О концептуальной модели российского общества XXI века и методологии систематизации российского законодательства

Размещено на http://www.allbest.ru/

О КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ МОДЕЛИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА XXI ВЕКА И МЕТОДОЛОГИИ СИСТЕМАТИЗАЦИИ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

Садков В.Г. д.э.н., профессор,

Аронов Д.В. д.и.н., профессор

XX в. для России был веком политических катаклизмов, взлетов, падений и кризисов. XXI в. для России должен стать веком прорыва. Россия в настоящее время имеет шанс снова стать конкурентоспособной мировой державой, обосновав свой будущий образ (модель общества и государства), определив стратегические приоритеты и мобилизовав все потенциальные интеллектуальные, материальные и финансовые ресурсы.

Целостная, концептуальная системно построенная модель общества (нормативно-целевая модель общества) должна включать следующие взаимосвязанные части:

образ общества в виде формулы консолидирующей, мобилизующей общественно-государственной идеи и системы ключевых принципов, раскрывающих ценностные ориентиры общества и определяющих МАГИСТРАЛЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОГРЕССА;

систему принципов построения целереализующих общественных и государственных институтов, структур, нормативных актов и механизмов обеспечения развития в направлении движения по заданной «магистрали общественного прогресса» к представленному образу общества.

Действительно, без обоснования и установления концептуальных направлений развития общества в виде системы взаимосвязанных ключевых принципов общественного прогресса, последующая деятельность всех общественно-государственных структур обречена на неудачи. Научное управление обществом невозможно без обоснования такой системы принципов. Другое дело, что подход к определению и обоснованию ценностных ориентиров и раскрывающих их принципов, определяющих направления развития, должен быть ни чрезмерно романтическим (так было), ни волюнтаристским (было и так), что имело место в программных документах до последнего времени. Таким образом, концепция образа общества в виде ключевых принципов общественного прогресса по существу задает магистраль общественного прогресса.

Нормативно-целевая модель образа общества, как и любая теоретическая модель, может быть представлена в виде системы принципов, постулатов, часть из которых формулируется на основе обобщения исторического опыта и выделения системы ценностей и достижений, накопленных цивилизацией, введения новых концептуальных императивов.

Как известно, совокупность исходных постулатов и выведенных на их основе положений образует аксиоматически построенную теорию, «открытую» для дальнейшего развития в рамках сформулированных принципов и аксиом.

Системный подход к обоснованию ключевых принципов, определяющих магистраль развития цивилизации, требует выделения двух аспектов категории «общественный прогресс»:

социальный прогресс;

экологический прогресс.

Системно-конструктивное определение общественного строя России на рубеже ХХI в., таким образом, может быть представлено как «социально-экологически ориентированное, рыночно-демократическое общество».

В приведенном определении, как видно, установлены как глобальные конечные ценностные ориентиры, так и содержание ключевых форм саморазвития в экономике и политике.

Соответственно, консолидирующая национальная идея России в ХХI в. может быть определена как создание совместными усилиями граждан и органов власти всех уровней высшего на планете качества жизни человека и окружающей среды на основе инновационно-эффективного государства и рыночно-демократических отношений в экономике и политике.

Отметим, в этой связи, что широко распространенные определения «постиндустриальное общество», «постэкономическое общество» (Д. Белл и др. См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М., 1999; Иноземцев В.Л. За десять лет. К концепции постэкономического общества. - М., 1998; Иноземцев В.Л. Современные постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. - М.: Логос, 2000.), «информационное общество», «планетарное информационное общество», «устойчивое общество» и даже «планетарное гражданское общество» (Н. Моисеев и др. См.: Masuda Y. The Information Society as Post-Industrial Society. - Wash., 1981; Моисеев Н. Универсум, информация, общество. - М.: Устойчивый мир, 2001; Львов Д. и др. Путь в ХХI век. Стратегические проблемы и перспективы Российской экономики / Под ред. Д.С. Львова. - М., 1999; Гайдар Е. Государство и эволюция. - М.: Евразия, 1995; Гейтс Б. Дорога в будущее. - М., 1998; Садков В.Г. Системные основы формирования общества XXI века и модель Основного закона России. - М.: Прогресс, 2008; Послание Президента Российской Федерации Федеральному собранию Российской Федерации. М., 2001.) - не определяют ценностно-целевой и воспроизводственно-движущей сущности общества ХХI в.

Такие определения мало что дают и для научной общественности и для широких масс населения. Сущность формирующегося общества должна быть понятна всему обществу!

