Стратегия формирования солидарного общества в регионе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Стратегия формирования солидарного общества в регионе

В.П. Бабинцев, доктор социол. наук,

профессор, зав. кафедрой

кафедра социальных технологий,

Белгородский государственный национальный исследовательский университет, г. Белгород, Россия

Г. Ф. Ушамирская, доктор социол. наук,

профессор, ректор

Волжский институт экономики, педагогики и права

,

В статье рассматривается возможность разработки и реализации стратегии формирования солидарного общества в регионе. Анализируется сущность стратегии, ее основные принципы. Выявляются риски, связанные с практическим осуществлением стратегии. Оценивается опыт перехода к стратегии в Белгородской области, и формулируются условия решения возникающих при этом проблем

Ключевые слова: солидарность, солидарное общество, социальный капитал, доверие, социетальное общество

стратегия солидарный общество риск

В ситуации дефицита внятных и концептуально обоснованных ориентиров стратегического развития России отдельные субъекты РФ предпринимают попытки сформировать собственное понимание социальной перспективы, которое приобретает характер практико ориентированного концепта. В частности, в Белгородской области приоритеты регионального развития нашли отражение в разработке Стратегии формирования солидарного общества, базирующейся на теории актуализации социального капитала, который, согласно П. Бурдье, представляет собой «агрегацию действительных или потенциальных ресурсов, связанных с включением в прочные сетевые или более-менее институциализированные отношения взаимных обязательств или признаний ... Выгода, которая аккумулируется благодаря членству в группе, - утверждал исследователь, - является базисом возможной солидарности»1.

Именно человеческий и социальный капитал исторически востребованы в современной России, разумеется, при условии того, что идея ее модернизации является не спекуляцией, но реальной установкой административно-управленческой элиты как на федеральном, так и на региональном уровне.

Одна из проблем регионального (и шире - национального) развития в настоящее время состоит в том, что условия воспроизводства и наращивания социального капитала становятся крайне неблагоприятными в силу фрагментации регионального социокультурного пространства и, более того, потери целостности человеческого существования. Например, во многом утрачивается связь между уровнем экономического развития общества, его социальной стабильностью и степенью позитивного восприятия человеком своего места в жизни, то есть тем, что называется индивидуальным счастьем.

Серьезным вызовом для развития субъектов РФ в настоящее время становится фрагментация социокультурного пространства регионального сообщества, выражающаяся в утрате нормативно-ценностного и духовного единства. Для региональных пространств, как и для России в целом, типична ситуация «распада связи времен», характерными чертами которой являются:

- «дискредитация общественно значимых, консолидирующих идей, ориентация, практически, каждой статусной группы на свою «особую правду»;

- анормальная композиция индивидуального и общественного сознания, в котором одновременно представлены и уживаются противоположные по своей направленности установки, ориентации и идеи;

- социальное дезертирство;

- алогичность социального мышления, доводимая в своих крайних формах до легитимации абсурда;

- тотальная негативная саморефлексия и самооценка, проявляющаяся в типично мазохистском унижении собственной истории, культуры, в отрицании социальной перспективы;

- пониженная реакция на внешние факторы, в том числе и на те, что непосредственно влияют на качество жизни, массовая общественная апатия и равнодушие;

- идеологическая виктимность, выражающаяся в потенциальной готовность стать жертвой обмана, объектом беззастенчивого манипулирования сознанием»2;

- социальная сервильность, главным признаком которой является готовность человека услужить «сильным мира сего», даже если подобное служение противоречит нормам права и морали, не соответствует общественному интересу.

Вследствие фрагментации социокультурного пространства разрушаются общественные связи. Принадлежность людей к социальным институтам становится чисто формальной, а граждане отказываются не только отвечать на вызовы, которые адресуются им от имени государства и общества, но и конструктивно сотрудничать друг с другом.

Низкий уровень взаимного доверия и ответственности в отношениях между гражданами, являющийся логическим следствием сформировавшейся фрагментарной культурной среды, не только разрушительно воздействует на духовно-нравственную атмосферу в обществе, на отношения между гражданами и властью, но и создает существенные препятствия для реализации социально-экономических проектов и программ. Они не могут быть успешно осуществлены в разобщённой среде, где каждая социальная группа преследует свои корпоративные интересы, а отдельный человек зачастую остается наедине со своими проблемами.

