Гендерная история: зарождение и перспективы развития

Размещено на http://www.allbest.ru/

«Гендерная история: зарождение и перспективы развития»

План

Введение

1. Возникновение гендерных исследований

2. Развитие гендерных исследований в обществе

3. Перспективы

Заключение

Список использованной литературы и источников

Введение

Понятие «гендер» вошло в лексикон современной науки в 1958 году, когда психоаналитик Калифорнийского университета Роберт Столлер ввел этот термин, имея в виду социальные проявления принадлежности к полу или «социальный пол». С 1963 года, после доклада Р. Столлера на конгрессе психоаналитиков в Стокгольме, этот термин стал общеизвестным и с тех пор приобретает все большую популярность и новое осмысление в научных кругах. Автор говорил о социальном самоосознании, разделении «биологического» и «культурного» полов, он разделил понятия «гендер» и «пол», что получило широкую поддержку феминистских антропологов, обнаруживших при изучении различных обществ значительную разницу в понимании мужских и женских ролей, позиций, черт характера, короче, в понимании того, что есть мужчина и женщина в том или ином обществе.

Гендерные исследования постоянно находились в развитии. На начальном этапе (70-е годы) эти исследования получили название женских (women's studies), потому что преобладали либералистские идеи - эмансипация, равенство, автономия, прогресс - нашедшие отражение в молодежных движениях конца 1960-х и революции «новых левых», сексуальной революции, от последствий которой женщины выиграли более мужчин, а также в сексуальной революции «второй волны» феминизма. Главной целью «шестидесятниц» ХХ века стало создание свободной, автономной женской личности.

Споры о том, достижима ли такая цель, втянули в исследования «женской темы» генетиков, психологов, антропологов, этнологов, философов, историков, социологов, филологов. Также стали появляться в печати первые феминистские журналы. В университетах США и Европы стали читать спецкурсы по истории «женского движения». Историки возвращали несправедливо забытые имена тех, кто внес вклад в развитие культуры, литературоведы рассматривали своеобразие образного и речевого стиля женщин-писательниц, педагоги ставили вопрос об особенностях воспитания мальчиков и девочек, психологи обращались к ранее известным, но несколько подзабытым классическим трудам по женской психологии, социологи пытались показать неодинаковость социальных ролей мужчин и женщин и вытекающие из нее демографические последствия. Термин «гендер» в их работах соотносился лишь с женским опытом и употреблялся тогда, когда речь шла о социальных, культурных, психологических аспектах «женского» в сравнении с «мужским», при описании норм, стереотипов, социальных ролей, типичных для женщин.

Исследования, которые именовались «гендерными» и были опубликованы в 70-е, были «женскими исследованиями» и велись они женщинами-учеными, стоявшими на феминистских позициях.

В 1975, объявленном ООН «Всемирным годом женщины», американская исследовательница Нин Коч (Nynne Koch) сконструировала термин «феминология», получивший распространение в России.

Главными отличиями «женских исследований» или «феминологии» как научного направления от всех предшествующих, касающихся социально-половых ролей, этнографии, психологии и социологии пола, были ориентация на критику наук, развивающихся без участия женщин, нацеленность на критику общества, развитие междисциплинарной исследовательской практики.

1. Возникновение гендерных исследований

Гендерные исследования - направление междисциплинарных исследований, объектом анализа которых является гендер как социально-культурный феномен. Понятие «гендер» (gender) используется для обозначения различий между мужчинами и женщинами, не сводимых к биологическим и анатомическим различиям, существование которых зафиксировано в понятии «пол». В гендерных исследованиях на базе современных направлений философии и социологии разрабатываются стратегии теоретического и эмпирического анализа существующих в культуре представлений о мужественности и женственности, жизненных стратегий и положения мужчин и женщин в обществе, а также идеологии и политики, способствующих или препятствующих достижению гендерного равенства. Соответственно, гендерными проблемами называют проблемы, обусловленные различиями социальных ролей и социальных статусов мужчин и женщин, определяющими как их межличностное взаимодействие, так и отношения в основных институтах общества (семья, образование, занятость, наука, религия, политика и др.). Поскольку исследования гендерных проблем предпринимаются в разных областях академической науки (в антропологии, социологии, психологии, лингвистике, литературоведении, искусствознании и др.), в гендерных исследованиях используются методы и подходы, существующие в этих дисциплинах.

В качестве особой области социально-гуманитарной науки гендерные исследования существуют сравнительно недавно (с 1980-х годов), поэтому их понятийный аппарат еще не устоялся, а концептуальные подходы находятся в стадии разработки, получая новые стимулы в исследованиях гендерных проблем, которые обнаруживаются в совр. обществах.

