Представления взрослых о враге в связи с их отношениями к другим людям и этнической идентичностью

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Курсовая работа на тему:

Представления взрослых о враге в связи с их отношениями к другим людям и этнической идентичностью

г. Ростов-на-Дону

2014



Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

Глава I. Теоретический анализ феномена « представления личности о Враге»

1.1 Понятие «представление личности о Враге»

1.2 Понимание феномена «отношение к другим людям»

1.3 Феномен «этническая идентичность» в социально-психологических исследованиях

1.4 Теоретические положения о взаимосвязи представлений личности о Враге, ее отношений к другим людям и этнической идентичности

Глава II. Эмпирическое ИССЛЕДОВАНИЕ представлений русских и калмыков о ВРАГЕ в связи C ИХ ОТНОШЕНИЕМ К ДРУГИМ ЛЮДЯМ И ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТЬЮ

2.1 Цель, предмет, гипотезы, задачи, объект и методика исследования

2.2 Определение отношений участников исследования к другим людям

2.3 Сравнительный анализ особенностей этнической идентичности участников исследования, различающихся отношениями к другим людям

2.4 Сравнительный анализ представлений о Враге участников исследования, различающихся отношениями к другим людям и этнической идентичностью

Заключение

Литература

Приложения



Введение

этнический идентичность враг личность

Актуальность нашего исследования, затронутой в нем проблематики, в условиях макросоциальных трансформаций в разных странах мира и России в последние десятилетия, социальной нестабильности, обострения межэтнических, межкультурных конфликтов, определяется интересом ученых-гуманитариев (философов, социологов, культурологов, психологов) к конструированию и динамике образов «Я» и Другого человека как Врага и Друга, «своего» и «чужого» в индивидуальном и массовом сознании, к разработке и реализации программ развития у молодежи толерантности по отношению к живущим рядом с ними представителям иных религиозных, культурных, этнических и др. групп. В социальной психологии, с одной стороны, отношения личности к себе и с другими людьми и система социальных идентичностей исследуются в качестве факторов, обусловливающих мнения, установки, представления личности о себе и о других людях и выступающих регуляторами социального поведения субъекта. С другой стороны, представления также могут выступать предикторами межличностных и межгрупповых отношений, поддерживать социальные идентичности личности.

Состояние разработанности проблемы. Рассмотрено содержание и динамика представлений молодежи и взрослых о Враге и Друге под влиянием различных факторов: этапов жизненного пути (Лабунская В.А., Тулинова Д.Н.), социальной ситуации развития (Кон И.С., Мохова Е.Е., Юркова Е.В., Lаmit L., Mаisonneuve J.), значимых жизненных событий и кризиса системы отношений (Лабунская В.А., Альперович В.Д.). Отмечено влияниe рефeрентных групп (Марковская О.В., Соснина Л.М., Филатов Ф.Р.), систeмы социальных идeнтичностей (этнической (национальной), религиозной, экономической, гендерной и др.) личности (Козловская Н.В., Маценова Е.Б., Ширков Ю.Э.) на особенности ее представлений о Другом человеке. Показано, что отношeния личности к себе, к миру и другим людям влияют на еe образы «Я» и Других, на мeжличностное восприятие (Бодалев А.А., Мясищев В.Н.), воплощаются в системе социальных идентичностей (Лебедева Н.М., Шнейдер Л.Б.).

Несмотря на разработанность подхода к анализу проблем конструирования прeдставлений о Другом человеке сквозь призму формирования и динамики системы отношeний, систем социальных идeнтичностей, в т.ч. в затронутых нами работах, влияние особeнностей отношений личности к другим людям, ее этнической идентичности на ее представления о Враге и Друге является недостаточно изученным.

Проблема нашего исследования: влияние системы отношений личности с другими людьми, ее этнической идентичности на характеристики ее представлений о Враге.

Цель исследования: выявить взаимосвязи отношений личности с другими людьми, ее этнической идентичности и особенностей ее представлений о Враге.

Предмет исследования: отношения взрослой личности к другим людям (выраженность доверия, принятия других, доброжелательности), ее этническая идентичность, социально-психологические характеристики представлений о Враге (на примере русских и калмыков).

Гипотезы исследования:

1. Социально-психологические характеристики представлений личности о Враге могут быть различны, в зависимости от ее отношений к другим людям (выраженностью доверия, принятия других, доброжелательности).

2. Социально-психологические характеристики представлений о Враге у лиц с разной этнической идентичностью могут различаться.

Нами применены качественные методы исследования (метод незаконченных предложений как один из проективных методов, категориальный анализ содержания представлений). Мы применяем метод тестирования с целью исследования отношений респондентов к другим людям и их этнической идентичности. Достоверность полученных результатов и основанных на них выводов обеспечивается в т.ч. использованием методов математической статистики (частотного анализа, кластерного анализа, применения непараметрических критериев) и стандартного программного пакета статистической обработки данных «SPSS 17.0» для Windows.

Методики исследования:

1. С целью изучения отношений респондентов к другим людям применены следующие методики:

- «Экспресс- диагностика доверия» (по шкале Розенберга);

- «Диагностика принятия других» (по шкале Фейя);

- «Диагностика доброжелательности» (по шкале Кэмпбела).

2. С целью изучения этнической идентичности через осознание особенностей собственной этнической группы и субъективной значимости для человека членства в данной этнической группе нами применена методика «Этническая идентичность» О.Л. Романовой.

3. С целью изучения особенностей представлений респондентов о Враге нами применена методика «Социально-психологические характеристики представлений о Друге и Враге» (Альперович В.Д., 2010).

