Природно-экологическое поле как основание формирования социокультурного пространства региона

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРИРОДНО-ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ПОЛЕ КАК ОСНОВАНИЕ ФОРМИРОВАНИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА РЕГИОНА

Ольга Владимировна Естрина, к. филос. н., доцент

Ольга Ивановна Ситникова, к. ист. н., доцент

Кафедра истории, культуры и социологии

Волгоградский государственный технический университет

В статье рассмотрена специфика природно-экологического поля социокультурного пространства, проанализирована историография проблемы. Цель работы - выявить содержащиеся в природно-экологическом поле основания для формирования социокультурного пространства региона. К ним отнесены корреляционные связи природно-экологического поля с локальным политическим и глобальным информационно-культурным полями и их реализация в ментальных установках жителей конкретного региона.

Ключевые слова и фразы: социокультурное пространство; природно-экологическое поле; коррелирующее взаимодействие; региональное исследование; анализ взаимодействия природно-экологического и информационно-культурного полей.

социокультурный пространство природный экологический

The authors discuss the specificity of the nature-ecological sphere of social-cultural space, analyze the problem historiography, determine the basis for region social-cultural space formation that is contained in natural-ecological sphere, and among them consider the correlation connections of natural-ecological sphere with local political and global information-cultural spheres and their implementation in specific region residents' mental attitudes.

Key words and phrases: social-cultural space; natural-ecological sphere; correlating interaction; regional research; analysis of natural-ecological and information-cultural spheres interaction.

Несколько последних десятилетий совершили серьезный переворот в исследовании социальной и культурной реальности, в результате на первый план вышли проблемы бытия человека и созданного им мира культуры, его пространства и организации. В этом контексте стал чрезвычайно актуальным анализ реальности в качестве социокультурного пространства, понимаемого через совокупность полей социальной и несоциальной природы [14, c. 36]. Социокультурное пространство - специфическая пространственно-временная целостность, являющаяся результатом генезиса и функционирования культуры во взаимосвязи с социальными параметрами. Данная концептуальная модель обладает высокой степенью аналитической пластичности и оптимально сочетает исследование трансформационных процессов и механизмов функционирования социокультурного феномена на макроуровне с возможностью дискретного анализа любого из его структурных элементов, осуществляемого в исследованиях разного уровня - от цивилизационного до регионального. Пластичность данной исследовательской стратегии придает рассмотрение социокультурного пространства как некой топологии, разделенной на ряд элементов - полей, образованных в соответствии с характером и целями взаимодействия. Выделение этих элементов (полей) возможно на макроуровне, но наибольший аналитический эффект этот подход дает при анализе регионального социокультурного пространства. В этом случае оно понимается как сложная система, состоящая из множества взаимодополняемых социокультурных полей, таких как производственно-экономическое поле, демографическое поле, природно-экологическое поле, информационное поле, поле образования, поле политики и т.п. Каждое из этих полей содержит полный набор необходимых структурных элементов, связанных между собой отношениями функционального опосредования и обладающих внутренними импульсами к саморазвитию. Все они осуществляют тем или иным способом производство необходимых средств для жизни, характеризуются особой системой распределения этих средств, особыми институтами политической и административной регуляции, механизмами социализации подрастающих поколений, гетерогенными процессами духовной жизни и в целом формируют ряд оснований для оформления и трансформации социокультурного пространства региона [Там же, c. 52].

Анализ природы самого социокультурного поля позволяет классифицировать локальные и глобальные поля. Последние не имеют определенной локализации в рамках социокультурного пространства, у них отсутствует ядерная структура, а взаимодействия, осуществляемые в них, отличаются полифункциональным характером [10, c. 86-87]. К числу глобальных полей региона, как правило, относят информационное, природно-экологическое и демографическое поле [14, c. 54-55]. В данном исследовании нам бы хотелось рассмотреть специфику природно-экологического поля и выявить содержащиеся в его природе основания для формирования социокультурного пространства региона.

