Духовность и власть в трансформации российского общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Духовность и власть в трансформации российского общества

Геннадий Конобеев, доцент ХГЛЭП

Духовность и культура

Культура, как созданная человеком «вторая природа», обеспечивающая (в русле «первой») его существование и развитие, имеет своим животворящим ядром человеческую духовность -- уникальный планетарный феномен, принципиально отличающий человека от биологических видов животного мира. Процесс осмысления духовности претерпел историческую эволюцию, и в настоящее время под ней понимают то, что лежит в основании нравственности, любви, религиозности, художественно-эстетического отношения человека к миру, стремления к истине, свободе, сохранению достоинства и органически сливается с ними.

Позицией, примеряющей различные толкования духовности, на наш взгляд, может быть ее определение как смысло-ценностного отношения человека к миру, реализующегося на двух взаимосвязанных уровнях психического: на уровне сознания и в сфере бессознательной психики. Сознательный уровень духовности выражает это отношение в разумном восприятии, в переработке информации в процессах мышления, в построении теоретических (знаковых) моделей реальности, в контроле внутреннего (психодуховного) мира человека и его поведения. На этом уровне человеком осознаются ценности, отыскиваются и создаются смыслы, которые включаются в процессы повседневно-практической жизнедеятельности как ее значимые ориентиры: установки сознания, убеждения, цели и др. Бессознательный уровень человеческой духовности реализует смыслоценностное отношение как невербализованный процесс эмоционального, побудительного, интуитивного и иных видов функционирования психики, осуществляемый вне контроля сознания (то есть бессознательно), и выражается в таких феноменах человеческого отношения и поведения, как принятие, дорожение, поклонение, восхищение, привязанность и других, а также в их антиподах. Эти феномены могут быть в той или иной степени осознаны человеком (что зачастую дается человеку с трудом), но могут существовать и функционировать и как неосознаваемые явления.

Способом утверждения и формой существования человеческой духовности является духовный труд. Только духовно трудящийся субъект (индивид, социальная группа, общество) может оставаться духовным. Духовный труд -- это труд ума и души осуществляющего жизнедеятельность социального субъекта, направленный на пробуждение, использование и развитие своего духовного потенциала. Только условно духовный труд можно подразделить на труд ума и души, подразумевая под первым преимущественно функционирование и развитие сознательного уровня психики, а под вторым -функционирование и эволюцию ее бессознательной области.

Раскрывая духовное завещание классика советской литературы Н. Заболоцкого [1], следует назвать основные формы духовного труда личности прежде всего как формы труда его души. Таковыми выступают сострадание, любовь, прощение, эстетическое, нравственное и религиозное воспарение над суетой обыденной жизни, утверждение в сознании и поведении субъекта их возвышенных норм и принципов, муки творчества, страдание в борьбе за правду, свободу, справедливость, сохранение человеческого достоинства и чести. Подчеркнем также, что труд души человека невозможен без умственного труда и что последний в свою очередь побуждается и реализуется не только сознанием, но и процессом и результатами труда души.

Ценности как предметы и явления, удовлетворяющие разнокачественные человеческие потребности, существуют объективно, то есть независимо от их осознания воспринимающими их субъектами. Однако духовно пробужденная и развитая личность выявляет и востребует ценности, не осознаваемые духовно не пробужденными людьми с неразвитыми нравственными, религиозными, эстетическим и иными духовными потребностями. Человеку необходимо осваивать и потреблять духовные ценности с тем, чтобы удовлетворение его развивающихся потребностей вело к полноте и удовлетворенности жизнью, что определяется мыслящим субъектом как человеческое счастье.

Существует ли объективно смысл? Каково отношение этого понятия к категории «ценность»? Смысл может быть определен как значимый для человека и осознанный им феномен его психодуховной реальности, который удовлетворяет взыскующим требованиям индивидуального или группового разума (сознания). Смысл всегда связан с осознанием и деятельностью разума, с процессом человеческого мышления. Смысл обретается на пути разумного поиска значимых результатов поведения и деятельности человека. На наш взгляд смысл не существует сам по себе (подобно ценности), но лишь благодаря существованию ценностей и осознанию их субъектом социальной жизнедеятельности. Ценность первична, смысл вторичен. Выверяя ценности (в том числе практически), человек придает им смысл, наделяет им отношения, поступки, теоретические модели реальности, собственную психическую активность и жизнедеятельность. Переоценка ценностей всегда влечет обновление и изменение смыслов, но далеко не всегда уточнение и изменение смыслов ведёт к переоценке ценностей. Однако без труда ума, лежащего в основе поиска и утверждения смыслов, соответствующего глубине, широте, логичности и другим критериям зрелости рационально-теоретической культуры своего времени, конструктивная переоценка ценностей состояться не может.

