К вопросу о социально-психологических особенностях межсекторного социального партнерства в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу о социально-психологических особенностях межсекторного социального партнерства в России

Харичкин Игорь Константинович

В статье рассматриваются социально-психологические особенности генезиса межсекторного социального партнерства в России.

Похожие материалы

· Кризис идеи "социального государства" в современном мире

· Система здравоохранения во Франции и России: сравнительный анализ

· Понятие социального государства. Проблемы социального государства в современной России

· Особенности нормативно-правового регулирования социально ориентированных некоммерческих организаций в России

· Участие социально ориентированных некоммерческих организаций в процессе разработки государственной политики

Невзирая на то, что межсекторное социальное партнерство - явление для России относительно недавнее, оно имеет в нашей стране глубокие самобытные корни. Речь идет, прежде всего, о социально-психологических основах взаимодействия государства и общественных организаций в отечественной политической практике.

Изучение проблематики организации межсекторного социального партнерства в России с позиций социальной психологии полезно потому, что позволяет идентифицировать факторы национального менталитета, которые бы поддерживали (либо, напротив, ослабляли) усилия власти по совершенствованию системы взаимодействия государственного, коммерческого и неприбыльного секторов в нашей стране.

С позиций современной социально-политической науки стратегия межсекторного социального партнерства (далее - МСП) предстает как системный комплекс форм, методов и средств по обеспечению конструктивного сотрудничества трех подсистем: "государство" - "гражданское общество" - "бизнес - структуры", взаимосвязанных и взаимодействующих между собой посредством множества формальных и неформальных методов, каналов коммуникации, приемов, связей. Главным стимулом такого взаимодействия является осознание наличия взаимозависимости и общности ресурсов, а также общей стратегической целевой установки - повысить благосостояние общества в целом и отдельной группы интересов в частности [3].

Идея МСП является новой. Процесс ее концептуального оформления в России начался лишь около 20 лет назад [6], но системного описания она не получила. Существует мало публикаций, в которых дается четкое описание концепции, формируются принципы и выстраивается теоретическое обоснование. До сих пор нет ни одного удовлетворительного учебного пособия, а известные автору курсы лекций и методические материалы страдают эклектичностью как в подборе, так и в подаче материала. К тому же приоритет разработчики отдают экономическому аспекту взаимодействия НКО, бизнеса и государства, поскольку генезис концепции МСП связан с анализом сущности буржуазных отношений и поиском механизмов их бесконфликтного урегулирования.

МСП возникла на базе теории социального партнерства, краткий обзор формирования и эволюции которой позволяет выявить взаимосвязь развития данной теории с проблемами возникновения и развития "организаций труда", "производственных ассоциаций". Такой подход обосновывается в исследованиях представителей различных философских школ от основоположников анархизма до теоретиков утопического коммунизма. Наиболее полно идеи справедливого обмена между товаропроизводителями представлены в исследованиях П. Прудона (1809-1965) и Л. Бланки (1805-1881). Идеи общественной солидарности раскрываются в трудах Э. Дюркгейма (1858-1917), М. Вебера (1864-1920), Р. Дарендорфа (1929). Так, в работах Э. Дюркгейма солидарность рассматривается как высший моральный принцип и высшая универсальная ценность, развивается идея создания профессиональных корпораций - как новых органов общественной солидарности. Антагонизм труда и капитала, моральный и экономический кризисы капиталистического общества признаются отклонением от нормы, результатом неурегулированности отношений между основными классами общества. Здесь социальное партнерство представлено авторами как механизм взаимоотношений между государственными органами, представителями трудящихся и работодателями [3].

