Гендерные режимы как отражение властных отношений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Гендерные режимы как отражение властных отношений

Актуальность

Идентичность в постмодернизме не является «твердым веществом», она флюидна, «Я» (self) - это мозаика различных контекстов, ролей и опытов, с которыми индивид сталкивается. В исследовательской литературе утверждается: старые формы идентичности, которые стабилизировали социум, уходят со «сцены», уступая место новым фрагментированным идентичностям, что подрывает понятие целостности субъекта. Стремительные социальные изменения конца XX - начала XXI в.в. радикально изменили природу социальных отношений людей, влияя на личную сферу нашего опыта. Одна из главных особенностей этого времени - это возрастающая взаимосвязь между двумя «экстремальными точками» - экстен- циальностью и интенциональностью: культурным и экономическим эффектом глобализации, с одной стороны, и индивидуальностью личных склонностей, - с другой. В связи с таким тенденциями самоидентификация в жизни современного человека становится особенно проблематичной в последнее десятилетие. Фундаментальной чертой общества постмодернизма как общества с высокой степенью рефлексивности является «открытый» характер самоидентичности. Сегодня «самость» (selfhood) понимается как это рефлексивный проект индивидуума, осмысленное изучение прошлого, настоящего и будущего личности. В то же время философы отмечают, что в процессе всех «тектонических сдвигов» самая фундаментальная парадигма человеческой природы, определяется как парадигма индивидуализма, и именно она остается удивительно стабильной. Сегодня, на пороге перехода в мир кибертехнологий и виртуальной реальности, многие понятия этой парадигмы подвергаются критическому пересмотру. Как отмечалось, этот пересмотр осуществляется без ясного осознания того, каким образом эти понятия влияют друг на друга или же взаимодействуют в качестве единого целого или каким образом целое сопротивляется и вводит ограничения на трансформацию. Изучение социальной системы - это выяснение того, каким образом социальные структуры ограничивают человеческое поведение. Социальные кризисы определяют личностные кризисы: и их возникновение, и их характер. В связи с этим особую актуальность приобретают вопросы властных отношений и их роли в организации социальной жизни. Проблема предотвращения воспроизводства гендерного неравенства предполагает рассмотрение таких вопросов, как: в какой степени гендерное неравенство воспроизводится через легитимационные структуры политической власти?; какие существуют механизмы нейтрализации властных структур необходимых для формирования гендерной идентичности?

