Арабский мир и права человека

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Человек всегда и везде боролся за свои права, но разными способами и по-разному их понимая. Нередко люди добивались своих прав, в том числе - в обществах отнюдь не передовых, даже находясь в самом низу социальной лестницы. Но как юридически оформленный общественный институт права человека возникают лишь в современном гражданском обществе, каковым нельзя было назвать еще общество раннего и даже развитого капитализма. В этой связи можно вспомнить длительную борьбу за права женщин в Англии в XIX-XX вв. (движение суфражисток), преследования коммунаров, дело Дрейфуса и режим Петэна во Франции, фашизм в Италии, Германии, Венгрии, Португалии и Румынии, диктатуру Метаксаса, а через десятилетия - власть «черных полковников» в Греции, франкизм в Испании. Со всем этим Европа покончила (будем надеяться - навсегда!) только во второй половине 70-х годов ХХ в. Так что даже здесь (как и в США, где примерно тогда же отменили расовую сегрегацию) гражданское общество - еще очень молодое. Тем не менее, страны Запада, явно ностальгируя по эпохе «бремени белого человека» и его «цивилизаторской миссии», берутся учить народы Третьего мира (а заодно и Восточной Европы!) свободе, демократии и уважению прав человека.

Было бы явной ошибкой считать, что эти понятия чужды арабам. Они пока что еще не стали общепризнанными ценностями лишь в очень медленно модернизирующихся патриархальных обществах традиционных аравийских монархий, в которых преобладают племенной патриотизм («асабийя») и культ наследственных правителей-теократов. Но в остальных арабских странах процессы обновления несомненны. И весь вопрос заключается в том, кто их возьмет под контроль. Социально-политическая и идеологическая борьба начинает все сильнее раздирать арабское общество на рубеже веков. Эту ситуацию обостряет, причем - решающим образом, вмешательство извне в сложную сеть конфликтов, противоречий и противостояний различных сил арабского мира.

Конец 2010 г. - начало 2011 г. ознаменовались взлетом общественного недовольства почти во всех арабских странах, кроме Саудовской Аравии и «нефтедобывающих», т.е. богатых, государств Персидского залива. Последние, как и давно раздираемый межэтническими войнами и, наконец, развалившийся надвое (а, может быть, и натрое) Судан, остались вне общеарабского подъема, названного в прессе «арабской политической весной». Данный подъем - безусловно новый и важный этап в исторической эволюции арабских стран, обусловленный прежде всего внутренними социально-экономическими и политико-культурными сдвигами в жизни арабов, которые в середине ХХ в. реально обрели политическую независимость, до этого на деле остававшуюся фикцией.

Национально-освободительные революции 1952 г. в Египте, 1954-1962 гг. в Алжире, 1958 г. в Ираке и 1962 г. в Йемене, как и более поздние революции 1969 г. в Ливии и Судане, открыли этим странам как и другим, сумевшим воспользоваться ситуацией (например, Марокко, Тунису и Сирии), путь к прогрессивным реформам и серьезным преобразованиям в экономике и политике. Они, несомненно, дали определенный стимул позитивным переменам в развитии народного хозяйства, аграрного и промышленного производства, индустриализации (пусть и ограниченной) экономики, привели к распространению грамотности, количественному и качественному росту интеллигенции, средних слоев, особенно - студенчества, офицерства, государственных служащих, квалифицированных специалистов. Однако все эти перемены все же не могли радикально решить главные проблемы молодых государств. Не успев порадоваться обретению политической самостоятельности, они столкнулись с фактической невозможностью провести масштабную модернизацию ввиду отсталости инфраструктуры, отсутствия новейших технологий и необходимых капиталов, острой нехватки подготовленных кадров (несмотря на ускоренное и поэтому не всегда безупречное их обучение). Это вынуждало их идти на поклон к тем самым державам Запада, давно вожделенной независимости от которых они только что добились [1].

Более того, в последние десятилетия ХХ в. ускорились и усилились процессы глобализации, самым жестким образом втягивавшие арабские страны в орбиту всестороннего воздействия на них западных держав по линиям международной торговли, регулирования к выгоде Запада механизмов экспорта-импорта, навязывания западных стандартов во всем - от принципов морали до формы одежды, в сфере науки, техники, культуры, искусства, художественных вкусов. «Мондиализация», т.е. всемирность экономических, технологических, культурных и прочих связей, опутывающих «глобализируемый» социум, переживается им крайне болезненно, так как ведет к ломке его структур, перестройке (подчас - коренной и грубо, без учета местной специфики, осуществляемой) общественных механизмов и связей между людьми и практически всюду на Востоке, на Арабском - в первую очередь, к росту обнищания не успевающих приспособиться к «накату» глобализации традиционных докапиталистических производителей города и деревни, ускорению темпов их разорения и превращения в социальных маргиналов. Более половины из них навсегда остаются в этом качестве, образуя постоянно растущий и социально взрывоопасный компонент общества. В некоторых странах его доля равна примерно 35-40% самодеятельного населения [2].