Биофильская и некрофильская духовность

Среди многообразных ценностей бытия и человеческих отношений кардинальное место занимает ценность самой жизни, а также условий её сохранения и развития. Принятие и признание человеком ценности жизни в качестве основополагающей, субординирующей другие ценности в иерархии ценностных ориентации субъекта социальной жизнедеятельности, дорожение ею, устремленность к её защите и поддержке формируют положительную, или биофильскую духовность. Биофилия понимается нами в широком, философском значении слова как любовь к жизни, её естественным проявлениям, дорожение ими и устремленность к их защите от разрушения. Позиция биофила -- это позиция жизнеутверждения.

Противоположные биофильской система ценностей, духовность и жизненная позиция могут быть названы некрофильскими. В случае некрофилии (понятие, также употребляемое нами в философском смысле) в качестве субординирующих духовное и практическое мироотношение субъекта выступают ценности доминирования (превосходства, преобладания) над другими, насилия, разрушения и смерти. Этот извращенный, деструктурирующий вид человеческой духовности (взятой как бы с обратным знаком) проявился и был отмечен ещё во времена европейской античности и существования древних цивилизаций Востока и связывался религиозным сознанием того времени с наличием вмире и в самом человеке злых, демонических сил, а также с болезненным помутнением человеческого разума и омрачением души. Исследователь человеческой деструктивности Э. Фромм, впервые употребивший в философском значении понятия «био- и некрофилия» отмечал, что если человек не способен творить жизнь, он может её разрушить и в акте разрушения поставить себя над жизнью, что стремление к разрушению неизбежно возрастает, когда стремление к творчеству не может быть удовлетворено [2]. Устремления и жизненный путь некрофилов -- это путь эгоцентрического самоутверждения за счёт других людей, путь их подчинения своей воле, на котором разрушение, насилие и смерть становятся нормой. Обладая разумом, поставленным на службу зла, такой человек становится намного опаснее самого хищного и кровожадного зверя, поведение которого очерчено и ограничено генетической программой. Человек же может не знать пределов своих разрушительных устремлений.

Некрофилизация культуры

Основой процесса некрофилизации культуры как процесса её дезорганизации, застоя и кризиса в развитии социальных структур и отношений является потеря обществом человека. Культура претерпевает болезненные изломы и трансформации, если, теряя человека в качестве своего главного звена, ценности и смысла своего существования, осуществляет переориентацию на предметно-материальные, институциональные или иные звенья своей структурной организации и культурно-исторической ориентации. Без человека нет культуры, без культуры нет социального прогресса, а есть лишь растянутое во времени разложение общественного организма, рано или поздно приводящее его к гибели. Не человек -- для общества, а общество -- для человека. К сожалению, социальная реальность, а российская в особенности, временами, а порой на период жизни нескольких поколений утрачивает понимание значимости этой культурной максимы.

Культура, в которой ключевые позиции в управлении обществом и его развитием заняли некрофилы, становится некрофилогенной: воспроизводящей антигуманные по своей сути ценности и отношения и формирующей тип некрофильской личности как социальный и духовный идеал. В некрофилизованнных культурах и субкультурах, в соответствующих им философии, идеологии, искусстве сатанинские ценности разрушения и смерти, как правило, не провозглашаются и не защищаются открыто (как и генетически с ними связанные и вуалирующие их ценности эгоцентрического и индивидуалистического потребления), но именно они составляют главную? отличительную особенность этих культур. Подобные процессы разворачиваются в тоталитарных сектах, делинквентных субкультурах, это происходит с воюющими армиями и произошло, в частности, с целым народом Германии во времена нацизма. В политике некрофилогенная культура наиболее ярко проявляет себя в установлении безжалостной диктатуры, тоталитарных политических режимов, в разжигании геноцида, войн, в криминализации управления.

Некрофилизация трансформирует состояние ума и души человека и народов, порождает безмыслие и бездуховность, установки и тенденции девиантного и деструктивного поведения. Ниспровергая и игнорируя высшие смыслы человеческого существования и планетарно-космического предназначения человека, некрофилизация погружает разум и душу человека в летаргический сон полуживотного самодовольного существования. Таким человеком становится легко манипулировать и навязывать ему оценки и решения, которых он сам не принимал, но которые он будет фанатично отстаивать и защищать перед теми, кого манипуляторы назовут чужими или врагами. Некрофилизованное общество и культура, не заинтересованные в духовном развитии населения, стандартизируют умы и растлевают души людей с одной целью: сделать общество по возможности закрытым, законсервировать его устои, в рамках которых его некрохозяева могли бы бесконечно упиваться высшим доступным для них благом - властью.

Социальными условиями навязывания своей воли другим, доминирования личности или группы над соотечественниками и чужаками являются власть и богатство. Они воспринимаются и культивируются некрофилами как главные жизненные ориентиры и сверхценности. Богатство и власть не только позволяют некрофилам реализовать идею своего господства и изменения мира в угоду своей эгоцентричное и деструктивно-сти, но и доставляют неофильской личности самодостаточное удовольствие, радость, удовлетворенность жизнью. В своем крайнем выражении непосредственный контакт со смертью и мёртвым становится для некрофила незаменимой, но уже патологической жизненной потребностью [3].

