Коллективная память о советском прошлом: назад в СССР

Размещено на http://www.allbest.ru/

Коллективная память о советском прошлом: назад в СССР?

Емельянова Т.П.

Коллективная память включает в себя разделяемые людьми воспоминания, представления о событиях прошлого, которые имеют свойства оживляться, актуализироваться, конструироваться заново в межличностном дискурсе [Хальбвакс, 2007]. Коллективная память, являясь социально-психологическим феноменом, не перекрывается исторической наукой и не поглощается исторической институциональной памятью. Она имеет специфические черты, выполняет важные социально-психологические функции в сознании групп, несет в обыденном сознании эмоциональный и нравственный заряд. Ее связи с исторической (институциональной) памятью сложны и неоднозначны. Субъектом же коллективной памяти является социальная группа, у представителей которой можно обнаружить коллективно разделяемые воспоминания. По своей сути эти воспоминания - реконструкция прошлого. Основные механизмы процесса такой реконструкции назвал еще Ф.Бартлетт (F.Bartlett): выравнивание, акцентуация, ассимиляция и конвенционализация [Bartlett, 1932].

Исследования последних десятилетий показывают, что коллективная память, так же как и память индивидуальная, разумеется, не является простым отпечатком событий прошлого. Ее можно рассматривать как один из элементов менталитета [Юревич, 2013]. Представляет интерес классификация стратегий и механизмов искажения коллективной памяти, предложенная Р.Баумейстером и С.Хастингсом [Baumeister, Hastings, 1997]. Эти авторы на многочисленных исторических примерах рассматривают закономерности трансформаций людьми воспоминаний в пользу своей группы, а именно: избирательные пропуски неприятных фактов, вымыслы или фабрикация нужной информации, преувеличение и приукрашивание, манипуляция ассоциациями, огульные обвинения врага, атрибуция вины обстоятельствам, контекстуальное обрамление. Если откровенная фабрикация ложных сведений представляет собой малоэффективный прием и поэтому к нему прибегают крайне редко, то остальные стратегии легко узнаваемы и широко используемы, причем они чаще всего применяются не по отдельности, а совокупно. Скажем, на примере оценки роли нормандского десанта во Второй мировой войне можно видеть, как используется стратегия преувеличения (высадка десанта определила исход войны), которую авторы статьи убедительно развенчивают [Baumeister, Hastings, 1997, р. 292]. Манипуляция ассоциациями может дополняться специальным контекстуальным обрамлением. Так, пример с коллективной памятью о крестовых походах позволяет выявить и манипулирование ассоциациями (освобождение святынь), и контекст борьбы за веру. Важным представляется вопрос о степени преднамеренности искажения. Очевидно, что эта степень может быть различной: от политических спекуляций до добросовестного заблуждения. Выявление степени преднамеренности «смещения» воспоминаний составляет специальную задачу.

Коллективная память помогает людям обрести социальную идентичность через интернализацию общих традиций и коллективных представлений, разделяемых группой. Причем, если представление о прошлом имеет позитивный смысл «золотого века» - это глобальная или ностальгическая функция. Вторая социальная функция связана с целями и потребностями группы, в этом смысле коллективная память - это своего рода реконструкция прошлого в соответствии с целями настоящего в жизни группы. Между тем, по словам Т.Д.Марцинковской, «людям всегда было сложно примириться с новыми временами и социальными трансформациями, однако никогда этот разрыв между новым и старым не был так глубок и никогда еще будущее не казалось таким неопределенным» [Марцинковская, 2015, С. 1].

Коллективные воспоминания об СССР выполняют обе названные функции. По мнению отечественных социологов, «можно говорить о том, что для относительного большинства россиян идеал общественного устройства локализован в прошлом» [Касамара, Сорокина, 2014, с. 110]. Изучение представлений о советском прошлом у студентов элитных московских вузов показало, что «у молодого поколения в сознании достаточно позитивный образ СССР и весьма негативное отношение к современной России» [Там же. С. 110]. Оказалось, что эти студенты имеют очень приблизительное представление о тоталитаризме и, возможно, именно поэтому во многом идеализируют советское прошлое: по их мнению, проблемы советского периода истории характеризовались бытовыми трудностями, а не миллионами погибших в сталинских лагерях [Там же. С. 116]. В поисках причин подобного искажения коллективной памяти важно обратиться к идее темпоральной непрерывности коллективного сознания. Настоящее посредством институциональной памяти через кинопродукцию, СМИ, политический дискурс выстраивает образ советского прошлого, преимущественно, как героического, стабильного и светлого времени созидания. Этот образ охотно впитывается молодежью по контрасту с переживаемыми трудностями трансформационного периода благодаря закономерностям коллективной памяти, описанным классиками (потребность в «золотом веке», в позитивном образе нации и т.п.). Потребность в построении позитивной национальной идентичности диктует обращение к славному прошлому. Однако и на этом пути возникают трудности, поскольку, по словам Е.П.Белинской, «специфика отечественного "кризиса идентичности" связана с фактическим отсутствием образа личного и социального будущего» [Белинская, 2015, С. 12]. По-видимому, идеализация прошлого выступает как компенсация неопределенности будущего.