В то же время попытки преодолеть трудности хозяйственного и социополитического развития привычными для Востока авторитарными методами множили военно-бюрократические и диктаторские режимы в арабском мире. Они опирались на офицерство, чиновничество, полицию, буржуазию (обычно не предпринимательскую, а бюрократическую, спекулятивную, компрадорскую, т.е. не производительную, а паразитическую в значительной степени). Все эти социальные группы нередко сливались в единый эксплуататорский слой, присваивавший себе свыше 80-90% национального дохода. В монархических государствах Востока в него прочно вросла прослойка «феодально-бюрократического капитала» (ФБК), т.е. сотен семейств знати, одновременно контролирующих через своих выдвиженцев верхние эшелоны власти, наиболее доходные сферы бизнеса, элиту армии и духовенства [3]. Сплоченные в средневековые кланы, чей авторитет освящен древними обычаями и традициями, они нередко демонстрируют свое финансовое, военное и прочее влияние и за пределами своих стран, что можно наблюдать на примере Саудовской Аравии, Марокко, Иордании, Катара и соседних с ним эмиратов. Еще Макс Вебер предупреждал, что подобные кланы, неизбежно соединяя религиозные и политические функции с преимуществами происхождения, всегда претендуют на «неограниченную личную власть» [4]. События 2011 г. в Ливии и Сирии и неожиданно активная роль в них ряда аравийских монархий напомнили об этом. исламский социальный идеологический

Конечно, арабское общество всегда отличалось весьма контрастной поляризацией и ярко выраженными формами социального неравенства. И практически во все исторические эпохи это вызывало бунты, восстания, острые конфликты и столкновения привилегированных групп с широкими массами эксплуатируемых и неимущих бедняков. При этом социальная и политическая борьба была тесно связана с религией, обосновывалась ею, осмыслялась в рамках религии. В исламе всегда считалось справедливой борьба против правящих «плохих мусульман», т.е. нарушающих предписания Корана и шариата (найти такие нарушения было всегда не трудно). На этом основании ученые считают, что «корни политизации ислама теряются «во тьме времен», отталкиваясь от возникшего в IX в. противостояния традиционализма и рационализма, ликвидировать которое пытаются с XVIII в. ваххабиты, ведущие «проповедь социальной гармонии, братства и единства всех мусульман», а всех отступивших от строгого соблюдения норм ислама признающие «людьми хуже язычников» [5].

Однако арабский мир никогда не варился в собственном соку. Наоборот, он интенсивно общался, особенно в регионе Средиземноморья, со своими соседями в Африке и Европе, активно влияя на них в эпоху арабских завоеваний и расцвета арабо-исламской культуры в VII-X вв. и столь же интенсивно отбиваясь от них во времена крестовых походов XI-XIII вв. и зарождения европейского колониализма в XV-XVII вв. Последующие успехи этого колониализма в XVIII-XIX вв. породили ответную реакцию мусульман в виде исламского фундаментализма. Из многих определений фундаментализма наиболее адекватным представляется данное всемирно известным египетским социополитологом Анваром Абд аль-Маликом, согласно которому это - «постоянная черта всех зрелых цивилизаций, культур и наций... в момент вызова, создаваемого конфронтацией, отречением, глубоко ощутимой угрозой, так же как и тупиковой ситуацией, прерыванием господствовавших до настоящего времени темпов прогресса, роста, экспансии, дестабилизацией "нормального состояния" мощными силами извне». [6]

Исламский фундаментализм наших дней - прямой наследник панисламизма XIX в., пытавшегося (неудачно) ответить на культурно-идеологический и военно-политический вызов европейской экспансии, а также - национализма и мусульманского социализма, более успешно справившихся с этой задачей в ХХ в. При этом ислам всегда оставался важным компонентом всех течений национализма, а мусульманский социализм имел задачей, базируясь на принципах Корана и шариата, не допустить распространения светских форм социализма, как чуждых и враждебных миру ислама [7].