Анализируя причины некрофилизации культуры, отката человеческих отношений к варварству и дикости (будь то фашистская Германия, полпотовская Кампучия или советская Россия), следует обратить внимание на особенности культурно-исторического развития Запада, Востока и России как особых типов цивилизации и более всего на характерный для них тип мышления (менталитета), на особенности национального характера и эволюции элитарного и массового сознания.

Наука и научно-рационалистическое мышление Запада, оттеснив на второй план культурно-исторического процесса биофильские, оберегающие человека формы духовного освоения мира -- философию, религию, мораль и искусство, сыграли роль спускового крючка некрофилогенности. Отчасти это объясняется тем, что в науку как в сферу познания и практического изменения мира, в силу её относительной ценностной нейтральности, не вмонтирован механизм обратной связи социального субъекта с миром. Наука на современном этапе ее исторического развития не может быть совестью преобразующего мир человечества, для этого она, подобно политике, должна гуманитаризироваться, то есть кардинально изменить свою парадигму, включив в нее в качестве основополагающих гуманистические биофильские ценности и смыслы. В силу слишком быстро вносимых в мир изменений, гипнотизируя своими ошеломляющими успехами, современная наука не позволяет обществу перестроиться психологически и утвердить меры безопасности, блокирующие ощущаемые в отдаленной перспективе разрушительные последствия.

В массовом сознании подавляющего большинства населения Запада, в социальной психике и практике его преобразующих мир народов, формирующих свое сознание под решающем воздействием науки, не выкристаллизовались столь же значимые и популярные деятельно-мировоззренческие принципы, как даосский принцип недеяния (у вей) или духовно-практические принципы индийской Карма-йоги. Западная наука объективирует, омертвляет мир в своем представлении и восприятии, превращает его в утилитарный объект своих теоретических изысканий и прагматических притязаний. Даже человек для науки -- такой же рядовой объект познания и приложения своих сил, как мертвый космос или бездушная природа. Объективизм западной культуры, сделавшей науку своим знаменем, есть следствие профанации феномена человека, его биофильской сущности, таких его сущностных сил и интенций, как любовь, духовность, творчество. Хотя западное христианство и связанные с ним субкультуры всегда противостояли омашиниванию человека и некрофилогенной мутации западной цивилизации в целом, объявляя ее исторический, технорациональный выбор сатанизмом, собственные исторические грехи, узость сферы влияния на массы, отсталость форм воздействия на умы и души людей не позволили им одержать победу в борьбе за биофильскую духовную ориентацию современного человека. Культура, почти потерявшая из виду духовные ориентиры и одухотворенные смыслы, в принципе, не способная объяснить природу нравственности, веры, любви и других духовных феноменов, не стремящаяся убедительно показать их историческую необходимость, вынуждена в лучшем случае довольствоваться подменой нравственности здравомыслием, веры логикой, эстетического отношения - этикетом и модой и прочее. Разум стал отождествляться западной культурой с практицизмом и эффективностью в достижении успеха, положительные и отрицательные эмоции -- эмоции среднего уровня (удовольствие -- неудовольствие) вытеснили в массовом сознании высшие человеческие чувства, бескорыстное стремление к истине, добру, красоте, религиозный трепет, одухотворенную веру и любовь.

Некрофилизованная западная культура, осуществив разрыв сфер сознания и бессознательного - двух основополагающих начал духовности человека и общества, осуществил а разрыв жизни души и разума человека, деструкцию его внутреннего мира и социального поведения, тысячелетиями формируемых в процессах антропосоцио- и культурогенеза. Целостный, гармоничный человек -мечта просветителей всех времен, на практике оказался, в основной массе населения, запуганным, мечущимся в поисках точки опоры невротиком, запутавшимся в грезах и реальности, в научных фактах и мистических откровениях пророков и лжепророков.

Пройдя через потрясения и успехи социальных, промышленных и научных революций, Запад сумел, однако, благодаря высокой оценке интеллектуального потенциала и бережному отношению к своим культурным достижениям, поставить человека если не на вершину, то на верхние этажи иерархии социальных ценностей. Понять, что истинное богатство страны составляет ее идейное богатство - знания, а значит, производящие идеи люди, в полной мере Запад смог уже только в XX веке после Второй мировой войны и с развертыванием НТР. В России этот исторический процесс переоценки ценностей так и не состоялся.

