Статус женщины в традиционной социальной структуре казахов по положениям Адата и Шариата

Размещено на http://www.allbest.ru/

СТАТУС ЖЕНЩИНЫ В ТРАДИЦИОННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ КАЗАХОВ ПО ПОЛОЖЕНИЯМ АДАТА И ШАРИАТА

Марина Г.А.-старший преподаватель

ЮКГПИ, г. Шымкент

Summary

Article covers problems of the status of the woman in traditional structure of Kazakhs under provisions of an adat and Sharia.

Тема положения женщины в обществе - одна из основных, к которой обращались наблюдатели-европейцы, желая оценить уровень «цивилизованности» описываемого ими народа. Статус женщины в кочевом обществе оценивался авторами XIX - начала XX века неоднозначно. С одной стороны, они отмечали бесправие и «жалкую участь» женщины, продаваемой своей родной семьей в чужой род за калым, а после брака становящейся полностью зависящей от воли супруга, который распоряжался не только ее имуществом, но и жизнью. Наказание за убийство жены - имущественный штраф, ??н. За убитую женщину он был равен половине «куна», за убитого мужчину - 500 баранов, или 50 лошадей, или 25 верблюдов. Если за убийство жены муж нес имущественную ответственность перед ее родственниками, то за убийство мужа женой последней полагалась смертная казнь [1] или выплата полного «куна». Но при этом за нанесение обиды женщине посторонним мужчиной «взыскивалось не меньше, а скорее больше, чем за обиду мужчины»[2]. Также они осуждали бесправие вдов и практику насильственных браков [3]. В то же время эти же авторы писали о значительной свободе женщины в обществе кочевников по сравнению с женщиной нормативной исламской культуры, где полностью господствовало шариатное право. Г.М. Броневский писал по этому поводу: «Женщины кочевников не заключены в гаремы, как у других неистовых Магометан...»[4]. Ф.А. Михайлов вслед за X. Кустанаевым отмечал, что казахские женщины «никогда не закрывают лица от мужчин, свободно разъезжают по степи и принимают участие в празднествах»[5].

Тем не менее большинство европейцев судили о месте и роли женщины в обществе на основе оценки ее экономического и юридического статуса. Поэтому исследователи, занимающиеся изучением быта кочевников, в первую очередь обращали внимание на внешние видимые проявления экономической и юридической зависимости женщины, на отличные от европейских нормы этикета и семейного быта. Это было неизбежно, так как сама наука, последователями которой являлись путешественники и исследователи XIX века, развивалась на основе европейско-христианской культуры. Кроме того, большинство описаний положения женщины в традиционном обществе кочевников оставлены мужчинами-европейцами. Кажущееся отсутствие элементарных экономических и юридических прав заставляло некоторых исследователей писать о полном бесправии и подчиненном положении женщины в кочевом обществе.

На самом деле казахские женщины по сравнению с женщинами оседлого городского населения Центральной Азии обладали значительной свободой. Они, как было сказано выше, в повседневной жизни не закрывали лицо, не находились в затворничестве, узаконенном нормами шариата, и юридически не были лишены права общения с членами других семей без разрешения мужа. Эти положения были закреплены адатом. Как при жизни, так и после смерти своих мужей женщины могли управлять целыми селениями и вести отдельное самостоятельное хозяйство, по крайней мере, до момента совершеннолетия сыновей. Видимое отсутствие влияния норм шариата на положение женщины в повседневно-бытовой жизни, а также повышенное значение и жизнестойкость положений адата в этой сфере объясняются традиционным укладом жизни кочевника и экономическим значением женщины в кочевом хозяйстве [6].

Авторы работ XIX - начала XX века неоднократно отмечали большое значение женщины в бытовой сфере. В случае смерти жены мужчина был экономически заинтересован в том, чтобы как можно скорее восполнить отсутствие в доме женщины, на которой держалось все домашнее хозяйство. Он не соблюдал траур по своей умершей жене, а стремился вновь жениться (иногда по обычаю сорората). Причем, с вдовца калым за девицу брали больший, чем с человека, вступающего в брак первый раз [7]. Объясняли это тем, что человек, похоронивший жену, несчастливый, а возможно, и отвергнутый Богом, и, отдавая за него молодую девушку, ее родственники увеличивали размер калыма. Для кочевника считалось унижением, если дочь сватал вдовец. Такой жених назывался «уй-сынык» [8], что в дословном переводе означало «сломанная кибитка», таким образом, посредством игры слов выражалось понятие разоренности.