Гендерные исследования базируются на предпосылке, что все социальные феномены и процессы имеют гендерное измерение. Впервые различение пола и гендера было сделано антропологами и психологами. В середине 20 века М. Мид показала, что в описанных ею культурах существуют разные модели отношений мужчин и женщин. М. Мид рассматривала мужскую и женскую роли в семье и обществе как «социальные изобретения», входящие в состав тех важнейших ценностей, наличие которых отличает человеческое общество от животного мира. Антрополог Г. Рубин одной из первых обратила внимание на существование системы пол-гендер и доказывала важность различения биологического и социального пола для объяснения того, как возникают общество и культура. Сам термин гендер был введен психологом Р. Столлером в 1968 году. Позднее, под влиянием дискуссий, развернувшихся в рамках различных направлений философии и социологии, началось формирование понятийного аппарата и методологии гендерных исследований.

Становление гендерных исследований связано с такими традициями и перспективами социально-гуманитарного знания, как марксизм, психоанализ, Структурализм, феноменология. Однако ключевую роль в возникновении и распространении гендерных исследований сыграли современный феминизм и женское движение конца 1960-х годов. В феминистском дискурсе второй половины 20 века (С. де Бовуар, Б. Фридан, К. Гиллиган, К. Миллетт, Дж. Батлер, Н. Чодоров, Ю. Кристева и др.) фундаментальный для культуры факт различия мужского и женского стал рассматриваться в качестве отправной точки для обоснования того, что в процессе социализации создаются правила, закрепляющие неравенство полов, а в обществе конструируются разнообразные системы неравенства по признаку пола. Эти системы закрепляются в социальных институтах и социальных практиках.

Гендерные исследования (gender studies) нельзя отождествлять с феминистскими, или женскими, исследованиями (women studies), институционализация которых происходила в американских университетах в конце 1960-х годов под непосредственным влиянием феминистского движения, или «феминизма второй волны», который перенес акцент с «женского вопроса» на гендерный анализ социальных отношений. В результате центром обсуждения стала критика патриархата как основания культуры, структурно закрепляющего мужское доминирование. Главной задачей феминистских исследований (Философия феминизма) стало изучение положения женщин с точки зрения самих женщин и обоснование политической повестки дня, целью которой является борьба против дискриминации женщин. Феминистские исследования ориентированы на критику общества и критику науки. Теоретики этого направления исходили из наличия специфического женского опыта, не схватываемого в понятиях и концепциях существующей на сегодняшний день социально-гуманитарной науки. Последняя подвергалась ими критике за игнорирование женщин. По их мысли, игнорирование женщин и женского опыта в научном рассмотрении обусловлено тем, что оно сфокусировано на сфере публичного, из которой женщины были, как правило, исключены.

В отличие от феминистских (женских) исследований, гендерные исследования обращаются к гораздо более широкому кругу проблем, возникающих как в женском, так и в мужском опыте в различных возрастных, социокультурных, расовых группах. Методология гендерных исследований формируется, главным образом, на основе переосмысления таких социологических концепций как теория половых ролей и социальный конструктивизм.

Теория половых ролей (поло-ролевой подход), которая получила теоретическое обоснование в работах Т. Парсонса, основывается на идее «естественности» и функциональности разделения мужской и женской ролей в семье, логически вытекающих из классических положений структурного функционализма о стабильной семье как важнейшем элементе нормально функционирующего общества. Т. Парсонс исходил из того, что, хотя роль домашней хозяйки остается главной социальной ролью женщины, только баланс «различных, но равных» ролей жены и мужа обеспечивает гармонию, целостность и стабильность семьи, основанной на разделении домашнего труда. Это разделение труда соответствует, по Т. Парсонсу, «экспрессивно-эмоциональной» ориентации женщин и «инструментально-рациональной» ориентации мужчин. Таким образом, за пределами подхода Т. Парсонса остается проблема неравенства в распределении властных ресурсов в семье, непосредственно связанная с разграничением гендерных ролей. В то же время основные положения теории половых ролей используются в гендерных исследованиях для анализа неравенства, обусловленного предписанными традиционными ролями мужчин и женщин.

Так, признается, что «теория половых ролей содержит в себе принципы политики реформ», нацеленных на то, чтобы изменить ролевые ожидания, в соответствии с которыми женщина определяется как «помощник и лицо подчиненное», а ее характер - как «пассивный или экспрессивный» (Р. Коннелл). Тем самым обосновывается возможность изменения гендерных отношений в частной и публичной сферах. В гендерных исследованиях подвергается критике статичность и нормативность модели, которая лежит в основе теории половых ролей, а центром анализа становится обусловленное полом неравенство в распределении властных ресурсов.

Подобная трансформация одной из базовых социологических концепций обусловлена тем, что в гендерных исследованиях развивается философско-социологическая традиция критического анализа общества и концептуализируется опыт понимания, объяснения и решения проблем, острота которых еще только начинает осознаваться в совр. мире. Гендерный анализ вскрывает природу отношений между мужчинами и женщинами как отношений социальной асимметрии, тем самым в гендерных исследованиях ставятся вопросы распределения властных ресурсов, легитимности нормативного социального порядка и обосновывается «гендерно чувствительная» политика, целью которой становится достижение гендерного равенства.