Со вт. пол. XIX в. утверждаются теоретические школы и направления, обосновывающие "гегемонистские" стратегии общественного развития, отрицающие социальное партнерство, противопоставляющие ему идеи классовой борьбы, антагонистической непримиримости в отношениях между трудом и капиталом. Данные школы и теории представляют в основном марксистское направление, выдвигающее роль рабочего класса как гегемона общественного развития. социальный психология межсекторный

Кризис марксизма, рост потребности личности в самореализации и ряд других социально-политических факторов обусловил возрождение концепции социального партнерства на качественно новом уровне. Социальное партнерство как новое явление в общественной жизни проходит стадию становления и утверждения наиболее активно и целенаправленно с 1950-х. Идеи современного социального партнерства получают развитие в концепциях "конфронтирующего партнерства", "фордизма" и др. Проблемы социального партнерства выдвигаются в связи с генерацией идеи создания "государства всеобщего благоденствия", "государства социального партнерства", "солидарного общества", "постиндустриального общества" [5].

В российской действительности социальное партнерство как новая идея и реальность получает признание и развитие с начала 1990-х, а именно с формированием новых взаимоотношений в условиях модернизации общества [10].

В широком смысле социальное партнерство понимается как специфический тип общественных отношений между социальными группами, слоями, классами, общностями и властными структурами [3]. По содержанию политика социального партнерства - это цивилизованная форма человеческого общежития, обеспечивающая защиту интересов людей наемного труда, предпринимателей (работодателей), органов государственной власти путем стремления к договору, достижению консенсуса, выработки и осуществления интегрированной позиции по важнейшим направлениям социально-экономического и политического развития, формированию социального правового государства и гражданского общества [14].

Впоследствии, в эпоху постмодерна, когда третий сектор стремительно развивается, наряду с государством и бизнес - сектором становясь полноправным участником социально - политических процессов, концепция социального партнерства приобретает новые аспекты, трансформируясь в систему МСП [15].

Особую ценность приобретает инновационный взгляд на МСП как на стратегию конструктивизации взаимодействия государства, бизнеса и общественности, основанную на принципах партисипативной демократии, системного соучастия государственного, коммерческого и некоммерческого секторов в сфере социальной политики, распределения функций каждой из сторон в рамках такого взаимодействия, распределение взаимной ответственности в общем деле и т.п. [12].

Выявляя социально-психологические особенности феномена межсекторного социального партнерства в России, следует отметить специфическое отношение российских НКО и общества к реализации социальных функций. Здесь необходимо высказать два замечания.

Во-первых, понимание общественностью необходимости и важности решения социальных функций - это не просто показатель существования гражданского общества, а показатель его зрелости. Лишь истинно гуманное общество осознает, что право на достойное существование имеют не только физически полноценные, трудоспособные люди, но и люди с ограниченными возможностями. И в этом плане классическое гражданское общество в трактовке Гегеля, т.е. "буржуазное общество", возникшее в результате борьбы населения с властью за экономические права, противостоит гуманистическим принципам взаимопомощи и благотворительности. Неслучайно прототипами гражданского общества на Западе были гильдии, которые отстаивали свои экономические права в борьбе с феодалами (XV-XVI вв.), а социальное государство в Западной Европе как общественно-политическое и юридическое явление оформилось лишь в конце XIXв., в результате - опять же - борьбы отдельных социально-экономических групп за свои права [8].

