Динамика социальной структуры российского общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Курсовая работа

на тему: Динамика социальной структуры российского общества

Введение

По мнению многих исследователей, трансформация институтов российского общества серьезно сказалась на его социальной структуре. Изменились и продолжают меняться отношения собственности и власти, перестраивается механизм социальной стратификации, идет интенсивная смена элит, на общественную сцену выходят новые социальные группы, растет слой маргиналов, расширяется "социальное дно", все более криминализуются экономические отношения. Соответственно меняются групповые интересы, способы поведения, социальные взаимодействия. Эти, на первый взгляд разрозненные явления на деле являются разными сторонами процесса социальной трансформации российского общества как целостной социальной системы. Важнейшими характеристиками этой системы служат, во-первых, социальная структура, т.е. состав, положение и отношения определяющих ее развитие групп и, во-вторых, стратификация или расположение названных групп на иерархической шкале социальных статусов.

Целью настоящей работы является попытка вскрыть закономерности изменения и развития социальной структуры российского общества. Объект исследования, таким образом, - современное российское общество, предмет исследования - социальная структура общества.

Согласно поставленной цели в работе предполагается решение следующих задач:

1. охарактеризовать социальную стратификацию современного российского общества;

2. рассмотреть специфику современного этапа развития российского общества;

3. выделить проблемы формирования среднего класса в России

Специфика российского общества, кроме прочего, состоит в том, что процесс глобализации накладывается на противоречивый процесс трансформации, сопровождающийся углублением социального неравенства и маргинализацией значительной части населения. Проблема углубления социального неравенства в мировой литературе получила название "бразилификации". Рост маргинальных слоев (по образному выражению Д. Коупленда, "поколения икс") наблюдается и в российском обществе.

Трансформация российского общества с неизбежностью повлекла за собой не только изменения в социальной структуре, но остро поставила перед традиционными общностями вопрос об осознании индивидуальной и групповой социальной идентичности, интеграции и дезинтеграции, месте в социальной иерархии, солидарности, уровне сплоченности, системе ценностей.

1. Современный этап развития российского общества

Начало современного этапа развития современного российского общества лучше всего характеризуется словами И.Х. Озерова, сказанными в другую историческую эпоху: «Массы населения нуждаются в реформах, они задыхаются в атмосфере административной опеки и административного произвола, но пока нет сил, которые могли бы вывести из этого положения Россию». У реформ в России были объективные исторические предпосылки. Главные из них: 1) глобальный кризис человеческой цивилизации; 2) кризис системы социалистических стран; 3) поражение России в соревновании с Западом и в холодной войне.

Как и в прошлые столетия, реформы инициировала политическая элита, использовавшая в качестве образца западные модели функционирования общества. Основным инструментом вновь стало государство в лице его представителей в центре и на местах.

Специфика современного этапа развития российского общества не может рассматриваться как переходная к рынку, ибо, как считает Ж. Зайончковская, возможности, появившиеся на рынке труда вследствие перехода к рыночным отношениям, по-видимому, исчерпаны. Современный этап можно охарактеризовать как возрастающую дезорганизацию общества, перерастающую в дезорганизацию государства, в общую депрессию. Это этап активизации локализма, который в различных формах уже неоднократно имел место в России.

Современный этап характеризуется и скрытой дезурбанизацией, и падением масштабов миграции, происходящих вследствие стремления людей выжить в резко ухудшившейся ситуации. Можно также говорить и об ослаблении государственного насилия, перемещении его центров к частным лицам, к группам, профессионально решающим свои проблемы посредством насилия. Современному этапу присущ общий рост дезорганизации, различные типы опасностей, а также рост бедности.

Многие согласны, что наше общество - переходного типа. Но от чего, к чему и как осуществляется переход? Размышляя об этом, мы с удивлением обнаруживаем, что наша жизнь бедна ясными, понятными каждому и разделяемыми большинством ориентирами. Зато она изобилует такими социальными связями, которые в XIX в. Карл Маркс называл “превращенными формами”, а Мераб Мамардашвили совсем недавно расшифровал их как особого рода детерминизмы - “превращенности действия”. Дело в том, что на определенных уровнях сложной социальной системы ее внутренние отношения так превращаются, что их подлинное содержание оказывается скрыто от наблюдателя. За три четверти века в советском обществе возникло столько социальных превращений, что оно оказалось трудно проницаемым для наблюдения как извне, так и изнутри. Сложилась тотально превращенная, замкнутая в себе реальность, своего рода социальный черный ящик. Вот почему это общество получило разноречивые оценки, а задача “просветления” этого черного ящика остается весьма актуальной.

Исходным при решении данной задачи является факт всеобъемлющего кризиса советского, а ныне и нашего российского общества. Исследование глубинных оснований кризиса привело к обнаружению факта тотального отчуждения, сама возможность которого после ликвидации частной собственности на средства производства исключалась доминирующей марксистской теорией и идеологией. Именно на основе отчуждения человека стало неизбежным самоотчуждение общества от развития, обусловившее всеобщий его кризис. В конце 80-х годов он рос лавинообразно, так что к 1991 г. не осталось ни одной сферы общественной жизни, в которой не наблюдалось бы его разрушительное действие.

