В последние годы многие исследователи проявляют повышенный интерес к феномену публичного гражданского участия, его содержанию, функциям, видам, претерпевающим существенные трансформации. С одной стороны, на смену традиционной социальной практике приходят инновационные формы межличностных, коллективных и глобальных взаимодействий посредством информационных технологий, что требует соответствующей научной оценки и осмысления, в том числе путем идентификации новых форм публичного гражданского участия и определения их детерминации на фоне кризисных процессов в современном социуме. Но, с другой стороны, эти вопросы имеют не только чисто теоретическое, но и практическое значение, если учесть, что по мере формирования информационного общества увеличивается число стран, прибегающих к ограничению доступа граждан к информации, особенно в сети Интернет. Растут масштабы манипулирования общественным мнением через СМИ, снижается объективность информации, уменьшаются возможности влияния граждан на власть. Причем те или иные действия, направленные на ограничение доступа к информации и манипулирование ею, характерны не только для правительств развивающихся государств (Китай), переходных обществ (Россия, Украина, Узбекистан, Туркменистан и др.), но и для стран со стабильной демократией (США).

Современные общественные науки, в том числе в России, находятся в активном поиске новых ориентиров развития гражданского общества, поскольку традиционная либеральная доктрина все больше погружается в кризис на фоне нарастающего социального противостояния между мигрантами и местными сообществами в Европе, расового противостояния между "белыми полицейскими" и афроамериканцами в США, цивилизационного конфликта между Востоком и Западом, а также политического - между странами Запада и Россией.

Изучение социальных практик в России сразу же заставляет обратить внимание на серьезную дискуссию, которая разворачивается вокруг смыслового ядра явления и понятия гражданского участия. Так, по мнению С.Г. Кирдиной, гражданское участие - это "сфера деятельности граждан за пределами частной жизни, их готовность и возможность активно участвовать в происходящих социальных процессах". "… гражданское общество по-российски - это соучастник процесса государственного управления, содействие защите не групповых, но общих интересов, содействие интеграции, а не расколу социума"¹. То есть С.Г. Кирдина разделяет гражданское участие на два вида: западное и российское.

Эту позицию разумно подвергает критике А.Г. Мясников, полагающий, что в такой концепции гражданского участия "отсутствует центральное условие функционирования гражданского общества - возможность участия большинства членов общества в принятии политических решений и законов. Без этой возможности разнообразные интересы людей будут почти автоматически подчиняться интересам государства"². Что, в общем, и наблюдается в российской действительности.

Некоторые авторы обращают внимание на явную двусмысленность, присутствующую в трактовках гражданского участия. Например, Р.Г. Апресян еще в 90-х годах ХХ века заметил, что "как таковая идея гражданского участия поддерживается всеми. Однако стоит поставить вопрос о реальных политических и правовых механизмах участия граждан в управлении общественными делами, как станет очевидным, что реализовать эту идею отнюдь не просто"³.

Как известно, данный вопрос был формально решен в 2005 году принятием специального закона о создании Общественной палаты - крупнейшей организации, призванной строить конструктивный диалог общества и власти. Но исчезла ли двусмысленность, о которой говорил Апресян, если рассуждать о гражданском участии?

гражданское участие социальная детерминация взаимодействие

Действительно, один из парадоксов современного социума состоит в двойственности функций гражданского участия. Так, выполняя функции публичного контроля, гражданское участие выступает своего рода противовесом государству в части решения острых социальных проблем, в вопросах защиты интересов конкретных социальных групп и индивидов, что предполагает "автономность воли" и независимость от властного центра. Наряду с этим, гражданское участие обеспечивает легитимность самой публичной власти путем индивидуального (выборы) политического участия, предоставляя ей широкие полномочия по изменению социальной реальности, в том числе по формированию законодательного поля, контроля и надзора в различных сферах жизнедеятельности, проведению непопулярных реформ и т.д.

Важный момент этой проблемы состоит в том, что легитимность власти в России обеспечивается зачастую не за счет политической активности граждан, а за счет их пассивности. Апатия масс порождается низким доверием к власти, сомнениями в чистоте выборов, уверенностью в непобедимости коррупции. Вспомним и неэффективность судебной системы, социальное неравенство, перманентный экономический кризис, а теперь и постоянную конфронтацию между "патриотами" и "либералами", которая ведет к расколу общества на "своих" и "чужих"… Понятно, что в такой ситуации неизбежно происходят усиление влияния государства на различные сферы социального бытия, сужение неправительственного сектора (например, через идентификацию "иностранных агентов"⁴), ограничение неинституциональных (стихийных) коллективных действий, вплоть до их подавления, полного законодательного запрета и арестов.

Эти тенденции объективно способствуют переориентации субъектов гражданского участия на менее контролируемые, неформальные, главным образом виртуальные площадки социальных взаимодействий. Идентификация современных процессов с научно-теоретической и практической точек зрения обуславливает необходимость фиксации этих форм гражданского участия, даже если они выпадают из традиционного нормативно-правового контекста. И здесь не обойтись без построения типологии гражданского участия в целях встраивания новых форм в общую структуру социальных взаимодействий (рисунок).

Можно говорить о двух основных функциях гражданского участия: обеспечение публичного общественного контроля и обеспечение легитимности власти, а также о пяти основных типах гражданского участия, которые проявляются наиболее интенсивно и могут образовывать различные комбинации: 1) участие в волонтерстве и иных добровольческих сообществах; 2) электоральная активность; 3) публичная активность, в том числе протестная; 4) религиозная активность; 5) электронная активность.