Однако, ни националисты, ни мусульманские социалисты не могли справиться с «глубоко ощутимой угрозой» и давлением «мощных сил извне», порожденных глобализацией. Именно поэтому, считает В.А. Исаев, «на Ближнем Востоке существует мощная оппозиция глобализации» и многие там «рассматривают глобализацию как продолжение империалистической и колониальной политики иными средствами» [8]. Данное обстоятельство приводит к слиянию разных течений социального недовольства в арабских странах - внутренних, рожденных сверхобогащением всех причастных к власти и маргинализацией все более растущей части народа, и внешних, определяемых политикой Запада. Особенно часто эти направления сливаются в одно там, где, по выражению арабского политолога Хашима Джавада, «мусульмане не имеют законных средств для выражения своего недовольства экономической политикой и дипломатией Запада, воспринятой их деспотическими правительствами». Именно в этом случае возникает база для формирования «конфронтационного и агрессивного» исламо-экстремизма, ставшего за последнее время серьезным фактором и внутриполитической и международной жизни государств ислама [9].

Тем не менее, западные державы продолжают и даже совершенствуют политику глобализации в арабском мире, используя все имеющиеся в их распоряжении рычаги воздействия на экономику и общество арабов, но также на их духовную жизнь, психологию и менталитет, в том числе - с помощью новейших технологий. При этом арсенал применяемых ими средств существенно расширился, так как им необходимо учитывать возросшую чувствительность арабов к проблемам социального неравенства и социальной несправедливости ввиду роста уровня их грамотности (следовательно, и уровня гражданского самосознания и политической просвещенности), уменьшения, особенно в городах, различий в уровне культуры мужчины и женщины, повышения степени информированности населения вследствие умножения и модернизации СМИ [10].

Это - объективный фактор, свидетельствующий о внутренних социокультурных сдвигах в арабском мире и заставляющий всех, кто имеет отношения с арабами, в том числе - западные державы, менять свою тактику на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Но есть и субъективный фактор - все возрастающая роль исламизма или исламо-экстремизма, причем - не только на мусульманском Востоке, но и во всем мире. Практически в каждой стране ислама для этой идеологии есть почва: достаточно взглянуть на долю маргиналов, составляющих от трети до четверти работоспособного населения Арабского региона [11]. И все они, как это установлено многими авторами в наши дни, давно уже ищут причины своих несчастий и их объяснение в трудах и выступлениях идеологов исламского фундаментализма, по мнению которых все беды мусульман исчезнут, когда всюду в мире возникнут исламские государства, конституцией в которых будет Коран.

Волны исламизма захлестывают ныне и страны Запада, где трудовыми мигрантами (а также - экономическими и политическими беженцами, учащимися, многочисленными бизнесменами всех калибров) из стран ислама образованы гигантские диаспоры - от 3040 тыс. чел. в Германии до чуть ли не 15 млн. чел. в США. Их численность постоянно увеличивается и варьируется, так как официальные данные статистики не совпадают с реальными цифрами, охватывающими также нелегальных тайных эмигрантов, приезжающих с фальшивыми визами под видом родственников, «временных» рабочих или лже-студентов, а то и «просачивающихся» на Запад криминальными путями, давно проложенными различными мафиями контрабандистов, наркоторговцев, сутенеров и коррупционеров всех видов. Ввиду этого иногда один и тот же автор, например, называет разные цифры мусульман в Европе - то 24 млн чел., то 40 млн. чел Тунисско-американский исследователь М. Тлили считает, что в регионе Средиземноморья проживают 425 млн чел. - 272 млн европейцев, включая 20 млн «европейских мусульман», 6 млн израильтян и «почти 200 млн арабов». Неясно только, почему общий итог не сходится и куда он дел турок? А также включает ли он в свои подсчеты примерно 6 млн. мусульман Великобритании, Бельгии и Нидерландов, к Средиземноморью не относящихся. Но, в конце концов, дело не в численности, а в социополитическом потенциале этой гигантской массы, активно влияющей на общественный климат стран-реципиентов, в которых уже высказываются опасения по поводу возможной их «исламизации» и поглощения афро-азиатами. Среди последних исламисты также пользуются влиянием, поскольку их идеология ныне обычно доминирует во всех мусульманских социумах. Более того, можно предположить, что исламизм, базирующийся на исламском фундаментализме и давно уже питающий собою исламо-экстремизм, ведущий фактически войну против Запада, да и против стран СНГ, представляет собой как бы определенную стадию развития мира ислама. Во всяком случае, несомненно, что исламизм сегодня - это новая массовая идеология, главный фактор духовного, социокультурного и политического бытия мусульман. И Запад, судя по всему, наконец-то осознавший это обстоятельство, решил использовать эту неподвластную ему и пока что им непобежденную силу в своих интересах. На наш взгляд, в пользу этой версии говорят несколько неожиданные и даже парадоксальные повороты в развитии событий 2010-2011 гг. в арабском мире.