Неустойчивость социальных связей порождает у людей ощущение неуверенности в своей безопасности, и такое ощущение все более усиливается. В данной связи, очевидно, следует говорить о заметных изменениях общественных настроений, выражающихся, в частности, в переоценке значимых жизненных проблем. Если в конце 1990-х - начале 2000-х гг. граждане считали наиболее острыми проблемы материального характера, то в последние годы, наряду с сохранением их актуальности, они все более озабочены именно вопросами безопасности. При этом становится очевидным, что безопасность невозможно обеспечить без повышения уровня интегрированности личности в социальные группы различного уровня общности.

Понимание значимости интегрирующего фактора социального развития заставляет стратегически ориентированных представителей административно-управленческой элиты искать адекватные ситуации модели интеграции. Мысль о том, что солидарность может служить основанием для улучшения качества человеческих отношений, насколько нам известно, впервые в России была озвучена Губернатором Белгородской области Е.С. Савченко три года назад и реализована в виде нормативного документа Стратегии «Формирование регионального солидарного общества на 2011-2025 годы». Однако определение формирования солидарного общества как одной из целей регионального развития требует анализа широкого круга проблем, неизбежно возникающих в процессе его создания.

Прежде всего, следует учесть, что речь не идет о разработке нового утопического проекта. В концепцию солидарного общества не следует вкладывать больше смыслов, чем предполагается ее исходными постулатами. А они сводятся к тому, что сегодня необходимо существенно изменить качество межличностных взаимодействий на уровне семьи, соседской общины, трудовой ассоциации. В этом смысле стратегия - скорее не идеологический, но социально-технологический проект, требующий воплощения посредством применения научно обоснованных процедур и операций преобразования социальной реальности.

Однако при подготовке проекта с неизбежностью выявляются два аспекта проблемы, подлежащей решению. Во-первых, эти технологии должны быть либо разработаны, либо (если они уже существуют) адаптированы к российской реальности. Во-вторых, в силу относительной новизны идеи, на первых порах, ее разработчикам пришлось уделять основное внимание обоснованию подхода, что неизбежно повлекло за собой акцент на теоретических аспектах: определении содержания, формулировке принципов, доказательстве самой возможности и необходимости стратегии.

В частности, было обращено внимание на то, что тезис о солидарном обществе коррелирует с концепцией социетального сообщества Т. Парсонса, основанной на представлении о том, что «личные мотивы эффективно канализируются в социальную систему через лояльность и членство в различных по отношению к ним коллективам»3. Лояльность, согласно Т. Парсонсу, представляет собой «готовность откликнуться на должным образом “обоснованный” призыв, сделанный от лица коллектива или во имя общественного интереса или потребности»4. Следовательно, функция социетального сообщества заключается в определении обязательств для членов коллектива, вытекающих из принципа их лояльности.

С учетом разработок Т. Парсонса содержание стратегии формирования регионального солидарного общества заключается в утверждении в практике межличностного взаимодействия принципов социетальности (солидарности), существенно меняющих его качество.

К числу этих принципов относятся:

- доверие. Предполагается, что феномен солидарности может возникать лишь как следствие убежденности людей в адекватности поведения контрагентов их ожиданиям, в способности учитывать интересы друг друга. Отметим в данной связи: футуролог и социолог Ф. Фукуяма, в частности, подчеркивал, что «доверие - это возникающее у членов сообщества ожидание того, что другие его члены будут вести себя более или менее предсказуемо, честно и с вниманием к нуждам окружающих, в согласии с некоторыми общими нормами»5;

- взаимное уважение, предполагающее, что граждане не только имеют представление о ценностях, смыслах и мотивах, лежащих в основе поведения каждого из них, но наделяют их значимостью, признают важными, заслуживающими внимания; не подвергают данные конструкции каким-либо формам деструкции, разумеется, если эти феномены не антисоциальны;

- солидарность. Она является логическим следствием социального доверия и предполагает, что согражданам присуще ощущение принадлежности к региональному сообществу; они воспринимают его в качестве благоприятного пространства самореализации и ориентированы не на конфронтацию, но на диалог друг с другом. Такой диалог может быть лишь результатом взаимного проникновения в базисные ценности и достижением баланса между ними;

- ответственность, которая выражается в готовности и способности человека взять обязательства перед согражданами и самим собой и выполнить их, невзирая на обстоятельства. Необходимо подчеркнуть, что дефицит ответственности является одной из самых острых проблем развития российского общества. И вполне обоснованно Г.В. Осипов пишет: «…все то драматическое, что происходит с человеком и обществом в России, - это в значительной степени результат социальных действий конкретных властных структур, конкретных людей, включенных в эти структуры, и за это они должны нести социальную ответственность»6;