Изложение основного материала

Гендер раскрывает отношения не только различия маскулинности и фемининности, но и неравенства, власти. На уровне гендерных отношений гендер является категорией анализа власти мужчин как группы над женщинами как группы, а также и властных отношений в пределах указанных групп. Без понимания власти как источника гендерных различий невозможно полностью понять и проанализировать процесс становления гендерной идентичности. Именно власть производит гендерные различия. Ученые, придерживающиеся социально - конст- рукционистского подхода до сих пор не пришли к однозначному ответу на вопрос является ли власть следствием гендерных различий или именно власть производит эти различия. Вопрос власти, будучи одним из центральных, в политической философии является далеко неоднозначным. Социальный конструкционизм, в отличие от других подходов, объясняет все проблемы гендера как результат доминирования маскулинности, а социальные различия понимает как результат этого доминирования. Но проблема заключается в том, что, анализируя доминирование мужчин, можно ошибочно подменять индивидуальный опыт, как мужчин, так и женщин с ассимметрией гендерных отношений в социуме. Рассматривая проблему достижения гендерной гармонии, необходимо отметить, что женщины как группа не являются структурной единицей власти, как и отдельные женщины не связывают себя с властью. Женщины как группа бессознательно попадают в целом под воздействие стереотипов гендерного неравенства, навязываемого им обществом. Но подобная же асимметрия гендерных отношений действует среди мужчин Власть в социуме принадлежит тем, кто обладает экономической властью, кто занят в самом востребованном и высокооплачиваемом, высокодоходном секторе промышленного производства. Американский психолог У. Фаррелл заявляет, что мужская власть - миф. Ученый утверждает, что и мужчины, и женщины имеют взаимодополняющие роли и одинаково дискредитирующие стереотипы «сексуального объекта» и «успешного объекта». Психолог использует аналогию с шофером. Шофер занимает на место водителя. Он знает, куда едет. Можно подумать, что власть находится у него в руках. Но с его точки зрения, не он обладает властью выбирать направление, кто-то другой отдает распоряжения, а у шофера власти нет вообще, он исполнитель. Эта аналогия имеет ограниченное значение: отдельный мужчина властью не обладает, в отличие от даже маленькой горстки мужчин. Если спросит шофера о гендере отдающего распоряжения, то мы увидим, что в большинстве случаев - это белый мужчина высшего сословия. Если мы сдвинем внимание с индивидуального опыта на коллективный, то мы увидим, что отношения между мужчинами также раскрываются как властные. Власть будет базироваться на классовых, этнических, интеллектуальных, иерархически - бюрократических сексуальных, возрастных различиях [6, с.135]. Как подчеркивают исследователи Карриган, Коннелл и Лии в их работе «К новой социологии маскулинности» в рамках патриархатных половых отношений угнетенной оказывается определенная группа мужчин, а не все мужчины в целом. И эта ситуация сложным образом соотносится с общей логикой подчинения женщин мужчинам [5]. Между гендерным поведением и проявлением властных отношений наблюдается взаимосвязь. Женская сексуальность, с точки зрения стереотипа, должна отвечать на желания других, а не активно желать и искать ответ на свои желания. Социальное одобрение полигамии мужчин, в отличие от одобряемой и поощряемой моногамии женщин, является признаком мужской власти, прерогативой лица наделенного властными полномочиями и закрепляется в социуме как реальное проявление наличия власти. Именно поэтому наличие ума, силы, компетенции у женщины может восприниматься некоторыми мужчинами как болезненное унижение. Если женщина обладает цепким, аналитическим умом о ней говорят, что у нее «мужской склад ума», в этом случае ей простительно ее социальное положение как лица, обладающего властными полномочиями. Гендерное равенство, как и власть не принадлежат непосредственно индивидам. Власть является принадлежностью жизни группы, власть существует как таковая. В связи с этим Анна Арендт говорит, что власть способствует человеческой способности действовать сообща. Власть, отмечает она, принадлежит группе и существует, пока группа держится вместе. Индивид, по ее мнению, до тех пор обладает властью, пока группа, делегирующая ему эту власть, сама обладает этой властью. С исчезновением этой группы или перемещением акцентов власти происходят изменения властных структур. Власть, как таковая не исчезает, она трансформируется в другие формы, пронизывая все институты отношений и пребывая в социуме вечно. Власть создает, но она же и уничтожает, тем самым воздействуя на взаимоотношения и структурируя все социальные отношения до такой степени, что становится их основой [4, с.211].

Одним из ответов, на вопрос каким образом осуществляется это полное проникновение в микро и макро структуры социальных институтов служит теория успешного социального взаимодействия. Понимание того, что один человек влияет на другого и сам в свою очередь испытывает воздействие партнера по общению помогает понять механизм формирования и проникновения властных отношений как таковых, в социальных организациях. Можно согласиться с некоторыми идеями Джоан Акер о четырех гендеризованных процессах взаимозависимости. Первый тип включает процедуру, создающую иерархию на основе гендера и расы. Второй тип оправдывает различными способами социальные образы и идеи гендеризо- ванных институтов. Третий - представляет процесс взаимодействия между индивидами и группами, создающими гендерные образы через коммуникацию. Четвертым типом является процесс внутренней маркировки себя и других относительно существующих гендерных идентичностей [2, с. 567]. Гендерные различия артикулированы властью для легитимации неравенства, в том числе и гендерного. Не различия порождают гендерное неравенство, а различия используются для оправдания доминирования одной группы над другой.

В своем исследовании «Мужчины и женщины в корпорации» Розабет Кантер очень верно отметила, что различия в поведении во время выполнения работы в большей мере обусловлены структурой организации труда, и в меньшей - индивидуальными характеристиками мужчин и женщин. Она справедливо указывает, что определенные должностные места подразумевают характерные образы людей, которые могут их занять. Будь то мужчина или женщина, те, кто занимает определенные позиции, демонстрируют поведение, требуемое для данного рабочего места. Хотя критерии для оценки работы, продвижения по службе кажутся гендерно нейтральны, они, на самом деле, ярко выражено гендеризованы, поскольку требуют определенного набора маскулинных или фемининных черт. Мы понимаем, что организация технологического и трудового процессов представляет собой способ постоянного воспроизводства гендерного неравенства. Выполнение определенных трудовых обязанностей уже заранее предполагает набор маскулинных или фемининных качеств, что и обеспечивает определенный гендерный порядок, опосредованно закрепляя гендерное неравенство. В подкрепление этой идеи можно привести высказывание Р. Кантер. Исследовав положение мужчин и женщин в больших корпорациях, о она отмечает, что «в то время как организация рассматривается как механизм, гендерно нейтральный мужские принципы доминируют в структурировании власти и полномочий [7. с. 125].