Во-вторых, в традиционных и т.н. рационалистических обществах различно, а порой и диаметрально противоположно, само восприятие социальной сферы, необходимости ее существования и развития. Так, европейская цивилизация воспитывает рационалистическое отношение человека к реализации государством и общественностью социальных функций. Уже в кодексах Феодосия (438 г.) и Юстиниана (529 г.) содержатся запреты на нищенствование здоровым людям. С XVIв. В Европе появляются законы против отдельных бедствующих социальных групп - бродяг, нищих, осиротевших, больных - и создаются специализированные пенитенциарные учреждения - смирительные и прядильные дома, работные дома, карантины, куда направляют насильно. Например, в Англии с 1531 г. разрешается просить милостыню только калекам и старикам, а с 1536 г. нищие подпадают под ответственность судов. Аналогичные законы принимают Франция и Германия [4]. При этом, в данный период социальная деятельность государства осуществляется полицейскими органами. В отличие от западных обществ, русский народ на всем протяжении развития национальной государственности демонстрирует сочувственное отношение к ущербным и малозащищенным слоям общества. На Руси, а затем и в России, при неразвитости экономических основ гражданского общества, всегда проявляется его духовная, гуманистическая составляющая. При этом, гуманность как проявление "широты русской души" имманентно свойственна как представителям социума, так и властной элите. Уже на ранних, предгосударственных этапах развития русского социума развиты институты общественной благотворительности: милостыня, призрение сирот, братчина, "институт старцев", помощь вдовам в общинах, странноприимные дома, больницы при монастырях, и т.д. Позднее, в период расцвета российской государственности, эти формы стихийной благотворительности получают свою институциализацию. Таково, например, решение Стоглавого Собора о выкупе военнопленных в России и образование Поляничного приказа в 1668г.; раздача земель на прожиток вдовам на государственной службе, инициирование и поддержка власть предержащими богаделен, больниц, лепрозориев, инвалидных домов в рамках церкви. Русское государство, не создавая социальной инфраструктуры, всячески содействовало развитию общественных форм меценатства. При этом, мировоззренческим оплотом благотворительности в России было православие (особенно, в его раннем, старообрядческом измерении). Именно православие укоренило в русской политической и социальной культуре идеи социальной справедливости, соборности, ничейности земли. Нищенство на Руси и в России никогда не считалось преступлением, а "вспоможение убогим" являлось одной из обязательных функций представителей всех слоев российского общества, в особенности т.н. деловых людей. Неслучайно в XIX в. заводы и фабрики русских предпринимателей, большинство которых - представители староверских купеческих фамилий, выгодно отличались развитой, по сравнению с предприятиями западных бизнесменов, социальной инфраструктурой обеспечения жизнедеятельности своих работников. По свидетельствам очевидцев того времени, русские фабричные рабочие обладали хорошим "социальным пакетом", фабриканты заботились об условиях их труда и безопасности производства. Характерно, что и советскому строю, при всем его политическом различии с российским империализмом, были присущи те же идеи социальной братчины. На исходе XIX - в начале XX века США и страны Западной Европы не просто существенно отставали от России по вопросам социальной поддержки и обеспечения рабочего класса - сама философия благотворительности сформировалась в этих странах гораздо позже, чем в России, и ее основой служили не просто принципы гуманизма. Социальное на Западе было следствием экономического [7]. Вот почему знаменитые "хотторнские" эксперименты Мэйо, принципы "школы социальных отношений" М. Фоллет основывались соображениями необходимости учета, интенсификации "социального" фактора в процессе производственной деятельности с целью повышения доходности предприятия. И сегодня в странах Запада именно рационализм является оплотом как социальной ответственности бизнеса, так и государственной социальной политики [13]. Иными словами, каждый доллар, вложенный в благотворительность, должен принести благотворителю прибыль.

В России институциональная неразвитость гражданского общества, недостаточность его экономических основ с лихвой компенсировались морально-этической гражданственностью, гуманизмом в части отношения власти и общественности к социальной сфере. Вот почему общественным организациям в России принадлежит совершенно особая роль. Начавшие действовать в начале XIXв., в условиях недееспособности представительных учреждений и независимой печати, политических партий и гарантированных гражданских и политических свобод, они долгое время оставались единственной формой реализации социальной активности. На Западе в начале XIX в. общественные объединения были уже весьма распространены. Так, "поклонник" американской демократии А. де Токвиль указывал: "Американцы всех возрастов и любых склонностей постоянно участвуют в каких-либо обществах…. Отдельные граждане, объединившись, могут создать учреждения, обладающие благосостоянием, влиянием и силой подобно объединению по признаку аристократического происхождения Объединения, провозглашающие политические, коммерческие, производственные или даже научные и литературные цели, являются мощным фактором, которым нельзя безнаказанно пренебречь и который выполняет важную роль как противовес произволу правительства и как гарант общих свобод в стране" [9].