Духовность и культура Востока, как в древний, так и в современный периоды, имеет своим ядром не рационалистическое знание, породившее на Западе научно-техническую цивилизацию, а религиозно-мистическое откровение и художественно-интуитивное вдохновение. На Востоке вектор познания и освоения мира направлен на слияние с Абсолютом и с вечностью. Отсюда иррационализм, созерцательная медитация, мистицизм как стремление объяснить чувственный мир сверхчувственными закономерностями, постигаемыми в особых, измененных состояниях сознании. В иерархии ценностей Востока человек, тем более творческая индивидуальность - приобретение уже новой и новейшей, истории. Поэтому, на наш взгляд, восточная культура исторически не теряла человека, в ней всегда на первом месте стоял универсум, а человек оценивался как большая или меньшая полнота его выражения и достигнутого им единства с трансцендентным миром. Скорее можно говорить о том, что традиционная культура Востока в целом ряде тенденций из века в век обретает человека во все большей полноте. На Востоке наука, если и теснит, то не сокрушает традиционные сферы духовности, не подменяет ценности веры, любви, художественно-эстетического, нравственного мироотношения рациональным миропониманием, а занимает свое место в качестве средства, а не цели культурного развития. И это не сдерживает динамику научного, экономического и промышленного развития в русле традиционных ценностно-культурных ориентации таких стран, как Япония, Южная Корея, а в последние десятилетия и Китая. Это позволяет предположить, что в целом ряде стран Востока происходит не некрофилизация их культур, а прямо противоположный процесс. Традиционная восточная духовность и культура, фундамент которых составляют высшие, биофильские ценности, оберегаемые традиционными течениями восточной философии, религии, морали и искусства, оплодотворяются в XX веке научно-технической мыслью, инновационным духовным порывом Запада, получают «левополушарное» подкрепление и доразвитие, которое способно породить гармоничность развития как человека, так и общества.

Последнее столетие во взаимовлиянии и взаимодействии мировых культур преимущественно Восток учился у Запада рациональному познанию мира, но не его откровенным, властолюбивым, убивающим природу методам ее подчинения своим практическим нуждам. Пришло время Западу превратиться из учителя в ученика, поскольку истинным учителем жизни выступает не народ или традиция, а планетарная мудрость, которую Восток традиционно ценил и почитал в такой же мере, как и саму жизнь.

Политика и управление -- центр некромутации общества

Властные структуры общества являются центрами некрофилогенной мутации общества и человека. Этот факт нашел свое отражение в известной русской поговорке: «Рыба гниет с головы». Зарождение некрофилизации в центрах политической власти и управления обществом связано со спецификой власти как социокультурного феномена: с ее назначением, возможностями, особенностями функционирования и восприятия ее различными слоями населения.

По своему назначению публичная власть призвана служить интересам социальной системы в целом, интересам ее самоорганизации и социокультурного развития. Политическая и особенно государственная власть призвана осуществлять правоохранительные и контролирующие функции. Главная область применения властных полномочий - это люди, занимающие в функционировании и развитии общества, как было нами отмечено, центральное, созидающее культуру место. Через управление и социальный контроль власть поддерживает функционирование всех сфер жизнедеятельности общества, создание и потребление ценностей культуры, формирование общественных отношений и соблюдение норм, стоящих на их защите.

Главным деструктивным процессом, причиной, неизбежно рождающей клубок практически неразрешимых противоречий в функционировании закрытых обществ является коррупция. Определяя коррупцию, как противозаконную деятельность носителей и охранителей законной власти, использующих свое служебное положение для личного или группового обогащения, следует подчеркнуть, что проблема коррупции - это не только центральная проблема функционирования и развития политической и правовой систем общества, но и проблема социокультурного развития страны в целом, оказывающейся рано или поздно в ситуации социального кризиса. Коррупция - это своего рода раковая опухоль социального организма, пораженного в самое сердце - властноуправленческий центр, и дающая метастазы во все другие центры и сферы общества: от экономики до системы образования и от международной политики государства до психологии и менталитета народных масс. Коррупция - стержень и лакмусовая бумажка некрофилогенной мутации общества.

Проблема коррупции - это проблема личностной и социальной несвободы, выдаваемой за свободу. И этим, в частности о России, сказано очень много, ибо свобода немыслима без культуры вообще, а без политической культуры основной массы населения в особенности. Болезнь коррупции подготавливается всей субъект-объектной культурой, потерявшей человека и некрофилизирующей ценности и отношения, но, прежде всего - духовностью и культурным уровнем народа, из которого по утвердившимся правилам политической игры рекрутируется управленческий аппарат в центре и на местах. Закрытое антидемократическое общество по самой своей сути враждебно биофильски ориентированной личности, так как определяющей ценностью такого общества является не ценность истины или добра, не жизнь, благосостояние и счастье народа, а сверхценность власти, концентрирующейся в высших эшелонах управления и позволяющей в таком обществе удовлетворять полноту жизненных потребностей лишь реальных субъектов власти (властьимущих) и осуществлять их самоактуализацию.

Коррупция и беззаконие в политической жизни всегда идут рука об руку. Беззаконие - это не столько отсутствие законов и законности, сколько узаконенное беззаконие, включающее избирательное применение существующих законов, постановку их на службу тем, кто причастен в той или иной мере к властвующей элите или угоден ей по тем или иным соображениям. История формирования тоталитарных политических режимов XX века показала, что материальное благосостояние отдельных лиц, семейств, социальных групп, сословий и классов в стране оказываются эфемерными перед лицом куда более могущественной социальной силы - политической власти, что преимущественно богатство служит власти, а не наоборот. Власть -- вот истинная цель установления узаконенного беззакония, его сохранения любыми средствами и в опоре на самые мощные политико-правовые и идейно-психологические социальные рычаги. Корень беззакония и коррупции один и тот же -- всевластие духовных перерожденцев в некрофилизованном обществе.