Именно наш опыт поведения на рабочем месте поддерживает и воспроизводит различия между мужчинами и женщинами с позиций доминирования и легитимирует гендерное неравенство. Социальные институты постоянно и непрерывно воспроизводят гендерное различие, дабы оправдать гендерное неравенство. Мы считаем, что гендерное различие используется институтом власти как оправдание и легитимация гендерного неравенства. Различие не может служить оправданием неравенства. Но различием искусно манипулируют, чтобы закрепить и легитимировать неравенство как естественный результат различий. Общий результат этого процесса состоит в воспроизводстве всего гендерного режима. Социальные институты вовлечены и формулирование гендерного различия, и конституирование гендерного неравенства. Можно согласиться с Дж. Акер, которая указывает, что «гендер - не дополнение к продолжающимся процессам, задуманным как тендерно нейтральные. Скорее - это неотъемлемая составная часть производственных и управленческих процессов» [3. с. 146]. Если Кантер выявила роль организации и труда в воспроизводства гендерного неравенства, то Акер уточнила характер взаимодействия структуры и гендера. Она акцентирует внимание на том, что институты завершают создание гендерных различий и воспроизводят гендерный порядок с помощью гендеризованных процессов. Эти процессы означают, что преимущества, доминирование, эксплуатация, эмоции, гендерная идентичность моделируются посредством и в терминах различия маскулинности и фемининности. Исследуя механизм воспроизводства неравенства Дж. Акер приходит к выводу, что гендеризо- ванные процессы, принизывающие все структуры социальных институтов и легитимирующие неравенство различных гендерных идентичностей, имеют следующие разновидности:

1. В самой организации работы гендерные разделения производятся и укрепляются с четко прослеживаемой иерархией. Производство гендерного разделения происходит исподволь, даже порой незаметно для самих участников этого процесса. Рабочее место продуцирует гендерные паттерны работы, заработной платы, распределения властных полномочий в причинно - следственной зависимости, оформляющей это неравенство как логично установленное и обусловленное.

2. Гендерно обусловленные рекламные образы часто формируют представление об успешном индивиде в образе мужчины. Нужно отметить, что образы в современном мире уже начинают меняться и образ богатого, успешного, здорового индивида начинает связываться с женщиной и мужчины начинают использоваться не только, когда они представляют образец абсолютной маскулинности. Но властность всегда в рекламных образах прерогатива только мужчин, женщина может демонстрировать только твердость для достижения результатов в домашних делах. Средства массовой информации и другие опосредованные способы воздействия навязывают мужчинам модель супер маскулинности путем отказа от эмоциональности, отзывчивости, через поощрение насилия, физической силы.

3. Весь набор коммуникативных средств, предполагающих наличие властных полномочий, предполагает властность тона, навязывание поведенческой модели действий, нетерпеливое перебивание являются традиционно воспитываемыми чертами для мужчин, но не для женщин. Сегодняшний лидер просто обязан пользоваться этим набором, чтобы его гендерная идентичность была признана как идентичность лидера. В диалогах между мужчинами и женщинами, или внутри названных групп лидирует тот, кто владеет традиционным набором маскулинных черт. Все общество воспитано в подчинении именно этому стилю управления. Противоположный стиль лидерства сейчас только формируется и сколь длительным и успешным будет этот процесс невозможно предугадать. Учитывая гендерное разделение позиций в рамках трудовой организации можно увидеть визуальное проявление этих различий в гендеризовано маркированных диалогах. Мужчины, как правило, стремятся контролировать разговор, определяя выбор темы, а женщины более заняты налаживанием взаимодействия, задавая вопросы и вербально выражая согласие.

