Смутная теория и спорная практика: о новейших цивилизационных подходах к Востоку и к России

Кто же не знает, что Запад «столкнулся» «с образом вырождающегося декадентского либерализма», который заключил «альянс» «с эмансипаторством левого, контркультурного образца» (? - Л. А.), но этот альянс «не пошел ему (Западу. - Л. А.) впрок», и стал Запад разлагаться «и нравственно, и политически». Организм у Запада «заболевший», а свое культурно-религиозное наследие он «промотал» (Панарин 1995в: 70-71).

Стыдно читать, что Запад «бездуховен», что там «одномерный технический разум». Так пишут некоторые, считающие себя интеллектуалами, не только в России, но и в странах «третьего мира», которые почерпнули все свои идеи на Западе, в том числе и идею о его «бездуховности».

Наши «русвилизаторы» борются с «темными» силами. Кто эти последние? Это «сторонники небытия России» (какой ужас! - Л. А.), «внутренний расизм, третирующий великую национальную традицию» (еще страшнее - Л. А.), «леволиберальные компрадоры», «компрадорско-капитулянтский комплекс» (особенно страшен этот «комплекс»! - Л. А.). Все это, конечно, просто шаманское камлание. Но существо дела глубже. Как говорилось, «русвилизационщики» отказывают России в статусе цивилизации, и теперь ясно, что они действительно цивилизационно незрелы. Они проявляют неспособность к самокритике и впадают в истерику, когда критику России приходится выслушивать. Всякий намек на осуждение русского государства (за завоевательную политику и угнетение своих подданных) и русского народа (за пассивность, готовность подчиняться и за пьянство - хотя бы) тут же объявляется «очернительством», или еще того хуже - предательством и капитулянтством. Такие защитники национального достоинства вынуждены деспотизм называть «государственностью», стремление сбиться в кучку, чтобы хоть как-то защитить себя от власти, - «общинностью» и «соборностью», крепостные отношения - «патриархальностью», территориальные захваты - «продвижением».

Что же именно, по мнению этих авторов, нам никак нельзя потерять? Ответы, как обычно, смутные: «цивилизационное достояние» (Ерасов 1994: 5), авторов объединяет «глубокая убежденность в своеобразии и величии российской цивилизации» (Там же: 18). Но уточнений нет. Кроме одного - «тип государства» как характерная черта русской цивилизации. Это нельзя понять иначе, чем самодержавие. Итак, без самодержавия мы перестанем быть русскими. Никогда мы не будем жить по-человечески.

Связь «новых» евразийцев со «старыми» кажется сначала весьма слабой. Для «тех» «евразийцами» были русские-православные. «Проект» Панарина, напротив, заключается в сплочении народностей нынешней России, в тюрко-славянском синтезе. Конечно, он утопичен. Если отнестись к нему серьезно, надо браться за переделку ментальности, прежде всего русских. Нужно русского убедить, что он ничуть не лучше татарина, калмыка, чукчи. Возможно ли это? Так или иначе, задача эта педагогическая или идеологическая. В научном плане здесь решать нечего: все аргументы в пользу идеи о равноправии народов и о ценности всех культур для человечества уже высказаны, и на уровне науки никто оспаривать их не собирается.

Общность евразийцев разных поколений - в отношении к российскому государству. Что нравилось евразийцам «первого призыва» в большевиках? Они стали чуть ли не уважать большевиков не за то, в чем они продвинули Россию вперед (кратко говоря, произвели модернизацию), а за то, чту они восстановили из старого, т. е. за империю.

В 1930-х годах «вдруг» выяснилось, что когда в 1917 году будущие евразийцы кричали: «Пропала Россия!», они горевали не о культуре, не о народе, не о нравственности и даже не о столь любезном им православии, а о том, что Россия не получит Проливы… Другими словами, они были, оказывается, не патриотами, не гуманистами, не искренне верующими, а обыкновенными империалистами. Даже по сравнению с необразованными большевистскими вождями они выглядят как силы средневековой тьмы. Первые хотя бы ставили перед собой благородные цели - построение справедливого общества. А у евразийцев нет даже такого оправдания. Никакого стремления к улучшению жизни народа - даже на словах! Именно эта «темная» сторона мировоззрения «старых» евразийцев роднит их с «новыми».

