Моральные параметры гражданского общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Моральные параметры гражданского общества

Нашему современнику, неискушенному философским учением, не найти в трудах античных моралистов такие слова, как сочувствие, сострадание, великодушие, милосердие, снисходительность, поэтому создается впечатление, что мыслители прошлого мало интересовались этими явлениями человеческой жизни. Это обстоятельство объясняется историческими условиями, сложившимися в Древней Греции к VII веку до н.э.: греки свергли своих царей, разрушили иерархию неравенства в гражданских свободах и заменили их должностными лицами - архонтами, переизбираемыми ежегодно большинством голосов демоса. Древнегреческие города-государства - полисы представляли собой первую, несовершенную форму демократии. Аристотель считал, что человек по своей природе является существом политическим, так как совершенно не способен жить вне государства, вне сложившихся исторически форм совместной жизни с другими людьми на основе установленного законами общего порядка. Человек без государства, без некоего политического гражданства - животное, ибо «человек по природе своей есть существо политическое» [1, с. 382].

Но все же античная мораль была лишь изначальной формой, приближением и прикосновением, в гуманистическом понимании, к гражданской морали. Например, древнегреческие авторы не распространяли идею равенства на варваров - не греков и рабов, так как зависимых, в том числе и экономически, существ нельзя было считать полноценными людьми, тем более гражданами. То есть полное равенство всех гражданских прав людей было возможно лишь в пределах своей нации.

В конечном счете мы можем констатировать, что в историческом плане были осуществлены два различных типа нравственности: во-первых, условно демократическая, по своему духу гуманистическая, ориентированная на принципе равенства и права морального выбора; во-вторых, явно недемократическая, антигуманная, признающая людей неравноправными с момента их рождения.

К первой мы можем отнести, с некоторыми отступлениями, античную мораль, более осуществленную в теории, чем на практике. На наш взгляд, она наиболее приблизилась к гуманизму, была первой исторически и духовно близкой формой к гражданской и демократической, в современном понимании, морали. Могут возникнуть вопросы, вытекающие из-за несогласованности в определении понятий, например: как относиться к древнегреческой идее равенства, которая не считала достойными человека варваров - рабов, не греков? Конечно, такое проявление национального презрения нельзя считать полноценным человеколюбием и гуманностью. Однако следует подчеркнуть, что в пределах своей нации, исходя из своего полисного менталитета, античные греки провозгласили и признавали полное равенство всех свободных граждан. И нельзя ставить им в вину невозможность осуществления в тех исторических рамках идеального гуманного государства. Но мы должны признать всю мощь античной мысли, оторвавшейся от мифологического мировоззрения и попытавшейся, пусть только теоретически, исходя из здравого смысла, построить равноправное общество равноправных людей.

Ко второй разновидности морали можно отнести и общинную, и средневековую соборную, и коммунальную, и тоталитарную. Такого рода мораль считает людей изначально не могущими существовать вне рамок своего стада. Стадная психология, стадный образ жизни заставляют их признать собственную неспособность к здравомыслию и толкают к полному подчинению пастуху - вожаку с помощниками. Для удержания отары и недопущения инакомыслия лидерам приходится идти на все большее лукавство и лицемерие. Так оправдываются необходимость диктатуры одного класса, нации, установление нового порядка и т.д. Все это сопровождается социальными мифами, покрывающими пороки, идеологический догматизм и фанатизм. Противоестественная раздвоенность, с одной стороны, коллективного сознания, направляющая якобы на благие цели, и, с другой - нравов, бытующих в обществе, является прямым следствием беззакония и несправедливой экономической практики. Всё более нарастающее отчуждение, всё большая пропасть между должным и сущим есть бич глобализирующего мира, который проникает и в духовную сферу, становится знаковым фактом современного нам общества.