Модернизация в России имеет глубокую специфику, связанную, в частности, с тем, что общество “раскололось”, поляризовалось, а ценностное разнообразие обратилось не только в конфликт ценностей, но в конфликтное столкновение цивилизационных типов. Эти процессы глубоко раскололи личность и, фактически, основной проблемой модернизации является “расколотый” человек современного российского общества. Человек, который до сих пор хотел жить в современном обществе, исповедуя архаичные ценности, сочетая ответственность на уровне своего рабочего места и собственной квартиры с желанием пользоваться новейшей техникой и технологией. Этот человек по-прежнему сомневается в ценности личности и уповает на силу архаичного, почти племенного “Мы”, на силу авторитета. Вместе с тем, если традиционных общностей в их первозданном виде уже давно не существует, то сейчас рухнул последний оплот традиционалистского авторитарного сознания - сильное авторитарное государство, воплощение силы этой личности. Поэтому, если тема конфликта культур, столкновения ценностей - это тема встречи архаичной личности с современной, тема противоречивости господствующего до последних лет в России типа личности, застрявшей на пороге в современность, то сейчас мы попадаем в новую ситуацию, ситуацию решительного сдвига в сторону ценностей модернизированных обществ. Возможности достижения более органичной модернизации, а, следовательно, и более безболезненного развития - в способности человека сегодня гармонизировать свой внутренний мир, продвинуться вместе с обществом по пути к “нормальной” культуре, к ее основным ценностям.

Переход от одной социальной системы к другой вызвал массу вопросов и открыл массу возможностей. Вопрос первый - каково будет общество, в которое должны привести нас проводимые реформы? Пока ответа на него мы не знаем и пытаемся найти подсказку в том, что уже было в нашей истории. Возникает второй вопрос: а что же с нами было? Что это за страна, в которой жили мы и поколения наших предков? Оказалось, что наши представления об этом либо информативно ограничены, либо аксиологически деформированы, либо идеологически заданы. Если без прошлого нет будущего, то и без представлений о прошлом не может быть представлений о будущем. В то же время, разделять оба этих направления интеллектуального поиска, на наш взгляд, нельзя. Сущность России - государство это, этнос или цивилизация - может быть схвачена только на метауровне рассмотрения исторических, социологических, политических, экономических и других проблем.

Действительно, если бы существовала достаточно отчетливая модель развития российского социума, проблема выхода из очередного кризиса не стояла бы так остро. Такая модель предполагает поиск специфических законов развития данного сообщества, соотнесение их с общими социальными законами, анализ большого эмпирического материала и обобщение его на базе законов логики.

2. Социальная стратификация общества в России

2.1 Критерии социальной стратификации

Критерии социальной стратификации не могут не отражать переходный характер нынешнего этапа российской истории. Процессы их изменения сложны, поскольку слом старых общественных отношений опережает формирование новых. Чтобы понять происходящие в этой области сдвиги, полезно сравнить основные черты стратификации нынешнего российского и "доперестроечного" общества.

В стратификации советского общества решающую роль играл политический потенциал, определявшийся местом общественных групп в партийно-государственной иерархии. Место в системе власти и управления предопределяло не только объем распорядительных прав, но и круг социальных связей, масштабы неформальных возможностей. Стабильность политической системы обусловливала устойчивость состава и положения политической элиты - "номенклатуры", а также ее замкнутость и отгороженность от управляемых ею групп.

Современная ситуация характеризуется резким ослаблением государственной власти. Напряженная борьба политических партий и группировок, неразработанность их конструктивных программ, утрата доверия народа к большинству политических институтов, невиданное распространение беззакония и коррупции обусловливают нестабильность политической системы в целом. Сложившаяся в советское время стратификация правящего слоя по номенклатурному принципу находится "в состоянии полураспада" - ее остов еще сохраняется, но механизм воспроизводства разрушен. Система властных органов существенно перестроена: одни из них ликвидированы, другие только организованы, третьи принципиально изменили свои функции. Обновился и персональный состав занимающих государственные должности лиц. Ранее замкнутый верхний слой общества приоткрылся для выходцев из других групп. На первый взгляд, прежней номенклатуры не стало, она исчезла, растворившись в других слоях общества. Но в действительности она сохранилась. Продолжает существовать подавляющая часть должностей, ранее бывших номенклатурными, появились новые, связанные с выполнением властно-распорядительных функций. Более половины "квазиноменклатурных" должностей занимает прежняя политическая элита, реализующая модели управленческой деятельности, характерные для советской системы. Между членами бывшей номенклатуры поддерживаются устойчивые деловые связи, способствующие сохранению свойственного ей сословно-классового сознания.

Вместе с тем дестабилизация власти и "временщичество" руководителей государства способствуют относительному ослаблению роли политической компоненты социальной стратификации. Разумеется, объем властных и политических полномочий по-прежнему оказывает большое влияние на формирование социального статуса групп. Однако на первую роль выдвигается место общественных групп в управлении экономикой, в приватизации общественной собственности, в распоряжении материальными и финансовыми ресурсами. Перераспределение накопленного богатства - едва ли не единственная сфера управленческой деятельности, где роль политической власти усилилась. Прямая или косвенная причастность к перераспределению государственной собственности служит в современной России важнейшим фактором, определяющим социальный статус управленческих групп.

Экономический потенциал социальных групп в СССР измерялся мерой их участия во владении, распределении и использовании общественного богатства. По этому критерию выделялись такие группы: бюрократия, распределявшая дефицитные социальные блага; руководители производств, распоряжавшиеся финансами и продукцией предприятий и за малым исключением связанные с теневой экономикой; работники материально-технического снабжения, оптовой и розничной торговли, сферы обслуживания и проч. Люди, в той или мере причастные к распределительно-обменным процессам, составляли сравнительно небольшую долю населения. Массовые слои общества подобных прав не имели, и их экономическая стратификация определялась уровнем заработков и семейных доходов, зависивших от множества факторов, начиная с характера и содержания труда, сфер и отраслей его приложения, ведомственной принадлежности предприятий, кончая численностью и составом семей. Взаимодействие экономических, социальных, региональных, демографических и иных факторов создавало довольно пеструю картину экономической стратификации населения.