Первый выраженный тип гражданского участия - участие в волонтерстве и иных добровольческих сообществах. Еще не принятый Федеральный закон "О добровольчестве (волонтерстве)" содержит определение добровольческой (волонтерской) деятельности. Она понимается как "добровольная социально направленная, общественно полезная деятельность, осуществляемая путем выполнения работ, оказания услуг в формах и видах, предусмотренных настоящим Федеральным законом, без получения денежного или материального вознаграждения (кроме случаев возможного возмещения связанных с осуществлением добровольческой (волонтерской) деятельности затрат)"⁵.

Наряду с организованным волонтерством (олимпийское волонтерство, добровольчество при тушении пожаров - регулируется Федеральным законом от 6. 05.2011 г. № 100-ФЗ "О добровольной пожарной охране"⁶) известен феномен неформального ("стихийного") добровольчества, который предполагает объединение усилий отдельных групп активных граждан по противодействию каким-либо острым социальным проблемам (нелегальная миграция, защита окружающей среды, акции по изобличению мошенничества в сфере торговли, долевого строительства, "уплотнительной" застройки, против распространения детской порнографии, движение против насилия в семье, профилактика наркозависимости, суицида, поиск пропавших людей и многие другие). Как правило, стихийное добровольчество является результатом существующих пробелов в национальном законодательстве и низкой эффективности или бездействия государственных структур в решении социально значимых проблем.

Политическая активность реализуется путем электоральной активности на выборах, а также создания легальных политических партий и политических движений, поддержки их деятельности или работы в них и др. К числу протестных форм политического поведения относятся как незапланированные поступки, совершаемые отдельными людьми, так и неорганизованные массовые выступления, бунты, восстания, митинги протеста и т.п., способные иметь серьезные политические и социальные последствия.

К слову сказать, законодательство отдельных демократических стран прямо предусматривает право на вооруженное восстание при условии, что правительство нарушает права народа. Впервые это право нашло отражение в Декларации независимости США в 1776 году. В XX веке идеология восстания во многом предопределила ликвидацию мировой колониальной системы. Правомерность восстания признает Организация Объединенных Наций, но лишь при определенных условиях: 1) наличие в государстве, где произошло восстание, тирании и угнетения; 2) наличие у повстанцев специальной цели в виде устранения тирании и угнетения; 3) отсутствие в правовой системе государства эффективных и доступных для народа правовых средств для устранения тирании и угнетения⁷.

Что касается российского законодательства, то оно, признавая приоритет международного права, предусматривает уголовную ответственность за действия, направленные на насильственный захват и удержание власти, изменение конституционного строя России, за организацию в тех или иных целях вооруженного мятежа либо активное участие в нем, а также запрещает любые публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности⁸, включая политический, социальный и религиозный экстремизм.

Структура религиозной активности представлена единством четырех компонентов: мотивационный, мировоззренческий, атрибутивно-действенный и аффективно-результативный. ⁹ Вместе с тем, можно говорить о трех формах религиозной активности: социальное служение (в рамках традиционных религиозных конфессий), участие в тайных обществах, сектах, а также радикальная религиозная активность. Последняя может как выражаться в протестных индивидуальных актах (в виде самоподрыва "шахидов"), так и существовать в коллективных формах: деятельность религиозных экстремистских и террористических организаций, например, ИГИЛ.

Электронная активность (интернет-взаимодействия) включает в себя минимум три популярные инновационные формы гражданского участия: социальные сети ("ВКонтакте", "Одноклассники", "Twitter", "Facebооk" и др.), блоггерство (от англ. wеblоg - веб-дневник) и краудсорсинг (от англ. сrоwdsоurсing, сrоwd - толпа и sоurсing - использование ресурсов). В данном случае субъектами процесса коммуникации социально детерминированного гражданского участия выступают как сами пользователи, так и некоммерческие организации, эксперты, представители государственных органов, политических партий, СМИ.

Усиление электронной активности, на наш взгляд, обусловлено, прежде всего, невозможностью граждан проявить свою гражданскую активность c помощью традиционных форм гражданского участия, желанием уйти из-под государственного контроля, a также стремительным развитием информационных технологий, что объективно способствует развитию новых форм социальных взаимодействий.

Усиление влияния интернет-технологий на разнообразные сферы жизнедеятельности современного социума, c одной стороны, детерминирует повышение роли и значения гражданского участия, a c другой - способствует возникновению его новых форм, являющихся фактом современной социальной практики. Уже сегодня достаточно очевидно, что в силу своей глобальности, универсальности, высокой востребованности и технологичности интернет-взаимодействия способны произвести настоящую революцию в сознании и поведении мирового социума.

Однако следует отметить, что в настоящее время только электронную активность можно отнести к числу наименее регламентированных. В России с июля 2016 года, после вступления в силу антитеррористического "пакета законов Яровой", для российского сегмента интернет-сообщества наступила новая эпоха. Отныне закон предписывает обязательное хранение всей переписки в Интернете и всех телефонных звонков в течение полугода. Правда, технические проблемы реализации этой нормы пока окончательно не решены.

Итак, на основе вышеизложенного можно сформулировать следующие выводы.

Во-первых, содержание гражданского участия остается с научной точки зрения умозрительным, поскольку традиционная либеральная доктрина погружается в кризис на фоне нарастающего социального противостояния между представителями различных социальных групп. В настоящее время смысловое ядро гражданского участия на фоне кризисных процессов подвергается пересмотру с целью ограничения политической активности граждан.

Во-вторых, можно говорить о пяти основных видах гражданского участия, рассмотренных нами выше. Этот видовой состав не исключает проявления формального и неформального гражданского участия в иных сферах социального бытия (науке, культуре, спорте, бизнесе).

В-третьих, можно отметить две основные функции гражданского участия: обеспечение публичного общественного контроля и обеспечение легитимности власти.

И, в-четвертых, сегодня проявления публичного гражданского участия в России ограничиваются по большей части рамками легитимных форм, установленных законом.

Литература