Квазигендерные группы, как теневые субъекты политики в условиях социально-политической неопределенности и динамики идентификационных процессов в гендерной сфере

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ростовский государственный экономический университет «РИНХ»

Адыгейский государственный университет

Rostov state economic university "RINH"

Adygei state university

Квазигендерные группы, как теневые субъекты политики в условиях социально-политической неопределенности и динамики идентификационных процессов в гендерной сфере

Quasigender groups as shadow subjects of policy in the conditions of socio-political uncertainty and dynamics of identification processes in the gender sphere

УДК 316 Самыгин Сергей Иванович доктор социологических наук, профессор, профессор кафедры управления персоналом и социологии eserq1952@mail.ru Имгрунт Светлана Ивановн кандидат социологических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права и политологии sveddy@mail.ru Sergey I. Samygin doctor of sociological sciences, professor of department of personnel management and sociology eserq1952@mail.ru

Svetlana I. Imgrunt candidate of sociological sciences, associate professor of the theory and history of state and law and political science sveddy@mail.ru

Аннотация

В статье анализируется феномен квазигендерных групп как теневых субъектов политики в условиях социально-политической неопределенности, выявлены некоторые концептуальные подходы к их изучению. Показано, что в глобальных и региональных политических процессах современности группы с нетрадиционной гендерной идентичностью проявляют себя в качестве теневого субъекта внутренней политики и общественной жизни, ибо, не обладая достаточными ресурсами и социальной поддержкой, они не способны оказывать влияние на принятие политических решений. Авторы приходят к выводу, что сдерживающими факторами для политической субъективации квазигендерных групп в России остается открытое противодействие со стороны государства, а также относительно низкий уровень внутренней солидарности и консолидации, осознания своих общественных интересов внутри ЛГБТ-сообщества.

Ключевые слова: квазигендерные группы, теневые субъекты в политике, социально-политическая неопределенность, ЛГБТ-движение, символическое конструирование политической реальности.

Summary

In article the phenomenon of quasigender groups as shadow subjects of policy in the conditions of socio-political uncertainty is analyzed, some conceptual approaches to their studying are revealed. It is shown that in global and regional political processes of the present of group with nonconventional gender identity prove as the shadow subject of domestic policy and public life because, without possessing sufficient resources and social support, they aren't capable to exert impact on adoption of political decisions. Authors come to a conclusion that open counteraction from the state, and also rather low level of internal solidarity and consolidation, awareness of the public interests in LGBT community remains limiting factors for a political subjektivation of quasigender groups in Russia.

Keywords: quasigender groups, shadow subjects in policy, socio-political uncertainty, LGBT movement, symbolical designing of political reality.

Теоретическая рефлексия в отношении теневых субъектов политики актуализируется тем обстоятельством, что перед политической наукой стоят задачи, связанные с поисками новых траекторий и ориентиров анализа общественного развития, социально-политических институтов и моделей, которые были бы адекватны вызовам современности и траекториям формирования сложного общества в условиях нарастающих рисков, угрожающих политической безопасности общества [1]. В этом отношении представляет интерес рассмотрение представителей ЛГБТ-движения в качестве квазигендерных групп.

В социально-гуманитарном знании, в том числе в политологии, уже имеются определенные теоретические наработки, связанные с введением в научную мысль понятия «квазигендерные группы» в их соотнесенности с категорией теневых субъектов политических процессов, способствующие концептуализации политической эмпирики в общем тематическом пространстве функционирования политических процессов [2].

Феномен теневых субъектов в политических процессах проявляется, в том числе, в активизации сексуальных меньшинств как групп с нетрадиционной гендерной идентичностью, оформившихся в ЛГБТсообщество, которое официально позиционирует себя как социальнокультурное движение, стремящееся добиться изменений в обществе, культуре, законодательстве, выйти в политическую реальность и, по возможности, обеспечить права сексуальных меньшинств.