Положение женщины в семье мужа во многом зависело от ее происхождения и личных качеств, хотя влияние жены на мужа в решении вопросов воспитания детей, управления хозяйством, как правило, носило скрытый характер и никогда не афишировалось. Непослушание жены, противостояние воле мужа расценивалось, по традиционным представлениям казахов, как порок. Но если женщина была умна и имела определенное влияние на мужа, то она становилась его помощницей и советчицей при решении многих семейных дел. Такая женщина имела авторитет среди родни мужа. В случае смерти супруга она имела некоторую свободу в выборе нового мужа, и, естественно, к ее мнению прислушивались родственники покойного. цивилизованность исламский кочевник женщина

Вот что пишут по этому поводу российские чиновники в своих отчетах в канцелярию степного генерал-губернатора: «Чем больше имеет жена влияния над мужем, тем больше ее свобода, то есть самостоятельнее распоряжается... а в оборотном смысле она никакого голоса не имеет и свобода действия не предоставлена, а является уже в роли рабы и работницы»[9]. Замужняя женщина, не имея юридически зафикси-рованных прав собственности, нередко фактически являлась хозяином в семье [10]. Такая женщина принимала активное участие в решении всех семейных дел, а на время отсутствия мужа во время длительных сезонных перекочевок была главой семьи. При решении некоторых вопросов, связанных с воспитанием детей и ведением хозяйства, мнение женщины имело преимущество перед мнением мужчин [11]. Также необходимо отметить, что жены были обычно намного моложе своих мужей и часто становились полноправными хозяйками в семье еще при жизни престарелого мужа.

Даже наблюдатели-европейцы отмечают, что вдовы, имевшие сыновей и самостоя-тельно управлявшие своим хозяйством, пользовались у кочевников большим почетом и уважением. Если мужчина-кочевник, боясь стать объектом насмешек, никогда не станет выполнять «женскую» работу, то сами женщины часто вынужденно брали на себя мужские обязанности в доме (как, например, в случае самостоятельного ведения хозяйства вдовой), и это не сопровождалось осуждением окружающих, а, наоборот, приветствовалось. «Ибо такая женщина добилась положения в семье мужчины, отказав-шись после смерти мужа от нового брака, чтобы не осквернять ложе покойного, что между киргизами пользуется большим уважением» [12]. Если сравнение мужчины с женщиной означало для него позор, то для женщины в традиционном обществе кочевников приравнивание ее статуса к статусу мужчины рассматривалось как повышение ее социального положения и признание (или, по крайней мере, возможность признания) ее равенства с мужчиной и, следовательно, инкорпорированности женщины в «мужской мир». В этом случае внутрисемейный статус женщины как матери вдовы повышался до социально значимого в рамках всего рода, что позволяло ей стать главой всей семейно-родственной группы или даже рода своего покойного супруга. Однако если женщина и получала право управления семейнородственной группой мужа, то только после его смерти. Если муж был состоятельным человеком, правителем рода, то он еще при жизни наделял каждую жену, способную к управлению, отдельным аулом или несколь-кими селениями. Жена, номинально управляя аулами, могла кочевать отдельно от мужа, но фактически вся власть находилась в руках мужа, который в любой момент мог отменить решение жены или аннулировать любую торговую сделку, заключенную женщиной. В менее состоятельных семьях обязанности и права женщины ограни-чивались рамками отдельного хозяйства. Женщины, в отличие от мужчин, не имели права приносить присягу в суде и выступали свидетелями только по вопросам, касающихся их самих. Женщин вызывали в суд только при решении дел об оскорблении их мужем, вместо несовершеннолетних детей (при отсутствии мужа или опекуна) или при заявлении со стороны женщины об ее изнасиловании [13]. Только в этих случаях женщины имели право защищать свои интересы в суде лично. При решении всех остальных судебных дел интересы женщин отстаивали либо их мужья, либо родственники-мужчины.

