Исследование типов взаимодействия общества и государства в контексте теории социального конструктивизма: опыт становления гражданского общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет»

Исследование типов взаимодействия общества и государства в контексте теории социального конструктивизма: опыт становления гражданского общества

Кирик В. А.

Адрес статьи: www.gramota.net/materials/1/2008/4-2/46.html

Статья опубликована в авторской редакции и отражает точку зрения автора(ов) по рассматриваемому вопросу.

Источник Альманах современной науки и образования

Тамбов: Грамота, 2008. № 4 (11): в 2-х ч. Ч. II. C. 108-110. ISSN 1993-5552.

Адрес журнала: www.gramota.net/editions/1.html

Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/1/2008/4-2/

Требования постмодернизма подталкивают нас к определенному ревизионизму, пересмотру корпуса понятий, сложившихся в русле классических и неклассических исследований и описывающих процессы взаимодействия общества и государства. В данном случае речь может идти об использовании категориального аппарата, разработанного в русле теорий социального конструктивизма. П. Бурдье пишет по этому поводу: «Объективистский разрыв с предпонятиями, идеологиями, спонтанной социологией… - неизбежный и необходимый момент научного подхода... Но нужно совершить второй разрыв, более трудный - разрыв с объективизмом, заново вводя в оборот на новом этапе все то, от чего избавлялись при конструировании объективной реальности. Социология должна включать в себя социологию восприятия социального мира, т.е. социологию конструирования воззрений на мир, которые в свою очередь участвуют в конструировании этого мира» [ Бурдье 2007: 73].

В таком случае, социальная структура может рассматриваться в качестве специфической субъектноресурсной конструкции социального пространства. По поводу категории социального пространства следует отметить, что она трактуется в том конкретном значении, в котором ее использует П. Бурдье, а именно как поле взаимодействия социальных сил, детерминированное структурой диспозиций различных социальных агентов. Поскольку социальное пространство, таким образом, может интерпретироваться в конструктивистском духе как многомерное поле взаимодействий, основанное на таксономиях, предлагаемых различными групповыми общностями в постоянной борьбе за монополию над легитимностью, постольку категория социального пространства в частности и корпус теоретических построений социального конструктивизма в целом позволяют расценивать данную методологию в качестве универсального способа исследования масштабных социентальных процессов, причем как через призму индивидуализированных социальных практик, так и с точки зрения модернизации институциональных систем.

В этом отношении построение типологии взаимодействия общества и государства и выяснение причин дифференциации гражданского общества от государства, выполненное в духе постмодернистского социального конструктивизма, представляется достаточно целесообразным. Более того, очевидно, что вызовы современных политических реалий постиндустриального общества - как в поле российских политических практик, так и в масштабах международной политики - требуют создания целостной теории, способной объяснить причины изменения содержания системы отношений общества и государства и раскрывающей существо различных моделей гражданского общества, как с точки зрения исторических практик, так и с точки зрения долгосрочного прогнозирования.

В этом смысле, исследование системы отношений между обществом и государством может быть осуществлено через построение типологии систем взаимодействия общества и государства, причем устойчивость той или иной системы взаимодействия может интерпретироваться в контексте соотнесенности с определенными идеологическими проектами (таксономиями, по терминологии П. Бурдье), продолженными политическими, духовными и экономическими элитами. В сущности, речь идет о том, что «противоречия, возникающие в ходе догматических дискуссий, олицетворяют собой не столько конфликт различных видов опыта, сколько позиции власти внутри одной социальной структуры, отождествившей себя с теми или иными возможными интерпретациями догматизированной традиционной «истины» [Мангейм 2007: 15].

В методологическом плане, краеугольным камнем сформулированного подхода является предположение, согласно которому политические, духовные и экономические элиты являются производителями специфических идеологических проектов, проектов модернизации институциональной системы, которые определяют содержание взаимодействия между гражданским обществом и государством.

Для установления точного содержания системы взаимодействия между обществом и государством рассмотрение вопроса следует начать с описания обществ греко-римского мира, по поводу которых мы можем констатировать, что общество и государство сосуществовали в них как тождественные, не дифференцированные. Известно, что античный мир не знал не только определения гражданского общества, но и его институтов. В условиях древнегреческих полисов, а впоследствии и гражданских общин городов и муниципиев Римской империи понятия общества и государства мыслились как тождественные. Каждый класс общества был органично встроен в систему государственной власти, будучи наделен специфическим кругом прав и обязанностей. Никакая деятельность вне государства и помимо государства была невозможна. Право подразумевало обязанность - в том смысле, что гражданин полиса или гражданской общины не только имел право участвовать в деятельности судебных органов, народных собраний и т.п., но и был обязан это делать. Право подразумевало не столько свободу выбора, сколько меру ответственности. Такое понимание свободы вело к тому, что человек вне общины отчуждался от всей совокупности прав и обязанностей, иными словами уже не мыслился как свободный гражданин, а потому и не мог быть полноправным членом общества.

Следующим этапом в становлении системы отношений между обществом и государством стал процесс постепенной дифференциации гражданского общества от государства в эпоху западноевропейского средневековья, причем генезис гражданского общества здесь рассматривается в связи с такими социальными явлениями и процессами, как становление национальных государств, развитие корпоративно-гильдийной культуры и возникновение специфической системы ценностей, зафиксированной в ряде еретических учений, а впоследствии и в протестантизме, и легитимирующей оппозицию свободных гражданских ассоциаций, гильдий и корпораций, составляющих гражданское общество, и государства. Процесс дифференциации гражданского общества от государства, имевший место в эпоху западноевропейского средневековья, предстает в качестве уникального для Западной Европы явления (по крайней мере, на данном историческом этапе).