В настоящее время экономический потенциал общественных групп включает три компоненты: а) владение капиталом, производящим доход, б) причастность к процессам распределения, перемещения и обмена общественного продукта; в) уровень личных доходов и потребления. Особая роль принадлежит первой компоненте. Активно формируются разнообразные формы негосударственной собственности (индивидуальная, групповая, кооперативная, акционерная, корпоративная и т.д.), возникают разные типы капитала (финансовый, торговый, промышленный). В социальном плане более или менее отчетливо выделились собственники частного капитала. Среди них есть и очень крупные, и средние, и мелкие, относящиеся соответственно к разным слоям. Особое место занимают крестьяне, владеющие личным хозяйством и постепенно становящиеся собственниками земли. Однако подавляющая часть россиян не имеет никакой производительной собственности.

Вторая из названных компонент экономического потенциала, который ранее доминировал, должна была бы сдать позиции, ибо экономический статус среднего собственника выше, чем менеджера. Однако в сложившейся неразберихе близость к "общественному пирогу" (т.е. к государственным ресурсам) играет большую роль, чем когда-либо. К сожалению, измерить степень причастности разных экономических, профессиональных и должностных групп к распределительным механизмам непросто. Скорее всего, по этому признаку выделятся сегодня те же самые группы, что раньше (хотя и несколько модернизировавшиеся в связи с изменившимися хозяйственными условиями): руководители государственных и смешанных предприятий, в том числе акционерных обществ, ответственные работники и специалисты торговли, служащие материально-технического снабжения, новые (или, по крайней мере, впервые легализовавшиеся группы) профессионалы бизнеса - биржевые коммерсанты, маклеры и дилеры и т.п.

Доля россиян, не имеющих ни собственных капиталов, ни доступа к распределению государственных благ, за последние годы немного уменьшилась. Но они по-прежнему составляют самую массовую часть общества. Экономический потенциал этих людей определяется уровнем доходов от работы по найму. Главные же сдвиги в их положении заключаются, во-первых, в гораздо более резкой, чем прежде, имущественной поляризации и, во-вторых, в почти полном исчезновении зависимости между трудом и доходом. Возникновение многосекторной экономики, отказ от государственного регулирования зарплаты, отсутствие общенационального рынка труда, множественность локальных очагов безработицы, многомесячные задержки зарплаты за уже выполненную работу привели сферу доходов в состояние хаоса. При этом значительная часть населения оказалась вытесненной за порог бедности и даже нищеты.

Что касается социокультурного потенциала, то в стратификации советского общества он играл сугубо подчиненную роль. Исследования выявляли уникально слабую, по сравнению с другими странами, взаимозависимость культурного, политического и экономического статуса россиян. Верхушка правящего слоя в СССР была представлена недостаточно образованными людьми, к тому же враждебно настроенными к культуре. Труд специалистов социального-гуманитарного профиля оплачивался ниже труда рабочих. Правда, культурный уровень, образованность, духовные интересы сказывались на образе жизни интеллигенции, а через его посредство - и на ее социальном престиже. И все же культурный потенциал стратифицировал общество не на всю его глубину.

Характерные для настоящего времени интенсивный распад старых и формирование новых общественных институтов усиливают трудовую и социальную мобильность. В связи с этим заметно повышается роль таких личных человеческих качеств, как одаренность или талант, уровень социализации, образованность, компетентность, способность к овладению новыми знаниями, культурный кругозор и т.д. Повышается ценность профессионализма, а значит, и роль социокультурного капитала. Но это - лишь тенденция, поскольку восходящей социальной мобильности в равной мере способствуют качества, слабо связанные с культурным потенциалом: молодость, энергия, воля, амбициозность, наличие организационных способностей, готовность к риску, физическая сила, агрессивность, моральная неразборчивость и т.д. К тому же сегодня востребована лишь та часть культурного потенциала, которую можно использовать "здесь и сейчас". Отсюда - сравнительно высокий спрос на квалифицированных и опытных инженеров, врачей и учителей при растущей невостребованности ученых, работников культуры и искусства.

В целом структура российского общества претерпела заметные изменения по сравнению с советским временем, но вместе с тем сохраняет многие прежние черты. Для ее существенной трансформации необходимо системное преобразование институтов собственности и власти, которое займет многие годы. Тем временем стратификация общества будет и далее терять жесткость и однозначность. Границы между группами и слоями станут еще более "размытыми", возникнет множество маргинальных групп с неопределенным или противоречивым статусом. На первый взгляд эта тенденция напоминает размывание социально-классовой структуры, наблюдаемое в современных западных обществах, но скорее всего это сходство формально. Дело в том, что возникновение относительно однородных "обществ среднего класса" характерно для постиндустриализма. Россия же не только не переросла индустриальной стадии развития, но и переживает тяжелейший кризис, отбросивший ее экономику далеко назад. В этих условиях социально-классовые различия в положении общественных групп приобретают особую значимость. Они прорисовываются даже резче, чем прежде, во многом определяя другие стороны социального статуса.

2.2 Социальные слои российского общества

Самым глубинным последствием смены форм собственности явилась коренная трансформация социальной структуры российского общества.

Социальная стратификация общества по уровню доходов неизбежно ведет к глубокому социальному расслоению населения на бедных и богатых. По статистике Всероссийского центра уровня жизни (ВЦУЗ), уровень потребления всего российского населения можно разделить на четыре группы.