Место воспоминаний об СССР в памяти о событиях отечественной истории

Каково же место воспоминаний о советском прошлом в коллективной памяти о событиях отечественной истории в целом? Важность советского периода истории в коллективной памяти подтверждается в нашем исследовании, проведенном совместно с А.В.Мишариной. Объем выборки: N = 345, из них: 121 студент (от 18 до 23 лет), 115 работающих взрослых (от 25 до 55 лет) и 109 неработающих пенсионеров (от 60 до 86 лет). Респондентам было предложено перечислить события в истории России, которые, с их точки зрения, можно было бы назвать эпохальными. В результате контент-анализа высказываний были выделены наиболее часто упоминаемые события. Примечательно, что первые пять мест заняли события советской истории: «Победа в Великой Отечественной войне» (55% респондентов), «Революция 1917 года» (38%), «Распад СССР» (22%), «Перестройка» (15%), «Полет человека в космос» (8%). Такие события, как «Крещение Руси», «Война 1812 года», «Отмена крепостного права», набирали менее 5%.

При сравнении ответов респондентов различных возрастных когорт было обнаружено следующее. Ответы респондентов средней возрастной группы во многом схожи с ответами студентов, лишь с изменениями в частоте упоминания событий. Так, перестройка вспоминается ими чаще (23%), чем студентами (11%). Ответы респондентов пенсионного возраста, в отличие от других возрастных групп, содержат упоминания событий сталинской эпохи (включая репрессии, восстановление народного хозяйства после войны и эпоху правления Сталина в целом) - 7%, а также события советского периода (первые пятилетки, ударный труд, экономический подъем после войны) - 5%. Для выявления характеристик процесса конструирования памяти респондентам был задан вопрос «Какие из исторических событий Вы хотели бы, чтобы помнили Ваши дети?». Оказалось, что более половины респондентов (53% от общей выборки) назвали Великую Отечественную войну. Это событие остается центральным в конструировании коллективной памяти для будущих поколений во всех возрастных когортах. Также респонденты отвечали, что хотели бы, чтобы их дети помнили всю историю, причем правдивую и настоящую (13% от общей выборки). На третьем месте оказалась «Революция 1917 года» (6%), за ней - «Полет человека в космос» (5%). Это снова события советской истории. Можно предположить, что образ коллективной памяти конструируется, прежде всего, посредством механизма увековечивания великих достижений страны («Великая Отечественная война» и «Полет человека в космос»). Но при этом фиксируется и событие, надолго и неоднозначно изменившее политический облик страны: «Революция 1917 года» (молодежь, кстати, реже представителей других возрастных когорт называет это событие в контексте «памяти для будущего»).

Отдельные этапы советской истории в коллективной памяти

Специальное исследование было посвящено коллективным воспоминаниям об СССР в целом и о разных периодах советской истории [Емельянова, 2006]. Объем выборки: N = 105 (представители пяти социальных групп - пенсионеры, рабочие, студенты, интеллигенция и безработные по 21 испытуемому в каждой группе), возраст от 20 до 77 лет. С помощью метода ассоциаций и последующего контент-анализа был получен рейтинг слов и словосочетаний, ассоциирующихся с СССР вообще и основными периодами советской истории. Были получены следующие ассоциации (по убыванию их частоты) на совокупной выборке: СССР - «страна», «свободный», «хороший», «коммунизм», «бесплатный», «работа», «серп и молот», «жизнь», «уверенность», «объединение», «сила», «армия», «рождение», «завтрашний», «сила», «мощь», «гимн», «веселье», «радость», «счастье». Испытуемые отмечали также «безопасность» и «уверенность в завтрашнем дне», «возможность получать бесплатное медицинское обслуживание и образование», «низкие цены». Однако по отдельным периодам советской истории наборы ассоциаций существенно различались. Высокочастотные ассоциации отличались стереотипностью, содержали расхожие слова и словосочетания. Но при этом наметилась характерная тенденция: из восьми выделенных периодов советской истории преимущественно негативные чувства вызывают шесть, а позитивные - только два: отчасти время «оттепели» и, безусловно, эпоха правления Л.И.Брежнева. В то же время общая оценка советской истории (первое задание) позитивна. Возможно, общую оценку определил брежневский период. Это предположение мы проверили с помощью анализа данных по группам, дополнив его результатами методики социальной фрустрированности Л.И.Вассермана (модификация В.В.Бойко) [Фетискин и др., 2002, с. 18].