Опыт демократических стран свидетельствует, что национальные и интернациональные гей-сообщества и лобби при наличии определенных условий способны выступать (или, как минимум, стремятся выступать) как самостоятельная политическая сила, формирующая повестку дня. В странах Центральной Европы ситуация характеризуется тем, что здесь государственная власть и общественное мнение уже устойчиво выступают за европейскую ориентацию, уровень экономического благосостояния и политической интеграции позволяет их жителям достаточно свободно передвигаться по всему региону и странам ЕС, а в большинстве стран региона построена в целом прочная демократия и основы рыночной экономики [3]. политический квазигендерный россия

К российской действительности это относится в гораздо меньшей степени. В РФ нет политических деятелей, активно отстаивающих интересы представителей нетрадиционной сексуальной ориентации, а публичный «каминг-аут» неизбежно может привести к крушению авторитета политика или общественного деятеля. Россия в отношении сексуальных меньшинств на фоне демократических развитых стран выступает изгоем. Российского общества подвержено стереотипам, пришедшим из медицины и юриспруденции былой советской эпохи. Большинство россиян и сегодня относятся к гомосексуалистам с нетерпимостью, полагая их людьми с расстроенной психикой, носителями ВИЧ-инфекции, насильниками детей.

Опыт истории говорит, что эмансипация сексуальных меньшинств, в том числе через политическую активность и конструирование собственной позитивной идентичности, началась в качестве ответа на политическую и социальную дискриминацию. В политических исследованиях и политической практике развитых демократических стран данные феномены репрезентированы достаточно объемно. В России же даже попытки конституировать политическую аналитику в отношении феноменов квазигендерной природы встречаются со значительным научноакадемическим и общественным сопротивлением [4].

Необходимость изучения теневых субъектов в политике и политических процессах обусловлена тем, что функционирование всякого общества, наряду с явно просматриваемой публичной стороной, включает немало проявлений, которые по тем или иным причинам укрываются и уходят в тень. Особенно явно теневая сторона жизни общества оживает в период социальных революций, переходных периодов и на предшествующем им этапе [5].

Группы с нетрадиционной гендерной идентичностью постепенно обретают свою идентификацию в рамках политического позиционирования как квазигендерные группы, то есть группы, отстаивающие свои интересы и ценности в гендерном пространстве, но не имеющие статуса гендерных групп. При этом они зачастую действуют в пространстве социально-политической неопределенности, обусловленной противоречивым ходом политической трансформации, и сталкиваются в своей деятельности с целым рядом трудностей, связанных с несовершенством законодательства, ненадлежащим исполнением законов, слабостью гражданского общества, высоким уровнем гомофобии в массовом сознании.

Переживаемые мировым сообществом глубокие экономические и социальные потрясения, связанные с финансово-экономическим кризисом [6] и кризисом мигрантов, демонстрируют политическую и теоретико-политологическую актуальность подобных проблем. Постиндустриальная эпоха с ее беспрецедентными техническими достижениями принесла серьезные проблемы, эффективные способы решения которых пока не найдены.

Усиливается социальная поляризация даже в развитых странах, где приобретают массовый характер социальные движения по типу «Захватим Уолл Стрит!», а также антиглобалистские протесты. Глобализация все чаще воспринимается в значительной степени как форма возрастающего давления Запада на остальной мир с целью контроля над мировыми ресурсами [7].

В этом контексте в мире разворачивается деятельность ЛГБТдвижений, под которыми понимаются социально-культурные движения за права сексуальных меньшинств, стремящиеся добиться изменений в обществе, законодательстве и культуре, направленных на обеспечение прав сексуальных и гендерных меньшинств, на искоренение гетеросексизма, гетеронормативности, гомо- и трансфобии. Что касается ситуации в России, то здесь деятельность квазигендерных групп в последнее время все более явно вписывается в глобальную стратегию развития ЛГБТ-движения, где отражаются трудности в его деятельности, связанные с социально-политической неопределенностью в обществе, и ставятся задачи преодоления этих трудностей [8].