- субкультурная интеграция, предполагающая реальную, а не формальную принадлежность к коллективным образованиям, начиная с семьи и заканчивая этносом (этнической группой), опирающаяся на принятие культурных стандартов и стилей поведения. Реальностью настоящего является то, что включенность человека в те или иные социальные группы определяется внешними по отношению к диспозиции личности факторами (профессиональный статус, образование, место жительства). Граждане при этом крайне редко испытывают потребность содействовать социальному успеху своей общности, ее статусному продвижению. Личная зависть в значительной мере определяет взаимоотношения между людьми. Социальная группа и общество в целом мало заботятся об отдельных гражданах, а в сложных (критических) ситуациях люди, независимо от их статуса, очень часто остаются без корпоративной поддержки и защиты. Субкультурная интеграция означает формирование прочных межличностных и групповых связей на качественно иной и - представляется - более прочной основе - достижения ценностно-смыслового единства;

- справедливость. Значение данного принципа исключительно велико в силу отчетливо выраженного в обществе запроса на справедливость, который отражает неудовлетворенность граждан решением проблемы соотношения деяния и воздаяния в России. Результаты социологических исследований, проведенных в Белгородской области в 2011 году учеными Белгородского государственного национального исследовательского университета (n = 6000; опрашивались граждане в возрасте 18 лет и старше), показали: 39% респондентов постоянно сталкиваются в повседневной жизни с несправедливостью или, по меньшей мере, с тем, что они определяют как несправедливость. Вместе с тем, очевидно, что сама идея реабилитации справедливости в общественной жизни нередко воспринимается как очередная утопия в расколотом обществе. В основе представления об утопичности проекта лежит восприятие справедливости как социального равенства, до настоящего времени довольно распространенное среди населения. Возврат к идее справедливости связан с довольно сложным процессом преодоления ее упрощенной интерпретации. В данной связи представляет целесообразным, например, обращение к трактовке справедливости И. Ильиным, который писал: «Но, если люди от природы не одинаковы, то как же может справедливость требовать, чтобы с неодинаковыми людьми обходились одинаково … На самом деле справедливость совсем и не требует этого; напротив, она требует, чтобы права и обязанности людей, а также и их творческие возможности предметно соответствовали их природным способностям и делам. Так, именно справедливость требует, чтобы законы ограждали детей, слабых, больных и бедных. Именно справедливость требует, чтобы способным были открыты такие жизненные пути, которые остаются закрытыми для неспособных («Дорогу честности, храбрости, уму и таланту»)»7.

Мы полагаем, что установка на социетальность и солидарность должна превратиться в доминанту государственной политики в регионе, а стратегия формирования регионального солидарного общества - в реальный, а не спекулятивный проект.

Однако реализация предложенной стратегии связана с комплексом трудностей и рисков. Прежде всего, они определяются новизной предлагаемого похода к пониманию региональной политики, которая в настоящее время ориентирована на достижение результатов, измеряемых в «физических» показателях. В предлагаемом стратегией подходе акцент сделан, прежде всего, на оценку показателей состояния общественного сознания. Разумеется, это не означает полного отказа от применяемых в настоящее время оценочных критериев, но требует пересмотра приоритетов, смещения их в направлении формирования личностных установок и межличностных взаимодействий. Выявленная динамика будет определять результативность усилий государственных и общественных (гражданских) структур, предпринимаемых в отношении различных социальных групп.

Подобное смещение ракурса анализа определяется тем, что социальные процессы имеют преимущественно аксиологическую детерминацию и, в силу данного обстоятельства, предполагают модификацию ценностно-смысловых паттернов населения. Очевидно, что уже сама постановка данной задачи указывает на ряд трудностей ее реализации, определяющихся как спецификой социальной среды, так и состоянием общественного сознания. К числу этих трудностей относятся:

- слабая подверженность культурных стереотипов и ценностей целенаправленным управленческим воздействиям, обусловленная природой ценностей, в которых заключен не просто объективный смысл (Л. Столович), но и присущие социуму интеллектуальные константы (архетипы, К.Г. Юнг, символические формы, Э. Кассирер);

- мозаичность региона в культурном отношении. При этом граждане все чаще не идентифицируют себя с Россией, не только как с особой цивилизацией и культурой, но и как с государством. Так, исследование «Причины распространения этнического экстремизма и ксенофобии среди молодежи (Центральный федеральный округ)», проведенное Центром социальных технологий Белгородского государственного университета в 2008 году в Белгородской, Брянской, Воронежской, Курской и Орловской областях (опрошено 3000 респондентов в возрасте от 14 до 29 лет), показало, что только 56.13% молодых людей ощущают себя, в первую очередь, россиянами. Представителями своего народа в первую очередь считают себя 12,1% респондентов. Значительная часть участников опроса воспринимают себя просто как жителей региона, города, района, безотносительно к стране в целом8. Подобная дифференциация прослеживается не только по этническому, но и по другим признакам (религиозному, профессиональному, возрастному). Субкультурные различия становятся приоритетными по отношению ко всем другим разграничивающим людей факторам;