Студенты как наиболее позитивный оценивают именно брежневский период советской истории («стремление к образованию», «дружба», «спокойная жизнь», «развитие науки», «подъем»). В настоящее время у этой группы фрустрированной оказалась потребность в устройстве на работу, а в СССР при этом ими особо отмечается гарантированность работы. Группа неработающих пенсионеров отличается большим количеством личных воспоминаний: «рождение ребенка», «свадьба», «смена работы», «служба в армии». Пенсионеры как группа, неудовлетворенная в наибольшей степени качеством медицинского обслуживания, ассоциирует СССР с «бесплатным лечением», «молодостью» и «защищенностью». Перестройка оценивается в основном негативно. Как наиболее позитивный период отмечают брежневские годы. Здесь большая доля ассоциаций «веселье», «вольная жизнь», «кассы взаимопомощи», «достаток». Наиболее негативно оценивают довоенный период как время репрессий, арестов, раскулачивания. Группа интеллигенции, максимально фрустрированная состоянием социальной сферы в настоящий момент, в отношении этапа перестройки обнаруживает усиление позитивных чувств и снижение негативных. С приходом Горбачева интеллигенция связывала большие надежды. При этом брежневское время оценивается как наиболее позитивное (ассоциации: «безмятежность», «романтика», «мечты», «стабильность»), самые негативные периоды - довоенный и военный («концлагерь», «боль», «страдание», «потери»).

Группа рабочих показала наибольшую степень фрустрированности в отношении сферы медицинского обслуживания, респонденты ассоциируют СССР с «бесплатной медициной», «социальными гарантиями». В воспоминаниях о перестройке преобладает апатия. Как самый позитивный рабочие отметили период правления Брежнева («гарантии», «расцвет», «стабильность», «спокойствие»), как самый негативный - революционный. («смерть», «безграмотность», «неизвестность»). В группе безработных чаще по сравнению с другими группами отмечается та или иная ситуация с продовольствием и ценами в стране в разные периоды ее истории. Группа безработных, испытывающая наибольшую фрустрированность в настоящий момент, позитивно оценивает советское прошлое только на момент правления Брежнева (ассоциации на этот период - «дешевый», «продукты», «поездки», «любить», «стабильность»).

Вероятно, при конструировании этих воспоминаний работает механизм коллективного коупинга. Потребности, удовлетворение которых затруднено в настоящий момент, оказывают влияние на характер воспоминаний о прошлом. Время, когда потребность удовлетворялась лучше, оценивается как наиболее позитивное. При этом, на самом деле, в прошлом оценки могли быть другими. Большую роль, по нашему мнению, здесь играет то, что представители психоаналитической школы назвали наложением исторической памяти на память индивидуальную или память семьи, в результате чего происходят различного рода трансформации содержания. Особенно ярко эта тенденция выражена у неработающих пенсионеров как людей более старшего возраста. С СССР у старшего поколения связаны воспоминания о молодых годах, друзьях, работе и т.д. У студентов память «индивидуальная», личная ограничена рассказами старших и сведениями из литературных, исторических источников. Именно поэтому они более склонны оперировать устоявшимися выражениями, их воспоминания и представления о советском прошлом во многом стереотипны, обезличены, неэмоциональны или символичны.

Респонденты старшего возраста при оценивании прошлого стараются оправдать и сгладить острые углы, которые обнажились в истории СССР с течением времени. Исключение составляют представители интеллигенции, которые на рациональном уровне проблемно подходят к прошлому и стараются оценить исторический путь СССР с различных точек зрения. Мысль Г.С.Дилигенского о том, что за персонифицированными названиями этапов советской истории всегда лежит целый ряд обобщенных представлений не только о личности вождя, но и об особенностях его политической, экономической и культурной деятельности [Дилигенский, 1994], в полной мере проявилась в нашем исследовании. В целом же обращает на себя внимание то, что в коллективных воспоминаниях наших респондентов сохраняется представление о преимуществах Советского Союза, по сравнению с современной ситуацией.

