Здесь, в частности, можно назвать таких известных представителей французской социологии права наших дней, как Жан Карбо-нье, Жан Дювино, Жорж Баландье, Франсуа Эвальд и другие. Многие исследователи называют имя Гурвича наряду с именами выдающихся социологов Т. Гейгера, Э. Дюркгейма, что нельзя назвать преувеличением, хотя нужно отметить, что в последний период академической карьеры интерес Гурвича концентрировался на общесоциологической проблематике и с середины 40-х годов он старался «быть исключительно социологом и никем кроме как социологом», а его социолого-правовое наследие не было в достаточной степени воспринято современной французской правовой наукой.

2. Интегральное понимание права

Гурвич был одним из тех мыслителей нового поколения, которые ясно понимали, что прежние, классические подходы к право пониманию во многом себя исчерпали12. В начале XX в. фактически был открыт новый мир - мир "социального", как некая всепроникающая система символически опосредуемых взаимодействий13, и право уже нельзя было сводить ни к рационалистическим естественным правам, не имеющим реальной правовой "плоти", ни к нормативным приказам государства, имеющим "плоть" без духа. Стало невозможно трактовать право как то, что якобы существует

вне субъектов социального взаимодействия. И Б. Н. Чичерин, и В. С. Соловьев (а также П. И. Новгородцев и Е. Н. Трубецкой) видят право, прежде всего, через призму отношений между субъектами. Используя современную терминологию, можно сказать, что речь шла о правовой коммуникации как отправной точке права и правовой теории, хотя эта идея во всей полноте в то время не могла быть сформулирована. Такой подход открывал новые возможности видения права. Право оказывалось неразрывно связанным с внутренним миром человека, миром его ценностей (в раскрытии этого аспекта право понимания велика заслуга Л. И. Петражицкого, хотя он и не оперировал понятием "ценности"). Но оно также нуждалось в объективации и в социальной гарантированности своих претензий на управление его поведением. Это предполагало отказ как от индивидуалистических правовых построений классической естественно- правовой школы, так и от социолого этатистского растворенияьличности в обществе и государстве. Такой подход неминуемо вел к неприятию позитивизма во всех видах, в том числе правового этатизма. Гурвич, как Н. М. Коркунов, Л. И.Петражицкий, Ф. В. Тарановский, Е. Н. Трубецкой и др., выступил против "государственной

теории" права, противопоставив ей теорию социального права, которую в окончательном виде он сформулирует в своей докторской диссертации "Идея социального права". Но это не означало отказ от некоторых основополагающих идей юснатурализма и реализма. Право, действительно, должно иметь жизненную силу, но эта жизненная сила может возникать только в рамках этоса и вырабатываемых им ценностей. Таким образом, требовалось обосновать интегральное, синтезированное правопонимание. Именно эту задачу и пытался решить Гурвич на протяжении его долгой творческой жизни, создав своеобразный вариант интегрального понимания права.

По Г.Д. Гурвичу главная задача социологической науки заклюючается в том, чтобы изучать социальные "микроотношения" между людьми, связывающие их в разномасштабные "макрогруппы". Смыслы этих отношений определяются действием трех ведущих принципов _ фатализма, детерминизма и свободы. Но если существование фатума проблематично, то наличие свободы несомненно. Общество не допускает того, чтобы свобода была абсолютна. Действие разнообразных социальных причин налагает на нее свои печати, ограничивает ее с разных сторон и сообщает действиям каждого конкретного человека в каждой отдельной ситуации особый характер. Поэтому социология должна, в первую очередь, исследовать эти конкретные "микрорисунки", "микросхемы" социального поведения людей и выявлять на их основе наиболее типичные модели. Из совокупностей этих типовых форм складываются общие картины социальной реальности.

Гурвич, как Сорокин и Тимашев, испытал сильное влияние своего университетского преподавателя профессора Л. Петражицкого. Вслед за учителем он определял право как попытку реализовать в каком-то данном социальном контексте идею правосудия и справедливости через многостороннюю "атрибутивно-императивную" регуляцию, которая не обязательно связана только с внешним принуждением, как обычно думают. Социология права, согласно этой трактовке, должна была состоять: 1) из систематической части, изучающей проявление права или "правовые манифестации" как функцию форм "социабельности"; 2) из дифференциальной части, изучающей проявление права как функции реальных коллективных единиц _ групп, классов и социальных структур; 3) из генетической части, изучающей закономерности возникновения и изменения, развития и упадка права в различных конкретных типах "глобального общества".

