Советская повседневность: нормы и аномалии

- Да с сотню наберется.

- А остальные сыты?

- Остальные сыты.

- Что же вы, сытые не поможете голодающим?..

- А зачем помогать? Чтоб самим без хлеба остаться?». Поссе В.А. Указ. соч. С. 295.

советский повседневность бытовой поведение

Заведующий отделом агитации и пропаганды Кушкинского комитета Компартии Туркестана некто И.Е.Иванов, приехавший в родную деревню Бор Тверской губернии в начале 1922 г., был поражен повсеместным пьянством: «В данное время почти в каждом дворе делают самогонку, и пьяные рожи наслаждаются, а за 1000 верст в Поволжье умирают сотнями, тысячами от голода дети, старики, все население». ГА РФ. Ф. 1064. Оп. 1. Д. 182. Л. 46-46об.

Но далеко не все черствели и зверели в этот период. Крестьяне, пережившие тяжелую годину, вспоминали: «На голоде мы всех жалели. Мы не в избытках, да как глянешь настоящего голодающего: как по нем водяные подушки опухлые, из десны гной, как он глух - слеп, недвижим, - последним поделишься". Федорченко С. Указ. соч. С. 234. Одной из форм выживания стали крестьянские комитеты общественной взаимопомощи (ККОВы), образованные декретом от 14 мая 1921 г. Последние организовывали в голодающих районах при завозе продуктов (если таковые имелись в наличии) столовые и следили за справедливым распределением продуктов, проводили учет голодающих и обязательное «самообложение» (до чего же выразителен русский язык!) более зажиточных соседей. Другими словами, у кулаков в ряде регионов конфисковывали хлеб и скот, а на юге «самообложение» таких хозяйств проводили фруктами, овощами и другими продуктами. В голодных районах мельницы обязывали к бесплатной переработке суррогатов, а в ряде районов облагали 25% отчислениями от заработка. Кроме того, ККОВы организовывали экспедиции в более благоприятные губернии, способствовали открытию детдомов, убежищ для голодающих, пытались организовать субботники и фонды для борьбы с голодом.

В благоприятных губерниях комитеты сосредоточили свою работу на организации помощи: например, Московская губерния кормила голодающих чувашей, к Витебской были приписаны немцы Поволжья. Так, решением от 16 января 1922 г. Витебский губернский съезд ККОВ обязал всех граждан внести продукты из того расчета, что 10 трудоспособных кормят одного голодного по норме 30 фунтов хлеба и 6 фунтов приварка в месяц, и фуража из расчета 20 фунтов сена или соломы с десятины. Петровский комитете Ставропольской губернии отобрал вино у зажиточных граждан, не имеющих патента, а на вырученные от продажи спиртного деньги купил продукты для голодающих. Голод. 1921-1922. Сборник. Нью-Йорк, 1922. С. 95-96. Еще одной формой помощи стало принятие детей на иждивение, хотя при этом, как мы указывали выше, иногда руководствовались отнюдь не бескорыстными мотивами.

Но, как говорится, на помощь надейся, а сам не плошай. Поэтому весной крестьяне выходили в поле - «Помирать собирайся, но хлеб сей». Однако всему есть предел - и семенам, и человеческим силам. Уполномоченный помгола города Пугачева докладывал 15 января 1922 г. председателю Самарского губкома Антонову-Овсеенко, что если прошлой весной большинство крестьян предпочитало, умирая от голода, не резать скот, чтобы весной хоть что-то посеять, и так же поступало с зерном осенью, то «сейчас махнули рукой на будущее». Уроки голода в Самарской губернии // Черный перелом: Сборник. Самара, 1992. С. 95. Люди, с одной стороны, стали злы и безжалостны («После голода своего настоящего ... жалость я потерял, в людях одну пакость вижу, даже и семью хоть бы за дверь. Да и сам себе не мил»), Федорченко С. Указ. соч. С. 236. а с другой, равнодушны и безучастны. Даже участившиеся случаи самосуда над ворами (подписывали «приговор» всем «миром») объясняются не столько жестокостью, сколько безразличным отношением к жизни.

Но голод не только усиливает апатию и индифферентность, но также, по наблюдению П.А. Сорокина, совершившего поездку по местам, охваченным голодом, и потрясенным открывшейся ему апокалипсической картиной, подавляет инстинкт самосохранения (феномен массовых самоубийств), репрессирует «пищеварительный инстинкт», деформирует психосоциальное «я» индивида: верования, убеждения и нравственные воззрения. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 293; Социологос. М., 1991. Вып. 1. С. 467. Действительно, никогда в дореволюционное время голод не сопровождался такими разрушающими саму человеческую природу явлениями, когда человек был вынужден переступать грань между ним и животным. Автор сознательно выводит проблему трупоедства и людоедства за рамки проблемы витализма, так как, по его мнению, достаточно распространенные факты каннибализма лежат скорее в сфере психопатологии и криминализации, нежели определяют императив личного (а тем более коллективного) выживания, не сводимого к чистой физиологии. Чем, как не психическим сдвигом, можно объяснить поведение женщины с детьми, вцепившихся с диким воем в наполовину съеденный труп умершего от голода мужа, крича: «Не отдадим, съедим сами, он наш собственный, этого у нас никто не имеет права отобрать». Уроки голода в Самарской губернии // Черный перелом: Сборник. Самара, 1992. С. 100.