Первая группа - самая многочисленная - "бедные". Уровень их денежных доходов ниже уровня прожиточного минимума, а бедность - абсолютная. Это значит, что денег не хватает даже на необходимую еду.

К 2001 г. подавляющее большинство граждан страны составляло "бедное" население.

Вторая группа - по уровню денежных доходов - "малообеспеченные". Их доходы приближаются к величине минимального потребительского бюджета, что позволяет "едва сводить концы с концами" и приобретать необходимый набор товаров и услуг.

Третья группа - "обеспеченные", чьи доходы превышают минимальный потребительский бюджет, но не "доросли" до бюджета людей высокого достатка.

Четвертая группа - "богатые" и "состоятельные".

В результате финансового кризиса 1998 г. в России бедных стало значительно больше. Если летом 1998 г. имели доход ниже прожиточного минимума 47% населения страны, то год спустя (летом 1999 г.) их стало 56% в основном за счет "малообеспеченных" и "средних" слоев. Даже в Москве число "бедных" после августа 1998 г. выросло с 16 до 25%. Количество же "состоятельных" и "богатых" практически осталось на прежнем уровне, а в ряде регионов даже увеличилось.

Таким образом, возникла не только социальная, но и экономическая стратификация населения, то есть его расслоение по уровню доходов (или иерархическое распределение домохозяйств по материальному положению).

Какие социальные, профессиональные группы идентифицируют себя с материально обеспеченными людьми? В основном, это предприниматели, часть студентов вузов, незначительная часть рабочих и сельских жителей. К среднеобеспеченным относят себя преимущественно представители малого бизнеса, студенты, служащие и гуманитарная интеллигенция.

Среди малообеспеченных - представители всех социально-профессиональных групп, за исключением предпринимателей. И, наконец, слой, живущий за чертой бедности, представлен больше всего пенсионерами, сельскими жителями, безработными и рабочими.

В результате на долю 20% самых обеспеченных в 1998 г. приходилось 47% всех доходов, 27% социальных трансфертов, 7% доходов собственности, 62% прочих доходов, в том числе от предпринимательской деятельности.

Быстрые темпы социального расслоения российского общества в сочетании с высокой нормой свободных от потребления денег создали предпосылки для четко выраженной дифференциации населения по объемам сбережений (сберегательная стратификация).

На 5% наиболее обеспеченных жителей России приходится около 70% всех сбережений, размещенных на ее территории. На средне- и высокообеспеченные слои населения приходится около 26% сбережений; бедные и малообеспеченные группы, насчитывающие 50% населения, имеют всего 1,2-1,4% общего объема сбережений.

В результате стратификации выделились новые социальные слои общества. Оформился новый социальный класс - класс собственников, который можно именовать современной российской буржуазией. Среди них крупные и средние предприниматели - собственники предприятий и фирм, как правило, профессионально занятые бизнесом. В предпринимательство ушла значительная часть и бывшей советско-партийной номенклатуры (партийные, комсомольские работники, ответственные сотрудники советских органов власти и т.д.).

Новый класс собственников, именуемый в народе "новыми русскими", неоднороден. Часть его имеет четко выраженную прозападную ориентацию. Это, главным образом, фирмы, акционерные общества, получающие свои доходы не столько от производственной деятельности, сколько от торговли природными ресурсами, от спекулятивных валютных операций.

Другая часть современных российских буржуа занимается производственной деятельностью, испытывая при этом большие трудности финансового, материального и морального порядка. Класс собственников - это богатая часть российского общества, работодатели, покупающие наемный труд.

Разница в соотношении доходов 10% наиболее богатых людей и 10% самых бедных перед началом реформ (в 1990 г.) составляла 4,4 раза. Но уже в 1994 г. - 15,1 раза. В 2000 г. эта разница достигла 32 раз (по официальным данным Госкомстата РФ). По результатам социологических исследований различие еще больше. Подобного разрыва между богатством и бедностью в мире трудно найти. За этими цифрами - наглядная иллюстрация социальной поляризации, сосредоточение населения на полюсах бедности и богатства.

Другая особенность современной социальной структуры российского общества - возникновение многочисленной социальной группы безработных.

В конце февраля 1999 г. численность безработных достигла абсолютного максимума за весь период проведения реформ в 90-е годы: 10,4 млн. чел. Со второго квартала 1999 г. была преодолена негативная тенденция повышения общей численности безработных в России.

К 2001 г. уровень безработицы в России в процентном отношении к экономически активному населению составил 11,5% (в 1999 г. - 12,9%), притом, что официально зарегистрированных безработных насчитывалось 1,5% 5.

Одна из особенностей безработицы в России состоит в том, что она преимущественно "с женским лицом". Доля женщин среди безработных составила в 2000 г. 68,2%, а в ряде северных регионов - 70-80%. Таким образом, финансово-экономический кризис 1998 г. привел к усилению дискриминации женщин на регистрируемом рынке труда.

Актуальной остается проблема молодежной безработицы. Доля молодежи в составе зарегистрированных безработных составила во втором квартале 2000 г. 31,5%5.

При социологическом исследовании безработицы необходимо учитывать ее структуру:

· открытая безработица (собственно безработные, которых можно определить, как "статусные" безработные);

· скрытая безработица.

При этом для России характерны:

· Резкий переход к безработице после длительного устойчивого и стабильно гарантированного права на труд и всеобщей занятости (на Западе - безработица имманентное, постоянное явление в обществе в течение всей истории развития капитализма).