Если для евразийцев-«цивилизационщиков» российская цивилизация идентична державе российской, то это их проблема. Значит, они просто исходят из странного толкования «цивилизации», о чем уже говорилось. «Русская национальная идея» есть идея мессианская, и потому в ней заложено стремление к самоуничтожению. «Евразийская идея» в этом смысле ничем от нее не отличается. Все эти идеи имеют солидную «бороду». Они устарели уже к 1917 году.

Литература

Алаев, Л. Б. 2002. По последним данным разведки мы воевали сами с собой. К вопросу об основном противоречии нашей эпохи. Восток 4: 51-62.

Алаев, Л. Б., Коротаев, А. В. 2000. Перспектива применения кросс-культурных баз данных для сравнительного изучения цивилизаций. Сравнительное изучение цивилизаций мира (с. 159-180). М.: ИВИ РАН.

Алеврас, Н. 1996. Начала евразийской концепции в раннем творчестве Г. В. Вернадского и П. Н. Савицкого. Вестник Евразии 1(2): 5-17.

Ашнин, Ф., Алпатов, В. 1996. Евразийство в зеркале ОГПУ - НКВД - КГБ. Вестник Евразии 2(3): 5-18.

Данилевский, Н. Я. 1895. Россия и Европа (с. 125-126). СПб.: Вехи.

Ерасов, Б. С. 1994. Предисловие: О статусе культурно-цивилизационных исследований. Цивилизации и культуры 1: 4-19. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М.: ИВ РАН.

Захаров, А. О. 2003. «Основное противоречие нашей эпохи» или противоречия нашего мышления? Восток 5: 66-72.

Капустин, Б. Г. 1994. Россия и Запад: пути к миру миров. Цивилизации и культуры 1: 20-38. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М.: ИВ РАН.

Корсун, В. А. 1999. Модернизация «с китайской спецификой»: опыт трансформации китайского социума в XIX-XX вв. Глобализация и поиски национальной идентичности в странах Востока (с. 200-216). М.: МГИМО.

Ларюэль, М. 2000. Переосмысление империи в постсоветском пространстве: новая евразийская идеология. Вестник Евразии 1(8): 5-18.

Левин, З. И. 1993. Развитие общественной мысли на Востоке. Колониальный период. XIX-XX вв. М.: вост. лит-ра.

Назаретян, А. П.

2004. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. Синергетика - психология - прогнозирование. М.: Мир.

2008. Антропология насилия и культура самоорганизации. Введение в эволюционно-историческую психологию. М.: УРСС.

Очирова, Т. Н. 1994. Евразийская модель культуры. Цивилизации и культуры 1: 191-207. М.: ИВ РАН.

Панарин, А. С.

1995а. Выбор России: между атлантизмом и евразийством. Цивилизации и культуры 2: 31-50. М.: ИВ РАН.

1995б. Евразийский проект в миросистемном контексте. Восток 2: 66-79.

1995в. Россия в Евразии: геополитические вызовы и цивилизационные ответы. Цивилизации и культуры 2: 51-67. М.: ИВ РАН.

Следзевский, И. В. 1997. Эвристические возможности и пределы цивилизационного подхода. Цивилизации 4: 7-19. М.: ИВ РАН.

Сравнительное изучение цивилизаций: хрестоматия. 1998. М.: Аспект Пресс.

Урханова, Р. 1995. Евразийцы и Восток: прагматика любви? Вестник Евразии 1: 12-31.

Хантингтон, С. 1997. Запад уникален, но не универсален. Мировая экономика и международные отношения 8: 84-93.

Цымбурский, В. Л. 1998. Две Евразии: омонимия как ключ к идеологии раннего евразийства. Вестник Евразии 1-2(4-5): 6-31.

Шпенглер, О. 1923. Закат Европы. М. - Пг.: Вехи.

Эпштейн, М. 1999. Информационный взрыв и травма постмодерна. Независимая газета, «Ex libris НГ», 4 февраля (с. 3).

Mannheim, K. 1953. Essays on Sociology and Social Psychology. London: Oxford University Press.

Mason, Ph. 1985. The Men who Ruled India. London: Cape.

Michaud, G, Mark, E. 1981. Vers une science d'un civilizations? Bruxelles: Bertelsman.

Размещено на Allbest.ru