Повседневно-бытовое положение женщины у кочевых народов было более свободным, чем у оседлых мусульман. В то же время в юридическом отношении казахские женщины, наоборот, оказывались менее защищенными законами, чем женщины нормативной исламской культуры. Согласно нормам адата, казахские женщины постоянно находились под опекой своего мужа, а в случае его смерти -- под опекой его родственников-мужчин. Обычай гласил: «Женщина владеет только собой и за себя одну отвечает» [14]. Это означало, что в течение всей жизни женщина не имела прав собственности [15]. До замужества женщина, как и все остальные невыделенные члены семьи, никаких прав на семейное имущество не имела. В случае смерти отца выделяемое дочерям имущество шло на приготовление приданого и находилось в распоряжении опекунов. Калым распределялся между главой семьи и ближайшими родственниками невесты по мужской линии. После замужества все права семейной собственности находились в руках старшего мужчины в семье - мужа, если он был выделенным сыном, в противном случае - его отца. Собственность супругов признавалась нераздельной. По нормам адата жена совместно с мужем пользовалась имуществом, но не вправе была самостоятельно распоряжаться даже своим приданым и еншi. Дочь, как и сын, имела право на енші - часть семейного имущества, которое выделялось ей родителями после рождения первого ребенка или первого посещения родительского дома после свадьбы, полученным в подарок от своих родителей или от родителей мужа к рождению первого ребенка. Известны случаи, когда енші выделялось родителями мужа как подарок молодой женщине к рождению первого ребенка. Но это имущество всегда рассматривалось как общесемейная собственность и находилось в распоряжении мужа [16].

Все как юридические, так и фактические права на имущество (равно как и на его наследование) находились в руках мужчины. В отсутствие супруга жена управляла имуществом, но не имела права им распоряжаться по своему усмотрению. Когда муж возвращался домой, некоторые из сделок, заключенные женой во время его отсутствия, могли быть признаны недействительными. Даже в случае растраты мужем всего имущества, как своего, так и жены, женщина в крайне редких случаях подавала на него иск в суд, обычно ограничиваясь жалобами свекру на поведение супруга. Но если суд признавал правоту претензий жены, то мог передать права на управление (но не на собственность) семейным имуществом женщине [17].

Как уже неоднократно упоминалось, главными претендентами на наследство являлись сыновья покойного и представители его семейно-родственной группы. Вдова же в любом случае выступала как временный распорядитель имущества умершего мужа. Таким образом, экономическое и юридическое положение вдовы оказывалось нестабильным, вариативность норм адата ставила женщину в состояние зависимости от родственников покойного супруга. От их решения, на которое могли повлиять самые разные причины субъективного свойства, зависела дальнейшая судьба женщины.

Французский исследователь мусульманского права Р.Шарль отмечал, что в противоположность адату шариат имеет целый ряд «юридических норм и институтов, которые можно рассматривать как составляющие единый фонд, общий для всех народов, соблюдающих предначертания ислама» [18]. К таким юридическим нормам он относил в первую очередь «канонические положения, относящиеся к семейному и наследственному праву» [19]. В отличие от женщины кочевого общества, лишенной юридически зафиксированной гарантии неприкосновенности личного имущества, женщина, живущая в обществе, ориентирующемся на нормативную исламскую культуру, имеет право на свою личную собственность - на махр, который является правовым символом, веще ственным доказательством этого права. Махр определяется мужем при заключении брака и является исключительно собственностью жены [20]. Шариат приравнивает неполученный вдовой махр к долгам умершего и редко усматривает его обязательную выплату супруге покойного [21]. По нормам шариата, женщина теряет право на свой махр только в случае какого-либо позорного поступка с ее стороны, например клеветы на мужа и противозаконного развода. Если же вдова не получала махр после смерти мужа, то она имела право удержать за собой все его имуще ство, не выделяя доли другим наследникам, до момента полной выплаты махра[22]. Вдова и родители покойного относятся к наследникам первой группы фарз -- они являются основными претендентами на наследство и наследуют независимо от числа остальных наследников. Упомянутая выше практика выплаты а?ымара в кочевой среде не получила широкого распространения -- в большин стве списков адата она не зафиксирована.

Следуя шариату, вдова, кроме махра, должна получить 1/8 имущества своего покойного мужа, если после умершего осталось потомство, и 1/4 - если такого потомства нет. Но если у мужчины было несколько жен, то эта часть наследства делилась между ними [23]. По «классическим» исламским юридическим нормам, женщина использует свое право собственности по своему усмотрению, как пожелает. После смерти супруга и окончания срока траура она может сохранить причитающееся ей имущество, продать или подарить его. Женщина в исламе не обязана обеспечивать себя средствами к существованию. Эта обязанность всегда лежит на мужчинах - на ее отце, муже, сыне или братьях. Овдовевших и разведенных дочерей до момента вступления в повторный брак обязаны были содержать их отцы [24].