В отличие от структурно-функционального анализа, в рамках конструктивистского подхода, опирающегося на работы А. Шюца, П. Бергера, Т. Лукмана, И. Гофмана, Г. Гарфинкеля, гендер выступает не столько как набор ролей, характеристик или свойств индивидов, сколько как система социальных отношений, конструируемых в ходе повседневных взаимодействий на микроуровне социальной системы. Это подрывает саму основу представлений о «естественном» разделении гендерных ролей, основанном на абсолютизации гендерных различий.

В современных подходах гендер определяется как «понятие изменчивое, фрагментированное, спорное, всякий раз конструируемое заново» (Н. Чодоров). Принципиальным пунктом совр. теорий является акцент на активной природе процесса создания гендерных отношений (doing gender), или о создании и воссоздании различий и гендерных границ (gender boundaries) между женщинами и мужчинами, а также среди женщин и среди мужчин. «Множественность женственности и мужественности - это основополагающий факт гендерных отношений и способ проявления гендерных структур в жизни» (Р. Коннелл).

2. Развитие гендерных исследований в обществе

Исследования, которые именовались «гендерными» и были опубликованы в 70-е, были «женскими исследованиями» и велись они женщинами-учеными, стоявшими на феминистских позициях. Те же самые исследования в 70-е могли также называться: «женскими исследованиями» («Female Studies»), что казалось ученым-феминисткам слишком биологизированным; «феминистскими исследованиями» («Feminist Studies»), что отвергалось многими по причине идеологизированности (т.к. не все желающие примкнуть к новому направлению числили себя феминист(к)ами); «изучением женщин» («Women's Studies»), что считалось не слишком политкорректным, так как подчеркивало «объектность» женщины или женщин как предмета изучения; «женскими исследованиями» («Women Studies») - так определялись исследования любой проблемы, написанной на «женскую тему», и чаще всего самими женщинами.

В 1975, объявленном ООН «Всемирным годом женщины», американская исследовательница Нин Коч (Nynne Koch) сконструировала термин «феминология», получивший распространение в России. Под нею стали понимать междисциплинарную отрасль научного знания, изучающую совокупность проблем, связанных с социально-экономическим и политическим положением женщины в обществе, эволюцией ее социального статуса и функциональных ролей.

Главными отличиями «женских исследований» или «феминологии» как научного направления от всех предшествующих штудий, касающихся социально-половых ролей, этнографии, психологии и социологии пола, были: (1) ориентация на критику наук, ранее не «видевших» женщин; (2) нацеленность на критику общества и потому связанность с женским движением; (3) развитие на пересечении научных дисциплин в форме междисциплинарной исследовательской практики.

Говоря о главных достижениях гендерных исследований на их первом, феминологическом этапе, нужно подчеркнуть, что они: (1) ввели фактор различия полов в традиционный социальный, в том числе социально-стратификационный анализ; (2) возвратили женские имена социальному знанию - истории, философии, литературоведению, психологии; (3) заставили признать, что социальное знание, ранее считавшееся «полным» и «универсальным» для всех без различия пола, таковым не является, поскольку традиционные теории познания преуменьшали значение главных в женском опыте и женских жизнях областей знания, были слишком рационалистическими; (4) обосновали историчность двух взаимодополняющих социальных сфер - публичной-«мужской» и частной-«женской» и равную значимость частной сферы для функционирования общества; (5) разрушили многие проявления мужского мифотворчества и заставили обсуждать предположение о том, что историческое время, проживаемое женской половиной человечества, протекает не в тех же ритмах», что «мужское»; (6) создали предпосылки для перехода от анализа больших структур и социальных общностей к антропологически-ориентированным социальным наукам, интересующимся жизнью отдельных людей; (7) поставили вопрос о разных научных стилях - объективистском, «мужском» и эмоционально-богатом, «женском» - написания исследований; (8) ввели гендерное измерение в социально-экономическую историю, пополнившуюся такими темами, как «феминизация бедности», «фемининность безработицы», «политэкономия домашнего труда», «история женского домашнего труда», заставив признать категорию «пол» одним из структурообразующих экономических принципов; (9) выявили особое понимание темы «женской работы» как неоплачиваемого женского труда (рождение детей, воспитание их, труд по поддержанию в доме чистоты, приготовлению пищи, стирке, глажке, уходу за больными и немощными), бывшего всегда, во все эпохи почти незаметным или умышленно не замечаемым. (10) Проанализировав прошлое и настоящее т.наз. «женских профессий» (воспитательницы, учительницы, гувернантки, поварихи, прачки, гладильщицы, прядильщицы, ткачихи, медсестры, социальной работницы), исследовательницы женщин показали, что эти профессии сложились и воспроизводятся как продолжение гендерных ролей, приписанных женщинам социальными и культурными нормами. (11) Как итог - «женские исследования» вовлекли в феминистское движение массу женщин, в том числе женщин из числа ученых. Они пришли в новую область знания со сложившимся житейским и научным опытом, который позволял им превращать «личное» вначале в «профессиональное», а затем и в «политическое». На данном этапе гендерные исследования были научным движением без центра и лидера, без общего, единого стиля и целей. Развивавшие их приверженцы знали одно: они не хотели быть похожими на представителей «мужской» науки, полной конкуренции, стремления к лидерству и выстраиванию иерархий. Чтобы избежать всего этого и добиться большего единения, феминологи предлагали совместно подписываться на научные журналы, проводили свои занятия в комнатах, где можно поставить стулья в форме круга, практиковали ведение дневников размышлений (объявляя опыт каждой интересным всем), при общении использовали только обращение по имени (оставив мужскому сообществу именование по фамилии; впоследствии во имя равенства они призвали и имена писать со строчных букв). Феминологи 70-х увлекались созданием малых творческих групп и коллективов, небольших совместных проектов, едва ли не первыми стали практиковать интерактивность в преподавании - постоянный обмен мнениями профессоров со студентами во время лекций, интеллектуально и эмоционально вовлекающих обе стороны в процесс обучения. Отказ от принципов лидерства, иерархий и дисциплинарности не имел аналогов в мировой истории науки, поэтому ни одно из ее направлений и образовательных стратегий не изменили настолько системы академического образования и обучения (особенно в США), как это удалось женским и гендерным исследованиям.