В первой "систематической части" Гурвич проводит различие между тремя типами права _ "социальным правом", которое является орудием объединения масс, общин, коммун и организаций, "индивидуальным правом", базирующимся на межличностных от ношениях (кооперация антагонизмы), и так называемым "подчиненным или субординационным правом", которое характерно для недемократических режимов и является искаженной редукцией гетерогенной системы "индивидуального права". Все три типа и их многочисленные конкретные виды взаимодействуют, диалектически перетекают друг в друга и создают динамичный правовой ландшафт, состоящий из 162 видов права. Приведем только один пример.

Патерналистское правление внутренней организацией мануфактуры или капиталистической фабрики является для Гурвича искажением "социального права", которое имманентно присуще "целому" фабрики как социальному институту. Такое правление собственника базируется на "индивидуальном праве", являющемся дериватом межличностных отношений владельца фабрики и остальных работников. Возможностью существования "социального права" вообще он считал наличие различных общественных интересов, т.е., в конечном счете, различных социальных групп. Плюрализм и вызванные им институты не могут быть поняты вне рамок "социального права". Только в рамках "социального права" можно эффективно решить актуальнейшую проблему капитализма _ проблему баланса власти между государством и различными экономическими группировками. Это, по его мнению, возможно как раз благодаря наличию трансперсональной категории "мы". В этом трансперсонализме Гурвич видит своеобразный синтез юридического индивидуализма, отрицающего существование реальности норм, правовых обязанностей и универсализма, на нем настаивающего.

В "дифференциальной части" своей социологии права Гурвич утверждал, что каждая активная социальная группа (в зависимости от времени существования и степени функциональности) всегда заявляет о себе как о нормативном образовании, формирует собственную юридическую регуляцию и практику, юридические традиции. В зависимости от лидирующих групповых интересов Гурвич выделял хозяйственные, политические, культурные и даже философские ("мистико-экстатические") правовые системы.

Настаивал он и на иерархии этих систем. Так, федеративное право, согласно его предположению, выше регионально-этнического, а международный юридический порядок должен господствовать над национальными порядками, что, впрочем, как отмечал Тимашев, не особенно подтверждается историческими фактами нашего времени.

Третья, "генетическая часть" состояла из короткого реферативного обзора юридических порядков "глобальных обществ" и имела не столько социологическое, сколько историческое значение. Признавая достижения немецкой школы социологии права и, в частности, ее главы М. Вебера, Гурвич указывает на недостаток методологии последнего, состоящий в редукции им социальных феноменов исключительно к видам поведения и индивидуальным смыслам, когда в стороне остаются некоторые важные элементы социальной действительности, а именно, ее морфологическая база и "коллективная психическая жизнь". При этом он подверг сомнению тезис дюркгеймовской школы о детерминации коллективным сознанием форм первобытных групп и социальных структур.

Все вопросы о социальных структурах различного типа и их правового обеспечения Гурвич постоянно связывал с изучением возможных размеров и реальных возможностей человеческой свободы, практикуемых в них. Интерес этот возник у него в пражский период эмиграции в начале 20_х годов. Далее он реализовал его в серии публикаций "Социальный детерминизм и свободный арбитр" (1938), "Ступени человеческой свободы" (1951) и в обобщающем, выдающемся сочинении "Социальный детерминизм и человеческая свобода" (1955).

Социология права - это составная часть общей социологии человеческого духа. Ее интересуют правовые реалии, пронизывающие практическую и духовную жизнь людей, и то, каковы их взаимовлияния. Г.Д, Гурвич выделяет следующие основные разделы социологии права: систематическую социологию права (исследует функциональные связи между социумом и правом); 2) генетическую социологию права (изучает содержащиеся в правовых системах нормативные тенденции. Право - это позитивный порядок, реализующий принцип справедливости в конкретной социальной среде путем создания и применения совокупности многосторонних императивов и конвенций.