Определение общества как саморазвивающейся системы с позиций системного подхода должно охватывать и его ценностно-целевую («магистральную») направленность, и содержание базовых механизмов обеспечения воспроизводства, движения, саморазвития в экономике и политике.

Остановимся теперь несколько подробнее на характеристике системы ценностей в рамках обозначенных социальных и экологически секторов.

Отметим, прежде всего, что именно эти ценности являются в масштабе мировой цивилизации конечно-целевыми. Экономический рост - это все-таки средство, а не самоцель. Социальные ценности и экологические ценности должны являться императивными. Соответственно, социальный императив и экологический императив должны направлять развитие и функционирование общества по «магистрали» прогресса цивилизации.

Напомним, во-первых, что системы ценностей в контексте цивилизационно-формационного подхода в значительной степени определялись и определяются до настоящего времени мировыми религиозными течениями. Так, в конфуцианстве - это «ритуал» - система правил поведения членов общества в различных ситуациях жизнедеятельности. В буддизме - «путь восьми дорог». В христианстве - «десять заповедей» и т.д.

Возникшие позже научные направления о развитии общества, первоначально являющиеся действительно прогрессивными и объективно отражающими тенденции и закономерности общественного развития, со временем часто становились догмами, превращались в «единственно верные учения», и становились своеобразными религиями. Вообще, превращение тех или иных научных положений в своего рода религии происходит довольно часто, когда в обществах нет конкуренции идей, а господствует какое-либо одно направление. Отсюда инквизиция в средневековье, лысенковщина, марксизм-ленинизм-сталинизм, учение «чучхе» и т.д.

Тем не менее, попытки сформировать и регламентировать (в рамках сложившихся подходов) системы ценностей осуществлялись и в обществах ХХ в. (американский образ жизни, Моральный кодекс строителя коммунизма в СССР, скандинавская модель общества и т.д.).

Отметим одно весьма существенное обстоятельство. В некоторых религиях «магистральные ценностные ориентиры» в явном виде не формулируются, а задаются в виде системы ограничений-запретов: «не убий», «не укради» и т.д. Имеется в виду, что если человек выполняет эти заповеди-принципы, то в остальном он свободен. Впоследствии такая схема жизнедеятельности стала называться «разрешено все, что не запрещено законом». общество общественный национальный развитие

Такого рода модели, регламентирующие жизнедеятельность общества, конечно, имеют право на использование, и многие столетия являлись основой жизни для многих народов.

Однако каждая подобная модель - регламентирующая модель деятельности гражданина и общества, но не направляющая в будущее. Это как бы модель повседневной жизни, текущего функционирования, но - не развития! В этом, с нашей точки зрения, серьезная ограниченность такого определения системы ценностей в обществе.

В порядке аналогии здесь можно напомнить, что в моделях оптимизации всегда конструируется и целевая функция, и система ограничений. Целевая функция как бы определяет направления и степень достижения целей, но не вообще, а при имеющихся ограничениях разного рода.

Таким образом, полная система ценностных ориентиров общества должна включать две подсистемы:

целевые ценности (ценности - целевые ориентиры);

ценности - запреты (ограничения).

Целевые ценности общества далее должны находить свое отражение в правах человека и гражданина, выступающих в качестве своего рода критерия их соответствия базовым ориентирам развития социума. Ценности-запреты (ограничения) соответственно должны находить свое отражение в спектре обязанностей человека и гражданина.

Между целевыми ценностями и ценностями-запретами (ограничениями), с одной стороны, и между правами и обязанностями, с другой стороны, на каждой стадии общественного развития должна обеспечиваться согласованность и сбалансированность. Так, в частности, как известно, в рамках Организации объединенных наций подготовлена и принята «Всеобщая декларация прав человека» (принята и провозглашена Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года). В то же время «Всеобщей декларации обязанностей человека» к сожалению пока нет! Подобная ситуация имеет место и с Основным законом Российской Федерации. В Конституции Российской Федерации сформулированы основные права человека и гражданина (хотя и не все!). А вот целостной системы обязанностей человека и гражданина ни в Основном законе, ни в других нормативных актах - нет! Это огромная проблема, требующая решения. В развитом гражданском обществе каждый должен знать свои права и, одновременно, обязанности! Только тогда общество будет действительно «правовым». Права и свободы должны обеспечиваться в рамках системы обязанностей-ограничений.

Взаимосвязь между целевыми ценностями, правами и обязанностями можно показать на примере сферы образования. Так, если обществом обеспечение достижения качества образования не ниже уровня передовых стран провозглашается важнейшим ценностным ориентиром, то каждый из членов общества должен иметь право на получение такого образования, а обязанностью каждого должно быть получение минимально установленного на данном этапе уровня образования (среднего, например).