Коллективная память о Великой Отечественной войне

Начиная со второй половины 80-х годов в российском обществе не угасает полемика об общественных и нравственных аспектах Великой Отечественной войны, о роли руководителей страны и армии в тот период. В частности, горячо обсуждается вопрос о больших потерях солдат и младших офицеров Красной армии, о низкой компетентности военного руководства в первом периоде войны, также приведшей к гибели многих людей. Эти проблемы не перестают будоражить российское общество, порождая разговоры, дискуссии, публикации в прессе. Особенно острые дискуссии разгорались в 90-е годы. Надо отметить, что при этом люди самых разных убеждений продолжают считать праздник Победы величайшим национальным праздником.

Подавляющее большинство отечественных исследований последних лет, посвященных памяти о войне, сделано в рамках социологической науки и содержит подробное описание того, что люди помнят, интересуются ли проблематикой войны, из каких источников они получают информацию, как они оценивают факторы победы и другие фактические данные. Цель социально-психологического исследования коллективной памяти о войне мы [Емельянова, Мишарина, 2015] видим в раскрытии не только содержания памяти, что уже делается в социологических работах, но и ее уровневой структуры с тем, чтобы выявить общее и различное содержание на этих уровнях между поколениями. Структура представлений памяти рассматривалась как имеющая два уровня: глубинный, содержащий слабо осознаваемые, зачастую иррациональные элементы, базирующиеся на эмоциональных переживаниях, связанных с войной, и поверхностный уровень. Поверхностный уровень базируется на рефлексируемых, рациональных (или рационализируемых) элементах представления, часто обусловленных социальной желательностью, знаниями, осознаваемыми целями или установками. Объем выборки: N = 120. В исследовании участвовали представители двух возрастных групп - «дети войны», родившиеся 1929-1944 годах и их дети и внуки, родившиеся в 1960-1978 годах (по 60 чел. из каждой возрастной группы), группы выровнены по полу.

Респонденты заполняли блок методик, состоявший из пяти заданий. В их числе 5-балльные шкалы для оценки утверждений, связанных с войной, психологический рисунок на тему «Ветеран войны», интервью, ассоциативный метод, сведения респондента о себе. Оценки, полученные по итогам шкалирования, были обработаны согласно методике Ж.-К.Абрика, с вычислением коэффициента позитивных ответов - TCP (Taux categorique positif), модификация Т.П.Емельяновой [Емельянова, 2006, с. 243].

где n(4) - число ответов «значительная степень», n(5) - число ответов «очень значительная степень», N - общее число ответов.

Данные проверены на значимость статистических различий между ответами респондентов двух групп при помощи непараметрического критерия U Mанна-Уитни с использованием статистического пакета STATISTIСA 6.1. Вычисление коэффициентов позитивных ответов позволило выявить те утверждения, которые, по мнению респондентов, в наибольшей степени отражают их представления о победе в войне, то есть относятся к ядерной части представления о победе. Всего респондентам было предложено оценить 40 утверждений. Эти утверждения были сформулированы по итогам предварительного интервью и делились по содержанию на пять категорий - «итоги войны», «цена победы», «факторы, способствовавшие победе в войне», «характер чествования ветеранов» и «события войны».

В обеих возрастных группах структуры ядер представления о войне во многом схожи, но имеются и значимые различия по ряду утверждений. Значимо различаются коэффициенты позитивных ответов по утверждениям: «Войну выиграли солдаты за счет своей жажды жить и защитить своих близких» (у старших оценки выше при р < 0, 01); «Ветераны войны достойны лучших условий жизни, чем те, что они сейчас имеют» (оценки выше у младших при р < 0, 01); «Я одобряю парад Победы, так как он позволяет продемонстрировать военную мощь нашей страны» (у старших оценки выше при р < 0, 01); «Необходимо устраивать больше встреч с ветеранами, где они могли бы рассказать о своей военной жизни» (выше оценено младшими при р < 0, 01). В ядре представлений обеих групп представлены идеи о том, что молодое поколение должно быть воспитано с уважением к подвигу народа, об уничтожении фашизма в итоге войны, о значении самоотверженности и силы духа народа, а также патриотизма и любви солдат к Родине. И старшие, и младшие респонденты признают, что гордятся победой в войне.

