Составляющие идентичности в постсовременной социологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Составляющие идентичности в постсовременной социологии

Социологические науки

Колесниченко Милана

Статья посвящена особенностям процесса трансформации идентичности. Представлены авторское определение идентичности, авторская характеристика комплекса пространственно-темпоральных и содержательных характеристик идентичности. Автор приходит к выводу об усилении коммуникационной активности при расширении границ идентичности, проявлении феномена сиюминутности в мобильном социальном пространстве. В статье раскрыты постсовременные процессы аномии, стигматизации, автомобильности, телесности и др.

Ключевые слова и фразы: идентичность; постсовременность; мобильность; коммуникация; сиюминутность; социальное пространство; рефлексивность.

В условиях постсовременности необходимо по-новому понимать и объяснять идентичность любого уровня. Целью данной статьи является выявление инновационных особенностей процесса трансформации идентичности, которые, на наш взгляд, слабо описаны в отечественной социологии. Для достижения этой цели были выдвинуты следующие задачи:

охарактеризовать сущность понятия идентичности как феномена мобильной социологии;

определить пространственно-темпоральную, содержательную характеристику явления идентичности в контексте актуальных процессов постсовременности;

провести сравнительный анализ некоторых компонентов идентичности на основе парадигм модерна и постмодерна.

Взгляд социальных наук на человека меняется точно так же, как и преобразуется восприятие индивидами самих себя и социального окружения. Широко известны описания процесса изменения идентичности в таких работах социологов, как З. Бауман «Индивидуализированное общество», «Постмодернистская этика», Э. Гидденс «Трансформация интимности», Ж. Бодрийяр «Общество потребления», М. Кастельс «Власть идентичности» и др.

Аналогично всем социальным системам (системный подход свойственен классической социологии), идентичность в режиме постмодерна стала мобильной и текучей. Идентичность понимается, скорее, не как чувство принадлежности к конкретной социальной общности, а чувство вовлеченности в социальнокоммуникативное пространство в режимах гибких текучих социальных практик.

Происходит пересмотр идентичности человека как на всех уровнях (личность, социальная группа, социальная общность, социетальный уровень), так и в отношении специфических видов идентичности, например, гендерной, этнической, религиозной и др. Отчасти сложным становится рассуждать и о таком различении видов идентичности, как индивидуальная и групповая. Например, в философском словаре указано: «приписывать идентичность группам позволительно лишь в переносном, метафорическом смысле» [6]. Однако именно метафоричность сама по себе вышла на первый план одной из важных характеристик постсовременного социального пространства, поэтому нет смысла отличать, отделять особенность групповой идентичности, поскольку и индивидуальная идентичность может быть весьма метафоричной.

Анализируя идентичность, следует уделить внимание ее месту в современных системах и процессах. Пространственно-темпоральная специфика идентичности трактуется как мобильная и сиюминутная.

Таблица 1.

Характеристика идентичности

В прежних социальных системах (индивид, группа, организация, институт, общество) с идентичностью как свойством принадлежности к ним тесным образом было связано членство как место в структуре. Опора на членство обрисовывала вполне четкие границы социальной общности, которая при анализе расчленялась на отдельные слои, классы, уровни в структуре, направленной вверх (вертикаль). Примерами могут служить социальная организация М. Вебера и уровни иерархии в ней; пирамида А. Маслоу и ее уровни потребностей и т.д., в которых значение имела вертикальная мобильность.

Если полагать, что пространство текучее, то оно расползается, расплывается по горизонтали, и важной становится теперь уже не вертикальная, а горизонтальная мобильность. При активном перемещении, передвижении агентов и структур невозможным становится жесткое определение не только пространственных, но и нормативных границ: «Нормальность изменчива и не является чистым абсолютом. В текучем пространстве невозможно четко и однозначно раз навсегда установить идентичности; также невозможно отличить внутреннее от внешнего» [7, с. 51]. Таким образом, направленность идентичности развивается по горизонтали, зачастую обусловливая в темпоральном измерении кратковременность.

Следующее уточнение будет касаться границ идентичности. Определить их сложно, поскольку современной идентичности свойственен «мультипликационный», множественный характер. Так, Дж. Урри размышляет о «множестве идентичностей» неонационализма. То, что раньше вкладывалось в понятие «национальный характер», сейчас не укладывается в прежние рамки. У многих людей складываются целые наборы идентичностей разного рода, в том числе национальные: «…от половины до двух третей всех жителей Шотландии считают себя одновременно шотландцами и британцами» [Там же, с. 221]. В этой связи в иную плоскость уходит различение таких понятий территориальной идентичности, как локальные и региональные. Трактовка локальной идентичности как чувства принадлежности к месту [8, с. 212] соответствует логике ритуальной социологии и не согласуется с постмодернистским понятием детерриториализации (см. ниже).