Таким образом, фундаментальная система ценностей цивилизации ХХI в. в целом (и Российского общества в том числе) должна раскрываться соответствующими базовыми системными принципами:

По сектору «Социальный прогресс».

Каждому из граждан - обеспечение надежности будущего и уверенности «в завтрашнем дне» при блокировании иждивенчества на основе тезиса «государство для интересов честного человека, а не человек для нужд государства» (принцип личностного императива).

Каждому из граждан - максимум простора, возможностей и свобод для самореализации при создании обществом и государством системы выдвижения творческих и достойных лидеров во всех сферах и отраслях (принцип свободного саморазвития).

Каждому из граждан - максимум возможностей для обеспечения своего качества жизни на уровне первой пятерки стран-лидеров (принцип обеспечения качества жизни по уровню лидирующих стран).

Каждому из граждан - уровень доходов по результатам творчества, созидания и труда в соответствии с мотивационной шкалой общественной значимости видов деятельности при одновременном предотвращении эксплуатации с учетом непревышения десятикратного разрыва в доходах 10% высокодоходных и 10% низкодоходных слоев населения (принцип оптимального сочетания экономической эффективности и социальной справедливости).

Каждому из граждан - обеспечение его безопасности от преступности и возможной внешней агрессии на основе необходимой оборонной достаточности (принцип надежности и безопасности жизнедеятельности).

По сектору «Экологический прогресс»:

Безусловное обеспечение приоритета экологических ценностей над производственно-экономическими интересами (принцип экологического императива).

Безусловное обеспечение гармоничного развития и устойчивого равновесия антропогенных и экологических систем (принцип эколого-антропогенного равновесия).

Безусловное обеспечение предотвращения и сокращения загрязнения окружающей среды и нарушений стандартов природопользования (принцип экологического упреждающего управления, экологического «не навреди»).

Безусловное обеспечение расширенного воспроизводства возобновляемых природных ресурсов (принцип экологического расширенного воспроизводства).

Безусловное обеспечение жесткой и полной ответственности за нарушения экологических стандартов (принцип адекватной ответственности).

Сформулированная система базовых принципов-ценностей Российского общества XXI века как важнейшая часть МОДЕЛИ общества, воплощенная далее в Конституции России и в соответствующем законодательстве, должна создавать все необходимые условия для активизации жизнедеятельности каждого члена общества.

Система базовых принципов-ценностей общества в целом неразрывно взаимосвязана с системой ключевых нормативно-позитивных ценностей каждого творческого и нравственного гражданина России.

Система ключевых ценностей гражданина России, таким образом, может быть представлена в следующем виде.

1. Социально-экономические ценности.

1.1 Наличие гарантий надежности будущего и уверенности в «завтрашнем дне» для честного, творческого, и нравственного человека.

1.2 Наличие максимума возможностей, простора и свобод для самореализации и нравственного продвижения по ступеням общественно-деловой карьеры во всех сферах жизнедеятельности человека.

1.3 Наличие максимума возможностей для гражданина по формированию своего качества жизни на уровне пятерки стран-мировых лидеров.

1.4 Наличие возможностей получения размера доходов, адекватных результатам труда и творчества во всех сферах жизнедеятельности

1.5 Наличие гарантий отсутствия угнетения и эксплуатации другими членами общества, предприятиями и государством.

1.6 Наличие гарантий безопасности от преступности и внешней агрессии.

2. Экологические ценности

2.1 Наличие гарантий высокого качества экологической среды в масштабах всей страны.

2.2 Наличие гарантий высокого качества экологической среды в масштабах населенных мест непосредственной жизнедеятельности.

2.3 Наличие гарантий высокого качества окружающей среды на рабочих местах.

2.4 Наличие гарантий обеспечения расширенного воспроизводства компонентов природной среды.

Таким, считаем, должен быть, необходимый и достаточный минимум состава нормативно-позитивных ценностей гражданина России.

В то же время, сформировавшиеся за более чем двадцатилетний период рыночных трансформаций ценности различных социумов российского общества весьма далеки от представленной системы нормативно-позитивных ценностей. Подтверждением этому являются результаты регулярно проводимых в России социологических исследований. Так, в рамках Всероссийского мониторинга «Ценности и интересы населения России (1990, 1994, 1996, 2002, 2006, 2010 гг.), проводимого под руководством д.ф.н., члена-корреспондента РАН Н.И. Лапина, выявлены и классифицированы сформировавшиеся за эти периоды как ценности россиян в целом, так и ценности населения регионов России.

