Жизненная карьера личности: пожизненная социализация или жизненная драма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Жизненная карьера личности: пожизненная социализация или жизненная драма

Может ли драма длиться вечно? Достоинства необратимости первичной социализации - это ресурс видовой эволюции или трагедия на фоне прогресса человеческой цивилизации? Эти вопросы не только риторические, они выражают соотношение внутреннего и внешнего планов жизненного пути человека.

В основе различения этапов человеческой жизни главные параметры завязаны на социализацию и являются по сути внешними характеристиками социального статуса личности. Сколько бы не предпринималось попыток построить социологию личности как предметную область, несводимую к социетальным процессам, она останется на положении общенаучной альтернативы психологическому знанию и при этом ограниченной изучением специфики личности как социальной системы или подсистемы общества как системы. В целом, методологические демаркации подходов и предметов оказываются здесь заложниками исходной формулировки терминов, идентифицирующих области знания, их статусные и ролевые (функциональные) отношения. Достаточно показательна формулировка этой ситуации как проблематики соотношения социальной структуры и личности как неизбежной для социально-психологических исследований: «Исследование социальной структуры и личности связано с отношением макросоциальных систем или процессов и индивидуальных чувств, позиций, поведения. Оно рассматривается в качестве перспективы или фрейма, нежели как теоретическая парадигма, поскольку оно не ассоциируется с общими теоретическими притязаниями, которые выходят за рамки специфических существующих проблем. Скорее, оно предоставляет набор ориентирующих принципов, которые могут быть применены повсеместно в существующих проблемах. Эти принципы направляют наше внимание на иерархически организованные процессы, посредством которых макроструктуры связываются с внутренней жизнью личностей, и, теоретически, на процессы, посредством которых личности приходят к изменению социальных систем»¹.

В самом деле, если смысл - категория конечного, то как не быть драме? А с другой стороны, если человеческое существо позиционировано по сущности как динамическое, то есть открытое и неспециализированное, при этом лишенное видовых инструментальных ограничений, то со стабильностью смысла можно навсегда распрощаться? При этом два данных противоречия (по сути, два внутренних функциональных напряжения, принадлежащие двум равно фундаментальным человеческим статусам - неповторимости и типичности) не способны уравновесить друг друга ни в плане подавления дисфункций, ни в плане прогрессивного развертывания функциональных возможностей. Складывается впечатление, что все достоинства первичной социализации приватизированы психологической установкой познания, тогда как идея неограниченности человеческого становления уходит в дурную бесконечность социологических аналитик. Симптоматично обобщение, высказанное совсем недавно на эту тему в обзорном социологическом исследовании детства: «Малиновский доказывал, что социализация в культуру также функциональна для биологических нужд индивидов. Но социальные науки первоначально понимали социализацию как функцию с точки зрения нужд социальных структур самих по себе; нормы и культурные образцы переводятся в индивидуальную мотивацию»². Функционализм социального антрополога весьма показательно оттеняет стереотипность социологического восприятия смысла социализации. Нет такого предела, за которым нужно перестать бороться за человека, утверждал В.М. Шукшин. Уникальность всякой человеческой личности требует большего, нежели «апокатастасис» (др.-греч. Ьрп-кбфЬуфЬуйт - «восстановление» от др.-греч. кбфЬ-уфЬуйт - «установление, учреждение, устроение») - богословское понятие, использующееся в значении «восстановление» и в значении «восстановление всего» (когда с ним отождествляется учение о всеобщем спасении). В неповторимости не способны выжить не только методологически выверенные классификации (которые мало эффективны за рамками объективизма), но и когнитивно успешные типологии начинают трещать по швам, «уходят в штопор» постоянных повторов и возвратов, сужая или расширяя круги рассматриваемых данных о человеке. Соблазнительность социально-антропологической установки, уверенно преодолевающей разнообразие дефиниций культуры через указание общего положительного знаменателя любых возможных дефиниций (уникальный способ выживания человечества), контрабандой проводит в актуальный арсенал инвариантов социального познания негативный, по сути, знаменатель дефиниций человека через его незавершенность. С этой последней точки нет никакой возможности сдвинуться уже по логико-грамматическим обстоятельствам. Радикальной альтернативой данного инварианта определений человека является тезис об уникальности и неповторимости каждого человеческого существа, каждой человеческой личности. Но можно ли эксплицировать этот тезис как принцип или элемент методологической программы и не присоединяться к разнообразию, в сущности, тавтологических благих пожеланий и вздохов по поводу актуально недостижимых перспектив исследования человека?