Глобальное природно-экологическое поле представлено такими структурными элементами, как воздух и его модификации, вода в ее различных формах, почва, флора, фауна, электромагнитные колебания, то есть всем тем, что нам привычнее называть понятиями «территория», «природа», «ландшафт». В науке для обозначения этих явлений используются термины «природная среда», «природно-географическая среда», «экология». То, что природно-экологическое поле является значимым фактором цивилизационной динамики, обнаружил еще Ш. Л. Монтескье, который наивно и прямолинейно попытался связать особенности политического устройства и ментальности той или иной цивилизации с размерами территории, плодородием почв или климатом местности [12]. Его идеи уже не в столь прямолинейной форме были развиты исследователями XIX века. Достаточно большое внимание природным параметрам в своих работах уделяли Ф. Ратцель, Г. Спенсер, В. О. Ключевский, однако по-настоящему первым серьезным исследованием этой проблематики стал труд Л. И. Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки», в котором ученый постарался выявить зависимость цивилизационной динамики от географических параметров. Анализируя географические широты и термальные амплитуды, розу ветров и количество осадков, характер рельефа и особенности почв, ученый сделал вывод о том, что «географическая среда сыграла решающую роль в генезисе человечества» [11, c. 273]. Причем обращает на себя снимание тот факт, что Л. И. Мечников рассматривал географическую среду как целостный феномен, из которого невозможно выделить отдельные проявления. Прямых зависимостей ученому так и не удалось выявить, но он доказал своим трудом, что опосредованная детерминация цивилизационного генезиса очевидна, причем эта зависимость амбивалентна: не только географическая среда влияет на цивилизационную динамику, но и сама поддается изменению социокультурными параметрами [Там же, c. 211].

Идеи Л.И. Мечникова были дополнены и развиты в трудах Л. Н. Гумилева, который определил ландшафт, природную среду детерминантами этногенеза. В своих исследованиях он последовательно и аргументированно доказывал, что сложнейшие процессы этногенеза напрямую связаны с физическим пространством (ландшафтом), то есть динамические процессы социокультурных общностей в определенной степени обусловлены природно-экологическим полем, причем на этнические процессы ландшафт влияет принудительно [6, c. 182]. В рамках природно-экологического поля Л. Н. Гумилев выделяет две области: природную (географическую) и техногенную. Первая возникла без вмешательства человека и сохранила естественные элементы, обладающие способностью к саморазвитию. Вторая, техногенная область, также вписывается в реальное пространство, окружающее человека, но создана трудом и волей человека, а ее элементы не имеют аналогов в природе, не способны к саморазвитию, а способны только разрушаться. Л. Н. Гумилев, так же как и Л. И. Мечников, много внимания уделил анализу амбивалентности взаимовлияния различных социокультурных полей. Он подчеркивал, что и техносфера, и социосфера постоянно взаимодействуют с природноэкологическим полем: человек не только сам приспосабливается к ландшафтам, вырабатывая те или иные хозяйственные практики, но и приспосабливает ландшафт к своим нуждам и потребностям [Там же, c. 183-184]. В своих работах Л. Н. Гумилев весьма красноречиво повествует об удачных и бездарных механизмах приспособления ландшафта - природно-экологического поля - к потребностям человека и замечает, что хищническое обращение человека с природой имело место при всех формациях, и, начиная с глубокой древности, человеком была организована уже не одна экологическая катастрофа. Наибольший вред при этом физическому пространству наносят отнюдь не активные пассионарии, а гармоничные личности: «Как бы ни свирепствовали пассионарии, - замечает ученый, - в отношении кормящей нас природы торжествующий обыватель - явление куда более губительное» [Там же, c. 451]. А самыми вредоносными оказываются мигранты, которые приносят иные технологии, разрушающие сложившиеся экономические практики.

Свой анализ реализации природно-экологического поля в социокультурном пространстве Л. Н. Гумилев проводит как на микро- и мезо-, так и на макроуровне. К первым двум подходам можно отнести более или менее общий анализ механизмов практического освоения ландшафта. К последнему, макроподходу, можно отнести глобальные выводы ученого о роли ландшафта (природно-экологического поля) в процессах этногенеза. По мнению исследователя, сложность ландшафта напрямую детерминирует этнопроцессы: в монотонных, однообразных физических пространствах не возникло ни одного этноса (например, западная часть Великой Степи, куда относится и Нижневолжский регион), но эти же ландшафты впоследствии очень успешно этносами осваиваются. Подлинными же «месторазвитиями» - местами, где рождаются этносы, - становятся территории, сочетающие два и более ландшафта [Там же, c. 191-197].