Выбор эмпирического объекта исследования Ї русских и калмыцких студентов 19-52 Ї обусловлeн, прежде всего, целью и предметом исследования, данными о специфичeских особенностях этого возрастного этапа, на котором происходит развитиe рефлексии, построeние системы ценностей, наиболее обобщенных, потенциально реализуемых жизненных планов. Во-вторых, он обусловлeн тем, что в течение веков калмыкам, в связи с особенностями исторического развития и географического положения, всегда приходилось различным образом взаимодействовать с русскими и с представителями других национальностей.



Глава I. Теоретический анализ феномена « представления личности о Враге»

1.1 Понятие «представление личности о Враге»

Альперович В. Д. в своей статье «К проблеме трансформаций представлений о Враге и Друге в период взрослости» раскрывает понятие «Представления о Враге и Друге» - под представлениями о Враге и Друге она понимает порождаемое в повседневном общении и взаимодействии субъекта с Другими эмоционально-когнитивные образования, социально-психологическое содержание которого определяет образы Врага и Друга и категоризацию партнера по общению, включая приписываемые партнеру по общению в качестве Врага и Друга личностные характеристики, функцию в общении, характеристики отношений с ним, интерпретацию действий, совершаемых партнером в процессах повседневного общения и взаимодействия [1] . Таким образом, вслед за Альперович В. Д. будем понимать образ Врага, как динамичные когнитивно-эмоциональные, социально -психологические характеристики которых, приписываемые Врагу, личностные свойства, их функции, позиции в общении, характеристики отношений, и нтерпретации их поступков.

Исследования образа «Другого», представленные в отечественной психологической литературе более широко, чем проблематика образа Врага, позволили сосредоточиться на формировании структурных характеристик образа Врага в связи с использованием тех или иных методов культивирования враждебного отношения к «чужой» группе.

Ю.Э. Ширков исследует стратегии самокатегоризации в системе представлений о «своих» и «чужих». Автор отмечает, что «стратегии самокатегоризации обладают структурой, которая задается набором параметров социального сравнения, обладающих собственной функциональной спецификой и неодинаковой различительной силой. Структура стратегии самокатегоризации задана параметрами личности как члена социальной группы (статусно-ролевые и ценностно-нормативные характеристики), и личности как относительно самостоятельного субъекта (внешние, личностные, нравственные характеристики)» [23].

Ю.Э. Ширков указывает, что «принципиальная схема методического подхода к раскрытию структуры и содержания представлений о «своих» и «чужих» должна опираться на выделение системы параметров социального сравнения и типических сочетаний выраженности значений этих параметров у представителей ин- и аут-группы» [23].

Автор подчеркивает, что «наиболее важными факторами выбора стратегии самокатегоризации являются социально-демографические характеристики субъекта, особенно Ї возраст и уровень образования. В содержании стратегий самокатегоризации значимость параметров социального сравнения определяется чувствительностью к различению «своих» и «чужих». Чувствительность убывает в следующем порядке: ценностные предпочтения, внешние признаки, статусные характеристики, личностные характеристики, нравственные качества» [23].

Н.В. Чудова указывает, что различия в представлениях об идеальном партнере в имплицитной модели межличностного оценивания определяется не семантикой конкретных человеческих особенностей, а принципом, заложенным в основу подбора «хороших» и «плохих» качеств. Понятие «друг» ассоциируется с позитивно окрашенными понятиями («глубокий», «возвышенный», «светлый», «чистый», «близкий», «содержательный», «яркий», «широкий», «основательный», «свежий»), а понятие «враг» Ї с негативно окрашенными понятиями («низменный», «темный», «холодный», «далекий», «грязный», «испорченный») [22].

Результаты исследования, проведенного Н.В. Чудовой, показали следующее. Личностный смысл любой человеческой характеристики определяется ее положением в пространстве, задаваемом как минимум тремя объектами Ї образами «Я», друга и врага [там же]. В одном случае друг выбирается как «идеальное Я», а враг полностью противоположен другу. Во втором случае, образы друга и самого себя составляют пару по принципу дополнительности характера. Если «Я» слабое и подчиненное, то враг воспринимается как лже-друг и обладает некоторыми чертами, свойственными образу друга; для человека с сильными лидерскими тенденциями врагом оказывается соперник, имеющий некоторые черты образа «Я». В третьем случае возможно отсутствие устойчивых положительных и отрицательных признаков и амбивалентностью отношения к большинству из рассматриваемых автором человеческих качеств.

Друг в качестве субъекта представлений предстает субъектом взаимного доверия, совместной деятельности, надежного партнерства, эмоциональной поддержки, взаимопомощи, межличностных отношений, включающих наличие общих интересов [22].

Результаты диссертационного исследования Д.Н. Тулиновой свидетельствуют о следующем. Чем интенсивнее выражен комплекс отношений враждебности, доминирования, агрессивности, подозрительности, эгоистичности, тем выше уровень маскулинизации Врага и тем ниже оценка характеристик его внешнего облика. Чем ярче выражены добросердечность, альтруистичность, дружелюбие, тем выше уровень феминизации Друга и степень позитивности оценок характеристик его внешнего облика [21].

Автор показывает, что, в соответствии с модальностью и интенсивностью выраженности отношений и взаимоотношений, вошедших в представления о Друге и Враге на различных этапах жизненного пути, они располагаются в следующем порядке:

а) «Враг ? неприятный человек» ? «Враг ? предатель» ? «Враг ? противник» ? «Враг ? агрессор».

б) «Друг ? добрый, искренний человек» ? «Друг ? приятный человек» ? «Друг ? преданный человек» ? «Друг ? человек, разделяющий интересы, ценности, идеалы» ? «Друг ? поддерживающий человек» [21].

Автор отмечает, что гендерный фактор усиливает выраженность ненависти в представлениях о мужчине-Враге, недоверия в представлениях о женщине-Враге. Этот фактор повышает значимость взаимопонимания и искренности в представлениях о женщине-Друге, поддержки и доверия в представлениях о Друге-мужчине. В представлениях о Враге центральное место занимают эгоистичность, агрессивность и подозрительность. В представлениях о Друге на первый план выходит дружелюбие, добросердечие, альтруизм, подчинение и зависимость [21].