Конечно, реальные ценности граждан России, сформировавшиеся за более чем двадцатилетний период рыночных трансформаций, особенно у лиц младших возрастов, под влиянием так называемого «рыночного фундаментализма» существенно отличаются от системы нормативно-позитивных нравственных ценностей.

В соответствии с указанными социологическими исследованиями по итогам уже шести временных срезов (волн) значительно увеличилось количество негативных ценностей и, соответственно, граждан их приверженцев-носителей. Авторы исследования показывают, что увеличилось количество приверженцев таких негативных ценностей как «вседозволенность», «псевдосвобода», «негативное властолюбие» (не говоря даже о становящейся повседневностью коррупции, жажде обогащения любыми средствами). Конечно, состав таких явлений в указанных социологических исследованиях представлен в весьма завуалированном виде, поскольку реально такие специфические «ценности» следует выявлять по материалам многочисленных уголовных дел. В целом же тенденции роста антиобщественных явлений, причем даже в армии, в самих правоохранительных органах, уже свидетельствуют о серьезной болезни (и даже эпидемии) российского общества. Так, по словам С. Фридинского, главного военного прокурора - масштабы хищений в армии являются «заоблачными» Российская газета. - М., 2012. - 19 января, № 10.

Необходимо особо отметить, что анализ реально формирующихся ценностей россиян следует проводить по нескольким срезам в соответствии с социальной структурой общества: социально-профессиональной, социально-статусной, социально-экономической. Лапин Н.И. Модернизация базовых ценностей России // СОЦИС. - М., 1996. - № 5. - С. 3-2; Лапин Н.И. Социокультурные факторы Российской стагнации и модернизации // СОЦИС. - М., 2011. - № 9. - С. 3-17; Горшков М.К. Реформы в зеркале общественного мнения // СОЦИС. - М., 2011. - № 10. - С. 3-10; Садков В.Г. О производимой в стране деградации избирательного законодательства и императивности перехода к социально-структурному представительству // Эволюция социально-экономической структуры общества и модернизация избирательного законодательства. - Орел, 2005; Аронов Д.В., Садков В.Г. Коррупция в России - мифы и легенды (или сюжет о методологии историко-правового исследования российской коррупции и инновационных направлениях ее блокирования) // Управление общественными и экономическими системами [Электронный журнал] 2011. - № 1. - http://bali.ostu.ru

Таким образом, система нормативно-позитивных ценностей общества в целом, отдельных социумов и каждого человека, формируемых нравственно-креативной элитой общества, должна регулярно сопоставляться с системой реальных, уже сложившихся ценностей, с тем, чтобы последние всеми легитимными средствами общества и государства корректировались в смысле приближения к нормативно-позитивным ценностям.

Очевидно, что полное слияние нормативно-позитивных ценностей и реальных ценностей - задача недостижимая. Однако динамическая адаптация систем реальных ценностей к системе нормативно-позитивных ценностей должна всегда иметь место.

Необходимо далее напомнить, что системы ценностей человека, общества и государства - это один из важнейших социальных институтов.

Институциональная теория общественно-экономического развития, как известно, является весьма плодотворным направлением, синтезирующим экономические, социологические, правовые аспекты жизнедеятельности общества.

В последние десятилетия в процессе выработки решений о направлениях и механизмах социально-экономического реформирования активно обсуждается институциональная концепция общественного развития. Наряду с базовым («старым») институционализмом (Т. Веблен, Д.Коммонс, У. Митчелл) формируются новые ветви этого научного направления. Нуреев Р.М. Институционализм: вчера, сегодня и завтра. Предисловие // Олейник А.Н. Институциональная экономика. - М.: Инфра-М, 2002.

В основе институциональной концепции заложена идея синтеза социологических, субъективно-психологических, нравственных и экономических аспектов функционирования и развития общественных процессов, генерирующих эффект синергии.

Базовое, корневое направление институционализма (Д. Коммонс - «Правовые основы капитализма») в качестве отправной основы имело право и политику, продвигаясь от них к экономике, показывая влияние социально-политических процессов на функционирование и развитие экономики.

Представители неоинституционализма используют по существу противоположный подход, выбирая в качестве отправной базы неоклассическую экономическую теорию и оценивая ее влияние на иные аспекты общественной жизни.

«Базовый институционализм» использует, прежде всего, индуктивный метод, продвигаясь от частных случаев к обобщениям. Кроме того, «базовый институционализм» в качестве основных субъектов взаимоотношений изучает социально-инкорпорированные структуры, профсоюзы, корпорации, государство. Неоинституционализм в качестве основного субъекта рассматривает независимого индивида, который сам решает, в какие общественные и экономические структуры ему входить (или - вообще не входить).