Анализируя идеи Л. Н. Гумилева, следует признать, что ученый в некоторой степени преувеличил роль географического фактора (природно-экологического поля) в энтокультурных и цивилизационных процессах. Тем не менее труды ученого красноречиво демонстрировали необходимость совокупного анализа исторических, культурных, социальных и природно-ландшафтных характеристик для создания целостной картины социокультурной реальности и положили начало формированию в отечественной науке таких направлений, как историческая и культурологическая география. В рамках этих дисциплин существует ряд научных подходов, исследующих природно-экологическое поле социокультурного пространства как на региональном, так и на цивилизационном уровне. В работах Э. Б. Алаева, О. И. Шаблия природно-экологическое поле рассматривалось как геопространство [2; 15], а Н. Н. Бaранский, Ю. А. Веденин, В. М. Гохман выделили геокультурный аспект этого феномена [3; 5]. Весьма серьезные исследования природно-экологического поля были выполнены А. Г. Дружининым, который придерживался геокультурологического подхода и разработал концепцию геокультурной обстановки, а также исследовал составляющие этого феномена, особенно ее эколого-культурные элементы [7; 8].

Необходимо отметить, что исследования природно-экологического поля социокультурного пространства только начались, они ведутся сразу в нескольких научных областях: в географии, культурологии, социальной философии, регионоведении, этнографии. Теоретический и методологический инструментарий еще недостаточен, терминология и дефиниции только определяются, поэтому в ряде работ один и тот же феномен социокультурной реальности - природно-экологическое поле - имеет разные определения: «геокультурная обстановка или ГКО», «геокультурный ландшафт», «геокультурное пространство или ГКП», «природная среда региона». С нашей точки зрения, термин «природно-экологическое поле» наиболее оптимален по содержанию, так как, с одной стороны, четко определяет составляющие феномена, а с другой стороны, апеллирует к полевой структуре социокультурного пространства. В любом случае, такой терминологический плюрализм еще раз демонстрирует, насколько востребованным и значимым стал данный феномен в настоящий момент и сколь важна каждая попытка его анализа.

Как социокультурный феномен природно-экологическое поле включает в себя особенности природных условий и ресурсов территории, которые во многом определяют систему расселения и структуру хозяйства. Последние, в свою очередь, формируют геокультурную специфику региона. Также неотъемлемой частью данной группы факторов являются особенности экологического развития территории: гидрографическая сеть, водоемкие предприятия, запасы полезных ископаемых, агроклиматические ресурсы, использование которых формирует сельскохозяйственную специализацию региона.

Являясь по своему характеру глобальным, природно-экологическое поле не имеет размытых границ и распространяется на все социокультурное пространство региона, отличается высокой степенью конформности, в силу чего актуализирует в своих параметрах не только собственные характеристики, но и характеристики ряда других полей. Достаточно активно с природно-экологическим полем проявляют себя демографическое поле, состоящее из особенностей естественного расселения и движения населения, а также его половозрастной структуры, и этнокультурное поле, формирующееся за счет этнических структур населения области, а также ареалов компактного проживания отдельных народов, являющихся носителями собственных культурных особенностей. Безусловно, природно-экологическое поле в значительной степени актуализирует проявления локального производственно-экономического поля, определяя специфику дифференциации структуры хозяйства: развитие промышленности, добывающих отраслей, сельского хозяйства. Но эти выявленные нами примеры актуализации других полей достаточно очевидны. С нашей точки зрения, намного важнее выявить примеры корреляции природно-экологического поля с полями социетальной природы, например, с локальным политическим полем или глобальным информационно-культурным полем.

Попытки обнаружить такую корреляцию на макроуровне цивилизационного анализа уже предпринимались. Достаточно вспомнить упоминавшийся выше «Дух законов» Монтескье, в котором он связывает характер политического устройства того или иного общества в том числе и с размерами его территории. В определенной степени его идеи продолжает Ф. Бродель, который рассматривает необъятные пространства российской цивилизации как фактор, формирующий авторитарность и даже деспотизм власти [4, c. 484, 486]. В своих работах мы также обращали внимание на то, как влияют природные и территориальные факторы на формирование социально-политического поведения в российском социокультурном пространстве, характеризующемся аморфностью и слабой структурацией социального пространства, замедленным формированием гражданского общества, доминированием в ментальности феномена воли в противовес феномену свободы [9, с. 266]. Но все эти выводы были сделаны при анализе всего социокультурного пространства, без перехода на уровень региональных исследований. По нашему мнению, при исследовании социокультурного пространства региона проявления коррелирующего взаимодействия природно-экологического и политического полей приобретут иные формы выражения, возможно, станут более опосредованными и не столь категоричными или вовсе минимизируют свои проявления. Но чтобы это выяснить, необходимы исследования реального регионального пространства.