Несмотря на очевидные успехи - и в содержании, и в методах получения нового знания - традиционная наука восприняла скептически возникновение «женских исследований». Непризнание и насмешки в адрес «женоведов» (феминологов) предопределили возникновение духа кастовости университетских и академических объединений, изучавших женскую тему. Феминологи 70-х оказались вытесненными из своих дисциплин на обочину «большой науки», в своеобразное гетто, образовав евро-американскую субкультуру или «сестринство» исследовательниц, хорошо знавших и поддерживавших друг друга на конференциях, в переписке, но мало замечаемых коллегами по профессиям. За включение «женских исследований» в систему высшего образования раньше других стали выступать исследовательницы и преподаватели американских университетов, где знания о женщинах интенсивно вводились в традиционно преподаваемые дисциплины уже с 70-х. Там широко обсуждались явления дискриминации женщин в публичной сфере, в том числе в науке, а также в сфере частной, анализировались предубеждения против них (гендерные предрассудки), существующие в обществе и, в частности, во властных и образовательных структурах, отразившиеся в литературе и т.п. Особенно жаркие споры вызывал междисциплинарный характер «женских исследований», ставящий под вопрос их самостоятельный статус - ведь они претендовали на ранг независимой дисциплины, а не просто «раздела» в рамках дициплин уже существующих. Не совсем был ясен и ответ на вопрос, специалистов какого профиля должны выпускать факультеты «женских исследований».

Междисциплинарность направления, равно как многосторонность исследовательского объекта («женщины»), взрывавшие границы между отраслями знания, были главным препятствием для создания отделений Women's studies в университетах Европы. Они оставались более консервативными и скованными традициями, нежели американские, и в них «женские исследования» могли лишь временно объединять единомышленниц в рамках «проекта» или «лаборатории», не претендуя на равноправный статус с факультетами.

Довольно быстро - несмотря на все стремления к единству - обнаружились разногласия и среди самих феминологов. Одни исследовательницы видели в «women studies» часть женского движения; другие - считали их неидеологизированным и неполитизированным именно научным направлением. В этих разногласиях коренилось зарождавшееся в те годы расхождение между феминистками-практиками и исследовательницами-теоретиками, которых первые упрекали в удаленности от конкретных проблем сегодняшнего дня, а закрытости «в башне из слоновой кости». Их оппонентки, сторонницы (как они заявляли) большей объективности и меньшей политизированности, выступили против дальнейшего обособления «женских исследований» от традиционной науки. Многим из них стало ясно, что простого «добавления» женских имен, механического включения в исследования данных о женщинах недостаточно для того, чтобы изменить представления о роли женщин в целом, убедить в различности социального опыта представителей разных полов.

«Женские исследования» ширились, число их приверженцев множилось. Все чаще заявлявшие о своей независимости и непохожести на иные науки и принципы их преподавания, «женские исследования» активно пропагандировали свои новые подходы к обучению, делая акцент на критике всех форм доминирования и призывая коллег-мужчин к сотрудничеству и терпимости.

Под непосредственным воздействием «женских исследований» возникли в те годы «мужские исследования» (Men's Studies) или социальная андрология. Добиваясь научного признания, они прошли те же стадии неприятия и насмешек, что и исследования женские. Андрология или «мужские исследования» были, в известной степени, ответом на усиление феминистского движения и стремление приверженцев «исследований женщин» многосторонне (но с позиций женского опыта!) изучить взаимоотношения полов. Среди причин появления социальной андрологии можно также назвать переосмысление мужской гендерной роли, ее ограниченности, и стремление разрушить полоролевые стереотипы - темы, обозначившиеся в общественных обсуждениях на волне развертывания сексуальной революции и успехов операций по смене пола.