Д.Н. Тулинова подчеркивает, что Враг и Друг чаще всего изучаются как субъекты межличностных или межгрупповых отношений вражды и дружбы. В этом случае дружеские отношения строятся по правилам взаимного доверия, помощи, конструктивного и безусловного принятия. Враг как представитель другой культуры всегда наделяется отрицательными характеристиками внешнего облика, а Друг Ї его положительными характеристиками [21].

В своем диссертационном исследовании Д.Н. Тулинова выделяет следующие социально-психологические и личностные факторы, влияющие на интерпретацию Другого в качестве Врага или Друга:

а) личностное сходство или различие субъекта и объекта интерпрета-ции;

б) пол субъектов интерпретации;

в) физическая привлекательность объекта интерпретации;

г) соблюдение правил взаимодействия, отношений и взаимоотношений;

д) уровень фрустрации социальных потребностей.

Тип межличностных отношений (отношения дружбы или вражды), по мнению Д.Н. Тулиновой, определяет интерпретацию партнера по общению и выступает в качестве базовой характеристики, входящей в представление о Враге и Друге как субъектах общения [21].

Теоретический анализ научно - исследовательских работ различных авторов ( Козырев Г, Зиммель. Г. Кузнецова С.О. и Абрамова А.А. и др.), показал, что в основе формирования образа Врага лежит такое понятие, как «враждебность». Различные авторы трактуют данное понятие по-разному:

Мясищев В. Н.  в работе «Сознание как единство отражения действительности и отношения к ней человека» относит враждебность к эмоциональным отношениям и отмечает, что враждебность формируется в процессе взаимодействия с ее объектом и затем задает пристрастность восприятия новых объектов. [14]

Кузнецова С.О. и Абрамова А.А. в своей работе «Враждебность и психическое здоровье» рассматривают враждебность как совокупность негативных отношений к актуально воспринимаемым объектам (объекту), которая характеризуется степенью выраженности (общим уровнем враждебности), степенью осознанности и генерализации, устойчивостью, степенью субъективной значимости, структурой. Вслед за Е. Ю. Артемьевой и А. В. Охматовской, в данном случае они понимают отношение в самом широком смысле: атрибутирование, оценка, приписывание значения, реконструкция значения, эксплицирование эмоционального отношения и т. п. При этом враждебность как «отношение» формируется в процессе взаимодействия с ее объектом и затем задает пристрастность восприятия новых объектов. Следует отметить, что объекты враждебного отношения могут быть любыми. В узком смысле о враждебности говорят применительно к межличностной сфере; в этом случае ее объектами выступают конкретные люди. В широком смысле в качестве объектов могут выступать и неживые объекты, события окружающей действительности, абстрактные явления (например, жизнь, смерть и т. п.).

Вслед за вышеупомянутыми авторами, рассматривая основные характеристики враждебности более подробно, мы будем выделять такие характеристики враждебности как:

Общий уровень враждебности. Высокий уровень враждебности описывается Кузнецовой С. О. и Абрамовой А. А. как склонность человека приписывать другим объектам и явлениям негативные качества. Характеризуя человека как враждебного, авторы подразумевают, что враждебность преобладает в его системе уже сложившихся отношений; так же вероятность формирования негативного отношения к новым объектам в целом выше, чем вероятность формирования позитивного, т. е. имеет место определенная предвзятость. Враждебные люди не просто интенсивно реагируют на конфликтные ситуации, а, скорее, провоцируют и создают такие ситуации посредством специфической системы убеждений и соответствующего ей поведения. В этом процессе существенную роль играют такие характеристики, как цинизм, недоверие, подозрительность, негативизм. Люди с высоким уровнем враждебности в большей степени склонны приписывать нейтральным объектам и ситуациям негативные качества. Враждебные люди ниже оценивают вероятность благоприятных событий, и выше - вероятность неблагоприятных. Все это создает для них множество дополнительных источников стресса по сравнению с невраждебными субъектами. Таким образом, можно предположить, что повышенная враждебность индивидов выступает в качестве психологического маркера их индивидуальной уязвимости к стрессогенным ситуациям, что приводит к трудностям компенсации и адаптации к социальным условиям и затем к манифестации заболевания (соматического или психического).

Степень генерализованности враждебности может быть различной. В своей работе Кузнецова и Абрамова , что враждебное отношение может быть неадекватно обобщенным, вплоть до того, что человек воспринимает любые объекты или воздействия извне как негативные, неприятные, нежелательные и т. п., что характерно для психически больных. В таких случаях генерализации враждебного отношения имеет смысл говорить о враждебной картине мира, которая при определенных обстоятельствах может приобретать характер патологии (например, паранойяльный бред) . Так, у психически больных враждебное отношение распространялось не только на ситуацию обследования и на психолога, а также на тестовые задания, в которых в качестве объектов враждебного отношения выступали лица на фотографиях, неопределенные изображения и абстрактные понятия.

Враждебность характеризуется степенью осознанности. Согласно концепции В. Н. Мясищева, враждебность должна осознаваться, хотя ее мотивы и причины могут оставаться неосознанными . Следует отметить, что негативное отношение при психической патологии осознается, так как оно представлено в форме обвинения окружающих людей, в утверждениях о возмездии, в убеждениях, что окружающие получат по заслугам, и т. д. Однако интерес представляет тот факт, что такое отношение психически больные считают оправданным и не стремятся скрывать его при общении. Таким образом, психически больные осознают не собственную враждебность, а враждебность окружающего их мира, при этом мотивы и причины ее остаются неосознанными. Данное объяснение согласуется с идеями В. Н. Мясищева, который разводил понятия «враждебное отношение» и «враждебная установка», обозначая последним недоступную рефлексии, неосознаваемую враждебность. [11]

Вслед за J. C. Bаrefoot, Y. Gidron, Кузнецовой С. О., Абрамовой А. А. мы, в нашей работе, рассмотрим в структуре враждебности такие компоненты, как: когнитивный, аффективный и поведенческий.