· Связь безработицы с резким и массовым снижением социального и профессионального статусов миллионов специалистов. Она преимущественно затрагивает людей активного работоспособного возраста (включая молодежь). У нас безработица самая образованная в мире (большинство безработных - люди с высшим и средним специальным образованием).

Безработица в России породила массовый социально-психологический стресс и депрессию людей, лишившихся прошлого социального и профессионального статуса.

Все эти факторы в своей совокупности, сделали социальные последствия безработицы в России значительно масштабнее, сложнее, чем в западных странах.

Одна из особенностей социальной структуры - глубинные изменения в рабочем классе. Он остается самой крупной социальной общностью, но внутренне сильно стратифицированной. Одна из страт - индустриальные рабочие - сконцентрирована в крупных и средних производственных коллективах. До 2/5 индустриальных рабочих живут за чертой бедности.

Другая страта - рабочая элита, которую образуют наиболее квалифицированные и высокооплачиваемые рабочие. Это преимущественно представители рабочих профессий таких сфер производства, как компьютерная, лазерная, космическая, биогенетическая, военно-оборонная.

Третья страта - низкоквалифицированные рабочие.

Стратификации подверглось и крестьянство. Большинство колхозов и совхозов в России упразднены или реформированы. Понятие "колхозное крестьянство" ушло в прошлое. Уровень образования крестьян заметно ниже, чем у работающего населения в целом. Главная проблема крестьянства - вопрос о земле, о владении ею и ее обработке.

За последние 3 года число фермерских хозяйств сократилось и популярность фермерства среди крестьян снизилась почти на 10%. В то же время престижность кооперативных форм хозяйствования медленно, но неуклонно возрастает.

Важная особенность современной стратификации социальной структуры российского общества - формирование так называемого среднего класса.

Серьезные изменения происходят в структуре военнослужащих и церковнослужителей. И если число военнослужащих сокращается, то численность священнослужителей в России в конце 90-х годов резко возросла.

В связи с радикальными изменениями на рынке труда и занятости, большим оттоком с него женщин, с одной стороны, сменой их трудовых ориентаций с производственной занятости на семейно-бытовую, с другой - возросло количество женщин молодого и среднего возраста, перешедших на положение "домохозяек". В результате средний возраст "домохозяек" в России заметно снизился, уровень образования возрос, а социальное положение поляризовалось.

В стране образовался и расширяется люмпен-слой (деклассированные элементы - бродяги, нищие и т.д.). Это люди без определенного рода занятий, без собственности, постоянного места жительства и уровня доходов, лишившиеся профессионального статуса и отчужденные от трудовой деятельности, в большинстве случаев окончательно потерявшие трудовые ориентации.

Наряду с люмпенизацией усиливается и маргинализация российского общества. Маргинальный слой - феномен социальной стратификации.

Явление маргинальности возникает при миграциях. Беженцы, мигранты, эмигранты, переселенцы - типичные представители маргинального слоя. Маргиналами являются также люди, вступившие в межэтнические и межрасовые браки. Во всех случаях культурная маргинальность переплетается с социальной стратификацией и обуславливается социальными процессами.

Состав среднего слоя более разнороден. Ростом своей численности средний слой обязан в первую очередь группе высококвалифицированных специалистов (профессионалов, "кадров"), В 1993 г. доля "профессионалов" в среднем слое составляла 11%, а к 1997 г. она выросла до 28%. (В структуре всего работающего населения доля этой группы за тот же период увеличилась с 2 до 5-6%). Расширение группы преуспевающих профессионалов отражает процесс адаптации наиболее дееспособной части интеллигенции к новым условиям, преодоление ею первоначальной дезориентированности и растерянности. Не меньшую роль играет формирование новых широко востребуемых обществом видов профессиональной деятельности, участие в которых дает образованным и активным людям возможность получать высокий доход и следовать престижным образцам потребления. Безусловно, связан этот процесс и с относительной стабилизацией экономики в 1996-1997 гг. Замедление же темпов роста рассматриваемой группы к концу рассматриваемого периода позволяет предположить тенденцию к насыщению рынка специалистов. Если это соображение справедливо, то резервы роста среднего слоя за счет данной группы будут сравнительно скоро исчерпаны. Улучшить ситуацию сможет лишь начало реального экономического подъема.

Но большую часть современного среднего слоя России составляют не специалисты, а представители различных "бизнес-групп": средние и мелкие предприниматели, менеджеры, занятые в реальной и коммерческой сферах экономики, самозанятые, а также полупредприниматели, совмещающие работу по найму с ведением разных видов частного бизнеса. В 1993 г. на долю названных групп приходилось более половины (53%) среднего слоя, причем наибольшей была группа полупредпринимателей. К 1994 г. доля последних снизилась с 40 до 33% и далее оставалась на том же уровне. В составе общей численности работников доля этой группы колебалась в пределах 4-6%. Разумеется, персональный состав полупредпринимателей далеко не оставался стабильным: наиболее преуспевающая их часть превращалась в полноценных предпринимателей, а те, для кого занятие бизесом служило временным, вынужденным или мало успешным способом адаптации к новым условиям, возвращались к занятости по найму, предпочтительно в частном секторе6. С другой стороны, группа полупредпринимателей пополнялась новыми искателями возможности компенсировать длительные невыплаты зарплаты и общее снижение уровня жизни занятием тем или иным мелким бизнесом.