Возникшее десятилетием позже «второй волны» феминизма - то есть в 70-е годы 20 в. - мужское «освободительное» движение (в США его представляют «Национальная организация меняющихся мужчин», «Национальная организация мужчин против сексизма») стало со своей стороны бороться за широкий выбор стилей жизни, за более широкий (нежели заданный стереотипами) спектр эмоциональных проявлений для мужчин. Подобно тому, как феминистки и примкнувшие в «женским исследованиям» исследовательницы пытались разгадать «мистику женственности», социальные андрологии задались задачей разгадать «загадку мужественности». «Мужские исследования» пытались выявить основные этапы становления концепций мужественности, возможные кризисы и девиации, особенности способов, механизмов, каналов формирования института пола, в данном случае - пола мужского и предложить возможные варианты преодоления жесткости мужской гендерной роли (в частности - через так называемое «новое родительство», в рамках которого оба родителя активно участвуют в воспитании).

Довольно быстро «мужские исследования» в истории и социологии оказались востребованы не только академическим знанием, но вышеперечисленными организациями, которые показали себя такими же борцами с гендерными предрассудками и привилегиями, как и феминистки, защитниками прав геев, бисексуалов, транссексуалов, лесбиянок.

В течение десятилетия идеи «мужского освобождения» получили распространение в Австралии и Англии, отчасти в Европе, но там - в отличие от США - мужское движение не превратилось в политическую силу. Тем не менее, как направление научных исследований андрология утвердилась и там. Особый вес, в частности, в Европе получила «история мужчин» - как дисциплина, занимающаяся изучением прошлого мужчин (по аналогии и как реакция на «историю женщин»). «История мужчин» начала развиваться с начала 80-х, практически одновременно с социологией маскулинности, сосредоточившись на том, как и почему внутренняя и внешняя политика, военное дело, дипломатия были в прошлом и остаются в настоящем мужскими сферами действия.

«Исследователи женщин» и «исследователи мужчин» на этом этапе развития гендерных исследований добились многого.

(1) Прежде всего, «исследователи женщин» сумели реабилитировать феминизм как политику, в основе которой лежит принцип свободы выбора; они заставили общество признать феминистскую идею личностного становления женщины как основы ее эмансипации и эмансипации общества от стереотипов. (2) Благодаря «женским исследованиям» возникли «мужские исследования», и их приверженцы увидели общность своих целей с феминистками. (3) Вместе со специалистами в области социальной андрологии, социальные феминологи и андрологии 80-х активно участвовали в переориентации социального знания от изучения крупных социальных общностей и групп к изучению отдельных людей (т.е. участвовали в т.наз. «антропологическом повороте» современного социального знания); (4) Идя навстречу друг другу с разных «полюсов», феминологи и андрологи сумели придать гендерный ракурс биографическому и автобиографическому методам, обратив внимание на несходство мужской и женской индивидуальной и коллективной памяти, особенностей фиксации и осмысления увиденного и примеченного. (3) Их исследования способствовали росту значимости качественных методов в социологии, «устной истории» в науках о прошлом и этнологии, благодаря чему в круг изучаемых вопросов оказались введены такие темы как, например, сексуальная автобиография, инвалидность, «нетипичность». (4) Феминологи и андрологи поставили как особую научную проблему исследование тела и телесности социальными науками в ее гендерном аспекте. (5) Через анализ властных отношений, отношений господства мужчин и подчинения женщин, был показан механизм и пути превращения индивидов (женщин и мужчин) из «героев» общества и истории в их «жертв».

Размышляя о взаимодействии понятий «мужественности» и «женственности», андрологи и феминологи практически одновременно пришли к выводу о необходимости координации своих исследований и направлений работы. К концу 80-х в науке появилась тенденция именовать все исследования, касающиеся вопросов пола, гендерными - какого бы содержания они ни были и с какой бы теоретической платформы они ни писались. Понятие «гендерные исследования» оказалось более конформным и приемлемым для научного сообщества, нежели термин «женские исследования». Гендерологами оказались согласны именовать себя и некоторые мужчины, которые не нашли в себе в прошлом мужества назваться специалистами в области «женских исследований», а тем более феминистами. Для значительного количества исследователей термин «гендерный» оказался, следовательно, удобным прикрытием («терминологическим зонтиком»), выражающим «политическую нейтральность и академическую респектабельность» (Дж.Скотт).

От анализа патриархата и свойственных ему политик подавления и дискриминации (женщин, сексуальных меньшинств) гендерологи 80-х сочли возможным перейти к анализу гендерных систем - то есть выявлять и анализировать разные аспекты социальности и культуры в их гендерном измерении. Новая концепция «гендера» перестала связывать его исключительно с женским опытом. Под гендером стали пониматься система отношений, которая является основой стратификации общества по признаку пола.

Содержание гендерных исследований расширилось, включив проблемы маскулинности и сексуальности.

На этом этапе гендерные исследования - объединив «мужские исследования» и «женские исследования» - стали признанной частью учебных программ в сотнях вузов (600 колледжей в 34 штатах) и самостоятельными факультетами в 30 американских университетах. В США развернули свое действие более 130 программ поствузовского образования по линии «женских и гендерных исследований» - на них готовят магистров, возникла докторантура для получения звания PhD (соответствует российскому званию «кандидата наук»).