Как известно, эти события начались с массовых демонстраций под социальными и политическими требованиями сугубо светского характера. Вопреки ожиданиям, исламисты не возглавили эти демонстрации и, как казалось поначалу, если и участвовали в них, то больше всего старались остаться в тени, хотя в СМИ народные выступления назвали именно их «акциями» и даже «революциями». Они вышли на авансцену, победив на парламентских выборах в конце 2011 г. в Тунисе, Египте, Марокко (где, хотя этот результат и стал неожиданным, но все же мало что значит, ибо вся полнота власти в Марокко - в руках короля). Тем не менее, ситуация остается сложной. Правящая элита Египта и Туниса, избавившись от одиозных правителей и их ближайшего окружения, вряд ли расположена проводить курс на формально провозглашенную демократизацию и на реальный демонтаж прежней системы. Не только военные и тесно связанная с ними бюрократия этих (как и других) арабских стран, но и всюду поднявшие голову исламисты вряд ли допустят столь радикальный сдвиг в политической жизни. Все они жаждут не демократии и свободы, не обеспечения прав человека и создания гражданского общества, а власти и богатства, каковые на Востоке связаны теснейшим образом.

О каких «правах» и «свободах» может идти речь в подобных условиях? Тем более, если принять во внимание высказываемый рядом экспертов по Ближнему Востоку тезис о «ключевой роли» в арабской политической весне «ваххабитского тандема» Саудовской Аравии и Катара, чьи деньги, действия, агентура и даже вооруженные силы весьма заметны в событиях, развернувшихся в 2010-2011 гг. от Марокко до Йемена и Бахрейна. Теократические монархии Аравийского полуострова, традиционно пользующиеся поддержкой США, в ходе «арабской весны» решали и решают свои задачи. Им важно избавиться, наконец, от нависавшей над ними более полувека угрозы со стороны светских и республиканских режимов арабского мира. Но в этом же заинтересованы США и их западные союзники, стремящиеся подавить антиимпериализм, национализм и стремление к независимости этих режимов.

В результате и монархии, и США, и Запад в целом откровенно поддержали исламистов, в том числе - исламо-экстремистов, надеясь их руками изменить ситуацию в арабском мире в свою пользу. Так что не совсем верно считать аравийских монархов «хвостом», который «вертит натовской собакой», как это считают некоторые весьма квалифицированные специалисты по Ближнему Востоку. Все участники этого монархо-империалистического альянса одинаково заинтересованы в крахе светского национализма и антиимпериализма в Арабском регионе, а кто уж кем вертит, не так важно. Думается, все же, что «натовская собака» со своим «хвостом» вполне справляется, ибо чем станет этот «хвост» без западных технологий, научно-технической помощи, поставок новейшего вооружения, организации финансовых потоков, подготовки квалифицированных кадров и военно-политической, дипломатической и прочей поддержки? Как отметил еще в сентябре 2011 г. Е.Я. Сатановский, любой племенной вождь в арабских странах «ныне называет себя борцом за демократию. В зависимости от того, где это происходит... борьба принимает разные формы. От каннибализма до работорговли, пиратства. Демократических революций там нет. Обычные заговоры. В Тунисе, Египте часть элит избавилась от семейных кланов Бен Али и Мубарака. В Ливии обычный сепаратистский мятеж, усилиями НАТО перешедший в гражданскую войну».

Нельзя не согласиться с этими лапидарными, но весьма содержательными формулировками. К тому же, они подкрепляются и впечатлениями от происходящего у соседей арабов - Сомали, Конго, Южного Судана, и от бесчеловечной расправы с Муаммаром Каддафи, 42 года возглавлявшего Ливию, а затем свергнутого в результате беспрецедентной агрессии НАТО, в ходе которой, помимо помощи разношерстным и часто полукриминальным повстанцам со стороны спецназа Англии, Франции, Катара и ОАЭ, самолеты этих стран, а также Бельгии, Греции, Дании, Испании, Италии, Канады, Нидерландов, Норвегии, США и даже не состоящих в НАТО Швеции и Иордании совершили более 26 тыс. боевых вылетов и поразили 6 тыс. целей. Западные СМИ в конце 2011 г. уверяли, что жертвами этих бомбежек стали «всего» 70 мирных жителей, но власти Ливии еще в июле этого года заявили о 1108 жертвах. В обстановке беспредела и кровавой вакханалии, возникшей в ходе захвата не столько повстанцами, сколько интервентами Триполи, Сирта и других городов страны, подсчитать реальное количество погибших невозможно. Но совершенно ясно, что в Ливии, потерявшей тысячи (а может быть и десятки тысяч) своих граждан, произошла гуманитарная катастрофа, «предотвратить» которую формально должна была, согласно резолюции Совета Безопасности ООН, операция, на которую только США потратили около 1 млрд долларов, а Англия - около 500 млн долларов. «По сравнению с десятками миллиардов долларов, которые могут быть получены из Ливии в виде нефти - «смешные деньги». Ясно, что ни о каких правах и свободах ливийцев речь при этом не идет.