Представители младшей группы в большей степени склонны соглашаться с утверждением о том, что «Война сопровождалась тиранией властных структур во главе с И.В.Сталиным, людей не жалели и шли на любые жертвы». Эти элементы близки к ядру представлений младшей группы. В то время как представители старшей группы дали низкие оценки этим утверждениям, у них они оказались в дальней периферии представлений, при этом в старшей группе гораздо ближе к ядру такой элемент, как «Репрессии и строгая политика в отношении дезертиров и отступающих были необходимым условием победы в войне». Эти различия в коэффициентах респондентов двух групп являются статистически значимыми. Также значимо чаще представители старшей группы согласны с тем, что все жертвы войны оправданы победой в ней. Также обе группы не склонны приписывать заслугу в победе военачальникам и командирам.

Стоит отметить, что содержание ядра и периферии представлений отличается еще и различием модальности преобладающих элементов. Так, в ядре представлений содержатся в основном эмоционально положительно окрашенные элементы, а в периферии - нейтральные или негативно окрашенные.

Для анализа уровневой структуры представлений коллективной памяти были использованы результаты, полученные методом ассоциаций (поверхностный уровень) и психологического рисунка (глубинный уровень). Частотный контент-анализ ассоциаций респондентов на слова «Победа в Великой Отечественной войне» позволил выявить рейтинг ассоциаций. Первые места в рейтинге занимают широко распространенные, первые пришедшие в голову слова и словосочетания, составляющие явный, доступный непосредственному восприятию (поверхностный) уровень представления. Это такие ассоциации, как «радость», «гордость», «праздник», «парад». При этом только респонденты старшей группы говорили, что победа для них прежде всего связана с возвращением близких домой и восстановлением мирного уклада жизни, в то время как в младшей группе респондентов место таких воспоминаний занимают ассоциации, связанные с уважением к ветеранам, почтительном отношении, чествовании их заслуг. Примечательно, что только в ассоциациях младшей группы первые места занимают утверждения о величии и силе русского народа.

Психологический рисунок «Ветеран войны» был предназначен для выявления имплицитных (глубинных) тенденций в репрезентации военной темы и победы. Результаты этого теста обрабатывались с помощью аналитической процедуры «Рисунок человека» [Маховер, 2009]. Оценка рисунков происходила по нескольким параметрам - содержательное наполнение рисунка (сюжет, возраст персонажей рисунка, атрибутика и др.), преобладающая эмоциональная окраска, используемые цвета, характер линий, расположение рисунка и др. Анализ рисунков производился отдельно для разных возрастных групп респондентов. Для старшей группы, и особенно мужчин, ветеран войны чаще предстает в качестве действующего воина - на поле битвы, под зданием Рейхстага, на Параде Победы в 1945 г. Эмоциональная составляющая рисунков этой группы респондентов амбивалентна - ряд рисунков отражает открыточные образы - парад, салют, ликование и радость. Большая же часть портретов отражает эмоции более сложные - напряжение и сосредоточенность, сдержанную улыбку, смешанную с усталостью, тоску, боль утраты.

Рисунки респондентов младшей группы чаще изображают ветерана войны в мирное время как человека пожилого, окруженного внуками, часто изображается ветеран не в полевой, а в парадной форме, с медалями, во время праздничного застолья. В этом видно соответствие образа рисунка содержанию представлений о войне - ведь именно респонденты младшей группы особенно часто подчеркивают, как важно полностью передать информацию о событиях войны младшему поколению, как важно устраивать встречи с ветеранами. В то же время именно в этой группе встречаются рисунки, изображающие надгробные плиты, вечный огонь на монументах во славу павших. Описывая эмоциональную окраску рисунков младшей группы, стоит отметить, что на них еще чаще, чем в старшей группе, изображается печаль, грусть либо тихая улыбка. Гораздо меньше рисунков, отражающих ликование в дни победы, память о которых жива у респондентов старшей группы.

Результаты показывают, что победа по-прежнему является фактором объединения общества. Просматривается и временная динамика коллективной памяти: младшее поколение респондентов меньшее значение придает параду Победы, значительно чаще, чем старшие, отмечает факт тирании власти и лично Сталина, неоправданность огромного количества человеческих потерь и жестокости по отношению к отступавшим и дезертирам. Несмотря на существование различий, оба поколения единодушны в своих чувствах гордости за народ, победивший германский нацизм.