Однако перспективы объединительных тенденций в гендерных исследованиях радовали далеко не всех их приверженцев. В частности, уже в конце 80-х многие из работ, написанных на основе гендерного подхода к анализу социальных явлений, подверглись критике за нечувствительность к расовым различиям (поскольку исследователи обращались в основном к проблемам белых образованных европейских и американских женщин среднего класса). Эта тенденция была связана с усилением позиций «цветного феминизма». С другой, несколько неожиданной стороны, гендерные исследования стали объектом порицания за скатывание к гетеросексизму (акцентирование гетеросексуальных отношений как «нормальных» и малое внимание к социальному опыту геев и лесбиянок, который перестал рассматриваться как «отклоняющийся», но стал оцениваться как «другой, тоже нормальный»).

Развернувшиеся дебаты совпали с новым этапом в развитии мирового социального знания - этапом разочарования в структуралистских и модернистских концепциях, господствовавших до начала 90-х.

Вместо попыток находить и анализировать социальные истоки гендерной асимметрии и дискриминации (которые ранее осмыслялись на основе концепций структурного функционализма и социального конструктивизма), гендерологи задались задачей создания метатеории, раскрывающей отношений между Наукой, Властью и Гендером. Для этого им необходимо было убедить пересмотреть многие привычные представления и научно-доказанные «истины», в частности усомниться в самой возможности создания «абсолютно объективного», свободного от пристрастий и субъективной заинтересованности, научного исследования. Обсуждая эти вопросы, гендерологи 80-х так и не пришли к единому мнению о том, можно ли считать себя примкнувшим к данному направлению научного знания, не разделяя феминистских идей и феминистской идеологии. При этом убежденные феминистки выступали на этом этапе с резкой критикой так называемой «ложной теории гендера» (прикрывающей обычные исследования полового диморфизма и привежденность биологическому детерминизму с его теорией половых ролей), а вместе с ним - многих примкнувших к гендерным исследованиям ученых, не разделявших и не разделяющих феминистских взглядов. Дискуссии и споры привели, во-первых, к большей поляризации позиций радикальных и либеральных феминисток. Во-вторых, расхождения между сторонницами «феминизма равенства» (сходства мужского и женского типов субъективности) и «феминизма различий», (или, как чаще пишут сами гендерологи, «различений» между мужским и женским типами субъективности и идентичности) развели по разным сторонам американскую науку и науку европейскую, особенно - французскую. Среди американских гендерологов больше сторонников феминизма равенства (хотя в США можно отыскать представительниц всех течений в феминизме), а среди европейских - больше сторонниц феминизма различий.

В последнее время гендерные исследования стали признанным направлением развития гуманитарного знания не только в США и Западной Европе, но и в странах Африки, Азии, Восточной Европы, России, на постсоветском пространстве. Это связано с ростом внимания к проблемам женщин, имеющим международный характер. Регулярные международные летние и зимние «школы», «институты», конференции, конгрессы, проводимые при поддержке женских организаций, собирают сотни слушателей. Образовательные программы приобрели глобальную ориентацию, в особенности те из них, которые ориентированы на страны третьего мира. Они делают акцент на политических вопросах, проблемах дискриминации женщин и сексуальных меньшинств на рынке труда, на проблемах милитаризма, беженцев, репродуктивных прав, семьи.

Несмотря на то, что единой идеологической позиции, которая бы объединяла большинство гендерологов, нет (как нет и единого идейного основания у мирового феминизма, его направления развнозначны и различны), все большее значение приобретают «Международные сети гендерных исследований» - списки адресов электронной рассылки, которые позволяют объединиться исследователям во всем мире, изучающим определенную тему или вдохновленных одним проектом. Одна из самых известных таких Сетей в Восточной Европе поддерживается Фондом Дж.Сороса и связана с Программой «Гендер и культура» Центрально-Европейского университета в Будапеште. Самая же крупная и мощная из сетей организована при Гендерном институте Лондонской школы экономики в 1996. В числе своих задач она перечисляет следующие: поддерживать проекты гендерных исследований; развивать теории этики, справедливости демократии с учетом гендерного фактора; расширять перспективы социальной политики, включая в круг ее внимания тех, кто был несправедливо обойден защитой (в том числе не только женщин, но и сексуальные меньшинства). Среди проектов лондонской Международной сети гендерных исследований - «Гендер и социальная философия», «Коллективные идентичности и гендер», «Равные возможности и образование в течение всей жизни». Основной принцип деятельности - триединство этики, теории и практики.

Принципы современных гендерных исследований основаны на открытом признании личной ангажированности ученого, его вовлеченности в движение за гендерное равенство. Основная и наиболее влиятельная часть гендерного сообщества начала 21 в. полагает, что причисление того или иного ученого к гендерологам - означает его ясно выраженное согласие с феминистской перспективой.