3. Право как социальный контроль

Вслед за своим петербургским учителем Л. Петражицким Георг Гурвич определяет право как попытку реализовать в каком-то данном социальном контексте идею правосудия и справедливости через многостороннюю «атрибутивно-императивную регуляцию», одним из важнейших элементов которой является социальный контроль. Понятие «социальный контроль» он трактует в контексте функционального подхода к праву. Подобно немецкому социологу Г. Шельски, ссылавшемуся в этой связи на него, Гурвич усматривает специфическую функцию права в социальном контроле или «регулировании социальной системы». Он считает, что в качестве особой формы социальной интеграции право следует отличать от других форм социального контроля, таких, как религия, знание и воспитание. Полемизируя с классическими социально-правовыми теориями, в целях более точной экспликации социальных и, в особенности, правовых механизмов контроля, Гурвич очерчивает свою позицию, прежде всего, по отношению к двум подходам.

В первом речь идет о введенном американским социологом Э.А. Россом различии между «естественным порядком» и «социальным порядком», связанном с гипотезой о том, что различные, созданные в рамках культуры, механизмы контроля являются продуктом более позднего эволюционного развития. Гурвич напротив, утверждает, что феномен нормативной координации социальных процессов не является структурной особенностью лишь современных общественных форм, а, учитывая магию, религию и мораль, был имманентной составной частью архаичных обществ.

Социально-теоретическим фоном у Росса является связанная с традицией социальной философии Гоббса гипотеза о том, что создание того или иного социального порядка возможно лишь с помощью более позднего введения определенных регуляторов поведения. В то время как традиционные общества имели в своем распоряжении псевдоестественные регуляторы поведения, возрастающее усложнение современных обществ требует инструментального введения различных контрольных инстанций. Тем самым, у Росса антропологически, с указанием на внесоциальные условия, трактуется и объясняется не только генезис и функции нормативных феноменов, но и сами структурно-социальные порядки в целом ставятся в зависимость от существования возникших позднее нейтрализующих конфликты механизмов. Недостатком этой нормативной концепции является то, что она не состоянии показать социальные условия создания определенного нормативно структурированного порядка.

Она объявляет эти условия априорными предпосылками социабельности, что приводит как к экстернализации, так и к трансцендированию из процессов деятельности их структурных особенностей. Напротив, Гурвич считает, что социальный контроль нельзя считать ни «опорой порядка», ни неким «призывом к порядку изолированных индивидов», ни «средством привязки этих индивидов к обществу». У него речь идет, в первую очередь, о «части социальной реальности», постоянно генерирующейся социальными процессами и, в то же время, регулирующей саму эту деятельност. Несмотря на особую важность основанной Россом «социологической юриспруденции» для развития прагматичного, основанного на опыте функционального правового мышления, нашедшего отклик и у Гурвича, его концепция социального контроля посредством права имеет некоторые недостатки. Это касается, прежде всего, своего рода вторичной и в то же время как бы зарезервированной для случаев патологии функции социального регулирования.

Второй подход предлагает Р. Паунд, который, ссылаясь на Иеринга, исходит из того, что в основе права лежат, в первую очередь, неформально созданные констелляции интересов, которые затем, с помощью правового регулирования, стандартизуются и становятся для акторов просчитываемыми. В то же время, он считает, что генезис правового регулирования имеет место в «политически организованном обществе» лишь посредством авторитетного разрешения конфликтов интересов с помощью государственных инстанций, т. е. неформальная правовая деятельность исчерпывается лишь учетом ее при принятии решений на уровне государства. По этому поводу Гурвич критически замечает, что Паунд полон «веры в необходимое и априорное преимущество государства в сравнении с иными группами» и идентифицирует «правовой порядок» с «государственным».

Здесь Гурвич сплавляет воедино соответствующие контрольные или структурные феномены как генетически, так и в соответствии с их регулирующей функцией, с различными социальными процессами. Это происходит посредством того, что социальный контроль он рассматривает как структурный феномен, имманентный процессу человеческой деятельности. Таким образом, различные взаимосвязи деятельности или социальные системы сами по себе являются носителями социального контроля, функции которого, в свою очередь, выполняются в соответствии с выработанным ими самими ориентирующими моделями. Эти модели, со своей стороны, могут состоять из различных форм контроля («forms of social control») Ввиду того, что различные социальные контексты разрабатывают свои собственные контрольные механизмы, налицо «сложный плюрализм» различных носителей и форм социального контроля.