Говоря о зонах распространения ЛГБТ-движения, выделяют четыре уровня: глобальный, региональный, национальный и локальный. На глобальном уровне ЛГБТ-движение объединяется в несколько крупных международных организаций. Региональные организации объединяют ЛГБТ-организации и инициативы больших регионов, например Азиатско-Тихоокеанского, Европы, Африки, Южной Америки, Северной Америки. Национальный уровень ЛГБТ-движения - это как большие национальные организации в конкретных странах, так и ассоциации, объединяющие различные организации в рамках одного государства. Локальный уровень ЛГБТ-движения - это уровень местных организаций и местных социально значимых инициатив [9].

Новые явления в социальной и политической жизни, связанные с позиционированием квазигендерных групп, требуют и новых теоретико-методологических подходов в их объяснении. Среди них - а) теория сложного общества, б) теория символического конструирования политической реальности, в) теория социально-политической неопределенности.

Теория сложного общества обладает значимым методологическим потенциалом при изучении проблем сексуальных и гендерных меньшинств. С.А. Кравченко исходит из того, что общества, перейдя определенную стадию, способны вступать в состояние сложного социума. В структурно-функциональном и ценностном плане подобные общества становятся качественно другими [10]. Процессы усложнения социальной и культурной динамики привели к тому, что немало стран перешли определенный порог динамической сложности в развитии. Общества становятся качественно иными, их отличают тенденции самоорганизации, нелинейности и альтернативности развития [11]. Все это сказывается на позиционировании квазигендерных групп и их политической субъектности.

Теория символического конструирования политической реальности базируется на идеях и принципах, сложившихся в контексте постмодерна в трудах М. Фуко, Ж.Лиотара, Ж. Деррида, Ж. Делеза и целого ряда других. В основе ее - теория конструирования социальной реальности, представленная в трудах П.Бергера и Т.Лукмана и рассматривающая взаимосвязь индивида и общества, причем общество понимается как процесс непрерывного конструирования значений и символов, лежащих как в основе человеческой деятельности, так и в основе познания [12]. Конструирование связано с процессом создания представлений об окружающей социальнополитической действительности и происходит с помощью символов, которые вплетены в процессы познания и взаимодействия.

Теория социально-политической неопределенности связана с пребыванием человеческой личности среди «обрывков опыта и хаоса окружающего мира», где не срабатывают индивидуальные и групповые практики. Постулат неопределенности обусловлен процессами перехода общества от одного строя к другому, что сопровождается нарушением социальных связей и политического порядка.

Условия существования подобного общества связаны именно с социальной неопределенностью, выступающей как особое состояние социального объекта и явления, проявляющееся в неструктированности взаимосвязей и в отсутствии прямой детерминации между ними [13].

Глобализационные процессы, пронизывающие все стороны жизни, приводят к трансформации социально-политических структур и институтов, к изменению логики траекторий социально-политического развития, с неизбежностью порождая волны политической дезорганизации [14]. В условиях роста ситуаций неопределенности, связанных с политической модернизацией и демократическим транзитом, политика начинает интерпретироваться как система знаний о векторах развития политического процесса и призвана обезопасить субъекта от отрицательных для него случайностей.

Исследователи справедливо обращают внимание на то, что в Западной Европе в некотором смысле эмансипация уже произошла, борьба за признание прав сексуальных меньшинств завершилась деполитизацией проблемы. Отныне сексуальная идентичность в демократических странах Европы уже становится «личным делом». Системная дискриминация и политика социальной эксклюзии вызывает гражданскую активность квазигендерного сообщества, в то время как отсутствие дискриминации и гомофобии лишает вопрос политической остроты и возвращает его в сферу приватности [15].