В целом динамика отдельных групп, составляющих социальные слои, складывается в картину "прорыночной перекройки" социально-профессиональной структуры общества. Одновременно она говорит о противоречивости переживаемого Россией трансформационного процесса. Элементы модернизации здесь сочетаются с социальным регрессом. Центральное место сейчас занимает проблема приспособления массовых групп к новой социальной реальности. Как показывают исследования, в первые годы радикальных реформ доля адаптировавшихся к новым условиям людей возрастала. Но затем она стабилизировалась, а в последнее время стала снижаться, что свидетельствует об исчерпании адаптационных ресурсов общества. В 1993 г. соотношение людей, считавших, что "дела в России идут в правильном направлении" или что "события ведут Россию в тупик", составляло 3:4, т.е. было более-менее уравновешенным, сейчас же на один позитивный ответ приходятся более пяти негативных. Три пятых россиян при наличии выбора хотели бы вернуться в период "застоя", в то время как нынешнюю жизнь предпочел бы один из шести. В этих условиях равнодушие правящей бюрократии к нуждам рядовых членов общества грозит острыми социальными и политическими конфликтами.

3. Проблемы формирования среднего класса в России

За последние десять лет интерес к среднему классу в России пережил несколько подъемов и спадов. Первый всплеск его был связан с начавшейся трансформацией социальной структуры российского общества, необходимостью понять, в каком направлении она происходит. Средний класс западного образца, с которым обычно связываются идеи социальной стабильности, гармонии и устойчивого развития, равно как индивидуальной свободы, экономической независимости и достойного существования, рассматривался как ключевой элемент той модели социального развития, к которой идет большинство современных обществ, а следовательно, должно двигаться и российское. Становление среднего класса в России связывалось, прежде всего с экономическим развитием страны в рамках модели либеральных реформ, которая реализовалась в России с начала 90-х годов. Однако социальным итогом реформ стали не формирование массивного и процветающего среднего класса, а размывание ранее существовавших в стране средних слоев и резко углубившаяся поляризация общества. В этих условиях возникновение среднего класса в России стало казаться делом далекого будущего, интерес к нему заметно упал.

В общем плане под средним классом (слоем) понимается совокупность общественных групп, не относящихся ни к верхушке общества, ни к его низам. Средний класс (слой) любого общества состоит из многих мало похожих друг на друга групп. Его состав зависит от исторических особенностей формирования социальной структуры каждого общества Специфическое понимание термина "средний класс" означает социальную общность, обладающую рядом характеристик, свойственных средним классам современных западных обществ. Это, во-первых, достойной уровень доходов; во-вторых, владение солидной недвижимостью, обеспечивающее относительную свободу и независимость, наличие собственного "дела"; в-третьих, высокое профессиональное образование и квалификация; в-четвертых, относительная удовлетворенность статусом, умеренный политический консерватизм, заинтересованность в поддержании социального порядка и устойчивости; и, наконец, субъективная идентификация со средним классом. По мере того, как средние классы превращаются в массивный и влиятельный элемент социальной структуры, они начинают выполнять функцию смягчения классовых конфликтов, поддержания социального консенсуса и устойчивости общества.

Разумеется, в современной России есть немало социальных групп, не относящихся ни к верхним, ни к нижним слоям общества. По традиции их можно назвать средним классом, но в действительности они образуют отнюдь не класс, а в лучшем случае слой, если не прото-слой, который так же мало похож на своих западных тезок, как Россия на постиндустриальное общество. Действительно, доходы российского среднего слоя всего на 20% превышают массовое представление о минимально необходимой зарплате и даже с учетом "теневой" составляющей вряд ли превысят два таких минимума. Собственность большинства его представителей ограничивается квартирой (иногда двумя), дачей с участком земли, одной-двумя автомашинами. Лишь малая часть его обладает каким-то производительным и финансовым капиталом. Кроме того, что очень важно, социальное положение большинства представителей этого слоя неустойчиво. Ежегодно значительная часть предпринимателей разоряется, квалифицированные специалисты перестают получать зарплату и теряют работу, офицеры вынужденно увольняются в запас и т.д. При этом теряется социальная идентичность, требуемая для выполнения социально стабилизирующих функций среднего слоя. К сказанному надо добавить, что в России он относительно малочислен и, в зависимости от методов расчета, составляет от 15-18 до 25-27% общества.

Опираясь на труды ученых - социологов, экономистов, историков, политологов - то можно выделить четыре наиболее общепризнанных характеристики средних классов.

1. Средний класс - это совокупность социальных групп, занимающих промежуточную позицию между верхами и низами общества, и выполняющая в силу этого интерактивную функцию своего рода социального медиатора.

2. Средний класс - это сравнительно высоко обеспеченная часть общества, владеющая собственностью, обеспечивающей личную экономическую независимость, свободу выбора поля деятельности и проч. Высокое качество и современный стиль жизни, удовлетворенность настоящим, уверенность в будущем обусловливают заинтересованность среднего класса в сохранении социального порядка, придавая ему функцию социального стабилизатора общества.

3. Средний класс - это элемент социальной структуры, сосредоточивающий в своих рядах наиболее квалифицированные кадры общества, отличающиеся высоким профессионализмом, значительным деятельностным потенциалом, гражданской активностью. Отсюда - высокий социальный престиж среднего класса и выполняемая им функция агента технологического и социально-экономического прогресса.

4. Наконец, в высокоразвитых западных странах средние классы, составляющие большинство населения, выступают основными носителями, с одной стороны, общественных интересов, а с другой, национальной культуры, т.е. свойственных соответствующим обществам ценностей, норм, образцов поведения, стилей жизни и проч. Распространяя образцы собственной культуры на выше и ниже стоящие слои общества, средний класс выступает в роли культурного интегратора общества.