Подавляющая часть остающихся в живых продолжала сопротивляться окончательному нравственному падению. Например, в селе Аккирееве Татарстана двоих людоедов закопали живьем, а в Кутеме мужа и жену - людоедов - расстреляли без суда. Фролов Н.С. Указ. соч. С. 31. Тогда как местные власти не спешили бороться с этими кошмарными явлениями. Только в апреле 1922 г. руководство Башкирии было вынуждено принять специальное постановление «О людоедстве», направленное на борьбу с трупоедством и людоедством, а также на пресечение торговли человеческим мясом. Рассказов Л.П. Деятельность карательно-репрессивных органов по реализации нового политического курса большевиков (1921-1927 гг.). Уфа, 1993. С. 10.

Тем не менее, для потерявшего человеческий облик и нравственные ориентиры существа (язык не поворачивается выговорить слово «человек») каннибализм виделся реальной альтернативой голодной смерти. В большей степени было распространено поедание трупов, которые похищали из сараев, где их складировали перед захоронением, что, видимо, в глазах каннибалов, уравнивало человека и животного - «перед смертью все равны». В селе Пестравка Пугачевского уезда людоедки признались, «что они до этого ели трупы людей, которые, по их словам, по вкусу одинаковы с поросятиной». Уроки голода в Самарской губернии // Черный перелом: Сборник. Самара, 1992. С. 99. Однако рискованным становилось и пешее передвижение (особенно в одиночку), так как не было никаких гарантий не быть зарезанным и съеденным или в дороге или на ночлеге в каком-нибудь селе. Так как власти самоустранились от борьбы с этими явлениями, то население предпочитало думать о безопасности самостоятельно, с наступлением темноты наглухо запираясь в домах. В зимние дни 1922 г. немало беженцев замерзло по этой причине, не найдя ночлега.

Но «ни что не вечно под луной»: в июне 1922 г. в городах и деревнях при каждой встрече разговор сводился к ожидавшемуся хорошему урожаю. Страна оживала, о чем свидетельствует письмо казаков-беженцев, возвращающихся на родину согласно декрету об амнистии, к своим землякам за границу, датированное 1 июля 1922 г.: «... Дорогие станичники, ... будет вам кто напевать, что там хлеба нет ... не верьте никому, ... а дорогой будут Вам напевать поляки, куда Вы едете, в России людей едят, но никому не верьте. Были бы деньги, чего угодно купишь на базаре и что хочешь». ГА РФ. Ф. 6107. Оп. 1. Д. 231. Л. 3. Да и на местах крестьянские высказывания дышали оптимизмом: «Одного царя сбросили, так и голод-царь у нас не засидится. Уж такая наша порода, бесцаревая». Федорченко С. Указ. соч. С. 236.

Но не везде были столь оптимистические ожидания. Перед нами письмо неизвестного автора знакомому, датированное октябрем 1922 г.: «Хлеба посеяли очень мало почти, что ничего. ... Пшеница и другие хлеба распределялись между партийными и стоящими на ответственных постах, которые на эти семена накупили себе дома и разную роскошь. Посеяли конечно очень мало. Почему это так делалось, это для нас не известно. Крестьяне живут в тяжелом положении. Да и, можно сказать, все поумирали. ... Смертность не приостановилась. ... Истощенные, бледные, вялые бродят по улице и просят хлеба. Детей бросали на произвол судьбы среди улиц». ГА РФ. Ф. 1064. Оп. 1. Д. 182. Л. 131-132. Далеко не все дождались «Товарища-урожая».

Только влияние ряда факторов (иностранная помощь, благоприятные погодные условия, изменения продовольственной политики и т.д.) привели к 1923 г. к определенному улучшению положения. Впрочем, далеко не везде. Например, в Астраханской губернии последствия голода были преодолены только к середине 1920-х годов, но домашнее питание было весьма однообразным: хлеб, картофель, капуста и лук, в меньшей степени крупы, мясо и рыба. Корноухова Г.Г. Повседневность и уровень жизни городского населения СССР в 1920-1930-е гг. (На материалах Астраханской области): Дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. М., 2004. С. 71-72. Уровень потребления продуктов питания в Астраханском регионе и в 1930-е годы был ниже норм центральных районов: в 1939 г. на первом месте в рационе астраханцев находился хлеб. Там же. С. 76.

Голод ослабил жизнеспособность выживших, резко изменил психику и поведение русских граждан, особенно молодого поколения: произошла нравственная и социальная деградация, проявившаяся в росте преступности, вымогательства и взяточничества. Сорокин П. «Верую, Господи! Помоги моему неверию!» / Публ. подг. Ю.В. Дойков // Отечественные архивы. 1992. № 2. С. 48-49. У «детей осады» (по аналогии с Парижской осадой и голодом 1870-1871 гг.) - потомства переживших голод, - в большей степени, чем у их родителей, оказался нарушенным традиционный механизм выживания в экстремальных условиях, основанный на освященной веками крестьянской взаимопомощи, примером чего служит голод 1932-1933 годов. Другие же способы коллективного и индивидуального выживания - обращения во властные структуры с просьбами о «допомоге» и попрошайничество, отход на заработки и мешочничество, массовая миграция и распродажа имущества, употребление суррогатов и падали, разгром ссыпных пунктов и мельниц и нападения на «голодгрузы», - в условиях массового голода и жесткой правительственной политики оказывались малоэффективными. Более того, голодные годы сломили дух нации, сделав ее неспособной к сопротивлению режиму. А последнее качество выступает неотъемлемой частью повседневного выживания.

Размещено на Allbest.ru