Когнитивный компонент враждебности представлен негативными убеждениями в отношении человеческой природы в целом (цинизм), убеждениями в недоброжелательности других людей по отношению к самому субъекту (враждебные атрибуции, недоверие, подозрительность), снижением самоценности (убеждением индивида в том, что он нехороший и недостойный человек), убеждением индивида в том, что он не может контролировать происходящие с ним события, убеждениями в своем невезении и убеждениями личности в максимальной роли случая в жизни, а также тенденцией к сближению оценок «положительных» и «отрицательных» стимулов.

Аффективный компонент враждебности составляют взаимосвязанные эмоции, включающие гнев, раздражение, обиду, презрение, негодование, отвращение, а также подозрительность, настороженность и агрессивность и т. д.

Поведенческий компонент враждебности включает разнообразные формы проявления враждебности в поведении, часто замаскированные, - агрессию, негативизм, нежелание сотрудничать, избегание общения, социально-пассивное поведение. [11]

Кузнецова С. О. Абрамова А. А. о, что враждебность может обладать различной степенью устойчивости. Эта характеристика враждебности также связана с тем, насколько негативное отношение генерализовано. Чем конкретнее враждебное отношение, тем оно менее устойчиво. Напротив, генерализованная враждебность резистентна к изменениям. [11]

Козырев Г.И., в своей работе указывает, что начальной стадией в формировании образа врага является понятие «враждебность», и определяет его как негативную реакцию (отношение) к реальной или мнимой опасности или как реакцию на появление реальной или мнимой «жертвы» (сконструированного образа «жертвы»). При этом враждебность в своем развитии может проходить несколько стадий: от одностороннего недружественного акта, до двусторонней полномасштабной вражды; от минутного негативного восприятия, до многовековой ненависти. Процесс формирования образа врага обусловлен ранее сформированными стереотипами. Историческая память любого сложившегося социума позволяет людям сохранять и передавать из поколения в поколение ранее сформированные образы врагов и механизмы их идентификации. Поэтому, когда перед социальной общностью возникает та или иная опасность, народная память «воскрешает» соответствующий ситуации стереотип «образа врага», и на его основе в общественном сознании формируется новый (обновленный) образ врага. После того, как будут сформированы необходимые стереотипы Козырев отмечает, что дискурс переходит в новую фазу. Разворачивается дискуссия о том, как (какими силами, методами) лучше обезвредить или уничтожить «врага». Основания для создания образа врага выбираются с учетом общественной значимости «проступка» и формируется в зависимости от преследуемых целей и интересов субъектов, конструирующих образ. [10]

Козырев отмечает, что формирующийся образа врага должен отвечать определенным требованиям (потребностям) стороны, формирующей образ врага:

Отвечать целям и задачам противоборствующей стороны, которая формирует определенный образ врага.

Выполнять оценочные функции с точки зрения существующих в социуме традиций, стереотипов, системы ценностей и мировоззрения.

Удовлетворять инструментальным потребностям, например, предоставлять информацию о реальной или мнимой угрозе, о количественных и качественных характеристиках врага, о возможных санкциях, которые могут быть применены в отношении врага, о величине ущерба, причиненного врагом и возможной компенсации.

«Разоблачать» антигуманную сущность врага и его преступные планы.

Способствовать внутренней консолидации стороны конфликта для борьбы с идентифицированным врагом.

Способствовать привлечению на свою сторону новых союзников.[10]

Таким образом, нами было выделено, что «Враг» может исследоваться с двух точек зрения: как субъект отношений и как субъект представлений.

Инструментарии психологических теорий дают нам возможность рассмотреть понятия «Свои- чужие» благодаря целому ряду моделей, среди которых можно выделить модель индивидуальной или коллективной непереносимости, включающую в себя психоаналитические и бихевиористские концепции, интеракционистскими и когнитивистскими школами, фокусирующимися, в частности, на механизмах социальной идентификации и стереотипизации.

В методологии изучения группового сознания, разработанной в рамках теории социальной идентичности (Г. Тэшфел, Дж. Тернер) представляются важными положения данной теории, согласно которым, во-первых, групповая принадлежность является продуктом соответствующих представлений, и во-вторых, в процессе формирования представлений об окружающем мире индивид неизбежно противопоставляет свою общность какой-то другой. Так появляются термины «Мы-группа» и «Они-группа», обозначающие, соответственно, группу, с которой субъект себя идентифицирует, и группу, на основе противопоставления которой формируется представление о собственной группе.

Щукин Д. А. в своей работе, отмечает, что Леви-Стросс К. в своей работе указывал на то, что уже для первобытных культур характерны попытки культурной универсализации с целью преодоления исконной замкнутости групп. Отношения, в которых «своим» считался ближний, принадлежащий родственной общности, с ходом развития развития общественных отношений претерпевают ряд изменений. Стремление понять Чужого приводят к постепенному исчезновению «чужого» как феномена. [26]

Щукин Д.А. утверждает, что понятие «Враг» взаимодействует не только со значимым понятием «Другой», но и с фундаментальными диадами «Мы - Они», «Свой - Чужой». Раскрытие проблемы многозначности понятия «Враг» и механизма поиска субъектом собственной противоположности демонстрирует универсальную модель, которая означает собой противоположности «Я - Ты» и « Мы - Они». [26]

Тулинова Д.Н. отмечает, что ряд авторов [Поршнев Б.Ф.; Якимович А.К.; Савельев А.Н.] в представлениях о Враге включают набор таких отношений, как: агрессивный, деструктивный, враждебный. В работах также констатируется, что представления о Друге и Враге включают характеристики его внешнего облика. Враг имеет негативный внешний облик, вплоть до включения в него «нечеловеческих», звериных черт, лишен морали и нравственности [21].