По данным оценочных шкал были выявлены типы респондентов коллективных воспоминаний о победе в войне, общих для представителей обеих социальных групп: 1929-1944 годов рождения и их детей и внуков 1960-1978 годов рождения. Оценки респондентами сорока утверждений были подвергнуты статистической процедуре иерархического кластерного анализа. Выделены пять типов респондентов-носителей разных представлений об итогах войны: 1) «Патриот-традиционалист; 2) «Размышляющий критик»; 3) «Государственник»; 4) «Скептик»; 5) «Противоречивый».

Тип 1 - «Патриот-традиционалист»

Первый тип респондентов является наиболее многочисленным в обеих возрастных группах, с некоторым преобладанием респондентов старшего возраста. Большая часть представителей этого типа имеет доход ниже среднего. По сравнению с другими типами, именно к этому типу относится наибольшее количество людей со средним и средним специальным образованием. Среди респондентов женщин на 15% больше, чем мужчин. Представители первого типа приписывают основную заслугу в победе патриотизму солдат и их любви к Родине (утверждения «Я горжусь победой в войне» (ТСР = 98, 2), «Важный итог победы - сохранение суверенитета нашей страны и свободы ее народа» (ТСР = 95), «Победа в войне оказалась возможной благодаря патриотизму солдат и их любви к Родине» (ТСР = 96, 4) получили максимально высокие оценки респондентов этой группы). Мнение этих респондентов полностью совпадает с основной транслируемой через СМИ точкой зрения на победу. Наравне с этим в ядре представлений респондентов первого типа представлены отражающие популярное общественное мнение утверждения «Ветераны достойны лучших жизненных условий, чем они сейчас имеют», а также «Молодое поколение должно быть воспитано с уважением к подвигу Великой Победы», что также соответствует принятой точке зрения на положение вещей. Респонденты этого типа избегают острых суждений и проблемных вопросов. «С учетом масштаба потерь и последствий войны не вижу повода гордиться победой в войне» (ТСР = 6, 1) и «СССР не столько освободил европейские страны, сколько установил там собственный тоталитарный режим» (ТСР = 3). Нет у них и потребности узнавать больше о событиях победы - утверждение «Иногда я по своей инициативе ищу информацию о событиях войны» получило крайне низкие оценки в этой группе (ТСР = 9, 1).

Тип 2 - «Размышляющий критик»

Второй тип респондентов на 90% представлен респондентами младшей группы с доходом ниже среднего. В равной мере среди них присутствуют люди со средним специальным и высшим образованием. В группе поровну мужчин и женщин. Утверждения «Победа в войне закрепила статус супердержавы нашей страны на мировой арене» (ТСР = 94, 6), «Важно, что в результате победы в войне были расширены территории нашей страны», «Важное значение победы в войне - уничтожение фашизма» (ТСР = 100), «Я одобряю парад Победы, так как он позволяет продемонстрировать военную мощь нашей страны» получили максимально возможные оценки в этой группе. Однако этому типу респондентов свойственна определенная критичность в восприятии итогов войны - «Наш народ заплатил слишком высокую цену за победу в войне», «Необходимо больше рассказывать о войне, о ее событиях и фактах» (ТСР = 100), «Война сопровождалась тиранией правительства во главе с И.В.Сталиным, людей не жалели и шли на любые жертвы» (ТСР = 93, 1). Респонденты этой группы подчеркивают непомерно высокую цену Победы и не согласны с утверждениями «Репрессии и строгая политика в отношении дезертиров и отступающих были необходимым условием победы в войне» (ТСР = 0), «Все жертвы войны оправданы победой в ней» (ТСР = 0). Показательно, что респонденты этого типа дали в два раза более высокие оценки утверждению «И.В.Сталин - тиран, державший в страхе всю страну» (ТСР = 96, 6), чем все остальные респонденты (ТСР = 24, 2 в первом типе, 26, 7 - во втором, 57, 1 - в третьем и 49, 9 в пятом типах). И только в этом типе респонденты не дали ни одной высокой оценки утверждению «И.В.Сталин - мудрый стратег и идейный вдохновитель победы в войне» (ТСР = 0, в то время как в первом типе ТСР = 72, 7, в третьем - 86, 7, в четвертом - 57, 1, в пятом - 42, 9).