Социализация как объективация не самодостаточна, ее смысловые основания всегда субъективны. Готовность абсолютного большинства людей терпеть лишения во имя чего-то, выходящего за рамки стратегии выживания, называется мотивацией. В докладе департамента социальных и экономических дел секретариата ООН за 2016 год ясно проговаривается релятивистская модель понимания социального включения (inclusion) и исключения (exclusion): «По отношению к исключению применяется релятивный подход: вместо определения порога, ниже которого индивиды или группы могут рассматриваться как исключенные, различия в этих индикаторах по выбранным социальным группам истолковываются как симптомы или последствия исключения тех, которые оставляются позади»³. Вместе с тем, именно в мотивации важна предсказуемость; слишком завышенные или слишком заниженные требования или ожидания делают мотивацию неэффективной. Мотивация связана с поиском позитивных функциональных напряжений, составляющих основной ресурс социальной эффективности.

Успешная в целом мотивация обычно воспринимается как достаточное основание идентичности личности, но так ли это? Равнозначна ли мотивация необходимым предметным параметрам идентичности? Иначе говоря, можно ли жизненную карьеру личности свести к череде «мотивационных ситуаций»?

Элемент ситуативности чрезвычайно важен в понимании личностной идентичности как процесса, но он играет исключительно опосредующую роль при взаимных переходах необходимых предметных оснований и достаточных деятельностных условий позиционирования личности. В двадцать первом столетии актуализируется терминологическое и феноменологическое различение терминов «социализация» и «социабельность» (sociability): «…сегодня уместно спросить, без амбиций на тотальную всеохватность, не утратила ли социализация почти определенно свою нормативную роль, и более не связана с научением как общаться и входить в позитивные отношения с другими … в определенных случаях, социабельность … лучше способствует приведению людей к отношениям со сложной социальной реальностью, с приобщением к коллективным моделям жизненных стилей, и, благодаря созданию позитивной атмосферы отношений, к модификации традиционных индикаторов социальной дистанции»⁴. Ситуативность на определенном этапе развития методологии социального познания была приватизирована прагматизмом, что и привело к бурному росту социальных технологий в качестве отраслей познания. Но прагматизм надежно схватывает лишь внешнюю сторону ситуации, чему отчасти способствовало социологическое игнорирование общительности, которая оставалась в тени социализации.

Внутренние аспекты социальной ситуации имеют заведомо комплексный характер и вряд ли способны породить быстрый прагматический эффект, но вот как насчет перспективы? Во всяком случае, именно этот аспект оказался лишь случайной стороной последовательного прагматизма. Прагматизм - постмодернизм в действии; но поскольку прагматизм исторически предшествовал постмодернистскому повороту социального познания, то и возникло впечатление альтернативности этих двух установок. Вместе с тем, если рассматривать постмодернизм как теоретическую рефлексию прагматических феноменов и следствий, то соотношение между ними вполне укладывается в аналогию отношений экономики и социологии, но лишь в самых общих очертаниях последовательности. Логика прагматизма чрезвычайно часто точечно применяется в бизнес-дисциплинах, легко абстрагируется от ненужного багажа традиций и схватывает внешнюю сторону социальной ситуации. В свою очередь, постмодерн акцентирует широту и открытость условий понимания и действия, фиксирован на раскрытии широких диапазонов социальных вариаций толерантности. Но постмодернизм остается вполне внешней методологией исследования социальной ситуации и не совершает, по сравнению с прагматизмом, прорыва к внутренним основаниям социальной ситуации человека, хотя, фактически, и проводит впечатляющую работу по рассмотрению таковых.