Разделяя эти «носители» на фактически оперирующие системы и на нормативные формы контроля, к которым относятся право, мораль и педагогика, Гурвич, тем не менее, не поляризует их. При различных формах контроля речь идет как раз не о «трансцендентных и изолированных сущностях», извне нормативно конструирущих социальную систему. Более того, эти механизмы находятся в постоянной «билатерально функционирующей связи с общественной жизнью». Здесь речь идет о том, чтобы на основании названного различия установить, что подобные социальные системы, в зависимости от процессов, происходящих в них, избирают различные виды нормативности, т. е. придают своим действиям соответственно моральный или правовой коды.

Кроме того, считает Гурвич, сама социальная система обладает специфическим модусом саморегулирования и избирает или правовые, или иные структурные формы и осуществляет соответствующую ситуации нормативность своей деятельности. «Носители социального контроля... порождают виды социального контроля, необходимые им и контролируемые ими, и служат активным центром их манифестации. Говоря в общем, каждый носитель социального контроля, в принципе, может производить и применять разные виды и формы социального контроля... Последние имеют сугубо практические функции». Гурвич Г.Д. Философия и социология права. Избранные сочинения. СПб.: Издательский Дом СПбГУ, 2004 ( пер. с фр.: Антонов М.В., с англ.: Антонов М.В., Воронина Л.В.). - 53 п.л. Тем самым, для Гурвича, право своими контрольными функциями создает особую форму регулирования социальных контекстов, самовоспроизводящуюся и осуществляющую специфически системную координацию действий. Ввиду того, что право генерируется в эмерджентных социальных взаимодействиях, оно находится в неразрывной связи с надындивидуальными процессами, смыслосодержание которых более невозможно определить лишь психологически или социально-психологически. Оно осуществляет свою нормативную функцию исключительно в рамках социальной деятельности.

Тем самым социальная теория Гурвича отличается от системно-теоретических позиций, связывающих феномен социального контроля больше с деятельностью отдельного индивида. Не вдаваясь в детальную реконструкцию социологической концепции Т. Парсонса, следует все же указать на волюнтаристский характер его теории действия, где нормативные структурные и контрольные феномены представлены в виде «результатов» произвольно трактуемой деятельности индивида. В основе такого подхода лежит дуалистически трактуемая концепция деятельности, в соответствии с которой социальные действия имеют место в рамках отношений напряженности между определенными, имеющимися в распоряжении действующего индивида условиями, с одной стороны, и нормативными поведенческими требованиями социальной среды, в которой он находится -- с другой.

Социальная деятельность осуществляется, по Парсонсу, при условиях, вытекающих из индивидуальных целей действий и ситуаций, в рамках которых опять же аналитически проводится различие между ситуативно возможными средствами деятельности, данными социальными условиями и вытекающими отсюда правилами выбора, в соответствии с которыми устанавливается соотнесенность целей со средствами их достижения. Тем самым Парсонс описывает нормативную модальность действий с позиции актора, а именно как калькулируемое направление собственных деятельностных актов, связанных с достижением своих индивидуальных целей и с внешними нормативными ограничениями. Поэтому нормативная интеграция основана на волевой ориентации индивидуальной деятельности на установленные нормы и на соответствующий выбор собственных действий.

Важно отметить, что коллективные поведенческие предписания в концепции Парсонса хотя и исключены, но как априорные условия какой-либо адекватной ситуации деятельности предполагаются для учета последствий этой деятельности. Внешние актору условия деятельности трактуются «ранним» Парсонсом как составная часть «единичного акта». Эти условия включают в себя соотнесение индивидуального выбора вида действий с поведенческими требованиями. С антииндивидуалистической точки зрения Гурвича некорректно связывать действия и их нормативность с индивидуальными видами деятельности, т. к. они конституируются сначала лишь в рамках эмержентных смысловых соотношений.

В более поздних работах Парсонса эти рамки, в принципе, остаются неизменными, причем дуальная концепция единичного акта постепенно превращается в общую, комбинирующую индивидуальную и социальную компоненты деятельности систему. С помощью общей системы действий Парсонс характеризует любую социальную ситуацию как четырехуровневое деятельностное пространство, в котором участвующая в создании социального порядка личность, ее психологический базис, интерактивная ситуация и нормативный стандарт, соответственно, помещены в аналитически дифференцируемые и взаимозависимые подсистемы. Он отмечает, что эмерджентность социального порядка имеет место в том случае, если между подсистемами существуют различные отношения обмена или интерпретации, участвующие в институционализации их поведенческих стандартов и интернализации последних каждым действующим индивидом.