В Российской Империи первое общественное объединение - Вольное экономическое общество - было создано указом Екатерины II в 1765г. К середине XIX в. в Российской Империи насчитывалось всего около 100 общественных организаций, наиболее крупными из которых являлись: Общество истории и древностей российских (1804г.), Общество испытателей природы (1805г.) и Общество любителей российской словесности (1811.) при Московском университете, Минералогическое (1817г.) и Русское географическое (1845г.) общества в Петербурге. Неотъемлемым атрибутом российской жизни институт частных обществ стал приобретать при Александре II. Пик развития социально ориентированных общественных организаций в Российской Империи приходится на 1905 - 1917гг. - период великих конституционных преобразований. При этом, российскому социально ориентированному общественному движению, в отличие от западноевропейского, все время была свойственна политизация.

В отличие от стран Запада, идеологическим стержнем общественных организаций в Российской Империи являлся не средний класс с его сугубо прагматическими ценностными установками, а интеллигенция - образованный, культурный межклассовый спектр общественности, с ее весьма пестрыми и даже несовместимыми между собой ценностями и идеалами. Такое "душевное", нерационалистическое отношение представителей общественного сектора, власти и деловых людей к благотворительности ярко выражено и в современной России; этого отношения, к счастью, не смог уничтожить даже период "дикого капитализма" 1990-х. Вот почему актуальнейшей задачей российской социальной политики сегодня является выработка адекватного инструментария поддержки и стимулирования социальной ответственности бизнеса, содействие реализации социально-ориентированного потенциала российского общества [2].

Таким образом, если на Западе экономическое, рационалистическое самосознание определяло самосознание политическое, большинству передовых представителей российского социума - активным общественным деятелям, были свойственны беспочвенная увлеченность либерально-демократическими идеалами, широчайший идеологический разброс при отсутствии идейно-политического консенсуса относительно базовых политических установок развития российской государственности.

В то же время, важным элементом политической культуры России, не свойственным западноевропейской цивилизации, были представления о необходимости реализации социальных функций "всем миром", вне зависимости от получения экономической выгоды. Неслучайно первые социально ориентированные общественные организации в Российской Империи возникли именно как ответ на негативные социальные последствия, которые принесли, наряду с несомненными политическими достижениями, "великие" реформы 1860-х гг. Это бедность в прежде экономически благополучных слоях общества, отчаянная нужда в заработке при обострившемся недостатке рабочих мест, разрушение привычной системы и институтов социального попечительства, основанной на родственных и общинных связях. Возникшие на исходе XIXв. артели, товарищества, общества взаимного кредита - исторически признанные в нашей стране формы организации и распределения доходов - указывают на ту "очевидно наиболее приемлемую" для России модель, которая "позволяет реализовать личный интерес в коллективе и при помощи коллектива" [11]. Именно артель все всеобщие начинания русских людей того времени считали самой "справедливой, настоящей, естественной и простой" формой общественной деятельности. Таким образом, огромный социально ориентированный общественный потенциал в России отнюдь не является европейским нововведением. Он органичен для нашей страны, т.к. дает шанс соединить предпринимательскую инициативу и деловую смекалку с ценностями взаимоподдержки и справедливости, ощутить общественную значимость и полезность своей деятельности для бизнесменов-благотворителей.

Тем не менее, этот внушительный и столь характерный для российской общественности "социально ориентированный" потенциал никогда не был реализован в России в полной мере. Видимо, нам еще предстоит осознать и реализовать мудрый лозунг И.А. Ильина: "Налево надо идти не политически, а социально".

Наконец, значимым фактором, предопределившим особенности социально ориентированного третьего сектора в России, является специфика генезиса социального государства в нашей стране. Исследователи основ социального государства выявляют существенные различия в идеологическом обосновании и моделях социальной политики, которые были реализованы в западноевропейских странах и России. В первом разделе отчета были проанализированы особенности восприятия российским обществом идей социальной справедливости, взаимопомощи, благотворительности, которые несколько отличались от западноевропейских рационалистических установок, закрепленных в католицизме и, позднее, протестантизме. В данной части работы исследуем, каким образом данные идеологические установки были реализованы в отечественной практике строительства социального государства.