Определение «новая институциональная экономика» было введено О.Уильямсоном в 1975 г. в работе «Рынки и иерархии».

В то же время, как это часто бывает, «после шумихи начинается неразбериха»: институтами в погоне за наукообразием и модой стали называть все: от контракта как института до государства в целом. Как отмечает Р. Нуреев: «Единая классификация институциональных теорий так и не сложилась».

Пока не выкристаллизовалось и понятие сущности института. Так, по определению Д. Норта: «Институты - это правила, механизмы, обеспечивающие их выполнение, и нормы поведения, которые структуризуют повторяющиеся взаимодействия между людьми» Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение // THESIS. 1993. - Т. 1, Вып. 2. - С. 73..

Известный российский аналитик В.Л. Тамбовцев утверждает, что «институт - это совокупность, состоящая из правила или нескольких правил и внешнего механизма принуждения индивидов к исполнению этого правила». Тамбовцев В.Л., Шаститко А.Е., Кудряшова Е.Н. и др. Институциональная экономика (новая институциональная экономическая теория) / Под общ. ред. А.А. Аузана. - М.: Инфра-М, 2005. Как видно, в данном определении дополнительный конструктивный акцент сделан на обязательности наличия внешних механизмов принуждения к выполнению установленных правил. Принуждение исполнять установленные нормы-ценности может обеспечиваться в двух формах:

1) прямой регламентно-административной форме с необходимой и достаточной степенью ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение;

2) мотивационно-стимулирующей форме.

Указанные особенности в целом соответствуют выделению в государственном регулировании социально-экономических процессов двух групп методов регулирования: прямых и косвенных. Однако, субъектом общественно-экономических отношений все-таки, по-видимому, не обязательно должен быть независимый индивид.

В соответствии с позицией В.Г. Гребенникова, категория «институт» связывается с понятием «внешняя норма». Он считает, что институт - это и есть фактически действующая рефлексивная норма. Рефлексивная норма, по терминологии Р. Штаммлера Штаммлер Р. Хозяйство и право. 1898., на которого ссылается В.Г. Гребенников, является внешней и как бы противостоит этическим или нравственным (внутренним) нормам поведения. Львов Д.С., Гребенников В.Г., Зотов В.В. и др. Введение в институциональную экономику. - М.: Экономика, 2005. Закрепление внешней нормы в общественной практике, ее фактическая реализация в реальном поведении людей является институционализацией. Следует, однако, отметить, что трактовка категории «институт» только в качестве системы внешних норм все-таки существенно обедняет концепцию институционализма.

Дело в том, что многие внутренние нормы поведения (нравственные, этические) определяются внешними для индивида, общими для тех или иных социумов нормами. Они изначально могут выступать в виде «внутренних» норм (нравственный императив Канта), однако далее постепенно начинается их легитимизация, то есть принятие обществом, социумами в качестве общих. В данном случае они становятся уже внешними для индивида нормами.

С позиций системного подхода и теории управления особо важной является разграничение институтов на «институты-ценности» и «институты-средства».

Институты-ценности - это системы норм, задающие направления, в рамках которых должна осуществляться жизнедеятельность субъектов общественных отношений, их функционирование и развитие (их называют еще «терминальными ценностями), которые далее должны реализоваться институтами-средствами в соответствии с инструментальными ценностями.

Институты-средства - это система норм, определяющих требования к средствам обеспечения жизнедеятельности субъектов, целереализующим структурам, способам и механизмам эффективного развития и функционирования субъектов общественно-экономических отношений. Необходимо подчеркнуть, что благие цели не должны достигаться недостойными путями и средствами.

Взаимосвязь между двумя указанными видами институтов и конкретными функциональными институтами, регламентирующими соответствующие спектры общественно-экономических отношений, может быть представлена в виде матричной схемы (рис. 1).

Производным понятием от «институтов-ценностей» является понятие «нормы-цели». «Нормы-цели» - это конкретизация институтов-ценностей на определенном горизонте времени.

Так, если в качестве «нормы-ценности» устанавливается, например, так называемый «экологический императив», то есть безусловность приоритета экологических ценностей над производственно-экономическими интересами, то «нормой-целью» будет безусловность обеспечения сокращения выбросов и сбросов загрязняющих веществ в окружающую среду в течение предстоящего (например, пятилетнего) горизонта планирования.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институты- ценности
Институты- средства

Рисунок 1

Особым институтом, устанавливающим и регламентирующим содержание как институтов-ценностей, так и институтов-средств, является институт права («правозакрепления и ответственности»), где как раз и должны регламентироваться эти нормы, и устанавливаться степень ответственности за их неисполнение, обеспечивая внутреннее и внешнее принуждение субъектов общественных отношений к исполнению норм.