Правда, у кочевников по нормам адата женщина также имела право на содержание со стороны мужчин-отца в девичестве и мужа в замужестве. Одним из поводов для расторжения брака являлся отказ в содержании жены в течение 6 месяцев и 13 дней [25]. Тем не менее личной имущественной соб ственности жена не имела, а размер материальной компенсации в случае развода варьировался и зависел от решения мужа и суда биев, который обычно поддерживал интересы родственной группы супруга. Кроме того, что женщина нормативной исламской культуры после смерти супруга сохраняла имущество, которое в любом случае гарантированно являлось ее собственностью, она могла использовать свой махр в качестве выкупа за право получить развод со своим супругом (так называемый развод хаал, по Г.М. Керимову [26]. Если муж был согласен на подобный развод, шариат считал его законным. Таким образом, женщина по нормам шариата формально оказывается юридически и экономически более независимой, чем женщина традиционного кочевого общества, которая была лишена этих прав. Однако нельзя забывать, что в мусульманском обществе существуют не только формальные права, но и психологические и общественные барьеры, которые женщина-мусульманка не всегда готова преодолеть. Женщина часто отказывается самостоятельно поднимать вопрос о разводе, даже если к этому у нее есть основания, так как общественное мнение может счесть подобный поступок безнравственным.

Вопрос о степени влияния шариата на юридическую практику казахов принадле-жит к числу спорных. Даже если согласиться с мнением Н.А. Кислякова, автора обобщающей работы по системе наследования у оседлых и кочевых народов Централь-ной Азии, что у кочевников наделение вдовы строго фиксированной частью наследства (1/8 семейного имущества) является следствием внедрения норм шариата в их право-вую систему [27], тем не менее после анализа источников не остается сомнений, что на практике шариатное право действовало далеко не всегда и раздел семейного имущества после смерти главы семьи происходил чаще всего по традиционным нормам обычного права. Если в области наследственного права и наблюдалось влияние шариата, то порядок наследования имущества женщинами, как показывает юридическая практика, регулировался исключительно обычным правом. Лишение вдовы практически всех имущественных прав, а также права покинуть семью покойного мужа вместе с детьми и причитающимся им имуществом было направлено на предохранение семейного иму-щества от раздробления и отвечало интересам всей семейно-родственной группы покойного супруга. Соответственно имелись мощные стимулы против последователь-ного внедрения норм шариата в традиционную правовую систему кочевников.

Традиционная организация кочевого общества подразумевала распространение прав собственности на женщину среди всех членов родственной группы. Это было связано со спецификой института калыма. Часть калыма платила семья жениха, а часть -- его родственники. Вследствие этого после смерти мужа права на вдову переходили к его ближайшему родственнику. И в этом отношении женщина и ее дети приравнивались к имуществу покойного, которое по наследству переходило во владение родственников, о чем свидетельствует, по словам Н.И.Гродекова, выражение: «У киргизов жена - наследство, у сартов земля - наследство»[28]. Главной ценностью были дети покойного, которые ни в коем случае не должны были покинуть род отца, являясь, по сути, возмещением уплаченного за их мать калыма.

Это обстоятельство объясняет, почему рождение ребенка девицей считалось позором, в то время как рождение ребенка вдовой, вне зависимости от времени, прошедшего после смерти мужа, расценивалось скорее положительно или, по крайней мере, не порицалось. Главное - чтобы отцом ребенка был представитель семейно-родственной группы покойного супруга. Если вдова настаивала на том, что ребенок был зачат ее покойным супругом и наследники покойного не протестовали против этого, ребенок признавался законным и участвовал в наследовании имущества наравне с другими детьми. Дети, рожденные вдовой и признанные семейно-родственной группой покойного мужа, считались потомками не фактического отца, а умершего. Понятие общей родовой крови ощущалось вполне реально. Поэтому прелюбодеяние, чреватое рождением ребенка с «чужой кровью», сурово наказывалось, а зачатие ребенка от члена семейно-родственной группы умершего мужа преступлением не считалось.

Рассмотренный материал позволяет сделать вывод, что согласно традиционным нормам обычного права семейно-родственная группа мужа имела права собственности на фертильный потенциал жены. Тем самым становятся понятны стратегия заключения брачного союза вдовы с представителем родственной группы умершего супруга и положение в обществе разведенной женщины. Кроме того, в кочевом обществе правовое положение женщины определялось еще и тем, что она не являлась собственницей основного богатства кочевника - скота. Это право принадлежало исключительно мужчинам. Все эти обстоятельства еще раз демонстрируют специфику правовой системы кочевого общества, в которой субъектом права признавалась вся семейно-родственная группа, а не индивид.