Историческое развитие дореволюционной России и СССР характеризуется глубокой изъязвлённостью политической системы и социальных отношений проказой коррупции. Коррупция и воровство (корыстная уголовная преступность), их масштабность и неуничтожимость в России порождаются, на наш взгляд, не только и не столько корыстолюбием и возможностью безнаказанности, сколько утвердившейся в России в период складывания государственности власти-собственности как фундаментального социально-экономического отношения [4]. Этот феномен многое объясняет в советской и постсоветской действительности, не в последнюю очередь и то, почему постсоветская Россия превратилась в своего рода «дом без хозяина». Своеобразие власти-собственности в том, что распоряжаться государственной собственностью в состоянии только те, кто наделён политической (государственной) властью. Ты -- царь и бог, пока находишься у власти, потеря власти равносильна ниспровержению с социально-экономического Олимпа в бездну немощности и нужды. Власть-собственность не позволяет её носителям быть заботливыми, преуспевающими и ответственными хозяевами, так как она не предполагает наследования и не позволяет извлекать личную выгоду в отдаленной перспективе, но вполне позволяет быть ее насильниками и транжирами. Советская и постсоветская бесхозяйственность, равнодушие к прошлому и будущему страны, к природе, людям -- вся русская «безнадёга» проистекает во многом отсюда.

В силу этого фундаментального социально-экономического отношения носители власти-собственности, власть имущие неизбежно становятся потенциальными коррупционерами, а всякий коррупционер -- вор. Именно поэтому некрофилогенное государство не борется практически и духовно-идеологически с воровством и корыстной преступностью, а исподволь потворствует воровской субкультуре, ставшей в современной России почти официальной.

Несмотря на осуществленную в перестроечный период приватизацию, на наш взгляд, власть-собственность продолжает оставаться основной формой собственности в России, определяющей своеобразие ее социокультурного функционирования. И сегодня государственный аппарат, почти 7,5-милионная армия чиновников всех уровней [5] -- реальная власть в стране -- продолжает своё безбедное существование в опоре на данную форму собственности. Возможность приобщения к ней порождает ни с чем не сравнимый ажиотаж борьбы за тёплые места во властных структурах всех уровней: от Государственной Думы до местных органов власти. Победить коррупцию можно единственным способом -- остановив процесс духовного и социокультурного некрофильского вырождения общества.

Девиация как несвобода

Важнейшим проявлением некрофилогенной мутации общества выступает девиантное и деструктивное поведение. Среди различных видов деструктивного поведения особый интерес представляет аддиктивное поведение -- своего рода визитная карточка процесса некрофилизации человека и общества. Аддиктивное поведение определяется в литературе как поведение, обусловленное болезненной зависимостью человека от употребления веществ и видов человеческой активности, выступающих своего рода наркотиками действия (игра, работа, секс и др.) [6]. Аддикция как искусственное изменение своего психодуховного состояния в целях получения гедонистического удовольствия, достижения чувства свободы, полноты внутренних сил выступает психологическим ключом к пониманию специфики других видов деструктивного поведения -- фанатического, суицидного, конформистского, нарциссистского и других, раскрывает тайну процесса некрофилогенной мутации личности. Эта тайна -- возможность получения гедонистического «кайфа» без какой-либо значительной затраты сил со стороны субъекта, будь то наркоман, азартный игрок или властолюбивый политический функционер. Человек, отвергающий и разрывающий искусственную аддиктивную связь, утверждает личностную свободу: духовную и поведенческую. Аддикт, цепляющийся за эту связь, умножает свою несвободу во внутреннем и во внешнем плане. Что бы ни говорил аддикт о своей духовной силе и смелости, якобы не доступной биофилу, на поверку он оказывается жалким рабом своего пагубного пристрастия и слабости.

Аддиктивный процесс характеризуется углубляющейся цикличностью: наличием логических последовательных стадий подчинения человеческой психики и физического организма предмету аддикции. На последней стадии мы имеем деградированную личность, всецело подчиненную власти избранного ею аддиктивного средства, и не способную сопротивляться его воздействию, личность, лишенную социально значимых, подлинно человеческих ориентации и качеств. Аддикция неумолимо ведёт человека, а при разрастании её масштабов и общество к психической и физической катастрофе. Анализ аддиктивного процесса позволяет на наш взгляд объяснить причину превращения властных структур в центры некрофилогенной мутации общества. Это объяснение состоит в том, что современный человек и созданная им культура оказались бессильны противостоять самому обольстительному и самому изощренному наркотику, созданному цивилизацией, -- наркотику власти.

Вывод об аддикции как несвободе, по нашему представлению, в полной мере может быть отнесен ко всем видам деструктивного человеческого поведения. Все они при более внимательном рассмотрении представляют собой различные формы роботического поведения, характеризующегося стереотипностью, цикличностью, механистичностью.