Принято считать, что социальные функции государство в Западной Европе и России начало выполнять с конца XVIII в. Именно тогда складывается государственно-административная система общественного призрения. Необходимо отметить, что на данном этапе западноевропейские государства несколько преодолевают "полицейский" подход к нищете. Идеи гуманизма и социальной ответственности на Западе вступают в противоречие с идеалами "свободного рынка", рационализма и меркантилизма. Постепенно формируется теория общественного договора, стороны которого - государство и общество - приходят к необходимости обеспечения консолидации социума, закреплению базовых социальных функций за властью. Соответственно, находят воплощение идеи социального страхования, или, в терминологии того времени, "взаимного вспомоществования". Вместе с тем, на Западе государство признает себя социальным, т.е. ответственным за реализацию социальных функций, только под давлением общественности, вследствие борьбы общественности за социальные права своих членов либо "клиентов" [4].

В отличие от стран Западной Европы, для России - носительницы православной цивилизации - реализация социальных функций всегда находилась в совместной компетенции государства и общественности. Однако, начиная с XVIII в., в контексте усиления этатистских тенденций, большую часть социальных функций в России берет на себя именно государство, а общественность выступает в роли получателя социальных благ. Российская власть, в отличие от западноевропейских государств, дарует "сверху" льготы и привилегии отдельным социальным группам, определяя, кого и в какой мере следует защищать. Так, в 1755г. Екатериной II образован Приказ общественного призрения, ставший важным и передовым для того времени элементом государственной системы социальной защиты. Таким образом, в отличие от стран Запада, где формирование социально ориентированных гражданских институтов было связано с крушением в ходе буржуазных революций абсолютистских режимов и становлением "третьего сословия", в России они вызревали в недрах самодержавного строя и являлись поначалу результатом усилий не столько смой общественности, сколько просвещенных монархов и чиновничества, отдававших дань требованиям времени. То есть, семена "гражданского общества" засевались в России самим самодержавием. Противоречивость политики Российской Империи в отношении общественных организаций объяснялась настороженностью - кстати, весьма небеспочвенной - самодержавной власти по отношению к общественности. Вот почему, будучи с момента своего образования поставленными под жесткий контроль государственно-бюрократических структур, общества и далее постоянно ощущали на себе "дамоклов меч" государственного вмешательства. Отношение к ним самодержавия было противоречивым: с одной стороны, имелось желание поддержать конструктивную общественную самодеятельность, помогавшую в удовлетворении растущих материальных и культурных нужд населения, а с другой, оставался страх, очевидно небезосновательный, что общественность может в своих социально-политических действиях слишком далеко и стать источником развитии оппозиционных настроений.

В конце XIX - начале XX вв. социальная политика стала официальной доктриной ряда стран, получив правовое закрепление в Конституции Веймарской республики 1919г., Конституции Чехословакии 1920г. Таким образом, наступил новый этап генезиса социального государства - правовой, когда социальные права признаются властью и закрепляются в национальном законодательстве. В 1871г. Германия впервые в истории ввела государственное социальное страхование от несчастных случаев на производстве, в 1880г. она же начинает финансировать медицинскую помощь, в 1883г. вводит пособие по болезни, в 1910г. - обязательное пенсионное страхование. Медицинское страхование стало государственным в Австрии в 1888г., в Швеции - в 1891г., в Норвегии - в 1909г. Социальное страхование от несчастного случая появляется в Австрии в 1887г., о Франции - в 1898г., в Норвегии - в 1894г., в Новой Зеландии - в 1900г., в Швеции - в 1901г. Медицинское страхование стало государственным в Австрии в 1888г., в Швеции - в 1891г., в Норвегии - в 1909г [4].

В России первый социальный закон - "О бесплатном медицинском обслуживании фабрично-заводских рабочих" - появляется в 1886г. В 1912г. вводится страхование по болезни и от несчастных случаев на производстве. В ноябре 1917г. создаются декреты о страховании от безработицы; о бесплатной медицинской помощи; о пособиях по случаю болезни, родов и смерти.