3. Перспективы

Тридцать с лишним лет моего личного участия в работе по развитию «женской истории» позволяют оценить основные успехи этого направления в исторических науках. Стало ли оно за это время самостоятельным и признанным, равноправным с историей университетов, историей городов, историей общественных движений и т. д.?

(Плюсы)Женщины (прежде всего - выдающиеся личности, но не только они) вернулись в общие курсы истории. Доказано, что полученное ранее «единое и полное» знание о прошлом таковым не является, потому что в нем почти отсутствуют женщины и сексуальные меньшинства, - а они имели во все эпохи свое мировидение и свою систему ценностей, порой не совпадавшую с доминирующей. Обоснован вывод о равнозначности для общества двух соединяющихся сфер или доменов существования - господства Мужчины (политика, дипломатия, военное дело) и господства Женщины (дом, семья, домохозяйство), который заставил изучать оба домена на равных. Историки женщин доказали, что сферы эти были не «сепаратными», но соединенными, равно значимыми для развития общества как целостного организма. Родились новые темы, которые ранее никто не счел бы достойными специального исследования: «история материнства», «история прислужничества и найма кормилиц», «история домашней работы и гувернерства», история практик, продуцировавших мужественность (политическое гражданство как клуб собратьев, история военной службы и спорта). Введено новое измерение социально-экономической истории, ориентированное на такие темы, как «феминизация бедности», «женское лицо» безработицы, политэкономия домашней работы, - категория пола признана одним из структурообразующих экономических принципов.

Немалое значение имеет и развенчание мифов, мужского мифотворчества в социальной истории, и тем самым поставлены под сомнение оценки некоторых процессов и даже эпох. Гендерологами убедительно показано, как акторы истории могут превращаться из «творцов» истории в ее «жертв». Сторонники гендерного направления заставили исследовать множественные формы сексуальности в различных культурах, однозначно отрицательно ответив на вопрос: является ли преобладающая - гетеросексуальная - форма единственной? Они поставили на научное обсуждение вопрос о том, как, с каких пор гетеросексуальность была превращена в норму, исключающую, отвергающую, клеймящую позором все другие…

Не менее существенно то, что женской и гендерной истории удалось реабилитировать феминизм как политику, в основе которой лежит принцип свободы выбора женщиной пути самореализации. Это заставило признать феминистскую идею личностного становления женщины как основы ее эмансипации и освобождения общества от стереотипов.

Получена возможность обнаружить непривычное в привычном (мужскую дискриминацию и подчинение в патриархатном обществе) и понять конструирование иерархий как взаимодействие, а не однонаправленный процесс… Выявлено множество точек соприкосновения гендерной истории с «устной историей», что помогает озвучить всех «исчезнувших, молчащих и противящихся». «Устная история» стала пограничным полем между историей, психологией и социологией, позволив дисциплинам использовать методы, подходы и преимущества друг друга. «Другая история» или, точнее, «другие истории» предполагали реконструкцию прошлого «другими глазами» - глазами ребенка, старика, гомосексуалиста и, конечно же, женщины.

Власть, проанализированная в рамках гендерной концепции, оказалась «распыленной» повсюду, неформальной, непредсказуемой, требующей комплексного рассмотрения. Социальная структура - при гендерном подходе и с учетом исторической изменчивости - потребовала многомерного подхода, а не простого вписывания женщин в уже известные элементы этой конструкции[2]. В итоге анализ прошлого превращен в инструмент решения современных задач (скажем, о путях маргинализации, «забывания» той или иной социальной группы, о ее правах).

За почти полвека существования нового направления историки научились рассматривать не пол сам по себе и не только взаимоотношения полов, но именно множественность социальных связей, не упуская при их рассмотрении фактора пола и гендерного взаимодействия. Это сделало картину прошлого объемнее, полнее, помогло преодолеть узость отдельных «историй», рожденных в 1970-е годы, - женщин, мужчин, «третьего пола». Вот почему функция гендерной истории оказывается не только комплементарной (дополнительной по отношению к традиционной), не только компенсирующей (нехватку чего-либо: скажем, женских имен в учебниках) и не только пересматривающей (старые представления, старые подходы), но именно синтезирующей.

Если институциализация новой дисциплины шла так успешно, то почему «женская история» и гендерные исследования прошлого до сих пор не нашли себе места в системе исторического образования России? Почему признанное за рубежом направление научных изысканий историкам России неизвестно и не нашло отражения в учебниках, где женские имена (если это не правительницы страны) - редкость? Выделю несколько причин.

1. Образовательная литература для школьников и студентов остается симбиозом марксистско-ленинского социально-экономического детерминизма и традиций государственной школы отечественной историографии. В ней женщинам места нет. Простой человек, его интересы, история повседневности так и не попали в учебную литературу. Поэтому нет в ней и «женской составляющей» - ведь история материнства, семейного воспитания, традиций питания считаются «слишком этнографическими» сюжетами и «частностями» по сравнению с событийной политической историей.