В темпоральном плане тем самым всплывает еще одно свойство идентичности - ситуативность. В зависимости от конкретной ситуации, «выложенная из набора» индивида или группы идентичность будет иметь определенный эмоциональный окрас, интенсивность, продолжительность и другие характеристики. идентичность постсовременный темпоральный

Сложность определения границ отражается на действии социальных норм в обществе, границы которых также размыты, но по другой причине. Это не та аномия Э. Дюркгейма, которая объяснялась разрегулированностью общества в силу экономических спадов, не аномия Р. Мертона, которая была связана с давлением системы социальной стратификации и невозможностью большей части общества следовать одобряемым целям и использовать такие же средства. Это новая бессистемная аномия, в условиях которой сложно прописать четкие социальные нормы для массы, для всех. Аномичный, а точнее, текучий, характер приобретают все социальные структуры, и фокус внимания перемещается в плоскость конкретики, локального, повседневных социальных экспериментов.

Действие традиций завязано на стабильности, а в изменчивых социальных условиях предполагается, по мнению Э. Гидденса, «свободный выбор образа жизни», к которому не все готовы, и индивиду приходится постоянно «создавать и воссоздавать собственную идентичность» [2, с. 65]. Это рефлексивный процесс конструирования идентичности, который запускается в посттрадиционной обстановке и «требует фактически беспрестанно перерабатывать изложение самости и привносимой им практики жизненных стилей» [1, с. 96]. Данный процесс является также важным условием свободы, автономии и состояния онтологической безопасности личности. Поэтому рождаются такие социальные практики, в которых максимально отражаются указанные режимы существования, например, «автомобильность» [7, с. 272]. С социологической точки зрения, явление автомобильности представляет собой комплекс способов проживания индивидов, дающих им ощущения скорости перемещения, свободы, гибкости, непредсказуемости, доступ в публичную сферу, рефлексивные переживания и др. Взамен массового общества, массовой культуры, политики пришли массовая мобильность и перевозки. Современные процессы социализации и складывания идентичности весьма часто протекают с помощью автомобиля.

Перемещение текучих сред и «глобальных кочевников» (номад) [Там же, с. 46] освобождает их от зависимости гендера, классовой принадлежности, этноса, места. Сознание номадизма противостоит натиску любых властных вертикальных систем, что опять связано с процессами перекодировки, переосмысления, рефлексии идентичности. Однако при этом происходит определенный сбой в коммуникативных потоках. Напряжение, конфликт в отношении реализации прав и форм социальных идентичностей увеличиваются не только на уровне центр - регионы, но и на уровне глобальное - локальное. По мнению Дж. Урри, в условиях постмодернистской детерриториализации - выхода проблем за территориальные границы - не приемлемы такие методы социального контроля, как давление, авторитаризм, директивность. Ожидается гибкое управление информационными потоками с помощью мотивации. И коммуникация, и, в конце концов, сама идентичность нацелены на транспарентность - открытость, доступность, прозрачность в любой сфере, в экономике, политике, масс медиа, медицине и др.

Процесс трансформации идентичности происходит параллельно с трансформацией телесности, которую следует понимать как создание комплексного «образа человека», объединяющего не только физиологические, но и социокультурные параметры. Конструирование целостного образа может привести к изменению его профессиональной деятельности, семейных отношений, к смене окружения индивида, места проживания и т.д. Рождение нового образа может осуществляться не только за счет омолаживающих практик, косметологических процедур, работы дизайнеров одежды, но и за счет работы по созданию образа в виртуальном пространстве (реклама в социальных сетях, работа блоггеров и пр.). Поэтому в дискурсы входят вопросы об интеллектуальной собственности и интеллектуальной мобильности. Тем самым область медицины и здоровья, как и другие, медиатизируется.

В медицинской сфере актуализируются проблемы адаптации и качества жизни человека, самоидентификации, нетипичности как физико-биологического, соматического состояния, так и социокультурной составляющей. Например, исследование качества жизни может происходить сквозь призму проблем социальной справедливости, социального самочувствия и преемственности поколений, связанных с пересмотром данных понятий в условиях постсовременности [5, с. 176].

Формирование индивида как пациента, потребителя медицинских услуг, во многом сопряжено со «статусной телесностью» (аналогично автомобильности), с упаковкой своего образа-облика. Причем медицинское потребление базируется на редукции медицинской функции, поскольку истинная терапевтическая цель может быть вторичной, иррациональной [4, с. 94], а значит, симулируется.