Представленная макроклассификация систем институтов, с нашей точки зрения, является необходимой и достаточной для синтеза конкретных систем институтов, обеспечивающих эффективное функционирование и развитие всего многообразия процессов жизнедеятельности общества.

В настоящее время появляются работы, посвященные раскрытию структуры институтов. Так, одной из конструктивных работ является публикация д.э.н. Е. Балацкого «Нечеткие институты, культура населения и институциональная энтропия» Балацкий Е. Нечеткие институты, культура населения и институциональная энтропия // Общество и экономика. 2007. - № 5-6..

Е. Балацкий считает, что любой институт может быть представлен тремя атрибутами:

1) цель института;

2) технологии в виде набора правил и процедур, с помощью которых достигаются цели создаваемого института;

3) ресурсы, с помощью которых реализуются институциональные технологии.

Из этого следует, что субъекты, создающие институт, должны иметь целевую функцию, набор альтернативных институциональных технологий и ресурсов, обеспечивающих реализацию соответствующих технологий.

Е. Балацкий на этой основе вводит «общую формулу качества функционирования институтов», включающую оценки адекватности, результативности и эффективности института:

где i - индекс цели;

- степень важности цели;

A_i - коэффициент адекватности института;

R_i - технологии;

E_i - коэффициент эффективности института.

Однако, по сути дела, предлагаемая Е. Балацким формальная структура категории «институт» в целом соответствует широко используемой категории «система». Указанные атрибуты в понимании «института» Е. Балацким всегда входят и в структуру категории «система», с позиций системного подхода, включающего в виде составной части «функционально-целевой подход».

Из этого следует, что «институт» - это, по своей сути, соответствующая «система», реализующая цели и имеющая адекватную структуру. В этой связи, возникает вопрос - какая категория является более общей, если они эквивалентны. А если неэквивалентны - какое новое качество привносит категория «институт»?

Институты - это системы, создаваемые людьми для выполнения необходимых функций по обеспечению эффективной жизнедеятельности субъектов общественно-экономических отношений.

В то же время, в виде систем могут представляться любые объекты (биологические системы, технические средства и т.д.).

Кроме того, в предлагаемой Е. Балацким структуре «института» отсутствуют такие ключевые атрибуты как атрибут «принуждение и ответственность», атрибут «мотивация и стимулирование». А без этих атрибутов никакой институт эффективно действовать не может. Поэтому, в формальную структуру института по Е. Балацкому необходимо, как минимум, добавить указанные два атрибута.

Отсюда:



где C_i - спектр ценностей и целей института;

T_i - спектр способов, технологий и целереализующих структур;

R_i - спектр ресурсов;

PO_i - спектр методов принуждения и ответственностей;

MC_i - спектр мотивов и стимулов.

В рамках представленных общих инвариантных положений относительно концепции и приемов институционализма в управлении общественным развитием следует синтезировать институт ключевых норм-ценностей и институт норм-средств в целях модернизации Основного Закона России - ее Конституции, поскольку действующая в России Конституция 1993 г. не содержит ключевых объективно необходимых нормоположений и, в первую очередь, - не содержит МОДЕЛИ российского общества XXI в.

Легитимизация (общественно признанное правовое закрепление) МИССИИ и системы позитивно-нормативных нравственных ценностей должна обеспечиваться в виде двух взаимосвязанных формальных и неформальных институтов:

1) системы официального законодательства (СИСТЕМЫ законов России, начиная с ОСНОВНОГО ЗАКОНА);

2) системы кодексов чести человека и профессиональных социальных структур (социумов), формулируемых и добровольно принимаемых каждым из них (Рис. 2)

В перестроечные времена многие с юмором и даже с сарказмом стали относиться к «Моральному кодексу строителя коммунизма», подготовленному в свое время группой интеллектуалов, работавших для ЦК КПСС (Ф. Бурлацкий, Г. Шахназаров, Г. Арбатов, А. Бовин). Однако степень антиобщественного разложения общества просто заставляет возвращаться к «хорошо забытому старому».

Кодексы чести отдельных социумов в настоящее время начинают постепенно заполнять поле неформальных правил жизнедеятельности общественно-экономических структур. Так, еще в 2004 г. VIII Всемирный Русский Народный Собор принял «Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании», рекомендующий 10 заповедей честного бизнеса. Подготовлены и в ряде регионов используются «Кодекс учителя» (Москва, Московская экономическая школа; школа № 887), «Кодекс чести учителя (Смоленская область), «Кодекс чести школьника» (в ряде школ), «Кодекс чести студента», «Кодекс чести медицинского работника» (в дополнение к клятве Гиппократа), обсуждается «Кодекс чести Российского офицера».