Тип 3 - «Государственник»

Третий тип на 80% представлен респондентами старшей группы с доходом выше среднего. В равной мере среди них присутствуют люди со средним специальным и высшим образованием. В группе поровну мужчин и женщин. Представители этого типа в наибольшей степени придают высокое значение важности получения и передачи достоверной информации о событиях войны - утверждения «На сегодняшний день очень остро встает проблема искажения информации о войне. Официальная информация о войне "лакирует" действительность» (ТСР = 100), «Необходимо больше рассказывать о войне, о ее событиях и фактах» (ТСР = 100), «Мне не хватает информации о событиях войны» (ТСР = 76, 7) получили наибольшее количество положительных ответов по сравнению с другими типами. Интересно, что респонденты этого типа оказались достаточно терпимы к потерям в войне и суровости режима того времени. Они чаще любого другого типа соглашались с утверждениями «Репрессии и строгая политика в отношении дезертиров и отступающих были необходимым условием победы в войне» (ТСР = 86, 7) и «Все жертвы войны оправданы победой в ней» (ТСР = 53, 3) и редко соглашались с тем, что «И.В.Сталин - тиран, державший в страхе всю страну» (ТСР = 26, 7). Кроме того, эти респонденты дали самые низкие оценки утверждению «В итоге войны наша страна понесла экономические, материальные и демографические потери, значительно замедлившие ее развитие на долгие годы» (ТСР = 36, 7).

Тип 4 - «Скептик»

Четвертый тип является самым малочисленным - к нему относятся только 6% всех респондентов. На две трети это представители младшей группы. При этом по уровню дохода группа самая неравномерная - тут собрались респонденты с самым высоким и самым низким уровнем дохода. В равной мере среди них присутствуют люди со средним специальным и высшим образованием, последних чуть больше. Также в группе больше мужчин, чем женщин. Респонденты этой группы продемонстрировали достаточно сдержанное и скептическое отношение к итогам войны - только в этой группе утверждение «Я горжусь победой в войне» не вошло в ядро представлений (ТСР = 57, 1), в то время как во всех остальных четырех типах степень согласия с ним была максимальной (ТСР = 100). В то время как утверждение «С учетом масштаба потерь и последствий войны не вижу повода гордиться победой в войне» получило наибольшее по сравнению с другими типами количество позитивных оценок (ТСР = 42, 9). Также респонденты этой группы показали некоторый скепсис по отношению к важным итогам войны - они дали самые низкие оценки утверждениям «Важное значение победы в войне - уничтожение фашизма» (ТСР = 57, 1), «Важный итог победы - сохранение суверенитета нашей страны и свободы ее народа» (ТСР = 42, 9), по сравнению с респондентами других типов. Только в ядре представлений респондентов этого типа присутствует утверждение «На мероприятия, связанные с Днем Победы тратятся большие деньги, которые могли бы послужить лучшим целям» (ТСР = 85, 7). Только этот тип респондентов дал наибольшее количество позитивных ответов утверждению «Победа в войне - заслуга И.В.Сталина» (ТСР = 57, 1), по сравнению с другими. Интересно, что равное с этим утверждением количество позитивных ответов получили два других - «Войну выиграли солдаты за счет своей жажды жить и защитить своих близких» (ТСР = 57, 1) и «Победа в войне оказалась возможной благодаря патриотизму солдат и их любви к Родине» (ТСР = 57, 1), в то время как респонденты других типов давали им максимально высокие оценки (ТСР = 96, 6-100). Жесткость настроя респондентов этого типа продемонстрирована самыми низкими по сравнению с другими респондентами оценками утверждения «Наш народ заплатил слишком высокую цену за победу в войне» (ТСР = 28, 6, в то время как в других типах более 90).

Тип 5 - «Противоречивый»

Пятый тип также не является многочисленным, к нему относится только 12% всех респондентов. Этот тип на 60% представлен респондентами старшей группы, на 40% - младшей. Доход респондентов в равной степени средний и ниже среднего, значительная доля респондентов без высшего образования. В группе поровну мужчин и женщин. Стоит отметить, что в ядре представителей этого типа оказалось больше всего утверждений - так как они соглашались практически со всеми предложенными утверждениями, в том числе противоречивыми. Их отношение к победе одновременно восторженное и горестное. Например, равные максимально высокие оценки получили утверждения «Я горжусь победой в войне» и «Наш народ заплатил слишком высокую цену за победу в войне», «Прежде всего, война - это трагедия, связанная с потерей близких, затронувшая каждую семью». Стоит отметить позитивный настрой этой группы по отношению к мероприятиям, посвященным чествованиям победе в войне. Достаточно редко представители этого типа соглашались с утверждениями «Мероприятия чествования победы в войне слишком пафосные и глянцевые, в них не хватает серьезности, скорби» (ТСР = 28, 6), «На мероприятия, связанные с Днем Победы, тратятся большие деньги, которые могли бы послужить лучшим целям» (ТСР = 14, 3), «С учетом масштаба потерь и последствий войны не вижу повода гордиться Победой в войне» (ТСР = 0).