Общей чертой психики субъектов деструктивного поведения выступает их упрощенное, обедненное по сравнению со здоровыми людьми состояние сознания. Именно эта психическая и духовнная обедненность субъектов социального действия не позволяет им осуществлять плодотворный духовный труд, поддерживать духовное здоровье - полноту психодуховного потенциала и биофильских связей и отношений с миром. Некрофил по самой своей сути есть механический человек, социальный робот с ущербной психикой и обедненной духовной жизнью, осуществляющий с большей или меньшей полнотой и последовательностью девиантное и деструктивное поведение.

Некрофилизованное общество противодействует формированию и жизнедеятельности сильной, гармоничной личности биофильского типа, стремящейся к самоактуализации, развертыванию психодуховных и социокультурных сил. Это объясняется тем, что сильной, разносторонне развитой личностью трудно управлять вообще, а по сложившимся в пред-научные исторические периоды меркам в особенности. Д. Кришнамурти неоднократно акцентировал внимание слушателей на том, что общество не желает индивидов с подвижным, острым, революционным умом, ибо такие индивиды не соответствуют социальному стандарту и могут его разрушить. Общество, отмечал он, стремится к тому, чтобы удержать ум большинства населения в пределах своих образцов и что именно поэтому существующее так называемое образование поощряет подражание, следование (кому-то или чему-то), приспособление [7]. Консервирование психологических стереотипов, стандартизация мышления, сдерживающих творческие устремления личности, неприятие таланта, помехи в его становлении и проявлении, особенно в сферах, связанных с социокультурным развитием -- сущностные признаки некрофилогенной культуры. Эта незаинтересованность (даже враждебность) закрытых обществ и застойных культур в формировании и разностороннем развитии широких слоев населения отмечается с давних времен и в различных странах Востока и Запада. Но особую остроту проблема сковывания творческих сил эволюционно развивающегося человечества приобрело во второй половине XX века с развёртыванием НТР и утверждением постиндустриальной цивилизации. Своеобразие российской духовности и некрофилизация по-русски Своеобразие исторического пути, пройденного Россией, ее природных условий, множественность культурных традиций населяющих её народов не могли не отразиться на духовном облике российского народа. Это своеобразие его духовного облика можно проследить в формировании и развитии традиционно выделяемых в культуре форм духовного постижения и отражения мира -- в морали, религии, научном и философском познании, в искусстве, в специфике осуществляемых форм человеческой жизнедеятельности, в шкале предпочитаемых ценностей, в специфике мироотношения основных слоев населения на сознательном и бессознательном уровнях. Пафос и цель российской духовности не поиск абсолютной истины (Запад) и не поиск абсолютного смысла и путей слияния с вечностью (Восток). Исследуя историю российской философии, наиболее полно выражающей в современном мире суть человеческой духовности, В.Зеньковский показал, что пафос российской общественной мысли - в искании нравственных основ жизни, её справедливого устройства. К. Леонтьев, определяя суть духовных исканий, характерных для русской культурной традиции, писал о «движении к всемирной любви», Г. Федотов -- о «нравственном стремлении к равенству», Ф. Достоевский -- о «способности к всемирной отзывчивости». Для российской философствующей мысли (в отличии от западной) на первом плане стоит не истина сама по себе, а правда -- единство истинного и справедливого. Это устремленность духа населяющих Россию народов к правде, справедливости, нравственности отчасти объясняется его многовековыми страданиями под гнетом как природных, так и социальных иноземных и отечественных властителей. Причем на долю титульного великорусского народа исторических страданий выпало не меньше, чем на долю так называемых инородцев. Духовно пробуждённый русский человек не воспринимает истину, если она не содержит элемента справедливости.

Другой важнейшей характерной чертой традиционной российской духовности является обостренное чувство Родины, любовь к ней, питающая творчество и героизм многих её сынов и дочерей. Также необходимо отметить, что российские мыслители как выразители духа и исканий своего народа творили, по замечанию Н. Бердяева, не от радости творческого избытка, а от жажды спасения народа, человечества и всего мира, от негодования и страдания о неправде и рабстве человека. Эта биофилогенная устремленность русского духа может быть названа третьей важнейшей общей характеристикой российской духовности.

В соответствии с темой нашего исследования особый интерес представляет анализ таких граней российской духовности, как отношение к труду, власти и управлению обществом. Отношение человека, народа, общества к труду является важнейшим проявлением и выражением человеческой духовности как смысло-ценностного отношения, поскольку труд в любой его форме -- физический, умственный, душевный -- свойственен только человеку и является одной из его главных отличительных особенностей. Среди различных видов человеческой деятельности именно трудовая деятельность является в наибольшей степени человекосозидающей, развивающей человеческое в человеке. Человеческая духовность получает свое выражение и закрепление в таком биофильски значимом личностном качестве, как трудолюбие - выражение любви к практически преобразовательной деятельности, ее процессу и результатам. Анализируя особенности традиционного отношения к труду и хозяйственной деятельности российского человека, нельзя пройти мимо высказывания В.О. Ключевского о том, что под влиянием капризов климата великорос выработал не ведомую ни одному народу Европы способность к огромному напряжению труда на короткое время, но что нигде в Европе мы также не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии [8]. Можно ли считать это исторически сформировавшееся отношение к труду специфической чертой российского национального характера, нередко определяемой как русская лень? На наш взгляд и да и нет. Отсутствие привычки к постоянному, систематическому, доводимому до конца труду и к целенаправленной сознательной деятельности может быть определено как лень, антоним понятия «трудолюбие». Но с другой стороны превращение лени в значимую черту национального характера просто не позволило бы возникнуть в России цивилизованному обществу. Свойственное русскому человеку желание и способность трудиться в определенных, жизненно приемлемых условиях заставляет посмотреть на русскую лень под иным углом зрения. В сфере трудовой и хозяйственной деятельности наше историческое развитие сформировало своеобразный социокультурный парадокс: русский человек готов и способен плодотворно и самоотверженно трудиться, но в подлинно человеческих условиях, создать которые в силу определенных причин он оказался не в состоянии. Поэтому свободный труд не под давлением жесткой жизненной необходимости и страха, как и ответственность человека и общества за его результаты и качество, за редким исключением остаются для России делом далекой исторической перспективы.