В глобальных и региональных политических процессах современности в качестве доминирующих выступают интенции демократизации, публичности и открытости. В то же время, наличие закрытого, теневого компонента в политике с течением времени не убывает [16]. В этом смысле, группы с нетрадиционной гендерной идентичностью проявляют себя в качестве теневого субъекта внутренней политики и общественной жизни, ибо, не обладая достаточными ресурсами, они не способны оказывать влияние на принятие политических решений [17].

На Западе после завершения процессов декриминализации и депатологизации сексуальные меньшинства стали бороться за признание своих гражданских и человеческих прав и при поддержке демократических сил добились в этом значительных успехов. В России геи перестали быть преступниками и больными, но никаких прав и гарантий безопасности не получили [18].

В то же время предъявление политических требований со стороны ЛГБТ-движения рассматривается в качестве инструмента для решения своих проблем в пространстве артикуляции групповых интересов как преобразования исходящих от принадлежащих группе граждан социальных эмоций и ожиданий в четкие и определенные политические цели и требования.

Артикуляция направлена на то, чтобы донести до принимающих государственные решения лиц пожелания различных частей населения и тем самым включить последних в политический процесс как равноправных носителей властных прав, утвердив их как субъектов политики. За счет артикулирования групповые интересы начинают «снизу» встраиваться в систему сложившихся в стране политических взаимоотношений. Всякая группа обладает собственными возможностями в деле политической трансформации групповых потребностей, придания этим интересам той субъективной формы, которая наиболее точно выражает чаяния и замыслы людей.

Политические требования, как правило, связаны с наличием у группы многих нерешенных вопросов, поэтому артикуляция предполагает селекцию ее властно значимых потребностей, которая заканчивается выстраиванием определенных проблемных иерархий и отбором наиболее важных и значимых запросов к власти.

Тем самым требование соответствия выдвигаемых группой требований правилам политической игры предусматривает поиск и нахождение ею такого способа оформления своих политических претензий, который заставил бы власть реально реагировать на них, а, следовательно, признать группу в качестве партнера, оппонента или же политического противника.

В то же время, квазигендерные группы как теневые субъекты политики в условиях социально-политической неопределенности отличает достаточно серьезная протестная политическая активность, которая по разному проявляется в разных странах и обществах и обусловлен уровнем эмансипации, мерой открытости/закрытости органов власти, направленностью и динамикой процессов конвертации ценностных конфликтов, а также уровнем радикализма государственных институтов, включая меру неправовых силовых практик в репертуаре действий государственных институтов [19].

Квазигендерные группы в общественной жизни и политической реальности проявляют себя в таких формах и направлениях, как движение за сексуальную свободу и признание своего права быть другими, как общественно-политическое движение за равноправие и гражданские права, как идейное движение, выдвигающее определенные принципы социальной организации общества.

Анализ деятельности квазигендерных групп как теневых субъектов политики в условиях социально-политической неопределенности позволяет скорректировать картину мира политики. Типичной чертой позиционирования квазигендерных групп, включая их политическую субъективацию через символическое конструирование политической реальности, выступает правозащитная направленность и создание условий самореализации в общегражданском контексте. Как теневые субъекты эти группы не обладают собственным политическим потенциалом, и на массовом уровне для них не характерна устремленность во власть. Их отличает включение в политические отношения без нацеленности на доминирование [20].

Таким образом, пространство борьбы ЛГБТ-движения за свои права остается весьма обширным. Что касается перспектив для политико-правового конституирования квазигендерных групп в современной России, то ЛГБТ-движение как гражданское общественное движение за права сексуальных меньшинств, стремится добиться изменений как в законодательстве, так и в обществе, направленных на обеспечение прав сексуальных меньшинств, искоренение гомофобии и трансфобии, а также более широкой интеграции ЛГБТ в жизнь общества. Но для российских геев, лесбиянок и трансгендеров реальностью остается социально-психологическая изоляция, что негативно влияет на политическую субъективацию движения. Сдерживающими факторами для политической субъективации квазигендерных групп в России остается открытое противодействие со стороны государства, а также относительно низкий уровень внутренней солидарности и консолидации, осознания своих общественных интересов внутри ЛГБТ-сообщества.