Между тем, в то время как в Западной Европе постепенно формировались институты гражданского общества, первый тип взаимодействия общества и государства, подразумевающий их тождество, получил свое дальнейшее развитие в Византийской империи.

Параллельно генезису гражданского общества в Европе в России - в силу причин отчасти внутреннего характера, отчасти же под влиянием византийской политической культуры и прямого заимствования идеологических конструктов - сформировался такой тип взаимодействия общества и государства, который подразумевает их тождество, то есть античная по своей природе система отношений между государством и обществом.

Иными словами, в логике сформулированного подхода существо проблемы заключается в том, что в действительности любая система общества может выступать в качестве инициатора модернизации, формулируя тот или иной модернизационный проект или то, что П. Бурдье называет официальной таксономией. Так, общества Древней Греции и Рима были сформированы системой политики, чьи акторы - этатистские элиты - смогли предложить наиболее эффективный проект развития в рамках постоянно расширяющегося военного универсального государства.

Напротив, на заре Средних веков наиболее эффективный проект модернизации был предложен главным актором системы культуры того времени - Римской церковью, воплотившей его в идеи универсального государства Христианской империи, интегрированной на основании не военно-политического союза, но социокультурного единства. На закате Средних веков третье сословие - главный актор системы экономики - вступило в конкуренцию с папским универсализмом, предложив проект модернизации, ориентированный на создание экономически целесообразных национальных государств с дифференцированным гражданским обществом. Поскольку третье сословие отстаивало свои интересы через ассоциации гражданского общества, постольку именно структуры гражданского общества стали считаться источником легитимности в обществах западноевропейского типа. Система экономики стала инициатором нового модернизационного проекта, а экономические элиты-акторы получили монополию в официальной таксономии легитимности.

В России, государственность которой создавалась преимущественно военно-политическими элитами - соответственно, инициатором модернизационных проектов всегда выступала только система государства - идея политического универсализма стала центрообразующей для всей цивилизации. Культурные заимствования из Византии и усвоение античного культурного архетипа и идей христианского универсализма послужило альянсу политических и культурных элит, а по этой причине построение гражданского общества в России возможно только в контексте такой модели, которая подразумевала бы не оппозицию общества и государства, а их комплементарность, взаимодополняемость, опосредующую через систему гражданских ассоциаций отношения между индивидами и государством.

Итак, поскольку становление системы отношений между обществом и государством в России до настоящего момента протекало по античной модели, постольку представляется, что в России построение такой системы взаимодействия общества и государства, при которой гражданское общество будет дифференцировано от государства, возможно не в контексте их оппозиционности (что характерно для западноевропейской модели), но в контексте комплементарности, взаимодополнения и опосредования ассоциациями гражданского общества отношений между индивидами и государством. общество государство гражданский европа

В более широком смысле, следует отметить, что предложенный методологический подход позволяет ответить на целый спектр актуальных вопросов современного социологического знания, связанных с тем, какой же набор институциональных факторов определяет становление той или иной системы взаимодействия общества и государства, о том, как на протяжении исторического движения протекало развитие двух означенных типов взаимодействия общества и государства, о том, по какой причине в российской цивилизации сложилась такая система отношений общества и государства, которая относится к античной модели, и о том, возможно ли в России построение гражданского общества, а если возможно, то по какому образцу.

Сформулированная методология, как представляется, в перспективе позволит 1) установить содержание двух исторических типов взаимодействия общества и государства; 2) выявить потенциал воздействия идеологических проектов, сформулированных политическими, экономическими и духовными элитами, на содержание системы взаимодействия общества и государства; 3) выявить специфические причины, сформировавшие систему взаимодействия общества и государства в России; 4) сформулировать сценарии формирования в России специфической модели взаимодействия общества и государства, которая бы подразумевала их комплементарность.

Список использованной литературы

1. Бергман П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания / Пер. с англ. Е. Руткевич. - М.: Московский философский фонд, «Academia-Центр», «МЕДИУМ», 1995.

2. Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // Социология социального пространства / Пер. с франц.; отв. ред. перевода Н. А. Шматко. - М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя.

3. Волков Ю. Г. Гуманистическая идеология и формирование российской идентичности. - М.: Социально-гуманитарные знания, 2006. - 256 с.

4. Гиббон Э. Упадок и разрушение Римской империи / Пер. с англ. Л. А. Игоревского. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. - 959 с.

5. Гражданское общество: истоки и современность / Науч. ред. проф. И. И. Кальной, доц. И. Н. Лопушанский. - СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2002. - 296 с.

6. Лубский А. В. Государственность как матрица российской цивилизации // Гуманитарный ежегодник. - Ростов н/Д: Изд-во Ростовского университета, 2005. - № 4.

7. Мангейм К. Идеология и утопия // Диагноз нашего времени / Пер. с нем. - М.: Юрист, 1995. - 700 с.

8. О власти и первенстве папы: трактат, составленный теологами, собравшимися в Шмалькальдене в 1537 году. - http://skatarina.ru/library/imen.htm (Электронная библиотека славянского лютеранства).

9. Парсонс Т. Роль идей в социальном действии // О социальных системах / Под ред. В. Ф. Чесноковой и С. А. Белановского. - М.: Академический проект, 2002. - 832 с.

10. Яковенко И. Г. Большая и малая традиции европейской культуры: к постановке проблемы // Общественные науки и современность. - 2005. - № 4.

Размещено на Allbest.ru