- деавтономизация региона в принятии ряда ключевых для социокультурного развития решений. Выстраивание «вертикали власти» привело к тому, что субъекты РФ оказались в исключительно высокой зависимости от федерального центра в ресурсном, идеологическом отношении. Зависимость проявляется, в частности, в «федерально-ориентированной» психологии региональных элит, следствием которой стала неспособность или неготовность многих руководителей и чиновников в субъектах РФ предлагать и отстаивать собственные модели развития, учитывающие местную специфику;

- взаимная отчужденность государства и граждан и, как следствие, неприятие основной массой жителей инициатив, исходящих от государственных (часто и муниципальных) структур, и выражающееся в утверждении атмосферы обоюдного недоверия. В основе недоверия лежат различия, которые определяются особой субкультурной природой бюрократии. Бюрократическая (чиновничья) субкультура, представляющая собой ценностный локальный мир чиновников, отличающийся от базовой - «большой», «материнской» - культуры и находящий свое выражение в индивидуальных и коллективных стереотипах поведения и их деятельности, воплощенных в специфических знаково-символических манифестациях, социокодах, формах сознания и структурах личностной идентичности; субсистемах стилей и стилевого поведения; групповых формах культурных стандартов и специфических продуктов духовного производства9, несмотря на экспансию за пределы государства и муниципалитетов, становится все более чуждой вызовам, формулируемым общественностью и, действительно, социетальным проектам. В основе бюрократической субкультуры лежит ориентация на формальные отношения, зачастую в ущерб содержательной деятельности. Но стратегия солидарного общества апеллирует не к формальным правилам, к ценностям и смыслам. Противоречие между формально-бюрократическим отношением к идее солидарности со стороны чиновников и ориентацией большинства населения на ее содержательное восприятие с неизбежностью приведет к снижению уровня поддержки Стратегии общественностью;

- распространение в государственном и муниципальном управлении имитационных практик, представляющих собой систему действий, в ходе которых реальные значения и смыслы замещаются и подменяются формальным воспроизведением операций и процедур, сопровождаемым их демонстрацией, декларацией и декорацией10. Имитационные практики не просто превратились в настоящее время в modus vivendi армии чиновников, но в результате экспансии бюрократической субкультуры становятся эталонами поведения больших социальных групп, прежде всего, периферийных по отношению к бюрократии. Региональная стратегия формирования солидарного общества имеет ряд предпосылок для превращения в имитационный проект. Во-первых, в самой формулировке идеи присутствует некий налет декларативности, по меньшей мере, так ее воспринимает часть населения, прежде всего, элиты, которая за долгий период квазилиберальных реформ обесценила значение «высоких» слов. Во-вторых, реализация стратегии требует очень больших усилий, которые легче продемонстрировать, чем реально предпринять. В-третьих, проектно-технологический кретинизм, присущий значительной части чиновников, не позволяет уложить в рамки их сознания идею, которая не имеет материальных результатов своей реализации;

- невысокий уровень базовой культуры населения, типичными характеристиками которой являются ориентация на взаимодействие в малых группах, связанных, прежде всего, родственными отношениями, недоверие к «другим», представленным не только иными национальными и религиозными группами, но и людьми, отличающимися по своему социальному статусу, стилю жизни. Уже сегодня в ходе обсуждений стратегии участники высказывают убеждение, что основные проблемы ее реализации будут связаны с налаживанием диалога на бытовом уровне («на уровне лестничных площадок»);

- неадекватная стратегии социальная и управленческая компетентность кадров системы государственного и муниципального управления, многие из которых адаптированы к выполнению формальных управленческих процедур, к достижению частных результатов в экономике и социальной сфере и не способны подняться до осознания необходимости перспективных социокультурных модификаций, то есть последовательных изменений системы ценностей и норм поведения, являющихся условием осуществления Стратегии.

Тем не менее, в российском, в том числе и белгородском, обществе развиваются тенденции, которые дают некоторые основания надеяться, что стратегия может быть реализована. Главная из них заключается в неустойчивости социокультурной ситуации, нахождении ее в своеобразной точке бифуркации, которая характеризуется возможностью выбора вариантов развития системы, возникающей в результате ее внутреннего напряжения. Предложенная И. Пригожиным модель «порядка через флуктуации» объясняет, что в неустойчивом мире малые причины порождают большие следствия11.