Еще в 1972 году американец Джон Ролз опубликовал книгу «Теория справедливости» [5], внесшую инновации в области понимания соотношения этики и социально-политической философии. По словам Ю. Хабермаса, этим своим сочинением «Ролз реабилитировал как предмет научно-серьезного исследования моральные проблемы, долгое время вытеснявшиеся на периферии» [6, с. 53]. Интерес исследователя Ролза прикован к принципиальным положениям, а не к единичным чувственно фиксируемым фактам. Продолжая теории общественного договора, основы которого заложены в учениях Локка, Руссо и Канта, философ предлагает рассмотреть некоторое исходное состояние, в котором человеком движет определенный интерес. Основные правила поведения личности - не индивидуальные предпочтения, а определяющие, фундаментальные соглашения по поводу общих требований [5, с. 26]. Справедливость как честность гарантирует выработку основополагающих принципов, при которой их ранг не может быть превышен. После такого установления принципа справедливости могут быть установлены и иные принципы, например принцип полезности. Критически рассматривая эту теорию, коммуникалист Хабермас замечает, что нормы обязательны для всех, а ценности - нет. Объясняется это тем, что последние находят себе интерсубъективное признание и образуют как бы подвижные конфигурации. Но и Ролз, и Хабермас едины в признании приоритета справедливости перед добром, но не противопоставляют этику и социально-политическое учение как извечных врагов. Хабермас с философских позиций рекомендует социологам и политикам этику дискурса, со всеми ее нетривиальными процедурами. Он предлагает им самим соотнести и выбрать те ценности, которые являются общечеловеческими и непреходящими нормами. Он попытался дать ценностям как рациональное, так и прагматическое обоснование. Только в этом качестве прагматические социально-политические науки будут иметь этическую направленность.

Групповое моральное сознание, которое базируется на массах и осуществляет социальное нравственное творчество, может породить как неописуемую красоту и гармонию отношений, так и невообразимую мерзость и безумие толпы, в зависимости от того, какой выбор сделает сам человек: можно, подобно баранам, ни о чем не думать и безропотно следовать и в светлое будущее, и на заклание. А можно пытаться осмысленно построить целостное мировоззрение, в котором из бесконечного человеческого опыта извлечь уроки для себя. Это возможно только тогда, когда боль и неудачи не только «их», но и «наши», а значит, и твои; радость и счастье не чьи-то «другие», а «наши», соответственно, и твои. Это и является истинным человеколюбием, истинным состраданием и гуманизмом.

Понятие гражданско-правового государства, на наш взгляд, напрямую связано с осуществлением в конкретно взятом обществе принципа справедливости. Понятие справедливости нельзя рассматривать в отрыве от моральных понятий, в том числе идеи сострадания. Их разобщение и противопоставление всегда приводит к противоречиям в рассмотрении духовной жизни общества. В отличие от западноевропейской традиции понимания справедливости и сострадания отечественные мыслители создали предпосылки для новой их трактовки. Две эти добродетели суть различные стороны или способы одного и того же человеческого побуждения, сформулированного как «золотое правило нравственности». Причем отрицательную формулу «не делай другому того, чего себе не желаешь» можно назвать требованием справедливости и разума. А положительная формула «делай другому то, чего хотел бы от других» представляет собой правило милосердия и сострадания, включающее моральное социальное требование.

Воспитание и формирование сострадательности - это очень долгий и многоплановый процесс, который проходит через всю сознательную жизнь человека. Мы, наверное, не можем твердо сказать, когда и каким образом у человека складываются первые милосердные чувства и отношения. По всей видимости, это происходит еще в раннем детстве. Но учеными в области криминальной психологии подмечена одна особенность нервной системы человека: если нервная система индивида недоразвита, в силу различных наследственных и приобретенных условий, то человек порой не в состоянии на генетическом уровне ощущать боль другого человека, проявлять со своей стороны в отношении других людей милосердие, доброту, сострадание, справедливость. По мнению авторов сборника «Геном, клонирование, происхождение человека», вышедшего под редакцией члена-корреспондента РАН Л.И. Курочкина, у закоренелых преступниковрецидивистов имеется специфическая «способность - недоразвитость болевой чувствительности, так что концентрация болевых нервных окончаний (рецепторов) на единицу площади тела и, соответственно, болевая чувствительность у них резко снижены по сравнению с нормальными людьми» [2, с. 177].

Нравственная глухота, по мысли ученых, наиболее развита в различных общественных сферах насилия и подавления, порой противоположных друг другу, - криминалитет, армия, бизнес, органы власти, полиция, спорт, пенитенциарная система и т.д. Так что если зарождение милосердия остается тайной, то появление ее противоположности - ненависти - более или менее ясно. Нелюбовь, вражда, ненависть всегда имеют под собой вполне определенные и выявляемые повод и причины. Рассматриваемое нравственное бессилие всегда есть приобретенное после или вовремя не привитое чувство.