Средний класс является, по всеобщему признанию, социальной базой рыночной экономики и политической демократии. “Средний класс” - понятие достаточно размытое. В развитых демократических странах основным критерием принадлежности человека к этому классу принято считать определенный доход, полученный из легальных источников и обеспечивающий достойный уровень жизни. Когда представителей среднего класса большинство, у государства есть необходимые предпосылки для стабильного развития в условиях рыночной экономики и политической демократии.

В настоящее время среднего класса как системообразующего основания социальной структуры в России нет и его появления в ближайшем будущем ожидать не следует. Что касается отдаленной перспективы, то оценить ее можно только в общем контексте изменения социальной структуры в трансформирующемся посткоммунистическом обществе.

Теория изменения социальной структуры основывается на достаточно длительном наблюдении за процессом становления западного общества, в котором основы социальной стратификации и демократические институты складывались столетиями. Сегодня сформировалась “ромбовидная” модель социальной стратификации, в которой “верхи” и “низы” составляют меньшинство, а системообразующим основанием является наиболее многочисленный средний класс, заинтересованный в сохранении и развитии данного типа социальной структуры.

В коммунистическом мире произошло разделение общества на два класса: партийную номенклатуру и массу. При этом существовали определенные различия между представителями номенклатуры разных уровней и между представителями других социальных слоев. Формировалась социально-статусная иерархия, имевшая форму треугольника, вершину которой занимала номенклатура. Стратегия развития социально-классовой структуры советского общества была направлена на достижение социальной однородности, в частности, путем зачисления широких масс трудящихся, в том числе крестьян и служащих, в ряды рабочего класса.

В условиях, когда старая социальная структура в основном сохранилась, а партийная номенклатура переросла в правящую деидеологизированную бюрократию, пополнившую свои ряды удачливыми демократическими лидерами, в обществе возникла параллельная социальная структура. В нее вошли социально-классовые и профессиональные группы, которые по численности составляли явное меньшинство. Но их притязания на собственность и доход превосходили запросы представителей традиционных и наиболее массовых слоев.

Новая социальная структура выступает в роли “теневого кабинета” трансформирующегося посткоммунистическогго общества, поскольку основной источник ее развития - теневой сектор экономической, политической и духовной жизни общества. Однако ее влияние на общественную жизнь становится соизмеримым (а в отдельных аспектах доминирующим) по сравнению с влиянием традиционной структуры, опирающейся на остаточный государственный патернализм. Это явление отражается в массовом сознании. Так, оценивая роль социальных групп в государственном строительстве, участники общенациональных опросов последних лет на первое место ставят мафию (преступный мир), работников госаппарата и предпринимателей, тогда как оценка роли больших социальных групп, составлявших ядро старой социальной структуры, с каждым годом снижается.

На ранних этапах реформ многими обществоведами и журналистами предполагалось, что ядро среднего класса составит интеллигенция. Однако при столкновении с экономической реальностью эти надежды рассыпались.

Другой проект создания среднего класса был связан с ваучерной приватизацией. Известно, что и он не достиг цели: вместо тотального "усреднения", превращения всего населения России в мелких акционеров приватизация привела к резкому обострению социальной дифференциации. Средний класс в России начал складываться, но не как результат приватизации, а на иных основаниях и в связи с иными социальными процессами. Следует добавить, что проект создания массового среднего класса путем наделения каждого человека собственностью не совсем соответсвовал современному этапу общественного развития.

В социологическом анализе уже несколько десятилетий средний класс разделяют на старый и новый. Старый средний класс - мелкие собственники, представители малого бизнеса фермеры, независимые профессионалы (врачи, юристы) - характерен для доиндустриального общества, а в современную эпоху - для мелких сельских и провинциальных общностей. Новый средний класс возник в крупных административных, финансовых и промышленных организациях. К ним относят наемных работников, обладающих специфическими навыками и умениями, менеджеров, чиновников, технических специалистов.

В современном развитом обществе типичный представитель среднего класса - не мелкий торговец или землевладелей, а наемный служащий корпорации или правительственный чиновник. При этом неважно, есть у него собственность или нет высокий доход ему обеспечивает заработная плата по основному месту работы. Все эти группы в настоящий момент представлены и в России. Основное ядро среднего класса сосредоточилось в частном секторе. Его составляют предприниматели, менеджеры в коммерческих и промышленных предприятиях, финансовых организациях и организациях шоу-бизнеса, а также технические специалисты. Сюда относятся и некоторые представители среднего и высшего уровней государственного управления. По образу жизни и стандартам потребления данные слои вполне приближаются к среднему классу развитых индустриальных стран. По другим параметрам сходства не наблюдается. После экономического кризиса 1998 г., считают ученые, средний класс стал высшим по сравнению с преобладающей частью населения. Существенным признаком принадлежности к среднему классу на Западе является причастность индивида в его профессиональной деятельности к национальным целям и ценностям. В России средний класс пока целиком концентрируется на удовлетворении своих материальных потребностей, развивая всеми находящимися в его распоряжении средствами основы своего капиталистического существования. Он вырабатывает прибыль, но не национальные ценности. Для того чтобы российский средний класс соответствовал своему определению и социальному предназначению, он должен стать массовым, включив в себя большую часть представителей социально значимых профессий. Естественно, что само по себе это не произойдет. Необходима целенаправленная комплексная политика государства (в особенности при перераспределении доходов). Универсальных средств по мгновенному созданию среднего класса, наподобие тех, что предлагались на ранних этапах реформ, не существует, поэтому путь к нему обещает быть долгим.

Таким образом, можно сказать, что процесс формирования среднего класса в России, начавшийся в начале 90-х годов, несмотря на его численное сокращение в результате дефолта 1998 г., постепенно стабилизируется.