Нелюбовь к труду, передаваемая из поколения в поколение, порождающая бездеятельность и бездельников, творит социальную апатию и безответственность, различные формы девиантного и деструктивного поведения, воспроизводит в широчайших слоях российского населения множество форм некрофилогенного отношения с приставкой «без»: безоглядность, безнравственность, социально-историческое беспамятство, бесхозяйственность, безвкусицу, бескомпромиссность, бездарность и безнадежность. Подобное тлетворное отношение к труду русского человека напрямую связано с его отношением к собственности. Без реального права собственности у человека не может сформироваться чувство хозяина, будь то земля, на которой он трудится, или страна, в которой он живет и которой отдает свой труд, а без хозяйственной заинтересованности в конечных результатах нет разумного, рачительного труда.

В анализе структуры и особенностей российской духовности особого внимания заслуживает её проявление и выражение в сферах политики и управления обществом, отношение к власти, культура пользования ею. Весьма красноречивым проявлением традиционной политической культуры российского обществ является выявленный историками факт того, что начиная с 1550 г. Россия пыталась провести 14 крупных политических реформ, но все они потерпели неудачу [9]. Складывается впечатление, что величие и глубина российской духовности, русский гений проявляются где угодно, но только не во внутренней политике и управлении обществом. Чтобы более определённо высказаться по данному вопросу, необходимо более обстоятельно осмыслить своеобразие проявления российской духовности в названных сферах, поскольку именно политика и управление обществом есть ключ к разумному использованию обществом своего национального богатства и исторических возможностей.

Анализируя особенности российской политической и управленческой культуры, необходимо дать ответ на следующие вопросы. Почему нелюбовь к труду в российском обществе в наибольшей степени проявляется именно в сфере политико-управленческой деятельности? Является ли российский народ самым аполитичным и политико-культурно неразвитым народом в мире (при том, что в XX веке российское общество являлось одним из самых политизированных в мире)? Почему политика традиционно негативно воспринимается основной массой населения как «грязное» дело? Отвечая на эти вопросы и раскрывая причины существующего на наш взгляд своеобразного «провала» российской духовности и культуры в сферах политики и управления, отметим, что он объясняется прежде всего именно величием российской духовности и культуры в сферах морали, религии, искусства, философии и других областей «духа». Во-вторых, относительной исторической отсталостью российской культуры в сфере науки и постановки её на службу цивилизации. И третья, на наш взгляд главная причина сложившегося положения дел и исторического его воспроизводства состоит в развертывании процесса, названного нами некрофилизацией российской духовности и культуры.

По своему геополитическому положению Россия -- страна евроазиатская, объединяющая культурные начала Европы и Азии, но ценностная ориентация страны и её народа неочевидна и исторически подвижна. Н. Бердяев отмечал, что высший культурный слой России исторически тяготел к Западу, а народная жизнь мало чем отличалась от восточной. Россия -- это христианский Восток, который в продолжение двух столетий подвергался сильному влиянию Запада и в своём верхнем культурном слое ассимилировал все западные идеи [10].

Россия, традиционно не причисляющая себя целиком ни к Востоку, ни к Западу, пришла к некрофилогенной мутации культуры своим, отличным от Запада путём. В стране, издавна ведущей своего рода духовно-ценностную войну с западной цивилизацией, традиционно, по-восточному культивируется спектр эмоций (преимущественно «высших») и интуитивно-мистических форм постижения истины: прозрений, пророчеств истин бытия и истории, своего исторического и планетарного предназначения, особой миссии в мировой цивилизации, а также «правополушарных» форм художественно-мифологического творчества. Акцентируя непохожесть на своих соседей, ощущая могучие внутренние силы (способные, однако, реализоваться как в созидании, так и в разрушении), не желая или не умея учиться у других стран и народов, стремясь сохранить свою культурную неповторимость, Россия некритически заимствует (преимущественно у Запада) культурные ценности и идеи, которые на отечественной почве по большей части дают неконструктивные результаты. Как будто в силу какого-то внутреннего изъяна Россия заимствует у своих восточных и западных соседей не лучшее, а худшее и соединяет их в ещё более нелепом сочетании. И. Эренбург писал в этой связи: «Наше национальное бедствие -- сочетание крайне рассудочных доктрин с российским «жги».