Белоконева А. С. опираясь на концепции Г. Зиммеля, З. Баумана, К. Шмитта, выводит тезис о значении врага для процесса социокультурного и политического формирования социального тела [4] . Культурные смыслы Чужого реализуются в практиках группы, пытающейся оградить себя от внешней угрозы.

Зиммель Г. в своей работе « Человек как враг» отмечает, что образы Чужого, с кем не объединяют ни общие качества, ни интересы, люди противостоят объективно, пряча личность в скорлупу сдержанности, поэтому отдельное различие не так легко становится доминантой человека. С абсолютно чужими соприкасаются лишь в тех точках, где возможны отдельные переговоры или совпадение интересов. Ими ограничивается и течение конфликта. Чем больше у нас как целостных людей общего с другим человеком, тем легче наша целостность станет сопрягаться с каждым отдельным отношением к нему. Отсюда та непомерная резкость, те срывы, какие люди, обычно вполне собою владеющие, иногда позволяют себе как раз с самыми близкими.  [8]

Гудков Л. в своей работе «Идеологема врага «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции» говорит о том, что несмотря на сходства и различия «образов Врага» у них есть одна главная функция - нести представления о том, что является угрозой самому существованию группы (обществу, организации, с которой идентифицирует себя субъект и адресат риторических обращений, -- автор, читатель или зритель), угрозой базовым ценностям сообщества.  «От врага можно только защититься, укрыться, уйти или победить его. Но в любом случае враг представляет собой апеллятивный фактор, мобилизующий всех членов сообщества к солидарности и сплочению вокруг власти или группового авторитета, который гарантирует им условия безопасности и избавления от угрозы уничтожения. Враги могут подразделяться и по уровню институциональной дифференциации. Враги низшего уровня -- это враги «прямого действия», их много и они неразличимы, они эквивалентны массе сообщества. Враги «второго», «третьего» и более высоких уровней -- это враги, чьи действия носят опосредованный, институциональный или символический характер. Они представляют собой угрозу либо отдельным социальным институтам, их ресурсам, либо культурным программам или даже символическим структурам группы, сообщества, а потому затрагивают условия ее воспроизводства в будущем.» [5]

В работах зарубежных и отечественных авторов утверждается, что структурные и содержательные характеристики представлений личности о Другом в разных категориях и иных социальных объектах зависят от системы ее идентичностей (в т.ч. социокультурной, этнической, религиозной). В исследованиях указывается, что эти характеристики образа Врага как субъекта враждебных отношений определяются системой социальных идентичностей личности и партнера по общению.

Различные авторы (Стефаненко Т.Г., Почебут Л. Г.) отмечают, что образы Другого человека как члена иной этнической группы, взаимодействие с ним, дружественные или враждебные отношения определяются в т.ч. этническими стереотипами. Так, в работах по этнопсихологии, где негативное отношение к «чужой» группе исследуется в рамках проблематики этноцентризма, образ Врага описывается через понятие этнического стереотипа, с помощью которого происходит противопоставление своей и чужой группы, необходимое для понимания себя как некого этнического целого.

Белоконева А.С. в своей работе отмечает, что в отечественной литературе можно выделить несколько подходов к пониманию образа врага. Сложилась традиция рассмотрения представлений о враге как элементе архаической картины мира в рамках дихотомии «мы-они». Для ряда исследователей (С. Чугров, И. Морозов) характерен функциональный подход, в рамках которого формы использования образа врага рассматриваются как способы осуществления политической власти, а также изучается его роль в формировании социальной идентичности (Л. Гудков ) и намеренный характер его создания (В. Авченко, Г. Грачев, И. Мельник) [4] Так же, она выделает, что в работах B. Лельчука и Е. Пивовара, Д. Наджафова, А. Данилова, А. Пыжикова раскрывается образ Врага, как результат целенаправленной деятельности политической элиты, что подтверждается привлеченными авторами многочисленными архивными материалами. [4]

А. Здравомыслов полагает, что механизм выработки этнической идентичности осуществлялся следующим образом: «в национальном самосознании «мы» соотносится с «они», и лишь через это соотношение национальная самоидентификация приобретает определённый смысл».

Козырев Г. определяет «образ врага», как качественная (оценочная) характеристика (имидж) «врага», сформированная в общественном сознании. Само понятие «враг» он определяет, как явление, представляющее собой реальную или мнимую угрозу самому существованию индивида, группы, социума, носитель антигуманных свойств и качеств. «Враг» может ассоциироваться с конкретной личностью («личный враг фюрера»), с племенем, этносом, нацией, классом, партией, государством («империя зла»), с идеологией (фашизм, национализм, расизм), с общественным строем (капитализм, социализм) и прочее. Он обращает внимание на то, что враг и его образ могут значительно отличаться друг от друга, т.к. восприятие отражает не только объективную реальность, но и оценочные интерпретации, и эмоциональные компоненты перцепции. Кроме того, он подчеркивает, что на формирование образа врага оказывают влияние стереотипы и установки, присущие массовому сознанию. Необходимо учитывать также то, что восприятие врага опосредовано определенными источниками информации, например СМИ, которые могут целенаправленно формировать определенный имидж «врага». [10]

Гасанов И.Б.  говорит о том, что «образ врага» является в большей степени продуктом эволюции негативных национальных стереотипов, которые  существовали на протяжении всей истории человечества. Он связывает это с эволюцией цивилизации, что по своей сути есть непрерывный процесс внутренней борьбы между инстинктами сохранения и воспроизводства жизни и инстинктом агрессии и истребления. Так же «образ врага» не есть результат объективного развития, а вызывается с помощью чисто субъективных факторов. Он упоминает, что не «образы врага» или «негативные национальные стереотипы» рождают конфликты, а ситуация конфликта, напряженности, взвинченности являет собой почву для возникновения, становления и развития «образа врага». [6]

Исходя из затронутых в этом параграфе работ, мы можем сделать следующие выводы:

Вслед за В.Д. Альперович, мы понимаем представления личности о Враге как динамичные, гомохронно изменяющиеся когнитивно-эмоциональные образования на уровне индивидуального сознания, социально-психологические характеристики (особенности) которых Ї приписываемые Врагу личностные свойства, их функции, позиции в общении, характеристики отношений, интерпретации их поступков.