Список литературы

1. Баллюзек Л.Ф. Народные обычаи, имевшие, а отчасти и ныне имеющие в малой киргизской орде силу закона // ЗОО РГО. Казань,1871. Вып. 2.С. 132;

2. Рязанов А. История и быт казак-киргизского народа // НБ РК. рук. № 72, л. 18

3. Гродеков Н.И. Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области. Т. 1: Юридический быт. Ташкент: Типолит. С.И. Лахтина, 1889, С.95.

4. Броневский С.Б. Записки о киргиз-кайсаках Средней орды // ОЗ. 1830. Ч. 43. № 123. С.70-97; № 124. С.211; Михайлов Ф.А. Туземцы Закаспийской области и их жизнь. Асхабад: Тип. К.М. Федорова, 1900. С. 19; Добросмыслов А.И. Суд у киргиз Тургайской области в ХVIII-ХIХ веках. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1904. С. 56-57.

5. Броневский С.Б. Записки о киргиз-кайсаках Средней орды // ОЗ. 1830. Ч. 43. № 123. С.70-97; № 124. С.211; Михайлов Ф.А. Туземцы Закаспийской области и их жизнь. Асхабад: Тип. К.М. Федорова, 1900. С.19.

6. Бабаджанов М.-С. Заметка киргиза о киргизах // Северная пчела. СПб., 1861. № 4.

7. Гродеков Н.И. Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области. Т. 1: Юридический быт. Ташкент: Типолит. С.И. Лахтина, 1889, С.77.

8. Алтынсарин И. Очерк обычаев при сватовстве и свадьбе у киргизов Оренбургского ведомства // ЗОО РГО. 1870. Вып. I.С.102-103.

9. ЦГА РК, ф. 64, оп. 1, д. 5089, л. 64-65.

10. Рязанов А. История и быт казак-киргизского народа // НБ РК. рук. № 72, л. 23; Ходырев П. Положение женщин у киргизов // Оренбургская газета. 1912. № 5.

11. Подварков А. Народы России. Киргизы. СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1879. С.41-42.

12. ЦГА РК, ф. 64, оп. 1, д. 5089, л. 246.

13. Гродеков Н.И. Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области. Т.1: Юридический быт. Ташкент: Типолит. С.И. Лахтина, 1889.С.94.

14. ЦГА РК, ф. 64, оп. 1, д. 4236, л. 47.

15. Маковецкий П.Е. Материалы для изучения юридических обычаев киргизов. Материальное право. Омск: Тип. Окружного штаба, 1886. Вып. С.30-31; Малышев Н. Положение киргизской женщины по обычному семейному праву киргизов (по адату) // Журнал Министерства юстиции. СПб., 1904. № 2, С.142-143; Тронов В.Д. Обычаи и обычное право киргиз // Записки РГО по Отделению этнографии. СПб., 1891. Т. XVII. Вып. 2. С. 76.

16. ЦГА РК ф. 64, д. 5089, л. 35, 240-241; д. 4236, л. 48-49, 57.

17. ЦГА РК, ф. 64, оп. 1, д. 4236, л. 56.

18. Шарль Р. Мусульманское право: пер. с франц. / под ред.и с предисл. Е.А. Беляева. М.: Иностранная литература, 1959. С.11.

19. Шарль Р. Мусульманское право: пер. с франц. / под ред.и с предисл. Е.А. Беляева. М.: Иностранная литература, 1959. С.12.

20. Основные законоположения… рук. № 356, с. 4.

21. Шариатные статьи… 1910: § 125.

22. Пален К.К. Отчет по ревизии Туркестанского края, произведенный по Высочайшему повелению Сенатором Гофмейстером графом К.К. Паленом. Правовой быт туземного населения. СПб.: Сенатская типография, 1910. С. 29, 43-44.

23. Пален К.К. Указ. Соч. С. 42.

24. Пален К.К. Указ. Соч. С. 41.

25. Загряжский Г. Юридический обычай киргиз о различных родах состояний и правах им присвоенных. О народном суде у кочевого населения Туркестанского края, по обычному праву (зан) // Материалы для статистики Туркестанского края. СПб., 1876. Вып IV. С.159; Козлов И.А. Обычное право киргизов // Памятная книжка Западной Сибири. Омск, 1882.С. 333.

26. Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М.: Наука, 1978. С. 101.

27. Кисляков Н.А. Наследование и раздел имущества у народов Средней Азии и Казахстана (XIX -- начало XX в.). Л.: Наука, 1977. С.38.

28. Гродеков Н.И. Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области. Т. 1: Юридический быт. Ташкент: Типолит. С.И. Лахтина, 1889, С.51.

Размещено на Allbest.ru