4. Следующим гендеризованном процессом моделирующим власть в терминах различия маскулинности и фемининности являются процессы репрезентации индивида сточки зрения гендерной идентичности. Попадая на рабочее место, личность сознательно трансформирует себя под гендерно обозначенные процессы и требования рабочего места. Индивид добровольно или по принуждению, но всегда осознано вписывает себя в гендерную структуру труда, характерной для данной организации и для данного общественного порядка. Его осознание проявляется через репрезентацию своей гендерной идентичности в рамках требования к гендерно маркированному соответствию поведения и установкам. Этот стиль отношения к окружающим может проявляться через тембр и тон речи, командный голос, приверженность к определенному стилю и цветовой гамме одежды, набору лингвистических приемов, походке выбранной манере общения и другие способы саморепрезентации отношений [3, с.149].

Необходимо подчеркнуть важность и справедливость проведенной классификации, поскольку она, по нашему мнению, доказывает, что организационный процесс, разделение труда, критерии оценки работы и т.п. - все, что представляет административный менеджмент - демонстрирует гендеризированность социальных отношений.

В противовес анализу гендерных режимов полоролевая теория считает, что гендеризован- ные индивиды занимают собой гендерно нейтральные социальные институты. На этой же позиции стоит организационная теория, считая, что человек занимает на рабочем месте гендерно нейтральную позицию. Но, как нам представляется с этим нельзя согласиться, поскольку нанимая на работу индивида от него, во - первых, ждут выполнение определенных функций, осуществление которых требует определенного набора фемининных или маскулинных черт. А во - вторых, сам тип организации трудового процесса предполагает, что человек полностью посвятит себя работе, откажется от посторонних привязанностей и, тем самым, на самом деле, будет вести себя маскулинно сформированным индивидом. По нашему мнению, идея гендерно нейтрального индивида поддерживает невидимость гендерной иерархии и особенно маскулинной организационной логики, тем самым, подчеркивая различия между маскулинностью и фемининностью. Неподчинение такому режиму превращает как женщину, так и мужчину в бесперспективного исполнителя без карьерного роста. Гендеризированность труда как социального института видна четко и недвусмысленно. Общество закрепило возможность достижения власти во всех ее проявлениях именно для индивида с четко выраженной маскулинностью. Гендеризованный институт труда предоставляет наибольшую перспективу индивиду, чья гендерная идентичность максимально приближена к критериям маскулинности, заданным данной культурой. Приобретение профессиональных навыков требует долгих лет ученичества, освоения специальности. Очень многие сферы профессиональной деятельности для достижения положительных результатов требуют многолетнего полного погружения в сферу деятельности, таким образом, режим карьеры синхронизован с мужским ритмом жизни. Не исключено, что кто-то из членов его семьи полностью берет на себя заботу о семье. Период карьерного роста совпадает с репродуктивный период жизни человека. Но достижения в публичной сфере требуют достаточной свободы от домашней, частной сферы, а значит, достижение постоянной прочной позиции на рабочем месте, продвижение по служебной лестнице одного достигается лишь в случае если, кто-то другой берет на себя домашние обязанности. В противовес сфере производственной, создающий практически сиюминутно получаемый доход, сфера человеческого воспроизводства не пользуется таким почетом и вниманием. Такое гендерное неравенство не объясняется причинами социального, ни биологического порядка. С точки зрения значимости сферы репродукции для общества неравенство сфер публичной и частной предстает перед нами в полной нелогичности. Следует учесть еще такой фактор как «способность защитить себя от несправедливости». Если женщина в состоянии защитить себя о ней говорят, что она проявляет «мужской характер, если мужчина не достаточно тверд, о нем говорят «баба». Разнообразие множества понятий мужественности и женственности, существующее в разных культурах, классах, этносах, расах подрывают идею о том, что наблюдаемые нами гендерные различия возникают, когда люди разного пола занимают сами по себе ген- дерно нейтральные позиции. Сам факт, что все эти гендерные идентичности выстраиваются в определенной иерархии по отношению друг к другу и измеряются друг относительно друга, лишь подтверждают, что властные структуры создают и укрепляют идею гендерного разли- чия, дабы оправдать доминирование как естественный результат этого различия. Этой же идеи придерживается исследователь истории маскулинности М. Киммел, указывая, что гендерное неравенство не проистекает из гендерного различия, а, скорее, гендерное различие используются для обоснования и легитимации гендерного неравенства[1, с.15].

Все институты экономической власти и контроля над экономикой, в том числе институт разделения труда отражают и продуцируют гендерные различия. Все социальные институты воспроизводят гендерный порядок, в котором мужчины являются привилегированными по отношению к женщинам.