В работах ряда авторов ( Альперович В.Д., Тулинова Д.Н., Чудова Н. В. и др. ) представления образов Друга и Врага, изучаются посредством структурного и частотного анализа. В след за данными авторами, изучая образ Врага, мы будем так же пользоваться структурным и частотным анализом

Несмотря на то, что показано влияние системы отношений на образы Другого как Друга, так и Врага, влияние доверия, доброжелательности, принятия других, этнической идентичности на образ Врага являются недостаточно изученным.

1.2 Понимание феномена «Отношение к другим людям»

В своей работе мы непосредственно касаемся межличностной системы отношений. Психологии отношений были посвящены работы различных ученных, таких как Рубинштейн, Лазурский, Мясищев и др.

Рассматривая вопрос отношений, необходимо, на наш взгляд, изучить взаимодействие человека с окружающим миром.

В нашей работе мы будем пользоваться понятием «взаимодействие». В социальной психологии под взаимодействием подразумевается процесс непосредственного или опосредованного воздействия объектов (субъектов) друг на друга, порождающий их взаимную обусловленность и связь.

Головин С. Ю. дает определение понятия «Групповое взаимодействие», которое определяется им как процесс непосредственного или опосредованного воздействия множественных объектов (субъектов) друг на друга, порождающих их взаимную обусловленность и связь. [20] Он отмечает, что групповое взаимодействие может рассматриваться между частями группы и между целыми группами. Групповое взаимодействие можно рассматривать в двух аспектах:

- это случайный или преднамеренный, частный или публичный, длительный или кратковременный контакт двух или более человек, влекущий взаимное изменение поведения, деятельности, установок;

- это система взаимно обусловленных индивидуальных действий связанных циклической причинной зависимостью, при которой поведение каждого из участников выступает одновременно и стимулом, и реакцией на поведение остальных.

Признаками межличностного взаимодействия является предметность (наличие внешней по отношению к взаимодействующим индивидам цели (объекта), требующих сопряжения усилий), эксплицированность (доступности для наблюдения и регистрации), ситуативность (регламентация деятельности конкретными условиями (интенсивностью, нормами, правилами)) и рефлексивная многозначность.

Головин С. Ю. отмечает , что межличностные взаимодействия могут проявляться на разных уровнях:

внутриличностном (эмоционально-волевые установки по отношению субъекта к самому себе);

уровень взаимодействия в малых группах;

уровень трудовой или другой занятости (производственная, учебная и т.п.);

на уровне социальной общности (классовые, национальные, семейные и т.п.).

На всех уровнях межличностного взаимодействия очень важны межличностные отношения. Отношение, по мнению Головина, (к людям и деятельности) - это субъективная сторона отражения действительности, результат взаимодействия человека со средой.

Межличностные отношения - субъективно переживаемые взаимосвязи между людьми, проявляющиеся в характере и способах взаимных влияний, оказываемых людьми друг на друга в процессе совместной деятельности и общения [ 20].

Вслед за рядом исследователей (А.Ф. Лазурский, В.Н. Мясищев, Л.С. Выготский), мы будем рассматривать «межличностные отношения», как сложную и динамичную структуру, которую мы учимся строить ещё с ранних лет. Умение создавать межличностные отношения определяет воспитание, полученное нами в семье, в дошкольном учреждении, школе и трудовом коллективе. Оно определяет круг наших друзей, знакомых и прочих людей, с которыми мы строим межличностные отношения.

В исследованиях А.Ф. Лазурского рассматривается концепция отношений личности, как совокупность теоретических представлений, согласно которым психологическое ядро личности есть индивидуально ценностная система ее субъективно-избирательных отношений к деятельности и представляющая собой интериоризированный опыт взаимоотношений с другими людьми в условиях социального окружения.

Чтобы лучше ориентироваться в многообразии отношений, имеет смысл обратиться к существующим в психологической литературе классификациям. Разные исследователи выделяют для классификации отношений большое количество параметров, что создает определенные трудности при отнесении отношений к тому или иному виду. Нередко одни и те же отношения обозначаются различными терминами, что приводит к псевдоразличиям в классификациях их видов.

Первым человеком, который открыто поставил вопрос о структуре отношений был Мясищев Владимир Николаевич. Увлеченный идеями своих наставников Бехтерева и Лазурского он сформулировал одно из важнейших в советской психологии положений теории личности. «Структурная характеристика освещает нам человека со стороны его целостности или расщепленности, последовательности или противоречивости, устойчивости или изменчивости, глубины или поверхности, преобладания или относительной недостаточности тех или иных психических функций».  Таким образом, из данного понятия можно определить специфику его взглядов на структуру личности, т. е. у личности нет отдельных составляющих, но есть психологическая данность - отношение, замыкающая на себя все другие психологические характеристики личности.