Размещено на http://www.allbest.ru/

Рисунок 2 Системная легитимизация модели общества

Жизненно необходимы, несмотря на наличие соответствующего законодательства о государственной службе, о местном самоуправлении и муниципальной службе, «Кодекс чести государственного служащего», «Кодекс чести муниципального служащего», «Кодекс чести адвоката», «Кодекс чести судьи» и т.д. Конечно, такие кодексы не должны быть «бумагами для галочки», а должны стать реально действующими поведенческими ориентирами. Это, безусловно, совсем не быстрое дело, однако острота проблем общества настоятельно требует его консолидированной реализации всеми слоями общества и уровнями власти.

Обеспечение достойной нравственности властей всех уровней, всех социумов и каждого из граждан является императивным направлением в формировании будущей России. Без этого все, даже самые замечательные стратегические экономические программы, обречены на неудачи.

Далее. Очевидно, что легитимизация представленной модели общества требует формирования ряда новых ключевых законов Спектр первоочередных законопроектов предложен в работе: Садков В.Г. Системные основы формирования общества XXI века и модель Основного закона России. - М.: Прогресс, 2008. - 168 с., систематизации и корректировки уже действующего законодательства. Не требует доказательств тезис о том, что существующее сейчас в России правовое поле не представляет собой целостной системы и, образно выражаясь, серьезно засорено сорняками или неэффективными растениями. Необходимо, и это многими осознано, формирование целостной системы федеральных и региональных законов России, производной от системной модели общества и экономики.

Обратимся, в этой связи, к опыту формирования СВОДА законов Российской империи, при этом априори имея в виду, что формироваться должна именно СИСТЕМА законов, а не просто СВОД!

Проблема несистемности правового поля России является, можно сказать, вечной. Известно, что к началу XVIII века в России был подготовлен в определенной степени упорядоченный кодекс феодального права - Соборное уложение 1649 года. Активизация законодательной деятельности в эпоху царствования Петра I потребовала более строгого упорядочения правового поля, обобщенного в виде Новоуложенной книги. В этот период одновременно была сделана попытка согласования российского и зарубежного законодательства. Однако работы эти остались незавершенными. Далее в 1730, 1754 годах царскими и сенатскими указами неоднократно предпринимались попытки по дальнейшей активизации работ по систематизации законодательства. Наконец, наиболее организованной деятельность по систематизации российского законодательства стала после назначения руководителем этих работ М.М. Сперанского уже в XIX в. Принятый в итоге и изданный в 1832 г. СВОД законов Российской империи содержал 15 томов, а с 1892 г. к ним добавился 16 том, содержащий законы о судопроизводстве. Подготовленный в результате СВОД законов, как отмечали многие специалисты, оказал значительное влияние как на практику законоприменения, так и на развитие юриспруденции. В то же время, многими правовыми аналитиками неоднократно отмечалась определенная противоречивость, громоздкость и недостаточная системность СВОДА.

Таким образом, российское государство имеет определенный опыт системной кодификации своего законодательства, связанный, прежде всего, с периодами, когда государственная власть пыталась сформулировать базовую идею развития общества. Если такие известные из курса истории, изучаемого в элементарной школе, знаковые нормативные акты как Судебник 1497 г. Ивана III (известный хотя бы по будущей поговорке времен Бориса Годунова «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день»), Судебник 1550 г. «Стоглав» и даже «Соборное уложение 1649 г. скорее являлись продуктом определенного этапа развития социума, фиксируя сложившийся порядок отношений в системе государство - общество, то кодификации XIX - ХХ вв., как представляется, носят иной характер именно с позиций глобального целеполагания. В данном случае, как нам представляется, речь может идти о таких точках бифуркации в истории Российской империи как 1) системная кодификация российского законодательства в сочетании с массированным нормотворчеством начала царствования Николая I (итоги работы комиссии под руководством М.М. Сперанского), 2) нормотворчество периода «Великих реформ» Александра II, а также 3) изменения в сущности политического строя России, связанного с реформами 1906-1916 гг., когда параллельно с исторической властью в этот процесс законотворчества включилась политически активная часть российского общества в форме партийно-фракционного парламентского законотворчества.