Проблема идентичности среднего класса не может быть сведена к набору статистических данных о доходах, профессиональных и тому подобных характеристиках данного социального образования, подтверждающих его специфику по сравнению как с другими группами российского общества, так и со средним классом в других странах. Такие данные, несомненно, важны, но центральным моментом идентичности среднего класса следует полагать характеризующий индивидов этой группы комплекс представлений о социальной реальности и их месте в ней -- представлений, регулирующих их жизненную активность и специфичных именно для данной страты, в той или иной мере отличающих ее от остальных слоев общества. Можно полагать, что мера этой специфичности, “особости” социальных представлений людей, аналитически относимых к среднему классу, т.е. четкость или, напротив, расплывчатость граней, отделяющих их по данному признаку от остального общества, позволит судить об уровне его, среднего класса, реальной идентичности.

Подчеркнем, что идентичность в этом понимании не совпадает с самоидентификацией, хотя и включает ее. Любой человек в той или иной форме осознает свой статус, свое место в обществе, однако совсем не обязательно, что он четко относит себя к определенной социальной категории, тем более к такой, которая восходит к научной теории стратификации, чаще всего известной лишь ограниченному кругу. Правда, большинство российских респондентов так или иначе отвечает на вопросы социологов, предлагающих им отнести себя к определенной вертикальной страте, представляемой как ступенька социальной лестницы (чаще всего по десятибалльной шкале). Сам по себе этот факт достаточно важен: как отмечает Л.А. Хахулина, “если в 1991 г. более 1/3 опрошенных затруднялись отнести себя к какому-либо слою или вообще отрицали наличие в обществе такого деления, то уже к 1996 г. самоидентификация с данными социальными категориями для подавляющего большинства не встречает затруднений”. “Это является свидетельством того, -- справедливо замечает исследовательница, -- что новая идентификационная система все больше укореняется в массовом сознании, а само понятие “средний класс” становится более привычным”.

В последние годы немало сказано по поводу бесперспективности классового анализа. Говорится о том, что классы -- продукт исторического развития, который постепенно уступает место другим способам деления общества. О том, что классы -- скорее идеологические, нежели аналитические понятия, что очень часто они являются статистическими артефактами или, по словам П. Бурдье, «классами на бумаге». Указывается, что структурные классовые позиции не подкрепляются общностью установок и мировоззренческих позиций, а также не выражаются в коллективном мобилизованном действии, связанном с отстаиванием собственных интересов (на чем в свое время особенно настаивали марксисты). По крайней мере это не удается доказать эмпирическим путем, да и теоретические основания подобной связи уже не вполне очевидны. Наконец, развернута активная критика со стороны приверженцев постструктурализма, утверждающего, что крупные структурные образования (включая классовые структуры) подвергаются деструктурированию и дезинтеграции.

Многое в этой критике следует считать справедливым или по крайней мере заслуживающим внимания. Но посмотрим, что, собственно, ожидается от «настоящих» или «реальных» классов? Конечно, если считать, например, что сходные структурные позиции должны вести к одинаковой самоидентификации, то такой примитивный подход никуда не приведет. Хотя, заметим, значимые различия между средним и нижним классами в способах самоидентификации нами обнаружены. Вряд ли между рассмотренными классами обнаружится и какой-то принципиальный антагонизм, который постоянно пытались отыскать ортодоксальные марксисты.

На эмпирическом уровне российский средний класс решительно не похож ни на своих собратьев из развитых стран, ни на образы, навязываемые сегодняшнему обществу масс-медиа, которые опираются на будущую модель «общества потребления». Мы искали не идеальный средний класс, похожий на американский или оправдывающий оптимисти ческие ожидания будущего. Мы искали средний класс в России «здесь и сейчас». Да, этот класс не слишком богат, но и не беден, располагая значимыми материальными ресурсами. Его представители обладают относительно высоким уровнем образования, позволяющим успешно конкурировать на рынке труда и действовать в других экономи ческих сферах, однако утверждение, что этот ресурс неисчерпаем, было бы слишком оптимистично. Средний класс довольно высоко оценивает свой общественный статус, но вряд ли имеет гарантии стабильности своего положения. Именно поэтому он борется за это положение, демонстрируя более активные социально-экономические стратегии, чем прочие социальные группы. Эти значимые отличия просматриваются во всех его практиках -- он более активен на рынке труда, в предпринимательской, финансовой деятельности, инвестирует в свое образование и здоровье и пр.

В то же время не следует его и идеализировать или приписывать несвойственные ему черты. Он не «трудоголик», а вполне рационален в распоряжении рабочим временем и досугом. Представители среднего класса не слишком дальновидны и не особенно заглядывают в свое пенсионное будущее. Средний класс вполне вписался в теневые экономи ческие практики и вовсе не борется за выход из «тени в свет». Он отнюдь не столь политически активен, как ожидается многими полити ческими акторами. Во многих своих проявлениях он такой, как и все общество. Впрочем, на наш взгляд, это не должно вызывать удивления. Многие функции, традиционно приписываемые среднему классу, -- гарант социальной стабильности, активный потребитель, успешный предприниматель, разумный инвестор -- только-только начинаются формироваться.

Вместе с тем нельзя не замечать другой функции среднего класса -- проводника инновационных форм социально-экономической деятельности. Обобщенный средний класс располагается на двигающемся фронтире или поблизости от него, осваивая новые предметы и формы деятельности, транслируя их далее -- в более массовые группы. С этой точки зрения авангардная функция среднего класса налицо.