Им был предложен подход, названный « Психологией отношений». В данном подходе отношения понимались как сознательные, избирательные связи человека с окружающим миром и с самим собой, которые влияют на его личностные качества и реализуются в деятельности, т.е. смысл отношения состоит в том, что оно является одной из форм отражения человеком окружающей его действительности. Именно такой подход, по мнению Мясищева, обеспечивал динамическое понимание личности как единства субъекта и объекта. В последних работах Мясищев развивал мысль о том, что настоящее, превращаясь постоянно в прошлое, в опыт, одновременно становится потенциалом будущего поведения личности, т. е. формирование отношений в структуре личности человека происходит в результате отражения им на сознательном уровне сущности тех социальных объективно существующих отношений общества в условиях его макро- и микро - бытия, в котором он живет. Он подчеркивал, что система общественных отношений, в которую оказывается включенным каждый человек со времени своего рождения и до смерти, формирует его субъективные отношения ко всем сторонам действительности. И эта система отношений человека к окружающему миру и к самому себе является наиболее специфической характеристикой личности, более специфической, чем, например, ряд других ее компонентов, таких, как характер, темперамент, способности. Мясищев рассматривает отношения и установку их в качестве психических образований, которые возникают в процессе индивидуального опыта, и различает, отношение от установки. Установка бессознательна и потому она безлична, характеризуется готовностью , а отношение - сознательно, «хотя, как подчеркивает В. Н. Мясищев, мотивы или источники его могут не осознаваться» и характеризуется избирательностью. Таким образом, отношения и установки это отличные друг от друга психические образования. [14]

Мясищев в своей работе выделял 3 структуры отношений, которые  определяется характером жизненного взаимодействия личности с окружающей средой и людьми, включающего различные моменты: от обмена веществ до идейного общения. Им выделяются такие компоненты, как:

«эмоциональный» - отражает переживание отношения человека к окружающему миру, к собственной деятельности и личности. Во многом определяется сознательным регулированием проявления темперамента и характера. Способствует формированию эмоционального отношения личности к объектам среды, людям и самому себе. Выражается посредством привязанности, любви, симпатии и противоположных по знаку чувств - неприязни, вражды, антипатии.

«оценочный» (познавательная) - включает отношение к миру как к объекту познания, его оценку и осмысление. Тесно связан со склонностями и способностями человека, определяющими те виды деятельности, которые человек предпочитает. Способствует восприятию и оценке (осознанию, пониманию, объяснению) объектов среды, людей и самого себя. Познавательная или оценочная сторона проявляется в принятых личностью моральных ценностях, выработанных убеждениях, вкусах, склонностях, идеалах.

«когнитивный» (поведенческая) - способствует осуществлению выбора стратегий и тактик поведения личности по отношению к значимым (ценным) для нее объектов среды, людей и самому себе. В поведении сказывается сознательная регуляция реагирования, вызванного объектом. Высшие уровни регулирования поведения связаны с работой самосознания личности. Так же, в когнитивном аспекте поведенческая сторона выражается посредством потребностей, поскольку сама потребность указывая на свой предмет, тем самым дает и косвенное указание на способ достижения этого предмета.

Так же, он говорил, что существуют различные виды отношений, вернее, стороны единого предметного отношения, определяемые многосторонней возможной реакцией человека и многосторонностью объектов. Эти виды можно разделить на 2 группы:

по цели отношений: потребности  - представляют одну сторону основного отношения. Скорее всего ее можно определить как конативную (от латинского слова "сопаге" - стремиться, домогаться) тенденцию овладения. Конституирующими компонентами этого понятия являются: субъект, испытывающий потребность, объект потребности, своеобразная связь между субъектом и объектом, имеющая определенную функциональную нейродинамическую структуру, проявляющуюся в переживании тяготения к объекту и в активной устремленности к овладению им; эмоциональные отношения - на ранних (примитивных) стадиях развития отношения носят еще недифференцированный характер. В процессе развития на уровне еще не сознаваемых отношений вычленяется вторая сторона эмоционально-волевого отношения - эмоциональное отношение. У человека оно проявляется в привязанности. Так же, к эмоциональному отношению можно отнести область чувств: это привязанность, неприязнь, любовь, симпатия, вражда, антипатия. Однако надо помнить, что область чувств (или эмоций) охватывает не только эмоциональные отношения, но и эмоциональные реакции (наиболее отчетливое выражение эмоциональной реакции можно проследить в аффектах гнева, страха, тоски) и эмоциональные состояния; мотивы; интересы; оценки.

По направленности - доминирующее отношение, подчиняющее себе другие и определяющие жизненный путь человека: к другим людям (взаимоотношения); к себе; к предметам окружающего мира.

Отношение как связь субъекта с объектом едино, но в многообразии отношений выступают отдельные компоненты, которые можно назвать частичными отношениями, или сторонами отношения, или видами его. Эти стороны тесно связаны с характером жизненного взаимодействия, включающего различные моменты от обмена веществ до идейного общения.

Мясищевым были выделены различные характеристики, которые могут приписываться отношениям, т.е. отношения могут носить:

объектно-субъектный характер (характеристики субъекта и объекта)

связь с индивидуальным опытом

избирательность, связанная с социальной значимостью

сознательность

перспективный характер (прогнозирование)

регулирующая функция поведения

динамичность

обобщенность и целостность

содержательность

В своей работе он говорил, что развитие человека неразрывно связанно с развитием формирования отношений. Он указывает, что первоначальный период возрастающей избирательности поведения человека характеризуется предотношением, в котором отсутствует элемент сознательности. Нечто, что человек не осознает, побуждает его к деятельности (неосознаваемая мотивация поведения). В дальнейшем у 2-3-х летнего ребенка развивается выраженная избирательность отношения - к родителям, воспитателям, сверстникам. В школьном возрасте увеличивается число отношений, возникают внесемейные обязанности, учебный труд, необходимость в произвольном управлении своим поведением. В старшем школьном возрасте формируются принципы, убеждения, идеалы.