Вместе с тем, развитие правовой базы социального государства в нашей стране происходило не в либерально-демократическом, а в умеренно патерналистском русле. Неслучайно идейным оплотом концепции социального государства в России стал не общественный договор в его либерально-демократической трактовке, а марксизм. Сама идея обусловленности социального государства правом впервые была выдвинута в русском ревизионистском марксизме (П.Б. Струве, А.С. Изгоев, Б.А. Кистяковский), который рассматривал социальное государство как "социально-правовое государство, или, по-другому, социально-справедливое государство". Кстати, именно Б.А. Кистяковский еще в 1909г. впервые ввел в оборот понятие "социалистическое правовое государство". К идее социальности правового государства приходили и другие русские ученые, отталкивающиеся от принципов естественного права (П. Новгородцев, С. Котляревский, В. Гессен, Л. Петражицкий) [1].

В дальнейшем эти идеи легли в основу модели советского социального государства, которое утвердилось в России с 1930-х по 1991 гг. Примечательно, что на Западе в это же время находит широкое распространение модель "государства всеобщего благоденствия". Данные модели объединяют следующие характеристики: значительные суммы, которое государство тратит на социальные нужды, государственный патернализм, охват практически всех социальных групп, высокий в целом уровень качества и внушительная номенклатура социальных услуг. Вместе с тем, идеи социального правового государства, накладываясь на социалистическую идеологию, создают определенную специфику советской социальной политики: государство является не просто основным, а монопольным субъектом распределения социальных благ; все социальные услуги унифицированы; отсутствует конкуренция среди поставщиков социальных услуг; солидарная система социального страхования. Разумеется, все это не могло не вызвать рост иждивенческих настроений среди потребителей социальных услуг, с одной стороны, и падение профессионализма среди поставщиков социальных благ - а как следствие, снижение качества социального обслуживания, с другой стороны. В западноевропейских государствах и США эти черты проявлялись в период расцвета "государства всеобщего благоденствия", однако их развитию препятствовал рационалистический менталитет самой общественности, отдельные социальные группы которой боролись за высокое качество социального обслуживания (общественное движение консьюмеристов, социальная работа с иммигрантами), протестовали против роста налогов (забастовки налогоплательщиков в скандинавских странах), либо выступали против солидарной системы социального страхования (отказ автолюбителей США от уплаты равного для всех автовладельцев размера обязательных страховых взносов). Именно экономический рационализм и уважение к "букве закона", ставшие идейным оплотом социально ориентированного общественного движения в Западной Европе и США в середине - второй половине XXв., во многом подготовили почву для реформирования "государства всеобщего благоденствия". В конце 1970-х гг. модель "государства благополучия" трансформируется в т.н. "либеральное социальное государство" - тип социальной политики, предполагающий всемерное стимулирование граждан, в первую очередь объектов социальной помощи и защиты, участвовать в общественно производительном труде, профилактику социального иждивенчества и борьбу с ним при "точечной", адресной социальной помощи от государства. Либеральное социальное государство складывалось в США в 80-хгг. XX в. при активном участии общественных организаций, движений, объединений, которые выступали против бюрократизации сферы социальных услуг, огромных государственных расходов на социальную сферу, отстаивали права и законные интересы трудоспособных налогоплательщиков.

Советское государство как модификация социального государства прекратило свое существование после 1991г. Либерально ориентированной социальной политики в постсоветской России реализовать не удалось, а то, что утвердилось на обломках социалистического социального строя, в специальной литературе классифицировали как "формальное социальное государство", в котором власть закрепляет за собой определенный минимум социальных функций, свойственный большинству развивающихся стран, однако, реализует данные функции некачественно/ не в полном объеме / формально. Любопытно, что призывы либерализовать социальную политику даже в "лихих" 1990-х встретили немного восторженных откликов среди российской общественности. Это неслучайно: постсоветские люди привыкли к тому, что государство расценивало их как социальных инвалидов - "и женщин, и детей, и инвалидов, и пенсионеров - т.е. основную массу населения страны". Неудивительно поэтому, что требуя свободы и перемен в политике, социальную сферу российское общество перестраивать не захотело. Представляется, причина состоит не столько в ностальгии российского общества по советским социальным благам, сколько в неприятии россиянами ценностей экономического либерализма при одновременном восхищении либерализмом политическим. Такое ментально "неэкономическое" общественное сознание, несомненно, "корректирует" реализуемую властью социальную политику [1].