Анализируя три последних периода можно указать на параллелизм этих процессов с формированием идеологем, в той или иной мере (официально или неофициально) задающих стратегическое целеполагание. В рамках этой логики с кодификацией и нормотворчеством Николая I соотносится проект известный под названием «теория официальной народности» графа С.С. Уварова («православие самодержавие - народность»). С периодом «Великих реформ» соотносится как масштабное законотворчество, обеспечившее крупнейшее внутрисистемное преобразование, так и формирование дворянского этапа конституционного законотворчества, сочетающегося с зарождением политических течений. Последние на достаточно упрощенном, несистемном, во многом местечковом уровне заложили основы внегосударственного формирования социального заказа на сценарий будущего развития страны. Примечательным является и то, что разработка сценарных планов осуществлялся именно в форме конституционных проектов. См.: Петров Ф.А. Земско-либеральные проекты переустройства государственных учреждений в России в конце 70-х - начале 80-х гг. XIX века // Отечественная история. 1993. - № 4. - С. 32-47. Своего рода символом этой тенденции стала бытовавшая в обществе легенда о том, что в день покушения на Александра II - 1 марта 1881 г. премьер-министр М.Т. Лорис-Меликов вез ему проект российской конституции. Вершиной дореволюционного развития стратегического социального целеполагания стал опыт либерального законотворчества начала ХХ в. В масштабе страны этот период соотносится с новой редакцией Основных законов 23 апреля 1906 г. изменивших сущность политического строя страны, ставшей ограниченной монархией и перешедшей к парламентскому этапу своей политической истории. Уникальной особенностью данного этапа стало появление либеральной модели развития России (выхода из системного кризиса), прошедшей стадию теоретической разработки (конец XIX - 1905 г.) и закрепления в программатике политических партий (1905-1906 гг.) Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. - М., 1996; Шелохаев В.В. Конституционно-демократическая партия в России и эмиграции. - М.: Политическая энциклопедия, 2015. и, это главное, переведенной на язык парламентского законотворчества. См.: Аронов Д.В. Законотворческая деятельность российских либералов в Государственной думе. 1906-1917 гг. - М., 2005; Медушевский А.Н. Конституционные проекты русского либерализма и его политическая стратегия // Вопросы истории. - М., 1996. - № 9; Садков В.Г., Аронов Д.В. Либеральные проекты Основного закона России (историческая эволюция, опыт и перспективы построения модели) и др. Отдельного внимания заслуживают и либеральные проекты Основного закона России, дающие представление о наиболее общих принципах, заложенных ими в нормативно-правовые сценарии стратегического развития страны.

Несомненно, что определенный опыт в кодификационной работе, совмещенной с геостратегическим видением будущего развития страны присущ и советскому периоду. Однако с определенными допущениями мы можем говорить лишь применительно к первым годам существования Советской власти. При этом особенности Гражданской войны и реализации внеправовых политических практик по типу «военного коммунизма», «красного террора», «государства диктатуры пролетариата» оставляли сравнительно мало места проектным нормам, облаченным в юридическую форму Конституции 1918 и 1925 гг. По мере укрепления авторитарного однопартийного режима «партии меченосцев» во главе с единственным лидером целеполагающее законодательство (прежде всего конституции) окончательно вытесняются в сферу в лучшем случае декларативного, а, как правило, в сферу фиктивного права.

Соответственно мы можем говорить о наличии в отечественной политико-правовой традиции достаточно богатого, практически двухвекового, опыта репродуцирования общественных ожиданий, социального заказа на формулирование стратегического сценария развития России именно в нормативно-правовой форме. Возможности использования исторического опыта уже давно обсуждаются в контексте конкретной методологии, обеспечивающей реальное, а не ритуально-заклинательное их использование в повседневной практике формирования сценария будущего страны.

Целостная СИСТЕМА законов новой России должна включать следующие макроблоки (подсистемы) законов.

1. Ценностно-магистральное законодательство.

2. Ценностно-целевое законодательство (как конкретизация ценностно-магистрального законодательства для конкретного установленного горизонта времени).

3. Целереализующе-обеспечивающее законодательство.

4. Видовое (традиционно отраслевое) законодательство

4.1 Государственно-правовое законодательство.

4.2 Гражданско-правовое законодательство.

4.3 Административно-правовое законодательство.

4.4 Уголовно-правовое законодательство

Взаимосвязи между ценностно-направляющим законодательством (первая и вторая подсистемы) и законодательством из третьей и четвертой подсистем должны представляться в матричном виде.

Достоинством представленной архитектуры полного правового поля России является то, что такая структура позволяет выявлять не просто «белые пятна», а своего рода «черные дыры» в действующем законодательстве. В этой связи, в настоящее время наиболее проблемным блоком в российском законодательстве является ценностно-магистральное законодательство.

Размещено на Allbest.ru

...