Литература

1. Верещагина А.В., Самыгин С.И. Военно-политическая безопасность в системе социальной безопасности России: социологический ракурс теоретической рефлексии // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2015. № 4 С. 26-29.

2. Богатова Л.М. Квази-пол - гендерный симулякр постмодерна//Парадигма. Вып. 16. Отв. ред. выпуска Н. Х. Орлова. СПб., 2011, с. 165-179; Горшков А.С. Институционализация меньшинств в поле публичной политики. Автореф. дисс. ...канд. полит. наук. - Пермь, 2009; Джармокова Ж.А. Влияние теневых субъектов политики на политическую власть//Научные исследования и разработки молодых ученых. Вып. 1. 2014, С. 61-64; Кондаков А. Новые конфигурации политики после квир-философии Дж. Батлер: протестные движения в России и проблемы их осмысления//Неприкосновенный запас, 2013, № 4 (90); Швец Л.Г., Шепелева Ю.Л. Гендерный аспект властных отношений: проблемы и направления развития: монография. - М.: КРЕДО, 2015.

3. Швец Л.Г., Шепелева Ю.Л. Гендерный аспект властных отношений: проблемы и направления развития: монография. - М.: КРЕДО, 2015, С. 97.

4. Там же. С. 84-85.

5. Воронов В.А. Феномен теневой власти в современном политическом процессе России. Автореф. дисс. …канд. полит. наук. - Ростов-на-Дону, 2002.

6. Самыгин С.И., Верещагина А.В., Рачипа А.В. Финансовая безопасность государства в условиях экономической глобализации: специфика рисков и угроз // Гуманитарий Юга России. 2016. № 1. С. 169-177.

7. Самыгин С.И., Верещагина А.В. Глобальные вызовы современности и безопасность цивилизации третьего тысячелетия // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). 2014. № 6-2(45). URL: http://mii-info.ru/data/documents/EZhSN-2014-6-2.pdf

8. Швец М.В. Квазигендерные группы в современном политическом процессе: позиционирование в обществе и механизмы взаимодействия с властью. - Ростов н/Д.: ЮРИФ РАНХиГС, 2012, С. 80.

9. Там же.

10. Кравченко С.А Становление сложного социума: востребованность новых подходов к его исследовании//Гуманитарий Юга России, 2012, № 2, С. 30.

11. Кравченко С.А. Становление сложного общества: к обоснованию гуманистической теории сложности. - М.: МГИМО-Университет, 2012.

12. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М.: «Academia-Центр»; «Медиум», 1995.

13. Зубок Ю.А., Чупров В.И. Социальная регуляция в условиях неопределенности. Теоретические и прикладные проблемы исследования молодежи. - М.: Academia, 2008, С. 100.

14. Верещагина А.В., Самыгин С.И. «Война и мир» в условиях новой социальной реальности (к вопросу о военной и национальной безопасности России) // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2015. № 2. С. 178-183.

15. Швец М.В. Квазигендерные группы в современном политическом процессе: позиционирование в обществе и механизмы взаимодействия с властью. Ростов н/Д.: ЮРИФ РАНХиГС, 2012, С. 56-57.

16. Швец М. В. Теневые субъекты в современных политических процессах: нестандартная и парадоксальная модели//Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС, 2013, № 2, С. 226.

17. Там же. С. 229.

18. Швец Л.Г., Шепелева Ю.Л. Гендерный аспект властных отношений: проблемы и направления развития: монография. - М.: КРЕДО, 2015, С. 99.

19. Костюшев В.В. Социальный протест в поле политики: потенциал, репертуар, дискурс (опыт теоретического понимания и эмпирической верификации)// Полис. 2011. № 4. С. 153-154.

20. Швец М. В. Теневые субъекты в современных политических процессах: нестандартная и парадоксальная модели // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2013. № 2. С. 232..