Все это не может не влиять на характер становления социально ориентированного общественного движения в России XXIв. Как отмечает известный исследователь межсекторного социального партнерства в Российской Федерации В.Н. Якимец, по критерию "мотивы благотворительности" наиболее распространены следующие модели социального спонсорства: "олигархическая", когда состоятельные меценаты заявляют власти: "не учите нас, как и сколько жертвовать"; "административный рэкет", когда представители власти заставляют российских бизнесменов финансировать социальные нужды; "благотворительность по наитию", когда меценаты жертвуют на решение социальных проблем "по зову сердца". Характерно, что ни одна из данных моделей не предполагает рационалистического, либерального отношения к социальной сфере [2].

Таким образом, социально-психологический "профиль" российского социально ориентированного общественного движения предопределяет совокупность социально-политических факторов национальной государственности, таких как: примат и патернализм государства над общественностью, неструктурированность российского социума; неразвитость институтов политического опосредования; специфика генезиса социального государства в России. Очевидно, что данные факторы необходимо учитывать, "встраивать" в модель российской государственной политики в отношении социально ориентированного третьего сектора.

Список литературы

1. Гимазова Ю.В. От "фабрик мысли" к "центрам публичной политики": международный опыт и перспективы России // Вестник университета (Государственный университет управления). 2012, № 4. С. 21 - 26.

2. Гимазова Ю.В., Омельченко Н.А. Российский опыт взаимодействия органов государственной власти с негосударственными некоммерческими организациями // Вестник университета. 2011. № 11. С. 81 - 85.

3. Государственное и муниципальное управление: справочник. - М.: "Издательство Магистр", 1997. С. 390 - 391.

4. Калашников Н.А. Функциональная теория социального государства. - М.: Логос, 2001.

5. Либоракина М.И., Флямер М.Г., Якимец В.Н. Социальное партнерство // Деньги и благотворительность. 1997. № 1 (13). С. 7 - 14

6. Либоракина М.И., Флямер М.Г., Якимец В.Н. Социальное партнерство. - М.: Школа культурной политики, 1996.

7. Омельченко Н.А., Гимазова Ю.В. Политико-культурный контекст генезиса российского некоммерческого сектора // Вестник Университета (Государственный университет управления). 2014. № 16. С. 202 - 208.

8. Омельченко Н.А., Гимазова Ю.В. Факторы генезиса российской модели межсекторного социального партнерства // Вестник Университета (Государственный университет управления). 2014. № 16. С. 54 - 63.

9. Токвилль А. Демократия в Америке. - М.: Просвещение, 2005.

10. Хананашвили Н.Л., Якимец В.Н. Межсекторные взаимодействия в России. - М.: фонд "НАН", ИСА РАН, 2000.

11. Якимец В.Н. Основы, принципы и механизмы межсекторного социального партнерства в России. Диссертация на соискание ученой степени доктора социологических наук. СПб., 2002.

12. Иванов В.К. Государственная политика в сфере средств массовой информации // PolitBook. 2015. № 3. С. 152-178.

13. Иванов В.К. Роль СМИ на политическом рынке // Вестник Университета (Государственный университет управления). 2014. № 16. С. 35-38.

14. Иванов В.К. Трансформация места и роли печатных средств массовой информации в современном политическом процессе Российской Федерации // диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук / Московский государственный областной университет. Москва, 2012.

15. Иванов В.К. Место и роль печатных СМИ в избирательных кампаниях // Актуальные проблемы современной науки. 2011. № 6. С. 138-140.

Размещено на Allbest.ru