На наш взгляд, часто упоминаемый в современной общественной мысли внутренний раскол России, породивший системный кризис ее социокультурного развития, представляет собой раскол российского населения на «левополушарных» властителей, осуществляющих целерациональную (по классификации М.Вебера) деятельность и основную массу «правополушарного» населения, осуществляющего преимущественно деятельность ценностнорациональную. Вследствие этого верхи и низы, властители и подвластные как бы разговаривают на разных языках и мыслят по разному. Это различие ориентации духовности и деятельности и пораждает отмеченную нами особенность политической культуры российского общества. Эта «правополушарность» основной массы российского населения была отмечена Н.Бердяевым и определена им как «женское начало» России, нуждающееся для гармоничного развития общества и человека в оплодотворении мужским началом западной цивилизации.

Если некрофилизация по-западному это обеднение и омертвение души человека, примитивизация её труда у основной массы населения в условиях бездумного массового потребления индустриальной эпохи, то некрофилизация России -- это оскуднение и омертвление ума, примитивизация и прекращение его труда у населения страны, превращенного волей властителей и слабохарактерностью народных масс исключительно в средство осуществления модернизационного развития рубежа XIX-XX вв. и уже в соответствии с логикой противостояния Запада и СССР -- всего периода XX века.

Исторически сформировавшееся разделение населения России на вожделеющие власти, не знающие меры в своей алчности и изворотливости некрофилогенные властьимущие «верхи» и на безмолвствующие, страдающие, лишенные власти «низы», на наш взгляд периодически воспроизводится во всей своей остроте в российской истории со времен татаро-монгольского завоевания и Московского царства до сегодняшнего дня, изменяется лишь название и внешний вид тех и других, но остаётся неименной их внутренняя духовная сущность, предопределяющая историчес-кое воспроизводство духовно-властных отношений в стране.

Суть этих отношений в сфере политики может быть выражена в понятии «культуры властвующего самодурства верхов и духовного (а также деятельного) самоуничижения масс». Эта политико-управленческая культура властных отношений в России есть выражение исторического формирования и главное условие дальнейшего развёртывания процесса некрофилизации российской культуры в целом.

Цивилизация, построенная на жёсткой самонадеянной внутриполитической линии управляющих, на самооценках управления, игнорирующих духовное начало человека и общества с одной стороны, и на романтических, эмоциональных оценках социальной реальности управлением с другой, обречена на непоследовательность, болезненные ломки политического курса, государственных экономических программ, революционные взрывы", разобщённость социальных подструктур и извечное противостояние социальных слоев и групп -- всё то, что сегодня именуется затяжным системным социокультурным кризисом.

В таких условиях общественное единство, а значит, и благосостояние основной массы населения могут быть достигнуты лишь чрезмерной концентрацией власти в её верхних эшелонах и при установлении антидемократического режима (авторитарного или тоталитарного), что развращает верхи, отупляет низы и множит провалы регрессивного развития.

Рациональность, логицизм, «левопо-лушарность», конвенционализм в разумных пределах, максимально допустимая однозначность и точность оценок, традиционно критикуемые широкими слоями российского населения и интеллигенцией как «пошлый латинизм» и бездуховность и являющиеся бичом западной цивилизации, для современной России, для воплощения в ней идеалов человечности и социокультурного прогресса столь же значимы, как для правящего политического слоя страны обретение высших смысло-ценностных ориентации традиционной российской духовности и культуры. На наш взгляд, только подобное встречное движение названных сторон, их творческий диалог на почве взаимоуважения и патриотизма при различии форм их напряженного духовного труда способно отрезвить умы, оздоровить души и, выправив пораженную проказой некрофилии российскую духовность, привести к общенациональному единству, преодолению социокультурного кризиса, к социальному и экономическому возрождению и преуспеванию России.

духовность некрофильский культура девиантный

Литература

Фромм Э. Человеческая ситуация.М., 1995. С. 28-30.

Клинический случай такой яркой некрофилии приводит Э. Фромм, анализируя личность преступника № 1 мировой истории А. Гитлера в книге «Анатомиячеловеческой деструктивное™» (М., 1992).

Власть-собственность сформировалась в России ещё при Иване III и дала социально-политическому развитию страны тип вотчинного государства (см.: Со-грин В.В. Уроки российской истории и современная реформа // Вопросы философии. 2002. № 11. С. 6.

Седов А. Министр в 440 раз дороже ветерана // Комсомольская правда. 2004. 31июля.

Короленко Ц.П., Донских Т.А. Семь путей к катастрофе. Новосибирск, 1990.

Кришнамурти Д. Немедленно измениться. М., 1993.

Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1992. С. 4.

Овчинников В.Ф. Феномен таланта в русской культуре. Калининград, 1999.С. 60.

10. Бердяев Н.И. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

Размещено на Allbest.ru