Literature

1. Vereshchagina A.V., Samygin S. I. Voyenno-politicheskaya safety in system of social safety of Russia: sociological foreshortening of a theoretical reflection//Humanitarian, social and economic and social sciences. 2015. No. 4 of Page 26-29.

2. Bogatova L.M. A quasi-floor - a gender simulacrum of a postmodern//the Paradigm. Issue 16. Отв. edition of release of N. H. Orlov. SPb., 2011, page 165179; A.S. Institutsionalizatsy's Pots of minorities in the field of public policy. Avtoref. yew.... edging. it is watered. sciences. - Perm, 2009; Dzharmokova Zh.A. Influence of shadow subjects of policy on the political power//Scientific researches and developments of young scientists. Issue 1. 2014, S. 61-64; Kontakions And. New configurations of policy after kvir-philosophy J. Butler: protest movements in Russia and problems of their judgment//the Emergency ration, 2013, No. 4 (90); Shvets L.G., Shepeleva Yu.L. Gender aspect of the imperious relations: problems and directions of development: monograph. - M.: CREDO, 2015.

3. Shvets L.G., Shepeleva Yu.L. Gender aspect of the imperious relations:

problems and directions of development: monograph. - M.: CREDO, 2015, S. 97.

4. In the same place. Page 84-85.

5. Voronov V.A. Fenomen of the shadow power in modern political process of Russia. Avtoref. yew. … edging. it is watered. sciences. - Rostov-on-Don, 2002.

6. Samygin S. I., Vereshchagina A.V., Rachipa A.V. Financial safety of the state in the conditions of economic globalization: specifics of risks and threats//Humanist of the South of Russia. 2016. No. 1. Page 169-177.

7. Samygin S. I., Vereshchagina A.V. Global challenges of the present and safety of a civilization of the third millennium//European Social Science Journal (European magazine of social sciences). 2014. No. 6-2(45). URL: http://miiinfo.ru/data/documents/EZhSN-2014-6-2.pdf

8. Shvets M. V. Quasigender groups in modern political process: positioning in society and interaction mechanisms with the power. - Rostov N / D.: RANEPA YuRIF, 2012, S. 80.

9. In the same place.

10. Kravchenko S. And Formation of difficult society: a demand of new approaches to its research//Humanist of the South of Russia, 2012, No. 2, S. 30.

11. Kravchenko S. A. Formation of difficult society: to reasons for the humanistic theory of complexity. - M.: MGIMO University, 2012.

12. Berger P., Lukman T. Social designing of reality. The treatise on knowledge sociology. - M.: "Academia-center"; "Medium", 1995.

13. Zubok YU.A., Chuprov V. I. Social regulation in the conditions of uncertainty. Theoretical and applied problems of research of youth. - M.: Academia, 2008, S. 100.

14. Vereshchagina A.V., Samygin S. I. "War and peace" in the conditions of new social reality (to a question of a military and homeland security of Russia)//the Public and municipal authority. Scientific notes of SKAGS. 2015. No. 2. Page 178-183.

15. Shvets M. V. Quasigender groups in modern political process: positioning in society and interaction mechanisms with the power. Rostov N / D.: RANEPA YuRIF, 2012, S. 56-57.

16. Shvets M. V. Shadow subjects in modern political processes: nonstandard and paradoxical models//Public and municipal authority. Scientific notes of SKAGS, 2013, No. 2, S. 226.

17. In the same place. Page 229.

18. Shvets L.G., Shepeleva Yu.L. Gender aspect of the imperious relations: problems and directions of development: monograph. - M.: CREDO, 2015, S. 99.

19. Kostyushev V. V. A social protest in the field of policy: potential, repertoire, discourse (experience of theoretical understanding and empirical verification)//Policy. 2011. No. 4. Page 153-154.

20. Shvets M. V. Shadow subjects in modern political processes: nonstandard and paradoxical models//Public and municipal authority. Scientific notes of SKAGS, 2013, No. 2, S. 232.

Размещено на Allbest.ru