Мясищев в своей работе опирался на А. С. Макаренко, который утверждал, что: «Так как мы имеем дело всегда с отношением, так как именно отношение составляет истинный объект нашей педагогической работы, то перед нами всегда стоит двойной объект -- личность и общество. Выключить личность, изолировать ее, выделить ее из отношения совершенно невозможно, технически невозможно» [14]

Таким образом, он открыл важные закономерности становления отношений, выделил и описал типы и виды отношений. Доказывал, что психологии отношений необходима дальнейшая разработка системы понятий и вопросов структуры в области психических образований, в частности, в области отношений.

Н. Н. Обозов предлагает следующую классификацию межличностных взаимоотношений: отношения знакомства, приятельские, товарищеские, дружеские, любовные, супружеские, родственные и деструктивные. Данная классификация основана на нескольких критериях: глубине отношений, избирательности в выборе партнеров, функции отношений. Главным критерием, по его мнению, является мера, глубина вовлечения личности в отношения, а дополнительные критерии - это дистанция между партнерами, продолжительность и частота контактов, участие ролевых клише в актах общения, нормы отношений, требования к условиям контакта. По данным Н. Н. Обозова, разные виды межличностных отношений предполагают включение в общение тех или иных уровней характеристик личности.

В. Шуте обозначает три измерения межличностных отношений - присоединение (или включенность), контроль и открытость. Каждому измерению соответствует свой вид отношений. Эти отношения формируются на определенных этапах возрастного развития человека. Так, отношения присоединения доминируют на первой стадии жизни человека и являются необходимыми для его выживания. Отношения контроля формируются в возрасте примерно от двух до четырех лет. Они концентрируются вокруг распределения власти и ответственности и обеспечивают социализацию ребенка. Отношения открытости формируются в возрасте от четырех до шести лет. Они связаны с возрастанием сложности отношений любви и привязанности, в которые включен маленький ребенок. Чтобы успешно развиваться дальше, ему нужно научиться на этой стадии быть открытым, то есть выражать и сообщать свои чувства другим. Присоединение имеет отношение к объединению людей - принадлежности, преданности, совместной жизни. Присоединение не требует таких сильных эмоциональных связей как открытость. Поведение человека в этом виде отношений определяется тем, насколько значимым чувствует себя в них человек. В зависимости от этого его поведение может быть субсоциальным (если он чувствует себя незначимым и старается сохранить дистанцию между собой и другими), сверхсоциальным (если он чувствует себя недостаточно значимым и боится остаться незамеченным) и социальным (если он ощущает себя ценной и значимой личностью и успешно решил проблему присоединения в детстве). Степень контроля в отношениях зависит от того, насколько компетентным и адекватным ощущает себя человек. Он может вести себя как абдикрат, то есть отказываться от власти и от контроля над другими, если он не хочет принимать решения и избегает ответственности; как автократ, стремящийся к власти из страха, что не оказывает влияния и желая компенсировать это чувство; и быть демократом, то есть чувствовать себя компетентным, отдавая распоряжения и подчиняясь другим. Степень открытости в отношениях основывается на способности любить и вызывать любовь. В зависимости от этого человек будет субперсонален, если он избегает открытости и поддерживает отношения на поверхностном уровне, боясь близости; сверхперсонален, если рассказывает каждому о своих чувствах, стремясь понравиться другим; и персонален, если он чувствует себя хорошо «и в ситуациях, требующих близости, и в ситуациях, в которых более уместно сохранять дистанцию».Таким образом, включенность или присоединение влияет на продолжительность отношений, контроль влияет на то, кто будет принимать решения, открытость - на то, насколько близкими будут эти отношения. Эти виды отношений актуализируются для человека всякий раз, когда он включается в ту или иную группу или социальную организацию.

Никандорова Т.С. своей работе отмечает, что И. Ялом на основе анализа работ А. Маслоу и Э. Фромма выделяет аутентичные, подлинные или зрелые, дефицитарные, или патологические межличностные отношения. Разнообразие в отношениях обусловлено различной ориентацией индивидов - ориентацией на рост или на восполнение дефицита. Индивид, ориентированный на рост, не относится к другим как источнику снабжения, а способен рассматривать их как сложные, уникальные, целостные существа. Человек, ориентированный на восполнение дефицита, воспринимает других с точки зрения полезности, и на те аспекты другого, которые не связаны с его собственными нуждами, он либо вообще не обращает внимания, либо относится к ним как к раздражителю. В дефицитарных отношениях главный мотив - защита от одиночества, и другие люди играют здесь роль средства. Такие отношения задерживают личностный рост, поскольку партнеры по-настоящему так и не знают друг друга. Характерными чертами дефицитарных отношений являются размытость личностных границ, нередко доходящая до слияния с другим, зависимость, потеря собственного «Я», избегание переживания изоляции и отчаяния, компульсивность, неполная включенность, когда человек либо удерживает часть себя вне отношений, либо включает в них какое-то вымышленное лицо, например, своих партнеров из прошлого или родителей. В таких отношениях утрата самосознания часто сопровождается успокоением и обретением иллюзорного чувства безопасности через расширение себя путем включения других. Степень зрелости влияет на многие другие параметры отношений - на степень определенности, глубины, устойчивости, осознанности, этичности. Характерные черты зрелых отношений -- взаимность, активность, уважение к другому, подлинное знание о другом, способность отдавать, независимость. Таким образом, зрелые отношения приводят к взаимным изменениям и личностному росту, взаимному духовному обогащению и смягчают экзистенциальное одиночество человека. Формировать такие отношения способны те, кто смог пережить свою изоляцию и исследовать ее. Подобное переживание развивает способность «терпеть изоляцию» и умение устанавливать «связь с другими». Это происходит благодаря тому, что в зрелых отношениях человек меняется в результате встречи с другим и это переживание интернализуется, становится внутренним референтным пунктом, вездесущим напоминанием о возможности и ценности истинной встречи. [15]

...