Научная новизна

Было выявлено, что изучение процесса формирования гендерной идентичности является важнейшим инструментом объяснения гендерного неравенства на основе гендерного различия. Социальное конструирование гендерных отношений прослеживается через взаимовлияние гендерной идентичности и общественных институтов. Изучение взаимодействия между ними помогло проанализировать властные отношения и отметить, что гендерные различия используются, дабы легитимировать гендерное неравенство и обосновать феномен социальной дихотомии и доминирования. Используя метод социального конструктивизма осмыслено, что гендерная идентичность представляет собой набор определенных действий, которые индивиды обязано выполнять в процессе репрезентации своей гендерной идентичности. В процессе перформанса нашего гендера перед другими происходит утверждение и легитимация его в оценках других. Таким образом, гендерная идентичность является больше продуктом коммуникаций через взаимодействия с другими, чем врожденным свойством индивида. Гендер можно назвать проявляемым свойством индивида, которое помогает обществу судить о нем и реагировать на него определенным образом. Различные гендерные идентичности мужчин и женщин представляют различные группы, сформированные в конкретных исторических условиях могут представать в различных неравных отношениях. Индивиды постоянно определяют свою самость и в поведенческих моделях, тем самым, разнообразят палитру социальных отношений.

Выводы

Вся система социальных взаимоотношений выстроена на иерархии: гендерная идентичность с крайне выраженной «гегемонной» маскулинностью занимает крайний полюс. Гендерная идентичность по мере уменьшения у нее маскулинных качеств перемещается на противоположный полюс властных отношений в сторону фемининности. Такие же иерархические отношения имеют место в группах мужчин, и в группах женщин. Нами отмечено, что различия между мужчинами и женщинами, растворенные в гендеризованных организационных структурах, подвергаясь воздействию гендери- зованных организационных процессов и оцени- ваясь по гендеризованным критериям, оказываются, в итоге, в большей мере различиями исключительно между гендерно сформированными индивидами. По нашему мнению, в случае когда гендерные границы окажутся проницаемыми и прозрачными, можно проследить динамику и механизмы процесса воспроизводства гендерного порядка. Если индивидуум с точки зрения репрезентованной гендерной идентичности не соответствует заявленным данным социумом критериям фемининности или маскулинности происходит сегрегация рабочей силы. В сфере властных отношений это объясняется как естественное и логичное проявление различий между женщинами и мужчинами уже существующих в обществе. Гендерная идентичность с максимально выраженной маскулинностью находится на противоположном конце дихотомичной перспективы по отношению к гендерной идентичности с максимально выраженной фемининностью не столько по причине биологических фундаментальных различий, а сколько из - за постоянного воспроизводства в социуме гендерных режимов, легитимирующих иерархию гендерных идентичностей. Исследование доказывает, что гендерное неравенство не есть неизбежный социальный и политический результат гендерных различий. Это обеспечивает нам понимание, что гендерное различие - утверждение двух качественно различных сущностей - является результатом гендерного неравенства, а не его причиной. Понимание самого механизма гендерного неравенства может служить отправной точкой для понимания причин всякого рода неравенств: классового, этнического, расового и т.п. Идея легитимации гендерного неравенства манипулирует гендерным различием, чтобы оправдать и обосновать, посредством воспроизведенных различий, свое существование, т.е. опираясь на различия легитимировать идею

Список использованных источников

гендерный властный идентичность режим

1. Киммел М. Гендерное общество / Майкл Киммел - М.: РОССПЭН, 2006. - 459 с.

2. Acker J. From Sex Roles to Gendered Institutions /Joan Acker // Contemporary Sociology: A Journal of Society, Vol. 21 (5), 1992. - P.565 - 569.

3. Acker J. Hierarchies, Jobs, Bodies: A Theory of Gendered Organizations / Joan Acker // Gender and Society, Vol. 4, № 2, 1990. - P. 146 - 156.

4. Arent H. On Revolution /Hanna Arent. - Ne- wYork: Penguin Classics, 2006. - 368 p.

5. Carrigan T., Connell R., Lee J. Toward a New Sociology of Masculinity / Tim Carrigan, Raewyn Connell, John Lee // Theory and Society, V. 14 (5), 1985. - P. 551-604.

6. Farrell W. The Myth of Masculinity / Warren Farrell - Cambridge: MIT Press, 1981. - 240 p.

Размещено на Allbest.ru