Поэтому следующей важной составляющей конструирования идентичности в современном мире является симуляция. Формирование идентичности - важный процесс не только для реальных объектов, но и для виртуальных, например, создание образа в социальных сетях. Чаще всего в подобных образах симуляция, знаковость, виртуальность гипертрофированы и фрагментированы.

Субъект-объектные парадигмы с трудом вписываются в повседневные текучие среды и непредсказуемые практики. Парадигмы эпохальной (ритуальной) социологии [3, с. 51-65] перестают действовать. Рассмотрим, например, концепцию стигматизации, которая появилась в обстановке противопоставления нормативного поведения девиантному. Ранее наличие стигмы было связано с усилением внешнего и внутреннего социального контроля за поведением девианта. Сейчас при повышении требований к толерантности, а также при актуализации публичности, визуальности, демонстративности, наклейка ярлыка, скорее, будет способствовать привлечению внимания к персоне, а также формированию ее имиджевых характеристик. В конечном счете именно «стигматизация» приветствуется и тяготеет к «нормативному поведению». Задача современного человека - выделиться в условиях конкуренции, заявить о себе (кто-то наводит татуировку, кто-то надевает хиджаб и т.д.). Примеры распространения дискредитированной стигмы, которая чем больше дискредитируется, выпячивается, тем лучше: деятельность фриков, появление девушки-модели-инвалида и др. Это свидетельствует об изменении понятия «стигматизированная идентичность» в сторону транспарентности.

Во многих современных социологических дискурсах разбираются основополагающие термины, часть которых представлена в Таблице 2.

Таблица 2.

Сущностные характеристики идентичности на основе парадигм модерна и постмодерна

На основе проведенного анализа можно сделать следующие выводы:

идентичность в ситуациях постсовременности представляет собой феномен, действующий в текучих глобальных средах и изменчивых напряженных социально-коммуникативных пространствах;

наиболее актуальным отражением идентичности является комплекс пространственно-временных и содержательных характеристик, направленных на расширение границ и коммуникационную активность. Это влечет за собой превалирование публичной сферы, вовлекающие в коммуникацию социальные практики, повышение внимания к проблемам управления идентичностью;

по сравнению с ритуально-системными нормами идентичности модерна постсовременную идентичность отличает способность быстрее адаптироваться, мгновенно, сиюминутно реагировать на разноплановые ситуации в социокультурном пространстве.

Данные выводы позволяют вырабатывать практические рекомендации, например:

новое теоретическое понимание идентичности в контексте постсовременной социологии активизирует процессы гибкого управления идентичностью, позволяет направить методологические исследования в русло эффективного управления (коммуникационный менеджмент, тайм-менеджмент, социология организаций и др.), развития новых отраслей социологического знания (визуальная социология, глэм-социология, социология повседневности и др.), развития методов личностной и организационной диагностики (метод метафор, ассоциаций и др.);

пересмотр идентичности важен в современной конфликтологии, особенно в ситуациях публичных слушаний;

рефлексивная сущность идентичности проявляется в консультативных практиках, консалтинговой деятельности, при разработке проектов (жизненных, карьерных, корпоративных), в перформативных и презентационных практиках. Неизбежно усиление экспертной деятельности и пополнение индивидуального и корпоративного «набора компетенций»;

новое формирование идентичности связано с более глубоким и более качественным исследованием проблем во всех социальных сферах (правовой, образовательной, экономической, этнической, медицинской и т.д.).

Список литературы

1. Гидденс Э. Трансформация интимности: сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах. СПб.: Питер, 2004. 208 с.

2. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь / пер. с англ. М.: Весь мир, 2004. 120 с.

3. Иванов Д. В. Актуальная социология: веселая наука в поисках злых истин // Журнал социологии и социальной антропологии. 2010. № 3. С. 51-65.

4. Колесниченко М. Б. Социокультурные аспекты медицины и здоровья в современной социологии // Вестник ПГТУ. Социально-экономические науки. 2011. № 9 (31). С. 92-97.

5. Лебедева Л. Г. Социологический аспект исследования качества жизни молодежи и преемственности поколений // Аспирантский вестник Поволжья. 2008. № 5-6. С. 176-180.

6. Новая философская энциклопедия [Электронный ресурс] / Институт философии РАН. URL: http://iph.ras.ru/ elib/1181.html (дата обращения: 30.08.2013).

7. Урри Дж. Социология за пределами обществ: виды мобильности для XXI столетия. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. 336 с.

8. Шишигин А. В. Территориальные идентичности в XXI веке: состояние и перспективы развития // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 1 (27): в 2-х ч. Ч. 1. С. 210-213.

Размещено на Allbest.ru