Для того чтобы не упустить ничего ценного, полученного постмодернистским прагматизмом, обратимся к багажу традиции социального познания в тех пунктах, которые были подозрительно поспешно отклонены прагматическими умонастроениями. В определенной степени, общий терминологический знаменатель разговора о жизненной карьере личности представлен в текстах Т. Парсонса: «Грубо говоря, хотя эта процедура и соблазнительна, возникает трудность из попыток рассматривать социальную структуру как часть культуры или рассматривать «социальную мотивацию» как прикладную психологию в смысле ее прямого применения к теории личности»⁵. В значительной степени принципиальные установки социологии личности достаточно просты и восходят к Г. Зиммелю: «…основной вопрос социологии сводится, таким образом, к формам, в которых люди существуют рядом, для и друг с другом»⁶.

Избыточность социальных форм не означает тождественности личности принадлежащим ей социальным формам, более того, личности в процессе общения формируют основания реальности и номинальности социальных форм как таковых. Избыточность социальных форм представляет собой, по сути, «сжатую пружину» развертывания понимания личности как жизненного процесса. Вместе с тем, вся полнота последствий этого методологического выбора еще не была представлена в развитии социального познания, и это связано с неопределенностями коллизий по поводу обращения социологии к личности в аспекте ее жизненной карьеры. Не только основания конкуренции становятся качественно несравнимыми с механизмами эволюции, но и личность как таковая утрачивает необратимо параметры объективной индивидуализации. Вытесненные и утраченные социальные формы бывают вполне жизнеспособными. Социальные поражения человека ни в коем случае не тождественны ущербности личности как таковой.

Разнообразие статусов и ролей всякой личности - обстоятельство, вполне освоенное современными социальными науками и психологией. За одной маленькой деталью: уникальность личности не становится более или менее развитой в процессе социализации, но остается вполне внутренне самодостаточной идентичностью, не взирая ни на какие жизненные драмы (как и было сформулировано в исходном пункте формальной и понимающей социологии).

Участие личности в социальных группах нельзя «обскакать» за счет постулирования первичности социальной общности («социального гена»), равно как и за счет идеологической критики любых форм коллективности (начиная с морализма И. Канта и заканчивая критикой закрытого общества К. Поппером). П. Сорокин и Р. Мертон основательно продемонстрировали, что даже «системы расчета времени отражают социальную деятельность группы»⁷. Равно как и реальная и номинальная духовность, о которых писал Г. Зиммель, удивительно точны и глубоки в качестве указания на номинальные и реальные социальные характеристики личности как взаимосвязанные, но абсолютно несравнимые вне контекста социальной группы. Острая критика П.А. Сорокиным постулата автономности социальных форм вполне может быть уравновешена в рамках интегральной динамической установки понимания личности. Мир социальных форм, лишь частично представленный в социокультурной эволюции, - это и есть пересечения траекторий жизненных карьер личностей, почти не освоенное социологией пространство общительности, совершенно непсихологическое по своей сути.

Литература

социализация индивид жизненный карьера

1. McLeod J.D., Lively K.J. Social Structure and Personality // Handbook of Social Psychology / ed. J. DeLamater. Springer, 2006. P. 77-102.

2. Frones I. Socialization in Sociological Perspectives // The Autonomous Child / I. Frones. Springer, 2016. P. 11-35.

3. Leaving no one behind: the imperative of inclusive development. Report on the World Social Situation 2016. N.Y., UN, 2016.

4. Costa C. Socialization and sociability // Italian Journal of Sociology of Education. 2013. №5 (3). Р. 246-269.

5. Parsons T. The Social System. Routledge, 1991. Р. 11.

6. Simmel G. The Persistence of Social Groups // American Journal of Sociology. Vol. 3, Issue 5 (Mar., 1898). Р. 662-698.

7. Sorokin P.A., Merton R.K. Social Time: A Methodological and Functional Analysis // American Journal of Sociology. Vol. 42, Issue 5 (Mar., 1937). Р. 615-629

Размещено на Allbest.ru