Примерно то же самое Запад в лице блока НАТО хотел бы устроить и в Сирии, где весь 2011-2012 г. шла ожесточенная борьба исламистов с режимом партии Баас, реально правящей в стране почти полвека. Как и в случае с Ливией, пропаганда западных СМИ представляла эту борьбу сначала как противостояние «демократии» и «диктатуры», а потом - как религиозный конфликт. Даже в российской прессе происходящее в Сирии изображалось как «схватка двух конфессиональных общин - правящего алавитского меньшинства и недовольного своим положением суннитского большинства». Однако, есть и иная точка зрения: «Катар и Саудовская Аравия в необъявленной войне с Ираном стремятся уничтожить сирийский режим. как союзника Тегерана». Обе точки зрения заслуживают внимания, но, в общем-то, раскрывают не всю ситуацию в Сирии, а ее отдельные, хотя и важные, аспекты.

Прежде всего, Сирия за все время правления Баас рассматривается на Западе, в первую очередь в США, крайне негативно ввиду защиты ею опасной для неоколониалистов идеи арабского единства, ее сильного влияния в Ливане и поддержки ею в этой стране мусульман и друзов, сопровождавшегося «существенным ограничением властной роли маронитов», всегда бывших верной опорой Запада. В борьбе с Баас и ее лидером Башаром Асадом США и их союзники, прежде всего Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ, использовали абсолютно все - подкуп, коррупцию, исламистское подполье, протестные настроения друзов, враждебных алавитам, шантаж семей полицейских и военнослужащих, бандитский террор против них и ухищрения лживой пропаганды, приписывавшей властям Сирии якобы «нежелание проводить реформы» и вести переговоры с оппозицией, разрушение мечетей, убийства мирных демонстрантов и т.п. С этой же целью проводились «слушания» по ситуации в Сирии в конгрессе США, Европарламенте, руководящих органах ЕС и НАТО, организовывались провокационные поездки по разным странам главы самозваного Совета национального спасения Сирии, окопавшегося в Стамбуле.

Демократические свободы и права человека могут существовать и развиваться только в современном социуме, субъекты которого взаимосвязаны, взаимозависимы и просто вынуждены уважать интересы друг друга. Этого нет и не может быть там, где они не обладают равными возможностями, а общество строится по иерархическому принципу, руководствуясь древними традициями, родовыми обычаями и племенными канонами. Все это старинное наследие до наших дней сохранилось в аравийских монархиях и до сих пор не утратило своих позиций окончательно и в прочих арабских странах. Современное арабское общество - это симбиоз (а кое-где и синтез) вполне современных капиталистических, госкапиталистических и полукапиталистических укладов с элементами патриархальной общины и кланового бытия, кровно-родственных связей, иерархий феодального или полуфеодального, а иногда - даже рабовладельческого характера, а также - еще не изжитых многообразных форм хозяйственной эксплуатации и социального подчинения, которых Запад и не знал никогда.

Литература

1. Восточный социум и религия. - М., 2009, - с. 7-8; The Middle East viewed from the North. Bergen, 1992, - 7384.

2. Ближний Восток и современность. - М., 2002, №14, - с. 193.

3. В потоке научного творчества. К 80-летию академика В.С. Мясникова. - М., 2011, - с. 125-126; Проханов А. «Братья-мусульмане». Каир - Завтра, 2012, №2, (947).

4. Weber M. The Theory of Social and Economic Organization. - London, 1947, - 37, 318.

5. В потоке научного творчества.. - с. 127.

6. Видясова М.В., Орлов В.В. Политический ислам в странах Северной Африки - М., 2008, - с. 9.

7. Abdel-Malek A. Foundations - and Fundamentalism (Народы Азии и Африки. 1990, №2, - с. 18).

8. Ланда Р.Г. Политический ислам: предварительные итоги. - М., 2005, - с. 55-56.

9. Арабские страны Западной Азии и Северной Африки. Выпуск 6. - М., 2007, - с. 60.

10. Arabs and the West. - Amman, 1999, - 29.

11. Кепель Ж. Джихад: экспансия и закат исламизма. - М., 2004, - с. 154-164.

Размещено на Allbest.ru