Очевидно, что в результате целенаправленных, порой малых, действий государственных, муниципальных и общественных структур в момент бифуркации могут быть созданы условия, меняющие вектор социального движения. Эту задачу необходимо решить, ориентируя региональное сообщество на ценности и цели концепции солидарности. При этом управленческая деятельность должна приобрести ценностнорациональный характер, что означает:

- ясную декларацию ценностей, объединяющих региональное сообщество не только на уровне документа (в данном случае - Стратегии), но на уровне практических действий и индивидуального поведения элиты;

- создание возможностей для обсуждения и формулировки ценностей и смыслов в диалоговом режиме с участием максимально широкого круга граждан; - неформальный учет общественного мнения при разработке и осуществлении любых социально значимых проектов, опирающийся на репрезентативные методики диагностики;

- ценностный отбор управленческих кадров, то есть оценивание в ходе их рекрутинга и селекции не только формальных параметров (образование, стаж работы, возраст и т.п.), но и смысложизненных установок и ориентаций.

Решить эти и, очевидно, другие аналогичные задачи может лишь новая региональная элита, которая принципиально отличается от бюрократии, превратившейся на федеральном и региональном уровнях в субкультуру, агрессивную по отношению к носителям иных ценностей и смыслов, претендующую на универсализацию своих ценностей - распространение их на все сферы жизни.

Новая элита должна быть буквально выращена за пределами корпоративной бюрократической системы на базе крайне слабых, но все же существующих элементов гражданского общества путем включения в данный процесс интеллигенции, национально ориентированных предпринимателей, молодёжи. В контексте реализации стратегии формирования регионального солидарного общества нет более важной проблемы, чем разработка и внедрение технологии создания такой элиты. И решать ее следует не на основе здравого смысла и интуиции, но опираясь на глубокие научные разработки.

С учетом опыта трех лет разработки и реализации Стратегии можно утверждать, что ее осуществление требует ряда первоочередных действий, к числу которых относятся:

- концентрация и демонстрация политической воли регионального руководства, признающего необходимость движения по траектории солидарности и при этом отказ от двусмысленного прочтения избранной Стратегии, заключающегося в презентации ее для населения как реального проекта; для себя - как чисто имиджевого мероприятия;

- институционализация процесса в форме научно-аналитических и организационных структур, обеспечивающих его ресурсное сопровождение;

- формирование регионального экспертного сообщества; при этом принципиально важен отказ от доминирования «номадической» модели социальной экспертизы, основанной на привлечении федеральных «команд» аналитиков;

- разработка и внедрение стимулов, поощряющих «солидарный образ жизни»;

- восстановление системы просветительской и воспитательной работы, ориентированной не на идеологическую индоктринацию, но на мотивацию конкретного человека к социетальному действию, предусматривающему осмысленный и равноправный диалог с окружающими;

- реализация мер, направленных на повышение социально-технологической культуры государственных и муниципальных чиновников.

Таким образом, реализация Стратегии может быть успешной лишь при условии утверждения в региональном сообществе модели управления, ориентированной на достижение идентичности ценностей и смыслов за счет технологически корректного регулирования общественных процессов.

Литература

1. Bourdieu P. The Forms of Capital, in John Richardson, ed., Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education. New York, 1985. P.248-249.

2. Бабинцев В.П., Реутов Е.В., Бояринова И.В. Лидерство и аутсайдерство в молодежной среде // СОЦИС. 2008. № 2. С. 82.

3. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997. С. 26.

4. Там же. С. 26.

5. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М., 2004. С. 52.

6. Осипов Г.В. Социология и общество. М., 2007. С. 179.

7. Ильин И. О грядущей России. М., 1993. С. 63-64.

8. Причины распространения этнического экстремизма и ксенофобии среди молодежи (Центральный федеральный округ). Сборник материалов социологического исследования / Под ред. проф. Л.Я. Дятченко. Белгород, 2008. С. 208.

9. В основе предложенного определения лежит концепция субкультуры, представленная в изданной в Германии монографии белгородских авторов: Римский В.П., Римская О.В. Феномен субкультурных религий. Saarbruсken, 2011. С. 37.

10. Бабинцев В.П. Имитационные практики в государственном и муниципальном управлении // Власть. 2012. № 5. С. 26.

11. См.: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986. С. 269.

Размещено на Allbest.ru