Описывая право с учетом его функций, а именно с учетом социально генерализованного эмерджентным уровнем социального порядка, Парсонс вновь ставит вопрос о структурировании единичного действия, т. е. о соответствующей определенному актору перспективе. Это является, по его мнению, делом калькуляции индивидуальных действий, в ходе которых актор свое «потребностное предрасположение» связывает с реакцией других, актуальной ситуацией и общепринятыми культурными ценностями. В рамках созданной Парсонсом интеграционной конструкции, связывающей волюнтаризм и системность, интенционально действующий актор приобретает черты четко отлаженной мотивированной машины, избирательно соотносящей соответствующие индивидуальные потребности с фрагментами той или иной ситуации. Но ориентированный в основном на реализацию функциональных потребностей, актор блокирует таким образом выход на социальный уровень, оставаясь в рамках поляризации личности и общества.

Исходя из этого, можно согласиться с мнением Гурвича, в корне отвергающим волюнтаристское фундирование нормативно-правовых функций порядка. Для него «более нередуцируемые элементы, участвующие в конституировании урегулированных с помощью права процессов - суть не индивиды, а виды связей в целом и посредством целого, одним словом -- формы социабельности». На основе этого, преодолевающего узость индивидуально-деятельностной точки зрения подхода, Гурвич выдвигает предпосылки целостной теории общества в рамках социологии права. Основу ее составляет гипотеза о том, что любое право в целом, в первую очередь, является социальным правом (droit social), которое не обязательно вырабатывается в форме «организованного права» какими-либо государственными инстанциями.

Эта гипотеза основывается на тезисе Гурвича о том, что в основе любого социального права лежит «динамическая, подверженная постоянному обновлению система», межличностный смысл которой наполняет «метапонятие» социального права. Ввиду того, что нормативные смысловые соотношения создаются всегда в рамках контекста определенной системы, социальное право в своих функциях нормативного контроля «не может никогда быть данным извне»; оно может порождаться только «имманентно» внутри этих контекстов. Оно является «всегда автономным», «внутренне присущим» системе правом. Функциональная связь нормативно-правового контроля и социальной системы ограничена рамками действий и операций, вызванных ею.

Социальное право обладает «общей функцией объективной интеграции», осуществляющейся посредством того, что индивиды самими актами своей деятельности оказываются вовлеченными в создание социального контекста и, тем самым, принимают участие в процессе «созидания социального права». Взаимосвязь такого активного участия и нормативной интеграции действий может складываться по-разному. В этих целях Гурвич проводит «методологическое различие» между идеальными формами социабельности в «массе», «коммуне» и «общине». Эти формы характеризуются различно выраженными требованиями к действиям индивидов, социальными ожиданиями и корреспондирующими с ними типами социального принуждения с тем, чтобы, таким образом, способствовать выработке определенных, нормативно рекомендованных типов поведения в рамках адекватных ситуации ролей. При этом Гурвич проводит различие между перспективой участника и наблюдателя (le double aspect interieur et exterieur).

Рассмотрим два полярных примера: массы и религиозной коммуны. Пример массы, которую Гурвич, в отличие от Ортеги-и-Гассета, характеризует как случайную, обусловленную поверхностными социальными контактами связь индивидов, показывает, что принуждение человека к приспособлению выражено наиболее сильно. В подобных системах отсутствует достаточно обобщенный и понятный кодекс поведения, дающий каждому индивиду возможность изучить стандарт соответствующих ему действий и придерживаться его в жизни. Участники переживают ситуацию, в которой они находятся, лишь поверхностно и воспринимают ее как незнакомую. Вначале они должны сделать апробацию принятых ими на себя ролей и действий, требуемых от них. С другой стороны, малое доверие к ситуации и основанный на неопределенности реакций других повышенный риск принятия решения еще более затрудняет совершение поступков, соответствующих данной ситуации. Это манифестируется в сравнительно четких «спонтанно» вызванных механизмах «реакции» на поведение, социально идентифицированное как отклоняющееся.

С другой стороны, социальное принуждение к конформности действует тем слабее, чем сильнее общепринятые формы координации действий в качестве адекватных деятельностных альтернатив восприняты индивидами. В социабельной форме примером «коммуны» может выступать религиозная община, основанная на хорошо знакомом ритуальном образце действий и на слепом следовании выработанному типу поведения, члены которой переживают свое участие так, будто бы они, так сказать, полностью поглощаются этой организацией.