Еще больший интерес, на наш взгляд, представляет анализ взаимодействия природно-экологического и информационно-культурного полей, проявляющегося в формировании специфических ментальных установок «переживания и осознания пространства», одного из значимых факторов становления духовной культуры российской цивилизации. Рождение этого феномена совпало с территориальным оформлением Московского царства, разросшегося за счет евразийского пространства. Именно с этого момента в духовной культуре российской цивилизации формируется специфический феномен пространства как объекта и цели. С.С. Аверинцев говорит, что с этого момента Московское царство превращается в «само себе мир» - в обособленный, уникальный феномен, консолидированный на базе идеократического универсализма, в «Святую Русь» [1, с. 218]. А. С. Панарин также оценивает прирастание азиатских территорий к Московскому царству как один из самых значимых моментов российской социокультурной динамики, когда произошло формирование «большого суперэтнического пространства культуры и православная цивилизация стала загадочным артефактом, скрепляющим разнородные азиатские пространства» [13, с. 268, 311]. Таким образом, расширение территориального пространства привело к формированию социокультурного континуума, в котором закрепился особый тип связи человека с землей как с космической субстанцией. Территория, реальное пространство были переведены из натуралистического контекста в идеократический, стали воплощением ментального переживания Родины через топонимический контекст «Земли-Матушки» и «Святой Руси».

По нашему мнению, огромный интерес представляют формирование ментальных установок «переживания и осознания пространства» на региональном уровне, выявление корреляционных связей регионального природно-экологического поля и информационно-культурного. Эти исследования помогут выяснить, каким образом формируются ощущение «своего пространства» и чувство сопричастности и ответственности за конкретную территорию. Было бы интересно узнать, что определяет степень сопричастности к конкретной территории, насколько она зависит от образования, воспитания, этнического и социального происхождения, а также экономического положения конкретного индивида. Эти исследования, на наш взгляд, способны выявить пути преодоления кризиса самоидентификации русского и других народов, обнаружить способы актуализации сопричастности к конкретному региональному социокультурному пространству, воспитать чувство гражданской ответственности и активности.

Список литературы

1. Аверинцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. № 7. С. 210-229.

2. Алаев Э. Б. Социально-экономическая география: понятийно-терминологический словарь. М.: Мысль, 1983. 350 с.

3. Баранский Н. Н. Экономическая география. Экономическая картография. М.: Географгиз, 1956. 496 с.

4. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв.: в 3-х т. / пер. с фр. Л. Е. Куббеля. М.: Весь мир, 2007. Т. 3. 752 с.

5. Веденин Ю. А. Проблемы формирования культурного ландшафта и его изучения // Известия АН СССР. Сер. «География». 1990. № 1. С. 5-17.

6. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: Айрис-пресс, 2006. 560 с.

7. Дружинин А. Г. Очерки географии русской культуры. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 1994. 575 с.

8. Дружинин А. Г. Теоретические основы географии культуры. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 1999. 114 с.

9. Естрина О.В. Факторы развития российского социокультурного пространства // Условия, ресурсы и факторы развития России в XXI веке: сб. науч. статей. Волгоград: Изд-во ВолгГТУ, 2009. С. 264-269.

10. Естрина О. В., Игнатенко Т. И. Социокультурные поля региона: сущность и структура // Забайкальские социологические чтения - регион как социокультурное пространство: проблемы и перспективы социологического анализа: материалы V всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Чита: Изд-во ЧитГУ, 2010. С. 85-87.

11. Мечников Л. И. Цивилизация и великие исторические реки. М.: Пангея, 1995. 461 с.

12. Монтескье Ш. О духе законов: избранные произведения. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. 800 с.

13. Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Алгоритм, 2002. 496 с.

14. Социокультурное пространство региона: методология исследования: монография / Н.В. Дулина, О.В. Естрина, Т.И. Игнатенко, Н.А. Овчар, М. М. Самчук, О.И. Ситникова. Волгоград: Волгоградское научное изд-во, 2011. 131 с.

15. Шаблий О.И. Географическое пространство как объективное явление и абстрактный объект науки // Всесоюзный симпозиум по теоретическим проблемам географии: тезисы докладов. Киев: Наукова думка, 1977. С. 45-47.

Размещено на Allbest.ru