Очень важной в данном случае является мысль, высказанная И. Ильиным и глубоко близкая нашим представлениям и заключениям: в основе справедливости всегда лежит живая совесть и живая любовь к человеку. Нельзя рассматривать справедливый и нравственный поступок как данность «раз и навсегда», «для всех людей», «повсюду», так как она - «живой поток индивидуальных отступлений» [3]. Данный раз и на все времена образец поступков как справедливых, нравственных, праведных в конце концов всегда превращается в химеру, иллюзию, утопию. В реальности единственно важным оказывается не раз и навсегда найденная формула любви, счастья, а живое, пронизанное уважением и состраданием сердце, искренне добивающееся справедливости. Единство понятий справедливости и сострадания вовсе не отменяет внутренней борьбы между ними как человеческими ценностями духовного порядка, а, наоборот, предопределяет их поиск продуктивного совмещения и творческого единения в социальной действительности с учетом всей сложности, индивидуальности и многообразия судеб людей. Человек, по мнению Ильина, должен научиться «видеть», «чувствовать» права людей и добиваться их осуществления в этой жизни. Эту способность души он обозначил как первоначальное естественное правосознание.

В воспитательном отношении нам представляется наиболее ценным опыт создания и функционирования юридических клиник при соответствующих факультетах высших учебных заведений и охват такого рода деятельностью как можно большего количества студенчества и иных специальностей. Организация такого рода клиник как неотъемлемой части образовательного процесса имеет несомненный социальный эффект: воспитывает у будущих специалистов понимание социальной и нравственной миссии профессиональной деятельности, влияет на повышение правовой и профессиональной культуры реализации и защиты прав граждан, наконец, добавляет юридической корпорации уважения со стороны части общества, убежденной, что «закон только для богатых». Надо сказать, что первые юридические клиники появились в России задолго до их создания в западных странах. Еще в 1840 г., в преддверии судебной реформы, предпринятой впоследствии императором Александром II, в Казанском университете появилась такая клиника под руководством проф. Д.И. Мейера. Это было связано с недостаточной широтой и глубиной исключительно теоретической подготовки юристов. Вот как сам проф. Мейер в статье «О значении практики» обосновывает насущную потребность отечественного образования в дополнении практической составляющей: «Смело можно сказать, что при устранении практической стороны в образовании юридическом самая обширная и стройная чисто теоретическая система обращается в великолепную фантасмагорию, которая именно тем опаснее для дела цивилизации, чем величавее размеры системы, ибо, с одной стороны, кажется, что все сделано, чтобы просветить будущего юриста и создать из него орудие правосудия, деятельного вещателя непреложных юридических истин; с другой стороны, усматривается, что все умственные и нравственные сокровища, которыми щедрой рукой наградила его наука, напутствуя на практическое поприще, на первых же порах рассыпаются, и новобранец-практик остается разве при нескольких громких фразах, при довольно высоком мнении о себе и довольно низком о других, и вынужден за самым скудным руководством и поучением обращаться к пошлой рутине и скрепя сердце принимать от нее милостыню» [4, с. 11]. С горечью признаем, что эти строки актуальны до сих пор.

В заключение необходимо подчеркнуть, что для действенной и практической сострадательной деятельности в обществе необходимо следить за соблюдением справедливости и культивировать чувство сострадания. Особенно если это касается взаимоотношений государства и человека, общества и личности: индивид не должен чувствовать себя винтиком огромной машины, не должен ощущать себя осуществлением некоей «совокупности социальных отношений» и принимать свое положение как стечение обстоятельств, некоторых неминуемых условий и предопределенностей. Важно, чтобы формальная справедливость, заключенная в букву закона, соединялась с живым личностным состраданием; только в этом случае сострадание к людям в гармоничном союзе со справедливостью образуют гражданское общество.

Список литературы

общество моральный справедливость гражданский

1. Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: в 4-х т. М.: Мысль, 1983. Т. 4. 830 с.

2. Геном, клонирование, происхождение человека / под общ. ред. Л.И. Курочкина. Фрязино: ВЕК 2, 2004. 224 с.

3. Ильин И.А. Поющее сердце: книга тихих созерцаний. М.: Даръ, 2012. 320 с.

4. Мейер Д.И. Русское гражданское общество. М.: Статут, 1997. Ч. 1. 290 с.

5. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1995. 535 с.

6. Хабермас Ю. Примирение через публичное употребление разума: замечания о политическом либерализме Джона Роулса // Вопросы философии. 1994. №10.

Размещено на Allbest.ru