коммуникация гурвич правоведение контроль

Заключение

В заключение данного доклада можно сказать, что цели и задачи, поставленные мной в ведении к данной работе были достигнуты. Мне удалось раскрыть сложное и многоаспектное учение о праве Г.Д. Гурвича в контексте проблем современного правопонимания, раскрыть интегральное понятие права и права, как социальный контроль. На основании рассмотренной литературы и научных публикаций, можно сделать следующие выводы:

1. Гурвич пытается преодолеть конфликт социологии и философии права: науки о фактах и науки о ценностях, о сущем и должном; он желает соединить реальное и идеальное, включая в рамки правоведения фактический материал, собранный социологией, и находя в самом этом фактическом материале «нормативный и идеальный элемент права».

2. Гурвич говорит о справедливости как о характеризующем право признаке, критикуя теорию «свободного права», «свободы усмотрения судьи», Гурвич не дает ответа на данный вопрос, в его теории судья и правоприменитель почти не заметны на фоне борьбы «социальных сил, напряжений и противоречий социальной жизни», практически объективного действия коллективного принуждения -- «нормативного факта», сопровождаемого «социальной гарантией» в трактовке Гурвича. И в этом смысле исследователи творчества Гурвича обоснованно указывают на то, что ему не удалось установить взаимосвязь между положениями своей социологии права и практическими проблемами современного ему правоведения.

3. Интеграционный подход Гурвича, преимущества которого особенно заметны при анализе сложнейшего феномена права в рамках еще более сложной современной социальной действительности. Говоря о значении социолого-правовой концепции Гурвича для современности, французский правовед А. Гарапон справедливо отмечает, что «современное право является реалистичным правом и отношение его к действительности значительно переменилось: после периода, характеризующегося определенным разрывом между правом и фактом, пришел период их смешения, и с помощью концепции Гурвича можно лучше понять современное право, которое, помимо чрезмерно абстрактных правовых категорий, намеревается принимать во внимание, описывать и реконструировать действительность».

Значимость его социологии права как раз и состоит в демонстрации и объяснении социальной действительности в ее глубинных, противоречивых, спонтанных и динамических проявлениях (Гурвич неоднократно подчеркивал, что «научная честность социолога измеряется именно тем, насколько он участвует в борьбе против всякого рода попыток замаскировать ту драматическую игру, которая разворачивается на различных глубинах социальной действительности»), и изучение работ этого выдающегося мыслителя может помочь по-новому взглянуть на окружающую нас правовую жизнь. Это касается всех социальных наук, в том числе и правоведения, которые сегодня как никогда нуждаются в создании интеграционной теории, способной синтезировать и объяснить многообразие социального; и представляется, что творческое наследие Гурвича может сыграть здесь немаловажную роль.

Список использованной литературы

1. Г.Д. Гурвич и русская постклассическая правовая мысль конца XIX - начала XX века // Правоведение. 2005. № 4

2. Гурвич Г.Д. Два величайших русских философа права: Борис Чичерин и Владимир Соловьев // Правоведение. 2005. № 4. ( пер. с нем.: Антонов М.В., Поляков А.В.)

3. Гурвич Г.Д. Философия и социология права. Избранные сочинения. СПб.: Издательский Дом СПбГУ, 2004 ( пер. с фр.: Антонов М.В., с англ.: Антонов М.В., Воронина Л.В.).

4. Гурвич Г.Д. Мой интеллектуальный дневник // Философия социология права: Избранные сочинения. СПб., - 2004.

5. Гурвич Г.Д. Магия и право // Философия социология права: Избранные сочинения. -- СПб., -- 2004.

6. Природа социальных прав в концепции Г.Д. Гурвича // Права человека: вопросы истории и теории. Материалы межвузовской научно-практической конференции. 24 апреля 2004 г. / Под ред. Д.И. Луковской. СПб.: Изд-во юридического факультета СПбГУ, 2003.

7. Социология права Г.Д. Гурвича // Правоведение. 2003. № 2.

8. Социальное право как предпосылка изучения социального государства: постановка проблемы ( на примере социологии права Жоржа Гурвича) // Социальное правовое государство: вопросы теории и практики. Материалы межвузовской научно-практической конференции 21 июня 2003 г. / Под ред. Д.И. Луковской. СПб.: Изд-во юридического факультета СПбГУ, 2003.

Размещено на Allbest.ru