Таким образом, исследование показало, что победа по-прежнему является фактором объединения общества. Тем не менее просматриваются и разночтения в трактовках. Обнаружено, что меньшая часть респондентов проявляет скептицизм (четвертый тип) и противоречивость в суждениях (пятый тип). Однако, несмотря на существование различий в репрезентациях, в целом наши респонденты единодушны в своем чувстве гордости за народ, победивший германский нацизм, в необходимости патриотического воспитания младших поколений, уважения ветеранов и большей заботы о них.

Заключение

Таким образом, результаты наших исследований показали, что события советской истории превалируют в памяти об истории России. Одна из вероятных причин этого - относительная близость во времени с настоящим. Другая - в успехах советской пропаганды («советское - значит лучшее»), отголоски которой не ушли из коллективного сознания и отчасти передались молодежи. Третья причина - в особенностях массового школьного преподавания истории, следствие чего - просто недостаточное знание отечественной истории. И еще одна возможная причина заключается в культивируемой ностальгии по советскому прошлому, которая в последние годы отмечается в СМИ (например, на «Радио России» цикл «Кунсткамера Страны Советов»), если имеется в виду СССР в буквальном смысле, то Страны Советов с обеих прописных, а если это юмор (страна, где всем дают советы), то оставить со строчных мода на советский дизайн (вечеринки в стиле 50-х годов) и т.п. Эта тенденция отмечена в социальных науках: «Анализ контента СМИ показывает учащение обращения политиков и общественных деятелей к советскому периоду истории государства…» [Головашина, 2013, с. 193].

В нашем исследовании было обнаружено, что коллективные воспоминания респондентов о разных периодах советской истории эмоционально окрашены. Можно говорить о коллективных чувствах, обращенных в прошлое. Брежневский период вызывает позитивные чувства, так как фрустрации настоящего проецируются на период «застоя». Из событий советской истории наибольшая доля упоминаний касается событий, которыми можно гордиться, которые укрепляют позитивный образ нации. И та же тенденция обнаруживается при конструировании коллективной памяти (что должны помнить дети). Какие последствия для современного российского менталитета влекут за собой отчетливые следы советской идентичности? Многозначность памяти о советском периоде истории нашей страны, различные смыслы, порождаемые им, связь коллективных воспоминаний с настоящим и будущим вызывают необходимость дальнейших социально-психологических исследований.

советский история коллективный коупинг

Литература

Белинская Е.П. Изменчивость Я: кризис идентичности или кризис знания о ней? Психологические исследования, 2015, 8(40), 12. http://psystudy.ru

Головашина О.В. Образ Советского Союза в социальной памяти современных россиян (на материалах эмпирического исследования). Социально-экономические явления и процессы, 2013, 11(57), 193-198.

Дилигенский Г.С. Социально-политическая психология. М.: Наука, 1994.

Емельянова Т.П. Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества. М.: Институт психологии РАН, 2006.

Емельянова Т.П., Мишарина А.В. Представления о Великой Отечественной войне в коллективной памяти. Вестник Российского гуманитарного научного фонда, 2015, 1(78), 61-72.

Касамара В.А., Сорокина А.А. Образ СССР и современной России в представлениях студенческой молодежи. Общественные науки и современность, 2014, No. 1, 107-118.

Марцинковская Т.Д. Современная психология - вызовы транзитивности. Психологические исследования, 2015, 8(42), 1. http://psystudy.ru

Маховер К. Проективный рисунок человека. М.: Смысл, 2009.

Фетискин Н.П., Козлов В.В., Мануйлов Г.М. Социально-психологическая диагностика развития личности и малых групп. М.: Институт психотерапии, 2002.

Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. М.: Новое издательство, 2007.

Юревич А.В. Структурные элементы национального менталитета. Психологические исследования, 2013, 6(29), 12. http://psystudy.ru

Bartlett F. Remembering: A study in experimental and social psychology. Cambridge: University Press, 1932.

Baumeister F., Hastings S. Distortions of Collective Memory: How Groups Flatter and Deceive Themselves. In: Collective memory of political events: Social psychological perspectives. Mahwah, N.J.: Lawrence Erlbaum Associates, 1997. pp. 277-294.

Размещено на Allbest.ru