2. Социальный заказ отсутствует: считается, что исследования социологов, психологов, медиков или демографов могут иметь конкретный практический выход, а знание деталей женской истории ничем не может помочь современным социальным работникам или воспитателям.

3. «Женская тема» считается чем-то иллюстративным для историописания. Аналитичность, критичность направления ускользают - а в итоге в истории социально-полового (гендерного) неравенства наши историки будто и не видят модели для изучения социального неравенства и социальных конфликтов и не догадываются о том, что гендерное неравенство - исторически первая форма социальной асимметрии.

4. В России - в отличие от Запада - «женский вопрос» решался на государственном уровне десятилетиями (патерналистская составляющая в нашей стране была всегда сильна) и считался «решенным».

5. «Женские исследования» не «зазвучали» в российском политическом контексте в отличие от западного в силу традиционности, патриархатности большинства социальных структур. Так или иначе, проблема борьбы за соблюдение прав женщин не стала в России одной из составляющих борьбы за права человека, как это произошло на Западе.

6. Отношение к понятию «феминизм» (а с ним было связано возникновение всего направления women studies) остается в России - если говорить о бытовом, профанном уровне знания - в большинстве случаев негативным.

7. В крупнейших российских университетах нет подготовленных специалистов-гендерологов, курсы по «женской истории» читаются энтузиастами в российской провинции - в Твери, Иваново, Петрозаводске, Самаре.

8. Гуманитарно-академическая среда с большим трудом и напряжением воспринимает импульсы междисциплинарных исследовательских подходов (скажем, метод устного интервьюирования, «устной истории» с большим трудом институционализируется в системе традиционных исторических исследований), а женские исследования в истории настойчиво требуют междисциплинарности.

Изучая прошлое женщин и гендерную историю, приверженцы описываемого направления ищут ответ на собственные размышления «о времени и о себе», о своем месте в мире и востребованности проводимых ими исследований. Подводя итоги и задумываясь над судьбой «истории женщин» и гендерных исследований в России, я с оптимизмом смотрю в будущее и говорю с уверенностью: направление выживет, несмотря на катаклизмы. Поколения историков, которые придут следом, конечно же, покажут, сколь многого мы недочитали, недосмотрели в архивах, недопоняли, и с решительностью неофитов продвинут изучение женской и гендерной истории куда дальше всех нас, своих предшественников, включая и западных коллег.

Не стоит лишь забывать, что первый шаг был самым трудным. Но те, кто его сделали, не ропщут. Они вознаграждены обаянием открыт

гендер социальный половой культурный

Заключение

Термин гендер изначально понимался как «знак позиции субординации». Его отличительной особенностью было соотнесение именно с женским опытом. Данный термин стали использовать в контексте культурных, социальных и психологических различий мужского и женского. В связи с этим, гендерные исследования старого времени были именно женскими исследованиями и проводились женщинами.

70-е года знаменовались рождением «истории женщин», как некоего самостоятельного направления.

Через десятилетие стала главенствовать культурная история. Она стала изучать культурные и социальные категории по ходу исторического процесса. Все это было предпосылками начала изучения «женской истории».

Благодаря рождению концепции «гендера» производился стремительный рост исследований, где женщины и мужчины четко разграничивались. Произошла институционализация женских исследований: стали возникать группы, факультеты, лаборатории, которые занимались «изучением женщин» с точки зрения научной проблемы.

Благодаря развитию методологического аппарата, усилилось взаимодействие women's studies с концепциями социологии пола. Главенствующей было гендерная концепция.

Гендерные исследования стали рассматриваться с точки зрения форм взаимодействия и взаимооталкивания мужского и женского в культурах и обществах, соотношение типов женственного и мужественного. «Женская история» непосредственно соприкасалась с «мужской историей».

Классовый подход к анализу явлений был препятствием к принятию новой субдисциплины отечественным научным сообществом. На западе уже процесс был во всю запущен, когда в СССР только стали появляться первые статьи по «истории женщин».

Идеи феминизма стали внедряться с середины 1970-х гг. Социальные трансформации 80-х годов стали главным фактором, повлиявшим на возникновение гендерных исследований. Большое влияние оказала и сексуальная революция, где открыто обсуждались проблемы пола.

В заключении можно сказать, что у «женской истории» будет достаточно много последователей. Они докажут, что большая часть того, что сделано первооткрывателями, во многом наивно, и с решительностью неофитов продвинут изучение гендерной истории дальше своих западных коллег.

Список использованной литературы

1. Пушкарева, Н.Л. Гендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы //Вопросы истории, 1998, N 6.

2. Женщины в обществе: реальность, проблемы, перспективы. М.: Наука, 1991.

3. Пушкарева Н.Л. Зачем он нужен, этот «гендер»? // Cоциальная история 1998/1999. М., 1999. С. 155-177

4. Ярская-Смирнова Е.Р. Женские и гендерные исследования за рубежом // Денисова А.А. (ред.) Словарь гендерных терминов. М., 2002. С.100-103

Размещено на Allbest.ru